«Архиерейское служение». Светлый вечер с митрополитом Волгоградским и Камышинским Феодором - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Архиерейское служение». Светлый вечер с митрополитом Волгоградским и Камышинским Феодором

* Поделиться
митр. Феодор Казанов

митр. Волгоградский и Камышинский Феодор.
Фото: https://priest.today/

У нас в гостях был митрополит Волгоградский и Камышинский Феодор.

Мы говорили с нашим гостем о его служении и пути в Церкви, о людях, которые оказали важное влияние на его жизненный путь, а также о значении духовного наставника в жизни христианина.

Ведущие: Алексей Пичугин, Алла Митрофанова


А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели. На Светлом радио приветствуем Вас мы, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— И сегодня вместе с нами и с Вами здесь, в этой студии митрополит Волгоградский и Камышинский Феодор. Владыка, здравствуйте.

Митрополит Феодор

— Добрый день.

А. Пичугин

— Мы с Вами сегодня будем говорить, ну, я думаю, в меньшей степени про Волгоградскую митрополию. Я так понимаю, что совсем недавно Синод назначил Вас на эту кафедру. Поговорим, я думаю, еще о Вашей предыдущей кафедре и вообще о Ярославле, о Ярославской области, где Вы очень много лет служили. Но начнем с самого начала. Расскажите, что сподвигло Вас когда-то вступить вот на этот путь церковного служения, на путь монашества, и кто оказал на Ваше духовное становление особое влияние.

Митрополит Феодор

— Ну, наверное, к ним можно отнести слова Евангелия, слова Христа: «Не Вы меня избрали, Я Вас избрал». В какой-то период своей жизни почувствовал этот призыв. Скажу честно — не сразу я смог на него отозваться всей душой и всем сердцем, какое-то время нужно было, чтобы это сделать.

А. Митрофанова

— А как Вы это почувствовали? Когда человек решает стать монахом, это же... Простите, может быть, мой вопрос как-то очень наивно или некрасиво прозвучит, но это же действительно невероятно важно — как такие перевороты случаются в сознании. Живет себе молодой человек обычной жизнью, и вдруг — раз! — и решает, что все, он уходит с этого пути, он для себя выбирает служение Богу вот так, чтобы это служение заполняло абсолютно всю его жизнь. И для него самого в этой жизни уже ничего не остается. Как это все происходит?

Митрополит Феодор

— На самом деле, здесь ничего такого уж особенного нет. Многие молодые люди оставляют, если можно сказать, круг своего общения и создают семью с одним-единственным человеком.

А. Митрофанова

— Как раз понятно.

Митрополит Феодор

— И хранят ему верность. Живут уже другой жизнью совершенно. Понимаете, здесь то же самое, то есть основа этого выбора — любовь. Но вот любовь в моем сердце зажег сам Господь. Поэтому для меня это естественный выбор — соединить свою жизнь с Ним. Другой вопрос, как хранить Ему верность в своей душе, чтобы не огорчать своего Небесного Отца.

А. Пичугин

— Вам было 25 лет, когда Вы поступили в Ярославское духовное училище. А сколько этому предшествовало лет, каких-то поисков или осознанного уже выбора?

Митрополит Феодор

— Мои родители — верующие люди. В период моего детства и юношества они были очень воцерковленные. Но мама — глубоко верующий человек, и основы, задатки веры я получил от нее и, пожалуй, еще от своей тети, у которых я проводил летние каникулы. Там я видел иконы, видел, как она по утрам читала Библию и Евангелие. Это было крайне интересно. Я говорил: «Тетенька, покажи, научи меня читать вот этот странный текст, который не по-русски написан».

А. Митрофанова

— (Смеется.) Он на церковнославянском, да, был?

Митрополит Феодор

— Да. Ну да. Удивительно, что она не только меня не подвигала к молитве — «вот, иди, ты еще маленький». И как-то вот она, может быть, боялась в то советское время, что будут нарекания к моим родителям. Но ее личный пример такой молитвы — я знаю, что она молилась за меня — как-то отразился, я думаю, и на моем жизненном выборе впоследствии, безусловно. Ну, а потом, в студенчестве я ходил в храм, как многие из студентов, просил себе какие-то оценки на экзаменах, на сессии и прочее, и прочее. В общем-то, такой студенческий (нрзб.) прошел вместе со святителем Николаем.

А. Митрофанова

— Просили, в смысле, у святителя Николая? Не у педагогов?

Митрополит Феодор

— Ну, у них-то сложно просить, им нужно отвечать. А просил святителя Николая. И это, надо сказать, всегда помогало мне. Какую оценку попрошу, он мне ту и давал. Он так сделает, что я понимал, что эта оценка от него. То есть не по моим знаниям или каким-то успехам, а вот... Это очень интересный такой тоже период укрепления веры, потому что кроме как чудом это не назовешь по-другому.

А. Митрофанова

— Удивительно вот это Вы сейчас рассказываете. Я почему уточнила своим вопросом, у кого именно Вы просили эти оценки? Когда человек чувствует вот эту вот поддержку, что он на экзамене не один, а там, вообще-то, рядом, на соседнем стуле святитель Николай, и он, в любом случае, как-то поможет, поддержит и, если что, вытащит, как Мюнхгаузен, за косичку, это, конечно, замечательно. Часто бывает, что, как Вам сказать... ну вот люди либо на себя полагаются в таких жизненно важных моментах, либо, как вот мы замечаем сейчас за студентами, когда они узнают, как их знания оценил преподаватель, они ужасно расстраиваются, начинают плакать и... И тут вообще непонятно, как быть. Потому что смягчиться, завысить оценку — это тогда... ну, будет ли добро тогда для этого человека? А поставить ему то, что есть, это расстроить ребенка — по сути, еще ребенка все равно, в 17 лет, так, что он действительно горько плачет. И проблема, в общем-то, в том, что люди, как мы понимаем с моими коллегами (я преподаю немного, поэтому сталкиваюсь с этой сложностью), у людей в сознании представление о себе складывается из того, какие оценки ему ставят. Вот что ему поставили, вот, значит, он такой и есть. То есть оценка на экзамене равна оценке его личности. И вот это, конечно, беда. А когда человек просит за него заступиться кого-то из святых — святителя Николая, святую мученицу Татьяну или царя Давида, то это совсем другая история. (Смеется.) Потому что человек понимает, что да, Господь рядом, и ставят сейчас, что бы он ни получил, все равно в глазах Божьих он ценен. Я не знаю, а как вот возникает вот это ощущение того, что всегда рядом Господь?

