Поделиться
У нас в гостях были кандидат искусствоведения, регент Евгений Тугаринов и журналист, издатель мемуаров о Царской семье Татьяна Кузьмина.
Разговор шел о судьбе англичанина Чарльза Сиднея Гиббса, который был близок семье Николая Второго, преподавал английский язык его детям, отправился с Царской семьей в ссылку, а позднее с волной эмиграции оказался в Китайском Хорбине, принял православие, стал православным монахом и священником, вернулся на родину в Англию и теперь известен многим как архимандрит Николай (Гиббс).
Ведущий: Алексей Пичугин
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Славянофилы Иван и Петр Киреевские»
- «Христианин в современном мире». Владимир Карагодин
- «Неделя 26-я по Пятидесятнице. Введение во храм Пресвятой Богородицы и другие праздники следующей недели». Прот. Максим Первозванский
Алексей Пичугин:
— Дорогие слушатели, здравствуйте. Это «Светлый вечер» на «Светлом радио». Меня зовут Алексей Пичугин. Я рад вас приветствовать. С удовольствием представляю наших гостей. В ближайший час эту часть «Светлого вечера» здесь в этой студии вместе с вами и вместе с нами проводит регент, педагог, художественный руководитель детской хоровой студии «Царевич», член Союза писателей России Евгений Тугаринов. Добрый вечер.
Евгений Тугаринов:
— Добрый вечер, Алексей.
Алексей Пичугин:
— Журналист, издатель мемуаров о царской семье Татьяна Кузьмина. Татьяна, здравствуйте.
Татьяна Кузьмина:
— Добрый вечер.
Алексей Пичугин:
— Мы сегодня решили поговорить о человеке... Программа начиналась, я говорю: мы же не привязываемся ни к какой дате. Мы говорим: нет, не привязываемся, мы просто решили поговорить про этого человека сегодня. Потом смотрим, а совсем недавно, буквально полтора месяца назад исполнилось 60 лет со дня его кончины. Говорим мы сегодня про Чарльза Сиднея Гиббса или, впоследствии, архимандрита Николая (Гиббса). Это человек, близкий царской семье, он в течение многих лет преподавал английский язык детям последнего русского императора Николая II, в том числе и наследнику цесаревичу Алексею. Но, я думаю, что биография этого человека настолько обширна и богата, что надо начать с нее и идти подробно, куда-то отходя, отклоняясь в историю, в то, что происходило в России в это время. Как жизнь будущего архимандрита Николая стала связана с Россией? Давайте подробно с самого начала и пойдем. Кто начнет?
Евгений Тугаринов:
— Если следовать вашему сценарию...
Алексей Пичугин:
— Нет, вы можете предложить какой-то другой.
Евгений Тугаринов:
— Может быть, сейчас как раз минута, когда мы можем предложить разные мысли, как к этому имени подступать. В моей жизни случился такой период, когда я в течение 13 лет жил в Англии. Так или иначе, я слышал это имя, но, скорее, не предавал ему значения, пропускал мимо, оно у меня не откладывалось на какую-то полочку, которая приводит в действие какие-то механизмы активности, поиска. Но в 2013 году мы с режиссером Дмитрием Розовым завершили съемки фильма о митрополите Антонии Сурожском. И буквально, еще продолжались работы над монтажом этого фильма, над тем, чтобы показать это фильм художественному совету, как мы начали съемки нового фильма, посвященного архимандриту Николаю (Гиббсу). Мы сняли панорамные съемки в Оксфорде, сняли кладбище, его могилу, еще не отреставрированный памятник, могильный камень. Сняли несколько интервью, в том числе с человеком, которого Гиббс принимал в православие, с Дмитрием Канхардом, с митрополитом Каллистом (Уэром). Я не знал, что в тот же год, в 2013 году, подобные съемки организовала в Великобритании Татьяна Кузьмина.
Алексей Пичугин:
— И так вы познакомились?
Евгений Тугаринов:
— Мы не познакомились в 2013 году.
Алексей Пичугин:
— Вы не знакомы? Евгений Татьяна. Татьяна Евгений.
Евгений Тугаринов:
— Мы на самом деле сегодня видимся второй раз. Нас свела жизнь...
Татьяна Кузьмина:
— Царская семья.
Евгений Тугаринов:
— Несколько месяцев назад царская семья, да, когда мне сказали, что есть люди, с кем вы должны обязательно познакомиться. Мы познакомились с Татьяной. И когда я услышал, что и Татьяна принимала участие и, оказалось, что Татьяна это человек, который гораздо глубже и шире меня погружена в жизнь отца Николая (Гиббса). Теперь я с удовольствием передаю слово Татьяне.
Алексей Пичугин:
— Мы передаем слово Татьяне.
