Поделиться
В 1313 году лекторий в царском дворце был заполнен самыми образованными людьми Константинополя. Студенты университета, философы, богословы и сам император собрались в зале дворца, чтобы услышать речь юноши Григория - воспитанника лучшего ученого Империи философа Феодора Метохита. Слухи о светлом уме, образованности и ораторском мастерстве Григория дошли до Императора. По его настоянию юноша с большим успехом прочел лекцию о силлогистическом методе Аристотеля в императорском дворце.
Император:
Лекция была безупречна! Признаться, я восхищен, учитель Феодор! Вы прекрасно его обучили!
Федор Метохит:
Благодарю Вас, Ваше Величество! Думаю, сам Аристотель, если бы он был здесь, удостоил бы его речь похвалы!
Император:
Пожалуй, я сделаю его своим сановником, как некогда и его отца. Отец Григория был дорог мне, я принял участие в воспитании мальчика в память о нем. Но теперь вижу, что юный Григорий и сам по себе заслуживает моего внимания. Я уверен, он сделает блестящую карьеру! А вот и он!
Григорий:
Ваше Величество!
Император:
Мы обсуждали с учителем Федором твоё будущее! Ты мог бы стать придворным сановником, моим приближённым… Впрочем, мне интересно было бы узнать – каким ты сам его видишь?
Григорий:
Могу ли я ответить от сердца, Ваше Величество?
Император:
Разумеется!
Григорий:
Я чрезмерно благодарен вам, за вашу щедрость и милосердие, за ваше попечение обо мне… Но, светская жизнь тяготит меня. Мое сердце ищет уединения и жизни с Богом.
Император:
Вздор! Такому юноше как ты не приличествует запираться в келье! Ты должны блистать! Разве можно променять дело просвещения народа на уединение в келье? Так ты можешь закопать великий талант, Григорий!
Григорий:
Ваше Величество, Вы правы, просвещать народ – великое дело! Но необходимость быть со Христом – превыше всего. Здесь, в миру, заботы о материальных житейских нуждах мешают мне достичь совершенства Богообщения. Я чувствую, что только в молитвенном служении я обрету тот свет, который будет просвещать людей намного лучше, чем мой ум или мои способности! Несколько лет назад я совершил путешествие на Афон. Меня поразило там все: лица монахов, их образ жизни и то, как они воплощают в жизнь слова АпОстола Павла: «НепрестАнно молитесь». Они не прекращают молиться, даже когда занимаются хозяйственной работой. Это удивительно!
Император:
Да-да, всё это, конечно, замечательно. Но Григорий! Я думаю, мне удастся переубедить тебя! Ты останешься в дворце, я сделаю тебя самым приближённым ко двору человеком в Константинополе! Я женю тебя на самой знатной девИце. Пройдет совсем немного времени, и твоё имя узнают далеко за пределами Византии!
Григорий:
Да благословит Вас Бог, Ваше Величество, за всё! Ваша милость и щедрость не знает пределов, но я буду настаивать на своем решении.
Император:
И слышать не желаю! Следуй за мной!
Через три года уговоров, увидев совершенную непреклонность юноши, император Андроник II все же согласился отпустить его в монастырь. Юноша отправился на Афонский полуостров. Он выходил из своей кельи лишь для участия в Богослужениях. Все остальное время он употреблял на молитву. Уже в юном возрасте Григорий Палама стал известным богословом. В уединении у него сформировались взгляды, которые повлияли на дальнейшее развитие православной мысли. В это время Афоне развивалось монашеское движение, получившее название - исихазм. Основой этого движения стала практика непрерывного произнесения молитвы ИисУсовой. В 14 веке в Византии возникли споры вокруг этого метода молитвы и учения исихастов. Григорий, который к тому времени стал известен миру, как Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский, вступил в спор с противниками учения исихастов - и написал три трактата «В защиту священнобезмолвствующих». В них он говорит о том, что молитва не только умственное, но и телесное делание, охватывающее всего человека. Тело, как считал Палама, - орудие души - и богоподобный человеческий дух способен "животворить" плоть. Так что молитва должна требовать сосредоточения и телесных сил. Но главным богословским наследием Святителя Григория стало учение о различии нетварных энергий Божества, и Божественной Сущности.
Нетварные энергии – это творческие действия Божества, которые совечны Богу. Весь Бог целиком присутствует в каждой Своей энергии. Эти энергии не есть нечто отдельное от Бога - это Сам Бог в его обращении к миру. Святитель Григорий считал, что стать причастником "Божеского естества" можно уже в этой жизни, по причастности к этой энергии или, как её еще называют – по благодати. Согласно учению исихастов, всё творение является осуществлением божественных энергий.
