«Церковная жизнь в советские годы». Митрополит Калужский и Боровский Климент

В нашей студии был Председатель Издательского совета Русской Православной Церкви митрополит Калужский и Боровский Климент.

Мы говорили с нашим гостем о его служении в советские годы и об интересных людях, которые оказали влияние на его путь в Церкви.

---

Ведущие: Алексей Пичугин и Ксения Толоконникова.

А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели! «Светлый вечер» на Светлом радио. Сегодня четверг, и, по традиции, наша программа в это время выходит в эфир вместе с Музеем «Советский Союз. Вера и люди», музей — исследовательский центр. И, как всегда по четвергам, в нашей студии директор этого музея Ксения Толоконникова.

К. Толоконникова

— Добрый вечер, дорогие друзья.

А. Пичугин

— И также в гостях у нас митрополит Калужский и Боровский Климент, председатель Издательского совета Русской Православной церкви. Добрый вечер!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Добрый вечер.

К. Толоконникова

— Дорогой нам гость, и мы встречаемся в дни, когда владыка празднует...

А. Пичугин

— ...отмечает юбилей, да.

К. Толоконникова

— ...свой юбилей, да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Я его не праздную.

К. Толоконникова

— И отмечает... Ну, во всяком случае, он есть, как бы ни было, и много десятилетий прошло. Владыка родился в 1949 году. И мы как раз хотели бы поговорить с  Вами, владыка дорогой, об этом времени, потому что... Потому что как раз мы в музее занимаемся этой эпохой — послевоенной эпохой в жизни Церкви. И Вы родились и росли в верующей семье. Это была такая, ну, большая редкость в то время.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Ну, да, оба моих родителя были верующими — и мама, и папа. Конечно, больше нами занималась мама, она привила свою любовь и к Церкви, и к молитве, и во всем учила полагаться на волю Божью.

К. Толоконникова

— А Вы родились в Удельной, правильно?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да.

А. Пичугин

— И там был храм незакрывающийся.

К. Толоконникова

— И, таким образом, Ваше вот возрастание в Церкви, вхождение в Церковь — оно связано именно с храмом Троицким в Удельной?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Мы в народе там называли его тогда «Никольский храм», потому что придел — в честь Святителя Николая. И почему там получилось, я скажу — это просто вот мы говорим, бывают ли чудеса. Вот это — чудо. Мой папа жил в Егорьевском районе с дедушкой. Но он был такой состоятельный как бы христианин, бизнесмен, по-нашему. У него было 20 ткацких станков, были и лошади, все. Он ткал полотно. Под его руководством... Он хозяин был такого небольшого производства этого — после нэпа. Вот.

К. Толоконникова

— Такая была мануфактура, своего рода, да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да, небольшую мануфактуру имел. И где-то в 1933 году было принято решение на местном, там, уровне, что это враг народа, все, и изъять. И его предупредили, и они ночью как бы что было, что могли собрать, узелок собрали и уехали из Большого Гридино, и долго искали, где поселиться. Бабушка настаивала: только там, где есть храм. И нашли вот такой маленький поселочек Удельная — он 33 километра от Москвы. Ходили поезда, там деревянный храм, вот Никольский храм.

А. Пичугин

— А в какие годы Вы переехали туда, Ваша семья, вернее, переехала?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— 1933 год.

К. Толоконникова

— 1933 год.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— 1933-1934 год, вот это. 1933-й.

К. Толоконникова

— А вот интересно, да...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Я после... Я к чему это? То, что... И вот они поселились. А моя мама родилась на Севере. Родилась — это была Вологодская область, Великоустюгский уезд, потом это присоединили к Кировской области. А оттуда она опять — это такая долгая история, — но промыслом Божиим приехала... Ее послали в сентябре месяце поступать в институт в Москву. Ну, а кто в институт примет в сентябре месяце? Вот. А послали только для того, чтобы освободить место — начальник захотел это место освободить для своей дочери — у нее было среднее, такое как бы было бухгалтерское образование... Освободить место для своей дочери — кассиром быть на вокзале. Начальник станции ее посылает в Москву учиться, она приезжает...

К. Толоконникова

— Якобы учиться.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Она приезжает, а ей говорят: «Извини, деточка, принимают, там, до такого-то июля, и десять человек на место». А она: «У меня письмо от начальника станции». (Нрзб.). Это из провинции...

К. Толоконникова

— Ну это для нее он начальник станции, а здесь, для институтского начальства...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И она... Там женщины ей подсказали: «Чего ты умеешь делать?». Она говорит: «Я еще умею шить». Ее послали как раз — вот есть станция Фабричная по Казанской дороге: «Едь туда, там есть фабрики швейные, ты устроишься и там найдешь место, где жить. И устроишься на работу». Она села в электричку... ну, в поезд. Тогда поезда еще ходили, электричек не было. Села, пока ехала, вспомнила маму. А мама у нее скончалась, когда ей было всего семь лет. И потекла у нее слеза, она одна в этом... Москва ведь... Из деревни приехать в Москву... Это сейчас мы представляем... Любой житель России знает, что такое Москва — видел по телевизору.

К. Толоконникова

— Я себе сразу представляю фильм — помните, хороший был очень фильм — «Приходите завтра».

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да.

К. Толоконникова

— Я сразу себе представляю вот такую Фросю Бурлакову, которая приезжает из глухой своей деревни и ошеломлена Москвой совершенно.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. А тогда радио там не было, телевидения не было. Ее послали: «Едь в Москву! Да это большая деревня!». Она вот приехала и увидела такой большой город, и, естественно, и испугана была. А в поезде ехала — напротив сидела женщина, вся в черном. А у нее потекла слеза — ну, вспоминая маму свою... Женщина спросила: «Что ты, девочка, плачешь?». Она говорит: вот... Ну, рассказала всю историю. Говорит: «Пойдем, я тебя устрою, и я тебе помогу с работой». А это была монахиня Михаила Киркина. Они жили напротив моего дедушки и папы. Папа был молодой человек вот еще. Строили там дом. А это вот здесь небольшая избушечка была, где они жили. И вот так... Потом его в армию, папу, взяли. Когда вернулся — ну, и... Вот так семья была создана. Это чудо. А мама ехала с иконкой Божьей Матери, которой благословила ее мать перед своей кончиной. Здесь бабушка как раз по папиной линии — она: «Только там селюсь, где есть храмы». И Господь привел, что вот они так встретились. До войны родился старший брат, а я уже третий, после войны второй был... В 1949 году...

