«Апостольская проповедь в первые века и в настоящее время». Священник Максим Бражников

У нас в гостях был пресс-секретарь Орской епархии, настоятель Казанского храма в городе Орске священник Максим Бражников.

Мы говорили о том, какой была апостольская миссия в первые века, и какой может быть современная проповедь. Отец Максим рассказал об особенностях проповеди апостолов, и о том, чем христиане первых веков отличались от христиан нашего времени.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

— Друзья, здравствуйте. «Светлый вечер» на светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. С удовольствием представляю моего гостя и собеседника, уже, наверное, неплохо знакомого нашим постоянным слушателям. Сегодня у нас в гостях вместе с нами и с вами эту часть «Светлого вечера», ближайший час, проведёт священник Максим Бражников, пресс-секретарь Орской епархии и настоятель Казанского храма в городе Орске Оренбургской области. Отец Максим, добрый вечер.

Свящ. Максим Бражников

— Добрый «Светлый вечер».

А. Пичугин

— Рады вас видеть у нас в гостях в Москве.

Свящ. Максим Бражников

— Спасибо. Я тоже очень рад, что получилась возможность попасть в студию — давно мы здесь не были.

А. Пичугин

— У нас в воскресенье Церковь вспоминает апостола Андрея Первозванного, а сегодня тоже очень хорошего святого — мученика Серафима (Чичагова), митрополита, знаменитого святого, человека первой половины XX века. В1937 году его жизнь трагически прекратилась, как и сотен тысяч других людей за веру, и не только за веру — очень часто просто без всякого повода и причины. Я думаю, что тут важно поговорить сегодня. Жития и апостола Андрея, и Серафима (Чичагова) можно найти в интернете. Мы, конечно, поговорим об их жизненном пути.

Свящ. Максим Бражников

— Какие-то этапы можно рассмотреть.

А. Пичугин

— Да, но мне кажется, что в этом тоже какое-то есть удивительное пересечение, потому что жизнь того же будущего митрополита Серафима тоже была очень непростой, начиная с его военной службы. Это был такой своеобразный апостольский путь. Я думаю, что нам в первую очередь надо бы поговорить о том, какова была апостольская миссия в первые века и какой она может быть сейчас — какой сейчас может быть проповедь христианства в уместных формах. И бывают ли неуместные формы проповеди. Давайте начнём, отец Максим, с того, как вообще апостолы отправились проповедовать.

Свящ. Максим Бражников

— Мы можем из Книги Деяний Святых Апостолов увидеть, что после сошествия на них Святого Духа в 50-й день, в 10-й день по Вознесении Господнем апостолы преобразились. То есть до этого это были люди, которые были рыбаками, учениками Христа, кто-то был учеником Иоанна Предтечи ещё, получается, во время до проповеди Спасителя.

А. Пичугин

— Кстати, про апостола Андрея — все наверняка знают и его рыбацкое прошлое, хотя бы из песни «Наутилуса», что «с причала рыбачил апостол Андрей».

Свящ. Максим Бражников

— Да-да. Конечно, в этой песне он выставлен не очень умным человеком, но это уже авторские такие домыслы, которые можно по-разному критиковать, опровергать, но это не относится к нашему делу. Итак, мы замечаем удивительный момент, когда Спаситель возносится на небо. А перед апостолы спрашивают Его: «Господи, не в это ли время Ты восстанавливаешь царство Израиля?» То есть ещё даже в этот момент, когда уже Христос воскрес из мёртвых, они задают ему те же вопросы, которые задавали во время его проповеди на земле: не сейчас ли будет конец римскому владычеству, не сейчас будет новое царство Израиля?

А. Пичугин

— А для них это были какие-то совмещённые вещи, да?

Свящ. Максим Бражников

— Да.

А. Пичугин

— Потому что римское владычество почиталось как оккупация и, соответственно, им казалось, что идеальной формой прекращения римского владычества было бы Царство Божие на земле.

Свящ. Максим Бражников

— Да. И мы можем ещё вспомнить такую экосистему того времени еврейского, то есть там были ещё и разные ессеи, например, которые нам известны по Кумранским свиткам Мёртвого моря. Это общины, которые тоже ждали своего Мессию — у них была совсем иная вера. Можно вспомнить зилотов, которые впрямую боролись против римского владычества, и разных других деятелей — те же самые фарисеи и саддукеи нам более-менее знакомы из Священного Писания. Это тоже отдельные, скажем так, касты почитателей Закона Моисея. Об этом можно долго говорить. Итак, получается, когда приходит Святой Дух на апостолов, они преображаются. Первая проповедь апостола Петра, которая обращена к людям, пришедшим на праздник в Иерусалим, настолько вдохновенна, что после этого крестятся сразу три тысячи человек, которые умилились духом и сказали: «Что же нам делать?» — «Тогда вы должны креститься». Дальше мы видим, как на апостолов происходит гонение от тогдашней иудейской общины храма, и многие из них вынуждены разойтись по причине того, что иначе бы их всех просто уничтожили. И они расходятся по краям тогдашней Римской империи с проповедью о Христе. И вот апостол Андрей известен нам тем, что он проповедовал среди греков. Особенно интересен в его биографии момент, когда он был проповедником в колонии Византии — это будущий Константинополь.

А. Пичугин

— Кстати, да.

Свящ. Максим Бражников

— Поэтому, кстати, и кафедра Патриарха Варфоломея называется им же самим апостольской, потому что апостолы проповедовали там, среди них апостол Андрей. Проповедь апостолов того времени интересна тем ещё, что у них были свои правила, которые запрещали им оставаться в одном месте более трёх дней. То есть если человек остаётся дольше, пользуется благами общины, есть, пьёт в своё удовольствие, значит, он уже не апостол, а ложный апостол. Такое было правило, которое даже отражено в некоторых древних кодексах, дошедших до нашего времен. Кажется, если мне память не изменяет, Дидахе об этом говорит.

