«Борьба с наркоманией». Протоиерей Андрей Лазарев

У нас в студии был руководитель реабилитационного центра «Радуга» в Тверской епархии протоиерей Андрей Лазарев.

Наш гость рассказал, как ему пришлось принимать участие в борьбе с распространением наркотиков, которые буквально захлестнули город Кимры в начале 2000-х годов, как удалось изменить ужасную ситуацию и как позднее здесь возник реабилитационный центр для зависимых.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

Ведущие: Василий Рулинский, Татьяна Романенко (Тутта Ларсен)

---

Т. Ларсен

—Всем привет, это проект «Делатели» на Радио ВЕРА, я Тутта Ларсен.

В. Рулинский

—А я — Василий Рулинский. И в гостях у нас протоиерей Андрей Лазарев, руководитель реабилитационного центра «Радуга» в Тверской епархии. Отец Андрей, здравствуйте.

Т. Ларсен

—Добрый день.

Прот. А. Лазарев

—Христос Воскресе, дорогие наши радиослушатели.

В. Рулинский

—Отец Андрей — человек удивительный, он создал реабилитационный центр в том месте, где, казалось, вообще город превратился в жертву наркобизнеса, город вымирал от напасти, которая началась в 1990-е годы, и отец Андрей победил наркобизнес в отдельно взятом городе. Отец Андрей, расскажите, что это было, как это начиналось?

Т. Ларсен

—Чем вы их там окропили, что они разбежались все?

Прот. А. Лазарев

—Ну, во-первых, я не побеждал. Собрались неравнодушные были, это было уже 20 лет назад, много лет прошло, и уже лет 10 мы живём довольно спокойно. Мы говорим, что за город-то? Это — город Кимры, очень известный город в узких кругах, тем более, что 20 лет тому назад он прогремел как малая столица российского наркобизнеса. Тогда ситуация действительно была очень сложная: у нас не то что подростки — дети подсаживались сразу на героин, вот так случилось. У нас есть свой Савёловский вокзал в Москве: станция Савёлово — это город Кимры, и вот, на конечной остановке этого железнодорожного пути станции Савёлово и расположился этот закоулок — посёлок, откуда героин распространялся на весь, наверное, центральный регион: на Тверскую область, на Ярославскую, на Московскую область.

В. Рулинский

—А, то есть, там был не только этот город маленький, но это был центр распространения вот этой отравы. Какие это годы?

Прот. А. Лазарев

—Это был конец 1990-х — начало 2000-х годов. И понятно, что если так всё будет продолжаться, то у нас нет будущего, нет будущего и у наших детей — они все вымрут,везде валялись шприцы, и я помню, на наших глазах дети шли в школу и по пути в школу употребляли наркотики, шли из школы — и тоже употребляли, и, например, рядом с домом, где я жил с матушкой, у нас было двое детей, они тогда были ещё младенцами, находились три наркоточки, где продавался регион: это двести метров, сто метров и триста метров.

В. Рулинский

—Я помню, была нашумевшая история о том, что воспитательницу детского сада взяли за то, что она торговала.

Прот. А. Лазарев

—Ну, это жуткая история, да. Воспитательница детского сада была наркокурьером у цыган. Жуткая история почему: потому что полицейские задержали её на станции Савёлово, у неё было полкилограмма героина, и её отпустили в суде, потому что она из Москвы привезла наркотики, чтобы их добровольно сдать полиции. Такую легенду придумали, и, конечно, общественность тогда возмутилась, и её всё-таки привлекли к ответственности.

Т. Ларсен

—Я только хотела спросить об этом. Потому что в городе ведь, наверняка, были не только цыгане и дети, были ещё и взрослые и, наверняка, полиция?

В. Рулинский

—С полицией отдельная история. Думаю, отец Андрей расскажет: всё происходило, в том числе, с их ведома.

Прот. А. Лазарев

—Да, конечно. Если называть это борьбой, то 20 лет назад мы начали борьбу с коррупцией. Конечно, мы понимали, что цыгане — конечное звено этой наркомафии, а начало всё гораздо выше. Когда началась эта борьба, сняли начальника областного управления полиции Тверской области, прокурора Тверской области и нашего начальника милиции, но основная борьба развернулась против наших кимрских судей. Вот это интересно: пять судей, которые на меня обиделись, два года мы с ними судились. Я сказал правду о них, как мне тогда казалось, они обиделись на эту правду и возбудили дело тогда против меня в Замоскворецком суде, но мы победили: Кимрских судей теперь нет, а мы, слава Богу, остались.

В. Рулинский

—А, по-моему, была такая история, отец Андрей её рассказывал, что Кимрские судьи не очень хорошо судят по этим наркоделам, они колоссальные деньги затребовали в качестве компенсации, чуть ли не пять миллионов. И, по-моему, в Твери так и не удалось доказать им свою правоту, и они переместились в Москву. А Москва, что самое любопытное — меня это просто поразило — Москва, в итоге, признала их правоту, но оценила в 500 рублей моральный ущерб.

