«Чудо новой жизни»

В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Алексей Пичугин, Марина Борисова, а также наш гость — клирик Санкт-Петербургской епархии протоиерей Максим Плетнев — поделились светлыми историями о том, как помощью Божией и Его промыслом, вопреки внешним обстоятельствам, совершалось чудо рождения ребенка или сохранение жизни.

---

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие наши. Мы сегодня собрались для того, чтобы поговорить о том, что нас волнует, рассказать какие-то свои истории. И сегодня у нас в гостях человек, батюшка, которого мы всегда очень с большой радостью ждем, принимаем на нашей радиостанции. У нас в гостях протоиерей Максим Плетнев, клирик храма Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади в городе Санкт-Петербург, руководитель благотворительной организации «Фавор», помощь зависимым. Здравствуйте, отец Максим.

Протоиерей Максим

— Здравствуйте, радиослушатели и радиозрители, и дорогие ведущие.

К. Лаврентьева

— И все остальные. Также Алексей Пичугин, Марина Борисова, меня зовут Кира Лаврентьева.

А. Пичугин

— Здравствуйте.

М. Борисова

— Добрый день.

К. Лаврентьева

— Здравствуйте, коллеги. И сегодня тема у нас радостная, очень оптимистичная — мы будем делиться светлыми историями о том, как помощью Божией, Его промыслом, вопреки внешним обстоятельствам, совершалось чудо рождения ребенка или сохранения жизни. И по доброй традиции «Светлых историй» первое слово мы предоставляем отцу Максиму. Отец Максим, с чем вы сегодня к нам в программу пришли?

Протоиерей Максим

— Да, дорогие друзья, хочу рассказать такую историю, которая произошла уже более 20 лет назад, соответственно, в Санкт-Петербурге. И тогда мы с матушкой были такими молодыми, и это называется такая молодая семья священника. Но у нас уже были дети, двое детей. И была одна прихожанка, девушка, у нее сложилась, что называется, трудная жизненная ситуация. У нее был муж, он был африканец, и вот они были уже в формате расставания, и она забеременела от него. И муж всячески настаивал на аборте, и прямо он так решительно настаивал. И мы тогда с матушкой тоже решительно настаивала на обратной истории и вот эту девушку мы решили поддержать. И единственный раз это было в нашей жизни, что мы прямо-таки серьезно были готовы, о чем и сказали вот этой страдающей нашей прихожанке...

К. Лаврентьева

— Забрать ребенка.

Протоиерей Максим

— Да, о том, что мы готовы, если что, если какие-то обстоятельства, ей будет тяжело, то мы готовы взять этого ребенка к себе в семью и его воспитывать как нашего ребеночка.

А. Пичугин

— А у вас, простите, много уже на тот момент было детей?

Протоиерей Максим

— Ну тогда двое было. Ну это ее, конечно, укрепило, поддержало. А дальше что происходит. Муж, он прямо-таки настаивал на аборте, и он приходил ко мне в церковь, ругался со мной прямо вот — что такое, как так, почему я мешаю ну вот этому процессу и так далее. И, слава Богу, вот наша прихожанка, она не сделала этого греха, и родился прекрасный мальчик. Потом выяснилось постепенно, что вот этот человек, африканец, у него какая-то болезнь, уж не помню детали, но он не может иметь детей. Это такой вот случайный был ребенок, по большому счету, там был маленький процент, что это возможно. Это единственный его вообще ребенок.

К. Лаврентьева

— Шанс.

Протоиерей Максим

— Да, который у него появился. Он живет в Петербурге и общается с сыном. Ребенок — это сын, мальчик.

А. Пичугин

— То есть они все равно расстались.

Протоиерей Максим

— Они расстались. Но вот чудо жизни, явился ребеночек такой. И это очень такой хороший молодой человек, он воспитывался у нас в церкви, имеется в виду в воскресной школе, возрастал. И, конечно, есть проблема у нас сегодня в Церкви — это передача детям православия. Вот не все дети, которые воспитываются в христианских семьях, остаются христианами, остаются в Церкви, это такая сложная история. И есть о чем подумать родителю: а как свою веру передать, как помочь ребенку быть с Богом? И вот наш чудный ребенок, он был в Церкви. Я помню такую ситуацию в воскресной школе — где-то ему было лет семь, восемь. И вот учительница спрашивает детей: дети, мы кто? Ну и все молчат. А он, соответственно, мулат, мальчик. Она второй раз спрашивает: дети, кто мы? Все молчат. На третий раз он единственный поднимает руку, говорит: да мы русские! Ну вот, ребята. И сейчас он занимается спортом, но не как спортсмен, потому что травма была определенная, но как там в тренерском штабе. Кстати, живет вот тут в Москве, в Подмосковье, в одной из футбольных команд помогает, там разные у него обязанности. И он православный, он верующий, он мой крестник, мой духовный сын в том числе, он у меня исповедуется. И такой прямо замечательный. Удивительное чадо, можно сказать, вымоленное, сохраненное Богом. И такое чудо.

А. Пичугин

— А папа его к вам не приходил потом, не благодарил?

Протоиерей Максим

— Нет, у него, к сожалению, благодарности не было. Но, я насколько понимаю, он радовался, естественно, что у него есть этот ребенок. Потому что это вот единственная возможность была. Тоже такое и для него чудо, хотя он сопротивлялся этому чуду усиленно.

К. Лаврентьева

— А сложилась ли жизнь у мамы как-то?

Протоиерей Максим

— У мамочки — да, сложилась жизнь. Ну как сложилась, там все непросто было. Мамочка взяла на воспитание детей своего брата. Они жили на Севере и, соответственно, вот две девочки, сейчас они уже совершеннолетние.

А. Пичугин

— Но сына она тоже воспитала, вырастила, он с ней жил.

Протоиерей Максим

— Конечно.

К. Лаврентьева

— Какая молодец.