А. Пичугин

— Старший брат Ваш сейчас служит в Иосифо-Волоцком монастыре, насколько я знаю, да?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. В Иосифо-Волоцком монастыре, отец Пафнутий. Он был женатый...

А. Пичугин

— Да, отец Михаил, да, если не ошибаюсь?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Пафнутий.

А. Пичугин

— Это сейчас, в постриге отец Пафнутий, да?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Николай его звали.

А. Пичугин

— А, Николай, простите! Николай, да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да, Николай. Михаилом звали моего папу.

А. Пичугин

— Да, да. А я сопоставляю время, когда Вы жили в Удельной...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— А младший брат, младший мой брат — это Алексий, владыка Димитрий.

А. Пичугин

— Владыка Димитрий, да, конечно, конечно.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Всю семью представил...

К. Толоконникова

— То есть все сыновья... Всех сыновей призвал Господь?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да.

А. Пичугин

— К служению.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Вот это, я скажу, большое влияние мамы. Но я опять такую вещь скажу: то, что здесь Господь помог нам. Но помог через испытание мамы. Она очень рано получила инфаркт. Когда мне было шесть лет, седьмой год, у нее был первый инфаркт, в десять лет — второй инфаркт...

А. Пичугин

— Ой-ей-ей-ей... Но она прожила очень долгую жизнь!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Но прожила сто... почти сто два года!

А. Пичугин

— Да-да-да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— А что это? Вот я сейчас размышляю — это болезнь, это скорбь! Но зато мы сохранили веру. Ну, мы ходили в храм — молиться за маму надо. Мы начали ездить в Троице-Сергиеву лавру, там я вот такой еще, до школы бегал, у батюшек просил: «Благословите, помолитесь за маму!». Вот тогда лавра стала для нас центром такой вот жизни. И...

А. Пичугин

— А мы сейчас вернемся к лавре. Но все-таки очень интересно: вот сопоставляя время, когда Вы жили в Удельной, тогда же там служил в храме — в Троицком, или, как Вы его называли тогда по одному из приделов, в Никольском...

К. Толоконникова

— Это, кстати, очень распространенное дело — что храм называют по одному из приделов, да, да.

А. Пичугин

— Да-да-да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— По святому, именно вот...

А. Пичугин

— Причем, далеко не всегда — по центральному. Также вот Лининский(?), Троицкий.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Святой почитаемый — он Святитель Николай ведь.

А. Пичугин

— Да-да-да. Протопресвитер, легендарный протопресвитер Иоанн Соболев — настоятель...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Соболев, да-да, я помню прекрасно, да.

А. Пичугин

— Вот. Я хотел спросить Вас про него. Расскажите в двух словах, что Вы о нем помните, потому что человек действительно легендарный, рукоположенный во священники в 1905 году и доживший, дослуживший — он, в общем, до конца жизни служил — до 1976-го. Семьдесят один год (нрзб.).

К. Толоконникова

— Да, легендарная личность, конечно.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Ну, дело в том, что он был настоятелем, потом его взяли протопресвитером. Настоятель Богоявленского собора, он несколько лет был в Москве настоятелем, а потом обратно вернулся. Это действительно легенда была.

А. Пичугин

— Каким Вы его помните?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Строгим, внимательным и молитвенным. Когда он служил, он полностью был сосредоточен на служении. У него было два креста, открытые Царские врата, а мы, маленькие, приходили, мы вставали вперед — и мы видели: он как бы встал перед престолом, кроме совершения Великого хода, там, Малого хода, — он не двигался. Он сосредоточенно смотрел вот именно на образ Воскресения Христова на горнем месте. Вот. Не торопился. Четко произносил все возгласы. Он был сосредоточен во время молитвы. Я смотрел на него — и он, как будто у меня такое было, — он с Богом беседует. Он с Богом беседует. Вот такой был батюшка. Но очень внимательный, очень приветливый. Никогда... Ну, мы, как... Представляете, вот, допустим, мальчишки в храме вели... Мама говорила: «Пришли в храм — не вертитесь, не крутитесь, стойте, как бы Вы стояли перед царем». Ну, мы вытягивались перед царем, как бы стояли. А Бог — выше царей. А когда выйдем на улицу — ну и, конечно, там был красивый, замечательный палисадник... А он, я скажу... Порядок в храме — идеальная чистота была. Он  требовал, чтобы было все чисто, аккуратно. Вокруг цветочки, палисадничек был сделан — все. А там — мы бегаем... Так тихо улыбнется, пальчиком так: «Тише, тише, Вы около храма». Но никаких замечаний таких резких не было с его стороны к нам. Ну что — бегают мальчишки. Скажут: «А ну-ка проводите их!». Нет! Он любил людей. Он с любовью относился ко всем. И вот это самое... И я скажу то, что он... Другие батюшки, там, порой, выходили из храма в подряснике... это... пиджачок одевали, шли, и брючки. Ну, разные условия. Потому что тогда советское время — запрещалось...

К. Толоконникова

— Кому куда идти, куда ехать, да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да, ехать на поезде, и все. А он все равно — он шел: подрясничек, пальто такое, даже летом такое...

А. Пичугин

— Летнее пальто. В шляпе, наверное?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— ...легкое летнее пальто. Да, в шляпе. Шел... С бородкой, шел к себе...

К. Толоконникова

— По-старинному.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да.

А. Пичугин

— Так он и... Он — один из тех, кто так ходил искони. Все-таки с 1905 года человек служил.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Просто это замечательный священник, и вот такая светлая память о нем хранится даже сейчас. Я горжусь, что я ходил в тот храм, когда он служил. Для меня это вот светлая страница, когда... Вот. И у нас было три священника и дьяк, протодьякон. Вот. И такое... Он умел объединить и духовенство. Даже самый маленький праздник — все священники приходили. Никаких скандалов не было, ничего. Вот иногда бывает так, что даже священнику ехать надо — нет. А глядя на него, что он идет в храм, и другие священники приходили.