А. Пичугин

— Тут ещё надо напомнить, рассказать кому-то из наших слушателей, что такое Дидахе.

Свящ. Максим Бражников

— Дидахе — очень интересный памятник апостольского времени, или же послеапостольского — примерно это I-II век, рубеж времён или II век уже точно, пока это вопрос датировки. Документ найден в XIX веке одним греческим митрополитом, который потом его обнародовал. И там содержатся некие указания для некой христианской общины о том, как крестить, как служить Литургию. Интересно, что там впервые закодифицирован примерный конспект Анафоры и Божественной литургии самой по себе — как надо их совершать.

А. Пичугин

— Можно, кстати, почитать интересную книжку, написанную на основе Дидахе отца Иннокентия Павлова, «Как жили и во что верили первые христиане».

Свящ. Максим Бражников

— Очень интересный труд, да, действительно. И вот там и об апостолах говорится, что надо им проповедовать не больше трёх дней в одном месте и дальше идти с проповедью, не оставаясь в этом городе.

А. Пичугин

— Кстати, я знаю такой факт из отношения к апостолу Андрею Первозванному в Византийской Церкви, что Византийская Церковь претендовала на первенство даже в спорах с Римом, поскольку Римская Церковь основана апостолом Петром, и в таком случае Византийская Церковь пыталась вести своё начало от апостола Андрея, не без оснований, впрочем. И так как апостол Андрей, как считается, был старшим братом Петра — родным его и старшим братом. Поэтому на основании этого Византийская Церковь пыталась претендовать на старшинство и здесь.

Свящ. Максим Бражников

— Ну да. Здесь можно сказать словами Пушкина: «То старый спор славян между собою». Проповедь апостолов того времени заключалась ещё и в том, что они, когда проповедовали на одном каком-то месте, поставляли епископов и священников для общин, которые ими были основаны. И здесь, видимо, раз на месте проповеди появилась община — может быть, 50 человек, может быть, больше, намного больше. И тут же за эти три дня, или же потом апостолы возвращаются в этот город и ставят епископа на это место, уже готовы кандидаты на то, чтобы быть епископами, то есть представителями общины. Это говорит нам о том, что Святой Дух через апостольскую проповедь действительно изменял и преображал людей. Это что-то такое, как писал один толкователь «Послания к Автолику», современник наш, по-моему, начала XX века — забыл его имя, это был один блаженной памяти архиерей — он трактовал это так, что этим надо жить. И нам, к сожалению, это уже недоступно, то есть мы не живём так, как жили первые христиане. И Святой Дух тогда действовал так, что люди действительно преображались, и на месте проповеди апостолов возникали целые общины за считанные дни. Вот очень интересен этот момент для нашего времени, то есть такое было вдохновение Святого Духа.

А. Пичугин

— Интересно, что есть легенда о его хождении на будущую Русь. И что, дескать, апостолы бросили жребий, и Андрею по этому жребию выпали те земли, которые впоследствии стали Россией. Но источники этой легенды достаточно расплывчатые, поскольку мы относим эту легенду к «Повести временных лет», хотя в первоначальных списках этой повести её нет. И даже прямо до этого говорилось, что апостолы на Русь не ходили. Поскольку, видимо, это предание было, существовало где-то в устной традиции и зафиксировано было в письменном источнике в «Повести временных лет», но только уже в поздних её сводах, а изначально — нет. Вообще, если задуматься, получается, что апостол Андрей — очень мифологизированный персонаж, поскольку мы о его миссии и проповеди можем говорить, основываясь на Писании и некоторых других источниках, но легенд и преданий, с ним связанных, гораздо больше. Вот мы уже про Русь сказали, про Византию сказали, а есть ещё легенда о кресте.

Свящ. Максим Бражников

— Да, легенда о кресте, о его распятии на кресте этом известном в форме Андреевского креста, буквой X. Знаете, с этими всеми мифами есть такая ситуация — я бы слушателей сейчас отослал к нашему известному русскому философу Алексею Лосеву, который написал книгу, которая называется «Диалектика мифа». Книга, кстати говоря, даже для тех, кто боится философии, сложности, очень интересная, и она трактует то, как нам надо всё это понимать.

А. Пичугин

— И к Мирчи Элиаде — «Миф о вечном возвращении», и вообще его осознание и трансляция отношения к мифологии, конечно, очень интересная.

Свящ. Максим Бражников

— Да, правда, в этом всём тоже надо знать некоторые границы. Я бы никого не отослал к Рудольфу Бультману, например, который договорился до того, что в принципе стал отрицать историчность Воскресения Христова, то есть что этого не было. Как говорил Бультман, если мы говорим об этом, то мы говорим о мифе. Но это уже абсолютно отрицательная библейская критика — её мы касаться не будем. То есть, конечно, все эти вещи мифологизированы, но на основании этого мифа построена целая культура. То есть мы знаем Андреевскую церковь в Киеве, которая построена как раз в воспоминание пришествия апостола Андрея на Русь, на Киевские горы. Мы знаем, что с этим связано очень много праздников уже. И даже мне вспоминается сейчас в этой связи, когда были ещё 90-е годы, по телевизору только начали просить о помощи в строительстве церквей — в Челябинске строили собор апостола Андрея Первозванного. И об этом было много — и наши разные известные деятели культуры высказывались в пользу этого: Ольга Гобзева, например, которая ныне монахиня, и другие. Очень было интересно в плане того, как люди с этим всем знакомились — с историей апостола Андрея и прочего. То есть на основе мифа выросла целая культура. На основе этой культуры выросло, скажем так, целое воспитание и так далее. И в том, что этого, например, не было — в этом никакой трагедии нет. То есть если на этом уже культура, скажем так, существует, она существует не на самом мифе, что апостол Андрей приходил туда, а на самом факте того, что сам по себе апостол жил — он был и нёс проповедь.