Татьяна Кузьмина:
— Благодарю вас. Действительно, моя история связана с изучением судьбы отца Николая, и так же мы занимались биографией баронессы Александры Федоровны, фрейлины Софьи Карловны Буксгевден, непосредственно связана с Англией. Я имела такую привилегию жить один год в Англии, и ко мне обратился прихожанин Татьянинского храма, скульптор Кирилл Протопопов, написал мне письмо и попросил узнать больше информации об этих людях, потому что на тот момент, это более двадцати лет назад, в России о них было очень мало известно. В основном все были знакомы с воспоминаниями Пьера Жильяра, они уже были изданы на тот момент. А вот воспоминания Гиббса и баронессы Буксгевден изданы не были. Я еще застала, как Евгений Святославович, старую эмиграцию и Лондона и Оксфорда, удалось узнать подробные биографические сведения, составить их биографии более полно. Почти сразу пришло понимание, что не только надо издавать о них книги, но и делать фильмы.
Алексей Пичугин:
— Вы знаете, тут, правда, это же работа на опережение, к сожалению. Сейчас, наверное, когда на дворе 23-й год, уже практически невозможно найти никого, кто бы помнил эмиграцию первой волны, а на самом деле, как ученые говорят, второй волны, потому что первая волна пришлась на самое начало 20-го века, эту классическую русскую эмиграцию. Есть люди, которые помнят, но самой эмиграции первой, второй волны уже, конечно, нет. А вы застали, а вы поговорили, а вы с последними людьми имели такую возможность пообщаться.
Татьяна Кузьмина:
— К счастью, до сих пор еще жива Софья Гудман, она проживает в Лондоне, она лично знала, уверена, что и видела наверняка отца Николая и более плотно общалась с баронессой Буксгевден, она до сих пор жива. Я стараюсь поддерживать переписку с ней. Она хранит дневник баронессы Софьи Буксгевден. Пытаемся не терять связь, мы ей очень благодарны за всю информацию, которую она нам передала.
Алексей Пичугин:
— Мы сегодня говорим про архимандрита Николая (Гиббса) или про Чарльза Сиднея Гиббса, который прожил очень долгую жизнь. Я думаю, что в начале его жизни вообще ничего не предвещало, что он будет свидетелем исторических событий, человеком, у которого будут такие радикальные повороты. Он англиканин по рождению, приехавший в Россию, оказавшийся при дворе, прошедший весь скорбный путь царской семьи в Сибирь.
Евгений Тугаринов:
— Оставшийся верным.
Алексей Пичугин:
— Оставшийся верным, через Харбин вернувшийся к себе и принявший православие.
Евгений Тугаринов:
— Ставший монахом.
Алексей Пичугин:
— Ставший монахом, в итоге архимандритом. Родившись через пятнадцать лет после отмены крепостного права, умерший через два года после полета человека в космос. Давайте про него поговорим подробней, про его жизнь, откуда он, происхождение, как выглядел его путь в нашу страну.
Татьяна Кузьмина:
— Он англичанин, родился в очень многодетной семье. Рано у него созрела мысль поехать преподавать английский язык в Россию. Ему были рекомендованы несколько богатых семей, он поехал в Петербург и преподавал во многих семьях прежде, чем его рекомендовали ко двору.
Алексей Пичугин:
— А он был священником?
Татьяна Кузьмина:
— Нет, он не был священником.
Алексей Пичугин:
— Он не был англиканским священником?
Татьяна Кузьмина:
— Его отец очень хотел, чтобы он был священником, он пытался получить богословское образование, не завершил его и просто обычным тьютором приехал преподавать английский. Я так понимаю, он очень любил преподавание, он этим жил, он умел найти общий язык с детьми. Забегая вперед, он обучал всех детей, там была и озорная Анастасия, и более юный, еще совсем маленький царевич Алексей, но он ко всем сумел найти подход и заинтересовать английским. Почему императрица забеспокоилась? У них был преподаватель, но шотландец. Известно, что сделали замечание кто-то из аристократических кругов, что уже не тот акцент получают дети с таким преподавателем.
Алексей Пичугин:
— У шотландца?
Татьяна Кузьмина:
— Да. Первый их преподаватель был шотландец. И вот здесь приглашают Гиббса. Сначала обучались старшие дочери, потому что на тот момент цесаревичу Алексею было пять лет, он приступил к занятиям чуть позже. Впоследствии он не только преподавал ему английский, но и стал наставником, как, впрочем, и Жильяр тоже. Они были два близких наставника цесаревича.
Алексей Пичугин:
— Интересно, что у нас есть общие представления о том, что российское дворянство, высший свет учили в первую очередь французский язык, во вторую очередь немецкий язык, что обусловлено было разными факторами, в том числе и происхождением членов царской семьи. Английский язык знали все при этом. У нас тоже, кажется, английский язык стал языком международного общения относительно недавно, во второй половине 20 века, после войны начал таковым становиться. Но из этой истории мы видим и вообще представляем себе, что высший русский свет достаточно свободно говорил на нескольких языках, одним из которых был всенепременно английский.
Татьяна Кузьмина:
— Еще интересен тот момент, что сама императрица свободно владела английским языком, но, тем не менее, приглашала определенного человека, обладающего навыками преподавания, то есть не рассчитывала только на свои силы и возможности самостоятельно обучить детей.
Алексей Пичугин:
— Это же тоже распространенная история наставников. Наверное, императрица могла знать и английский язык, и еще что-то важное, чему учили детей, но при этом, конечно, приглашали квалифицированных преподавателей.