К. Толоконникова

— Тоже так внутреннее собирались, глядя на его собранность, угу...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да, да.

А. Пичугин

— Я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня митрополит Калужский и Боровский Климент, председатель Издательского совета Русской Православной церкви.

К. Толоконникова

— А родители водили Вас в храм каждый праздник, каждый воскресный день? Это было заведено?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Ну, это было (нрзб.)... Да. Я помню, даже мне года когда четыре-пять было, я с папой был. И вот такая картина, которая... Мы были — всенощное бдение после миропомазания, вышли, вот сидели в этом палисадничке: лето, хор поет, слышно, закат солнца, кресты сияли на храме — вот в солнечный...

К. Толоконникова

— Косые лучи солнца, да-да-да, такой предвечерний свет.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да, солнца... Вверху щебетали чайки... не чайки — ласточки летали. Вот. Я смотрел — такой красивый мир! И все папе задавал вопросы: «А почему это? А почему это?». Вот. Да, вот это... Но опять, это я скажу, это все зависит... зависело от духовенства. Потому что такая атмосфера вокруг храма была. И вот в палисаднике мы сидели, слышали, как поет хор... Я еще, конечно, службы не понимал. Я знал, что помазываться надо, хлебушек дадут, кусочек, и тоже вкусный хлебушек. Вот. И потом мы сидели с папой и слушали. А так уже лет с семи мы сами ходили в храм. Нам недалеко было. Там, когда вот мама болела, мы сами — бегом, бегом. И, притом, в храме звонили. Во все года у нас в храме... Как раз отец...

К. Толоконникова

— А! Никогда не запрещали колокольный звон?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Не прекращали звон! Да. Хрущевские гонения он прошел, отец Иоанн Соболев, был настоятелем. Но он сохранил колокольный звон. Тогда, я помню, говорили, что запретят звонить — «мешает детям», там, и что-то еще. Он отстоял. И звон не прекращался у нас в храме. И вот я помню — каникулы, мы бегаем... У нас был свой дом и 28 соток — участок. Бегаем — что ребенок, школьник, каникулы... Начинают звонить в колокол: «Мам, мы побежали в храм!». И бежим туда! И пока звонят, мы успевали добегать до храма. И мама нам говорила: «Надо входить в храм, пока звонят в колокол. Вы будете входить вместе с ангелами». И мы старались, пока не закончится звон...

К. Толоконникова

— ...домчать скорей, домчать!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— ...домчаться, да. Вот. Был один даже такой случай: я с братом, вот с владыкой Димитрием, мы всегда наперегонки, и я быстрей-быстрей, переоделся и побежал. И даже забыл... мы дома ходили босиком, потому что обувь надо было беречь, это все...

К. Толоконникова

— Конечно! Сколько мальчишки сносят башмаков! Это же...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Вот. Прибежал, а там пол был — плитка... Я стою — ой, чего-то холодно. Смотрю — а я босиком прибежал, даже не обратил внимания! (Смеется.) Вот. Потому что торопился скорей-скорей, а то кончится звон. Да... Храм чудесный у нас. Но я скажу, что, ну если говорить о таком духовном влиянии, большее на нас оказала влияине Троице-Сергиева лавра. Потому что где-то с шести-семи лет мы регулярно ездили всей семьей в лавру.

К. Толоконникова

— К преподобному.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— К преподобному Сергию. Вот. Мы приезжали туда, у нас был духовник, архимандрит Тихон Агриков. Мы всей семьей у него исповедовались, он к нам приезжал в Удельную. Дело в том, что им трудно было из лавры даже выехать. Они закажут такси, приедут к нам, у нас переночуют — и потом куда-то ехали. То есть они так, как бы следы заметали, чтоб за ними не было такой слежки.

К. Толоконникова

— Угу. Мы записывали воспоминания... Недавно я записывала воспоминания одной женщины — пожилой уже, очень простой. Мы в музее не только вот такие радиопередачи проводим, а записываем воспоминания людей на диктофон. Потому что далеко не все готовы прийти и говорить вот перед микрофоном в эфире. И вот эта женщина — она семидесяти с небольшим лет, она всю жизнь проработала медсестрой, и она была в юные годы, приехав сюда, в Москву, из провинции, духовной дочерью отца Тихона Агрикова, и она передала нам в музей некоторые такие его благословения, вещицы, с ним связанные, его открыточки, которые он надписывал ей...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— У меня сохранились его открыточки, где он писал мне письма...

К. Толоконникова

— ...да, к праздникам. Да, да-да. Вот. И она рассказывала, что, конечно, преследования были, ну, такие... больше напоминавшие бесовские нападки. Например, она говорит: «Я помню прекрасно, как идет отец Тихон по двору лавры, и на него набрасываются какие-то совершенно безумные женщины, которые начинают творить непристойства». И она говорит: «Нам всем было очевидно, что они подосланы».

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Они подосланы. Это так они под видом этих безумных женщин создавали такую атмосферу...