А. Пичугин

— Да, это правда.

Свящ. Максим Бражников

— И само христианство из этого всего выросло. И даже если мы скажем, что в этом нет никакого исторического основания, но миф сам по себе существует отдельно взято от этого.

А. Пичугин

— Но надо всё равно, наверное, сказать про Андреевский крест. Потому что это уже не то чтобы миф, а это часть такого церковного предания, что апостол Андрей был распят на Х-образном кресте. Хотя сама форма этого креста впервые была зафиксирована в Европе в эпоху Возрождения и потом уже попала, соответственно, и в Россию, и в православную традицию, как в православную традицию, начиная с середины XVII века попадали очень многие культурные слои из Западной Европы.

Свящ. Максим Бражников

— Да, и, конечно, наш Андреевский крест — кто сейчас скажет, что это не русский символ? То есть это символ России, всего нашего морского флота, соответственно, на этом тоже выросла целая диалектика такая.

А. Пичугин

— Я напомню, дорогие слушатели, что сегодня в гостях у светлого радио священник Максим Бражников, пресс-секретарь Орской епархии и настоятель Казанского храма в городе Орске. Мы говорим об апостольской миссии и о том, как церковная проповедь и миссия может выглядеть сейчас — должна выглядеть и выглядит. Всё-таки давайте вернёмся именно к самой апостольской проповеди, проповеди первых веков, поскольку это то, о чём мы знаем достаточно мало как об историческом факте. Знаем как раз на основе того, что нам передаёт писание, но какие-то подробности всё равно важны, поскольку Церковь-то развивалась — она попадала в новые земли, там обосновывались христианские общины. Были ли какие-то особенности миссии первых веков?

Свящ. Максим Бражников

— Об этом можно судить из сохранившихся памятников ранней христианской литературы. Например, те же самые апологеты, которые писали апологии к римским императорам разным, к язычникам, например, к иудеям, в частности это священномученик Ириней Лионский, мученики Иустин Философ, Феофил Антиохийский — тоже их много здесь вспоминается. Интересно ещё и косвенно нам дать понять ситуацию — разные другие безымянные памятники. Например, «Послание к Диогнету», «Пастырь» Ермы — очень интересная книга, такого жанра сейчас, наверное, вообще не сыскать. Это сновидения, видения разные, которые дают нам понять тот самый первоапостольский дух, которым жили люди, вдохновенные Святым Духом. Такого сейчас действительно нет. Такие памятники, как «Завещание Господа Иисуса Христа», например, тоже имеются — очень интересно. Разные послания, каноны, которые дают более косвенную картину всего этого. Но мы видим удивительный момент того, что христиане, когда говорят о себе, своём быте, подчёркивают свою приверженность милосердию, во-первых, то есть обязательно надо было кормить различных голодных, обездоленных, привечать, одевать нищих, больных и так далее.

А. Пичугин

— Хороший вопрос, кстати, вы затронули. Сейчас попробуем шире его рассмотреть. А вообще чем христиане первых веков отличались от христиан нашего времени?

Свящ. Максим Бражников

— Сложно сказать в общем, в плане того, чтобы никого не обидеть, если честно. Первоапостольская община занималась тем, что принимала имущество от вступающих в общину и раздавала его бедным. Немедленно в считанные дни всё это расходилось, и всегда разные обездоленные люди были возле общины, получается, возле домов, где собирались христиане, помогали им всячески и так далее. Можно об этом прочитать в Деяниях Святых Апостолов, там об этом говорится в известной истории про Ананию и Сапфиру, например: как двое христиан утаили часть имения и после этого скончались — именно из-за того, что солгали.

А. Пичугин

— Раз уж мы заговорили, то напомните сюжет, пожалуйста.

Свящ. Максим Бражников

— Сюжет был в том, что начали многие люди приносить своё имущество к ногам апостолов. И вот была супружеская пара Анания и Сапфира. Один из них, муж Анания, сказал, что всё имущество принёс к ногам апостолов. Но оказалось, что он утаил себе часть этого. И апостол Пётр сказал ему: «Зачем ты солгал Духу Святому?» — и тут же Анания пал без дыхания. Потом пришла его жена Сапфира, апостол спросил её, всё ли они отдали, она ответила, что, да, всё. «Почему же ты Святому Духу лжёшь? Мужа твоего выносят, и тебя вынесут», — сказал апостол Пётр. С одной стороны, это довольно жестокий сюжет, а с другой, мы здесь видим такое интересное свидетельство о том времени, даже если это было позднейшей вставкой, — это особые отношения с Богом, очень особые. То есть никаких тайных вещей нечистоплотности быть не могло. Или же человек просто изгонялся из общины, он из неё выходил. Можно встретить ещё отсылки к апостолу Павлу, который говорит, что одного грешника, долго не справляющегося, надо предать сатане во измождение его плоти. Это имелось в виду, что он отлучается от общины на какое-то время.

А. Пичугин

— Что такое отлучение от общины? Это мы сейчас можем себе представить, что человек, пришедший на исповедь, может быть не допущен к Причастию, например, тоже в рамках исправления этого человека. Но тогда отлучение от общины было чем-то иным.

Свящ. Максим Бражников

— Да, это был полностью, скажем так, абсолютный запрет на посещение общины, собраний. То есть в то время не было ещё храмов как таковых. Люди того времени, как написано в тех же Деяниях Святых Апостолов, они собирались по домам, преломляли хлеб в молитвах и пении духовных песен. Так вот, получается, что не абы кто мог войти в эту общину. А человек, который полностью от неё отлучён, он туда просто не входит.

