«Джордж Байрон». Гость программы — Виктория Балашова

Гость программы: писатель Виктория Балашова.

Разговор шел о жизни известного поэта Джорджа Байрона, о спорах и мифах вокруг его личности и о том, как английский поэт стал национальным героем Греции.

---

Ведущий: Дмитрий Володихин

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио — радио «Вера», в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И сегодня мы поговорим о человеке, который прославлен одновременно тем, что он делал и тем, чего он никогда не делал. То есть это знаменитый стихотворец, один из самых, может быть, прославленных поэтов всей мировой литературы, и в то же время это человек, вокруг которого наросло такое количество мифов, добавляющих ему славы, иногда причём славы очень своеобразной, эксцентричной, что не поймёшь, какая сторона его натуры больше дала ему известности: творческая или вот эта самая эксцентрика, а может быть, сама жизнь была такая, что любила чудачества, фокусы, необычные поступки и непременно ставила их в ранг чего-то судьбоносного. Итак, Джон Гордон Байрон. Сегодня у нас в гостях известный писатель, руководитель литературного объединения СКОЛ Виктория Викторовна Балашова. Здравствуйте!

В. Балашова

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— И я хотел бы сообщить нашим уважаемым радиослушателям, что Виктория Викторовна автор романа о Байроне «Мятежный лорд», вышедшего несколько лет назад, поэтому будет с нами беседовать о судьбе этого человека со знанием дела. Более того, мы сегодня коснёмся, может быть, в меньшей мере его поэтического творчества, поскольку и без нас существует чудовищное количество справочных материалов, хрестоматий, море статей в сети и вне сети о Байроне. И несколько меньше написано не о том, как он творил стихи, а о том, каковы были его, скажем так, приключения в последние годы жизни, когда он покинул Британию. Для того, чтобы не нарушать традицию, я прошу у Виктории Балашовой визитную карточку нашего сегодняшнего героя: несколько фраз, которые у вас, дорогие радиослушатели, должны возникать, когда заходит речь о Байроне. Мы понимаем, что вы и сами высокообразованные люди, но буквально несколько фраз в концентрированной форме. Визитная карточка — это то, что может помочь, когда хочешь начать разговор или начать мыслить об этом человеке, но нет отправной точки. Прошу вас, Виктория.

В. Балашова

— Байрон действительно оказал огромное влияние на литературу. И мы знаем, что Пушкин не раз упоминал это имя — у нас в России в то время увлекались Байроном, дендизмом так называемым, потому что Байрон действительно прославился не только своими стихотворениями, поэмами, но и образом жизни. В общем-то, Байрон, его образ жизни, его поэзия неотделимы друг от друга. И очень часто Байрону приписываются поступки его героев, наверное, даже в большей степени, чем кому-то ни было: «Чайльд-Гарольд», «Дон-Жуан» — все эти произведения ассоциируются с его персоной. И очень часто говорят, что он сделал то-то и то-то, а на самом деле это его герой. И он пытался открещиваться от этой славы, но не получалось, безуспешно — за ним так этот шлейф и тянется.

Д. Володихин

— Итак, резюмируем: великий поэт, великий денди и человек, к судьбе которого приписано всё, что он выдумал относительно судеб своих персонажей.

В. Балашова

— Да, можно так сказать.

Д. Володихин

— Ну что ж, давайте всё-таки несколько слов о том, как появился этот замечательный литературный феномен — Байрон — и какие его стихи и почему современники чуть ли не обожествляли. Он одно время был, можно сказать, в языческом смысле, богом, на которого любители изящной словесности мало что не молились. Может быть, некоторые молились, я не знаю.

В. Балашова

— Начнём с того, что он родился в 1788 году. Лорд Байрон, несмотря на очень знатное происхождение — происхождение у него было действительно хорошее, уходившее корнями к великим рыцарям английским знаменитым. Но тем не менее, несмотря на свои титулы, он родился в обедневшей семье. И мать его отличалась очень непростым характером, воспитывала его одна и даже на него поднимала руку, кидалась в него вещами, он её раздражал часто — известный факт. И через всю жизнь у него прошла эта трагедия детства — с одной стороны, любви к матери, а с другой стороны, не очень приятные воспоминания у него были связаны с детством, тем более что он хромал...

Д. Володихин

— Видимо, любовь в какой-то степени была безответной.

В. Балашова

— В общем, да. Мать, судя по всему, отличалась тяжёлым характером. Сохранилась переписка его с матерью, потому что она его рано отправила учиться в закрытое учебное заведение для мальчиков, где, в общем-то, он один сам по себе в довольно раннем возрасте оказался. И он ей писал в своих письмах, чтобы она его оттуда забрала. Учился он плохо, он хромал...

Д. Володихин

— А она его не забирала, да?

В. Балашова

— Она его не забирала, он хромал. Он потом избавился от этой хроматы, но уже гораздо позже, а так над ним и смеялись одноклассники. В общем, у него там была масса проблем различных, и он матушке писал, чтобы она его забрала оттуда, но она не поддавалась, так сказать, на его вот эти мольбы.

Д. Володихин

— «Нет, сынок, я хочу сделать из тебя мужчину! Нет, сделаю из тебя мужчину!»

В. Балашова

— Да, настойчиво. Но вот детство было тяжёлое. Вообще, позже многие говорили о проблемах психологических Байрона...

Д. Володихин

— А у кого их нет?