Митрополит Феодор

— Надо о Нем думать, о Боге, и надо стараться чаще себе задавать вопрос: как бы хотел Бог, чтобы ты поступил? Не просто себя ставить критерием оценки какой-то ситуации и выбора: «Я хочу так» или «Мне так не нравится», а «Господи, как это — правильно, неправильно?». То есть по учению святителя Феофана и вообще Православной церкви, ум наш должен (нрзб.) Евангелие, и все поступки мы должны оценивать с точки зрения евангельской истины. Вот (нрзб.) — это богоугодно или неугодно? Если мы так будем делать, ну, если не постоянно, а, по крайней мере, часто, то у нас памятование о Боге, о понимании Его близости будет достаточно сильным.

А. Пичугин

— Вы много лет были близки, вплоть до, собственно, кончины — с владыкой Михеем — удивительным человеком. Он прошел через все, что можно было пройти, практически, через все. Ну, в лагерях он не был... Всю войну, потом гонения... Ну, правда, уже послевоенные, когда он переезжал из епархии в епархию. В итоге, оказывался то в Ташкенте, Средней Азии, где в те годы было просто скопление удивительных подвижников веры ХХ века, потом в Ярославской епархии, в которой на тот момент в Центральной России, наверное, было больше всего открытых храмов. И, в итоге, он стал правящим архиереем в Ярославской епархии — ну, это я так вкратце слушателям рассказываю. Но совершенно удивительный человек. Уже на склоне лет, будучи в преклонном возрасте, довольно нездоровым человеком уже физически, он принял и управлял Ярославской епархией. О нем очень много интересных отзывов осталось, воспоминаний. А Вы с ним в последние годы были практически все время рядом. Расскажите о нем.

Митрополит Феодор

— Вы знаете, Святейший Патриарх Алексий Второй рукоположил в архиереи тогда архимандрита Михея в 72 года. В 75 обычно пишут прошение на покой. Это буквально спустя несколько лет после интронизации Святейшего. Дело в том, что они были давно знакомы друг с другом, и Патриарх Алексий знал духовную семью владыки Михея — это митрополит Гурий Егоров, который был одним из основателей Александро-Невского братства, который в 1946 году открывал Троице-Сергиеву лавру и, если не ошибаюсь, он регентовал, в общем, устав, отпевание Патриарха Тихона. То есть человек был высокой духовной культуры. И вокруг него такая создалась семья — вот митрополит Иоанн Вендланд, архиепископ Михей, протоиерей Игорь Мальцев. И все эту семью духовную прекрасно знал Святейший Алексий — в те времена еще он был управляющим делами Московской патриархии. Он знал его не просто как подвижника — он знал его как очень духовного человека и как старца, наделенного особыми духовными дарованиями. Он знал также, что еще в 60-е годы должно было состояться архиерейство владыки Михея. Но тогда его «зарубили», потому что он, наместник Жировичского монастыря в Белоруссии, взял под свое крыло ссыльного архиепископа Гермогена Голубева, которого советская власть поместила в этот монастырь и запрещала через наместника ему служить, проповедовать, принимать гостей. А если кто-то к нему приходил, чтобы подавать списки тех людей уполномоченным. Конечно, архимандрит Михей этого делать не мог и не стал этого делать. Кроме всего прочего, они были друзьями, знакомыми по Ташкенту, где владыка Гермоген тогда еще был наместником кафедрального Успенского собора и его строителем. И за это такое отношение, за то, что он сохранил еще и сам Жировичский монастырь (его хотели закрыть несколько раз), получил «черный билет» — не только архиерейство от него ушло, но и, в общем-то, монастырь). И если бы не давние отношения с личным секретарем Патриарха, Алексия Первого тогда еще, Даниила Андреевича...

А. Пичугин

— Остапова...

Митрополит Феодор

— ...Остапова, да, он бы вообще вряд ли куда попал. А тот ему сказал: «Ты знаешь, у тебя есть друг в Ярославле — отец Иоанн Вендланд, поезжай к нему. Он все устроит». И действительно, начинается этап служения на Ярославщине — но с самого-самого дальнего прихода. Только туда смог владыка Иоанн, и то благодаря его великому авторитету как ученого, геолога, знающего несколько иностранных языков, бывшего экзарха Западной Европы, принять в свою епархию своего друга. И потом постепенно, постепенно его, не сразу он смог только перевести в Ярославль. Скажу пару слов... Когда владыка Михей служил еще, будучи архимандритом, в Тутаеве (это бывший город Романово-Борисоглебск), в прекрасном Воскресенском соборе, где находится огромная икона Спаса, метра три она высотой...

А. Пичугин

— Да, есть фотографии замечательные, как люди под нею проходят. Там же и Павел Груздев служил, это было в последние годы.

Митрополит Феодор

— Да-да-да. Туда уполномоченный, значит, писал, что «убирайте оттуда Михея, потому что нам Спаса здесь еще хватает, а тут еще Михей у Вас, понимаете, проповедует».