Алексей Пичугин:
— Друзья, напомним, сегодня у нас в гостях Евгений Тугаринов, регент, педагог, художественный руководитель детской хоровой студии «Царевич», член Союза писателей. Журналист, издатель мемуаров о царской семье Татьяна Кузьмина. И мы вспоминаем человека, со дня смерти которого прошло 60 лет только что. Это архимандрит Николай (Гиббс) или Чарльз Сидней Гиббс. А дети при дворе его называли Сидней Иванович. Это тоже забавный факт. Потому что, а как еще?
Татьяна Кузьмина:
— Цесаревич еще сокращал Сиг, иногда в дневниках встречается.
Алексей Пичугин:
— А каково было его место при дворе помимо преподавателя английского языка? Наверняка он еще был вхож как-то в жизнь царской семьи. Ну, просто потому что странно тогда, если бы это был просто преподаватель, и, будучи даже верным близким человеком, последовал бы во все ссылки.
Татьяна Кузьмина:
— Да, он полюбил всей душой детей, он прикипел к цесаревичу. Но здесь, я думаю, сыграли еще его личные качества, как верность долгу, верность своей работе, верность этим людям. Несмотря на их положение, я думаю, если бы это был не император, а просто какие-то люди, попавшие в затрудненное положение, он точно так же бы поступил. Такое он получил воспитание в семье, и характер, как нам рассказывали его духовные чада, например, Дмитрий Канхард, из Оксфорда, в пожилом возрасте рассказывал, характер у него был достаточно закрытый, и в эмиграции он мало с кем общался. Может быть, и это устраивало царскую семью, что он не лез, может быть, в какие-то вещи, знал свои обязанности. Нас сразу заинтересовало, какие воспоминания он оставил о Распутине, столько было разговоров.
Алексей Пичугин:
— Я хотел спросить про это.
Татьяна Кузьмина:
— Столько было разговоров, что Распутин чуть ли не ногой открывал все двери во дворце. Что мы видим у Гиббса? Достаточно сдержанные воспоминания, упоминающие буквально пару встреч, когда Распутин приходил, они его принимали, пили чай. Ни о каких более тесных, дружеских связях речи не было, это был просто человек, которого хорошо могли встретить, напоить чаем, какие-то разговоры провести. То, что мы прочитали в его воспоминаниях.
Алексей Пичугин:
— Евгений?
Евгений Тугаринов:
— Мне очень интересно слушать. Насколько я успел узнать Татьяну, это человек, действительно знающий жизнь Гиббса. Но мне запали ваши слова, Алексей, что сейчас уже время, когда мы не можем встретить представителей старой эмиграции, мы не можем встретить людей, которые знали Гиббса. Я несколько месяцев назад был в Англии, несмотря на все трудности, которые сейчас существуют, мне удалось туда попасть. У меня там сын регентует в Успенском соборе на том месте, где я когда-то был регентом. По моей просьбе сын мой ходил к Софье Гудман. Мы обратились к Софье с официальным письмом от музея Николая II в Москве с просьбой рассмотреть вопрос о дарении некоторых предметов, имеющих отношение к царской семье, в этот музей. В частности нескольких книг, которые принадлежали царевнам, подлинник дневника фрейлины Александры Федоровны. С Софьей Гудман я встречался где-то в начале десятых годов. Помню, когда я пришел к ней в дом, она меня ввела в комнату, мы шли мимо, в каком-то фойе или в комнате самой висели старые русские гравюры. Она подвела меня к одной, где написано было «Михайловский замок». Она сказала: это дом, в котором мы жили.
Алексей Пичугин:
— Она конечно, не жила.
Евгений Тугаринов:
— Она не жила, жил ее отец.
Алексей Пичугин:
— Жил ее отец, мать фрейлиной была, она сама приезжала в Россию.
Евгений Тугаринов:
— Жила ее семья. Это имелось в виду, ее отец стал одним из первых старост в эмигрантском приходе зарубежном. Я сейчас вспоминаю, кого из представителей старой эмиграции, даже не эмиграции, есть люди, которые родились за границей, они, может быть, из-за революции не сумели вернуться в Россию. Например, я жил с Ольгой Николаевной Бер. Мне кажется, что я уже о ней рассказывал. Это была родившаяся в 1914 году дочь Николая Бера, который был достаточно близок с царской семьей, с Николаем II, находился во время Первой мировой войны в ставке в Могилеве. Я, встречался с его правнуком, Андреем Бером, который живет в Испании ныне, он рассказывал всякие случаи, связанные с прадедом. Могилев, ставка, Николай окружен военными, дипломатами разных стран, вдруг интересуется: скажите, а кто сейчас такой-то министр в Японии. Все смутились, кто может знать? А, сейчас придет Бер, он будет знать, наверное, он нам скажет. Ольга Николаевна Бер рассказывала не о Гиббсе, нет, я ее не расспрашивал, она наверняка знала, потому что она жила в Англии с 26-го года, с того момента, когда ее отец, Николай Бер приехал священником в Успенский приход. Она рассказывала, какие обычаи были в ее семье, что она помнила из рассказов своего отца о Николае II, и может быть, еще какие-то вещи, которые я, по своей еще наивности и не погруженности в тему пропускал мимо. Ну да, говорит старушка, ей было уже за 90 лет. Или тот же Дмитрий Канхард, Гиббс принимал его в православие. А до перехода в православие Канхард, а, нет, он, наверное, уже православным пошел служить в английскую армию. Он рассказывал очень смешной случай, опять не относящийся совершенно к Гиббсу, но это просто атмосфера, в которой Гиббс жил. Канхард в числе молодых бойцов стоит и учится бросать гранату. Старший офицер говорит: возьмите гранату в правую руку. Канхард говорит: я левша простите. — Я сказал, в правую. — Он берет в правую, и тот говорит: а теперь бросаем. Канхард говорит: смотрите, я предупреждал. Все бросают гранаты вперед, а Канхард бросает вперед, но она летит почему-то вверх и когда офицер видит, что граната сейчас упадет прямо на них, кричит, ложись. Здесь зашла речь о Гиббсе, как о человеке, верном долгу. Татьяна жила год, я жил 13 лет, а начал бывать там, в течение 16 лет я был близок с Англией. Сейчас, слушая вас, прихожу к выводу, что это одна из черт народных высоких — верность долгу. Да, мы с англичанами сейчас и часто бывало в истории, смотрели на одни вещи по-разному. У них свои интересы, у нас свои. Но то, что Гиббс остался верен русской семье, что когда он принял православие, взял имя Алексея.