В. Балашова

— О больших, скажем так. Потому что у него ещё связана с этим история женитьбы и развода. И получается, что его жизнь была непростая, но он себе надел такую маску вот этого самого денди, что доходило у него порой до абсурда.

Д. Володихин

— А что такое «денди»?

В. Балашова

— «Денди» — это человек, который, во-первых, очень чистоплотен, очень много внимания уделяет одежде, внешнему виду. И вот этот образ человека, который несколько раз в день принимает ванну, например... всё-таки тогда было время, когда это не так легко было осуществимо, как сейчас — кран повернул и наполнил ванну. Слуги наполняли ванну, человек мог там проводить несколько часов. Про Байрона известно, это его знакомые вспоминали... кстати говоря, писали очень много дневников, в которых описывали чуть ли не каждый день Байрона — это его близкие друзья, которые с ним много времени проводили. Вот на самом деле свидетельств осталось достаточно много такого рода. И они говорили, что он мог, например, шейный платок примерять, завязывать разными узлами часами перед зеркалом, пока он уже не оставался довольным тем результатом, который получил.

Д. Володихин

— Иными словами, выдающийся щёголь и чистюля. Но пока всё это не имеет отношения к его поэтическому дару, а прославил Байрона именно он. Как же началось в его судьбе литературное возвышение и чем он поразил своих современников?

В. Балашова

— Начал он писать, когда учился в Кембридже. Надо сказать, что получил он хорошее образование в итоге, хотя в начале, как я говорила, учился плохо, но затем у него как-то дело пошло. И он написал первый сборник в 1806 году, то есть достаточно рано, можно сказать.

Д. Володихин

— Ему было 18 лет.

В. Балашова

— Да. И на следующий год он написал известный сборник «Часы досуга». Известна эта книга чем: сначала Байрона хвалили — стихотворения его были необычные и многим понравились. Однако позже, когда уже прошло несколько месяцев, Байрон, можно сказать, расслабилась и почивал на лаврах, но на него вдруг обрушились профессиональные литературные критики. И вот говорят, что если бы сразу его начали ругать, он, наверное, не продолжил бы писать — он был очень самолюбив и очень остро реагировал на критику. И несмотря на то, что на самом деле нравились все эти стихотворения читателям, критики почему-то его невзлюбили и активно его ругали. И он переносил это очень тяжело, и всё-таки продолжил писать, но уже, скажем так, совсем с другим настроением. И у него так всегда было: вот он писал несколько частей «Чайльд-Гарольда», и когда очередную часть, например, ругали, он уже говорил, что всё, дальше продолжать не будет, но через какое-то время...

Д. Володихин

— «Чайльд-Гарольд» — это одна из вещей, которая его так или иначе, пусть он то бросал, то принимался, то получал очередную порцию чёрных стрел от критиков, то получал лучезарные улыбки от поклонниц, но тем не менее эта вещь действительно сделала его имя потрясающе знаменитым. Так в чём там дело? «Чайльд-Гарольд» это что такое, что за сюжет?

В. Балашова

— В основе сюжета приключения молодого человека, причём приключения самого разного толка, в частности и любовные приключения — то, что и приписывали затем Байрону. Байрон же много путешествовал, он достаточно рано уехал, после обучения в Англии, путешествовать по самым разным странам. В частности ему и приписывают приключения главного героя — на Востоке, гарем и так далее, связанные с этим вещи. И вот говорят, что Байрон вёл такой же образ жизни, когда путешествовал первый раз молодым совсем человеком после учёбы. На самом деле вряд ли это соответствует действительности, конечно. Но приключения он описал очень так, конечно... скажем так, со знанием дела. Хорошее воображение помогало ему описывать эти приключения. Кстати, и в дальнейшем он вёл достаточно затворнический образ жизни, несмотря на славу, которую ему приписывают. И плюс ему на тот момент и средства не очень позволяли вот так...

Д. Володихин

— Роскошествовать с дамами. Но потом будет ещё «Дон-Жуан», который добавит ему этой славы. Тема была такова, что не могла не доставить Байрону новой славы его приключений мнимых, в основном относящихся к его персонажу, а не к нему самому. Но тем не менее эксцентрика в его поведении была видна не только как денди. Насколько я понимаю, приключения путешествующего джентльмена, который весь открыт ветрам новых, необычных явлений в своей жизни, соответствовали тому, что хотели в те времена, хотели читать молодые мужчины, потому что это будоражило их ум. И хотели читать молодые женщины, потому что это намекало, что с ними тоже может произойти такое приключение: такой несколько нервический, чрезвычайно интеллектуальный, утончённый герой-романтик, который найдёт их и покажет врата новой жизни. Верно?

В. Балашова

— Да, это же начало XIX века, когда люди начали больше путешествовать, поскольку стало для этого больше возможностей, даже транспортных. Плюс женщины стали получать больше возможностей вести более свободный образ жизни, они стали менее зависимы от мужей, стали больше работать. Плюс это или минус — сложно сказать, но XIX век знаменуется такими свободами, которые наслаиваться начали уже в XX и в XXI веке с огромной скоростью, но начало, можно сказать, было положено в XIX веке. И книги требовались такие же, где люди бы читали о приключениях, путешествиях, о более свободном, раскованном образе жизни, где нет моралите, как раньше было принято: отрицательный и положительный герои, и в конце некий вывод. Люди, в общем-то, и хотели, они ожидали этого от книги — чтобы в конце им подвели какой-то итог, сделали какой-то вывод.