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Митрополит Феодор

— И к нему шла огромная вереница людей — приезжали с разных городов, услышав только, что такой там батюшка есть. И кроме того, что он вел такую насыщенную духовную жизнь, духовничество окормлял, многих людей, он еще помогал различным монастырям и приходам. К нему стекалась материальная помощь — там люди жертвовали, тогда это был дефицит — и кровати, и матрасы, и какие-то элементарные бытовые вещи, — и он их очень умело, грамотно распределял по храмам и монастырям России. Потом он был направлен в Ярославль, в кафедральный Федоровский собор — сначала рядовым, штатным священником, потом он там был настоятелем. И после нескольких лет настоятельства в кафедральном соборе он был направлен в деревенский храм. Но он отнесся к этому со смирением, и люди стали ездить на электричке к нему в деревню, и некоторые батюшки с ревностью относились, глядя на толпу верующих на перроне — говорят: «Ну что Вы в этом Михее нашли? Что, у нас здесь батюшек мало, что ли, что Вы все к нему едете?».

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Митрополит Феодор

— Даже сейчас я встречаюсь с разными людьми — как-то так получается, что имя владыки Михея нас связывает. Кто-то у него крестился, кто-то у него венчался, кто-то помнит свою первую исповедь. И многие из них этот первый духовный опыт получил там, в этой деревне Телищево, в храме Петра и Павла. Потому что тоже это было промыслительно. Но и оттуда Господь воззвал уже его на архиерейское предстояние.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня митрополит Волгоградский и Камышинский Федор. Мы знакомимся с владыкой, владыка первый раз у нас в эфире, и поэтому говорим о жизни, о том, как вообще так получается, что молодой человек сначала становится монахом, потом архимандритом, потом митрополитом. Вот такой нечасто встречающийся жизненный путь — не так много у нас митрополитов. И, владыка, я слушаю Вас и думаю: вот интересно, а какие же события в Вашей жизни Вы сами для себя отмечаете как самые значимые?

Митрополит Феодор

— Одно из самых значимых событий — это встреча с владыкой Михеем.

А. Митрофанова

— О котором мы сейчас разговаривали.

Митрополит Феодор

— О котором я сейчас рассказывал. Да, это, конечно, такой период моей жизни...

А. Пичугин

— Как Вы с ним познакомились?

Митрополит Феодор

— Я учился в духовном училище, как Вы уже сказали. Мы все очень любили и уважали, почитали как старца прозорливого молитвенника сильного, к которому ездили со всех концов даже в его преклонном возрасте люди. И когда я закончил духовную школу, встал вопрос вообще, как бы сказать, о духовничестве. Когда я выбрал монашество, мой прежний духовник сказал: «Все. Я белый священник, тебе нужен монах, и ищи себе монаха, потому что там свои искушения, свои проблемы». И я как-то вот открыл свое смущение и проблему одной игуменье. Она говорит: «Так чего ты думаешь? Ты иди к владыке Михею!». Я говорю: «Ну да. Кто я и кто владыка? Я сейчас к енему приду: «Скажите мне...»...

А. Пичугин

— Он уже был архиереем, ну конечно...

Митрополит Феодор

— Он архиепископ, да. Епископ Ярославский и Ростовский, а я — вчерашний студент Духовного училища, извините. Она говорит: «А ты пойди и попроси». И, в общем, научила меня. Мы пришли к нему, взяли благословение. Я к нему в ножки: «Владыка, будьте моим духовным отцом». Он такой: «Не-не-не-не-не! Вот там есть отец Борис, ты вот иди к отцу Борису», и все-все-все. Я вот вцепился, значит, в ноги и говорю: «Прошу Вас, прошу Вас!». Он меня — раз, два...

А. Пичугин

— Простите, отец Борис — это не Борис Старк?

Митрополит Феодор

— Нет. Отец Борис Старк к тому времени уже почил. Был такой и есть сейчас архимандрит в Бабаевском монастыре. Я про себя думал уже: «Три раза сказал — ну, все». Ну, уже неприлично человека мучить. У меня что-то внутри провалилось, я думаю: «Все кончено!». И уже собирался вставать. И вдруг что-то в нем изменилось: «Ну ладно. Грядущего ко мне, и жену вон(?)». Все, у меня ликование и Пасха в душе. Да. И вот так начался новый этап моей жизни. Я стал приходить к нему в архимандритский дом, он какие-то мне давал послушания. Потом мы с ним книги перебирали, документы с ним... Как-то стал входить в новый ритм жизни. И я хочу сказать, что он учитель особенный, он словом не назидал и никогда не ставил себя, знаете, вот: «Я архиерей, ты послушник, я тебе сказал — делай послушание». Понятие семьи. То есть он принял меня в семью, и у нас отношения были как у равных членов семьи. Вот сейчас даже говорю — как-то у самого не укладывается это в голове. Все построено на любви. Я говорю: «Владыка, а почему Вы нас ничему не учите-то? Вот мне хочется от Вас живое слово услышать». А он так посмотрел на меня... (Смеется.) И я говорю: «То есть Вы хотите сказать, что «если ты хочешь, живи, как я, подражай мне, а если ты не хочешь жить как я, к чему пустые слова?». Вот у нас такое общение иногда было с ним — что без слов понимали друг друга. И он напомнил похожую ситуацию с митрополитом Гурием, когда они, еще молодые монахи, вот вокруг него, духовного столпа, жаловались: «Владыка, ну как так — вот вокруг Вас столько молодежи, Вы всегда в центре внимания, а нам, Вашим ближайшим, как бы сказать, детям Вы не уделяете... минутки с нами не поговорите...» А он говорит: «Пойми, Вы всегда передо мной, я Вас вижу. Если что-то нужно будет, я Вам скажу».

А. Митрофанова

— «Если я ничего не говорю, значит, пока все нормально». (Смеется.)

