«Генерал Антон Деникин». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы Константин Залесский (26.11.2017)

Гость программы: историк, журналист Константин Залесский.

Разговор шел о генерале Антоне Ивановиче Деникине, о его военной карьере, участии в белом движении и о жизни в эмиграции.

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы продолжаем тему, которая связана всё-таки со столетием событий революционных, со столетием начала Гражданской войны, со столетием большой трагедии, через которую прошла наша страна. Мы подходим к этому этапу нашей истории персоналистично, то есть для нас интересны не столько законы, не столько разнообразные процессы, тенденции, для нас гораздо важнее люди. И вот сегодня мы будем говорить об одном из крупнейших персонажей Гражданской войны — о генерале Антоне Ивановиче Деникине. И для того, чтобы напомнить, в чём необычность личности этого человека, я не буду сейчас говорить о его военных способностях, о его подвигах, о его командирских талантах. Об этом поговорит наш гость, он, я думаю, нам всё необходимое расскажет, и через минуту я его представлю. Мне хотелось бы отметить вот что: Антон Иванович Деникин — редкий белый генерал, из числа вождей Белого движения, который уцелел в огне этой большой войны, который благополучно жил достаточно долго, пережив многих из участников Гражданской войны, что красных, что белых, и который умер своей смертью... как бы это правильно сказать? — примирившись с жизнью. Вот давайте перечислим: Колчак убит, Корнилов убит, Марков убит, Дроздовский убит; Слащёв, который перешёл на сторону советской власти (не известно, то ли получив такое тайное задание, то ли по собственному желанию), тоже оказался убит, но уже на другой стороне; Кутепов был во время похищения советскими спецслужбами лишён жизни; Миллер также лишился жизни из-за покушения советских спецслужб. То есть и тех белых генералов, которые оказались в эмиграции, судьба не жаловала. А вот Антон Иванович Деникин был в этом смысле фантастически благополучен. И давайте мы к финишу нашей передачи подойдём к разгадке этой его то ли черты характера, то ли особенности его судьбы. Нам будет помогать замечательный историк, знаток того времени — начала двадцатого века — Константин Залесский. Добрый вечер Константин!

К. Залесский

— Добрый вечер!

Д. Володихин

— Ну что же, давайте начнём с азов. Как у всякой загадочной личности, у Антона Ивановича было начало его карьеры — те годы, когда он отличился, те годы, когда он был подающим надежды, потом крепким военачальником, а потом действительно заметной фигурой. Вот, собственно, то, что было до Первой мировой войны, кем он был изначально и каким образом вырос действительно в значимую в армейской среде личность.

К. Залесский

— Будем говорить, что Антон Иванович — личность сложная и, скажем так, мятущаяся. Очень сложно определить его такую твёрдую жизненную позицию, возможно, это связано с его происхождением. Дело всё в том, что происхождение закладывает некую двойственность в его жизнь. То есть он был сыном бывшего крепостного, которого забрили в солдаты, который отслужил в солдатах больше 25 лет и уволился майором. То есть он выслужился в майоры, был унтером, потом офицером, выслужился в майоры и, уже будучи в отставке, женился на молодой девушке. И там вот у него родился Антон Иванович Деникин. Когда он родился, его папе было 64 года.

Д. Володихин

— Папа-то, видимо, отличился каким-то подвигом: из солдат в майоры — это...

К. Залесский

— Нет, никакими подвигами он не отличился. Он был честный служака, то есть он тащил вот эту лямку, потихоньку выслуживался, потихоньку получал следующие чины, образование получил на службе. То есть в общем и целом — ничего... А второе, скажем так, заложенное противоречие в судьбе Антона Ивановича по происхождению было в том, что отец-то его был, естественно, православный — ну, крестьянин бывший. А вот матушка у него была католичка. То есть семья была двуконфессиональная.

Д. Володихин

— Гремучая смесь!

К. Залесский

— Да. Но, конечно, Антон Иванович был крещён в православной вере, потому как в другой — это была бы большая проблема.

Д. Володихин

— Вот я хотел бы уточнить: майорский чин ведь даёт, насколько я помню, потомственное дворянство.

К. Залесский

— Личное уже к тому времени.

Д. Володихин

— К тому времени всего навсего личное? То есть Антон Иванович изначально дворянином не был.

К. Залесский

— Так называемый из штабс-офицерских детей. Это почётное гражданство, то есть это принадлежность тоже к привилегированному сословию, но не дворянство — чуть пониже. Но, кстати, тоже неплохо: почётное гражданство — это очень такая престижная форма. То есть для купца, например, получить почётное гражданство — это вполне достойно. И Антон Иванович познал в детстве нужду. То есть папа, естественно, скончался через какое-то время, потому что он уже был пожилым человеком, пенсия была маленькая. С тех пор, в общем, Антон Иванович не особо-то и любил... такая вот у него, скажем так, антиправительственная жилка появилась ещё в детстве. И потом он послужил в реальном училище, потом отучился в Киевском юнкерском училище и вышел в армию.

Д. Володихин

— Изначально ничего блестящего, ничего говорящего о том, что его ждёт блестящее будущее.

К. Залесский

— Нет, было: оказалось, что Антон Иванович, когда он уже был в юнкерском училище, и когда он только вышел молодым офицером в заштатный польский городишко... Да, кстати, скажем ещё, что родился-то он на территории Варшавской губернии, то есть он родился в Царстве Польском. Он сразу стал заметен, скажем так, хорошо подвешенным языком: он хорошо говорил, он выражал своё мнение. У него был, скажем так, довольно склочный характер, то есть он очень высоко ставил своё чувство собственного достоинства и мог идти на очень большие конфликты, в том числе с руководством.