Преображение и устремление к божественному свету, которое проповедует Палама, - это преображение целОстное и всеобъемлющее - не только души, но и тела, которое Палама называл – обожение. Осуществляется оно «путем приобщения к энергии божества, которая неразрывно связана с сущностью Божией и потому несет с собой бессмертие и вечную жизнь".
Святитель Григорий Палама молился и писал свои труды, в уединении, которое не раз нарушалось политическими и богословскими спорами, возникавшими в Византии. Они постоянно требовали его присутствия. Император продолжал обращаться к ученому мужу за помощью.
Архиепископ сделал для просвещения народов гораздо больше, чем мог бы сделать просто ученый богослов. Уже при жизни Григория Паламы по его молитвам происходило множество чудесных исцелений, тысячи иноверцев обращались в христианство благодаря его проповеди. Всего через девять лет после смерти Григорий Палама был прославлен Православной Церковью в лике Святителя. Его памяти посвящена вторая неделя Великого Поста. И это не просто проявления любви и почитания. Прежде всего, Церковь засвидетельствовала этими почестями важность Истин, которые Бог открыл нам через Григория Паламу. И даже тех, кто плохо разбирается в богословии, вряд ли оставят равнодушными слова Святителя: «Как отделение души от тела есть – смерть тела, так и отделение души от Бога есть смерть души».
Псалом 22. Богослужебные чтения
Поделиться
Как вы думаете, есть ли у смерти — тень? Не такой уж и простой вопрос, как может показаться сначала. Есть ли у тени некая сущность, которая может отбрасывать тень — как любой другой предмет?
Пока не будем даже пытаться ответить на этот вопрос, а давайте лучше послушаем 22-й псалом Давида, который читается сегодня в храмах за богослужением, и потом вернёмся снова к озвученному вопросу.
Псалом 22.
Псалом Давида.
1 Господь — Пастырь мой; я ни в чём не буду нуждаться:
2 Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим,
3 подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.
4 Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.
5 Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.
6 Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.
Слова псалмопевца о «долине смерти», о «смертной тени» — своего рода сердцевина псалма, где и происходит качественный скачок смысла повествования. Первая часть псалма — очень светлое, радостное, благодушное описание дышащей весной и свежестью природы, где и пасутся милые овечки. Зелёная трава, изобилие воды, избыток пищи — всё это создаёт своего рода иллюзию райского блаженства.
И вдруг, кажется, совершенно неожиданно — поворот к «тени смертной». Зачем? Только ли ради такого жёсткого, пронзительного контраста? Конечно же, нет. В качестве ответа хотелось бы вспомнить слова немецкого философа Хайдеггера о том, что Бытие-к-смерти — не конец, а способ научиться присутствовать подлинно в этой жизни. Но что это значит в контексте 22-го псалма? И при чём здесь «тень смертная»?
Ответ — в словах «не убоюсь зла, потому что Ты со мной». Давайте сделаем своего рода инверсию — переговорим этот текст с точностью до наоборот. «Не пойду я долиной смертной, потому что боюсь зла, ибо Ты, Боже, меня покинул!» Как, ничего внутри не откликается? Не так ли мы слишком часто говорим Богу — в ситуации, когда что-то к нашей жизни приближается не слишком приятное — и мы тотчас же ищем любую возможность скрыться, слиться, испариться, избежать этой участи любыми способами?
Но так ли поступает Давид? Конечно же, нет: он не только не поворачивает вспять, но смело, с дерзновением идёт в самую гущу этой «смертной тени». И вот теперь настало время разобраться с этим выражением. Еврейское слово «гэй цалмавет» — «долина смертной тени» — на русский было бы точнее перевести «тьма тьмущая» — нечто, где исчезает любой даже намёк на просвет. Одним словом, сплошной непроглядный мрак. Место, в котором царит абсолютная неопределённость и полная непредсказуемость. Место, в котором можно мгновенно потеряться, — потому что нет никаких ориентиров.
Почему же Давид идёт туда, в самое непривлекательное место — «долину смерти»? Ответ — в самом же псалме: «Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена». Он прекрасно знает из своего личного опыта: без боли не бывает и награды. Без преодолённого страха не происходит перерождения. Там, где видится самое страшное в жизни, — точно ожидает нечто настолько грандиозное, что в состоянии целиком переменить весь предыдущий ход жизни. Но всё же есть одно условие — без которого ринуться в эту «тьму тьмущую» — не более, чем отчаянная авантюра: это наличие крепкой веры. Об этом и свидетельствует Давид: он не просто «рискует», он крепко уцепился верой своего сердца за Бога — и только поэтому готов встретиться лицом к лицу с самой тьмой.
В обычной жизни чаще всего мы встречаемся с совершенно иной моделью поведения: избеганием, исключением всего неподконтрольного, неопределённого, непредсказуемого — а в своём пределе — всего имеющего на себе хотя бы даже самое лёгкое прикосновение «тени смерти». О таких людях, «смертельно» боящихся встретиться лицом к лицу с этой «тенью смерти», прекрасно высказался современный философ Бён-Чхоль Хан: «Они слишком живы, чтобы умереть, и слишком мертвы, чтобы жить». Конечно же, нет у смерти никакой тени — но сама мысль о ней настолько будоражит человеческое сознание, что мгновенно эта «тень» начинает мерещиться повсюду!
Пример царя Давида — хрестоматиен: вот тот, кто не пытался быть «слишком живым», а фактически был уготован к неизбежной смерти — но пройдя сквозь её близость, в итоге не только выжил, но и стал для нас прекрасным образцом того, как верой можно пройти сквозь любой мрак — каким бы непроходным он ни казался!
Послание к Ефесянам святого апостола Павла
Поделиться
Еф., 221 зач., II, 14-22.
Комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Здравствуйте! С вами епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Библейская книга Бытия совершенно ясно и недвусмысленно свидетельствует, что у любого вида вражды, у любых конфликтов и противостояний, у войн и бытовых ссор один и тот же источник — вражда человека с Богом. Человек, ослушавшись Бога, поставил себя во враждебное отношение к своему Творцу. Сначала последствия были почти незаметны, но с течением времени они приобрели катастрофический масштаб, и Бог, будучи милостив и человеколюбив, дал нам возможность всё изменить. О том, как Бог это сделал, повествует звучащий сегодня во время литургии в православных храмах отрывок из 2-й главы Послания апостола Павла к Эфесянам. Давайте его послушаем.
Глава 2.
14 Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду,
15 упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир,
16 и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем.
17 И, придя, благовествовал мир вам, дальним и близким,
18 потому что через Него и те и другие имеем доступ к Отцу, в одном Духе.
19 Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу,
20 быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем,
21 на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе,
22 на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом.
Одна из задач, которые приходилось решать апостолу Павлу, состояла в том, чтобы суметь объяснить людям вполне очевидный для современного мира факт: человечество после Христова Воскресения перестало быть разделено на два лагеря — на иудеев с их знанием о Боге и на язычников. В том мире, в котором жил апостол Павел, многим казалось, что эти две большие группы людей разделяет стена, и её невозможно ни перейти, ни обойти, ни перелезть, ни проломить. И так, действительно, было до Христа. Христос же, по выражению апостола Павла, упразднил «вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека» (Еф. 2:15). Иными словами, уже нет ни иудея, ни грека, ни варвара, ни скифа, есть лишь человек как таковой, а потому и все выстроенные нами самими границы — это лишь некая условность, и она не должна быть препятствием на пути ко Христу.
Понять мысль апостола было — да и есть! — непросто. Стоит признать, что идея собственной исключительности — личной, национальной и религиозной — очень сильная идея, которая пленяет умы людей вне зависимости от времени и места их жизни, а потому и древние иудеи, и древние греки считали себя особенными и уникальными. Безусловно, что в какой-то мере они были правы — у иудеев было знание о Едином Истинном Боге, а у греков — высокая степень развития философии и культуры мысли. Конечно, не стоит думать, будто бы апостол Павел предписывал своим адресатам отказ от их идентичности. Во-первых, такой отказ невозможен, во-вторых, сам апостол Павел вовсе не собирался переставать быть евреем, а в-третьих, такой отказ и не нужен, ведь Христос пришёл вовсе не для того, чтобы мы перестали быть теми, кто мы есть, Он пришёл, чтобы мы сумели стать теми, кем задумал нас Бог, чтобы мы вернулись к состоянию блаженства Адама и Евы до грехопадения.
Христос разрушил стену между иудеями и язычниками, но самое важное состоит в том, что Он разрушил стену между человеком и Богом, ту самую стену, которую своим непослушанием воздвигли наши прародители. Теперь мы имеем возможность войти в прямое и непосредственное общение с Богом, имеем возможность жить так, чтобы не быть окружёнными стенами и враждой, для такой жизни есть лишь одно условие — вера во Христа, проявляющая себя в исполнении Его заповедей.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Кто такие православные зумеры»
Поделиться
Гость программы — Данила Шлапаков, магистрант кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, экскурсовод Дома А.Ф. Лосева.
Ведущий: Алексей Козырев
Все выпуски программы Философские ночи