Митрополит Феодор

— Да. Я так понимаю, что очень сильная вера в промысел Божий и вообще в то, что Господь управляет не только миром, но и людьми, если они доверяют Ему свое сердце. И вот через молитву вот такая идет связь, через сердца людей. Удивительно. И на самом деле мы много любим говорить, очень любим поучать, но вес слова — он теряется.

А. Митрофанова

— Вы знаете, сейчас снова задам наивный и, может быть, несколько нелепый вопрос, но я думаю, что не всякому человеку, не имеющему какого-то опыта общения с монахами, понятно, а почему так важно для монаха, и молодого монаха, иметь вот такого духовного отца — человека, который бы в чем-то был примером, наставлял, поучал, подсказывал и так далее. У нас сейчас установка такая, что «не учите меня жить, я сам разберусь, у меня есть своя голова на плечах». И вот с этой позиции не очень понятно, какова для монаха роль вот такого духовного авторитета. Вы могли бы объяснить немного, в чем здесь дело?

Митрополит Феодор

— Вы знаете, почему врачи крайне редко сами себя лечат? Они тоже обращаются к своим товарищам. Потому что на себя посмотреть со стороны очень сложно и определить свое состояние — даже внешнее, соматическое — непросто, не говоря уже о состоянии духовном. Поэтому всегда, не только для молодого монаха (для молодого, конечно, особенно), но для любого человека, который так или иначе хочет вести хоть какую-то духовную жизнь, обязательно нужен духовный наставник и руководитель. И об этом сейчас многие говорят, ищут духовника, духовного отца. Но хорошие слова, за которыми часто не стоит той реальной духовной основы, той работы, благодаря которой выстраивается правильная внутренняя жизнь человека. Потому что определить, понять, увидеть в себе, что в тебе плохо, что в тебе хорошо, что тебе нужно убрать и что тебе нужно развивать, очень сложно. Даже когда человек видит, что это нехорошая привычка, он с ней не всегда может расстаться, не всегда ее может победить. А когда он поговорит со своим наставником, тот ему какое-то слово такое скажет утешительное, назидательное, помолится за него, уже вдвоем-то легче, понимаете? Если он оступился в унынии, есть кому его поддержать. Если у него какие-то вопросы, есть с кем посоветоваться. Эти отношения — они, в идеале... Почему говорят «отец» или «духовный сын»? То есть они выходят в такую близость, что становятся уже сильнее, чем родственные связи. Поэтому так не хватает у нас, к сожалению, в духовной жизни настоящих наставников. Даже святитель Игнатий Брянчанинов об этом писал, что единодушных людей найти очень сложно, и вот если ты вдруг такого человека нашел, то нужно такими отношениями очень дорожить и очень ценить этого человека.

А. Пичугин

— Мы прервемся на минуту буквально. Напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня митрополит Волгоградский и Камышинский Феодор. Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин. Через минуту снова встречаемся в этой студии. 

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова. И напомню, что в гостях у нас сегодня митрополит Волгоградский и Камышинский Феодор. Мы знакомимся с владыкой и задаем ему самые разные вопросы — и о его жизни, и о жизни вообще. И спасибо Вам большое за то, что так терпеливо отвечаете.

А. Пичугин

— Мы, я думаю, еще дойдем, вернее, обязательно дойдем до Вашего нынешнего послушания — до Волгоградской митрополии. Но все-таки, может быть, потому что мне как-то близка Ярославская земля очень, я часто бываю, а в Переславле-Залесском так и вообще чуть ли не каждую неделю...

А. Митрофанова

— (Нрзб.).

А. Пичугин

— Поэтому мне все хочется про Ярославль и Ярославскую землю поспрашивать. У Вас же тоже был очень интересный путь служения на Ярославщине — в совершенно разных монастырях. Вот я смотрю Вашу биографию, и тут значатся Адрианов Успенский монастырь. Ярославская область — ну, может быть, для тех слушателей, которые ее не очень хорошо представляют, — это огромная территория, где очень много как закрывавшихся, так, кстати, и никогда не закрывавшихся храмов. После кончины владыки Михея (тут тоже надо, наверное, слушателям рассказать, что все-таки по состоянию здоровья — он был уже преклонного возраста — он ушел на покой и последние три года жил на покое, и Вы были его келейником как раз. После этого Вас назначают на разные послушания. Вот расскажите про те монастыри, где Вы послужили на Ярославской земле, потому что это уже такая северная история, а северная монастырская история всегда связана со святыми, подвижниками, которые уходили в леса куда-то, подальше от мира, подальше от суеты, в том числе, и такой церковной, московской суеты. И там появлялись удивительные монастыри, которые сохраняются по сей день.

Митрополит Феодор

— Ну, сейчас, к сожалению, мало таких желателей пустынной жизни.

А. Пичугин

— Ну, сейчас да, но монастыри-то остались.

Митрополит Феодор

— Монастыри остались, да. И я получил благословение тогда архиепископа Ярославского и Ростовского Кирилла. Адриано-Пошехонский Успенский монастырь — это те края, которые воспевал в свое время Островский как места, богатые лесом и сыром. Пошехонский сыр, к сожалению, сейчас ушедший (надеюсь, не безвозвратно) с российского рынка...

А. Пичугин

— Я безуспешно...

А. Митрофанова

— Иногда они возвращаются... Есть некоторые попытки возродить...

Митрополит Феодор

— Ну, попытки есть, надеемся, что они осуществятся.

А. Пичугин

— Я безуспешно в Пошехонье искал пошехонский сыр, помню, однажды. (Смеется.)

Митрополит Феодор

— Да. Но он был очень славный, и там огромное количество трав использовалось для его приготовления, достаточно уникальный рецепт. Ну, что сказать о монастыре? Монастырь достаточно заброшенный, только там освободили почти все — почти все — здания от жителей, остался один домик. Там находился женский монастырь. Моя задача была — перевести его в мужской, в мужскую, монашескую общинную жизнь.