Протоиерей Максим

— Да, все хорошо. И прямо она сумела воспитать именно в православии ребенка, в вере, что, конечно, меня радует. Потому что он такой один из немногих, к сожалению, тех детей, которые у нас росли в храме, которые вот так вот являются такими прихожанами, это — что такое, может, плохое выражение, — практикующие христиане.

К. Лаврентьева

— Отец Максим, а от чего это зависит, как вы думаете, по вашему опыту пастырскому, от чего зависит, останется ли ребенок в Церкви или нет?

Протоиерей Максим

— Ну вера — это чудо. Радио ВЕРА, вы должны тут это знать.

К. Лаврентьева

— Каждый день об этом говорим.

Протоиерей Максим

— Да, и это чудо, оно не просто так происходит. Оно происходит и по воле Божией, и оно должно произойти. И неважно, какие у тебя родители, ты имеешь такой шанс быть верующим или неверующим. Есть тоже такая возможность. И все-таки некоторым ну как бы не дано, если так можно выразиться. Хотя мы не можем так говорить, что вот Бог не дает веру, а наверное, какая-то другая история. Знаете, мне порой кажется, что есть все-таки какая-то духовная одаренность. Это тоже как дар Божий. Но вот одним людям дано видеть небесное и высшее, а другим не очень, меньше. Тоже как-то Господь, конечно, раскроется. Ну, может, этот момент. Потом, конечно, у нас сегодня очень агрессивная внешняя среда обитания, назовем это так. Такое агрессивное греховное состояние мира, и оно, конечно, влияет на детей. И потом же есть еще такой момент, что молодежь, она всегда идет в протест, противостояние. Ведь наша вера тоже была в своем роде таким протестом против там советской власти...

К. Лаврентьева

— Диссидентство.

Протоиерей Максим

— Ну в каком-то смысле. И тоже такое, можно понять. Но у меня идея, что дети должны расти в любви. И в семье должна быть любовь и вера. И вот эта вера, она передается. Но другое дело, как это воспринимается уже вот этим маленьким человечком, который возрастает, как это у него происходит.

А. Пичугин

— Причем даже не линейная история. Мне кажется, что какие-то внешние обстоятельства — скорее не внешние даже, внутренние, потому что это семейная жизнь, они никак не влияют на веру детей последующую. Семья может быть очень церковной, очень верующей...

К. Лаврентьева

— Или наоборот, да, Леш?

А. Пичугин

— Или абсолютно наоборот, да. Ну наоборот — это уже действительно о встрече самого человека, да, который может хоть в десять лет вдруг задуматься там или пятнадцать.

К. Лаврентьева

— Абсолютно.

А. Пичугин

— Я же рассказывал, что у меня в свое время — я не могу сказать, что у меня была неверующая семья, нет, у меня и мама ходит в храм, она уже впоследствии стала ходить, там папа реже гораздо. Но каких-то вот внутренних семейных историй, которые бы там подвигли меня к Церкви, не было. Кроме того, что я вдруг проснулся в один день и решил, что мне надо пойти сегодня в храм. Не знаю, как-то так произошло.

К. Лаврентьева

— Аналогично, очень тебя понимаю.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Напомню, что у нас в гостях протоиерей Максим Плетнев, клирик храма Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади в городе Санкт-Петербург, руководитель благотворительной организации «Фавор», помощь зависимым. У микрофонов Марина Борисова, Алексей Пичугин, Кира Лаврентьева. Леша, твой звездный час.

А. Пичугин

— Да, еще раз здравствуйте. Спасибо, звездный час. У меня история-то такая, она, знаете, с одной стороны, и не про чудо. А с другой стороны, чудо, оно в разных формах проявляется, и в том числе как у нас в последнее время любят говорить там, слово-то старое, старо как...

К. Лаврентьева

— Старо предание.

А. Пичугин

— Даже не как наш мир. А оно действительно вот с развитием христианства оно очень прочно вошло в нашу жизнь за многие столетия. Но вот его сейчас часто стали вспоминать, этот термин, метанойя — перемена ума, да, ведь в этом часто заключается чудо. Вот и у меня. Я женился очень поздно. Ну по нынешним меркам, так вообще по меркам, хорошо за тридцать. Поэтому у большинства моих друзей, знакомых, среди которых много священников, были дети и уже были многодетные семьи. А я все как-то и не женился до какого-то момента, и так получалось. И даже моя жена иногда, посмеиваясь, там что-то мне вспоминает — а мы с ней очень давно знакомы, говорит, что а, я вот помню, как ты говорил, что себе не представляешь семейную жизнь, как ты в браке, с детьми. Я на самом деле действительно так иногда, может быть, говорил. Хотя представлял, но для меня это было что-то такое очень...

К. Лаврентьева

— Отдаленное.

А. Пичугин

— Далекое. Когда-нибудь, но обязательно, как у всех это сложится. Обязательно когда-нибудь, как у всех, будут дети. Ну а пока как жизнь идет, так она и идет. И значит, когда у нас уже семья сложилась, мы женились, и вот ребенок должен был родиться, я все еще не представлял. Для меня это все равно было что-то очень такое далекое. Ну ладно, он там через девять месяцев когда-то родился, все равно будет не скоро. Через восемь, через семь, через шесть...

К. Лаврентьева

— Отдохну пока.

А. Пичугин

— Через пару-тройку недель родится. И так продолжалось. Нет, я, естественно переживал, мы, естественно, ходили и там...

К. Лаврентьева

— На УЗИ.

А. Пичугин

— Все было хорошо. Все хорошо там проходило, и УЗИ, и мы радовались, и мы ждали. И все чудесно, замечательно, и ребенок родился, слава Богу, здоровым. Но я не представлял себя в роли отца, совершенно, для меня это было что-то совсем чуждое. Когда друзья с детьми приходили, я... Ну ребенок. Ну что там надо ему, книжку? Ну пусть там в той комнате сидит, книжку читает, пока мы за столом сидим. Там что там, игрушек нет дома, ну не знаю. Ну не принесли, ну ладно. А там я в гости приходил к друзьям с детьми, для меня немножечко было странным, что это вот так. Вроде раньше хорошо время проводили, а семейные заботы...