Д. Володихин

— Признаемся честно, что, скажем, англиканское священство смотрело на Байрона с содроганием. То есть Церковь все эти приключения не одобряла, и в общем, наверное, правильно не одобряла. Но давайте теперь посмотрим на дело с другой стороны. Байрон в 1816 году навсегда покинет Британию, отправится сначала в Италию, потом дальше. И прежде чем он оторвётся от собственной литературной и социальной среды, мы, наверное, позволим вам, дорогие радиослушатели, насладиться в эфире мелодией Паганини «Кампанелла», поскольку всё-таки первый шаг в своих приключениях Байрон сделает в Италии.

(Звучит музыка.)

Д. Володихин

— После этой удивительной, ритмичной музыки мне даже как-то трудно остановить похлопывание пальцами по столу, потоптывание ногами по полу, но тем не менее я сейчас с собой справлюсь, дорогие радиослушатели. Всё, справился, напоминаю вам, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы с известным писателем Викторией Балашовой продолжаем нашу беседу о Джоне Гордоне Байроне. Итак, собственно, имея в Британии, с одной стороны, фантастическую известность, насколько я понимаю, он обрёл в течение нескольких лет тысячи и тысячи поклонников, Байрон тем не менее покидает страну, фактически разрывает связи, не полностью, но тем не менее уходит от той почвы, которая сделала его известным. Что здесь причина: странная история его брака и развода или некое настроение хотя бы отчасти быть тем, о ком он пишет — романтическим героем?

В. Балашова

— Я думаю, что причин несколько, но, как ни странно, вы правильно, Дмитрий, сказали, что у него было очень много поклонников, но и очень много врагов. Очень многие не принимали его образ жизни, который, как мы уже сказали, не был таким уж скандальным, но Байрон любил играть некую роль. И на людях он вёл себя достаточно вызывающе. Плюс ему приписывали психологические проблемы. Вот вы сказали выше о том, что у всех людей есть какие-то проблемы, но ему приписывали совсем какие-то ужасные, причём расшифровывая, что имеется в виду. В частности он женился, два раза он делал этой женщине предложение, и второй раз она его приняла.

Д. Володихин

— Я вспоминаю английский фильм, в котором прекрасная дама размашисто пишет на письме с предложением слов «Yes!» — «Да!». «Да» написано у неё на лице.

В. Балашова

— Да, Байрон был, кстати говоря, влюбчив, то есть он добивался своей цели. И вот в частности, видите, делал два раза предложение и сказал, что если бы она ему отказала, то неизвестно вообще, чем бы дело закончилось, как он дальше бы жил, если бы вообще жил. Вот так он очень, под стать своим героям, напыщенно, с таким вызовом рассуждал на эту тему, ей писал в письме, что ваш отказ приведёт к моей гибели. Она согласилась, всё вроде бы...

Д. Володихин

— Но он любил свою жену ведь, во всяком случае, испытывал к ней очень сильные чувства.

В. Балашова

— Да, сначала-то всё было нормально и чувства были взаимны вроде бы, сразу, где-то примерно через год, у них рождается дочь. И тут начинается что-то странное, потому что жена тут же после родов уезжает к отцу в имение и оттуда уже к Байрону не возвращается. Разводятся они чуть позже, но в течение года развод оформляется. Говорят, что это было воздействие матери его жены, отца тоже, которые его не любили. Может быть, они думали, что он претендует на её деньги, потому что у Байрона всё время были проблемы с финансами, может быть, из-за этого, но она сама говорила о неких таинственных его проблемах с психикой, ещё раз повторяю, что это никогда не расшифровывалось — что такого он делал. В частности она даже ходила к психологу — уже тогда зарождалась эта милая профессия. И вот уже тогда она консультировалась с психологом, но подробности не раскрываются, то есть что там случилось в семье. Байрон всегда вообще отрицал, что что-то случилось.

Д. Володихин

— Давайте сделаем вот что: конфликт, ужасный, непонятный, таинственный, в какой-то степени романтический, а может быть, и некрасивый. Давайте мы не будем заглядывать к ним в альков, ни под одеяло тем более, просто зафиксируем: здесь трагедия, фактически катастрофа, и Байрон переживал сильно.

В. Балашова

— Да, конечно, он переживал, потому что ему не давали возможности с женой общаться. Мы, наверное, многие современные люди, не представляем себе, как это без мобильного телефона, но действительно в то время поди вот так запросто наладь контакт с человеком, которого от тебя фактически скрывают. Он не мог к ней приехать, его не допускали к ней, хотя он очень старался как-то эти отношения возобновить. Но с тех пор он её не видел ни разу.

Д. Володихин

— Причин для отъезда в 1816 году как минимум две: наличие врагов — человек известен, и в те времена, может быть, даже не устоялась мода на отношение к очень крупному человеку искусства, любовь и ненависть были чрезвычайно сильными, они буквально плескали из людей. Байрон, вероятно, испытывал нечто неприятное по этому поводу — неудавшийся брак. И всё же, многие говорят, что Байрон уехал из соображений романтических: хотел побыть уж не Чайльдом-Гарольдом и не Дон-Жуаном, а каким-нибудь романтическим революционером.