Т. Ларсен

—А в чём вас обвиняли? В клевете?

Прот. А. Лазарев

—Да, в клевете. И присудили сначала пять миллионов рублей — большие деньги по тем временам, да и сейчас тоже.

Т. Ларсен

—Но подождите, давайте вернёмся к самому началу. В Кимрах вы оказались, потому что вас назначили на приход, или вы там жили?

Прот. А. Лазарев

—Я был третьим священником в соборе. Я сам из Ярославля, в 1992-м году приехал в Кимры послужить Богу, Церкви и людям, и вот, с 1992-го года в Кимрах я был третьим священником.

Т. Ларсен

—Надо было, чтобы вы приехали туда, чтобы хоть кто-то начал что-то делать? Всех всё устраивало? Как город жил вообще?

Прот. А. Лазарев

—Я не знаю. Вы знаете, сразу город накрыло. Это не постепенно начиналось всё. В 1990-м году накрыла вот эта волна героина, хотя, до 1999-го года мы жили, в принципе, спокойно, как все, как везде. Это была волна, это было некое цунами.

В. Рулинский

—А вам не страшно было? Вот, человек, можно сказать, достаточно внешний для города, ещё и третий священник: всё-таки, настоятель — это настоятель, а третий священник — это человек, имеющий не слишком широкие права и полномочия, разворачивает такую борьбу против этого серьёзного дела — это же бизнес, с большими деньгами и большими криминальными особенностями.

Прот. А. Лазарев

—Я был не один. Мы в 1998-м году создали свою общественную организацию при храме, православную общественную организацию отца Александра Шаргунова — у него тогда в Москве работала общественная организация «За нравственное возрождение Отечества» в те далёкие 1990-е годы, а батюшка — наш духовник, поэтому, мы тоже хотели как-то активно включиться в общественную жизнь нашей страны, такое, помню, время было неспокойное — конец 1990-х годов, хотелось что-то особенное сделать для людей, для нашей страны: мы тогда были молодые, энергичные, и тогда такие люди объединились в эту общественную организацию, был выбран председатель, а я был как духовник, что ли. Она базировалась в Кимрах как филиал Московской организации отца Александра Шаргунова. И в начале мы занимались общественной работой, а вот когда пришла эта беда, мы вместе объединились против этой беды.

Т. Ларсен

—А что вы делали? Как вы боролись? Это же Молох, просто гидра многоголовая.

Прот. А. Лазарев

—Да, борьба с коррупцией. Мы смогли привлечь все средства массовой информации тогда, до программы «Время» дело дошло даже потом, а очень нам помог тогда, я помню, первый самый яркий, самый честный, самый сильный, самый эмоциональный репортаж был сделан, по третьему каналу тогда выходила передача «Русский дом» Александра Крутова. И Александр Крутов прислал к нам из Останкино Александра Егорцева, известного журналиста, сейчас он на канале «Спас» работает, а тогда работал на Третьем канале. И тогда он приехал к нам, сделал первый репортаж, в воскресенье в июне месяце 2002-го года этот репортаж вышел, а в понедельник уже у нас в Кимрах был заместитель Генерального прокурора России генерал Макаренков был у нас, потому что Устинов посмотрел, видимо, в свободное время, он тогда был Генеральным прокурором, в воскресенье он посмотрел репортаж, а в понедельник его зам был уже в Кимрах, и началось тогда. Мы встречались, да, лично водили и показывали, как всё это выглядит. Сразу тогда большие головы и полетели, как я вам сказал раньше, и начальник управления милиции Тверской области, и прокурор Тверской области, и наш начальник милиции, и наш прокурор тогда были уволены, и стало понятно, что, если что-то делать с этим, то вполне можно бороться и можно побеждать. Сразу с больших голов начали, но это чудо, конечно, это чудо. Я понимаю, что второго раза бы не вышло, наверное.

Т. Ларсен

—Это проект «Делатели» на Радио ВЕРА

В. Рулинский

—Если у вас есть желание поддержать работу реабилитационного центра «Радуга» в Тверской епархии, в городе Кимры, который возглавляет отец Андрей, это можно сделать на сайте raduga-rehab.ru . Отец Андрей, вот, вы рассказали, что полетели головы после приезда заместителя генпрокурора в Кимры, но всё-таки выстроить борьбу и систему какого-то противодействия вот этому наркобизнесу, который там обосновался. Это же большая работа: необходимо не только всех уволить, но и что-то ещё сделать.

Т. Ларсен

—Наверняка, они сопротивлялись? Я имею в виду, что вам, скорее всего, и реальная опасность грозила, и угрозы какие-то поступали?