К. Лаврентьева

— Что-то пошло не так.

А. Пичугин

— И потом мы договорились с женой, что я буду присутствовать на родах. И это был воскресный день, с утра была служба, я помню. А мне жена с утра пишет, что вот, вроде бы уже сейчас. Я говорю: сейчас, все, еду. Она говорит: нет, ты успеешь, наверное, еще на службу сходить. Я успел. И приезжаю сразу в роддом. Ну понятно, что там процесс до вечера. Мы там сидим, общаемся, я жду. А у меня в голове вот все время эта мысль: ну давай уже, роди скорее, и я, пожалуй, поеду отмечать, что вот я стал отцом. И так продолжалось до тех пор, пока дочка не родилась. И вот в тот самый момент, когда дочка родилась...

К. Лаврентьева

— Ты взял ее на руки.

А. Пичугин

— И даже я не взял ее на руки. Там сейчас шапочку одевают. И вот ее берут, одевают ее шапочку, и вот я чувствую, что в этот самый момент все изменилось. Все абсолютно переменилось. Я изменился, мое отношение изменилось. Абсолютно вот все стало другим. Я понимаю, что, наверное, это происходит с каждым человеком, у кого рождаются дети — там с матерью, с отцом. Хотя не знаю, вот у меня мой один товарищ говорил, что моя жена рожала, а я что-то в ночном клубе отмечал там день рождения ребенка. Мне звонят, говорят: родила. А я продолжил, классно. Не знаю. Может быть, у всех по-разному. Но мне кажется, что все равно все внутри это переживают.

К. Лаврентьева

— Да.

Протоиерей Максим

— Потому что, в общем, этот человек тоже хороший папа. Может быть, он как-то нарочно так все это рассказывал. Но я почувствовал, как у меня это все изменилось: я, вот она... вот я отец... она настоящая. Все вот это. И все, и вот с тех пор я чувствую какую-то... мне не хватает постоянно ребенка. Там пару дней я его не вижу, если я куда-то уезжаю — уже все не то. Иногда даже вот в течение дня. Ну я не мог себе представить. Потому что я же вот за десять минут до того, как она родилась, я смотрел на часы и думал: ну давайте уже скорее, и пойду я отмечать то, что она родилась. И как все это изменилось вот буквально за десять минут, я просто абсолютно ощутил себя другим человеком. Я за долгие годы работы на Радио ВЕРА, естественно, в этой студии слушаю много историй про людей, которые рассказывают, что они пришли первый раз в храм на исповедь, например, пообщались со священником и вышли абсолютно другими людьми. Вот я в себе таких вещей никогда не замечал и не ощущал. Я вообще, наверное, достаточно такой толстокожий что ли человек, у которого сложно вызывать какие-то яркие эмоции. Может быть, там многолетняя работа на радио этому причиной. Потому что когда ты там сколько — 22, 23 года в эфире слушаешь разные совершенно истории от разных людей или там много лет, как я, работаешь в новостях, и у тебя там в разное время начинались в прямых эфирах войны, теракты, а тебе нужно, и у тебя первое время — да, все падало, а потом ты уже выработал какой-то иммунитет к этому.

К. Лаврентьева

— Абсолютно.

А. Пичугин

— И вот я помню, что я сижу в студии, там какой-то теракт где-то происходит, недалеко, в Москве. Я даже помню, какой, но это не так важно в нашей программе. И мне постоянно приносят какие-то листочки, на мониторы что-то падает, а я знаю, что у меня достаточно близкий человек сейчас должен быть там, вот в этом месте, а я не знаю, дозвониться не могу. Но ты не можешь, естественно, эмоции проявить. И вот это постепенно, вот так защитная реакция выстраивается. Но вот здесь все защитные реакции и барьеры, они абсолютно рухнули, и я какой-то такой придурковатый, счастливый ходил и хожу до сих пор.

К. Лаврентьева

— Слушайте, ну на самом деле мой ригидный и закрытый муж точно так же отреагировал на рождение нашего первого ребенка. Но, дорогие друзья, я хочу обратить ваше внимание на то, что возможность делиться чем-то сокровенным, таким вот глубоким — это на самом деле отдельная способность. И Алексей Пичугин, который на самом деле не славится какими-то откровенностями и какими-то такими вот историями, сегодня действительно нас порадовал. Потому что мы всю дорогу улыбаемся, всю историю. И я смотрю на Александру, нашего звукорежиссера, она, конечно, у нее улыбка просто не сходит с лица. Потому что мы все очень любим Алексея, любим его жену и ребенка, и поэтому для нас это такое отдельное переживание. Спасибо, Леша, ты нам сегодня создал прямо какое-то праздничное настроение. Мы вместе с тобой пережили еще раз рождение твоей дочери. Спасибо большое. Батюшка, вот по поводу, кстати говоря, вот этой толстокожести, о которой говорит Леша. Мы, журналисты, понятно, все время сталкиваемся с яркими эмоциями. Соответственно, на Радио ВЕРА ты сталкиваешься все время с опытом другого человека — с его болью, радостью, духовной болью. И, естественно, ты каждый раз уже в какой-то момент ну не можешь так глубоко это переживать. И у тебя появляется просто вот уже какое-то сопереживание, сочувствие, но с чувством самосохранения. А как это происходит у священнослужителей? Как это происходит у вас, когда люди то с горем, то с радостью, они каждый день к вам приходят?

Протоиерей Максим

— Ну такой неожиданный вопрос.

К. Лаврентьева

— Да, я сама не ожидала, что его задам.