А. Пичугин

— То есть тут можно сказать, что собрались мы все вместе поужинать, позвали друзей, сидим, общаемся, радуемся друг другу. А Петю мы не позвали.

Свящ. Максим Бражников

— Да, потому что он, как тоже там говорится, можно это увидеть в Послании апостола Павла, где говорится о том, что «кто ест и пьёт Чашу Господню недостойно, тот смерть себе ест и пьёт», получается.

А. Пичугин

— Это то же самое, что мы в молитвах к Причастию читаем: да не в суд или осуждение будем...

Свящ. Максим Бражников

— Да-да. То есть надо понимать, что человек, который так грешит, он, скажем так, настолько уже закоснел в этом деле, что он уже без страха Божия, без какой-либо вообще подготовки и даже уважения ко Господу Богу приступает к святыне вместе со всеми остальными. Как будто в насмешку даже. То есть отлучение полагалось за очень серьёзные грехи. И потом это было развито в покаянной дисциплине уже более поздней Церкви, то есть были разные этапы, когда человек в разряд кающихся переходил и стоял какое-то время в притворе храма уже или же на паперти — уже когда появились храмы. Вообще, там были такие: плачущие грешники, припадающие, слушающие — такая была классификация.

А. Пичугин

— Но это более поздний период — да.

Свящ. Максим Бражников

— Да, более поздний период. Но он, кстати говоря, довольно быстро и закончился, потому что это всё-таки касалось личной жизни многих людей, многих уважаемых людей общины, которые внезапно оказывались в этом разряде. Вся община видела, что он согрешил и что он больше не будет здесь. Потом постепенно всё это перешло в такую частную тайную исповедь и епитимьи, которые назначал духовник. Интересно, кстати говоря, на Западе в этом плане, можно некоторые источники посмотреть , особенно в Ирландии, когда там появилась христианская община, полагались такие же тоже отлучения от Церкви, но при этом можно было внести покаянный тариф, то есть отдать, например, несколько быков духовнику своему, и за это будет полегче.

А. Пичугин

— Или же совсем отменят.

Свящ. Максим Бражников

— Да. Но это надо было очень серьёзную жертву внести.

А. Пичугин

— Это что-то вроде покупки индульгенций.

Свящ. Максим Бражников

— Да. Вот индульгенции развились уже потом, после всего этого, а вот такое понимание исповеди, как публичного такого акта, тогда ещё сохранялось. Потом это исчезло и перешло в тайную исповедь.

А. Пичугин

— А что было с богослужениями апостолов? Ведь к ним не приходили, как в церковь на Литургию. Литургия как таковая выглядела иначе.

Свящ. Максим Бражников

— Да. Мы можем об этом тоже прочитать в Дидахе, уже упомянутом, можем у христианского апологета Тертуллиана это прочесть, можно прочитать у других мужей апостольских, в частности у святителя Ипполита Римского и мученика Иустина Философа. Во-первых, да, общины того времени — это были только её члены, которые приходили на два богослужения по факту. Одно называлось «Агапа», а другое «Тайная вечеря» — вечеря Господня. И они то были вместе, то нет — тогда ещё так варьировалось. Богослужение было абсолютно харизматичным, не было ни одного кодификации его, то есть никто не писал молитвы, никто их не записывал. Более того, были разные такие иерархические должности, типа пророков, например, которые могли, на это в Дидахе указано, что после Причастия позволять пророкам благодарить Бога, сколько они хотят. То есть некий пророк — очень интересно, кто этот пророк — он вдохновлён Святым Духом после причащения Святых Таин и что-то возвещает, и стоит на каком-то месте и благодарит Бога от лица всей общины столько, сколько он хочет — вот что интересно. Затем, надо понять, что такое Агапа — это была так называемая Вечеря любви. Это собрания христиан, которые сопровождались торжественным каким-либо ужином, на который приносили все каждый свой продукт. Собственно говоря, в память о ком-то это могло быть принесено, то есть нечто вроде поминок таких даже отчасти, но всегда это сопровождалось молитвой и пением псалмов. Могли петь всю ночь — это, кстати, тоже в Книге Деяний описано, когда Павел и юноша Евтих, который упал заснул и упал из окна, потому что Павел долго говорил, проповедовал, и все его слушали ночью. То есть если посмотреть на какие-то современные реалии, то это чем-то похоже даже на протестантов отчасти было.

А. Пичугин

— Ну, протестанты так и говорят, что они наследуют древние традиции. Но смотря какие протестанты опять же, протестантов же много. А такие трапезы более характерны уже для каких-то, скорее, неопротестантов.

Свящ. Максим Бражников

— Для харизматов в частности.

А. Пичугин

— Да, это же всё-таки неопротестанты уже.

Свящ. Максим Бражников

— Есть такой, кстати, очень интересный пастор Алексей Романов, который ведёт свой канал, и там у него есть трансляции таких богослужений. Очень интересно — для общего развития очень интересно.

А. Пичугин

— Я напомню, что у нас в гостях сегодня священник Максим Бражников, пресс-секретарь Орской епархии, настоятель Казанского храма в городе Орске. Я — Алексей Пичугин. У нас небольшой перерыв, буквально минута, и после мы вновь вернёмся в нашу передачу.

А. Пичугин

— Мы возвращаемся в студию светлого радио, напомню, что сегодня здесь пресс-секретарь Орской епархии, настоятель Казанского храма в городе Орске, священник Максим Бражников. Мы с ним говорим про апостольскую миссию, о том, какой она была, как выглядела проповедь апостолов в I веке, и о том, какой христианская миссия может быть сегодня. В ближайшее воскресенья память апостола Андрея Первозванного, и также сегодня вспоминается Церковью замечательный святой — митрополит Серафим (Чичагов), человек, который прожил удивительную жизнь, полную разнообразных поворотов, и трагически завершил её на Бутовском полигоне. Мы обязательно про него тоже поговорим, надеюсь, что у нас останется на это время. А сейчас поговорим про апостольскую миссию. Ведь жизнь практически всех апостолов завершилась трагедией тоже — они были убиты за веру.

Свящ. Максим Бражников

— Да, кроме Иоанна Богослова, который тоже пережил ссылку и скончался в глубокой старости. Да, мученический конец каждого апостола был связан с тем, что проповедь их приводила кого-то в ярость, то есть это были настоящие какие-то бунтарские вещи, которые они говорили, особенно неприемлемые для языческого мира, а для иудейского мира того времени тем более. То есть проповедь о Христе, во-первых, нарушала все существующие каноны о религиях того времени. То есть иудеи гнали апостолов за то, что они проповедовали Христа Богом и Сыном Отца, то есть как-то они, по их мнению, нарушали Единобожие, сам принцип монотеизма, получается отчасти. Тем более для иудеев того времени Христос был преступником, который был распят на Кресте как преступник. Об этом можно, кстати, много прочитать в Деяниях — как апостолов задерживали разные стражи первосвященника, храмовая стража, о том, как апостола Павла первосвященник повелел бить по устам, и апостол ему ответил: «Бог будет бить тебя, стена подбеленная!» То есть даже такие очень эмоциональные вещи сохранились в Деяниях Святых Апостолов. Римский мир не принимал это категорически по разным причинам. В самой проповеди римляне видели некий протест, некий бунт, который мог быть опасным для государства того времени, получается, и многих из них казнили за это. Язычники же, которые казнили апостолов в тех странах, где они проповедовали, то есть мы имеем сведения о проповеди апостола Фомы в Индии и так далее, — они тоже нарушали существующий порядок. И надо сказать, что до сих пор многие миссионеры, которые ведут успешную проповедь где-то в другом месте, нетрадиционном для этой веры, они, конечно, тоже претерпевают разные гонения за веру. То есть проповедь о Христе раздражает тоже многих людей, и мы это видим в апостольское время, то есть все они были убиты именно за факт своего существования, за свои проповеди.

А. Пичугин

— Насколько, интересно, их смерть была трагедией для первых христиан?

Свящ. Максим Бражников

— Мы можем отчасти тоже это увидеть в древних источниках. А также, кстати, я могу всех интересующихся отослать к замечательной книжке протоиерея Александра Шмемана «Литургия смерти», которая вышла сравнительно недавно — что-то уже в районе 10 лет ближайших она появилась. Это были его лекции в семинарии о литургике и о заупокойном богослужении вообще у нас. Он упоминал, в частности, о том, что на многих гробницах того времени первохристианского можно встретить такие записи. Вот представим себе катакомбы римские — кто-то был в Италии, видел, конечно, — и надпись на гробнице там: «Здесь покоится такая-то девушка», — и приписка «она жива». То есть вера в то время в бессмертие человека была явная и осознанная, то есть физическая смерть не являлась трагедией — он перешёл к Богу, и скоро придёт Христос.

А. Пичугин

— Но ведь даже Христос плакал, когда Лазарь умер.

Свящ. Максим Бражников

— Да, естественно, конечно, мы можем судить об этом приблизительно, в частности из тех же Деяний. Вот когда умерла Тавифа, например, имя которой значило «серна», когда она скончалась, все плакали и показывали апостолу Петру вещи, которые она делала. Когда уже упомянутый нами юноша Евтих упал из окна, и апостол Павел его воскресил. То есть такие вещи мы видим — здесь человеческая чисто скорбь, и сам отец Александр Шмеман тоже об этом писал у себя. Нам сложно представить христианина, который бы пришёл на похороны и сказал: «Подумаешь! Христос воскрес!»

А. Пичугин

— Не сложно — видел я таких людей.

Свящ. Максим Бражников

— Ну, это, скажем так, уже такая ситуация, когда у человека не вера в сердце, а некая такая усвоенная кодификация понятий в его голове.

А. Пичугин

— Но мы часто говорим, что Церковь основана на крови мучеников, поэтому и отношение к ним... Собственно, я так понимаю, что сам феномен святости вообще начал развиваться от мученичества.

Свящ. Максим Бражников

— Да-да.

А. Пичугин

— Откуда вообще идея святости пошла тогда?

Свящ. Максим Бражников

— Во-первых, в том же Священном Писании Нового Завета постоянно говорится о том, что блаженны умирающие о Господе, то есть любой человек, христианин, верующий в Бога — смерть физическая для него не помеха, он приходит к Самому Богу. А раз он приходит к Богу, то, собственно, он является святым — не как еврейское понимание «кадош» того времени, то есть святой, как отделённый от кого-то, в особом свете предстоящий и так далее.

А. Пичугин

— Но мы так, собственно говоря, святых часто и воспринимаем.

Свящ. Максим Бражников

— Да. Но это тоже уже наше человеческое восприятие такое, особенно неофитское, когда мы приходим в церковь впервые, мы, безусловно, всё наделяем вокруг неким таким божественным сиянием.

А. Пичугин

— Это очень интересно — как-нибудь подумать, что Сергий Радонежский в чём-то был не прав, Серафим Саровский в чём-то был не прав, где-то кто-то из святых был несправедлив, где-то он поступал плохо, откровенно плохо.

Свящ. Максим Бражников

— Вот, например, недавно вспоминался Епифаний Кипрский, который вообще «прославился» тем, что, увидев в одном храме завесу с образом Христа, разорвал её на части и сказал, что нечего писать Спасителя, когда вы должны верить в Него сами. То есть в наше время это дикость какая-то — кто бы так сделал?

А. Пичугин

— Сказали бы, что это прямой путь к иконоборчеству.

Свящ. Максим Бражников

— Да. Но дело всё в том, что как раз постепенно человек, когда он уже в Церкви долгое время живёт, и когда наконец-то неофитский период заканчивается и начинается реальная жизнь уже, тогда человек начинает понимать, что святые люди — это не жития их, написанные под одну кальку, лакированные, замечательные, добрые, но это ещё и, собственно говоря, история войны человека с дьяволом, войны его с грехом. Поэтому на этом месте человек много раз падал, много раз ошибался. Мне очень нравится в этом плане описание житий разных святых — того времени ещё, V-VI века. Например, про Моисея Мурина очень интересно: когда он претерпел гонения от своего настоятеля монастыря, а был до этого разбойником. Когда же настоятель потом над ним издевался как-то и так далее, и преподобный Моисей всё это так переносил, что дьявол однажды в бессилии ударил его по голове. То есть такое — понимаете? Бес уже переходит из духовного мира и в бессильной ярости бьёт его по голове, по затылку, пока он набирал воду из колодца. То есть все эти вещи показывают такой удивительный прорыв духовной жизни настоящей. И отношение к смерти тоже здесь было совсем иным, и люди, которые потом шли на мучения, видели подвиг апостолов, подвиг других мучеников и говорили, что они тоже так хотят.

А. Пичугин

— Это, конечно, очень интересно — как это представление менялось с течением времени.

Свящ. Максим Бражников

— Да, всё менялось с течением времени, и представление об этом. Потому что, во-первых, многие моменты были связаны с гонениями на христиан в Римской империи, а потом уже отсутствием этих гонений в IV веке, когда Церковь вошла уже в свою славу, разных других моментов жизни христианских общин того времени. В принципе вся история христианской Церкви, что Западной, что Восточной, вплоть до Средневековья, крайне интересна тем, что многие процессы, происходящие сейчас у нас, заложены были тогда. Например, иконоборческий период стёр начисто практически историю богослужений того времени, он её переделал.

А. Пичугин

— Скорее, не он переделал. С иконоборцами достаточно сложная история, поскольку мы, когда про них говорим, мы очень часто забываем, что они были христианами, что они представляли свой вариант правды — то, как они это воспринимали. И они не гнали Христа, они были именно иконоборцами. Просто потом Собор это осудил, а после осуждения собора на это наслоилось какое-то общечеловеческое отношение. Мы сейчас не будем вдаваться в историю Византии, но...

Свящ. Максим Бражников

— Хотя бы, посмотрите, император Лев Исавр, который песнописцем, гимнотворцем и так далее, его пытаются убить наёмные убийцы, и он забегает в алтарь, держится за престол, говорит: «Помогите мне!» А его убивают в алтаре убийцы, одетые в фелони священников — вот что. То есть это реально была война всех против всех, как это можно было бы назвать. Но именно Христос как раз является основателем Церкви, Он же исправляет её историю тогда, когда всё заходит слишком далеко. Иконоборческий период длился, по-моему, около 200 лет, да? Если мне память не изменяет. То есть довольно долгий период. И что интересно: тогдашние византийские император и императрица, которые были почитателями икон, были слабыми правителями в плане политическом, то есть они не имели какого-то успеха в плане военных походов. А Константин V Капроним, который был лютый иконоборец, например, добился огромной воинской славы, так что солдаты почитали его как святого тоже. Хотя он был далеко не святой личностью, очень далеко не святой жизни. Но давайте вернёмся к миссионерству и его эволюции как таковой. Вот в первоапостольское время апостолы идут с проповедью, они делают эту закваску, которая действительно заквасила весь мир и превратила Церковь в огромную, влиятельную довольно-таки, можно сказать, державу, которая преобразила саму Римскую империю и оказала огромное воздействие на культуру, даже на остальные культуры, не христианские — тот же ислам можно косвенно упомянуть. И наконец весь тогдашний римско-греческий мир постепенно становится христианским, и христианства нет только у варваров, к которым тоже идут проповедники и несут им благую весть, и те тоже крестятся. Дальше уже случается так, что Церкви приходится вступать в полемику и с людьми, уклонившимися в разные ереси, затем уже с появившимися какими-то новыми религиями, в частности когда была война с персами, приходилось тоже с ними вести диалог и миссию и прочее — это уже в будущем, VII век. То есть миссия претерпела довольно серьёзное изменение, она стала в чём-то даже похожа на апологию, во-первых, на прозелитизм — это пресловутое такое слово, которое я не люблю — она уже не была похожа. Она превратилась в такой действительно диспут, что ли, постоянно воюющий с другой доктриной и побеждающий в итоге. Наконец мы приходим к XX веку, когда уже все народы в принципе знают о Христе, но случается невиданная доселе вещь, связанная с коммунистическими революциями и абсолютно полным изменением государственного строя на атеизм. И в связи с этим, уже после краха коммунистических систем, многим священникам, иерархам, православным мирянам, христианам вообще в принципе, приходится вести проповедь среди людей их же культуры.

А. Пичугин

— Да, и тут мы, кстати, переходим как раз к проповеди уже в наше время. Она очень неоднородна, поскольку мы так привыкли думать, что мы живём в благополучном мире, который не подвергается каким-то изменениям. Но вот война в Сирии — и начинают убивать христиан. Я помню довоенную Сирию, где христианство очень мирно сосуществовало с исламом, и никто не мог себе представить, что там начнётся то, что началось уже около 10 лет назад. И это Сирия, это ещё некоторые горячие точки, где проповедь, наверное, должна проходить, но она невозможна. Но есть люди, которые там тоже проповедуют. А есть Россия, которая... и вот здесь я даже не знаю, как всё это назвать. Вот вы правильно, наверное, сказали, что люди одной культуры проповедуют друг другу.

Свящ. Максим Бражников

— Да. Кто-то называет это «внутренней миссией» такой, что ли, то есть среди людей постсоветского времени приходится вести проповедь именно о Христе. И здесь очень много интересных моментов. Эта проповедь, именно миссия, она пересекается напрямую с катехизацией. То есть есть понятие внутренней миссии для наших соотечественников, которые не просвещены крещением, либо же они не ходят в церковь, например, они не читают Священное Писание, но что-то где-то слышали и чисто из уважения к традиции они крестят детей, они отпевают покойников, венчаются иногда и так далее. Когда речь заходит именно о Христе, о возвещении Евангелия, проповеди, то часто это ставит людей в тупик: а зачем это нам, когда мы в принципе люди одной культуры? И проповедь в это время совмещена и с катехизацией таких слушателей, с оглашением их, получается, и с тайноводством, то есть введением в Церковь. Потому что даже те люди, которые посещают наши храмы, многие действительно о вере не знают ничего. Они бы и рады узнать, но они как-то и не привыкли спрашивать, с одной стороны, потому что это наша культура такая — мы редко спрашиваем, мы всё-таки привыкли своим умом постигать всё это дело. И вопрос: а почему так? Для меня это удивительный момент — человек может ходить в церковь 20 лет и больше, но он абсолютно не интересуется тем, что там читается и поётся, хотя бы даже на службе. Почему так? Это действительно серьёзный вопрос. А далее, если говорить о нашей стране, то всё-таки миссия в традиционном смысле слова с просвещением разных коренных народов до сих пор остаётся — это Арктика, например. Есть у меня знакомый батюшка...

А. Пичугин

— В Арктике — сложно сказать, там миссия только, наверное, для тех, кто работает.

Свящ. Максим Бражников

— Не совсем. В районе Карского моря есть зимовье Хэ, где священномученик Пётр (Полянский) свою земную жизнь закончил. Один мой товарищ...

А. Пичугин

— Слушайте, как в 37-м году там всё это выглядело ужасно...

Свящ. Максим Бражников

— Да. Один мой товарищ рассказывал про то, что его друг-священник, который живёт где-то рядом с этим зимовьем Хэ на побережье Карского моря, и там кто-то из народов, то ли ненцы, то ли ещё кто-то живёт, и он среди них проповедует, у них служит там, получается. Он себе даже рясу пошил с национальными мотивами такую меховую, хорошую, облачение себе сделал очень интересное. Это прямо смотришь на него и думаешь, что такие люди самые настоящие подвижники.

А. Пичугин

— Я напомню, что сегодня в гостях у светлого радио священник Максим Бражников, пресс-секретарь Орской епархии, настоятель Казанского храма в городе Орске. Отец Максим, как вы считаете, какой сейчас должна быть миссия? Может ли она что-то заимствовать из первых веков христианства, из апостольского времени, или в новых условиях она совсем иная?

Свящ. Максим Бражников

— Чтобы заимствовать из апостольского времени, нужно жить Святым Духом. И постепенно я прихожу к очень глубокому убеждению, что пока сам проповедник свою жизнь не исправит в Духе Святом, проповедь его будет бесплодна. Каких-то моментов можно достичь, но опять же: чего мы хотим добиться от проповеди? Цель здесь простая: привести человека ко Христу, к пониманию духовной жизни, к Спасителю. Но дело в том, что словом сложно убедить, а живым примером и вдохновенной проповедью очень даже можно действительно, потому что человек привык искать в новом месте моральный и нравственный авторитет, и, естественно, без этого дальше никуда. А если мы будем проповедовать что-то другое, не Христа, например, а культуру, различные там у нас — вот моё любимое слово «духовно-нравственные ценности»...

А. Пичугин

— И моё тоже. Сублимат...

Свящ. Максим Бражников

— Некий ящик с драгоценностями, который где-то лежит — вот этот ящик с этими духовно-нравственными ценностями — что это такое, мы не знаем, но мы на него молимся.

А. Пичугин

— Так мы с отцом Максимом возим выставку — самое время о ней ещё раз напомнить, а то у нас пандемия и мы её никуда не возим. Мы с отцом Максимом возим по России выставку про погибших в ясеновацких концлагерях в Югославии во время войны, конкретно мы про лагерь Ясеновац рассказываем, который находится в Ясеноваце, на территории современных Хорватии и Боснии. Мы очень надеемся, что как только пандемия закончится, то гастроли наши возобновятся. Но почему я сейчас вспомнил: каждый раз, когда мы открываем, я всё время говорю, что, вспоминая мучеников лагеря Ясеновац... А вот, кстати говоря, вспоминая и почивших наших на Бутовском полигоне, мы часто, и в разговоре о них, и вообще в церковных разговорах, говорим про духовно-нравственные ценности. И тем самым мы — что духовные, что нравственные какие-то эфемерные ценности, мы очень принижаем значение этих слов и давно их уже дезавуировали. А вот есть другие слова, которые очень не хотелось бы, чтобы заездили, но тем не менее они, наверное, лучше выражают суть христианства — ну духовно-нравственные ценности, а милосердие и любовь.

Свящ. Максим Бражников

— Да. Тем более когда мы смотрим на тот же первоапостольский век, мы видим удивительное вот это милосердие — оно везде. И в конце концов постепенно приходишь к тому, что керигма проповеди о двух вещах: во-первых, о Христе, о жизни во Христе; а вторая вещь — это приобретение добродетелей этих и плодов Святого Духа, которые тоже появляются после этих добродетелей. И здесь для того, чтобы это проповедовать, не надо как-то уходить в крайности различные. То есть священник, который проповедует что-то иное вместо Христа, рано или поздно приходит к выводу, что труд-то, конечно, можно на это всё положить, можно на это всё и время потратить и прочее, но именно христианство, именно проповедь о Христе, скажем так, является такой фигурой, которую невозможно вместить не в один футляр — это невозможно. Рано или поздно, если проповедовать Евангелие, то придёшь к противоречию с тем, что ты говорил ранее, то есть эти вопросы встанут, их люди будут задавать. И уйти от ответа, конечно, тоже очень легко — это своего рода искусство, но перед Христом уже бесполезно врать. Конечно, кому-то, может быть, и нравятся различные такие формы проповеди, но если мы говорим о миссии, то в конце концов нам надо прийти к проповеди Христа, по-настоящему проповеди Христа. А для этого, чтобы проповедовать и иметь силу Духа, надо быть с Духом Святым. Вот к этому убеждению я, честно говоря, прихожу, потому что, к сожалению, я вижу этот несовершенный момент, и в себе тоже. И рано или поздно всё-таки надо заниматься этим — надо.

А. Пичугин

— И здесь мы опять видим некое пересечение с эпохой Серафима (Чичагова), которого сегодня Церковь вспоминает. Его время было тяжёлым для Церкви. Если мы почитаем серьёзную литературу, научную литературу или исторические мемуары какие-то о том времени, например отца Георгия Шавельского, мы увидим, что Церковь перед 1917 годом была в очень кризисном положении. И вот как раз её миссия того времени, к сожалению, часто упиралась в эти самые духовно-нравственные ценности, а не в милосердие и любовь. И только-только перед самой революцией, во многом катализатором стала Первая мировая война, Церковь стала менять своё отношение, но было уже поздно. И поэтому были эти огромные, многочисленные жертвы. И вот нам сейчас, как мне кажется, извините, что я тут, наверное, свою мысль высказываю — как ведущий я должен спрашивать отца Максима, — но я тоже много думаю, рефлексирую по этому поводу. Мне кажется, что как раз если мы будем делать акцент на милосердии и любви в наше время, то это будет проповедью христианства. А если нет, если это будут эфемерные ценности какие-то, облекаемые в церковную обёртку, под час очень красивую, но не истинную, не подлинную, то мы снова можем повторить тот же самыйф Бутовский полигон, где закончил свои дни митрополит Серафим (Чичагов).

Свящ. Максим Бражников

— Либо же мы перейдём в такую жизненную ситуацию, когда нас просто будут презирать. Общественное презрение ещё хуже, мне кажется, в этом плане — такое самое настоящее, когда просто будут стоять пустые храмы, в которые никто не будет ходить, и бедный священник там будет служить только для себя самого. Я согласен с этой мыслью абсолютно, но я бы добавил ещё, что, наверное, особенно в наше пандемийное время, сделать в проповеди акцент на покаянии.

А. Пичугин

— Вот — вы прямо сняли с языка мой следующий вопрос про то, как может меняться или какой может быть миссия в эпоху карантина пандемии.

Свящ. Максим Бражников

— Во-первых, здесь миссия, мне кажется, должна быть к людям и внутренним следующая: успокойтесь. Друзья мои, братья, сёстры, ничего страшного в плане Церкви не происходит в том, что сейчас ограничивают доступ к богослужениям, что, допустим, у кого-то вызывает соблазн, в кавычках, конечно, такой, принимаемые нами противовирусные ограничения в храмах. Но ведь это всё было в истории 200-300 лет назад.

А. Пичугин

— Ведь и лжица была в своё время придумана именно из-за эпидемий.

Свящ. Максим Бражников

— Да, я ещё больше скажу. Вспомним эпидемию холеры, которая была в советское время и другие разные эпидемситуации, которые были в XX веке, в то время архиереи просто выдавали распоряжение не причащать людей — вообще не причащать.

А. Пичугин

— А за время чумы и прочих эпидемий, моров, бед, нашествий болезней во всём мире, в том числе и в России, в православной России прошлой, закрывались храмы точно так же, в целых губерниях закрывались. У нас об этом целая программа была, которую можно найти в наших архивах, с отцом Ильёй Письменюком.

Свящ. Максим Бражников

— Да, замечательная была программа. Здесь, скажем так, для внутренней миссии опять же говорим людям, что с Церковью не происходит в плане богослужений чего-то страшного. То есть и священник всегда может приехать на дом причастить человека. Более того, сейчас на дому с ним совершить какое-нибудь ещё интересное моление. А вот что говорится об онлайн-богослужениях — это тоже очень интересный момент. Мы о нём тоже говорили, кстати, у нас программа была, я помню.

А. Пичугин

— А какая разница, если человек приходит в храм и не причащается, например, — он в храме выслушает Литургию или дома перед экраном?

Свящ. Максим Бражников

— Надо сказать, да, кстати, эпидемия показала в этом плане литургическую жажду наших прихожан — они хотят причащаться Святых Таин. И они грустят во время карантина из-за того, что нельзя причаститься Святых Таин. И я бы обратил ещё такую проповедь к нам, что нам надо всё-таки покаяться — в том, что мы сделали с этой природой нашей земной, каждый повинен в чём-то, что довёл нашу планету, наше общественное здоровье, нашу, скажем так, экосистему, в которой живёт каждый человек. Что-то он в это вложил, но что это, что он сделал, знает каждый сам или же должен познать. Я пока не могу ещё сказать до конца, как я вижу это будущее покаяние, в чём оно должно выразиться, но оно должно вернуть нас ко Христу, именно к Христу.

А. Пичугин

— Спасибо. Это был священник Максим Бражников, пресс-секретарь Орской епархии и настоятель Казанского храма в городе Орске. Я — Алексей Пичугин. Мы с вами прощаемся: до новых встреч, до свидания. Спасибо большое.

Свящ. Максим Бражников

— До свидания.