В. Балашова

— Сначала он уехал с другом Шелли в Швейцарию всё-таки, там они написали цикл рассказов, и жена Шелли тоже участвовала в этом. Это знаменитый цикл таких таинственных, мистических историй, которые они писали, можно сказать на спор. И вот там Байрон написал свою знаменитую поэму «Шильонский узник». Действительно этот Шильонский замок существует на самом деле, его прославил Байрон фактически. Но там они прожили недолго. Затем уже переехал Байрон в Италию, и тут началась его революционная деятельность. Он в ней себе нашёл и так до конца жизни, в общем-то короткой жизни, он очень активно участвовал в различных революционных передрягах, сначала в Италии, а потом в Греции, где, к сожалению, это закончилось совсем печально.

Д. Володихин

— Вот он приехал в Италию, ему и 30 лет нет, насколько я понимаю. Чем он же он там занимается? Ведь за ним ходит слава заговорщика и мятежника. Что же там на самом деле?

В. Балашова

— В Венеции он стал как раз на сторону тех самых заговорщиков и мятежников. В частности он у себя в доме укрывал революционеров, он общался с теми семьями, представителями итальянской знати, которые были на стороне заговорщиков. И это плачевно для него закончилось, потому что его фактически выгнали из Венеции, он не мог там больше находиться — для него было это опасно. Его пытались даже арестовывать, но фактически, конечно, он не пострадал, но тем не менее за ним и следили, по его словам. Он, вообще, был мнительным очень человеком, и с годами это, естественно, усиливалось чувство. Он чувствовал за собой слежку, считал, что его могут и убить, и в тюрьму посадить и так далее. Опять-таки мы судим по воспоминаниям, по его собственным словам, а как человек творческий он очень многое преувеличивал. И факты говорят о том, что не до такой степени ситуация была опасной, он не до такой степени рисковал собой, но помогать он, конечно, помогал вот этой части итальянской знати, которая выступала против власти, бывшей на тот момент в Венеции.

Д. Володихин

— Послушайте, а зачем он в это дело ввязался? Ну, писал бы себе стихи и писал — прекрасное призвание поэтическое. Он что, решил переключиться из литераторов в революционеры так решительно? Поскольку до революционера его манили какие-то неизведанные романтические эмоции. Зачем это ему всё?

В. Балашова

— Во-первых, когда он приехал в Венецию, он влюбился в молодую итальянскую графиню, она, правда, была на тот момент замужем, но это, в общем-то, им не помешало.

Д. Володихин

— Его это не остановило — он был денди.

В. Балашова

— И её тоже не остановило, как-то это у них всё происходило без...

Д. Володихин

— Вот не зря англиканские священники-то его упрекали, хоть и не православные, а всё же находили в нём не ту изюминку.

В. Балашова

— Да. То есть, видимо, в характере это у него было, он не обращал внимания на условности. Да, в общем-то, это и не условности, наверное, это действительно важный такой момент в его характере — ему было всё равно, что он, например, её репутацию подрывает. А, в общем-то, на тот момент это существенно было в Венеции. Действительно, кода он влюбился в графиню, он репутации её нанёс большой удар. И он на это не обращал никакого внимания, а она принадлежала к семье — её отец, её брат как раз были на стороне революционеров. Вот таким образом он, в общем-то, и встал на сторону, как я поняла, революции.

Д. Володихин

— Надо сказать, что в Испании будет такой классик Бенито Перес Гальдос, который написал серию романов «Национальные эпизоды». И в романе «Кадис» описал вот такого байронического героя, который похож то ли на Чайльд-Гарольда, то ли на какую-то фигуру самого Байрона, с густыми облаками мрака по очертаниям его силуэта. И герой, скажем так, вытаскивает женщину из монастыря фактически и тоже бесчестит её. А национальный испанский герой скрещивает с ним шпаги и во время дуэли убивает эту английскую распущенность и порок, потому что нормальный испанец должен быть человеком честным, который никогда женщину срамить не позволит ни себе, ни другим. Многим понравилось. Но, в общем, с итальянской аристократкой вышло, к сожалению, иначе.

В. Балашова

— Да, вышло иначе, потому что отец и брат не выступили против Байрона. Наоборот, так как он пытался оказывать помощь — на тот момент он продал своё имение в Англии и какие-то деньги у него были. Он и финансовую помощь оказывал, и в доме своём прятал их одно время. Так что, в общем-то, наверное, они решили, что игра стоит свеч и выступали они против мужа графини. И поэтому не получилось такой благородной истории, о которой вы только что рассказали.

Д. Володихин

— И что тут сказать? Вот она, собственно, психология революционеров — никогда я не говорил о ней ничего доброго. Но сейчас мы немножко отвлечёмся от них, хотелось бы выяснить одну важную вещь: вот влезши в эти приключения, Байрон продолжал творить стихи или он отказался от этого?

В. Балашова

— Нет, он не отказался, он писал. В Италии у него был цикл очень неплохой. У него были, как сейчас скажут, такие «сериалы» — поэмы с продолжением. Он писал продолжение, он писал новые стихотворения, итальянский цикл у него есть известный. Так как он был влюблён в графиню, то это стимулировало его творчество. И он отсылал, кстати, всё время свои произведения в Англию, в журнал. У него там был друг, который был главным редактором журнала, он печатал там новые стихотворения Байрона. Но, как я уже сказала, на критику Байрон реагировал очень болезненно, сверхболезненно.

Д. Володихин

— Вы сказали, что цикл был неплохой. Это значит, что критики в этот раз были подобрее к Байрону, или получилось как обычно?