Протоиерей Максим

— Хорошо происходит. Потихонечку вот приходят, исповедуются, да, и священник, конечно, сопереживает, но старается не впадать в уныние. И, наоборот, являть бодрость и...

К. Лаврентьева

— Утешение.

Протоиерей Максим

— Да, Силуан Афонский описывает такую ситуацию с Иоанном Кронштадтским. Он служил в Санкт-Петербурге, когда был солдатом, и ходил к Иоанну Кронштадтскому, видел его. Он вот описывает ситуацию, что Иоанн Кронштадтский садится в карету — это о сохранении внутреннего мира, — и вокруг масса людей. И они там какой-то вот шум, гам, видно они к нему там пристают и так далее. А он, как видел будущий святой, Силуан Афонский, Иоанн Кронштадтский пребывал вот в таком в мирном духе и его не терял. И он думает, что это почему? Потому что он молился за вот этот народ, за этих людей, которые страдают, может, алчут там даже и так далее. И вот, естественно, молитва и такая обращенность к Богу помогает священнику не черстветь сердцем, что называется, и переживать за людей, да, там участвовать отчасти в жизни, как это возможно священнику. Поэтому надеюсь, что мы не уходим в цинизм. Хотя, знаете, бывают какие-то там забавные случаи...

К. Лаврентьева

— Ну как у врачей

Протоиерей Максим

— Помню, один батюшка (ну как, делимся иногда, да) говорит: девочка маленькая приходит, лет десять, и вдруг... Ну вот истории рассказываем друг другу. И она на исповеди говорит, исповедуется, грехи называет, говорит: прелюбодеяние. Батюшка такой удивленный — там десять лет ребенку, говорит: но а что такое, что произошло? Она говорит: батюшка, мне слово понравилось.

К. Лаврентьева

— Я так в шесть лет «блуд» исповедовала.

Протоиерей Максим

— Да, вот поэтому.

А. Пичугин

— Мне кажется, среди взрослых людей, приходящих на исповедь, тоже такие случаи бывают: слово понравилось.

К. Лаврентьева

— Мшелоимство.

А. Пичугин

— Ну это уже прямо хрестоматийная история.

М. Борисова

— Любимое слово всех.

Протоиерей Максим

— Вот то, что Алексей рассказывал, конечно...

К. Лаврентьева

— Потрясающе.

Протоиерей Максим

— Тема отцовства — это же такая отдельная тема. То есть есть материнство, и женщина носит под сердцем ребеночка девять месяцев, там это такая история. А отцовство, оно такое, в каком-то смысле духовное более, да. Ну конечно, условно более. И это очень замечательная история, Алексей, спасибо вам.

А. Пичугин

— Спасибо.

К. Лаврентьева

— Очень вдохновляюще, да, отец Максим. А у вас были случаи, когда отец не хотел, допустим, ребенка, увидел его, и у него полная перемена ума случилась? В пастырской практике.

Протоиерей Максим

— Ну не знаю. Я так, когда Алексей рассказывал об этой истории, я свою истории вспоминал. У нас пять детей, и тоже у нас есть такое как чудо маленькое. У нас с матушкой разные резус-фактор крови и, в общем-то, это...

К. Лаврентьева

— Резус-конфликт.

Протоиерей Максим

— Да, резус-конфликт и, по идее, не должно быть много детей и должны быть сложности. Сложности были, то есть дети непросто давались. И многие прямо опасности для матушки были, вот они такие сложности какие-то. Ну такое впечатление, что надо было пострадать ради рождения новой жизни. А вот тема отцовства — что я женился с таким уже желанием быть отцом. И здесь, конечно, о чем хотел сказать, что родительство — это другой уровень жизни. Ну другой уровень именно духовного восприятия бытия. То есть это одно дело — ты сам по себе, и даже молодая семья, муж и жена. Другое дело, что отец и мать — это другое видение, вот действительно, бытия. И все видится по-другому, все воспринимается по-другому. Ну и потом, конечно, я за то, чтобы дети были, чтобы их было много, чтобы были многодетные семьи. Вот пять детей. Ну я думал, что надо четыре, получилось пять. И это прямо семь «я», как раз все, как говорится.

К. Лаврентьева

— Я думал, что надо четыре, получилось пять — это прямо отлично.

Протоиерей Максим

— Ну как-то в начале семейной жизни я размышлял так, что четверо. А пятый — хорошая девочка. Так что, Алексей, есть куда развиваться.

К. Лаврентьева

— Потрясающе. Друзья, давайте напомним, что программу «Светлые истории» вы можете не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/ и в группе Радио ВЕРА ВКонтакте. А у нас в гостях протоиерей Максим Плетнев, клирик храма Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади в городе Санкт-Петербург, руководитель благотворительной организации «Фавор», помощь зависимым. У микрофонов Марина Борисова, Алексей Пичугин и Кира Лаврентьева. Мы вернемся к вам после короткой паузы. Пожалуйста, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются. Напомню, что у нас в гостях протоиерей Максим Плетнев, клирик храма Спаса Нерукотворного на Конюшенной площади в городе Санкт-Петербург. У микрофонов Алексей Пичугин, Марина Борисова и Кира Лаврентьева. И напомню, дорогие друзья, что нашу программу вы можете не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/ в группе Радио ВЕРА ВКонтакте. А сейчас мы переходим к истории Марины. Марина, расскажите нам, пожалуйста, какая у вас история на тему чудо рождения ребенка или сохранения жизни.