Алексей Пичугин:
— Тоже интересно.
Евгений Тугаринов:
— А когда стал монахом, получил имя Николая. И когда он открывал приход, дал приходу имя Николая. Он для себя видел в этом Божественный Промысл.
Алексей Пичугин:
— Это очень интересно, потому что, с одной стороны, Промысл, с другой стороны, наверное, он сам мог выбрать. По-разному, когда принимают в православие, наверняка предлагают какие-то варианты имен.
Евгений Тугаринов:
— Сегодня я перечитал, как он пишет своей сестре о том, как его принимали в монахи. Он пишет: я впервые услышал свое имя. Он о нем не знал. Это выбрали архимандриты или владыки, которые его рукополагали. Имя Николай. Алексей, скорей всего, он выбрал.
Алексей Пичугин:
— Ну да. Как складывалась судьба Чарльза, еще только будущего архимандрита Николая перед его эмиграцией. Во-первых, как он избежал не то чтобы участи царской семьи. Я не думаю, что в тот момент у большевиков, мы по биографиям тоже видим, была необходимость расстреливать всех, кто был рядом с царской семьей.
Евгений Тугаринов:
— Подряд.
Алексей Пичугин:
— Всех подряд. Да, безусловно, с ними приняли трагическую кончину часть приближенных. Но часть избежала этого, мы видим, что не только архимандрит Николай будущий, в 60-е годы окончил свои дни, но и еще ряд людей пережили период Второй мировой войны, умерли в эмиграции тоже. Как его жизнь обстояла? Как он в Харбин попал? Как это произошло? Как проходили его дни в России еще при ссылке царской семьи? Он же два раза с ними разлучался. Насколько я понимаю, он с ними вместе поехал в Сибирь, был в Тобольске, был в Екатеринбурге. А вот во время расстрела не знаю, что было.
Татьяна Кузьмина:
— Они вместе были только в Тобольске, жили в доме Корнилова, это дом напротив дома губернатора в Тобольске. Им разрешали общаться, они спокойно ходили к ним в гости.
Евгений Тугаринов:
— Простите, а в доме губернатора жила царская семья?
Татьяна Кузьмина:
— Да, в доме губернатора жила царская семья. Надо сказать, что он приехал позже их приезда, даже есть воспоминания, что вызвал необычайную радость у царской семьи своим приездом. Первое, что они попросили, рассказать новости, потому что очень тяжело им было получить какие-то проверенные новости. Он привез газеты, они с интересом их читали. Его нахождение там очень скрасило их последнюю зиму, наверняка суровую Тобольскую, грустную из-за всех обстоятельств. Много воспоминаний было, что, во-первых, он с юности увлекался театром, он очень любил театр, у него даже были мысли открыть свой театр в Петербурге. И там, в Тобольске, он предложил им ставить сценки, они поставили несколько сценок. Все они были с юмором.
Евгений Тугаринов:
— На английском?
Татьяна Кузьмина:
— Нет, на русском.
Евгений Тугаринов:
— Они «Медведя» ставили?
Татьяна Кузьмина:
— Да, «Медведя» Чехова они ставили.
Алексей Пичугин:
— А русский-то он учил параллельно? Он же приехал абсолютно англоязычным, русского языка не знал.
Татьяна Кузьмина:
— Он прицельно не учил русский.
Алексей Пичугин:
— Но находясь в русскоязычной среде...
Татьяна Кузьмина:
— Он, конечно, что-то выучил.
Евгений Тугаринов:
— А в Екатеринбурге он даже не был?
Татьяна Кузьмина:
— Их разлучили. Вот они сели в поезд...
Алексей Пичугин:
— А я читал, что он в Екатеринбурге жил в железнодорожном вагоне.
Евгений Тугаринов:
— Да, я тоже это читал.