В. Балашова

— Вот как обычно, к сожалению. Почему-то его английские критики, литературоведы — назовём их так — его не любили с самого начала. Вроде читали его стихотворения, раскупали его книги, а критики продолжали его ругать — вот как-то так. Даже были в связи с этим у него нервные срывы, он действительно переживал по этому поводу.

Д. Володихин

— Нет ощущения, что это, скорее, ответ на его репутацию, чем на его литературные произведения?

В. Балашова

— Вот сложно сказать. Ведь бывают такие случаи, и в литературе это он не первый и, наверное, не последний — представитель той части поэтов или писателей, на которых обрушивается много критики при жизни. Потом его признают равным среди прочих гениев, а при жизни ругают. Мы знаем примеры, когда действительно критики не могли разглядеть за этим ничего, кроме скандальной фигуры, которая им не нравилась, и они не считали, что здесь есть что-то выдающееся. В частности, если мы даже вспомним Шекспира и вспомним, что при жизни была одна всего критическая статья, посвящённая ему, которая действительно на самом деле была, и есть в письменном источнике эта статья. Роберт Грин, критик тех времён, достаточно значимая, весомая фигура, «размазал», если так можно выразиться, Шекспира в своей заметке, сравнивая его с другими современниками. И вот, понимаете, до нас от других его современников ничего не дошло. Другие драматурги, которые творили вместе с Шекспиром в одно время, нам фактически неизвестны.

Д. Володихин

— Может быть, здесь дело не в репутации и даже некоторой, скажем так, распущенности смыслового наполнения стихов Байрона. Может быть, здесь дело в другом. Вечно критиков упрекали словами басни Крылова: «Ах, Моська! знать, она сильна, что лает на Слона!» Ну что ж, мы на время покинем нашего персонажа. Настало время напомнить вам, дорогие радиослушатели, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы буквально на минуту прерываем диалог с вами, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы продолжаем разговор о Джордже Гордоне Байроне с замечательным известным писателем, главой литературного объединения СКОЛ Викторией Балашовой, нашей драгоценной гостьей. Ну что ж, мы отыграли итальянскую карту. В сущности, для Байрона это не такой уж славный период жизни. Он продолжает писать — в этом, может быть, смысл его судьбы, он вступает в отношения с женщиной, которые наносят урон её чести, он помогает революционерам, он боится за свою жизнь. И в какой-то момент весь этот период итальянских танцев прерывается решительным отъездом в Грецию. Что произошло, почему Байрон решил ввязаться в борьбу греческих патриотов за независимость от турок, почему он сделал это решительно, буквально отрубил корни, которые он вроде бы отрастил в Италии и завёл не то чтобы семью, но что-то вроде семьи?

В. Балашова

— Да, после Венеции Байрон вынужден был переехать в район Пизы. На самом деле он оставаться в Венеции уже более не мог. И вместе с ним уехала графиня, её брат, и там он поселился рядом со своим другом Шелли. И они вели достаточно праздный, спокойный образ жизни, но его это тяготило. Вот вкусив этот, скажем так...

Д. Володихин

— Вкусив адреналина...

В. Балашова

— Да! Спасибо. Я всё не могла найти слова — что он вкусил в Венеции. Совершенно верно, он вкусил адреналина в Венеции и ему хотелось в том же духе продолжать. Заметьте, он приблизился к своим героям в жизни впервые по сути. Ему захотелось так же активно продолжать свою жизнь. Писалось ему уже хуже. Не было вот этого всплеска, не было музы, потому что муза уже рядом с ним была, и фактически он добился того, чего хотел: женщина была с ним рядом. У него были приступы меланхолии, растягивавшиеся на несколько дней, когда он в плохом настроении ходил, не знал, что делать. В общем, у него была при этом строжайшая диета — он очень следил за фигурой, практически ничего не ел.

Д. Володихин

— Он сделался, ах, старше тридцати — какая трагедия!

В. Балашова

— Да. У него образ жизни такой был, в общем-то... Я называю это — от нечего делать, от безделья часто люди впадают в такую меланхолию, это часто от безделья именно случается. Ему действительно там было делать нечего: не писалось, общаться было не с кем.

Д. Володихин

— Праздность — мать авантюр.

В. Балашова

— Да, совершенно верно, это был праздный образ жизни, и в общем целей особо не осталось. К тому же друг погибает, и для него это удар, потому что он очень его любил и Шелли для него много значил. Он остался практически совсем один, рядом с ним...

Д. Володихин

— А вы просветите радиослушателей, с чем связана смерть Шелли. Это вроде бы известный сюжет, но из ваших уст — это всё-таки лучше, чем из «Википедии».

В. Балашова

— Он утонул в бурю. На самом деле ситуация была действительно трагическая. Ничто не предвещало такой трагической развязки, он поехал на небольшом корабле. Сначала он гостил у Байрона, а потом решил вернуться домой, и по морю они решили идти с ещё одним их другом. И вдвоём, плюс капитан, они попали в бурю. И сначала просто не поняли, куда пропал Шелли и их общий друг.

Д. Володихин

— Смыло его за борт.

В. Балашова

— Нет, они втроём путешествовали с капитаном. То есть сначала просто от них не было известий. Опять-таки мы должны понимать, что нет мобильного телефона — просто о нём не приходит никаких известий, что он добрался до дома. Не сразу всё это выяснилось. А потом, когда уже все забеспокоились, и Байрон в том числе тоже снарядил людей, которые бы занялись поиском. Нашли их тела, стало понятно, что они попали в бурю, что их выбросило уже на берег в тот момент, когда им и помочь-то было нечем.

