Поделиться
У нас в гостях был заместитель председателя Издательского совета Русской Православной Церкви, настоятель храма Рождества Христова в Митино иеромонах Феоктист (Игумнов).
В понедельник Страстной седмицы мы говорили о Евангельстой истории проклятия Спасителем бесплодной смоковницы, о смысле этого события и о начале пути Христа на Страсти.
______________________________________
А.Пичугин
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, друзья! Меня зовут Алексей Пичугин. У нас началась Страстная седмица. Вот эти ближайшие шесть дней самые тяжелые в плане поста. Ну, как тяжелые? Самые, наверное, постные со всего постного периода в течение года. Правильно, отец Феоктист? Спрашиваю я у отца Феоктиста (Игумнова), настоятеля храма Рождества Христова в Митино и заместителя председателя Издательского совета Русской Православной церкви. Во-первых, здравствуйте!
Ф.Игумнов
— Да. Здравствуйте!
А.Пичугин
— Правильно?
Ф.Игумнов
— Нет, неправильно.
А.Пичугин
— Неправильно? Вот как жалко.
Ф.Игумнов
— Извините. Если следовать строго букве Типикона, то самое строгая седмица, все же, первая.
А.Пичугин
— Первая?
Ф.Игумнов
— Да. На Страстной седмице есть один очень строгий день – это Великая пятница, и есть день, даже два дня есть - есть четверг и есть суббота, когда дозволяется пища с растительным маслом, поэтому…
А.Пичугин
— Ну, четверг – это день, когда мы вспоминаем Таинство Евхаристии.
Ф.Игумнов
— Да. Установление Таинства Евхаристии, Тайную вечерю, и связанные с этим события.
А.Пичугин
— Я думаю, что мы будем отдельно в течение вот этих нескольких дней каждый день Страстной седмицы разбирать отдельно в положенное время. Сегодня – понедельник, и мы отталкиваемся от евангельского чтения, от чтения Евангелия от Матфея, оно звучит в храмах на утрени. Это история евангельская, которая не так хорошо известна, как скажем, Воскрешение Лазаря, о котором говорилось несколько дней назад, Вход Господень в Иерусалим – вчерашний день. Мы говорим о событии, связанном со смоковницей: «…и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме листьев одних, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода во век. И смоковница тотчас засохла. Увидев это, ученики удивились и говорили: как это вдруг засохла смоковница? Иисус же сказал им в ответ: истинно говорю вам, если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: «поднимись и ввергнись в море», — будет; и все, чего ни попросите в молитве с верою, получите». Мы редко целиком читаем евангельские отрывки, которые обсуждаем, но в данном случае просто не самый известный сюжет, поэтому надо было его привести в полноте. У всех всегда много вопросов, связанных с этим событием: почему, зачем нужно было убивать бедную смоковницу? Что такое смоковница вообще? Что это за растение?
Ф.Игумнов
— Ficus carica.
А.Пичугин
— Ficus carica. Это открываем учебник биологии?
Ф.Игумнов
— Да.
А.Пичугин
— Ботаники.
Ф.Игумнов
— Ботаники, да. Мы знаем много названий смоковницы. Есть у нее много синонимичных названий: фиговое дерево, фига, инжир, который у нас – мы чаще называем его инжиром.
А.Пичугин
— Инжир – это и есть смоковница?
Ф.Игумнов
— Это все одно и то же растение - субтропическое растение, которое, в общем-то, растет в субтропиках. Ботаника, это, наверное, не то, ради чего мы здесь собрались. Да, это растение, оно очень популярно в тексте, как Нового Завета, так и Ветхого Завета. Особенно, конечно, Ветхого Завета. Популярно оно по одной простой причине, по той же причине, по которой, скажем, в русских сказках или в русских песнях, русской народной традиции популярна береза, или «Я спросил у ясеня», но у инжира в наших широтах никто не спрашивает, потому что для нашей полосы береза, хвойные какие-то растения, а для Палестины – это нормативное растение, и оно, помимо всего прочего, характерно тем, что отличается особой сочностью. Само по себе дерево сочное, оно редко иссыхает природным путем – такой важный момент. Потому что, скажем, святитель Иоанн Златоуст, он указывает на этот аспект, и говорит, что сила чуда еще и в том, что засохло именно смоковница, как такое дерево, наполненное жизненными соками.
А.Пичугин
— То есть для нашего представления, человека средней полосы России, это примерно так же, как если бы в один момент пересох ручеек.
Ф.Игумнов
— Возможно. Я не очень хорош в биологии.
А.Пичугин
— Не будем проводить аналогии. Здесь ключевой вопрос в том, для чего вообще нужно было уничтожать смоковницу.