Татьяна Кузьмина:
— Они прибыли, он увидел из окна, как выгружают чемоданы царской семьи, еще обратил внимание, что никто из солдат не помог княжнам нести тяжелые чемоданы, Татьяна сама тащила. И все это были последние взгляды на семью из окна вагона. Их целые сутки не выпускали из этого вагона, слуг, их там было несколько, и даже потом их не пустили в Екатеринбург. Только через некоторое время он уже сам с Жильяром, с Софьей Буксгевден приехали в Екатеринбург.
Евгений Тугаринов:
— Это уже после расстрела?
Татьяна Кузьмина:
— Нет, еще до. Они приехали, нашли дом Ипатьева, пытались как-то заглядывать в окна, однажды, вспоминает, увидел руку, штору задергивали, и ему показалось, что это или императрица или Анастасия. В общем, они бы там остались, если бы им было разрешено.
Алексей Пичугин:
— Он привязанный человек был.
Татьяна Кузьмина:
— И Жильяр и Буксгевден точно бы разделили их судьбу, как Боткин. Ему разрешили с ними быть как доктору. Если бы тем разрешили, они были бы в этом подвале дома Ипатьева вместе с ними.
Алексей Пичугин:
— А так, да, Жильяр сумел уехать и прожил долгую жизнь и умер в 60-е годы в результате автокатастрофы, не сумел оправиться от последствий. Давайте мы вернемся к нашему разговору буквально через минуту. Я напомню, что у нас сегодня очень интересный разговор про одного из приближенных царской семьи, будущего архимандрита, Николая Гиббса, Чарльза Сиднея Гиббса, учителя английского языка царских детей. И мы о нем сегодня говорим с Татьяной Кузьминой, журналистом, издателем мемуаров о царской семье, и Евгением Тугариновым, регентом, педагогом, художественным руководителем детской хоровой студии «Царевич». Вернемся через минуту.
Алексей Пичугин:
— Возвращаемся в студию «Светлого радио». Друзья, напомню, что у нас в гостях Евгений Тугаринов, регент, педагог, художественный руководитель детской хоровой студии «Царевич», член Союза писателей. Татьяна Кузьмина, журналист, издатель мемуаров о царской семье. И мы сегодня вспоминаем Чарльза Сиднея Гиббса, 60 лет со дня его смерти, это учитель английского царской семьи, царских детей — великих княжон, наследника цесаревича. Евгений руку поднимает. Да, да, да, вы что-то хотели?
Евгений Тугаринов:
— Мне хотелось бы, поскольку наше время здесь ограничено... почему я задал вопрос Татьяне, находился ли Гиббс в Екатеринбурге. Я сейчас, к сожалению, не помню, какими путями, но мне рассказывали люди, которые видели, что Гиббсу принадлежали несколько вещей, в частности, носовой платок, которым обтерли стены расстрельной комнаты, то есть платок, впитавший в себя кровь мучеников. Что этот платок являлся реликвией для Гиббса, и этот платок был сохранен и передан потом по завещанию его приемному сыну. Что часть этих вещей — обувь императора, что-то из предметов мебели, типа лампы настольной — было сохранено Гиббсом, и люди видели даже в 90-е годы выставленными как предметы экспозиции музейной. Что вы знаете, Татьяна, о судьбе вот этих вещей, в частности, этого платка. Или это момент вымышленный?
Татьяна Кузьмина:
— Нет, конечно. Во-первых, он сразу же попал в дом Ипатьева после их расстрела, практически сразу же, в августе.
Евгений Тугаринов:
— Комната была вымыта начисто.
Татьяна Кузьмина:
— И он не только давал показания Соколову по делу убийства августейшей семьи, но принял сам участие в расследовании, его лепта есть в этом деле, внес свою лепту. Часть вещей удалось вывезти. По моим сведениям, это люстра очень красивая, в виде цветов из Ипатьевского дома. Есть фото.
Евгений Тугаринов:
— А эта люстра приехала из Царского Села или она была в Тобольске?
Татьяна Кузьмина:
— Я затрудняюсь ответить, не знаю. Это высокие валенки.
Евгений Тугаринов:
— Царские.
Татьяна Кузьмина:
— Да, царские валенки, мне кажется, больше метра они, по крайней мере по фотографии, у нас в издании представлена фотография. Надо сказать, что у Гиббса были наследники, он в Харбине усыновил мальчика.
Евгений Тугаринов:
— Русского?
Татьяна Кузьмина:
— Да, русского мальчика, Георгия Повельева. Этот мальчик впоследствии создал семью, родил двоих сыновей, они уже проживали в Англии, так как он Георгия забрал в Англию. Один из этих сыновей, тоже Чарльз Гиббс живет во Франции.
Евгений Тугаринов:
— То есть он фамилию дал свою?
Татьяна Кузьмина:
— Конечно. Нам удалось с ним связаться, мы поддерживаем связь. Мой коллега Кирилл Протопопов вел с ним переписку, ездила туда жена Кирилла, просматривала фотоархив. Гиббс очень любил фотографировать, он оставил множество фотоснимков, часть из них мы приводим в своем издании. Например, такой редкий снимок, персонал Царского Села — няни, гувернантки — редкий снимок.