Д. Володихин

— Печальный сюжет. Насколько я понимаю, смерть Шелли и некое охлаждение чувств к прекрасной графине толкнули его на новые приключения. Но почему именно Греция?

В. Балашова

— В Англии был создан знаменитый на тот момент Греческий комитет, то есть этот комитет помогал грекам бороться за свободу. Это была, конечно, политическая игра, разыгрывалась некая политическая карта, потому что Греция на тот момент представляла собой лакомый кусочек для нескольких сразу стран. И, соответственно, часть стран боролась на стороне греческих повстанцев против османов, хотя кто-то поддерживал османское правление. Но опять-таки даже те, кто стоял (а таких было много, естественно, включая Россию) на стороне греческого движения освобождения, тем не менее они были по разные стороны баррикад, понятное дело, и каждая страна тянула одеяло в свою сторону.

Д. Володихин

— Насколько я понимаю, для Британии это было не только прекрасное освобождение утомлённых игом греков, но и ещё возможность получить некий экономический плацдарм в этих местах, получить особое влияние, словом, политика. Мы здесь, на радио «Вера», оставляем политику в стороне, мы попытаемся вообразить, а что это было для Байрона, был ли он в этом смысле политиком, патриотом или он в большей степени был романтиком.

В. Балашова

— Он был, конечно, романтиком. Его обманули со всех сторон: и англичане, соотечественники, воспользовались им, и воспользовались им греки, которые тоже в этой ситуации, да простят меня эти прекрасные люди, но на тот момент они повели себя очень некрасиво. Они тянули из него деньги, в общем-то, на этом всё и заканчивалось. И закончилось бы, наверное, не так трагически, если бы всё упиралось только в то, что он им давал деньги и ничем больше не участвовал в этой борьбе. Но почему я и говорю, что Байрон был как раз романтиком, потому что он он вовсе не вникал никак в политическую подоплёку этого конфликта, он считал, что Греции нужна свобода. И искренность его подтверждается поступками, потому что поступки... если бы он просто давал деньги, он бы уехал в Грецию и продолжал бы жить на одном из островов, на котором конфликт не разворачивался, то есть там ситуация была спокойная. К нему приходили бы различные греческие группировки за деньгами — если в двух словах описывать эту ситуацию, хотя она практически такой и была: к его дому не иссякал поток людей, соответственно они приходили и просили денег для такого-то отряда, для сякого-то отряда, и Байрон эти деньги ссужал. Почему Греческий комитет обратился к нему: была причина конкретная. В этом комитете были друзья Байрона, потому что он, как я сказала, с некоторыми продолжал переписываться, общаться, некоторые путешествовали и заезжали к нему в Италию. То есть у него не оборвалась совершенно связь с Англией. Его друг приезжал в Италию и как раз рассказывал о ситуации в Греции, о работе Греческого комитета и говорил, что Байрон может работать представителем этого комитета в Греции. Никому, вы знаете, не хотелось ехать в эпицентр событий, рисковать жизнью, хотя в Грецию ехали люди со всей Европы, которые хотели искренне помочь в борьбе.

Д. Володихин

— Иногда получается так, что тот человек с горячим сердцем, который хочет помочь и бросается, мало что может сделать. А тот человек, который много что может сделать, стоящий у власти, в последнюю очередь бросится в это кипящий котёл. В конце концов, Байрон в этом смысле ведь руководствовался не умом, а чувствами, его вела не голова, его вело сердце.

В. Балашова

— Да, в том-то и дело. Он оказался среди тех несчастных, которые приехали в Грецию на материк, потому что ещё раз говорю, что пока он был на острове, где всё спокойно, ему и климат подходил — Байрон всё-таки был не очень здоровый человек, на тот момент он, в общем-то, и кашлял, и был склонен к каким-то заболеваниям лихорадочного характера, — поэтому ему бы и оставаться там, в этом хорошем климате, и не переезжать на материк.

Д. Володихин

— Вот когда это произошло и как выглядело, какой это год? И он приехал один или с какой-то вооружённой свитой, с отрядом, с оружием? Этот переезд какой имел характер?

В. Балашова

— Сорвался он в итоге, как всегда, спонтанно. Сначала он готовился-готовился, переписывался с англичанами, со своими друзьями. Потом он сказал, что всё, надо снаряжать корабль. На его же деньги снарядили корабль, с ним вместе пошёл брат той самой графини. Графиня, естественно, осталась в Италии, это понятно, но её брат пошёл вместе с Байроном. Это был небольшой совсем отряд, который вышел из Италии к тем самым ближайшим греческим островам, которые были на их пути в Ионическом море. И они прошли достаточно успешно этот путь, потому что в море тогда было опасно, но они преодолели этот путь и пришли к одному из островов. У Байрона были свои средства, как я говорила, он продавал в частности имущество в Англии и наследство получал, поэтому какие-то неплохие деньги у него были уже на тот момент опять. И он поселился на этом острове в приличном месте — в небольшом домике в деревне. Он много там путешествовал, это был 1823 год.

Д. Володихин

— Но вот это место — это остров рядом с материком или тоже материк?

В. Балашова

— Нет, это остров рядом с материком, до материка ещё там надо было пройти очень тяжёлое место, где как раз засели османы. То есть прибрежная зона около материка была очень опасная для прибытия к ней на корабле.