Д. Володихин

— Ну такой обаятельный гордец.

К. Залесский

— Да, гордец. И, скажем так, человек себе на уме, то есть уже с молодых лет его «фишка», как сейчас говорят, это критика, то есть критика порядков. Потом уже, в 17-м году, и после, в эмиграции, биографы Деникина напишут, что с молодых лет Антон Иванович был либералом.

Д. Володихин

— Ох, ох! Ну а в вот, допустим, офицер, который служит на окраине империи, не имея никакой высокой протекции, не имея дворянского звания, имея, в сущности, довольно ограниченные данные хорошего ритора, а это, в общем, не самое лучшее в армии. И когда же он начал расти, собственно? Может быть, как-то боевые действия его подтолкнули, помогли?

К. Залесский

— Нет, не боевые действия. Сначала он сделал то, что как раз может вытянуть офицера вот из этого гарнизонного болота: он подал заявление в Академию Генштаба. То есть это вот тот самый мостик, который даёт возможность и штабс-офицерским детям двигаться по службе, причём двигаться довольно быстро. Причём Антон Иванович не поступил в первый раз в Академию, но он упорно позанимался и второй раз поступил. То есть, во-первых, талант у него был, искра какая-то у него была...

Д. Володихин

— Как минимум, способности.

К. Залесский

— Способности у него были. Но, скажем честно, особой склонности к штабной работе и службе в Генштабе у него не было.

Д. Володихин

— Но вот он выходит из стен Академии с чином...

К. Залесский

— Выходит со скандалом, причём колоссальным.

Д. Володихин

— То есть со скандалом и с чином или со скандалом и без чина?

К. Залесский

— Чин он получает на последнем курсе — штабс-капитана. И тут оказывается, что Антон Иванович одним из последних оканчивает по списку, то есть очень плохие у него успехи. И его не причисляют к Генштабу. Скажем так, не причислили его к Генштабу, в общем, из-за позиции генерала Сухотина, который был начальником Академии. И по большому счёту не совсем это было прилично. Не причислили не только Антона Ивановича — не причислили ещё пять человек. Антон Иванович устроил дикий скандал: он писал военному министру на Высочайшее имя, он требовал, чтобы восстановили его в правах — в правах его не восстановили. Зато восстановили в правах всех остальных четверых...

Д. Володихин

— Есть в этом своя ирония.

К. Залесский

— Да. Потому что сказали: «Заберите заявление и подайте ходатайство». «Я подам ходатайство? — сказал Антон Иванович. — Я не подам!»

Д. Володихин

— Остальные подали ходатайство.

К. Залесский

— Остальные подали ходатайство — их причислили к Генштабу. На самом деле, когда через полтора-два года всё успокоилось, Антон Иванович написал ходатайство на имя Куропаткина, Куропаткин разобрался в ситуации... нет, опять написал просьбу восстановить справедливость. Уже когда без этой экзальтации и без скандалов и без заявлений на высочайшее имя, Куропаткин разобрался: да, действительно, и, в общем, какие проблемы? Его причислили к Генштабу.

Д. Володихин

— Итак, к русско-японской войне он приходит в чине...

К. Залесский

— Подполковника.

Д. Володихин

— Ну что ж, неплохо. Но пока никакими подвигами не украшен?

К. Залесский

— Да, пока — нет. Но он, естественно, как многие, подаёт прошение об отправке в действующую армию, и его туда направляют. Он получает пост не особо незавидный — при штабе корпуса, но это не самое главное. Тут как раз в тот момент, когда он прибывает на русско-японскую войну, на Дальний Восток, заболевает начальник штаба Забайкальской казачьей дивизии, которой командует знаменитый генерал Ренненкампф. И из штаба корпуса командируют в штаб дивизии офицера Деникина...

Д. Володихин

— «А вот у нас как раз есть подходящий кадр!»

К. Залесский

— Да. Ну а как? В штаб офицера, конечно, надо же — в дивизию... И вот он всю русско-японскую войну проходит в должности начальника штаба сначала Забайкальской, Урало-Забайкальской казачьих дивизий, то есть это вот рейды, скажем так, лихие атаки, штыковые атаки. И что самое интересное, на всех этих постах Деникин показывает себя в общем никаким начальником штаба, но хорошим первым помощником командира. То есть вот возглавить штыковую атаку — Деникин; повести эскадрон в бой — Деникин; выполнить задание Ренненкампфа, чтобы совершить обходный манёвр — Деникин; разработать диспозицию — не Деникин.

Д. Володихин

— Ну что ж, я думаю, будет правильным, если сейчас в эфире прозвучит вальс «На сопках Маньчжурии», посвящённый той героической и страшной войне, в которой принял участие и Антон Иванович Деникин.

(Звучит вальс «На сопках Маньчжурии».)

Д. Володихин

— Итак, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы беседуем с замечательным историком, знатоком истории России первой четверти двадцатого века, Константином Залесским. Возвращаемся к карьере Антона Ивановича: для него, скорее, эта война была не трагедией, а определённым взлётом в карьере.

К. Залесский

— Да, три ордена он получил — это вполне приличный результат для русско-японской войны. Пусть это не «Георгии», но это ордена с мечами — это боевые награды. Это чин полковника, то есть это в общем и целом репутация крепкого офицера. После русско-японской войны разражается очередной колоссальный скандал, когда Антону Ивановичу предлагают занять пост начальника штаба дивизии, но при этом делают приписку, что если кандидат отказывается, то его вычеркнут из списка кандидатов Генштаба. Увидев эту приписку, Деникин категорически отказывается принять пост.

Д. Володихин

— «Как вы могли!»