К. Толоконникова

— ...ажиотаж вот такой нездоровый, да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И, в итоге, отец Тихон, так как неблагоприятная обстановка создается в лавре, а туда приезжают иностранцы, его оттуда удалили. Он уехал в Мукачево вначале — его послал Патриарх Алексий (Первый, Алексий Симанский), а потом уехал на Кавказ, в горы. Ну вот я просто скажу то, что лавра для нас была таким домом, и мы... Во-первых, я скажу, в лавре мы почувствовали, что очень важна для детей исповедь. Мы ходили к отцу Тихону на исповедь, приезжали ко всенощной — под праздник или под воскресенье. Всенощная где-то почти три с половиной часа, четыре была часа. После всенощной, через минут двадцать, начиналась общая исповедь, молитвы вычитывались, и потом разрешительная. И мы часто ночевали в лавре, прямо в трапезном храме. Мы подойдем на исповедь, батюшка не просто формально прочитает молитву — и иди. Он побеседует — как ведешь, слушаешься ли маму, а ты с братьями как? То есть все вот такие вопросы как бы... Помогал, располагал он к покаянию, чтоб я понял, что я неправильно сделал. И я, когда он мне говорил, и я сказал: «Да, а мы поссорились с Алешей, он был неправ». — «Нет, ты в себе ищи грех», — он сказал. — Не в нем ищи. Он неправ, а ты почему поссорился с ним? Ты же старше!». — «Ну да, я старше». — «Вот. А ты ищешь оправданий, говоришь, что он неправ». То есть вот такая беседа у него была. Вообще, лавра тогда была центром духовной жизни. Туда ехали со всего Советского Союза люди — и с Дальнего Востока, с Украины, из Грузии приезжали к духовникам лавры. Потому что примерно в десять часов начиналась исповедь, и отец Тихон почти всегда проводил общую исповедь: вначале говорил слово, а потом читал молитву о таинстве исповеди. И затем стоял... прорводил, давал разрешительную молитву, выслушивая, беседуя с каждым — до четырех, до полпятого. А уже в полшестого приходил и служил раннюю. После... Служил раннюю, на раннюю еще придет и проповедь скажет, и после ранней придет. Переоденется и идет...

А. Пичугин

— ...читать требы...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— ...нет, под Успенский собор на исповедь во время поздней литургии. Потому что тогда исповедь была во Всесвятском храме под Успенским собором.

А. Пичугин

— И когда же он мог отдохнуть после этого?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Ну, он ночью часа два — и все. А потом — ну, днем, наверное, отдохнет. Но он не искал отдыха. Мне кто жил рядом, говорили: «Да он вообще, батюшка, почти не спит».

А. Пичугин

— Он удивительно скончался — во время служения всенощного бдения...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— «Слава Тебе, показавшему Свет»...

А. Пичугин

— «...Свет» — и умер.

К. Толоконникова

— А это отец Тихон?.. Вы в одном из своих интервью несколько лет тому назад сказали — как-то мне это запомнилось, — что Вам сказали до 14 лет четырежды прочесть всех четырех евангелистов. Это он Вам?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Нет, это мне... Это я приехал, когда мне было 13 лет, в лавру, потому что это лето, каникулы. И я поехал: «Мам, я поеду, чтобы поисповедоваться, причаститься, благословение взять у батюшки». Вот, приехал, а он: «Герка, а ты Евангелие...»... Меня Герман звали, а он всегда обращался: «Герка». «Герка, а ты Евангелие читаешь?». Я говорю: «Батюшка, ну как — читаю?..». — «Вот ты до 14 лет прочитай четыре раза все Евангелие, всех четырех евангелистов».

А. Пичугин

— Прочитали?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Ну, я вначале: «У-у! Да это... Батюшка, легко!».

А. Пичугин

— А ты прочитай! (Смеется.)

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Вот. Вначале я читал, читал, читал, а потом то одно, то некогда, то все... Лето уже следующее началось, а у меня 7 августа день рождения... «О, мне еще два Евангелия дважды прочитать!». И я начал. А потом уже подходило когда, август начался: «Мам, а когда я родился — днем или ночью, чтобы мне закончить Евангелия читать?». Прочитал все. Четыре раза, как отец Тихон благословил, я так четыре раза всех четырех евангелистов прочитал. Вот не слушал я где-то — сам прочитал. И вот с того времени у меня такая любовь к Евангелию, к этой книге. Я всю жизнь стараюсь каждый день хоть чуть-чуть прочитать. Главу, хоть какую-то там... какой-то отрывок почитать. Потому что без этого не могу...

А. Пичугин

— Евангельский именно?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Евангелие, да. Почему? Потому что Евангелие — это основа жизни, это главная книга христианства. И один профессор, который преподавал у меня в Московской Духовной Академии, когда показывал Евангелие, говорил: «Это кислород вечности. Питайте душу каждый день, как питаете кислородом тело». Вот это я получил от него как бы наставление и вот так храню. Сколько раз читал, я даже сейчас не запоминаю.

К. Толоконникова

— Это правда так — если не прочитаешь Евангелие дня, весь день как-то не задается. Вот честно, да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да.

А. Пичугин

— Мы прервемся сейчас на минуту, у нас небольшой перерыв. Напомним, что это совместная программа радио «Вера» и музея, исследовательского центра «Советский Союз. Вера и люди». Ксения Толоконникова, директор этого музея, у нас в студии. Митрополит Калужский и Боровский Климент, председатель Издательского совета Русской Православной церкви. Беседуем о советском времени и времени, которое мы обычно изучаем в наших программах. Взяли мы отрезок, я напомню, от окончания Великой Отечественной до распада Советского Союза. Ну, иногда в разные стороны мы там сдвигаемся...

К. Толоконникова

— ...крен даем.

А. Пичугин

— Да. Но генеральная линия у нас именно такая. Минута — и снова здесь.

Возвращаемся в студию Светлого радио. Напомню, что сегодня у нас в гостях митрополит Калужский и Боровский Климент. Мы эту программу делаем совместно с музеем, исследовательским центром «Советский Союз. Вера и люди». Ксения Толоконникова, я — Алексей Пичугин здесь, в этой студии.

К. Толоконникова

— Владыка, а возвращаясь вот к условиям эпохи — казалось бы, таким условиям непременным, но ведь Вы же не были ни октябренком, ни пионером? То есть, стало быть, этого можно было избежать?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Нет, ни комсомольцем. У нас никто в семье не был ни пионером, ни комсомольцем, ни октябренком. И как-то это все прошло. Но труднее было старшему брату — он первый был. На меня уже махали, и на владыку Димитрия: «А! Копалины — они все равно не будут! И к ним лучше не лезть».

К. Толоконникова

— А Вас прорабатывали в школе?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Ну, ребенка... Как понять — прорабатывали? Родителей прорабатывали. Угрожали, что...

К. Толоконникова

— Вызывали в школу?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Угрожали, что заберут, если будут ходить в храм, если будут поститься. Но у меня... со мной был один такой... произошел не со мной, а с учителем относительно меня произошел казус. Я где-то учился во втором классе. Ну, перемена — что мальчики делают? Побегать, куда-то выскочить, все... Бегу, звонок на урок. Бегу в класс. Учительница останавливает, берет и вытягивает крестик.