А. Митрофанова

— А женщины-монахини к тому моменту там были?

Митрополит Феодор

— Были.

А. Митрофанова

— А их куда-то перевели, получается?

Митрополит Феодор

— А их перевели в другой монастырь — в Данилове, Казанский, что на горушке, монастырь.

А. Пичугин

— Там все рядом.

Митрополит Феодор

— Да. И они, в общем, были счастливы, потому что из таких суровых мест ближе к цивилизации они оказались.

А. Митрофанова

— Тяжело им было?

Митрополит Феодор

— Тяжело им было, да, и духовно, и физически, потому что там, как бы сказать, и с водой, с канализацией, со всем — отоплением, там дровяное отопление... Ну и, плюс, такая, как бы это сказать, суровость местных жителей, которые занимались вырубкой леса и определенным образом досаждали.

А. Митрофанова

— Браконьерством, в смысле?

Митрополит Феодор

— Ну, я не смотрел документы у них, как они, законно или незаконно это делали...

А. Пичугин

— Но чаще всего так в России.

Митрополит Феодор

— Но то, что вообще, в частности, и в пошехонских лесах лес вырубали незаконно, все об этом знают. Ну вот они досаждали, так сказать, не только своей техникой, но и своим отношением, вплоть до угроз. И, конечно, это для хрупких монашек было большим стрессом. Там вот мы приехали их сменить — с одной стороны, нам было хорошо, там уже было немножко обжито, женские руки коснулись там корпуса и храма, и совершали богослужения. С другой стороны, они были рады, что перешли, как я сказал, в более благоустроенное место.

А. Митрофанова

— Подождите, а Вы как оказались в этой ситуации, как справлялись без отопления, канализации, без, я так понимаю, преимуществ, которые может дать водопровод, вот с этими мужиками суровыми, с которыми надо как-то отношения выстраивать?

Митрополит Феодор

— Ну, во-первых, я приехал — у нас была команда. Потом, у нас там было, кроме всего прочего, еще хозяйство — коровы, козы, куры, гуси, всем этим нужно было тоже заниматься. Это пострашнее, чем отсутствие канализации и водопровода. (Смеется.) И просто повезло, что к нам пришел человечек, который каждый день вставал в четыре утра, шел, мыл, поил, кормил, доил этих коров, вечером то же самое. Потому что из нас, конечно... Ну вот я схожу, пару раз подою. Но это...

А. Митрофанова

— Вы умеете доить?

Митрополит Феодор

— Ну, немножко, да. Ну, интересно, потом, все-таки, знаете. Со скотиной ты общаешься и чувствуешь себя человеком.

А. Митрофанова

— Интересное выражение...

Митрополит Феодор

— Нужна система. Нужна система. Ведо это каждый день, регулярно. А тут службы... Конечно, это нереально. И вот он без выходных... Мы на него просто молились. И когда к нам пришла рысь в монастырь, конечно, там перепугались, в первую очередь, перепугался он. А я тогда лежал с воспалением легких в больнице, и мне звонят, говорят: «Алексей отказывается доить коров». Я говорю: «Что, почему, в чем дело? Это же... Они же сейчас заболеют, их нужно срочно доить». Они говорят: «Там пришли волки, и волки сейчас сожрут его, сожрут коров, и он не будет».

А. Пичугин

— Представляете, это вот Ярославская область, которая соседствует с Московской, граничит. Мы тут сидим в теплой студии, а совсем рядом с нами вот чего творится.

А. Митрофанова

— Волки и рыси. Жуть.

Митрополит Феодор

— (Смеется.) Да. Ну, в общем, я его уговорил каким-то образом. Сказал, что мы за него молимся, что с ним ничего не случится. Он дерзнул, конечно, такую смелость... от безысходности. Потому что как-то по-другому его убедить, рациональным образом, было невозможно. Ну вот он поверил в силу нашей соборной молитвы монастырской... Ну, слава Богу, на самом деле, не было никаких нападений, все благополучно обошлось — и коровы живы, и он жив, и все мы живы остались, слава Богу. Но я там пробыл недолго — меньше года. Потом меня перевели в Ярославль, в храм Богоявления в самом центре города — изумительной архитектуры храм из красного кирпича, с прекрасным поясом из поливных изразцов, что вообще ярко выделяет ярославские храмы от других регионов. Вот это такой особый период. Там же мне дают послушание медицинского отдела, социального, потом по благотворительности, все это, значит... И получаю задание на Кирилло-Афанасьевский монастырь, что в Ярославле. Он возрождался, был тогда еще приписан к Ярославской семинарии, но владыка хотел, чтобы все-таки там начала как-то пульсировать монашеская жизнь. Вот то же самое: отопление — проблема, водопровода нет, в центре города, представьте себе. Воду после мытья полов нужно куда-то идти выносить и искать место. Чтобы полы помыть, нужно идти к соседям, стучаться: «Налейте нам ведерочко».

А. Пичугин

— А это почти в центре более чем полумиллионного города.

Митрополит Феодор

— Это не почти в центре, это в 200 метрах от администрации области, Думы и мэрии.

А. Митрофанова

— А как так вышло, что никаких коммуникаций?

Митрополит Феодор

— Там, на территории монастыря и в храмовых помещениях монастыря долгое время располагалось производственное предприятие по изготовлению кресел, столов, стульев.

А. Митрофанова

— Там не нужны были водопровод и отопление? (Смеется.)

Митрополит Феодор

— Они, когда съехали, все нарушили.

А. Митрофанова

— А-а, понятно.