М. Борисова

— Ну вот, в отличие от Леши, у меня нет собственных воспоминаний, поскольку по независящим от меня причинам детей у меня нет. Но у меня есть крестники. И вот как раз историю одной из моих крестниц хочется рассказать, потому что, мне кажется, она такая тоже довольно необычная что ли. Все было уже не в юности, а уже в такой очень зрелой поре женской моей подруги — ей было за сорок, у нее был за плечами неудачный брак, который к тому моменту закончился, было двое подрастающих детей. И конец 90-х, дефолт, закрытие проекта, в котором она работала. Ситуация такая, что человек не очень понимал, что ей делать, как ей вообще заработать буквально на еду и что в принципе ждет ее дальше. И вот в этой странной ситуации она, по-видимому, просто от тоски встретилась с молодым человеком, и романтическая история завершилась тем, что она забеременела. Но сказать, что это ошеломило всех окружающих, включая ее саму — это ничего не сказать. К тому времени у нее было какое-то немыслимое количество хронических заболеваний и, собственно, вся ситуация и внешняя, и физиологическая внутренняя, говорила о том, что ну бывает тупик. Ну какой ребенок, тут человека самого удержать бы на этом свете. Но она сказала, что она будет рожать. Причем выдержала такую борьбу с близкими людьми, которые из любви к ней и жалости к ней старались как-то ее убедить этого не делать. И вот родился ребенок. Остатки здоровья рухнули, с работой, естественно, ничего не налаживалось, у мужа тоже ничего не было, такого стабильного заработка не было. Но случилось какое-то удивительное единение вокруг этого провального мероприятия. Ее старшие дети, ее друзья, ее родственники, с которыми у нее были довольно-таки сложные, натянутые отношения, вдруг все стали подтягиваться к этому новорожденному, чтобы каким-то образом, ну хоть с миру по нитке, как-то поддержать. Дальше больше. Она никогда не была религиозным человеком, то есть она была из разряда вот верующих в душе, но церковная жизнь ее не очень прельщала. И тут вдруг она начала меня убеждать, что ребенка надо покрестить и звать меня в крестные. Я долго отнекивалась и говорила, что слушай, я не могу взять на себя такую ответственность, поскольку ты сама человек от Церкви далекий, и что мы будем делать с этим, когда ребенок начнет расти. Но она меня все-таки уговорила, и в памяти осталось удивительное совершенно событие — это крестины. Я вообще младенцев боюсь. Поскольку своих у меня не было и быть не могло, мне все время кажется, что я их сломаю. Они как-то такие...

К. Лаврентьева

— Хрупкие.

М. Борисова

— Совершенно нереальные, что взять в руки, потом будешь долго удивляться, почему у ребенка что-то отвалилось. Но подруга моя сказала: нет, раз ты вот крестная мать, вот чтобы ты чувствовала, что ты мать, держи всю службу ребенка на руках. Я думаю: ну все, надо смиряться. Беру ребенка с ужасом. И ребенок почему-то не плачет, не кричит, не возмущается, с большим интересом смотрит на свечи и тянет ко всему руки. Я ношу ее по храму, пока идет служба. А она вполне мирно переносит мое присутствие в своей жизни. Мне потом моя подруга говорила: ты знаешь, удивительное дело, такое ощущение, что это не мы выбрали тебя как крестную, а она сама тебя выбрала. Потому что она вообще достаточно была буйным ребенком, и почему вдруг у нее вдруг такое благорасположение случилось, никто не понял. В результате ребенок стоически перенес все таинство, ни разу не заплакала и не закричала, все было замечательно и чудесно. А дальше ребенок начал расти. И вот чудеса начались именно тогда, когда с ней стало возможно общаться уже на моем неумелом уровне, где-то лет с трех. Вы знаете, может быть, именно потому, что у меня своих детей не дал Бог, это было совершенно чудесные лет десять нашего с ней...

К. Лаврентьева

— Взаимодействия.

М. Борисова

— Взаимного, да, обучения, как жить на этом свете. И поразительно, что я могла написать какой-то текст, достаточно объемный, исключительно для нее. Потому что мы с ней могли там уже в старших классах выяснить, что она там не любит русскую литературу или еще у нее какие-то такие вполне естественные подростковые отрицательные настроения и, чтобы не мучить ребенка долгими разговорами, я писала длинные тексты для единственного читателя. И когда сейчас я вспоминаю... Она уже взрослая, живет совершенно самостоятельно. Но я когда вспоминаю всю эту историю, я думаю, вот мы всегда говорим: мы родили ребенка — то есть это наше некоторое действие. У меня такое ощущение, что это не мы их выбираем. Это каким-то образом странным они выбирают в ком родиться, в кого прийти, от кого родиться, кого выбрать крестными. А потом мы каким-то необъяснимым образом живем так, как транслируют нам они. Получается из этого что-нибудь ценное или нет, это уже зависит от массы привнесенных обстоятельств, но мне кажется, что здесь какая-то такая удивительная Божия тайна, в которую мы редко вглядываемся и вдумываемся. Но если немножко притормозить и подумать, то оказывается, что эти чудеса, вот они буквально сыплются, пока ребенок растет. Даже если ты его не рожал.

Протоиерей Максим

— Марина, а вот сразу такой вопрос. А вот как дальше христианская жизнь и мамы, и вот этой девочки?

М. Борисова

— По-разному. Не могу сказать, что это какая-то удивительная сказочная история, идиллия, и дальше жизнь под фанфары. Жизнь очень тяжелая, жизнь с ошибками, с их исправлениями. Но одно я могу сказать с уверенностью, что остался удивительный внутренний контакт. Так сложилось, что она уехала учиться в Израиль, потом случилась пандемия, потом случилась масса других событий, и она там застряла. Ну пошла уже учиться в институт и, в общем, жизнь повернулась какой-то совершенно другой стороной. Но тот уровень общения, который был, пока вот она росла, он остался. И мы сейчас общаемся, в принципе, так же понимая друг друга, на каком-то таком глубинном уровне, как было до ее отъезда, хотя она уже несколько лет живет не здесь. А что касается мамы, то тоже все очень по-разному. Но она очень всегда подчеркивала, что у этого ребенка две мамы. И что удивительно, научила ее так обращаться и ко мне, и к ней. Мы приводили в замешательство прохожих на улице, когда она еще была маленькая, мы ходили гулять: вот мы ее держим за руки, она идет посредине нас, поворачивает голову к одной — мам, к другой — мам. И люди не понимают, что такое, что происходит. Но так оно и осталось, то есть у и нее в ощущении, и у нас тоже. Такое вот.