Евгений Тугаринов:
— Я помню снимок в книжке «Наставник», где Владивосток и написано, что груз, ящики с предметами царской семьи, принадлежащими семье, грузятся на корабль для отправки в Англию. Вы знаете, что могло быть и судьба их, что это за вещи могли быть?
Татьяна Кузьмина:
— Там теряется вся история, потом часть этих ящиков пропала.
Алексей Пичугин:
— Мне кажется, это какие-то уже истории аукционных домов, где предметы не атрибутированные, только...
Евгений Тугаринов:
— Приписываются.
Алексей Пичугин:
— Приписываются. Только счастливая случайность может столкнуть эту вещь с человеком, который либо видел, либо представляет ценность.
Евгений Тугаринов:
— Я к чему эти вопросы задаю? Одна из скрытых целей того проекта начала съемок фильма, который не завершен, эта скрытая цель, расследовать эти вещи, может быть, через английские музеи, через английские частные коллекции и попробовать выйти на тех людей, которые владеют этим. Потому что, наверное, главное место, где эти вещи должны быть, это Россия. Для России это не просто вещи царской семьи, это вещи святых.
Алексей Пичугин:
— Но вот что было в судьбе Николая Гиббса дальше, как он оказался в Харбине? Это путь многих наших соотечественников. Но именно там он становится священником, и в священники его рукополагает знаменитый архиерей Нестор (Анисимов). Он впоследствии вернется в Советский Союз после войны, и это тоже очень интересная биография. Человек старой школы, у нас бы сказали, из бывших. И вот он из бывших...
Евгений Тугаринов:
— Той формации.
Алексей Пичугин:
— Той формации, можно так сказать. Он не сумел приспособиться, он не понимал советских реалий, он бесконечно писал в Москву письма о том, что в епархии нельзя сделать ничего самостоятельно, нельзя сделать то, другое, третье. У него была кафедра на Дальнем Востоке, в итоге его с Дальнего Востока переводят в Вологду, человека, который большую часть жизни провел на другой части родины и в других частях света служил. А тут его посылают в Вологду как в ссылку. У нас куда-то в Сибирь ссылали, а с Дальнего Востока его прислали на кафедру в Вологду, где, конечно, ему было очень тяжело. Именно он принимал в православие и рукополагал Чарльза Гиббса. Расскажите что-то об этом.
Татьяна Кузьмина:
— Сначала Чарльз Гиббс просто искал работу, все было остаточно просто, ему нужно было зарабатывать на жизнь. В 19-м году в январе он был принят на службу секретарем к Британскому Верховному комиссару в Омске при правительстве Колчака. Далее он попадает в Китай. Путь к православию был не очень быстрый, потому что он принял крещение в 34-м году. Мы знаем, что он посещал Тибет до этого.
Алексей Пичугин:
— А я простите, себя поправлю, я сильно ошибся. Митрополит Нестор (Анисимов), тут у меня путаница какая-то произошла с другим человеком, Нестор Анисимов был арестован при возвращении в Советский Союз, это же знаменитая история, он 6 или 8 лет провел в заключении, прежде чем был назначен на кафедру в Новосибирск. Тяжелая судьба у Нестора Анисимова, очень тяжелая судьба. Извините, пожалуйста, здесь просто путаница произошла.
Татьяна Кузьмина:
— Есть много фотографий хороших, они все стоят в монашеском облачении. Только в 34-м году он принимает православие. Видимо, у него были какие-то духовные метания. Это не был такой прямой путь, что все, я завтра приму крещение и послезавтра стану монахом. В 37-м он возвращается в Англию.
Алексей Пичугин:
— А у него семьи не было никогда?
Татьяна Кузьмина:
— Никогда.
Евгений Тугаринов:
— Кроме этого приемного сына.
Алексей Пичугин:
— Ну да, я имею в виду жены, женат он не был?
Татьяна Кузьмина:
— Да. По характеру он был достаточно закрытый человек, может быть, это тоже как-то повлияло на то, что...
Евгений Тугаринов:
— Это уже английская черта.
Алексей Пичугин:
— Любопытно, что все фотографии, которые я посмотрел, у него очень выразительное лицо, но на фотографиях везде у него одинаковый ракурс, он вполоборота стоит. Есть фотографии, где он уже достаточно пожилой человек, с окладистой белой бородой, в рясе, с наперсным крестом. Есть фотография, где он только-только рукоположен. И этот же профиль, в полуанфас-полупрофиль он стоит, и очень выразительные глаза. Есть фотографии его молодого с царской семьей. И тот же абсолютно взгляд, то же лицо, он как будто не менялся. Глаза молодые, только время отпечаток оставляло легкой небритостью, с бородой окладистой, но глаза и полуоборот всегда были на всех фотографиях.
Татьяна Кузьмина:
— Если позволите, я такой эпизод упомяну, он тоже есть в воспоминаниях его. Думаю, что многие черты царской семьи перешли к нему, потому что он упоминает такой случай. Гиббс ждал какого-то решения, связанного со службой, еще до переворота, какие-то назначения были местного масштаба, и волновался и что-то сказал царевичу Алексею по этому поводу. А царевич ему говорит: вам нужно ждать. Подросток...
Евгений Тугаринов:
— Остановил.
Татьяна Кузьмина:
— ...говорил о такой важной черте, видимо, эта черта очень была нужна при дворе: вам нужно ждать. И вот он это упоминает. И я думаю, что эта выдержанность тоже прошла через его жизнь.
Алексей Пичугин:
— Он ждал своей судьбы очень долго. Жизнь его складывалась логично, но судьба его была стать православным монахом. Как складывалось его служение? Почему он не остался в Харбине, в Китае?
Татьяна Кузьмина:
— Я так поняла, что его тянуло на родину. У него было желание создать православный приход в Англии.
Алексей Пичугин:
— Мы напомним, друзья, что в гостях сегодня у «Светлого радио» Евгений Тугаринов, регент, педагог, художественный руководитель детской хоровой студии «Царевич». Татьяна Кузьмина, журналист, издатель мемуаров о царской семье. Да, Евгений, простите.
Евгений Тугаринов:
— После революции приход русский Успенский перестал быть посольским и стал просто приходским храмом. В какой-то момент в 19-20 году у прихода не стало денег оплачивать то помещение, в котором церковь находилась более столетия. Англикане предоставили храм, так и называлась Большая Церковь апостола Филиппа. Она находилась недалеко от железнодорожного вокзала Виктория. Сейчас мы не можем увидеть это здание, оно снесено, на этом месте стоит большой автовокзал. Приехав в Англию, Гиббс пытался как бы вписаться в зарубежный приход. У Успенского прихода в Лондоне была очень интересная судьба. Там не только здание меняли и место служения, но приход разделился внутри себя. Как, помните, в Евангелии: «Царство, разделившееся внутри себя, не может устоять». Но тот приход, разделившись, оказался под омофором митрополита Евлогия, одна часть, они назывались евлогианцы. А вторые, которые не приняли митрополита, стали называться карловчанами по имени места, где происходил Собор в 21-м году, Карловацкий Собор последователей митрополита Антония (Храповицкого). Гиббс пытался стать частью Успенского прихода карловчан. Но в то время его особенно заботило создание хора, там хора как такового не было, был даже момент, когда из Белграда приехали несколько девушек, это было именно это время, их даже называли Белградские соловьи. Это были русские девушки, выпускницы института по типу Смольного, которых было немало в Сербии, они приехали в Англию с целью выступать, учиться языку и попутно параллельно петь богослужения в этой церкви. И мне кажется, что Гиббс был тем человеком, который их опекал. Из этой затеи ничего не вышло, девушки через полгода или через несколько месяцев попросились обратно. Большинство уехало, но не все уехали, кто-то остался. Воспоминания этих девушек тоже есть, это интересно. Я сейчас немножко вспоминаю, как в Оксфорде, благодаря протоиерею Стефану Платту, я побывал в храме, где служил отец Николай (Гиббс). Это храм мученика Варфоломея. Причем, этот храм очень старый. Почему Варфоломея? Большинство больничных храмов в Англии получали эти имена. А рядом с этим храмом была душелечебница для...
Татьяна Кузьмина:
— Душевнобольных.
Евгений Тугаринов:
— Для душевнобольных людей. Я помню этот храм, совершенно голые стены снаружи, голые стены внутри. Тань, вы были в нем?
Татьяна Кузьмина:
— Да.
Евгений Тугаринов:
— Иконостас без икон, то есть зияющие окна, ты видишь престол, там нет Царских Врат, ничего нет.
Татьяна Кузьмина:
— И очень холодно.
Евгений Тугаринов:
— И очень холодно в любое время года. Я помню, я стоял в самом Оксфорде, где написано было St. Nicholas House. Вы тоже стояли?
Татьяна Кузьмина:
— Да.
Евгений Тугаринов:
— Помните, голубого цвета карниз, где на первом этаже в этой квартире в доме, где жил отец Николай, был устроен храм, домовая церковь, таких было немало в Англии, вообще, наверное, в эмигрантской среде. Наверху жили студенты. Я тогда спросил отца Стефана: давайте позвоним, давайте зайдем туда. — Нет, как же так можно, мы же в Англии.
Татьяна Кузьмина:
— Да, да, там нельзя.
Евгений Тугаринов:
— В Англии нельзя просто так взять и позвонить, надо договариваться, надо как-то уславливаться. Мы стояли, но попасть туда не удавалось.
Татьяна Кузьмина:
— У меня есть цитата, в нашей книге приведены среди прочего воспоминания Гиббса о царской семье, написанные в 38-м и еще в июле 49-го года. Они были написаны на английском к 25-летию соборного храма Христа Спасителя в Нью-Йорке. И здесь он сам рассказывает, почему он хотел служить именно в Оксфорде. «В течение долгого времени меня привлекала Святая Православная Церковь, и все, что я увидел и пережил, сильно укрепило этот интерес. Дом святителя Николая в Оксфорде — это попытка привнести свет этой веры в главный интеллектуальный и культурный центр Британской империи. В этом доме находится несколько реликвий, связанных с последними днями императорской фамилии, и он является своего рода памятником, посвященным упокоению их душ в Царствии Небесном, „где нет ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная“». Вот это его слова.
Евгений Тугаринов:
— В вашей книге с фотографией приведены эти слова, что это было место, где могли храниться и хранились реликвии царские.
Татьяна Кузьмина:
— Причем, в алтаре они хранились.
Евгений Тугаринов:
— В алтаре? Я сейчас вспоминаю еще, как мы, снимая материал для фильма, приехали с Розовым в Оксфорд ,в дом, где жил митрополит Каллист (Уэр). Мы поднялись на второй этаж, и первое, что я увидел громадный портрет Гиббса.
Татьяна Кузьмина:
— Карандашом, по-моему, да?
Евгений Тугаринов:
— Громадный портрет Гиббса. Вы были в доме у Каллиста?
Татьяна Кузьмина:
— Да, я была.
Евгений Тугаринов:
— Потом мы пошли в его кабинет, и мы там сидели в креслах и был разговор. К сожалению, я до сих пор не обладаю этим разговором. Надо запросить его у режиссера, чтобы расшифровать, потому что это такой материал, которого, может быть, нет у вас, Татьяна.
Татьяна Кузьмина:
— Он мне раньше показывал в мой первый приезд, 2003-й год. Наперсный крест у него хранился.
Евгений Тугаринов:
— У Гиббса?
Татьяна Кузьмина:
— У отца Николая, да. И четки, я помню.
Евгений Тугаринов:
— И вы не знаете, где могут быть эти вещи?
Татьяна Кузьмина:
— Нет.
Евгений Тугаринов:
— Эх.
Алексей Пичугин:
— А где вещи, которые у Гиббса были дома, которые хранились в храме, принадлежали царской семье и которые он мечтал отдать?
Евгений Тугаринов:
— Здесь я еще раз повторяю нам очень бы с Татьяной, теперь мы друг с другом познакомились, и я вижу, что лучшего сценариста для фильма нет, и что так бы хотелось завершить этот фильм и снять какие-то места, что нам не удалось, и может быть, соединить вместе два материала, чтобы сделать фильм, который расскажет о Гиббсе и расскажет о царской семье, о последних месяцах их заключения. Не знаю, мечта это или что-нибудь получится, как вы думаете?
Татьяна Кузьмина:
— Мы знали, что они сначала хранились в особняке Лутон Ху, такой был особняк.
Алексей Пичугин:
— Где у него, собственно, рядом был храм домовый?
Татьяна Кузьмина:
— Нет, это уже после его смерти они хранились там.
Алексей Пичугин:
— А до того в Оксфорде.
Татьяна Кузьмина:
— Да. Сейчас по открытой информации в интернете написано, что вся коллекция из Лутон Ху была продана в дом Вернеров в Гринвиче.
Евгений Тугаринов:
— Да, это коллекционер немецкого происхождения, который заработал деньги на алмазах Южной Африки, очень много денег вкладывал в искусство, собрал колоссальную коллекцию, что коллекция эта время от времени наследниками его выставляется. Надо добраться до этих людей, чтобы поговорить с ними, узнать, что есть, и взять и выкупить.
Татьяна Кузьмина:
— На сайте этого особняка в Гринвиче не упоминается эта коллекция. Это музей, туда можно прийти. Но мы не знаем, что-то выставлено или нет.
Алексей Пичугин:
— Но ведь это сейчас, в современную цифровую эпоху, узнать, наверное, не очень сложно?
Евгений Тугаринов:
— Если хотят, чтобы об этом знали.
Алексей Пичугин:
— Другой вопрос. Мы можем к нашим слушателям обратиться. С чем? Нас слушают очень много людей, абсолютно разных. У нас есть надежда, что среди слушающих нас сейчас есть люди, как-то связанные с отцом Николаем (Гиббсом) или у которых есть какая-то информация, которые, может быть, какие-то вещи знают чуть больше. Вы можете, друзья, писать нам в адрес редакции info@radiovera.ru с пометочкой «про отца Николая (Гиббса)», мы все передадим нашим сегодняшним гостям, и тогда они смогут продолжить фильм и работа будет более завершенной. А сегодня здесь вместе с нами и вместе с вами были Евгений Тугаринов, регент, педагог, художественный руководитель детской хоровой студии «Царевич», член Союза писателей России. Журналист, издатель мемуаров о царской семье Татьяна Кузьмина. Спасибо вам большое, приходите к нам.
Татьяна Кузьмина:
— Благодарим вас.
Алексей Пичугин:
— Мы надеемся, что и про отца Николая (Гиббса) мы еще тоже поговорим с вами, и вы сделаете все то, что хотелось бы завершить.
Евгений Тугаринов:
— Расскажем о нашем фильме.
Алексей Пичугин:
— Расскажите о фильме и пригласите слушателей на премьеру.
Татьяна Кузьмина:
— Обязательно.
Евгений Тугаринов:
— Да.
Алексей Пичугин:
— Спасибо большое. На этом мы прощаемся. Будьте здоровы, всего доброго. И до встречи. До свиданья.
Евгений Тугаринов:
— До свиданья.
Татьяна Кузьмина:
— До свиданья.
