Поделиться
Первый культурный шок от встречи с церковной жизнью у меня произошел во время поступления в семинарию.
Выглядело это так. Центр Загорска, буквально несколько десятков метров до лаврских стен, пошатнувшийся полусгнивший забор, такой же дом. Калитку открывает вполне ещё бодрая старушка – с одновременно суровым и постоянно улыбающимся лицом. Низкий притолок доброжелательно награждает меня хорошим щелбаном по макуше. Приглашают выпить чайку – нахожу глазами рукомойник. Понятно: полное отсутствие удобств цивилизации – есть только электричество. Пьем чай с засахаренным вареньем. Знакомимся. При всей внешней суровости и даже мрачности просвечивает какая-то совершенно неожиданная теплота и непосредственность. В её словах слышится слегка припорошенная ропотком готовность предоставить свой кров на неопределённое время. Это – баба Аня.
Подружились мы с ней быстро. Молодому семинаристу сбежать хоть куда-то на часок из «системы» – отрада, а одинокой старухе – не только по воду не ходить, да и перемолвится есть с кем.
Всё самое интересное началось, когда мы познакомились поближе, и для меня вдруг приоткрылся совершенно удивительный внутренний мир этой бабушки. Она была практически безграмотной, подписываться, правда, могла – но и то с большим трудом. Не помню, чтобы она за все годы нашего знакомства хоть что-то читала. Даже молитвослов. При этом вся её жизнь была пропитана Церковью: утром в пять часов – братский молебен в Троицком, потом – Литургия, снова зайдёт к Преподобному, и только тогда – домой. Сказать, что жила скудно – ничего не сказать. Пенсия – ничтожная, из продуктов – что привезут паломники, которые бывало останавливались у неё на ночлег, да и что мы, семинаристы, притащим из студенческой столовой. Собственной жизни у неё не было вообще: она словно скользила по волнам ритмов богослужебного года и траекториям чужих жизненных путей, не ставя никаких личных целей и задач, не пытаясь улучшить свой быт, раздобыть денег или же какое-нибудь «утешеньице». Моментом, который всякий раз озарял её суровое лицо – было посещение её убогого жилища семинаристами «на чай», когда пропевались праздничные песнопения, и начиналась неспешная беседа обо всём и – ни о чём.
Сказать, что в её голове была «богословская каша» или же «понятийный винегрет» – почти что назвать её профессором теологии. Ни каши, ни винегрета, ни какого другого приготовленного по рецепту блюда там не было и в помине. Это был постоянно живой, меняющийся в зависимости от входящей информации объем, который заполняли отрывки из Писания, житий, фраз, богатого церковного мифотворчества и благочестивых преданий. Все мои попытки разобраться, а во что на самом деле в глубине души верит этот человек, завершались полным крахом: ни о каких вероучительных тонкостях и даже общих понятиях не могло быть и речи. Нет, вера, конечно же была: во Христа, в Матерь Божью, святых, в Троицу, в святость Церкви. Пожалуй, вот и весь реальный её «символ веры», который можно было извлечь на поверхность. А всё остальное – лучше предать забвению: там, в Царстве Небесном, она и без богословских штудий увидела всё лицом к лицу...
А ещё был Батюшка. Едва ли слово «абсолютный авторитет» может выразить даже сотую долю её отношения к духовнику. Все кардинальные, важные решения принимались только с его благословения. Ослушаться, перечить, или даже подвергать сомнению – для неё всё это было просто немыслимо. Батюшка в её глазах вовсе не заменял собой Христа: нет, он лишь свидетельствовал собой о том, что Христос – есть, потому что батюшка – именно такой. Их связывала какая-то особая дружба – какой-то особый род духовной дружбы, что даже ставшие крайне редкими с годами встречи не ослабляли ощущение постоянной близости и пребывания духовника где-то здесь, почти за оградой.
А потом была болезнь – страшная, зловонная, изматывающе-долгая, последняя. И был переломный момент – когда по дороге на операцию баба Аня вдруг, в центре московской подземки, поняла: не поможет ей операция, лучше уже не станет никогда. Развернувшись домой, она до самого дна испила целительное горькое лекарство боли и скорби – потому что видела Христовы руки, державшие эту чашу болезни.
7 июля. О действии Святого Духа
Поделиться
В 1-й главе Евангелия от Луки есть слова о Крестителе Господнем Иоанне: «Не будет пить вина и сикера, и Духа Святого исполнится ещё от чрева матери своей».
О действии Святого Духа — протоиерей Владимир Быстрый.
