Поделиться
Фото: https://moskvichmag.ru/lyudi/moskovskaya-dinastiya-ponikarovy-polenovy/
Передо мной небольшая книжка в мягкой обложке.
Фёдор Поленов, «У подножья радуги».
Она вышла в свет в начале 1984-го года, когда исторические перемены в нашем отечестве ещё не начались, но все их давным-давно ждали. До причудливо-волнующего отрезка времени, названного «перестройкой», оставалось всего лишь полтора-два года.
…И если бы кто-то сказал тогда автору этой мемуарно-художественной книги, что помимо целодневной заботы о родовой усадьбе, знаменитом заповедном музее, — носящем имя деда автора, великого живописца, — Федору Поленову придётся стать ещё и государственным человеком, — он бы, наверное, не поверил…
Но так случилось и длилось до конца его земных дней, выпавших на границу смены века и тысячелетия. Фёдор Поленов отошёл к Господу осенью 2000-го.
Я до сих пор помню его горячие телевизионные выступления, статьи в газетах, вспоминаю, что все называли его тогда «заступником». Ведь именно Фёдор Поленов руководил Всероссийским обществом охраны памятников истории и культуры.
Он был похож на капитана дальнего плавания, вдруг ставшего лесорубом: белая борода, натруженные руки, быстрый и какой-то очень родной, домашний голос.
«У подножия радуги» — одна из четырёх книг Фёдора Дмитриевича.
И все они написаны о самом главном. О родной земле, о близких и дальних, о поленовской усадьбе, о войне, о путешествиях по России. Их язык и способ повествования — поэтичны и в самом высшем смысле традиционны — достаточно припомнить дорогих его сердцу литераторов-классиков, которых Фёдор Дмитриевич близко знал: Константина Паустовского и Юрия Казакова.
Откроем книгу Фёдора Поленова «У подножья радуги» на главе «Голос сверчка».
«…Отец никак не хотел верить, что я помню этот случай — „тебя же еще и на свете не было!“ Но я помню его отчетливо. Те же дорожки новых половиков лежат на вымытом полу. Тихо и тепло. Заливается не знающий забот и печали сверчок. А за окном, за бревенчатыми стенами дома, разгулялась непогода, холодный дождь сечет по крыше.
В ночь погода зашумела,
Взволновалася река,
Уж лучина догорела
В дымной хате мужика, —
задумчиво произносит отец. У него была привычка вслух читать стихи. Чаще других — Пушкина. Внезапно мирная песня сверчка прервана тревожным стуком в окно. Отец открывает запертую на ночь дверь и впускает в дом мокрого, с ног до головы перемазанного грязью осенних ночных дорог человека: „Помогите!“
Оказывается, крестьянин неближней деревни Искань ехал из Тарусы и провалился вместе с лошадью и телегой на ветхом, полусгнившем мосту через речку Скнижку. Отец зажигает фонарь (в него ставилась стеариновая свечка) и, захватив топор и веревку, уходит в неизвестность ненастной октябрьской ночи. Обеспокоенный непривычным шумом, сверчок замолкает, чтобы через недолгое время опять робко подать голос…»
Из книги Фёдора Поленова «У подножия радуги» нам читал Сергей Агапов.
Эти странички для меня — особенно пронзительны и драгоценны.
Тогда, в 1980-х, Федор Дмитриевич, думаю, не смог бы прямо рассказать здесь о том, как в 1937-м его родителей увели сталинские чекисты; как он, следуя воле и просьбе отца, упас от разорения поленовский музей. …Он вспомнил здесь о сверчке, вспомнил отца той самой — нерушимой никем и ничем — памятью души.
…Добавлю, что я записывал эту программу летом 2019-го года, когда автору книги «У подножья радуги», русскому подвижнику Фёдору Дмитриевичу Поленову могло бы исполниться девяносто лет. Низко кланяюсь его памяти.