Митрополит Феодор

— Такая традиция вообще передачи Церкви имущества у советской власти была. Вот она сейчас потихонечку, как бы сказать, слава Богу, местами прекращается. Ну, тогда было традиционно: тебе дают помещение, храм или что-то другое — там ничего нет. То есть к жизни не приспособлено. Батареи срезают или срывают, провода вырывают — нарушают все, что можно нарушить. Окна забивают. И ждут еще несколько месяцев после того, как выехало предприятие, что бы его как следует разграбили и осквернили молодежь, бомжи и прочие. А потом уже, когда посмотрят — все уже исписано, испохаблено, все там уже изгажено — тогда вот, пожалуйста, заезжайте. Вот такая ситуация. Но мне опять повезло — я пришел, как бы сказать, на вторые роли. При этом там уже было несколько человек, пытались, многое сделали. По крайней мере, там уже был сделан храм, уже велась литургическая жизнь. Это, в общем-то, центр вообще жизни церковной и монастырской. А мне пришлось уже потихонечку развивать вот от этой отправной точки. А дальше получилось немножечко — в высшем келейном корпусе помещения нам передали, к сожалению, не все. Ну, такой тоже особый период в моей жизни. Я очень благодарю Бога, что этот монастырь продолжает развиваться и после того, как я его оставил. Он сейчас является украшением центральной, исторической части города. Многие с удивлением узнают, что здесь был монастырь: «Ой, мы сколько времени проходили, столько лет мы здесь живем на соседней улице, и никогда не знали, что здесь монастырь! Ну, стена — и стена, там, какая-то, думали, дворовая территория, и все», представьте себе! И там, в этом монастыре икона Спаса Нерукотворного образа в Пробоинском храме так называемом, который находится рядом с монастырем, а теперь он уже включен в ансамбль монастыря, это тот самый образ, с которым ходили Минин и Пожарский в 1613 году в Ярославле, собирали народное ополчение. Тогда было удивительное явление этой иконы, Сам Господь явился в соновидении настоятелю кафедрального собора протоиерею Илье и повелел найти эту икону в часовенке и с ней идти Крестным ходом, чтобы город исцелился от моровой язвы. Тогда было такое поветрие, такая болезнь эпидемическая, и погибало очень много людей, в том числе и воинов. А никаких там препаратов лекарственных не было. Люди молились, вот взяли Топскую икону Божьей матери, и Господь сказал, что нужно взять и этот образ. И первое чудо — прозревает слепой в этом Крестном ходе. Очень символический знак, потому что Смутное время — это время, когда непонятно, что происходит. Это мутная вода. То есть как бы слепота у русского народа. Они одного Лжедмирия, другого Лжедмитрия принимают. И здесь прозревает слепец и вместе с ним открываются глаза у России, идет народное ополчение, освобождает Китай-город, Москву. Вот такая интересная историческая особенность, которая связана с Кирилло-Афанасьевским монастырем. Ну вот из этого монастыря Господь призвал меня уже на архиерейское служение в любимый Алексием Переславль.

А. Пичугин

— Да. Вы в Переславле, ну, достаточно долго — четыре года, практически...

Митрополит Феодор

— Три.

А. Пичугин

— Три года. А, ну да — 2019-й-то уж только начинается. Три года пробыли. У Вас был титул «Переславльский и Угличский» — такая достаточная территория Ярославской области, через Борисоглебск — вот эти все территории. Там же очень красиво заканчивается... Когда говорят «Залесская Русь», когда говорят «за лесами» — в былинах обычно, вот тут очень четко видна граница за этими лесами, когда до Плещеева озера идут такие сначала степные территории Суздальского ополья, потом полустепные, они у Плещеева озера переходят именно в такую суровую лесную Русь. Это вот как раз была территория Вашей епархии.

А. Митрофанова

— Леша так описывает, что я даже воздух начинаю чувствовать, который там. Там, на Плещеевом озере, он насыщенный такой...

Митрополит Феодор

— Насыщенный, да.

А. Митрофанова

— Там дымком так немножко потягивает... Вот-вот... Ваши рассказы, коллега!

А. Пичугин

— А с какими сложностями Вам, в первую очередь, пришлось столкнуться? У Вас достаточный опыт уже был по управлению монастырями, храмами в Ярославле, отделами. Но архиерейство — это же совершенно другое. И, наверное, те проблемы, которые у Вас появились по приезде в Переславль, были несколько иного характера, нежели все, с чем Вам приходилось сталкиваться до этого? Хотя административный опыт был.

Митрополит Феодор

— Ну, как я сказал уже, в предыдущих местах я уже начинал не сначала, вот как бы входил в труд чей-то. А здесь жизнь епархии пришлось «с нуля» начинать. И первый вопрос — где организовать епархиальное управление. Тогда мы все думали как-то, что в Даниловском монастыре в Переславле — его как раз недавно восстановили, отреставрировали, это такая, в общем-то, жемчужина, мощи преподобного Даниила... Но когда мы пришли в братский корпус, подразумевая его как-то использовать под административное помещение, мы были разочарованы, потому что совершенно непригодный — очень влажный воздух, там фундамент подсасывал из земли влагу. И там даже матушке одной стало плохо. Понятно, что нужно что-то другое искать. Что искать другое? И вот первая такая проблема — уперлись лбом. И вдруг мне говорит мой секретарь: «Владыка, я знаю, что делать. Поехали». Мы приезжаем в другой монастырь, в Федоровский, матушка игуменья меня встречает, мы туда заходим, в здание, пьем чай. И так издалека секретарь завел разговор и подводит, что вот жить-то негде, а епархия где-то должна разместиться — администрация, канцелярия, отделы епархиальные. Она мгновенно все поняла, вскочила на стуле и говорит: «Я не отдам Вам приют!».

А. Митрофанова

— (Смеется.) А у них приют, да? Детки?

Митрополит Феодор

— У них было пустое здание, полностью отремонтированное, в котором они хотели организовать приют — уже на протяжении нескольких лет. У них ничего не получалось.