Протоиерей Максим

— Это я к чему спрашиваю, что есть у меня — я стараюсь, конечно, никого не осуждать, но какое-то мнение, да, что вот ребенок, родившийся во блуде, это такая история...

К. Лаврентьева

— Непростая.

Протоиерей Максим

— Есть там в основании грех и так далее. А вот в вашем рассказе я отметил, вот вы сейчас можете подтвердить или не подтвердить, что любовь Божия — да, она безгранична, и даже такая ситуация, она может выходить в свет. И вот явление ребенка в мир может быть таким действительно чудом, которое преображает людей. Несмотря даже, что вот в начале этого чуда какая-то такая не очень, может, красивая история. Вот я об этом даже немножечко.

М. Борисова

— Ну мне кажется, что это всегда происходит, то есть мы же все люди грешные. И если бы это было не так, то, наверное, и мир был бы другой, и вообще жили бы мы в райском саду, и все было бы прекрасно по замыслу. Божиему. Но как-то все произошло иначе. Поэтому, собственно, и продолжает происходить иначе. А любовь, она же не может от этого умалиться или иссякнуть, она все равно на нас изливается. Другое дело, что мы этого часто не замечаем. Но вот где-то надо сделать паузу и понять, что происходит. Почему на самом деле ты счастлив. Почему жизнь — это подарок, и почему просто жить — это уже удивительная Божия благодать. Независимо от того, что писали святые отцы, независимо от того, что мы испытываем, когда бываем в храме, когда мы прибегаем к таинствам. Но просто, когда ты идешь по улице и вдруг замечаешь, что, я не знаю, перешла зима, вот куда-то к весне передвинулась. Или там, не знаю, на какой-то задрипанный куст рядом с твоим подъездом вдруг села целая стая снегирей. Честно говоря, меня вот этот эпизод в своей собственной жизни потряс. Потому что я снегирей не видела с детства. И вдруг однажды выхожу из подъезда, смотрю — что такое? Вот куст весь в красных этих грудках.

К. Лаврентьева

— Нашествие снегирей.

М. Борисова

— Да, нашествие снегирей. Откуда что взялось. И на самом деле мне кажется, что мы просто мимо этих чудес и подарков Божиих ходим, их не замечая, и поэтому мы такие унылые, скучные и несчастные.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются. Напомню, что смотреть наши программы вы можете на сайте https://radiovera.ru/ и в группе Радио ВЕРА ВКонтакте. И напомню, что у нас в гостях протоиерей Максим Плетнев, клирик храма Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади в городе Санкт-Петербург, руководитель благотворительной организации «Фавор», помощь зависимым. У микрофонов Алексей Пичугин, Марина Борисова и Кира Лаврентьева. И пришло время мне рассказать мою историю. Я даже не думала, что я буду рассказывать. Потому что до Радио ВЕРА мне посчастливилось работать в фонде «Женщины за жизнь» у Наташи Москвитиной, и поэтому там, конечно, историй про чудо рождения ребенка просто немыслимое множество. Но самая первая, самая яркая вот у меня сразу всплывает в памяти следующая история. О том, как одна женщина, будучи не очень счастливой в браке, забеременела — муж у нее был совсем, в общем, какой-то неблагополучный, к сожалению, там о заботе о ней и ребенке речь вообще не шла, там скорее о муже надо было заботиться. И она сделала аборт. Сделала аборт и забыла об этом на какое-то время. А потом чувствует, что какие-то изменения в организме продолжают происходить. Пошла на УЗИ и увидела, что, в общем, ребенок у нее продолжает жить.

Протоиерей Максим

— Чудо.