Ф.Игумнов
— Вы сказали: «Жалко». А мне, знаете, вот это непонятно. Давайте, мы немножко с начала пойдем. Есть несколько различных толкований этого места: есть аллегорическое толкование, которого придерживались ряд авторов-толковат
А.Пичугин
— А ведь еще говорится о том, что не время было для плодоношения, то есть, может быть, не сезон. Как бы, для яблок – июль.
Ф.Игумнов
— Вы знаете, сколько раз в Израиле за год собирают картошку? То же самое.
А.Пичугин
— Картошку не знаю, знаю, что некоторые два-три раза. Два в среднем.
Ф.Игумнов
— Да. Два-три раза. И это означает, что время…
А.Пичугин
— То есть она плодоносит?
Ф.Игумнов
— Там одни плоды уходят, довольно быстро появляются другие, начинают развиваться и вызревать, и этот процесс по кругу идет, то есть те моменты, когда дерево стоит без завязавшегося плода или без цветов, они очень краткие – это важный момент. И опять же, когда это все происходило? В какое время это происходило?
А.Пичугин
— Это была весна. Весенний месяц нисан, если точнее. Каждый помнит Булгакова.
Ф.Игумнов
— Вы бывали в это время в Израиле?
А.Пичугин
— Был.
Ф.Игумнов
— Вы представляете, как сейчас там все пышно цветет и плодоносит? То есть уже не цветет, уже плодоносит.
А.Пичугин
— Конечно. Я представляю даже как, вспоминая Сирию, как там все цветет и плодоносит в феврале.
Ф.Игумнов
— Да.
А.Пичугин
— В некоторых районах.
Ф.Игумнов
— В общем-то, если бы дерево было здоровым, на нем были бы плоды созревающие, возможно, они созрели бы чуть позже, через месяц, я не знаю, но они были бы там так или иначе представлены, но их не было.
А.Пичугин
— Но это все, на самом деле, не так важно. Важнее какие-то смысловые вещи, которые надо раскрыть. Во-первых, все-таки, отвлекаясь от самого сюжета и перенося его на литургическое, церковное восприятие, на наше время, почему именно история со смоковницей читается в первый день Страстной седмицы, когда, по идее, церковь вспоминает те мучения и страдания, которые претерпевал Христос в последние дни своей земной жизни.
Ф.Игумнов
— В последние дни, собственно, когда начнутся мучения, страдания, предательство, суд, и связанные с этим процессы, церковь будет о них говорить. Сейчас, в эти дни церковь идет последовательно, и евангельские чтения привязаны, по возможности, насколько это возможно, к тем последним дням. То есть это чудо смоковницы, оно было в понедельник, насколько позволяет текст Евангелия и исторический контекст определить.
А.Пичугин
— В чем особенность богослужения Страстного понедельника?
Ф.Игумнов
— Самое важное, пожалуй, то, что на утрени читается Евангелие - Вы с этого начали. Все уже мы знаем, что Евангелие на утрени, это признак торжественной службы, полиелейной, всенощного бдения, начиная от полиелея, и, собственно, постовые богослужения утренние, они не торжественные: там больше читается, чем поется. Здесь же чтение Евангелия всегда связано с определенной торжественностью
А.Пичугин
— Напомню, что в гостях у нас сегодня иеромонах Феоктист (Игумнов), настоятель храма Рождества Христова в Митино и заместитель председателя Издательского совета Русской Православной церкви. Сегодня, в первый день Страстной седмицы мы говорим о чтении, которое на утрени происходит в этот день – чтение о смоковнице. Вы говорили о том, что это может прообразовать, быть таким прообразом истории иудейского народа, который был наполнен, который был очень, можно говорить, наполнен и Богообщением, и своим избранием, и при этом, при переходе из ветхозаветного в новозаветное состояние почти вмиг все это утратил. Вот как здесь быть с историей?
Ф.Игумнов
— Мне из всех толкований и пониманий этого места ближе всего святитель Иоанн Златоуст. Как-то внутреннего доверия к нему больше, и логика его, мне кажется, наиболее четкой, без сбоев. Он говорит: если мы прилагаем эту притчу, то есть вернее это чудо смоковницы к иудейскому народу, то тогда как быть с тем, что еще не настало время плодоношения, как упоминает апостол-евангели
А.Пичугин
— А мы можем сравнивать вот эту притчу о смоковнице с другой, с той, которая… Вернее вот эту историю о смоковнице с притчей, где тоже упоминается это дерево, но Вы говорите, что, в общем, одно из самых известных и распространенных растений на Ближнем Востоке – инжир, когда в Евангелии от Луки говорится о человеке, приходящем в виноградник – там, видимо, тоже инжир рос, и не найдя на нем плодов, он срубает это дерево. Вот взаимосвязь же здесь как-то явно прослеживается.