Прот. А. Лазарев

—Вы знаете, может быть, и грозила, но когда для себя лично принимаешь решение идти до конца, удаётся победить, так или иначе? Вот, я принял решение идти до конца, и что мы победим в этой ситуации — и мы победили. Конечно, вместо этих людей стали приходить новые люди: молодые, работники силовых структур, и мы как-то им стали помогать как-то вместе. Вы знаете, у меня дома был некий штаб, такой круглый стол советский, и мы за этим круглым столом собирались по 10-12 человек: начальник наркоконтроля, начальник ФСБ, представители полиции, знаете, там были даже представители ериминала нашего — все они собирались за одним столом и принимали какие-то важные решения. Удалось объединить всех, кто был против этой мафии в один кулак, и поэтому, наверное, удалось нам победить. Мне не страшно было — терять было нечего.

В. Рулинский

—А где сейчас эти наркотоварищи?

Прот. А. Лазарев

—В места не столь отдалённые отправились некоторые, какая-то часть разбежалась, но сейчас им возвращаться уже некуда, потому что там, в прямом смысле, руины.

В. Рулинский

—Вы знаете, победить — это здорово. И просто невероятно здорово, что вам это удалось, но всё-таки загубленные судьбы людей, тяжёлые последствия, разрушенные семьи и умерших людей уже не вернуть? Что с ними делать? Как помочь?

Т. Ларсен

—То есть, источник вы закрыли, но осталось огромное количество отравленных людей.

Прот. А. Лазарев

—Это вторая цель у нас была — открыть центр помощи детям, пострадавшим в нарковойне, мы тогда так об этом говорили и очень долго шли к этому, потому что дело было новое, совершенно неведомое, непознанное: как помогать таким детям, подросткам, молодым людям? Тогда всё только начиналось ещё, но цель была. Конечно, нас тогда поддержал и губернатор Тверской области, и наш митрополит, Виктор тогда, правящий дал благословение и поддержал. Но, так как я был третьим священником в соборе, вы сами понимаете, мягко говоря, особо не развернёшься. То есть, благословение было, разрешение было, а что делать: никаких денежных средств никаких нет. Поэтому, до 2004 года я, конечно, поездил по стране и посмотрел на то, как это было в других местах: был даже у Евгения Ройзмана, в Екатеринбурге, в центре Город без наркотиков, тогда уже два года их центр работал, а я посмотрел на эту работу в то время. Был под Санкт-Петербургом, в центре, который создали мои знакомые. Но нужна была какая-то основа под это дело, нужен был храм, при котором это всё можно организовать.

Т. Ларсен

—А вот эти люди в центрах поддерживали вас или говорили: Ни в коем случае, даже не начинайте вообще. Вдохновляли, поддерживали?

Прот. А. Лазарев

—Конечно поддерживали, да. Но, знаете, к 2004-му году у меня всё равно разочарование такое наступило: я понял, что я ничего больше не смогу сделать, и пора как-то успокоиться. Вот, идёт эта нарковойна, и можно этим заниматься и дальше, некое разочарование наступило. Мне одному ничего не создать. Но в 2004-м году мне очень повезло в жизни: судьба меня забрасывает в Польшу — в католическую, казалось бы, страну, православного священника, в город Гливицы, где началась, кстати, Вторая мировая война, в центр «Фамилия» на обучение к доктору Андрею Маевскому. Почему к нему, я сразу расскажу тогда. Потому что он — великий русский патриот: он говорил, что его дед не предавал русского царя, а его дед — генерал царской армии Маевский. Поэтому, он выиграл грант от Всемирной федерации терапевтических сообществ, программа, по которой работает его центр и все профессиональные центры в мире, и на эти средства три года проходило обучение профессиональных специалистов из России, около семидесяти человек в течение трёх лет проходили обучение в его Центре совершенно бесплатно, нужно было только приехать туда: были теоретические занятия, была и практика. И, знаете, разочаровавшись у нас в России, там я вдруг резко поверил в успех нашего безнадёжного дела. Я увидел конвейер по производству здоровых людей: в этой программе сто человек одновременно. И я видел людей, которые туда приходят, вступают в эту программу, видел, как им тяжело — и я видел результат. Я в течение пятнадцати лет ездил потом в «Фамилию», мы стали близкими друзьями, установили с доктором Маевским большой православный крест на кладбище светских воинов в городе Гливицы — более двух с половиной тысяч наших солдат там лежат, и вот, по его предложению, эта идея была осуществлена, причём, этот проект для нас сделал великий русский человек Вячеслав Клыков, по нашему заказу, этот крест был изготовлен на фабрике в Калуге. И уже в 2006-м году мы крест отвезли в Гливицы, а в 2008-м году получили разрешение от Министерства культуры Варшавы, и крест был установлен в городе, где началась Вторая мировая война, был установлен православный крест.

В. Рулинский

—Отец Андрей, а вот, вы сказали про конвейер людей, которые выздоравливают. Но слово конвейер не всегда соотносится с реальной практикой, особенно, когда мы говорим про человеческие души и про большое количество этих самых людей. Мы привыкли слышать о том, что хорошее качество работы — это если ты уделяешь большое внимание одному человеку в одном конкретном учреждении. А здесь, прямо сто человек, некий конвейер. Благодаря чему это работает?