Д. Володихин

— В таком случае мы прервёмся перед тем, как Байрон совершит самый рискованный поступок в своей жизни. Я думаю, будет правильным, если сейчас в эфире прозвучит «Греческая сюита» испанского композитора Педро Итюрральде.

(Звучит музыка.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, как человек, побывавший в Греции одиннадцать раз, скажу, что что-то греческое в этой мелодии есть, хотя, как мне кажется, под неё греки, скорее, начали бы не воевать, а танцевать. Но в конце концов, танцевать-то точно лучше, чем воевать. Поэтому я с радостью напоминаю вам, что здесь у нас Греция... ах, извините, здесь у нас светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы с известным писателем, главой литературного объединения СКОЛ Викторией Викторовной Балашовой продолжаем разговор о Джордже Гордоне Байроне. Итак, всё-таки в какой-то момент он переходит эту последнюю преграду.

В. Балашова

— Да. Мы остановились на том месте, позитивном, достаточно радужном, где он находится в безопасности на греческом острове и оттуда помогает, в основном финансово, грекам. В тот момент он путешествует по островам, ведёт опять-таки достаточно праздный образ жизни. Но его очень волнует то, что греки не так тратят его деньги, как надо бы. Он видит, что они фактически его обманывают, и отряды, которые они собирают, не действенны, они друг с другом ссорятся, разрозненность в рядах греков наблюдается очень большая. Каждый отдельный отряд приходит, просит денег, и в итоге никакого объединения не происходит, почему, кстати, и борьба эта носили такой затяжной характер. И он решает идти на материк — это Месолонгион, болотистое место, этот город стоит на болотах. Если посмотреть на карту Греции, отдыхают у нас в основном соотечественники по правую сторону, где Салоники. Это левая сторона, это печальное место, между прочим оно и в годы Второй мировой войны имело печальную известность, поскольку там боролись с местным населением в основном отряды болгар, которые туда спускались сверху через горы.

Д. Володихин

— С севера.

В. Балашова

— Да. И в общем, там тоже очень много народу полегло, не из-за военных действий, а из-за того, что климат там ужасный — болотистая местность. И вот зачем-то Байрон решил, что он на месте... хотя военные действия в самом Месолонгионе не велись, а рядом они велись, он тем не менее попадал уже фактически очень близко к линии фронта. Он решил, что он туда поедет и будет на месте смотреть, как развиваются события. Поступок этот был, конечно, совсем не дальновидный, и не из-за того, что он в одиночку не мог бы помочь объединить греков. Естественно, это само по себе было романтичным таким порывом и бесполезным.

Д. Володихин

— Мы говорили, что всё-таки сердце, а не голова, ведёт его. Англичанин, который желает свободы грекам в далёком краю, в горной местности, в затерянном среди болот городе, и ждёт, что вот наконец дым с пламенем и героические крики помогут ему ощущать себя настоящим героем. Но происходит всё иначе, потому что та война не была героической.

В. Балашова

— Да, были сложности для всех, кто по доброй воле из разных стран добирался до Греции с куда меньшими средствами, чем Байрон, и пытались спасать Грецию. Это тогда было, можно сказать, модно, это был такой порыв в Европе. И люди сами, на свои средства покупали вооружение, ехали туда.

Д. Володихин

— И шли под знамёна креста.

В. Балашова

— Да, и в итоге, понимаете, что получалось: из-за того, что греки организовать это движение не могли, друг с другом постоянно ссорились, спорили, политика там ещё была задействована...

Д. Володихин

— Рождался хаос.

В. Балашова

— Да. И очень многие погибали даже не из-за того, что борьба была действительно очень кровавая с османами, а просто из-за того, что не было организовано должным образом сопротивление. Например, человек приезжал — его даже не знали, куда отправить, в какое место...

Д. Володихин

— Скажи мне: вот Байрон прибыл. У него есть несколько вооружённых людей с ним, у него самого есть оружие и деньги. Удалось ли ему хоть раз схватиться с турками?

В. Балашова

— Нет, конечно, нет, до этого дело не дошло даже близко. Он находился только в самом городе, в жутких условиях, как я уже сказала, потому что там не только климат, но и условия жизни были не приспособлены для денди, который привык к теплу, к воде...

Д. Володихин

— И по два часа принимать ванну.

В. Балашова

— Да. Там, конечно, речь об этом не шла даже близко. И плюс ко всему он пытался общаться опять-таки с представителями власти в городе, пытался выяснить, что же за неразбериха, что происходит, как ему лучше помочь. Но, смотрите, если он приехал в 1823 году, а умер в 1824-м, у него ведь времени в Месолонгионе что-то сделать не было вообще — он очень быстро заболел. И когда он заболел, ему говорили, чтобы он оставался дома, лежал. А самый лучший вариант ему предлагали — уезжать обратно на остров, а то и в Италию. Все друзья ему это советовали и местные, потому что ну сколько можно из него тянуть деньги? Уже видно было, что человек больной лихорадкой, лучше бы ему уже отправляться восвояси, толку от него не было никакого.

Д. Володихин

— Он рвался сражаться, хотелось ему или до такого всё-таки не доходило?

В. Балашова

— Не доходило, в основном он всё-таки пытался как-то организовать движение сопротивления, но от него хотели-то только денег. Его вмешательство было непрофессиональным, понимаете, он же не очень-то разбирался в ситуации, по большому счёту, поэтому и толку от него в этом плане было мало.