Ф.Игумнов
— Да. Первое, то, что Вы отметили, используются одни и те же образы. То есть, во-первых, давайте мы с Вами определимся: здесь конкретные действия, которые мы сегодня обсуждаем в чтении Евангелия на утрени, а там притча. Можем ли мы сравнивать притчу – притча это выдуманная история, от начала до конца выдуманная история, но которая могла бы происходить или происходит где-то, то есть это взятые с реальности какие-то понятия, картинки, но на основании их выдуманная история, которая призвана показать что-то такое, что сложно выразить обычным языком или долго. Бывает, что притчей, как и стихами, быстрее выразить свои переживания, свои чувства или какую-то ситуацию – она так рельефней и глубже передается. Можем ли мы вообще так сравнивать действия Христа и его притчи? Я думаю, что это не вполне корректно, во-первых. Во-вторых, да, как Вы сказали, и мы с Вами повторили по разу о том, что смоковница, как и, скажем, дело пастуха – овцы, это то, что окружало иудеев, жителей Иудеи, и Галилеи, и Самарии в их повседневной жизни, и Господь берет свои образы для своих притч из повседневности точно так же, как и дело имеет он с повседневностью с этим деревом, которое повсеместно растет. Но все же, мне думается, несмотря на все это, если преодолеть эти небольшие такие… Невозможность состыковать притчу и действия, потому что нельзя говорить о них вот так, пытаясь приравнять и подвести к какому-то единому знаменателю. Притча она явно говорит, во-первых, об иудейском народе, которому посылал Господь неоднократно пророков, но они их не слушали, и в конечном итоге посылает Сына Своего Единородного, и после этого народ будет, скажем так, наказан - посечен, но не уничтожен.
А.Пичугин
— Давайте тогда вернемся к Страстной седмице, в которую мы сейчас вошли, которую мы обсуждаем при помощи вот этого чтения о смоковнице. Все равно, а почему тогда вся неделя, вся вернее, седмица, мы еще раз вспоминаем, что неделя – это воскресенье, день воскресный, а седмица – это как раз семь дней…
Ф.Игумнов
— Шесть.
А.Пичугин
— Шесть дней от воскресенья до воскресенья. Почему тогда именно седмица Страстная, а не последние несколько дней, когда реально вспоминает церковь, вот этот крестный путь Христа через страсти, через унижения, через оскорбления?
Ф.Игумнов
— Тут по-разному можно отвечать, но мне кажется, за счет особого, потому что все же, это такое название церковное. Есть недельные круги богослужения, и у нас традиционно церковный год делится на недели, и основное событие, с которого начинается или заканчивается, или находится оно, событие дает название для всей недели. Например, та неделя, которая была, предшествовала этому, называлась неделей вайи, то есть Вход Господень в Иерусалим. Он только будет, а вся неделя уже называется Седмицей ваий, и посвящена вот этому событию, которое будет только праздноваться в воскресенье, но при этом так или иначе, церковь к нему подготавливает, всю неделю богослужебную подготавливает к этому верующих, своих чад всю неделю.
А.Пичугин
— А что для Вас лично Страстная седмица? Ну, есть у человека – я почему спрашиваю об этом – есть у многих разные личные переживания какие-то внутренние, связанные с тем или иным церковным событием. Вот для многих Страстная седмица – это такое начало, квинтэссенция вообще всей евангельской истории, истории спасения человечества.
Ф.Игумнов
— Безусловно, это так, но мне каждый год, когда мне говорят Страстная седмица, и спрашивают, что вообще: я вот слышу слово Страстная седмица, в первую очередь вспоминается и ожидается – она ожидается весь год, и по большому счету, наверное, это самый для меня лично, главный день в году, который я больше всего жду, и который сильнее всего переживаю, и по этой причине мне о нем очень сложно говорить, а это Великая суббота, утро Великой субботы, когда совершается крестный ход с плащаницей, когда читается изумительное совершенно по своей силе и красоте пророчество Иезекииля «Воскресение мертвых», когда читается первое Пасхальное Евангелие, уже Пасхальное Евангелие, когда переоблачаются священнослужител
А.Пичугин
— Может быть, мы как-нибудь отдельную программу посвятим – годовщина будет, например, Вас позовем, и Вы поделитесь воспоминаниями. Всегда меня, например, интересовал такой вопрос – я понимаю, что, скорее всего, это разница толкований и переводов – если мы говорим о страстях, то в первую очередь подразумеваем что-то такое похожее на грех или сродни греху, ну, вот я что-то такое, и вот это страсть, и в то же время мы говорим о страстях Христа, который проходит через унижения, через мучения, и это тоже называется страстью. Почему?
Ф.Игумнов
— Да. Это созвучные слова. В общем, это страсти, когда мы говорим Страсти Христовы по-славянски, мы на русский переводим, как Страдания Христовы.