К. Толоконникова

— Веревочку.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Тесемочка была, и на ней крестик. «Ах, ты крестик носишь? Иди в класс!» Я пошел, а она пошла к директору. Заходит в класс: «Копалин, к доске!». И обращается ко всему классу: «Ребята, Копалин носит крестик, ходит в храм!

А. Пичугин

— «Давайте его порицать все дружно!».

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Нет. И дальше говорит: «Из Вас кто-то ходит в храм?». И она не ожидала реакцию. Я стою, поднимаю голову — больше половины класса тянет руки: «А я был в храме! Я причащался!».

К. Толоконникова

— Ничего себе!

А. Пичугин

— Удельная!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И это...

К. Толоконникова

— А это какой год-то, получается? 1957-й...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— 1958-й год где-то.

К. Толоконникова

— Восьмой...

А. Пичугин

— Это не Удельная уже?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Это Удельная!

А. Пичугин

— А, ну, Удельная!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Удельная. А дело в том, что а ребенок-то — он... Спросили его — он говорит.

К. Толоконникова

— Они подвоха не поняли! Они не поняли, что это порицаемо!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Они думали, они сейчас скажут...

А. Пичугин

— (Нрзб.) наоборот — какие молодцы.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да! Они думали, они сейчас скажут: «Такой плохой», будут нападать. А они думали — меня перед этим она как-то хвалила: «Вот посмотрите, Копалин — все время чистая рубашка, застегнутый. А Вы что ходите, там, как охламоны?» — ну, или как-то ругала.

К. Толоконникова

— А теперь Вас опять поставили в пример.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Она поставила — мол, ходит в храм, носит крестик. Из Вас кто ходит в храм?

А. Пичугин

— Раз — руки.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И сразу: «Я с бабушкой причащался!».

К. Толоконникова

— Слушайте, ну это поразительно, конечно.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Она замолчала. «Садись». И начала: «Бога нет» и т-т-т... Целый урок ребятам... А те сразу испугались, сели: «Как?». А те же не понимают. Ну, ходили с бабушкой в храм — ходили. А ведь дома, я скажу, у нас и в четвертом классе еще ребята приносили крашеные яйца на Пасху.

К. Толоконникова

— В школу?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— В школу.

А. Пичугин

— Какие-то отголоски, удивительно! Ну, мне кажется, очень сильно в Удельной все равно влиял храм на жизнь поселка. Потому что он был один. Мы как-то с отцом Алексеем Воложаниным обсуждали, который тоже был в Удельной прихожанином, но позднее уже... Он говорил, что...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Дело в том, что там от Люберец до Раменского...

А. Пичугин

— ...не было храма.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Не было храма.

А. Пичугин

— И вот он об этом как раз и говорил — что это очень сильно влияло.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И вот Великий Четверг — мы ходили в храм на Страстные Евангелия. Идем — темно, и такой как бы ручеек со свечками по всем улицам распространяется. Люди были верующие, ходили. Только, знаете, у нас был военный городок, и там было больше атеизма, и это... А в частных домах люди хранили веру. И у нас ведь митрополит Серафим Чичагов — он скончался, до этого жил у нас последние годы, его оттуда арестовали и в Бутово увезли. И я помню только, когда вот про него, там жил один владыка старенький, его расстреляли. Я еще не знал истории — ну что, ребенок. Все это...

К. Толоконникова

— А говорили вот, кстати, у Вас в семье о гонениях на Церковь? О гонениях в 30-е годы?..

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Говорили.

К. Толоконникова

— Что говорили?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— В 30-е меньше. Говорили — в хрущевское время. Потому что к нам приезжало очень много людей со всей России. Приедут в Москву — остановиться негде. Им давали: приедьте, а это за городом, тут меньше контроля, вот, спокойнее. Приедут, у нас переночуют — и дальше поедут. Приезжали в лавру. А в Загорске, как назывался Сергиев Посад раньше, тоже порой ходили проверять даже квартиры — знали, где могли остановиться верующие, приходили проверять паспорта. Нету прописки — могли забрать и увести в отделение. И поэтому приезжали в лавру — побудут там, ну, а что — два с половиной часа езды, и вечером приедут к нам. Ночуют, а утром поедут в Москву.

К. Толоконникова

— Это отец Тихон к Вам как бы направлял вот так вот?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Отец Тихон. Ну, и у нас знакомства через отца Тихона, через лавру были с людьми. И люди даже советовали: «Поедете, приедете туда-то — у Копалиных можете остановиться, переночевать и поехать». Просто тогда с гостиницами было сложно, все это устроиться, и в Москве...

А. Пичугин

— Вы поступили...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И нам рассказывали, как там... С Украины много приезжали. Как лавру закрывали, как Глинскую Пустынь...

К. Толоконникова

— Почаевскую как пытались лавру закрыть.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Почаевскую пытались закрыть.

К. Толоконникова

— Там очень жестоко ведь все было, очень, жесточайше.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Вот. Владыка Питирим Николаевский — он был молодым человеком, он приезжал к нам часто. Едет в Москву — из Москвы легко, ну, из Москвы к нам 35-40 минут, а из патриархии...

А. Пичугин

— Это Казанский вокзал.

К. Толоконникова

— С Казанского вокзала...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— ...да, с Казанского вокзала доехать. Приезжал, ночует и едет по делам в Москву. И он рассказывал, как было там в Киеве, как в Почаеве было, как на Украине. И мы в 1961 году ездили паломничать весной в Киев с мамой и в Почаев. И там тоже народ все рассказывал. Эти гонения я запомнил.

А. Пичугин

— А Вы помните, как Вы попали в алтарь?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Помню.

А. Пичугин

— Это в лавре или в Удельной произошло еще?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Нет, в Удельной. В Удельной.

А. Пичугин

— Еще при отце Иоанне?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— При отце Иоанне. Дело в том, что мы ходили... Я помню вот, когда мне было шесть-семь лет, вот это Рождество. Пришел в храм, а он весь в елках. А мы маленькие, проходили вперед и вставали на вот это...

К. Толоконникова

— ...(нрзб.) сылье(?).