Д. Володихин

— Не поэты руководят партизанским движением.

В. Балашова

— Деньги он давал, но ещё раз повторяю, в этом вся его функция и заключалась. И когда он заболел, всё хуже ему становилось и хуже, потому что дома он не оставался, не уезжал, отказывался уезжать. Я думаю, на тот момент просто он уже не мог, наверное, контролировать нормально свои действия, не понимал, а может быть...

Д. Володихин

— Он куда-то рвался и не находил выхода из этой ловушки.

В. Балашова

— Да, скорее всего, а то, может быть, даже он уже, как бывает иногда у некоторых людей, шёл навстречу своей погибели, конечно не в бою, но тем не менее. И он не уезжал, и лихорадка у него становилась всё более сильной. И его, конечно, врачи залечили, потому что этому есть свидетельства в дневнике того самого брата графини его любимой итальянской. Брат всё фиксировал, каждый день их пребывания в Греции. Что только с Байроном не вытворяли, пока он мог сопротивляться, он сопротивлялся. Ему упорно ставили пиявки, он терял кровь, это всё привело к печальному исходу.

Д. Володихин

— Итак, великий поэт скончался в Месолонгионе среди греков, которые уже, очистив его карманы, даже стали его жалеть: хоть и англичанин, но всё же хоть в чём-то, но хороший человек. Тем не менее от смерти это его не спасло. Но давайте теперь, отстранившись от обстоятельств его жизни и творчества, попытаемся ответить на вопрос: каким образом получилось так, что человек со, в сущности, несчастливой судьбой, который бежал от врагов и катастрофы в браке, который не нашёл покоя в объятиях женщины, с которой его связывала некая роковая страсть, и покинул её, который не совершил подвига, воплощая свою мечту в реальность на земле Греции, вот как этот человек превратился в настоящего идола английской литературы, что его сделало таковым? Ведь в сущности после смерти.

В. Балашова

— После смерти. Даже я могу сказать, что смерть подхлестнула интерес к нему. И воспользовались ег смертью англичане, даже те, которые, образно говоря, кидали в него до этого камни. Почему так получилось? Он умер, никто не говорил о том, что он умер не на поле боя. Он умер в стране, которой он помогал, ему приписывают последние слова, что он пожертвовал для Греции всем, и своими деньгами, и своею жизнью. И вот из него сделали героя. Ведь, ещё раз говорю, из Англии практически никто из его высокопоставленных друзей, различных политиков и аристократии из высшего света не поехал в Грецию. Зачем мараться, зачем в таких условиях жить? Они если и приезжали, то приезжали на безопасные территории и уезжали тут же обратно. И вот Байрон стал символом борьбы за свободу, причём англичане очень «мило» поступили в этой ситуации — мило, как вы понимаете, в кавычках, потому что они тут же его стали своим героем представлять. Они его, можно сказать, выгнали из страны практически — он был вынужден из-за клеветы, из-за такого к нему отношения уехать. Но они потом из него сделали своего героя

Д. Володихин

— То есть, иными словами, мы видим ситуацию, в которой героическая смерть больше способствовала славе Байрона, чем его долгая, наполненная творческими успехами жизнь.

В. Балашова

— Да, так и получилось. Причём они его тело привезли в Англию, хотя в его завещании не было сказано, чтобы его везли обратно на родину — он хотел, чтобы его похоронили в Италии. Все эти его пожелания были нарушены, его отвезли в Англию с почестями, которые ему не оказывали при жизни. И тут из него начали делать легенду. Вот с этого момента, с момента его гибели, причём именно в Греции. Заметьте, что опять-таки это шло на пользу политике того момента, соответственно из него начали делать героя и начали лепить эту легенду. Я вам больше скажу: если заниматься документами, а мне пришлось, естественно, хотя я и писал художественное произведение, роман, но я очень много документов нашла на английском языке и нашла некоторые свидетельства у итальянцев пребывания Байрона на их территории, в их стране. Так вот, англичане практически вообще ничего не говорят о пребывании Байрона в Италии, они вычеркнули этот период. У них есть Байрон, которого никто не обижал, назовём это так, в Англии, и у них есть период в Греции — всё. То, что между этим — они решили на это закрыть глаза и вообще ничего не говорить про этот период.

Д. Володихин

— Хотя сам Байрон, наверное, лучше всего чувствовал себя именно на итальянской земле.

В. Балашова

— Получается, что так: был недолгий период его счастливой жизни, как это ни парадоксально, но именно в Венеции, у него и цикл есть, посвящённый этому городу, где он влюбился, где он боролся и где он, в общем-то, обрёл то недолгое счастье, которое он нигде не смог больше повторить.

Д. Володихин

— Ну что ж, дорогие радиослушатели, мы постарались представить вам этого великого человека без прикрас, с тем, что было в его судьбе великого и с тем, что было в его судьбе ничтожного. Мы не пытались судить его здесь — сами грешны. А вы подумайте над его судьбой, над его романтизмом, над его творчеством, над его подвигами, над его тщетными усилиями победить праздность. Ведь это великолепный материал для того, чтобы сделать выводы по поводу собственных жизней и собственных судеб. А я, с вашего позволения, благодарю за вот этот акт просвещения, который был сегодня совершён Викторией Балашовой. И мне осталось сказать: спасибо за внимание, до свидания!

В. Балашова

— До свидания.