А.Пичугин
— И только в этом и есть разница?
Ф.Игумнов
— Да. Просто созвучные слова. Мы можем много таких привести примеров.
А.Пичугин
— Я напомню, друзья, что сегодня в гостях в радио «Вера» иеромонах Феоктист (Игумнов), заместитель председателя Издательского совета Русской Православной церкви, настоятель храма Рождества Христова в Митино. Я, Алексей Пичугин, буквально через минуту снова здесь в этой студии встречаемся.
А.Пичугин
— И возвращаемся вновь сюда, в студию светлого радио, в программу «Светлый вечер», где с иеромонахом Феоктистом (Игумновым) сегодня говорим о Страстной неделе, о Страстной седмице, говорим о Страстном понедельнике, который уже практически завершился, но тем не менее. А почему в Страстной понедельник не служится обычная литургия? Мы уже неоднократно говорили о том, почему она в течение Великого поста не совершалась, но может быть, тоже не грех напомнить нашим слушателям из-за чего так происходит, казалось бы, ведь мы же все это творим как бы в воспоминание, а Спаситель заповедовал нам совершать вот эту трапезу святую, Евхаристию, в полном смысле этого слова, вроде бы, без всяких ограничений. Но, тем не менее, в постные дни, в дни Великого поста, мы служим только литургию Преждеосвященных Даров, за исключением некоторых праздничных и всех воскресных дней. Почему так происходит и на Страстную седмицу это тоже переносится?
Ф.Игумнов
— Я Вас поправлю. Не некоторых, а только одного праздничного дня, только один праздничный день позволяет нам служить полную литургию, в седмичные дни Великого поста.
А.Пичугин
— Это Благовещение?
Ф.Игумнов
— Да. Всему свое время. Литургия полная – это все же венец торжества, венец радости возможной, богослужебной радости. Сейчас просто не время так ликовать и так радоваться.
А.Пичугин
— Но ведь, еще раз возвращаясь к моему вопросу, мы же это совершаем в воспоминание, то есть Христос все равно воскрес две тысячи лет назад.
Ф.Игумнов
— Воскрес.
А.Пичугин
— Да. И в нашем христианском мире мы же уже живем в эпоху его воскресения, нашем земном мире. Что нам мешает совершать полную литургию, служить обыкновенные службы, славить Бога, так как мы его славим в другие, в обычные не постные дни?
Ф.Игумнов
— Я думаю, та же самая причина, по которой мы вынуждены поститься, как-то себя ограничивать, как-то бороться с тем грехом, который, несмотря на то, что мы омыты водами крещения, участвуем в Таинствах, в моем случае, это – рукоположен, пострижен, но, тем не менее, продолжаю грешить, и никак не могу избавиться от этого. Если мы говорим о себе, как о новом человечестве, в полном смысле, оно будет в полном смысле того, когда мы освободимся от этого состояния, пока же наше состояние все же искаженное, и, как мы знаем, в рамках нашей земной жизни преодолеть вот эту искаженность греховную, из которой мы рождаемся, и которую мы, к сожалению, зачастую в течение своей жизни только усугубляем, мало кто может. Поэтому говорить о том, что давайте… Вопрос на самом деле сродни вопросу: а зачем, ребята, Великий пост? Христос-то воскрес, зачем мы еще раз это все переживаем, ведь он уже воскрес. Зачем мы каждый год все это делаем, и почему мы Великим постом все же празднуем Воскресение Христово, только один раз в неделю, что нам мешает каждый день праздновать? Почему мы вообще, если Христос уничтожил грех, разрушил врата адовы, дал возможность нам достичь Царства Божьего, вывел праведников ветхозаветных из Ада, и вообще победил Денницу, почему тогда вот эта необходимость какого-то подвига и самоограничения? Почему мы не каждую секунду, не каждый день года следуем тому призыву, который будет, вот мы услышим в Воскресную ночь, то есть ночь с субботы на воскресенье, Светлую ночь светлого Христова Воскресения, призыву святителя Иоанна Златоуста, его огласительного условия на святую Пасху не плакать прегрешения, «прощение бо от гроба возсия» - оно ведь воссияло не на одну ночь, не на одну седмицу, а оно воссияло на каждую секунду, но при этом мы плачем на своих согрешениях. Я Вам тоже таким перепиныванием немножко, как Вы это объясните?
А.Пичугин
— Почему мы плачем?
Ф.Игумнов
— Почему мы плачем, когда Христос «прощение от гроба возсия», почему церковь устанавливает время для плача, почему мы не можем действовать так, жить, что…
А.Пичугин
— Отец Феоктист, я Вам могу, наверное, как плохой христианин ответить так, что мы, честно говоря, в Страстную седмицу, чем ближе она подходит к Пасхе, обычные светские люди, плачем редко, потому что кто-то красит яйца, кто-то несет в храм их святить, у всех уже, у тех людей, которые ожидают воскресенья Христова, настроение приподнято, особенно в пятницу и субботу, когда самые страшные дни.