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— ...на сылье(?) под елками. Я думаю: «О, как в лесу!».

К. Толоконникова

— И запах еще, запах же, конечно, этот еловый, да!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— А я еще маленький был. И запах, и никого не видно, елочки, все. Вот. Ну, это не в этом возрасте, это позднее — лет когда мне было, наверное, десять, я встал... Так много было народу, и протодьякон проходил: «Иди, встань здесь в уголок», и завел меня в алтарь. И я стоял, и как раз отец Иоанн служил. Вот. Но я не прислуживал, потому что было запрещено. До 18 лет прислуживать было запрещено.

А. Пичугин

— Когда Вам было 18, Вы уже... А, нет, Вы позднее в семинарию поступили?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Позднее, да. Позднее. У нас служил такой отец Владимир Маркин, и потом его перевели в Каширский район. И потом отец Владимир Агриков — тоже он служил в Рязанской области, мы ездили к нему...

А. Пичугин

— Родственник отца Тихона?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Племянник отца Тихона. Мы ездили и к отцу Владимиру Маркину туда. Приедем — и там ходили в алтарь. Это сельские храмы, и там разрешали нам входить в алтарь, и мы прислуживали. Там не было такого контроля. И в Ярославской области к отцу Владимиру Агрикову — тоже не было. Там уже начали прислуживать. Вот.

К. Толоконникова

— А Вы вот к этому отроческому возрасту уже понимали строй богослужения? Или Вы уже как бы в процессе нахождения в алтаре как-то?..

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Нет, я уже понимал. Я уже — антифоны поют, мирные ектиньи(?), антифоны поют. Потому что я вот говорил, что где-то — пять лет, я помню, как с папой был на службе. Первое, я запомнил там помазание вечером.

К. Толоконникова

— Ну, такие практические какие-то для ребенка вещи, да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Потом, вход с Евангелием я помню. И особенно я помню — мне, наверное, где-то семь-восемь лет было, когда Великая Суббота, вход с Евангелием, посередине стояла Плащаница. Храм был битком. И протодьякон — по уставу надо обойти Плащаницу с Евангелием, — и он пробирался: «Пропустите, пропустите!». И батюшки пробирались обойти Плащаницу. Битком был храм.

К. Толоконникова

— И еще, наверное, еще больше народу стояло на улице, скорее всего, да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И около окон стояли всегда. И даже зимой. А на Рождество, Крещение — всегда окна открыты, и народ окружал храм. Вот просто у каждого окна стояли люди, молились. Битком храм. И на улице. Несмотря на то, что тогда были морозные зимы. И я помню — и 30 градусов было, и народ службу всю выстаивал, стоя на улице. Вот. И часами, я скажу, когда вот Крещение — часами выстаивал за святой водой. Мы шли всей семьей, каждый... мне давали бидончик, маме — ведро. А только как бы по одной посудине. Ведро — мы по два-три ведра домой приносили крещенской воды.

К. Толоконникова

— Я хорошо помню, как у моей прабабушки в деревенском доме у нас стояли... Такая была лавка — что-то, вроде, такое... залавок такой вдоль стены и трехлитровые банки со святой водой.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— У нас сейчас еще стоит святая вода, которую мама заготовила еще где-то в 60 — 70-е годы.

А. Пичугин

— Ничего себе!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И не портится. Вот эти банки трехлитровые. Она ставила. Мы набирали где-то ведер пять-шесть, разливали и в течение всего года понемножку пили. Ну, несмотря на то, что мы брали святую воду и на другие праздники, а эту, крещенскую и богоявленскую...

К. Толоконникова

— Ну да, да, конечно. Да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— ...мы хранили. И сейчас она хранится, и вот это... Это такая святыня.

А. Пичугин

— И память.

К. Толоконникова

— А на Троицу Вы украшали?.. Я просто сейчас вспомнила прабабушку и вспомнила, что всякий раз... Ну, как правило, на Троицу я уже была в деревне...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— На Троицу у нас весь храм — в березках, дома — березки.

К. Толоконникова

— И дома. Обязательно окна, да, вот? Оконные рамы украшены веточками.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Оконные рамы, и везде в доме стояли. И на пол свежескошенная трава. И это все... Это мама до конца времени делала все время. Это такая традиция.

К. Толоконникова

— И вот так вот Вы помните поселковую улицу, и это только Ваш дом был так украшен, или многие украшали так свои дома? Вот так манифестируя, так сказать, свою веру таким образом?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Были дома такие, да. Были дома, где были... Кто приходили и где я ходил, я видел — везде так делали. И березок рвали. Вот даже у нас напротив был вот поселок, где ГВФ мы ждали — гражданскую авиацию. К нам приходили люди оттуда, чтобы — так как это квартира, нету — покосить травы. Косили, и даже в этих квартирах стелили траву у себя на Троицу. Вот. Мама давала серп — они накосят немножко, сумочку принесут, чтобы вот сохранять эту традицию.

А. Пичугин

— А правда, что желание Вашего отца было, чтобы все братья стали священниками? Такое завещание даже, скорее?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Я бы не сказал, что завещание было. Отец гордился, что у него четыре сына.

А. Пичугин

— Мы, кстати, не вспомнили еще брата Вашего покойного — архимандрита Василия...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— ...Василия. Да, Виталий — он второй был, но он... Но в детстве у него было сильное воспаление легких, и на всю жизнь вот это осталось — у него легкие болели, болели, болели, болели. Он все время лечил. Как чуть, так воспаление легких. Даже вот любой сквозняк... И в результате вот он где-то 60 лет скончался. Вот. Отец гордился... Вот я скажу — вот возьмите, как промыслительно Господь решает судьбу людей. Отец гордился, что четыре сына. Мама говорила: «Ох, Господь почему-то мне ни одной девочки не дал, помощницы». А вот я уже сейчас рассуждаю, размышляю... Она уже скончалась... Ее жизненный путь какой был трудный! И действительно, хозяйка мечтала о помощнице. А Господь сказал: «А мне нужно два митрополита. А мне нужен монах Василий. А мне нужен...»