К. Лаврентьева

— Да, такое вот чудо. Ну она, в общем-то, не поняла этого чуда, и она подала в судна эту клинику, которая сделала аборт и аборт не подействовал. И впала вообще в очень тяжелое такое состояние, потому что очень поздно уже было делать аборт, и она просила какой-то уже такой хирургический на поздних сроках. В общем, там такая печальная очень история. Клиника, естественно, ничего не хотела ей выплачивать, никакого морального ущерба. И она пошла на федеральный канал, в известную передачу, и там пыталась, в общем, отстоять свои права, обвинить клинику в том, что она ее перехитрила, обманула и очень плохо с ней поступила. Ну это я так, мы смеемся, потому что там светлый итог в этой истории. Ну на самом-то деле, конечно, ничего хорошего. Потому что очень много женщин боятся, к сожалению. Вот я знаю истории, когда женщины после медикаментозного аборта или в клинике после того, как у них выживал ребенок, они боялись, что вот он теперь точно родится каким-то, там, в общем, понятно, с какими-то особенностями или инвалидом, или еще с какими-то проблемами. И шли уже как бы добивать, заканчивать начатое. Но я разговаривала специально с врачом на эту тему и она сказала: слушайте, Кира, вы знаете, я хочу вам сказать наблюдения своих последних лет практики. Женщины действительно стихийно — так как у нас сейчас это вообще в обществе принято, от страха там или от каких-то своих убеждений, комплексов, от давления близких, в первую очередь бегут, значит, прерывать беременность. Потом у них, значит, остается этот ребенок, так бывает довольно часто, это, кстати, нередкая практика. И они потом приходят в себя, воспринимают это как какое-то прекрасное чудо, что так и есть, и рожают этих детей. Они совершенно нормальные, они еще более даже крепкие и сильные, чем их ровесники, потому что они действительно уже такое пережили, им уже ничего не страшно. И вот на этой передаче, когда женщина пыталась, в общем, эту клинику обвинить в неправомерных действиях по отношению к ней, ее-то и увидела сотрудница фонда «Женщины за жизнь», которая как раз работала тогда на этом федеральном канале, и она ее потянула к Наташе. Ну а Наташа, надо сказать, уникальный человек. Она действительно, надо сказать, вот вы знаете, человек, который рожден спасать других детей. Она заходит в абортарии, она имеет, вы знаете, силу характера зайти в абортарий, снять женщину с этого кресла и увести ее домой, плачущую, и утешать ее, и поддерживать, еще и мужа встряхнуть. У самой четверо детей. Честно говоря, для меня это ну просто феномен. Вот есть такие хрупкие, красивые женщины, которые на самом деле какие-то воины Христовы по своей сути. И Наташа ее, конечно, взяла в свои премудрые руки, она ее очень быстро окучила, в хорошем смысле этого слова. Ей объяснили вообще, что с ней произошло, какая милость Божия с ней произошла, и сейчас уже не нужно ничего делать. И в итоге родила эта женщина совершенно прекрасного ребенка. Она каждый день вообще первые дни благодарила за то, что она его родила, за то, что ее остановили на этапе вот совершенно таких страшных действий, и она их не сделала. И да, действительно, с мужем там были проблемы, но фонд ей помогал какое-то время очень, особенно на первых этапах, и сейчас она очень довольна, что у нее есть этот ребенок. Она и думать забыла о том, что она хотела там судиться с какой-то клиникой. Ну и на самом деле для меня это была совершенно какая-то потрясающая история, потому что я видела, как меняются эти женщины. И ведь с фондом и с фондами, организациями такого рода, а отец Максим знает, наверное, взаимодействуют чаще всего женщины совершенно не из благополучных ситуаций. Иногда, в общем, совсем из неблагополучных, и приходят с такими историями, что волосы шевелятся на голове. Но даже эти женщины, когда рожают детей, в них включается вот такой вот какой-то ресурс, который помогает более-менее хотя бы на каком-то этапе дать ребенку вот то, чего у них самих, возможно, и не было, и нет. То есть вот такое чудо какое-то происходит. И вот я была свидетелем несколько раз, отец Максим, таких историй чудесных. У вас же есть вот эта благотворительная организация «Фавор» как раз, вы же, наверное, тоже встречались тоже с какими-то подобными историями. Или у вас все-таки больше про зависимости?

Протоиерей Максим

— Ну да, больше про зависимость. Мы занимаемся реабилитацией алкоголиков и наркоманов, и в том числе и женщин. И у нас был опыт работы в загородном реабилитационном центре православном, и потом он как бы перестал существовать по определенным причинам. И в 2014 году я стал руководителем еще в нашей епархии координационного центра по противодействию наркомании и алкоголизму, и это такое подразделение нашего социального отдела. И мы, когда открыли именно амбулаторную программу — а что это такое? Это значит, люди ходят ногами заниматься к нам в Лавру Александро-Невскую, а живут дома. И эта программа рассчитана на определенных людей, то есть это такая программа, которая имеет необходимость, чтобы наш реабилитант был с таким высоким мотивационным каким-то...

К. Лаврентьева

— Зарядом.

Протоиерей Максим

— Да, зарядом внутренним. Ну и что для нас было открытием таким неожиданным, потому что мы занимались в основном наркоманами в загородном центре, тогда был героин, а тут пошли женщины-алкоголики. И оказалось, что очень много женщин, которые страдают алкоголизмом. Такая оказалась отдельная беда. Ну и там, конечно, и детские истории, и истории, как они там рожают, как они хотят родить, не хотят родить. А в нашей уже реабилитации у нас вот две женщины родили во время нашей реабилитации. Ну они, кстати, были в онлайн-режиме — то есть у нас еще есть онлайн-реабилитация, одна в Латвии, другая в Калининграде. И они пришли на реабилитацию уже беременные и, соответственно, вот такие чада появились, которые, да, ну как с нашего благословения, если так можно выразиться, вот в формате обретения трезвости и обретения новой жизни. Ну конечно, Кира, вот сейчас рассказывали эту историю, и я рассказывал, Марина рассказывала, и вот мы все говорили о том, что хотели сделать аборт. И как страшно это звучит. Потом, когда мы видим, что получилось, когда не сделали аборт, как появился этот новый человек в мир — какой он прекрасный, красивый, хороший, там целый мир. И его хотели убить еще в утробе. Конечно, это очень страшно все звучит. И слава Богу, что есть и те, кто борется, вот ведут антиабортную деятельность, борются за эти жизни. Ну и, к сожалению, мы можем констатировать, что да, еще много абортов делается у нас в России, в разном формате — медикаментозные, хирургические. Такая проблема болезненная.

К. Лаврентьева

— И детям в том числе, 15-16-летним девочкам.

Протоиерей Максим

— Да, маленькая мама. У нас есть организация «Маленькая мама», она подразделение социальных служб городских. И был такой период, мы там к ним ездили где-то год, наверное, да, там. Ну раз в месяц собирались волонтеры, мы приезжали. Ну конечно, трэш такой полный — то есть сидят дети, на руках у них дети. То есть маленькие девочки действительно, еще совсем ну вот глупенькие, и они уже мамы...

К. Лаврентьева

— Но все равно, наверное, так лучше, чем никак.

Протоиерей Максим

— Однозначно, это не решение. И вот эта тема, которую уже немножко затронули, что ребенок, он может подтягивать к себе и вокруг себя формировать, то есть вот эта новая жизнь — как дар Божий, как чудо Божие, может формировать и какое-то благодатное пространство, улучшать мир, улучшать жизнь. Может быть, не всегда. Там, конечно, есть какие-то печальные истории, но вот то, что мы сегодня слышали, вот такая радость.