А. Митрофанова

— То есть здание нет, приюта нет, и почему-то не получается?..

Митрополит Феодор

— Здание есть — приюта нет. И не получается. И митрополит Ярославский Пантелеймон ни в какую их не благословлял этот приют открывать. Они и так, и эдак, и мытьем, и катаньем — ни в какую!

А. Пичугин

— Но ведь сама идея-то благая!

Митрополит Феодор

— Сама идея благая. Но вот мы сейчас как раз на (нрзб.) чтениях говорили о свободе и ответственности. То есть мы должны понимать — если мы беремся даже за хорошее дело, мы должны браться так, чтобы довести его до конца, чтобы не получилось потом как хуже. И работа с детьми, особенно сложными детьми, отказниками, это очень специфическое управление, и далеко не каждый может в этой сфере работать. Я думаю, что поэтому владыка не благословил матушке там организовать приют. А может быть, наверняка (без промысла Божьего, мы знаем, ничего не происходит) Господь его так сердце расположил, зная, что скоро там будет епархия. И так и получилось. Я говорю: «Матушка, ну мы же тоже дети Божьи. Поэтому Вы нас приютите здесь, и будет у Вас приют для Божьих детей под названием «Епархиальное управление». Ну, в общем, она смирилась и стала говорить: «Вы знаете, вот мои благодетели меня не поймут — они же тут столько денег вложили!». Я говорю: «А Вы поговорите с ними, скажите, как есть». Потом встречаемся, озадаченно: «Ты знаешь, поговорила — все так обрадовались!». Все говорят: «Так это же хорошо, матушка! Ты что! У Вас тут архиереи будут, у Вас тут епархия, это ж хорошо!». Вот. В общем, все рады. И она так это все приняла со смирением. И был один из самых сложных моментов, но который таким чудесным образом решился. Прекрасное получилось епархиальное управление. То есть нужно организовать канцелярию, делопроизводство, соответственно, все отделы — миссионерский, молодежный, социальный, выстроить работу с духовенством, с благочиниями, со светскими органами власти. Но вот я скажу, что вообще во всей своей жизни и, в частности, вот в этой (нрзб.) работы я всегда чувствовал и чувствую десницу Господню. Вот прямо Господь ведет, помогает, как-то устраивает. Главное — меньше своего, как сказать, «я», своего желания, а стараться немножко прислушиваться к своему сердцу, через которое Господь часто вещает Свою волю.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня митрополит Волгоградский и Камышинский Феодор. Знакомимся с владыкой, и очень такие неординарные обстоятельства в Вашей жизни... Вам все время где-то что-то приходилось в чрезвычайных обстоятельствах — без отопления, без воды, без здания, без помещения — выстраивать какую-то жизнь. А что в этом во всем Вам кажется самым сложным? Или, может быть, сейчас что-то предстоит Вам — какое-то дело, к которому Вы не знаете как подступиться?

Митрополит Феодор

— На самом деле, самое сложное — отсечь свою волю. Когда ты принимаешь волю Божью, как она есть, любое дело, которое перед тобой стоит, оно как-то двигается нормально. Ведь как говорят психологи? «Проблема на столько велика, на сколько человек ее воспринимает». Это все вопрос у Вас в голове — как мы к этому относимся, понимаете? Для жизни человека вообще нужно очень мало, чтобы он жил и был счастлив. У нас вот сколько примеров блаженных, которые юродствовали ради Христа и не имели вообще ничего — ни жилища, ни еды, ни обуви, ни одежды. Но они были счастливы, их называли блаженными. Они радовались и этой радостью делились с другими. Можно жить в золотых дворцах, чахнуть над золотом и быть несчастнейшим из всех людей. Поэтому когда остается какая-то ситуация, надо свое «я» убрать. Это самое сложное.

А. Митрофанова

— А как это сделать?

Митрополит Феодор

— Ну, это сразу-то не делается. Это вот как раз с помощью духовных наставников и кропотливой работы Господь создает такие условия, которые нужно пройти, порой, без воды, без тепла, чтобы ты научился себя хоть немножечко в чем-то смирять. Вот мы, руководствуясь матерью нашей Церковью, стараемся хотя бы в среду и пятницу воздерживаться от каких-то качественных продуктов — молочного, мясного не едим. Но это только залог начала нашей аскетической жизни, которую мы должны, в общем, в принципе переносить, экстраполировать на все периоды нашей жизни и на все, так сказать, ее ступени. Человек должен привыкать себя ограничивать. А если он не привык себя ограничивать, привык всегда жить по своему хотению, то это кончается обычно печально. И даже в разговоре с ближним, вроде бы, на одном языке, друг друга не понимаем, друг друга не слышим. А что говорить уже о том, чтобы услышать Бога, понять волю Божью? Нужно, как говорил Амвросий Оптинский: «Чтобы понять волю Божью, отсеки свою. Вот нет твоего желания — тогда: «Как Ты, Господи, хочешь?». Тогда «я принимаю Твою волю как данность и как радость, мне радостно, что я исполняю Твою волю, что я Тебе послушен, что я Тебя не огорчаю, что я в связи с Тобой, что я примирился со своей совестью».

А. Пичугин

— Ну, вот руководствуясь этим, я так понимаю, Вы восприняли новое назначение уже в Волгоград?

Митрополит Феодор

— Да, да. А по-другому никак.

А. Пичугин

— А тяжело было покидать, ну, родную... Вы родились в Ярославле, всю жизнь живете там?..

Митрополит Феодор

— Конечно. Вот ярославский период, переславский период не вычеркнешь ни из ума, ни из сердца. Это уже данность. Но нельзя оборачиваться назад. Вышел на дорогу, есть направление движения — двигайся. Мы знаем, что происходит, когда обернешься — каменеет не только тело, как у жены Лота, а сердце — оно перестает быть таким духовно восприимчивым.