А. Пичугин

— «...протоиерей, уже ныне иеромонах...»...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— ...иеромонах, да, Пафнутий. Если бы был кто-то, то кого-то бы не было из нас. И вот она действительно воспитала нас, четырех сыновей, вот, и все мы — в Церкви. А папа, когда первый раз, я помню, мой брат поступил в 1962 году в семинарию, старший брат...

А. Пичугин

— Отец Николай?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Отец Николай, да. И приехал на Михайлов день в Удельную, и пришел в храм, и стал... прислуживал. А папа — это его ангел, День ангела, он пошел причащаться. Он потом приходит и говорит: «Пришел — полный храм. Я стоял, молился. Выносят чашу — вижу, а рядом с чашей, с батюшкой стоит мой сын! Я через весь храм стал пробираться к нему! Я такой счастливый был — мой сын в алтаре прислуживает!».

К. Толоконникова

— Облаченный в стихарь еще, да-да-да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Вот. Просто он гордился, что мы... А как... Поймите, это 60-е годы, когда Хрущев объявил: «Последнего попа покажут по телевизору», когда Гагарин...

К. Толоконникова

— ...не видел Бога в космосе.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— ...летал в космос, да. Но, кстати, две вещи я приведу с этим полетом Гагарина. Приехал отец Тихон когда... Он летал в апреле, а летом, в июне где-то, приехал отец Тихон и говорит мне: «Герка, ну что, у Вас в школе говорят — Гагарин в космосе был и Бога не видел? А вот архиепископ Лука Войно-Ясенецкий сказал, когда его спросили: «Вот Гагарин был в космосе и Бога не видел», говорит: «Я тысячи операций на голове сделал, мозг видел, а ума не видел». Вот, такая вещь. А так я скажу — я читал вот где-то там, не знаю источник... Но ссылка на дневники Гагарина, где он написал, что был в Кремле, и его спросили: «Ты был в космосе. Бога видел?». А он говорит: «Я ответил: «Если на земле Бога не встретил, в космосе не найдешь, Его нету там». Вот как-то вот там. То есть как он ответил? «Если на Земле Бога не встретил, в космосе Его не найдешь». Он не видел. А обрезали только что Бога не видел.

К. Толоконникова

— Ну, пропагандистская-то формула, ясно, она такая удобная!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Но вот это мы все пережили. И я скажу то, что мы смогли выстоять благодаря поддержке и нашего приходского духовенства, и духовников лавры.

А. Пичугин

— Я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня митрополит Калужский и Боровский Климент, председатель Издательского совета Русской Православной церкви. А первым принял сан как раз Ваш брат, отец Николай?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да.

А. Пичугин

— И так интересно получилось, что у него, практически, вся его священническая жизнь, за исключением небольшого московского периода, прошла в Волоколамске и продолжается там же, в Иосифо-Волоцком монастыре?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Он после рукоположения... Когда дьяконом был рукоположен, его направили в Коломну, он прослужил где-то там восемь-девять месяцев, потом рукоположили в священника и направили в Волоколамск, в село Восмище на окраине города. В городе был свой храм, а это на окраине было города. Я к нему приезжал. Ну, храм был в тяжелом состоянии, не было... Приходской домик был — обычная избушка шесть на шесть. Топили дровами храм. Он взялся... вот в то советское время мужественно взялся и сделал отопление, провел туда газ...

К. Толоконникова

— Ну, это, конечно, правдами и неправдами приходилось делать (нрзб.) уполномоченному.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Но у него поддержка — владыка Питирим его поддерживал. И владыка Питирим делал такой хитрый ход. Когда говорили: «Строить нельзя», он обращается в Совет по делам религий и говорит: «Вот у меня будет большая делегация — 80 иностранцев. Где мне в Волоколамске принимать? Вот я хочу, чтобы отец Николай построил такой как бы домик для приема гостей». И действительно, отец Николай построил приходской дом, зал был по тем временам большой — где-то восемь на восемь — зал, только один зал.

А. Пичугин

— А гости действительно приезжали?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— А владыка Питирим постоянно привозил гостей. Каждую почти неделю приезжал и кого-то привозил. Потому что это его город, и он к Дню Победы приезжал... Я помню, уже когда был в Америке, я с ним приехал, с главой американской церкви. И служили мы на Восмище. Для них, для города это было событие. И поэтому разрешали. Вот таким путем...

К. Толоконникова

— Не мытьем, так катаньем! Ну конечно, да.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. И как-то тогда находили священники, архиереи, чтобы защитить Церковь и улучшить условия. Это тяжелые были годы, но все равно Церковь выжила и, саое главное, сохранила веру.

К. Толоконникова

— Владыка, а почему вот... Ведь, ну как — дорога, путь уже был проторен, да? Вот и Ваш брат уже в 1962 году поступил в семинарию. А почему Вы не сразу после школы пошли?..

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Я просто думал в армии отслужить.

К. Толоконникова

— Угу. А без армии не приняли бы в семинарию?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Не принимали. Даже и такая ситуация получилась, что вот когда, окончив техникум, я приехал подавать документы, мне один — я не буду называть имя — сотрудник говорит: «Так, а где военный билет? А (нрзб.)? Нет, мы не примем, не примем! Нельзя, нельзя!». И я уже стою — вышел, и тут идет владыка Филарет Вахрамеев. Он был епископом, ректором. Я его помню, владыку Филарета, еще с детства. Он был иеродьяконом в Троице-Сергиевой лавре — молодым иеродьяконом с таким красивым голосом. И он всю нашу семью помнит.

К. Толоконникова

— А потом он участвовал в Вашей епископской хиротонии, верно?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Вот увидел меня: «О! Третий Копалин поступает! Да!». А как раз я был с братом — с отцом Василием, и он говорит: «Да вот только, сказали, документы не примут — в армии не служил». — «Подавайте, все решим!». И действительно, меня приняли сразу на второй курс. Но потом забрали в армию. В армии пришлось служить... Ну а я просто так хотел поступить — уже все. Ладно, поступаю в семинарию, а если в армию заберут, буду служить в армии, но все равно я буду уже семинаристом. Вот.

А. Пичугин

— В армии как-то сказывалось на Ваших взаимоотношениях с сослуживцами то, что Вы из семинарии?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да, в принципе...

А. Пичугин

— Знали они?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Они знали, но никаких проблем не  было. Они, наоборот, ко мне обращались... Я оказался старше их — все же мне немножко так образование и духовное воспитание дало какое-то развитие, отличавшееся от них. И я...

К. Толоконникова

— Какой-то иный опыт?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Иной опыт. Они советовались: «А как это?». Я, когда были какие-то конфликтные ситуации, старался примирить их: «Зачем?..»

А. Пичугин

— А Вы где служили?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Что?

А. Пичугин

— Где служили?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— В Серпухове.

А. Пичугин

— А, ну, это, в общем, недалеко!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Это недалеко. И у нас, знаете, это мне было облегчение — во-первых, как я только прошел этот карантин, меня послали на пять месяцев дежурить в лес. А там жило нас всего... ну, точки, где установки стояли. А там всего служило... где-то десять человек нас жило. И отношения такие уже — десять человек, там, уже все.

К. Толоконникова

— Тут не до того, чтобы воевать друг с другом и устраивать там какие-то неуставные отношения, дедовщину.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Вот. Там только ходить... Это дежурство и отдых, дежурство и отдых, там вот так. В мае вернулся, поехали на полигон в Казахстан, там стрельбы были. Вернулись — мне сразу дают два дня, увольнительные. А мы, получая два дня увольнительных, могли ехать домой. Вот. И я за два года службы где-то 38 или 40 дней так «накатал».

А. Пичугин

— Ну это неплохо, в общем-то!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. То есть я (нрзб.)... (Смеется.)

А. Пичугин

— Вы уже могли даже рассчитывать, наверное, что достаточно скоро снова поедете домой.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. А приехал из дому — меня опять где-то на месяц послали туда. В лесу — я жил там... Ну, у нас домик небольшой, там вот шесть коек двухъярусных стояло. Мы там жили, столовая была и все...

А. Пичугин

— Природа.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И... А целыми днями — утром, к десяти примерно, приходили из воинской части, из городка. А к обеду они уходили, в час дня, и все, и мы сами по себе были. И мне нравилось дежурить. То, что я хожу, — я пел молитвы, читал — там у меня было небольшое такое Евангельице — читал, там, уходил.

А. Пичугин

— Не отбирали?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— А умел прятать.

К. Толоконникова

— Но прятать приходилось, тем не менее?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Ну, конечно, я не ставил это... Но я чувствовал к себе, скажу, такое осторожное, аккуратное отношение командования. Они со мной не проверяли у меня ни бумажник никогда (а у меня там лежали крестик, иконка и маленькое Евангельице. Вот.

А. Пичугин

— Наверное, не догадывались, но чтобы...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Быстрее всего им пришла бумага...

К. Толоконникова

— Из семинарии?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Не из семинарии, а из...

К. Толоконникова

— Из органов?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Из органов. И решили — спокойно, пускай служит, не будем. Потому что обычно после семинарии направляли в стройбат. А у нас ракетная часть. Не дай Бог, чтобы такого не было. Наоборот, будьте осторожны.

А. Пичугин

— Могли и в стройбат перевести.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Но это же уже другое время? Это уже нет Хрущева, это уже брежневские годы. Там...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Нет, ну все равно, им минус. Если переводят из строевой ракетной части, и это... Это должно быть какое-то основание.

К. Толоконникова

— Какое-то дисциплинарное взыскание...

А. Пичугин

— (Нрзб.).

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. А разве командование части хочет, чтобы...

К. Толоконникова

— ...часть была на дурном счету?

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да.

А. Пичугин

— Ну да, (нрзб.) логично.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— И они: «Конфликтов нету?» — «Нету». И они меня старались больше в лесу держать. «Живи в лесу, чего хочешь, делай. А мы... Ну чего — когда 10, когда 12 человек живет. Когда ты вот так...

К. Толоконникова

— Ну это буквально можно сказать — «у Христа за пазухой».

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да. Но я прожил... Приду, и мне говорят: «Можешь съездить домой». Я пишу — и сразу... Съездишь домой — вернусь, меня опять туда на месяц-полтора. Вот. А домой я приезжал, я обязательно ездил в лавру.

А. Пичугин

— Ну что ж, спасибо! Будем заканчивать. Время уже подошло к концу, а мы, конечно же, там только-только какой-то один эпизод, фактически, разобрали — о юности...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Да.

К. Толоконникова

— Но, мне кажется, очень интересно.

А. Пичугин

— Да, очень интересно.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Важно в то время было стоять в вере и не сомневаться в ней.

А. Пичугин

— Я надеюсь, что у нас будет возможность с Вами еще пообщаться и на дальнейшую тему — обслуживание в Америке...

К. Толоконникова

— Потому что, конечно, очень... очень интересно... Мне, например, очень интересен Ваш лаврский период. Потому что, конечно, с такими людьми Вы там...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Лавра — это действительно, это особое место.

К. Толоконникова

— ...сталкивались. Это, конечно, место совершенно особое.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Я ни с кем не сталкивался, я только шел за ними и держался за них, за ихнюю как бы мантию! (Смеется.)

К. Толоконникова

— Да-да, это я неточно, конечно, выразилась. Н это... Это тоже целая эпоха. Я надеюсь, что у нас будет возможность об этом поговорить.

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Спасибо!

К. Толоконникова

— Спасибо Вам за интересный рассказ...

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— Спасибо!

А. Пичугин

— Мы напомним, что митрополит Калужский и Боровский Климент, председатель Издательского совета Русской Православной церкви, был гостем программы «Светлый вечер», нашей совместной сегодня программы с музеем — исследовательским центром «Советский Союз. Вера и люди». Ксения Толоконникова, напомни про письма.

К. Толоконникова

— Да, пишите нам, пожалуйста, пишите, дорогие друзья, на адрес музея — podspudom@yandex.ru и на адрес...

А. Пичугин

— Http://inforadiovera.ru — это если на радио. Пишите, воспоминаниями делитесь. Можете с нами договориться о передаче каких-нибудь экспонатов, что было бы здорово. (Смеется.) Спасибо огромное! Всего доброго!

Климент, митрополит Калужский и Боровский

— До свидания.