Ф.Игумнов
— Самый страшный день, все же, если так говорить богослужебно, так по времени по нашему, это четверг вечер и пятница утра, пятница день.
А.Пичугин
— Согласен, но все равно мы уже вот эти все дни второй половины этой недели, в четверг установлено Таинство Евхаристии – христианин радуется по этому поводу, пятницу и субботу – мы тоже, наверняка, много людей, которые приходят на службы, на большинство служб этих дней, и так проникается их строем, их ходом, что действительно плачет и рыдает. Но у многих людей как раз уже радость о воскресении, радость о приближающейся Пасхе, радость о том, что дожили до очередной Пасхи, и что вот-вот мы уже пойдем и будем славить Бога, и «Христос воскресе» петь, я думаю, она эту боль и эти слезы вытесняет.
Ф.Игумнов
— Вы сейчас говорите о слезах покаяния? Я правильно понимаю?
А.Пичугин
— Нет. Я говорю…
Ф.Игумнов
— Мы с Вами начали о покаянии. То есть о том, что «Никтоже да плачет прегрешений, прощение бо от гроба возсия», мы с Вами с этого начали, и я думал, что Вы эту мысль продолжаете. Я ошибся? В том смысле, что Страстная седмица не предназначена для покаяния. Она действительно не предназначена дня покаяния, я с Вами совершенно согласен. Она предназначена для того, чтобы пройти, прожить, попытаться побыть.
А.Пичугин
— Да, естественно. Нет, вы не совсем правильно меня понимаете тогда. Я о том, что как раз наши слезы… Я абсолютно не о грехах и не о покаянии сейчас, а о том, что наши слезы, наше вот это какое-то горе о крестном пути Спасителя, оно заменяется радостью о том, что вот-вот уже Пасха наступит, и мы будем петь все «Христос воскресе», и радоваться его воскресению.
Ф.Игумнов
— Мне сложно комментировать. Почему? Потому что все же, как священник, я не чувствую, то есть я живу богослужебным этим кругом, и если есть какая-то проблема в этом смысле, проблема восприятия богослужебных текстов, смыслов и евангельского повествования, то она связана не с надвигающимися радостью, куличами и чем-то еще, а с суетливостью, потому что подготовка пасхальных торжеств - и Великой пятницы, и вообще, всех богослужений, особенно второй половины, она требует внимания, настоятельского внимания, в первую очередь - необходимо все учесть везде, всех простимулировать
А.Пичугин
— Которая начинает наступать и обступать со всех сторон.
Ф.Игумнов
— Да. У меня, скорее, погруженность в суету, но, а чужие переживания мне сложно комментировать все же.
А.Пичугин
— Это у каждого индивидуально, конечно. Но Вы – настоятель большого московского храма.
Ф.Игумнов
— Маленького московского храма.
А.Пичугин
— Но это московский храм, он все-таки.
Ф.Игумнов
— Московские храмы очень разные, конечно. До того, как Господь привел на это служение, у меня тоже были какие-то иллюзии по поводу московских храмов, сейчас узнал, что московские храмы бывают очень разные.
А.Пичугин
— Безусловно. Но все равно, хорошо, размерность убираем.
Ф.Игумнов
— Я как-то ближе познакомился сейчас, слава Богу, с приходской жизнью московской, и для меня открылось очень много интересного и нового.
А.Пичугин
— А чем она, кстати говоря, отличается сильно так от приходской жизни в других городах?
Ф.Игумнов
— Приходская жизнь, я думаю, если по серьезному говорить, на каждом приходе своя.
А.Пичугин
— Конечно.
Ф.Игумнов
— Потому что связана с конкретными людьми, с конкретным местом, и очень многое у нас, как всегда, завязано на личности. Если про наш приход говорить, так получилось, что там сложилось очень такая, я позволю себе… Не буду позволять себе этого слова… Очень серьезное такое этнографическое, если угодно, сообщество серьезных людей, которые занимаются профессионально, свои есть коллективы творческие, свои есть интересные проекты, но это у нас на приходе. У кого-то там могут быть шахматисты удивительные или кто-то еще. Поэтому все очень по-разному, и может быть, это разнообразие приходской жизни в Москве, потому что, не надо никому объяснять, что такое город Москва, сколько здесь самых разных удивительных людей живет, и они, естественно, приходя в церковь, вот это все разнообразие приносят с собой. Она разительно отличается в этом смысле от приходской жизни, условно, моего родного Ижевска. Там и людей поменьше, и нет такого диапазона характеров, или диапазона навыков.
