
В истории русской поэзии есть имена, которые непредставимы без словосочетания «Серебряный век», ибо их творчество выношено и рождено философией и эстетикой именно этой культурной эпохи.
Среди них — «самый неизвестный», как его иногда называют, поэт и филолог Серебряного века — Александр Кондратьев. Свою жизнь в литературе он посвятил своеобразному воскрешению древних мифологий, которые с невероятным упорством желал осовременить и ввести в читательский оборот.
Одна из его книг, изданных в Петербурге в начале двадцатого века (где автор, подражая своему учителю, царскосельскому поэту Иннокентию Анненскому, обозначен инициалами), — открывалась «Посвящением»: «Вам, призраки богов, которые витали / С улыбкой надо мной, когда душа моя / Рвалась из цепких пут бессилья и печали, / Вам труд мой посвятил благоговейно я...»
Другой монолог поэт начинает схожим образом: «Щедрою властной рукой бросил я образы миру; / К жизни от сна пробудил фавнов, сатиров и нимф. / Боги минувших времен мне откликались на лиру...» — ну и так далее.
Перебирая эти его «перекультуренные» стихи (а поэзия Кондратьева, в основном из них и состоит), мне хотелось отыскать хоть немного жемчуга чистой лирики, ибо Кондратьев был не только поэтом-филологом, но и просто — поэтом.
Эта его редкая тихая лирика рождалась в орнаменте заброшенной усадебной жизни под Волынью, рядом с селом Дорогобуж, в начале 1920-х беспокойных годов. Тогда там, на границе Польши и Советского Союза, чуть ли не ежемесячно менялась власть. Кондратьеву и его семье ещё предстояли годы и годы скитаний, а стихи — шли и шли.
Заливаясь, поют соловьи.
Отовсюду их щёлканье слышно,
И сирень, отцветая так пышно,
Стелет крестики наземь свои.
На дорожках — лиловый ковёр,
Вся окрестность цветами одета.
Надо мною немолкнущий хор
Звонких пчёл, в честь грядущего лета.
«Некоторые его лирические стихотворения звучат как гимны источнику человечности, — писал видный исследователь Серебряного века Вадим Крейд. — В религиозной лирике он вдохновляется благоговением, в пейзажной — полон любви к зримому миру, в любовной — сладкозвучен, как сирены...»
Приведу в завершение отрывки из двух произведений Александра Кондратьева, вдохновлённых как раз благоговением. Стихотворение «В день Покрова» было написано осенью 1919 года (я видел автограф, где каждая буковка в обращении к Божьей Матери — именно что благоговейно выписана):
...Труд и горе сложив за порогом,
Мы, чья вера в покров Твой жива,
В сельском храме старинном и строгом
Собрались перед Господом Богом
Во всерадостный день Покрова...
В молитвенном этюде «В день Успенья» Кондратьев упоминает ту же самую строгую каменную церковь. Этот храм был построен в XVI веке на древнем фундаменте, оставшемся от XI столетия. Поэт любил туда приходить.
...Пред Тобой, Владычица, колени
С сердцем умилённым я склоняю.
И Тебе под звуки песнопений
Похвалы убогие слагаю:
«Девство сохранившая, рождая,
Мир Ты не забыла в день Успенья,
В день восстанья к жизни безконечной,
Матерь Жизни, Дева Преблагая.
По Твоей молитве Сын Предвечный
Наши души сохранит от тленья»...
Земной путь престарелого Александра Алексеевича Кондратьева завершился на 92-м году жизни, в старинной американской деревне Наяк.
Погребён этот «самый неизвестный поэт Серебряного века» на русском православном кладбище в Ново-Дивееве (штат Нью-Йорк). Мир его праху.
Все выпуски программы Рифмы жизни
Псалом 124. Богослужебные чтения

Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне

Сегодня 9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне — игумен Лука (Степанов).
Празднование Дня Победы оказалось 9 мая не сразу по завершении Великой Отечественной войны. Уже во времена послесталинские, когда потребность напоминать народу и молодому поколению о великом подвиге нашего народа была особенно ясно ощутимой. А в 1994 году уже решением Архиерейского собора было установлено совершать, начиная с 1995 года, по всем храмам Русской Православной Церкви особое богослужение после Божественной литургии, где за ектенией сугубой и сугубое прошение об упокоении душу свою положивших за свободу нашего Отечества. А вот после литургии совершается благодарственный молебен за от Бога дарованную победу, и после нее заупокойная лития. Подобная традиция упоминать почивших воинов и со времен преподобного Сергия Радонежского в нашем Отечестве, когда и на поле Куликовом сражавшиеся и погибавшие наши воины были тоже мгновение поминаемы святым старцем, видящим препровождение их душ на небо ко Господу. И всегда о своих героях молилось наше Отечество и Русская Церковь.
Все выпуски программы Актуальная тема