М. Борисова

— Но есть ведь еще и обратная ситуация. Есть семьи, которые очень хотят детей и очень по многу лет не могут, несмотря на все достижения медицины, детей родить. Но да, надеются на чудо, да, молятся, да, ездят в паломничества. Но ведь далеко не у всех эти надежды и молитвы увенчиваются успехом. Вот что вы говорите этим парам, которые по каким-то причинам... Я почему так, как сейчас сказала бы молодежь, впрягаюсь за этих людей, потому что я сама такая. Ну вот не дал Господь. Это на самом деле у всех по-разному бывает отношение к этой проблеме. Но в какой-то момент, жизнь ведь длинная и, бывает, ты относишься к этому философски. А бывает, так скрутит, думаешь: ну что же такое, вот как же? Поэтому я очень хорошо понимаю, насколько трудно этот крест нести бездетности. Что вы говорите таким людям, которые приходят к вам за помощью?

Протоиерей Максим

— Ну вот тут как бы сразу несколько аспектов, то, о чем вы сказали. Ну по всей видимости, такая воля Божия. И цель брака — это не только деторождение. Деторождение — да, это вот такая одна из таких важнейших частей, если так можно выразиться, семейной жизни, это очень важно, но это не единственное, что есть в семье и есть между супругами, конечно. И если Господь не дает, то здесь, конечно, встает вопрос вот тех самых новых технологий, которые, многие из них, с точки зрения биоэтики сомнительны и они вызывают вопросы. И в каком-то смысле дети, рожденные в пробирках, это искусственно рожденные дети, их уже миллионы. К сожалению, нет социсследований, что с этими детьми происходит. Я по крайней мере не знаю таких серьезных исследований. А им же уже много лет, ну там уже лет двадцать процесс идет в мире. Посмотреть, как их судьбы складываются. То есть тут есть, на мой взгляд, такое явное какое-то противодействие воли Божией. Вот Господь не дает, а человек все равно пытается. И, как показывает моя пастырская практика, конечно, не только в этой ситуации, а и в других ситуациях, когда Господь не дает, а человек пытается настаивает и добивается, то это не к добру. И вот если именно о детях, то только один раз у меня был такой серьезный разговор с мамой будущей. Вот она хотела делать ЭКО, я говорю, что это не надо, это плохо, Бог не благословляет. И она все равно сделала. В результате двое детей. Родила детей, а дети сейчас не нужны. И они развелись, при этом она была инициатором развода. Девочка с ней, мальчик с папой, и она делает карьеру. Ну это нельзя, конечно, из этого делать серьезных выводов...

К. Лаврентьева

— Ну да, есть и обратные примеры.

Протоиерей Максим

— Это одна только такая ситуация. Но тут есть о чем подумать. Если Господь не дает, то и не надо же. Тут ключ к Царству Небесному это смирение. Этот ключ к Царству Небесному, наша задача исполнить волю Божию, а не свою волю. Да, вроде нам кажется, она благая, но это, вполне вероятно, ошибочное мнение. И если говорить о смирении, конечно, меня всегда умиляет вот эта история, что человек знает, как надо и как хорошо. И это настолько крепкое в каждом человеке. И мы вообще знаем, как надо для всех. Это вообще удивительно, да? Там для президента как надо, для патриарха, для священников, для друзей, да, вот каждый человек в таком формате живет. Это вот такое чудо тоже своеобразное, чудо проявления личности. Каждый человек личность, образ Божий вот такой. Я бы это соотнес бы именно с этим, с образом Божиим в человеке. Но, с другой стороны, конечно, это гордыня жуткая. А просто принять идею, что на самом-то деле я не знаю, как надо. И я не знаю, что хорошо для меня и для других. Бог знает. И вот Его воля, она есть благая. А моя воля, вполне вероятно, если она вне контекста воли Божией, то это воля, ведущая в другую сторону, от Бога, да, в погибель. Вот смирение. И если людям удается вот в этом формате смирения, то и хорошо. А потом есть, конечно, возможность взять детей в семьи. Вот тех самых сирот. Это отдельная история, приемные дети, но это возможно и, в общем-то, это происходит, и слава Богу, что детей не оставляют. Если родные родители оставили, то вот другие люди подвизаются к тому, чтобы воспитать этих детей, вырастить как своих детей.

К. Лаврентьева

— Эта не для всех история.

М. Борисова

— Но это было всегда, как ни странно. Сейчас кажется, что это какой-то уникальный опыт. У меня есть целая ветвь неродных родных. Потому что в голодные годы жили в деревне, и бабушка, кроме своих двух сыновей, взяла девочку, просто потому что у нее все умерли от голода, и она взяла ее в семью. И вот дети и внуки этой девочки считают меня, в частности, и там моих близких своими родственниками кровными, хотя ничто физиологически не связывает. Так что это всегда было.

Протоиерей Максим

— Неродных родных — хорошо звучит.

К. Лаврентьева

— Так и есть, да. Спасибо огромное за эти «Светлые истории». Сегодня тема у нас была очень яркая и очень пасхальная — мы говорили о чуде рождения ребенка или сохранения жизни. Напомню, что в гостях у «Светлых историй» был протоиерей Максим Плетнев, клирик храма Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади в городе Санкт-Петербург. У микрофонов были Алексей Пичугин, Марина Борисова и Кира Лаврентьева. Смотреть и слушать «Светлые истории» вы можете на сайте https://radiovera.ru/ и в группе Радио ВЕРА ВКонтакте. Мы с вами прощаемся. Отец Максим, спасибо огромное, что вы к нам приехали, обязательно приезжайте к нам еще.

Протоиерей Максим

— Храни вас Господь. Спасибо за приглашение.

К. Лаврентьева

— Спасибо большое. Оставляйте свои комментарии, дорогие наши слушатели. Всего вам доброго и до свидания.

М. Борисова

— До свидания.

Протоиерей Максим

— До свидания.

А. Пичугин

— До свидания. Спасибо.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «День Победы»
• «Первые шаги в Церкви». Игумен Филарет (Пряшников)
• «Светлые истории: пасхальные»

---

Проект реализуется при поддержке VK