А.Пичугин
— Но это, если говорить о приходской жизни в целом. Я свой вопрос, просто мы как-то перескочили на размеры храмов. У меня-то вопрос заключался в том, что Вы настоятель, хорошо, большого, маленького, но московского, храма в большом городе.
Ф.Игумнов
— Он рассчитан на четыреста человек у нас.
А.Пичугин
— Храма в большом городе, где все равно свои есть приходские особенности, но это в любом храме, а в монастыре вот эти службы Страстной седмицы, они по-другому ощущаются? Они по-другому? Понятно, что чинопоследование одно, но ощущение от них может быть совершенно разное, от их совершения, от формы совершения, от того, что все-таки богослужебный круг в монастырях в большей степени соблюдается, чем в приходских храмах.
Ф.Игумнов
— Но опять же, это очень все по-разному, есть разные монастыри, есть с разным количеством насельников. Разное количество насельников означает, что элементарно будут разные хоры, разное количество певчих, потому что какие-то песнопения, когда большой хор, вроде Лаврского хора, который создал отец Матфей (Мормыль), привычнее, и кажущиеся обыденными песнопения в исполнении этого хора звучат совершенно по-другому, и они производят, когда ты живьем слышишь, производят неизгладимое впечатление. Они дают по-другому почувствовать службу. Это, если говорить о Лавре, но есть монастыри совсем маленькие, где есть какие-то и где один-два насельника, они очень аскетично поют - там будут другие переживания.
А.Пичугин
— Я недавно был в большом монастыре, это не подворье, не скит, это большой монастырь, где один насельник, он же игумен, он же единственный служащий священник, он же и все на свете.
Ф.Игумнов
— Вот то же самое касается богослужебного Устава монастырского. В каждом монастыре свой устав. У меня один из моих близких друзей, иеромонах, он живет в скиту, который относится и принадлежит Даниловому монастырю нашему московскому, но они живут там по греческому уставу, по уставу монастыря святого Павла, по афонскому.
А.Пичугин
— А монастырь сам выбирает устав, по которому он живет?
Ф.Игумнов
— Навязать его никто ему не может, конечно.
А.Пичугин
— То есть, есть какой-то указ о создании монастыря…
Ф.Игумнов
— Я в этом смысле не являюсь специалистом, потому что я не создавал никогда монастырей, и, более того, собственно в монастыре я никогда не жил.
А.Пичугин
— Я понимаю, да. Я поэтому просто спрашиваю у Вас, как…
Ф.Игумнов
— Я жил, конечно, технически в Лавре, но относился к братству Академии московской духовной.
А.Пичугин
— Я напомню слушателям о том, что в гостях у нас сегодня иеромонах Феоктист (Игумнов), настоятель храма Рождества Христова в Митино и заместитель председателя Издательского совета Русской Православной церкви. Раз уж речь зашла о Троице-Сергиевой лавре, то хотелось бы, конечно, спросить, есть ли какие-то традиции у семинаристов и у академистов, относящиеся к Страстной седмице? Вообще к дням Великого поста, к дням, которые уже непосредственно предшествуют Пасхе.
Ф.Игумнов
— Традиции подразумевают наличие свободного времени, чтобы их как-то актуализировать.
А.Пичугин
— Но почему? Вот это несвободное время, например, оно тоже может быть частью…Способ проведения вот этого вот несвободного времени…
Ф.Игумнов
— Есть традиция, что все студенты и преподаватели посещают все службы, которые совершаются в течение этих дней.
А.Пичугин
— Это же каникулы, правильно?
Ф.Игумнов
— Нельзя назвать каникулами. Каникулы – это когда можно уехать.
А.Пичугин
— По крайней мере, это внеучебное время.
Ф.Игумнов
— Это не учебное время, да. Отменяются все занятия для того, чтобы участвовать в богослужении, молитвенно участвовать в богослужении. Либо студенты поют, те, кто не несет певческого послушания, они стоят и молятся.
А.Пичугин
— Но за этим следят, что они посещают в Страстные дни, в Великопостные дни, богослужение?
Ф.Игумнов
— Я допускаю, что есть студенты, которые попытаются увильнуть от этого. Наверное, они есть, но я не могу таких вспомнить.
А.Пичугин
— То есть это еще и…
Ф.Игумнов
— Я их не видел. Это надо говорить, конечно, с воспитательской частью, у них больше данных, и нверняка есть какие-то такие злокозненные нарушители, но я не помню. Я не видел таких людей.
А.Пичугин
— Но, когда читаешь воспоминания семинаристов или какие-нибудь книги о семинариях, или где-нибудь в соцсетях, в блогах, всегда вспоминают строгих дежурных помощников, инспекторов, которые следят за тем, чтобы… Следят, в первую очередь, за порядком, но и за тем, чтобы семинаристы, видимо, в такие дни не пропускали богослужение, и чуть ли не по спискам. Такого нет?