Эти слова открывают нам удивительную истину:действие благодати может освещать человеческую природу с самых истоков земного бытия, приготовляя человека к великому служению. Исполнение Духом сформировало всю личность Крестителя: его жизнь в пустыне, строгий аскетизм не были самоцелью, но условием сохранения и возрастания в благодати.
Сила Духа явлена в его пламенной проповеди: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное». Его слова, проникая в сердца человеческие, были не мудростью человеческой, но гласом Духа истины. Само крещение в Иордане, крещение покаяния для оставления грехов, было действием того же Духа, призывающего к очищению.
Пред встречей с Мессией святой Дух дал ему глубочайшую прозорливость. Он безошибочно узнал в Иисусе Агнца Божия: «Вот Агнец Божий, Который берёт на Себя грех мира». «Идущий за мной сильнее меня», — сказал он. Сила Духа в Иоанне мощно действовала на весь мир. Люди всех сословий приходили, каялись и крестились. Дух Святой был для Иоанна источником силы и мужества. Он бесстрашно обличал грех царя Ирода, что привело его к мученической кончине.
Итак, жизнь Иоанна Крестителя, от освящения во чреве до мученического венца, есть величайшая икона действия Святого Духа в мире. Он явил полное послушание Богу, пророческую ревность, чистоту и мужество — вот истинные плоды жизни в Духе.
Все выпуски программы Актуальная тема
7 июля. О духовном пробуждении
Поделиться
В 13-й главе Послания апостола Павла к римлянам есть слова: «Наступил уже час пробудиться нам от сна».
О духовном пробуждении — протоиерей Максим Горожанкин.
Если мы внимательно посмотрим на содержание всего послания апостола Павла к римлянам, то увидим, что это чёткий и осознанный призыв римским христианам, обращённым из иудеев, начать вести осознанную, как бы мы сегодня сказали, христианскую жизнь и продолжать дело апостольской проповеди.
Всё послание от начала и до конца проникнуто идеей воскресения Христова: «Христос воскрес, а значит,и мы должны совоскреснуть с Ним». А как же нам совоскреснуть? Естественно, нам необходимо пробудиться от того сна, который нас сковывает. А какой это сон? Это сон — ощущение собственной избранности, это какое-то пленение разума относительно того, что нас спасает исполнение закона ветхозаветного, а не Бог.
И вот апостол Павел призывает своих слушателей, своих будущих учеников, к которым он ещё не дошёл, но скоро придёт, пробудиться от сна и обратиться от Ветхого Завета к Завету Новому. И конечно же, читая сегодня эти слова, мы также должны понимать, что спасает нас не формальное исполнение закона, а живая вера в воскресшего Господа нашего Иисуса Христа.
И дело покаяния — это дело непрестанного пробуждения: пробуждения навстречу Богу, навстречу людям, навстречу самому себе и навстречу каждому человеку, которого мы должны встречать на пути своей жизни как посланного от Господа.
Все выпуски программы Актуальная тема
7 июля. Об иконографии пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна
ПоделитьсяСегодня 7 июля. Рождество честного славного пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна.
Об иконографии пророка — протоиерей Михаил Самохин.
Первые иконы Иоанна Крестителя, датированные III веком от Рождества Христова, найдены в римских катакомбах. Они изображают пророка аскетом, пустынником.
С XI века начало развиваться житийное направление в иконографии Иоанна Крестителя, включающее разные эпизоды повествования о его жизни, начиная с зачатия Иоанна Предтечи. Эту икону называют «Целованием праведных Захарий» или «Совет Рождества Иоанна Предтечи».
И затем икона «Ангел Пустыни», где он изображается с крыльями, подобно ангелам. Этот образ сложился где-то в конце XIII века. А на Руси с XVI века появился образ Иоанна Крестителя с крыльями, удерживающего в руках евхаристическую чашу с Богомладенцем.
Среди важных образов, конечно же, — это моление святого Иоанна Предтечи в пустыне, образ, на котором пророка изображают вошедшим в возраст и готовящимся приступить к трудам проповеди. Самая распространённая икона с Иоанном Крестителем, конечно, — это «Крещение Господне»,и затем «Усекновение главы Иоанна Предтечи». Сюжет усекновения появляется с X века и основан на VI главе Евангелиста Марка, рассказывающего о страшной судьбе пророка.
Среди сюжетов иконографии — обретение честной главы Иоанна Предтечи, его сошествие в ад, где он запечатлён повествующим о грядущем Мессии, и, конечно, где Иисус предстаёт с Матерью Божией к Спасителю и молится о нас, ведь по церковному преданию именно он вместе с Пресвятой Богородицей будет ходатайствовать о нас и на Страшном суде.
Поэтому будем же молиться Иоанну Крестителю об укреплении и нашей твердости в вере.
Все выпуски программы Актуальная тема