Прот. А. Лазарев

—Я отвечу, да, на этот вопрос есть ответ. С одной стороны, призвание нужно в любом деле. Во-вторых, профессионализм. Тогда это начинает работать. Конечно, там не равнодушные люди работают, там работают профессионалы своего дела, работают, чтобы помочь людям и вырвать их из этого ада, из этой страшной беды, дать им путёвку в жизнь, а потом, мы можем вспомнить с вами великий пример из нашей страны, произошедший сто лет назад, который был использован в той же «Фамилии» и используется сейчас во всех центрах профессиональных: наш великий русский педагог Антон Макаренко, у него тоже небольшой коллектив был, а каков результат! В Санкт-Петербурге он открыл свой первый небольшой, наверное, можно так сказать, реабилитационный центр по возвращению этих несчастных беспризорных подростков в новую жизнь. И через его коммуну прошло около трёх тысяч человек за короткое время — и ни одного рецидивиста! Все стали героями войны и героями труда в период Великой Отечественной войны. Его методика была использована в мире: если у нас его опыт был забыт почти на сто лет — сейчас мы, конечно, о нём вспоминаем и начинаем его использовать в жизни, а в мире этот опыт не был забыт, его использовали для реабилитации солдат после Второй Мировой войны, потом для реабилитации людей, страдающих от алкоголизма и химически зависимых людей.

Т. Ларсен

—А что всё-таки было в этом польском реабилитационном центре, чего вы не увидели, разъезжая по другим центрам в поисках опыта, что вас зажгло и вдохновило?

Прот. А. Лазарев

—Так, эта методика, эта программа Макаренко. Только она теперь стала называться терапевтическим сообществом, если говорить на профессиональном языке. У всех на слуху программа реабилитации из 12 шагов — это совсем не то. Вот эта американская программа, амбулаторная программа для алкозависимых — конечно, это нам не подходит.

Т. Ларсен

—Не подходит из-за формы зависимости, нашего менталитета или из-за методов?

Прот. А. Лазарев

—Вообще не подходит. Ну, и Синодальным отделом по борьбе с наркоманией было принято определённое решение относительно этой программы, но об этом мы сейчас не будем говорить. То есть, что происходит в этой программе? Имеются две модели жизни. Первая — если говорить о нашем центре — это модель большой православной семьи, человек как будто заново рождается в этой семье, и с рождения получает правильное воспитание — то, которое он должен был бы получить, если бы родился в XIX — начале XX века в какой-нибудь большой крестьянской семье, где есть хозяин и хозяйка, где есть старшие братья, средние и младшие, и так далее. Человек получает правильное воспитание в такой семье.

Т. Ларсен

—А если он сопротивляется и не хочет жить в такой семье?

Прот. А. Лазарев

—Ну, мы не в 19-м веке живём. У нас есть возможность пожить в гостях недели две и принять решение: оставаться в этой семье или не оставаться? И все остаются.

В. Рулинский

—То есть, действительно, это — такая свобода? Как хочешь: можешь идти, а можешь остаться, если тебе понравится.

Прот. А. Лазарев

—Конечно, свобода, всё на любви и на свободе основано в жизни.

В. Рулинский

—Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА, мы говорим с протоиереем Андреем Лазаревым, руководителем реабилитационного центра для зависимых «Радуга» в Кимрах, в Тверской епархии. У микрофона Тутта Ларсен

Т. Ларсен

—И Василий Рулинский. Мы вернёмся через минуту.

Т. Ларсен

—Вы слушаете программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Я — Тутта Ларсен

В. Рулинский

—А я — Василий Рулинский. И в гостях у нас сегодня протоиерей Андрей Лазарев, руководитель реабилитационного центра «Радуга» в Кимрах, в Тверской епархии. Отец Андрей, мы начали в первой части программы о тех особенностях, которые вас поразили в том польском центре, который называется «Фамилия», в отличие от российских центров. Действительно, вы вдохновились как-то, и мы услышали про этот замечательный опыт, который оказался российским и вернулся на нашу землю таким окружным путём — удивительно, конечно. У меня вот когда я читал того же Макаренко, у меня ощущение возникло, что в системе Макаренко с её семейной атмосферой и некой товарищеской любовью, там любовь, конечно, есть, но она достаточно строгая. У вас, я так понимаю, строгость — это один из компонентов реабилитации, если можно так сказать.

Прот. А. Лазарев

—Строгость, но с любовью. И вторая модель нашей жизни — это небольшое государство, где есть свой президент и своё правительство, где есть своя служба безопасности, свои законы, которые принимаются участниками этого государства — и вот в этих двух моделях происходит становление новой личности, честной и ответственной, способной любить не только себя, но любить и Бога, и людей, любить ближних, любить своих родителей, братьев и сестёр, любить жизнь. Конечно, это время и это — большой труд, программа рассчитана на год, не меньше, то есть, сейчас мы видим, что и больше времени нужно для того, чтобы вернуть человека с того света, в прямом смысле. Это связано и с современными отравляющими веществами, они гораздо сильнее воздействуют, и поэтому больше времени необходимо для того, чтобы помочь человеку вернуться с того света, обрести себя, полюбить жизнь, как я сказал, Бога полюбить и вернуть ему свободу. У нас всё на любви основано.

Т. Ларсен

—Это — очень интересная вообще терапевтическая задача: помочь человеку полюбить жизнь настолько, чтобы перестать себя убивать. Это очень тяжкий труд, как мне кажется. Принято считать, что излечить можно только того, кто хочет лечиться, и что человек должен сам прийти, по собственной инициативе. В вашей программе также работает принцип того, что, если человек сам не пришёл, его насильно невозможно вылечить?

Прот. А. Лазарев

—Конечно, должен быть выбор у человека. Как я уже отметил, они очень многие опустились до самого дна, и перед ними стоит выбор: жить или не жить? И всё равно приходят. Сомневаются, конечно, остаться или не остаться, но они видят тех ребят, которые шли впереди них и дошли до определённых этапов своей реабилитации, видят выпускников нашего центра, которые постоянно к нам приезжают, общаются с ними. К ним приходит вера, всё-таки: вера в победу, вера в себя, вера в свои силы и вера в Бога к ним приходит. Они все неверующими к нам приходят, конечно. Кто-то крещён, кто-то даже не крещён, крестятся потом. Да, выбор он должен сделать сам.

Т. Ларсен

—Но приходят сами, не родственники их приводят. Я в том смысле, что выбор человек должен сделать сам, когда он к этому готов прийти. А кто ваши сотрудники? Это же тоже должны быть какие-то квалифицированные люди, которые знают, как помочь и умеют помогать.

Прот. А. Лазарев

—Мы шли к открытию нашего центра целых восемь лет, с 2004-го по 2012-й год, и в 2012-м году я уже опять разочаровался, решил, что ничего не получится: вроде и деньги, и вера, и технологии, и программа есть, но опять ничего не получается. И в 2012-м году, когда была одержана победа в этой нарковойне, я думал о том, что пора уже как-то успокоиться и заниматься только своим делом — служить Церкви, Богу и людям, и всё. Но в 2012-м году, опять каким-то чудом, вдруг меня назначили настоятелем храма и директором несуществующего центра. Конечно, я очень благодарен Владыке Мефодию — руководителю Координационного центра по борьбе с наркоманией при Синодальном отделе. Конечно, тогда он мне очень помог, поверил и поддержал, я очень благодарен ему. И Центр открыли физически прямо при храме, в центре города.

В. Рулинский

—Я был в этом центре, он находится прямо рядом с собором, такой очень уютный деревянный домик, мы туда привозили десять лет назад журналистов из Москвы — по-моему, отец Андрей, тогда это было. Меня поразила тогда атмосфера камерности и домашний уют у вас.

Прот. А. Лазарев

—Да, но я на вопрос-то не ответил. Восемь лет мы шли к этому, до 2012-го года, но за 8 лет удалось подготовить кадры — то, о чём вы спрашиваете, как раз. Восемь лет я искал лучших людей: психологов, которые были бы готовы работать в будущем центре, и отправлял их на обучение в Польшу, и все наши коллеги, таким образом, проходили обучение в центре «Фамилия», и мы все, таким образом, вышли из этого центра, все — единомышленники, все с верой, все знали, что и как нужно делать.

В. Рулинский

—А вот что касается самих подопечных: тех, кто нуждался в помощи и кто приходил к вам, первые эти люди, вы их помните? Они вам запоминались? Всё-таки, центр только появился. Как это происходило? Как они пришли в центр, который ещё не работал, и вдруг появился?

Прот. А. Лазарев

—О нашем желании открыть Центр помощи узнали очень многие за эти годы — всё-таки, 12 лет прошло. Узнали о том, что есть желание открыть центр, и с той стороны, и с другой, как говорится. И, когда он открылся, сразу поверили мне люди. У меня уже был опыт борьбы с наркобизнесом, мне доверяли. Ну, а потом, когда я рассказывал о том, что я сам видел, собственными глазами, что я испытал на себе, будучи участником учебной программы в центре «Фамилия». Удалось передавать вот эту веру в успех, как я уже сказал, в нашем безнадёжном деле.

Т. Ларсен

—Сколько человек сейчас на постоянной основе проходят реабилитацию в вашем центре? Есть ли у вас какой-то лист ожидания?

Прот. А. Лазарев

—Сейчас у нас нет мест, центр рассчитан на тридцать человек. Да, мы просим подождать, у нас чем ещё уникальна программа — в нашем центре проходят реабилитацию и мужчины, и женщины одновременно, мы их не разделяем, они вместе проходят реабилитацию у нас. Разумеется, девушки живут в своих комнатах на третьем этаже нашего деревянного домика, а ребята живут на втором. А так, всё вместе.

В. Рулинский

—Это очень редкая практика, и, по-моему, в России ваш центр единственный такой, несмотря на то, что реабилитационных центров при храмах существует порядка пятидесяти или шестидесяти а нашей стране. Такого, по-моему, не было нигде, только у вас единственный такой, где сочетается. Есть у отца Сергия Белякова в Ленинградской области: там и женский, и мужской, но они в разных местах находятся. У вас это никогда не вызывало каких-то проблем, может быть: всё-таки, мужчины и женщины, тем более, как вы говорите, они не очень воцерковлённые, не очень привыкшие к каким-то хорошим манерам, они в разных компаниях оказываются. Проблем не возникало?

Прот. А. Лазарев

—Возникали проблемы. Конечно, возникали, и возникают разные проблемы. Но, всё-таки, это — наша работа и наше служение такое. Тем более, что в «Фамилии»-то получается, там практикуется подобный опыт.

Т. Ларсен

—А какие у вас есть проблемы, в которых могли бы помочь наши радиослушатели сейчас, например? С помощью своих пожертвований. Может быть, мы им расскажем конкретно, на какие дела могут пойти эти средства? Не стесняйтесь, отче, посылайте запрос в эфир!

Прот. А. Лазарев

—Знаете, мы самодостаточны, честно говоря. И можно помогать каким-нибудь детским приютам, многодетным матерям, я считаю, нужно помогать, а нам наш президент очень помогает: мы постоянно выигрываем президентские гранты, за что я очень благодарен нашему президенту, Владимиру Владимировичу Путину за то, что эти гранты есть и за то, что есть возможность их получить и использовать в нашей работе. И, если говорить честно, то мы считаем, что нашим воспитанникам должны помогать их родственники: они вносят пожертвования на питание наших воспитанников, а проживание и лечение в программе реабилитации мы предоставляем, с нашей стороны.

Т. Ларсен

—Я правильно понимаю, что нет какого-то фиксированного времени нахождения людей в программе? Всё зависит от человека, или всё-таки есть какой-то регламент?

Прот. А. Лазарев

—Год и два года три месяца сейчас, в среднем. Кто-то дольше остаётся, кто-то немножечко быстрее заканчивает программу. Мы сейчас получили благословение от нашего священноначалия, от Владыки Амвросия на новое дело, вот здесь помощь нам была бы нужна, конечно: на реабилитацию участников СВО по той же программе. И вот, у нас есть недостроенное здание рядом с нашим центром напротив него. Мы его почти уже восстановили: это здание бывшей богадельни, большое двухэтажное здание. Вот, нам его нужно достроить, и здесь нам помощь нужна.

В. Рулинский

—Я так понимаю, что контакты можно найти на сайте radura-rehab.ru, на этом сайте всё можно узнать. Вот, вы немножко упомянули о том, что более страшные последствия имеют современные виды наркотиков, даже хуже, чем героин, они сказываются на здоровье человека. Я так понимаю, что нас слушают, в том числе, мамы и бабушки своих маленьких детей. И, может быть, им тоже стоит о чём-то знать, что может быть сигналом к беспокойству или тревоге, и вообще, что делать, если мы увидели какие-то такие проявления в эту сторону со стороны молодого человека? Какие вы можете дать советы? Как понять, что это — те самые проявления? Может быть, он просто стал задумчивым или невесёлым?

Прот. А. Лазарев

—Да, это сложный вопрос. В семье обычно замечают через год, через полтора, через два, когда уже бывает поздно. Да, это серьёзная проблема: заметить вовремя. Нужно правильно воспитывать своего ребёнка, чтобы ребёнок рос в благополучной семье, где есть отец и мать, братья и сёстры. Какой совет можно дать? Рожайте больше детей, чтобы дети получили правильное воспитание в большой семье. Когда большая семья, тогда ребёнок получает правильное воспитание, а когда ребёнок один в семье, даже двое или трое детей, вырастает некий кумирчик, эгоист, который начинает потреблять все на своём пути, а потом начинает употреблять различные вещества

Т. Ларсен

—А чем эти современные средства, которые вызывают зависимость, так опасны? Вот, вы говорите, что год человек этим занимается — и уже бывает поздно. Насколько я знаю, на героине люди десятилетиями могут сидеть.

Прот. А. Лазарев

—Ну, об этом лучше нам не говорить. Если говорить о современных, то это так называемые соли, если обобщённо. Там несколько месяцев — и происходит необратимое психическое расстройство, разрушение организма и сознания человека. Как правило, второй диагноз — шизофрения — начинается через три-четыре месяца: шизофрения, галлюцинации, и сделать с этим что-то очень сложно. Уже без медицинской помощи здесь не обойтись, и мы без медицинской помощи не обходимся, мы сотрудничаем с наркологическими больницами: с Тверской, с Ярославской, с нашим отделением в городе Кимры, направляем на консультации наших воспитанников, они проходят обследования, диагностику, им назначаются определённые лекарства, и они эти лекарства принимают какое-то время..

Т. Ларсен

—А ваши воспитанники, кстати, они местные? Жители Кимр? Хотя кажется, что Кимры такую мощную прививку получили после всей этой истории с разгоном наркокартели. Может быть, в самом городе уже всё благополучно, и приезжают люди из других регионов?

Прот. А. Лазарев

—Мы местных сразу не брали, потому что это противоречит нашей программе. Мы берём ребят только издалека, чтобы изъять их из той среды. У нас даже с разных концов света: воспитанники из Америки, из Казахстана, из Литвы, из Латвии, с Сахалина, с Камчатки. Ну, Москва и Тверская область, да.

Т. Ларсен

—А средний возраст какой?

Прот. А. Лазарев

—Средний возраст...Я лучше назову крайний: от 18 до 55 лет. Вот так, младше брать мы уже не можем, то есть, по закону, подростков мы не можем брать, с подростками там, конечно, там свои особенности. Но мы берём не только наркозависимых, а с проблемами с алкоголем. Те, кто постарше, там уже эти проблемы возникают.

Т. Ларсен

—А женщин и мужчин поровну? Считается, что женские зависимости вообще практически неизлечимы?

Прот. А. Лазарев

—Нет, мужчин, конечно, больше, а женщин — меньше, но с женщинами работать сложнее. Сложно, сложно, да.

Т. Ларсен

—Это проект «Делатели» на Радио ВЕРА

В. Рулинский

—Если у вас есть желание поддержать работу реабилитационного центра «Радуга» в Тверской епархии, в городе Кимры, который возглавляет отец Андрей, это можно сделать на сайте raduga-rehab.ru. Расскажите истории, которые вас вдохновляют, из вашего опыта. Про тех людей, которым удалось помочь, и, может быть, даже вы не верили в то, что это удастся.

Прот. А. Лазарев

—Есть такие примеры. Ну, знаете, я боюсь сейчас приводить такие примеры, как бы это ни было, знаете, некой рекламой, что ли. Человек погибал, употреблял всю жизнь, а потом вдруг стал свободным человеком. Лучше, знаете, о химической зависимости говорить, что это — неизлечимая и смертельная болезнь. То, что происходит у нас — это исключение из правил, конечно. Это исключение. Это те, кому Бог дал возможность второго рождения, по каким-то причинам Бог доверил вторую жизнь, позволив вырваться из этого адп, из этой пропасти. Это исключение, это чудо, конечно. И наша работа — это штучная работа. Это нельзя как-то обобщать или ставить в какой-то пример.

Т. Ларсен

—То есть, мы говорим о том, что люди находятся в ремиссии, но риск рецидива высок. Но тогда обидно получается: кому-то штучная работа доступна, а вы не планируете как-то распространять этот опыт дальше, по всей России? Можно ли к вам приехать и пройти какое-то обучение?

Прот. А. Лазарев

—Нет, всем остальным мы скажем, что было бы желание. Обращайтесь, мы никому не отказывали никогда, мы берём всех, и мы посчитали, что за десять лет нашей работы к нам обрптились 1400 человек. 1400 зависимых людей приехали к нам в центр, находились там какое-то время, получали от нас внимание, помощь, любовь, поддержку, но, наверное, только десятая часть осталась в программе, остальные уехали.

В. Рулинский

—Это нормальный, хороший процент? В Польше такой же? Или, может быть, больше или меньше?

Прот. А. Лазарев

—Нет, там, знаете, они по-другому работают. У них есть некая подготовительная амбулаторная работа. Там нет такого, что приехал, посмотрел и ушёл. У нас, к сожалению, не так. Мы берём всех, не отказываем никому. Мы берём всех, и, пожалуйста, поживи, посмотри, если понравится — значит, оставайся. Конечно, это тяжело, это очень трудно, это работа на износ для нас, потому что каждому нужно время, любовь, терпение, силы, которые мы могли бы уделить тем, кто готов, тем, кто в программе. Ну, в этом и есть смысл нашего служения.

Т. Ларсен

—Ну, я говорила даже не столько о ваших подопечных, сколько об обмене опытом с теми, кто, может быть, хотел бы открыть подобные рехабы в других городах России. К вам можно приехать, как вот вы ездили учиться?

Прот. А. Лазарев

—Наши двери открыты для всех, и об этом знают, в том числе, и в нашем Синодальном отделе, и наш центр должен был стать ресурсным центром подготовки кадров. Мы готовы, и у нас были коллеги из других центров, из центра «Остров» в Ессентуках к нам постоянно приезжают на обучение, из центра «Воскресение» в Московской области тоже у нас были коллеги. Пожалуйста, могут приезжать и перенимать этот опыт

В. Рулинский

—Вот, вы сказали о том, что, когда начинали этот путь, в Екатеринбурге знакомились с опытом Евгения Ройзмана. Его фонд «Город без наркотиков» славится тем, в том числе, что достаточно насильственными методами забирали наркозависимых сотрудники этого фонда по просьбе родителей, а дальше уже пытались как-то с ними работать. У вас совсем другой подход. Но при этом, я знаю, что в Екатеринбурге достаточно многие люди относятся к подходу Евгения Ройзмана хорошо и считают нормальным даже подобное поведение. Поясните свою позицию. Может быть, есть даже какой-то эффект, но насчёт эффекта я не уверен. Свою позицию поясните: как относиться к этим методам насильственным?

Прот. А. Лазарев

—Я вам сейчас секрет открою, но там тоже всё по собственному желанию. Когда я зашёл к ним в центр тогда, почти 20 лет назад: там большое помещение, двухъярусные койки стоят, подхожу поближе — человек сорок в этом помещении пристёгнуты наручниками, я спросил об этом, и мне ответили: Батюшка, они сами пристегнулись! Не верите — идите и спросите сами у них, это не шутка. И я подхожу к первому молодому человеку, и он сказал мне: Да, батюшка, я сам, мы все сами здесь пристегнулись на сорок дней на хлебе и воде, вот так вот и лежим. И мне руководитель говорит о том, что за два года никому ни разу Скорую помощь не вызывали, все сами вот так вот, потому что ужасные ломки, преодолевают постом и молитвой, да. Один достаёт книгу из-за головы и говорит: Вот, батюшка, Новый Завет прочитал. Конечно, тяжело было, две недели не спал, зато через две недели стал спать, а знаете, как это ценишь, когда сам через это всё проходишь без медицинской помощи, без каких-то особых уговоров, пришёл — и всё, я готов, давайте. Меня тогда это очень поразило. Они сами, насильно Ройзман никого не пристёгивал.

В. Рулинский

—Но есть история, когда за ними приезжают, забирают их из дома.

Прот. А. Лазарев

—Это не там. Другое дело, что сейчас, действительно, стало много таких платных центров, платных услуг оказывается, когда несчастные родители готовы заплатить большие деньги, чтобы за их сыном или за их дочерью приехали люди, посадили в машину их больное чадо, отвезли в определённое место и держали там столько времени, сколько у них будет возможность платить за этого несчастного. Но это, знаете, если правильнее сказать, это — платные тюрьмы, которые были созданы вот этими тоже больными людьми, в своё время закончившими подобные программы. Для этих людей это — просто бизнес, зарабатывание денег на том, что они насильно удерживают больных людей в таких закрытых домах, в закрытых центрАх, как они сами их называют. Это — криминал, конечно, поэтому такого не должно быть, это противозаконно. Поэтому, а нам что делать? Нужно принимать закон о реабилитации, под еоторый будет финансирование, программы обучения сотрудников, как во всём мире это делается, государство выделяет средства на лечение, даётся возможность в суде сделать выбор: или отправляться в места не столь отдалённые, или отправляться на лечение и на реабилитацию — во всём мире есть возможность сделать этот выбор в суде. Дело не разваливается до суда, как это часто бывает, на первых этапах или даже в суде, как у нас это было, в Кимрах. До суда доводится, а потом судья предлагает: или туда, или сюда — выбирай. Конечно, большинство больных выбирают новую жизнь, выбирают лечение и реабилитацию. У нас этого, к сожалению, нет пока.

В. Рулинский

—Но будем надеяться, что появится. Отец Андрей, я хотел узнать у вас: вы говорили, что два раза разочаровывались,когда начинали своё дело. В первый раз, когда только первые шаги делали, во второй раз, когда уже, вроде как, прошли обучение, но всё равно не знали, что с этим делать. Сейчас, уже оглядываясь на этот опыт, у вас уже нет такой мысли, такого разочарования? С какой мыслью вы живёте? Какая это мысль?

Прот. А. Лазарев

—Сейчас я — самый счастливый человек на свете. Все мои мечты сбылись. Я занимаюсь любимым делом, понимаете? Я — самый счастливый человек на свете, и своим счастьем хотел бы поделиться с теми, кто к нам приходит в храм, в Центр. Вот, что я могу сказать.

Т. Ларсен

—Спасибо вам большое за то, что пришли к нам в эфир, и своим счастьем тоже с нами немножко поделились.

В. Рулинский

—Спасибо.

Прот. А. Лазарев

—Спасибо вам большое за то, что пригласили.

В. Рулинский

—Это была программа «Делатели», с вами были Тутта Ларсен

Т. Ларсен

—И Василий Рулинский.

В. Рулинский

—А в гостях у нас был протоиерей Андрей Лазарев, руководитель реабилитационного центра «Радуга» в Кимрах, в Тверской епархии. Если вы хотите поддержать работу Центра, пригласить вашего знакомого или близкого человека на реабилитацию либо сами приехать, если у вас есть проблемы с зависимостью, узнать всю необходимую информацию о Центре можно, зайдя на сайт raduga-rehab.ru. Спасибо вам большое. Всего доброго.

Прот. А. Лазарев

—Спасибо вам. Огромное спасибо.

В. Рулинский

—До свидания.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Измеряемая благотворительность». Ирина Мерсиянова, Татьяна Богословская
• «Проект сопровождаемого проживания «Дом, который очень нужен». Священник Антоний Хмелёв
• «Психологическая поддержка людей, потерявших близких в чрезвычайных ситуациях». Лариса Пыжьянова