Ф.Игумнов
— Я никогда не был дежурным помощником и никогда не участвовал в деле воспитания, в воспитательной работе, но, по моему убеждению, как я вижу воспитательную работу – я могу ошибаться, мне кажется, меня, конечно, может, многие осудят, я знаю, что мое мнение непопулярно, но мне кажется, что, если говорить про существующую систему в нашей Московской духовной академии, она не идеальна, но она близка к идеалу.
А.Пичугин
— А к идеалу чего?
Ф.Игумнов
— К идеалу того, как необходимо воспитывать будущих священнослужител
А.Пичугин
— Именно священнослужител
Ф.Игумнов
— Нет. Мы говорим о воспитании священнослужител
А.Пичугин
— У нас остается не так много времени, мы начали программу, отталкиваясь от чтения Евангелия о смоковнице, но не стоит, наверное, забывать, что в этот день служится литургия Преждеосвященных даров, которую мы тоже упомянули, а там-то читается совершенно другое Евангелие. Оно в больше степени, может быть понятно и увязано со временем. Это Евангелие о Втором пришествии от Матфея, кусок 24-й главы довольно обширный. Это как-то должно укреплять прихожан? Или почему оно здесь находится?
Ф.Игумнов
— Потому что часть этой речи Господь произносил в понедельник, по каким-то косвенным признакам. Я, к своему стыду, сейчас не возьмусь их описать и определить, но я знаю, что в Евангелии Апостола Матфея есть такая особенность: он берет изречения, высказывания, притчи Христа, имеющие отношение к определенной теме, и составляет из них большие блоки. Вот этот блок о Втором пришествии, и там же переплетено пророчество о разрушении Иерусалима в 70-м году римским военачальником Титом, ужасная осада, очень серьезная трагедия и совершенно жуткое зрелище – уничтожение Иерусалима, о котором также именно сегодня как раз сегодняшнее чтение литургическое было посвящено этой теме. Завтра чтения продолжатся, завтра оно будет еще больше: там будет вся 25-я глава, конец 14-й, и начало 26-й, но там будут притчи о том, как нам необходимо готовиться, как ожидать Второго пришествия.
А.Пичугин
— А нет никакого противоречия в том, что в разных частях разных Евангелистов говорится о том, что… Вернее, в одном месте говорится Спасителем о том, что многие из присутствующих при этих словах доживут до того, как оно случится, Второе пришествие. Где-то говорится, о том, что «о временах этих знать никому не дано, а только Отцу Моему Небесному». Здесь говорится о страшных довольно вещах, о том, что будут и болезни, и землетрясения, и голод, и то, что практически по всей земле будут гонения на христиан, но при этом в конце Евангелие будет проповедано. Вот все эти три отрывка из разных совершенно Евангелий не вступают в противоречие?
Ф.Игумнов
— Я противник все сваливать в одну кучу. Почему? Потому что с этим невозможно разобраться. Я повторюсь, этот отрывок, в нем переплетены два пророчества, то есть два предостережения: первое – об Иерусалиме, которое, действительно застали люди, которые жили во времена Христа, и второе, имеющее отношение к концу времени. Это очень важный момент, и в каждом конкретном случае…
А.Пичугин
— Но землетрясение, голод и гонения – это же непосредственно к Иерусалиму относящееся пророчество?
Ф.Игумнов
— В каждом конкретном случае надо разбираться, последовательно разбираться. Да, голод. Я не помню насчет землетрясения, надо это у Иосифа Флавия спросить, но голод там был жесткий, голод там был жестокий. Землетрясения просто я не помню.
А.Пичугин
— Гонения на христиан стали происходить, все-таки, чуть-чуть позднее, когда христианство стало распространяться
Ф.Игумнов
— Но я, честно говоря, не понимаю страха, потому что ведь Христос явно дает этот явный посыл о том, что да, это все будет. Но он призывает не ужасаться, потому что это не конец, это прелюдия не к кончине, а к восстановлению, к Пришествию Царствия Божия в силе, к грядущему веку, потому что, ну да, звучит страшновато, ужасно, но это всего лишь признак Пришествия Христова.
А.Пичугин
— А почему тогда, если тут уже мы не к конкретному отрывку обращаемся, а к другому, где говорится о том, что «О временах и сроках никто не знает…», но тем не менее, на протяжении всех новозаветной истории человечества последние две тысячи лет христиане все время ищут каких-то знамений, которые будут намекать на то, что все, уже теперь конец: и землетрясения, и гонения, опять-таки, мы к ним возвращаемся, и еще что-то, и вот родился и пришел какой-то человек, очередной, которого опять нарекли Христом, вот.
Ф.Игумнов
— Это христиане, точно? Потому что есть вот святоотеческая письменность у нас, как-то те люди, кого церковь почитает, как авторитетов, собственно учения своего, они об этом ничего не учитывают, ничего не пишут.
А.Пичугин
— Ну как не христиане, когда в каком-нибудь приходе обязательно найдется человек, который уверен, что грядут последние времена.
Ф.Игумнов
— Частные страхи одних людей нельзя переносить на всю церковь, какими бы они… Как Вы знаете, как какие-то грехи, которые у нас всех есть…
А.Пичугин
— Я про психологию возникновения этих страхов. Если сказано четко, что о временах и сроках ничего неизвестно, и даже не спрашивайте, все равно они у людей на таком низовом уровне проявляются.
Ф.Игумнов
— Для меня это тоже загадка, потому что я вспоминаю одну историю, когда я еще не жил в Лавре, а приезжал туда, я вечером сидел на лавочке и писал какую-то смс-ку в своем телефоне, подсела какая-то монахиня – таких я называю, простите, блудными монахинями, потому что, ну что они там делают, в мужском монастыре, она же должна быть, собственно, в женском – и вот эти вот, вечером, не на службе, во время богослужения, но много вопросов к этому человеку. Она подсела и говорит, что из-за таких, как ты скоро антихрист придет, наступит кончина мира. Я ее спрашиваю: вы мне можете ответить, какими словами заканчивается Новый Завет, какие последние слова, последняя строчка Нового Завета? Она хлопает глазами, это вопрос, который всех ставит в тупик. Можно я Вас тоже в тупик им поставлю?
А.Пичугин
— Можно, да. Какое Евангелие конкретно Вас интересует?
Ф.Игумнов
— Нет. Новый Завет, вот открываем мы с конца – какую фразу мы видим?
А.Пичугин
— Вы имеете в виду Апокалипсис?
Ф.Игумнов
— Да.
А.Пичугин
— Последние слова Апокалипсиса?
Ф.Игумнов
— Да, Откровение Иоанна Богослова.
А.Пичугин
— К сожалению, на вспомню сейчас.
Ф.Игумнов
— «Ей, гряди, Господи Иисусе!».
А.Пичугин
— А «Ей, гряди, Господи», да.
Ф.Игумнов
— То есть, это такое чаяние как можно более скорого Пришествия Христова. И она мне говорит: ты смс-ку пишешь – приближаешь конец мира. Я ей отвечаю: «Ей, гряди, Господи Иисусе», а она мне: а тебе не страшно встретиться? А я ей говорю, что я с ним встречаюсь, телесно приобщаюсь за каждой литургией. Да, мне страшновато. Мне страшновато, но при этом, если я согрешил перед своим Отцом, и все же как-то я об этом помню, и стараюсь исправить свою жизнь, то я все же рассчитываю на милосердие Отца, хотя при этом, конечно, понимаю, что я не достоин этого милосердия. Но так или иначе, мне кажется, что человек, который себя называет христианином, для него вот эти слова «Ей гряди Господи Иисусе», сказанные Апостолом-еванге
А.Пичугин
— Я слышу что-то минорное, сейчас мы на мажор быстренько переключим, поэтому в конце программы я предлагаю Вам буквально одну-две минуты поздравить наших слушателей в мажоре с тем, что приближается Пасха, но есть еще несколько вот этих дней тяжелых, которые надо пройти.
Ф.Игумнов
— Я не совсем понял задачу: поздравить с этими днями? Или как-то вот так…
А.Пичугин
— Христианская радость – христианин должен всегда радоваться.
Ф.Игумнов
— Да.
А.Пичугин
— Вот. И Вы улыбаетесь сейчас сидите, хотя у нас Страстная седмица.
Ф.Игумнов
— Но Христос-то воскрес. Я, конечно, радуюсь вот этому событию. Да, особо воспоминать мы будем через несколько дней, но событие то свершившееся уже, и имеющее, принесшее свои плоды, но как не радоваться? И чтобы ощутить и по-новому пережить, если угодно, возобновить в себе вот эти переживания и радость Воскресения Христова, нам необходимо пройти с ним весь путь, потому что без некоего труда не бывает, не скажу награды – неправильное слово, но если мы не потрудимся, мы в полной мере не ощутим плод.
А.Пичугин
— Спасибо! Иеромонах Феоктист (Игумнов), настоятель храма Рождества Христова в Митино, заместитель председателя Издательского совета Русской Православной церкви был сегодня у нас в эфире. Спасибо!
Ф.Игумнов
— Вам спасибо.
А.Пичугин
— Я, Алексей Пичугин. Всего доброго, будьте здоровы!
Ф.Игумнов
— До свидания.