К. Залесский

— Да. И потом ему дают немножко пониже пост, но в принципе он начинает деятельность. Но вот на этот период его служба в частях — хороший строевой офицер. Но тут есть другое, значительно более важное: он ещё вот в этот период — уже после Академии, до русско-японской и, главное, после русско-японской — он начинает активно писать. То есть его статьи начинают появляться в «Разведчике», в «Русском инвалиде», в других общественно-политических журналах. Во всех статьях в основном пафос это — критика армии, то есть что плохого у нас в армии есть.

Д. Володихин

— «Давайте, наконец, поменяем...», «когда же мы, наконец?»

К. Залесский

— Да, именно. И вот эти статьи сыграли одну из решающих ролей того, что произойдёт в 1917 году. То есть Деникин вот этими статьями заработал себе репутацию, как говорится, «младотурка» — так называли молодых офицеров Генштаба, которые считали необходимым переустроить вот всю армию.

Д. Володихин

— Такого крепкого профессионала, который говорит: «Мы хотим перемен!»

К. Залесский

— «Мы жаждем перемен!» И он заработал репутацию явно либерально настроенного. Хочу напомнить, что в русской императорской армии никого за либерализм не преследовали.

Д. Володихин

— Ну то есть это было возможное умственное поветрие, никого оно не раздражало.

К. Залесский

— Да, главное — службу неси, выполняй свои обязанности, отличись в боях, и всё нормально. А как ты думаешь, какие у тебя воззрения — кадет ты октябрист или кто-то ещё... но, конечно, не социал-демократ...

Д. Володихин

— И не социалист-революционер.

К. Залесский

— Да. Но вот когда рукопожатые партии, то почему бы и нет?

Д. Володихин

— Ну а вот если пока не забираться так далеко — в 1917 год. Давайте потолкуем о том, в каком чине и в какой должности он входит в Первую мировую.

К. Залесский

— В первую мировую он входит генерал-майором. Он занимает должность генерала для поручений при штабе Киевского военного округа. И при начале войны он получает пост генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии.

Д. Володихин

— А что такое «генерал-квартирмейстер»?

К. Залесский

— Генерал-квартирмейстер — это первый заместитель начальника штаба, который организует всю оперативную работу в штабе.

Д. Володихин

— Чуть-чуть разведчик.

К. Залесский

— Чуть-чуть разведчик, чуть-чуть контр-разведчик, чуть-чуть оперативник. 8-я армия, напомню, это армия генерала Брусилова. Но штабная работа по большому счёту не для Деникина. Вообще в русской армии для офицера Генштаба были два главных пути, и они очень хорошо прослеживаются по разным биографиям. Это вот когда человек доходит до полка — командир полка, комполка. А потом у него две дороги: одна — он идёт по линии Генштаба и занимает посты начальников высших штабов; а другая — он пошёл по строевой. То есть это просто, условно говоря, образованный строевик. Вот Деникин — это образованный строевик. В общем и целом Деникина штабная работа не привлекает — это все понимают. И поэтому уже в сентябре 14-го года он получает назначение начальником 4-й стрелковой бригады.

Д. Володихин

— То есть, как ни парадоксально, человек двигался через Академию Генштаба, и это явно его настраивало на штабную работу, но в штабной работе он себя не проявил и потому вернулся в строй.

К. Залесский

— Никак не проявил, вернулся в строй, личную просьбу подавал, чтобы его перевели в строй — это первая была вакансия. Бригада была, скажем так, заслуженная, в армии она была известна как «железная бригада», причём это ещё с русско-турецкой войны термин идёт. Деникина туда прислали как генштабиста, «момента», в общем, в бригаде его встретили очень плохо.

Д. Володихин

— То есть не ждали, что он там задержится.

К. Залесский

— Абсолютно никто не ожидал. В бригаде считалось, что стрелками должен командовать стрелок, то есть внутреннее такое братство стрелковое.

Д. Володихин

— То есть такой человек, который пойдёт на поле, не вынимая трубочки из уст.

К. Залесский

— Да. Но, как оказалось, Деникин полностью вписался в эту бригаду. Эта бригада потом, в 1915 году, была развёрнута в 4-ю стрелковую дивизию — и вот он ей и командовал.

Д. Володихин

— То есть, если я правильно понимаю, у него было свойство характера, которое можно назвать отвагой.

К. Залесский

— Во-первых, отвага, во-вторых он был очень хороший строевой командир. То есть он умел организовать людей, сплотить, поднять их на бой, мотивировать, он заботился о солдатах и офицерах. То есть это образ такого крепкого строевого командира, причём с академическим образованием. Причём, как мы можем узнать, когда он писал позже (после он выпустит «Очерки русской смуты» многотомные), то у него очень хорошо подвешен язык, очень хороший слог.

Д. Володихин

— Да, у него литературный дар, несомненно, был.

К. Залесский

— Да, то есть человек талантливый.

Д. Володихин

— Скажем так, вот он возглавляет сначала бригаду, потом бригада перерастает в дивизию. Насколько он хорош как полководец, как военачальник, следуют ли ему какие-то успехи в боях и сражениях?

К. Залесский

— Он проявляет себя как выдающийся командир дивизии. Он получил на этих постах все награды, какие только мог — за храбрость и за отвагу, которые мог получить на этом уровне, причём даже немного больше. В принципе, ни один офицер, командир дивизии русской армии, столько не получил. Он получил: Георгия 4-й степени, Георгия 3-й степени — это уже высокая награда. Георгия 2-й степени он не мог получить ни при каких обстоятельствах — это уровень командующего фронтом. Он получил Георгиевское оружие, и он получил Георгиевское оружие, украшенное бриллиантами. Вот чтобы человек получил все эти награды — в Первой мировой войне случая не было.

Д. Володихин

— То есть это был один единственный случай?

К. Залесский

— Да, один единственный случай.

Д. Володихин

— Где он сражался?

К. Залесский

— Он сражался на Юго-западном фронте, то есть всё там же, где 8-я армия, вот он всё врмя воевал там. Первое его отличие — это он в октябре 14-го года в районе Самбора — за это Георгий 4-й степени. Потом он воюет на реке Сан, потом он воюет под Гродеком. И вот Георгиевское оружие с бриллиантами он получает за Луцк — Луцкий прорыв. Причём его уже дивизия идёт на острие атаки, он берёт Луцк, причём Луцк он берёт уже во второй раз. До этого он брал Луцк в 15-м году, но при отступлении вынужден был оставить, то есть его «железные стрелки» берут второй раз Луцк. Авторитет Деникина... в принципе, командир дивизии — это довольно большая величина в русской армии и там друг друга знают. Он, скажем так, один из лучших командиров дивизий.

Д. Володихин

— Вот российская императорская армия со всеми командирами дивизий, корпусов, армий, фронтов входит в 1917 год. И здесь «железный комдив» становится человеком совсем другого склада.

К. Залесский

— Да. Но он уже не комдив — ему в конце 16-го года дают корпус, который находится на Румынском фронте. Он ничего не совершил на посту командира корпуса...

Д. Володихин

— Но там было бы и мудрено что-то совершить в этих местах...

К. Залесский

— Да, и потом, уже время — зима 16-го года. И тут происходит невероятное: крепкий комдив, комкор с перспективой, всё хорошо; вдруг его вызывают в Петроград. И пока он едет, из газет узнаёт, что его назначили ни кем нибудь, а начальником Ставки Верховного главнокомандующего. То есть человека, который показал, в общем, неготовность к штабной работе, назначают на высший штабной пост в стране.

Д. Володихин

— Чьё это было решение?

К. Залесский

— Решение было Гучкова.

Д. Володихин

— То есть он рассчитывал на то, что если генерал ещё и ритор, то, возможно, он будет полезен заговору, он будет проявлять определённый либерализм не только в армии, но и в политике?

К. Залесский

— Скорее всего, да. Причём Деникин Гучкова не знал, они не знали друг друга. Но как потом в том числе отмечал и Гучков, он судил по Деникину по его статьям, о которых мы говорили раньше. И надо сказать, что Деникина фактически приставили к Алексееву. Потому что, исходя из этих статей, Гучков считал, что он либерал, Деникин. Алексеев — просто заговорщик.

Д. Володихин

— Но при этом фантастически талантливый штабист.

К. Залесский

— Да. Деникин попадает в Ставку, Алексеев недоволен категорически, но ему просто навязали Деникина.

Д. Володихин

— Строевик есть строевик — зачем он в штабе?

К. Залесский

— Ненужен совершенно. Деникин, естественно, демонстративно говорит, что он не займёт пост — ну, как обычно, ничего не меняется. Но потом Алексеев, поговорив с Деникиным и здраво рассудив, что на место Деникина пришлют ещё кого-нибудь и, скорее всего, ещё хуже, он говорит, что ладно, сработаемся. Срабатываются они так, как положено у Алексеева, то есть Алексеев ведёт всю штабную работу, а Деникин устраивает скандалы, что ему не дают работать. То есть вот такая деловая атмосфера сложилась в Ставке. Но в конце концов Алексеев очень быстро слетает, приходит на эту должность Брусилов, с которым начинал войну Деникин. Но тут понятно, что через несколько дней Деникина, естественно, меняют на Лукомского. Но за это Деникин получает очень приличную должность в виде компенсации. Человек, который командовал корпусом в течение, наверное, 3—4 месяцев, получает назначение на пост главнокомандующего армиями Западного фронта.

Д. Володихин

— То есть в сущности, по советской терминологии, комфронта.

К. Залесский

— Да. Скажем так, советский фронт был поменьше. Скорее, это...

Д. Володихин

— Можно вспомнить Немецкую группу войск.

К. Залесский

— Да, Немецкая группа армий — вот это скорее. Или наша — были в 41—42 годах такие «командующие направлением». То есть фронтов было четыре всего, не считая Кавказского, — довольно мало на весь этот участок. И Деникин возглавляет этот фронт, потом его перебрасывают на Юго-западный фронт. И он принимает участие вот в этом июньском наступлении.

Д. Володихин

— Которое началось за здравие, а кончилось за упокой.

К. Залесский

— Да. Он ещё с Западным фронтом принимает участие. В общем, неудачно принимает. Но тут надо сказать, что здесь Деникин начинает проявлять характер, который, как мы знаем, у него был — неуживчивый. Он категорически отказывается в какой-то момент продолжать наступление. То есть когда он увидел, что ничего не получается, то он отказывается.

Д. Володихин

— Здесь не он виноват, просто армия уже поставлена на ту степень разложения, что гнать её вперёд — это значит губить.

К. Залесский

— Да. Соответственно, потом очередной скандал. В Ставке в конце июля собирается совещание, где Деникин выступает чрезвычайно резко. То есть он выступает с заявлением, что Временное правительство виновато в развале армии, что Временное правительство не может руководить армией. И требует фактически... далее почти программа Корнилова дословно.

Д. Володихин

— Итак, мы застаём нашего центрального персонажа в критической ситуации, но это отнюдь не отнимает необходимость напомнить, что здесь у нас сейчас светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы ненадолго расстаёмся с вами, чтобы буквально через минуту продолжить нашу беседу в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы с блистательным историком Константином Залесским продолжаем обсуждать причудливую фигуру знаменитого полководца Гражданской войны и, как минимум, известного военачальника Первой мировой войны генерала Антона Ивановича Деникина. Собственно, мы сейчас уже подходим к тому моменту, когда Первая мировая превращается в хаос, во всяком случае на русском фронте. И постепенно из-под этого тёмного, серо-бурого одеяла начинает выползать алый зверь Гражданской войны.

К. Залесский

— Деникин полностью поддерживает выступление генерала Корнилова. Наверное, более активно, чем любой другой командующий фронтом.

Д. Володихин

— Чем сам Корнилов, видимо.

К. Залесский

— Да. И главное, что весь штаб Юго-западного фронта его поддерживает. И поэтому Деникин очень скоро оказывается в Быхове вместе с Корниловым.

Д. Володихин

— То есть,иными словами, он арестован Временным правительством, лишён всех должностей и находится в ситуации: его могут опять призвать к службе, а могут и расстрелять.

К. Залесский

— Могут, но до расстрела дело, конечно, не дойдёт...

Д. Володихин

— Отдать просто массе представителей солдатских советов — и тут может быть кончина самая печальная.

К. Залесский

— Да, причём комитеты Юго-западного фронта требуют срочно вернуть его из Быхово в Ставку Юго-западного фронта, где как бы понятно, что с ним будет. Потому как одним из первых приказов, когда Деникин вступил на пост командующего Юго-западным фронтом, он запретил деятельность комитетов. То есть в общем и целом его там ждут.

Д. Володихин

— И в общем, он был прав, что запрещал. Он пытался добиться хоть малой толики дисциплины. Но ему припомнили бы.

К. Залесский

— Да, конечно . И, соответственно, потом он вместе с Корниловым бежит на Дон. То есть не вместе — они бегут разными дорогами, — но вместе в том смысле, что в одно и то же время. В конце концов они оказываются в Ростове-на-Дону и в Новочеркасске, где начинается формирование Добровольческой армии.

Д. Володихин

— Во главе которой стоит генерал Алексеев.

К. Залесский

— Генерал Алексеев — как верховный вождь, естественно.

Д. Володихин

— И бывший командир Деникина.

К. Залесский

— Да, бывший командир Деникина. Корнилов конечно же обладает большей харизмой — он значительно более известный, он всё-таки бывший Верховный главнокомандующий. Понятно, что на первые роли выдвигается он, а Деникин со своей бородкой клинышком — вот такое интеллигентское либеральное лицо, он сразу занимает вторые посты. То есть он назначается командиром добровольческой дивизии — совершенно безвластный пост. А потом переводится на пост помощника главнокомандующего, то есть Корнилова. То есть фактически он зам, но не начальник штаба, а именно по командной линии. В основном Деникин занимается тем, что пытается наладить отношения между Алексеевым и Корниловым, которые друг друга на дух терпеть не могут и даже лично не общаются.

Д. Володихин

— Ну что ж, свела их судьба вместе сражаться в Добровольческой армии. Но прошлое такое, что какие-то вещи друг другу эти лидеры белого движения простить не могут. Деникин тоже был не в лучших отношениях с Алексеевым, но, насколько я понимаю, он всё-таки пытается наладить отношения между вождями белого дела.

К. Залесский

— Да, пытается. И у него с Алексеевым, как ни странно... До этого Деникин всё время проявляет себя таким конфликтным человеком. А вот в этой ситуации, довольно критической, он в общем и целом устраивает и Алексеева, и Корнилова, то есть он такая промежуточная личность. Надо сказать, что в первой части кубанского «ледяного похода» Деникин принимает участие мало — он болеет, у него бронхит, причём болеет довольно серьёзно.

Д. Володихин

— Не боец — едва жив.

К. Залесский

— Да, едва жив и, в общем, в обозе. И вот здесь при штурме Екатеринодара погибает Корнилов. И в командование армии вступает Деникин, потому что он, во-первых, старший офицер, во-вторых, он просто помощник главнокомандующего. То есть вот он и должен занять...

Д. Володихин

— А Алексеев в этот момент начинает тихонько, по-моему, болеть — не так ему много уже и осталось.

К. Залесский

— Да, Алексеев болеет. Но Алексеев концентрирует себе большую власть, чем при Корнилове, то есть он полностью переключает на себя все финансы, всю, скажем так, политику и всё государственное строительство, которое потом начнётся.

Д. Володихин

— Насколько я понимаю, Деникина это устраивает.

К. Залесский

— Полностью устраивает! То есть Деникин — это вот такой командир, то есть он хороший дивизионный командир. Добровольческая армия — это как раз немного меньше дивизии... нет, это значительно меньше дивизии.

Д. Володихин

— Скажем так: если отсечь тылы и посмотреть боевую часть, то сравнимо с дивизией.

К. Залесский

— Сравнимо, но даже на первых порах поменьше. То есть он командует вполне добротно, он хороший тактик, при нём добровольцы достигают очень приличных результатов. Но тут умирает Алексеев, и волею судеб Деникин из просто полевого командира белых войск... то есть вот, предположим, белое движение, а войсками белого движения командует генерал Деникин.

Д. Володихин

— Давайте этот момент зафиксируем. Это, насколько я понимаю, уже конец 1918 года.

К. Залесский

— Это октябрь 1918 года.

Д. Володихин

— И в этот момент два более знаменитых лидера белого дела оказываются мертвы. Деникин, будучи, действительно, полевым командиром, строевиком, не штабистом, не политиком, не харизматиком, не стратегом, а хорошим тактиком и, в сущности, отважным офицером, оказывается во главе белого дела.

К. Залесский

— Да, на юге России.

Д. Володихин

— Конечно, на юге России. И никто не пытается оспаривать его положение.

К. Залесский

— Никто. Потому что их было трое основателей Добровольческой армии, причём Деникин — вспомогательный. Но теперь остался он один. То есть вот не было больше никого, кто бы стоял у истоков Добровольческой армии. И вот здесь как раз... то есть не здесь, оно началось немножко раньше, но Деникин поддерживает это движение, за которое его позже очень сильно критиковал Врангель: он делает ставку на первопоходников. То есть это что имеется в виду? Добровольческая армия очень сильно расширяется, туда вливаются новые офицеры, приезжают люди в генеральских чинах, известные в русской армии люди, но главное, кто делают карьеру в Добровольческой армии — это первопоходники.

Д. Володихин

— То есть те, которые являются боевым активом, которые пришли раньше и испытаны в боях.

К. Залесский

— Да. То есть генерал может командовать батальоном, и какой-нибудь штабс-капитан, который уже дорос до полковника, может командовать бригадой. А у него какой-нибудь старый, заслуженный полковник будет командовать ротой.

Д. Володихин

— Хорошо, если не взводом.

К. Залесский

— Можно и рядовым где-нибудь идти. То есть вот эта ставка на первопоходников, с одной стороны, обоснована. С другой стороны, при таком очень сильном расширении Добровольческой армии, она явно в ущерб...

Д. Володихин

— Создаёт некоторое напряжение.

К. Залесский

— Да, создаёт внутреннее напряжение. Но это не самое главное, отнюдь. Самое главное то, что Деникин оказывается в положении не просто командующего, а он должен быть политиком. Он, правда, создаёт при себе особое совещание во главе с генералом Драгомировым, которое выполняет такую функцию правительства, но он всё равно вождь.

Д. Володихин

— По большому счёту Антон Иванович должен быть политиком, не будучи политиком.

К. Залесский

— Причём он не просто не будучи политиком, а он ещё будучи либеральных взглядов. То есть это совсем плохо.

Д. Володихин

— Для Белого дела это, в общем, не лучший вариант.

К. Залесский

— Да, именно для Белого дела. То есть, с одной стороны, он, как генерал, то есть как, в принципе, плохой политик, он заявляет: «Мы не должны никакой политики вести. У нас непредрешенчество».

Д. Володихин

— То есть вот когда победим, народ сам решит, а мы не предрешаем.

К. Залесский

— Да. А мы не предрешаем. И народу мы ничего не предлагаем, мы говорим, что нам нужно победить большевиков. То есть армия Добровольческая и фактически Добровольческое движение на юге России воюет не за что-то, а против. С другой стороны, против них воюют большевики, которые воюют за: воюют за свою власть, воюют за то, чтобы строить своё утопическое государство, воюют фактически за свою жизнь.

Д. Володихин

— То есть таким образом получается определённая слабость позиции — идейной, политической.

К. Залесский

— Деникин это обосновывает как? — «Мы не должны ничего делать, потому что если мы что-то объявим, мы кого-то от себя можем оттолкнуть».

Д. Володихин

— В сущности, это просто не его стезя.

К. Залесский

— Абсолютно. При этом у него есть ещё одно очень серьёзное противоречие. И это противоречие как раз во всём Белом движении, которое, возможно, сыграло свою роль в трагедии Белого движения. Это то, что политики, которых выдвигает в том числе Деникин, формирует из них Особое совещание, это, в принципе кадеты и октябристы — это февралисты. То есть это либеральные центристы или право-либералы.

Д. Володихин

— А офицерский корпус очень близок к монархизму.

К. Залесский

— Да он просто откровенно монархический. И вот это противоречие, что...

Д. Володихин

— Да, люди говорили: «Нельзя побывать в окопах и не сделаться монархистом».

К. Залесский

— Там много всего. Ему докладывают, ему идут письма, ему пишет генерал Щербачёв, что все офицеры — монархисты. Ему откровенно генерал Дроздовский говорит: «Я сам состою в тайной монархической организации». При этом Деникин категорически отказывается: «Мы всё сделаем, когда будет Учредительное собрание». То есть фактически народу России, который в принципе в этот момент поддерживает Белое движение, потому что пошёл значительный откат после зверств большевиков, и вдруг этому народу предлагают фактически вернуться в октябрь 17-го года.

Д. Володихин

— Подождите немного, мы вот чуть погодя.

К. Залесский

— Да. То есть вот в тот бардак, который был в октябре 17-го года, в результате которого большевики смогли прийти к власти. А им говорят, что вот Учредительное собрание соберём. Это при том, что на Волге — там комитет членов Учредительного собрания, состоящий просто из эсеров. В общем, за гранью добра и зла.

Д. Володихин

— Возвращаясь собственно к боевым действиям: 1919 год — это пик успехов Белого дела на юге. Деникин являются командующим, и когда начинает развиваться наступление на Москву, он сам не командует этим наступлением, он в основном выполняет функцию стратега — человека, который обеспечивает войска, составляет какие-то планы, но утрачивает всякую функцию боевого полководца.

К. Залесский

— Да, конечно. Но тут надо ещё сказать, что главное было — это принятие вот этой «Московской директивы». То есть он наметил маршруты армиям...

Д. Володихин

— Наступление на Москву.

К. Залесский

— Наступление на Москву. Это как раз 3 июля 1919 года в Царицыне он отдаёт этот приказ. Позже Врангель скажет, что «Московская директива» поставила крест на Белом движении, что это трагедия Белой армии, что нужно было закрепиться там, где находишься, закрепиться и строить там какую-то свою Белую зону, накапливать силы, а потом, значит... Правда, тут очень сложно спорить, потому что, так сказать, что было, то было. Но в принципе, видимо, Деникин должен был принять Московскую директиву, потому что она была, честно говоря, с энтузиазмом встречена во всей армии. То есть им поставили цель.

Д. Володихин

— Да, это другая война, и там очень важно под какими знамёнами, с какими лозунгами люди идут умирать.

К. Залесский

— Хоть под этим лозунгом. Деникин пытается создать какой-то псевдомонархический лозунг «За великую и неделимую Россию».

Д. Володихин

— За единую и неделимую...

К. Залесский

— Да, «За единую и неделимую Россию». И в его воззвании написано: «Главное у вас — подчиняться своим командирам», — то есть мне. Но Белая армия не выдерживает наступление на Москву.

Д. Володихин

— Просто напросто у неё нет таких ресурсов, чтобы пробиться через вот те колоссальные силы красных. Осенью начинается постепенный откат, паника, хаос. И власть Деникина начинает колебаться, насколько я понимаю.

К. Залесский

— Она начинает колебаться очень сильно. Причём она начинает не просто колебаться, она начинает трещать по швам. Причём Деникину докладывают его спецслужбы, которые есть, что в армии, в военных кругах откровенно говорят, что ситуацию раскачивают кадеты и либералы, пробравшиеся в окружение Антона Ивановича.

Д. Володихин

— Но это уже намёк на него самого.

К. Залесский

— Да, конечно, на него — а кто возвышал-то их? Ему заявляют, что нужно определиться: нужно выгнать этих либералов, нужно сосредоточить все силы. Деникин категорически отказывается и держится за них, за вот этих вот... Милюков находится у Деникина... да много там: все эти кадеты, октябристы, земцы и «Городской союз» — вся вот эта накипь последних лет войны сосредоточена на юге России.

Д. Володихин

— Чем заканчивается это?

К. Залесский

— Заканчивается это плохо.

Д. Володихин

— Я обязан напомнить: здесь у нас светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И продолжаем обсуждать историю судьбы Антона Ивановича Деникина, знаменитого вождя Белого дела, с историком Константином Залесским.

К. Залесский

— И показательно что? У Деникина власть трещит по швам, причём совсем по швам. На него начинают давить, войска откатываются, сдают позиции. Что делает Антон Иванович? 14 декабря 19-го года он выпускает воззвание к войскам, в котором три пункта. Первое: великая, единая, неделимая Россия. Второе: борьба с большевиками. Третье: вопрос о форме правления — дело будущего, русский народ создаст верховную власть без давления и без навязывания. То есть дословно повторяет то, что было сказано раньше.

Д. Володихин

— Это не вызывает энтузиазма.

К. Залесский

— Это совершенно не вызывает... К этому времени у него очень серьёзный конфликт с Врангелем...

Д. Володихин

— И не только с ним, мне кажется, у Кутепова он тоже потерял кредит доверия.

К. Залесский

— Со Слащёвым они просто на ножах, и с другими генералами тоже. То есть в общем проблемы очень большие: у него проблемы с Донским атаманом, у него проблемы с терскими казаками, у него проблема с кубанцами — у него проблема со всем. И в этих условиях он вынужден собрать Военный совет, который в общем и целом его не поддерживает и выкручивает ему руки. Причём Военный совет он собирает уже... вот тут мы можем вспомнить довоенного Деникина, то есть вот: «Ах вы не хотите? А я вот тогда уйду». То есть вот такая позиция.

Д. Володихин

— И ждёт, что его позовут, а получается наоборот

К. Залесский

— Да, а его не зовут. И Военный совет выдвигает генерала Врангеля. И, соответственно, 4 апреля 20-го года он передаёт свои полномочия Главнокомандующего генералу Врангелю и при этом записывает, что «теперь особенно ярко обнаруживается явление кризиса русского либерализма».

Д. Володихин

— Ну что ж, мы должны помнить, что Антон Иванович Деникин так или иначе возглавлял Белое дело около полутора лет. Он вёл его к победам, и он же привёл его к поражению. И здесь вина не только идеологии Белого дела, не только людей, которые были в Белом деле, но ещё и лидера Белого дела. В сущности, складывается впечатление, что человек он лично отважный, безусловно, умный, обладающий широким кругозором, риторскими способностями, но, в сущности, не поднявшийся выше уровня командира дивизии, командира корпуса; пытается руководить колоссальным по своему значению национальным движением. И, видимо, как бы это помягче сказать, не вполне справляется со своими обязанностями.

К. Залесский

— Да. И не может подобрать себе политическую составляющую, то есть человек пытается быть политиком, и не быть им одновременно.

Д. Володихин

— Что ж, Антону Ивановичу отныне предстоит не воевать на фронте, а разменивать годы своей жизни в эмиграции. Поэтому, я думаю, будет правильным, если в эфире сейчас прозвучит тот ностальгический по своему звучанию романс «Белой акции гроздья душистые», который любили в эмиграции, под который плакали, под который вспоминали о своём Отечестве.

(Звучит романс «Белой акции гроздья душистые».)

Д. Володихин

— Ну что ж, мы послушали, как звучит эта чудесная мелодия, поностальгировали вместе с теми, кто слышал её много десятилетий назад. А теперь возвращаемся к судьбе Антона Ивановича Деникина. Кто он в русской эмиграции?

К. Залесский

— Вы знаете, никто. То есть он в русской эмиграции частное лицо, успешное вполне, скажем так, не бедствующее, принятое в приличных кругах. То есть он едет из Крыма, эвакуируется сначала в Константинополь, а потом едет в Лондон. В Англии его принимают вполне прилично, он же кавалер ордена Бани, он тот самый знаменитый генерал Харьков — газеты в своё время, во время Гражданской войны, о награждении генерала Харькова, это был как раз Антон Иванович. Потом он переезжает из страны в страну, он живёт даже в Венгрии, потом живёт в Бельгии, потом переезжает во Францию, пишет свои мемуары — «Очерки русской смуты». Он собрал неплохой архив, у него, видимо, хорошая память, у него хороший слог. Мемуары «Очерки русской смуты» выходят в 1921-26 годах, это многотомное издание, его сразу отмечают все. Недоброжелатели говорят, что, соответственно, это сплошное выгораживание Антона Ивановича Деникина, но по большому счёту Черчилль оценивает мемуары Деникина на уровне лучших мемуаров Первой мировой войны.

Д. Володихин

— Я извиняюсь, конечно, возможно, мой вопрос прозвучит дерзко и не интеллигентно, но на какие средства он жил подобным образом?

К. Залесский

— У него были какие-то собственные накопления — зарплата у него всё-таки была, он получал жалование, он экономно скопил. Во-первых, ему выплачивали пенсию англичане, он получил неплохие гонорары за «Очерки русской смуты». Потом, он жил отнюдь не шикарно. У него молодая жена, она моложе его на 20 лет. Причём она дочь людей, которых он хорошо знал в молодости, то есть они семьями дружили — он женился на ней в декабре 17-го года. У них дочь есть, они живут очень скромно во Франции, у них маленький домик. Когда приходят немцы, он переселяется на юг Франции.

Д. Володихин

— В 1940 году.

К. Залесский

— Да. То есть это та самая неоккупированная часть Франции, которую у нас иногда называют «под правительством Виши». И там он поселяется в домике, спокойно живёт. Траты, в общем, небольшие финансовые. Он не бедствует, но и не шикует.

Д. Володихин

— Зафиксируем один важный момент. В русской эмиграции, особенно в армейской среде, возникают и рассыпаются, и опять возникают разного рода организации, собственно «Русский общий воинский союз», разного рода журналы, объединения армейцев по полкам. И, насколько я понимаю, Деникин от этой жизни не то что далёк, он от неё демонстративно дистанцируется.

К. Залесский

— Да. Дело в том, что «Русский общий воинский союз» — это не его, он создан Врангелем. Врангель Антона Ивановича не просто не любит, а считает, что он загубил Белое движение в России. Соответственно, те люди, которые считают Врангеля выдающимся человеком и лидером белой эмиграции, белой военной эмиграции...

Д. Володихин

— Что вполне справедливо.

К. Залесский

— Что абсолютно справедливо. Они критически относятся к фигуре Антона Ивановича Деникина. Но он и сам не хочет принимать какое-то участие в политике. То есть, видимо, он сознаёт, что его политические действия были не совсем удачные. Хотя в «Очерках русской смуты» он, естественно, полностью оправдывает своё поведение объективными моментами, то есть там комар носа не подточит: он действовал правильно, ему помешали только объективные обстоятельства.

Д. Володихин

— Если не вдумываться.

К. Залесский

— Если, конечно, не вдумываться. Но мемуары — это всегда обеление себя и оправдание своих собственных действий. Вот и всё, в принципе, вот такая у него жизнь. Надо только отметить то, о чём у нас очень любили всегда писать, что во время Второй мировой войны Деникин выступил против участия белой эмиграции на стороне Германии, то есть против сотрудничества.

Д. Володихин

— Что ж, разумно. В этом смысле он выступил как русский человек.

К. Залесский

— Да, он выступил с точки зрения русского патриота. Хотя его мнение было и растиражировано, но в общем и целом оно не играло не очень большой роли.

Д. Володихин

— Когда смерть поставила точку в его бесконечно долгой судьбе?

К. Залесский

— Во-первых, ему ещё довелось уехать в Соединённые Штаты после войны, то есть он ещё совершил переезд через океан. И скончался он уже в 1947 году, то есть ему уже, наверное, 75-й год идёт уже, по-моему.

Д. Володихин

— Мирно, от болезни?

К. Залесский

— Да, мирно скончался — от сердечного приступа он скончался, в больнице. То есть он был госпитализирован, и вследствие сердечного приступа, инфаркта, он скончался, в Мичигане. Он был погребён и, соответственно, в 2005 году перезахоронен.

Д. Володихин

— Ну что ж, и мы поставим точку в судьбе этого человека. Я, во-первых, хотел бы искренне поблагодарить Константина Залесского, который дал, на мой взгляд, весьма много ценных сведений об Антоне Ивановиче Деникине. И, во-вторых, высказаться следующим образом: Антон Иванович во главе Белого движения — фигура странная, пребывающая в какой-то степени не вполне на своём месте. Как один из боевых командиров Белого движения, он был бы, наверное, полезнее. Но тут уж, как говорится, что Бог дал, то дал. И даже критикуя его, даже говоря, что из него не вышел крупный политик и масштабный стратег, мы всё-таки должны помнить, что он рисковал собой, что он подставлял лоб пулям, сражаясь за Отечество сначала в Первой мировой, а потом в Гражданской войне. И при всей нашей критике, всё-таки хотелось бы с почтением отнестись к его памяти. Где он делал ошибки, где он не делал ошибок — сейчас разобраться уже сложно. Одно ясно: не дай Бог нам вновь идти по тем же стопам, не дай Бог нам вновь окунуться в стихию социального катаклизма, Гражданской войны, и вновь решать те же задачки, над которыми мучительно размышлял столетие назад генерал Деникин. Благодарю вас за внимание, до свидания!

К. Залесский

— До свидания!

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Атаман Борис Владимирович Анненков». Константин Залесский
• «Историк Константин Николаевич Бестужев-Рюмин». Татьяна Агейчева
• «Святитель Лука Войно-Ясенецкий». Анастасия Чернова