А. Митрофанова

— Опять же, а почему? Какая здесь взаимосвязь? Если оборачиваться назад, смотреть, ну, как-то вглядываться в обстоятельства жизни, которые имели место в прошлом, почему так это действует на нашу природу?

Митрополит Феодор

— Просто раздвоение личности происходит. То есть человек разделяет себя на две части. Он одновременно и на этом стуле сидит, и одновременно на этом стуле сидит. У него, естественно, раздрай... это же внутриличностный конфликт происходит у человека. Порой он достигает таких критических состояний — люди попадают в определенные лечебницы. Поэтому человек должен быть целостной личностью. Вот если я нахожусь здесь, я не могу находиться одновременно и в другом помещении. Так же и душой, и сердцем — я должен полностью отдаваться тому делу, которым я занимаюсь. И в духовной жизни это особенно важно. Это особенно важно, и этому тоже нужно учиться. Поэтому мне немножко было сложнее, может быть, уйти из Переславля, чем из Ярославля в Переславль...

А. Пичугин

— Ну, там рядом.

Митрополит Феодор

— Да. Но, тем не менее, я стараюсь смотреть только вперед. И когда оборачиваешься, можно и споткнуться, да? Можно не туда уйти, упасть...

А. Пичугин

— А что нового и неожиданного? Вы простите, что я все время спускаюсь вниз, в какую-то административную плоскость. Но все-таки интересно, что нового и неожиданного для Вас было в Волгограде? Я понимаю, что другой климат, довольно далекий от Ярославля регион. Но все же что-то Вы подметили такое действительно особенно различающееся?

Митрополит Феодор

— Ну, если говорить вообще об отличиях, то это размеры, во-первых. Город 120 километров вдоль Волги.

А. Пичугин

— Ой, да, самый протяженный, по-моему, город в Мире.

Митрополит Феодор

— Вот. Там один только проспект, по-моему, чего-то... около 80 километров...

А. Пичугин

— И все эти 80 километров я однажды в пробке стоял. (Смеется.)

А. Митрофанова

— Да что ты! Правда?

Митрополит Феодор

— (Смеется.) Сочувствую... Да... Потом, меня хорошо удивила активность священников на приходах, их хорошее взаимодействие со светскими структурами власти, администрацией. Потом меня удивила глубокая историческая связь с Переславлем и вообще с нашей духовной семьей, владыкой Михеем.

А. Пичугин

— То есть нашли там людей, которые были ему близки и знали его?

Митрополит Феодор

— Ну, во-первых, это митрополит Герман.

А. Пичугин

— Ах, да? Угу!

Митрополит Феодор

— Да. Который был иподьяконом митрополиту Гурию.

А. Пичугин

— Да, вот как все связано...

Митрополит Феодор

— И стоял у него на посохе. А митрополит Гурий в 1953 году был Сталинградским. Тогда была большая епархия — Саратовская и Сталинградская...

А. Пичугин

— И Астраханская... Астрахань, по-моему, туда тоже входила. Или нет?

Митрополит Феодор

— Да, скорее всего. Тогда был не Волгоград, а Сталинград. Но, тем не менее, владыка Гурий был управляющим этой землей, понимаете? Владыка Герман — его духовный сын, восприемник в этом отношении. Я через владыку Михея к этой семье принадлежу. Владыка Герман приезжал в Ярославль к владыке Михею в гости, так что мы с ним даже знакомы. Это во-первых. Я когда приехал, у меня такой был, знаете, духовный набор: посох сохранился митрополита Гурия, белый клобук сохранился митрополита Иоанна, а панагия — от архиепископа Михея. Вот таким я приехал в Волгоград. Но Волгоград, оказывается, очень тесно связан с сыном Александра Невского.

А. Митрофанова

— Каким образом, расскажите, пожалуйста.

Митрополит Феодор

— Там была ставка хана, столица — Сарай-Берке, куда приезжал Александр Невский устраивать отношения, просить ярлыки и свободу для своих земель и своих подчиненных. Там по его ходатайству и по живому участию была основана Саратовская епархия. И туда же и ездил мой святой, имя которого я ношу, Федор, ярославский князь. Поэтому такие вот удивительные духовные нити, связи, конечно, меня удивили. Ну, и строящийся сейчас там храм в честь Александра Невского, который уже сейчас называют сердцем Волгограда, безусловно, не может меня не вдохновлять.

А. Пичугин

— Ну что ж, спасибо большое за этот рассказ и о жизни, и о служении в двух епархиях. Мы желаем, чтобы Ваше служение на Волгоградской земле было действительно добрым, плодотворным и благословленным Богом.

А. Митрофанова

— Я отдельно хочу сказать Вам спасибо за эту чудесную фразу, что «когда доишь корову, чувствуешь себя человеком». Как-то мне кажется, что это очень тонкое замечание, имеющее отношение не только к жителям сельской местности, но и вообще к каждому человеку: общаешься с животными — вот что-то такое они нам важное сообщают о нас самих.

Митрополит Феодор

— Иппотерапия неслучайно ведь придумана. И вообще зоотерапия, контактные зоопарки. Мы становимся очень похожи на зверей. Даже есть слово «оскотинился», такое страшное слово есть. И когда ты общаешься с животным, на самом деле, что-то в тебе происходит через этот контакт — ты как-то приобретаешь или возрождаешь в себе те добрые качества, к которым ты, в общем-то, и создан, которые ты призван развивать. Поэтому вот я так сказал вскользь, что рядом с животным иногда ты чувствуешь себя человеком.

А. Митрофанова

— Спасибо за этот разговор, владыка!

А. Пичугин

— Митрополит Волгоградский и Камышинский Феодор был гостем программы «Светлый вечер». Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Всего хорошего!

А. Митрофанова

— До свидания!

Митрополит Феодор

— До свидания!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем