У нас в гостях был председатель Свято-Князь-Владимирского братства Димитрий Рар.
Мы говорили об истории самого старого русского общества в Германии, о том, как Свято-Князь-Владимирское братство поддерживало православных в Европе, как пережило Вторую Мировую войну и как существует сегодня.
Л. Горская
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! В эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». Здесь, в студии, Лиза Горская и Димитрий Глебович Рар — председатель Свято-Князь-Владимирского братства в Германии. Здравствуйте, Димитрий Глебович!
Д. Рар
— Здравствуйте!
Л. Горская
— Давайте, может быть, для начала поговорим о вашем братстве. Я думаю, про эту организацию может кто-то не знать.
Д. Рар
— Да, действительно мало кто об этом знает. Однако Свято-Князь-Владимирское братство — это самое старое русское общество в Германии. Оно было основано в 1890-м году протоиереем Алексием Мальцевым. Алексий Мальцев был духовником при Русском императорском посольстве в Берлине. Он туда поступил в 1886-м году. И видя, что многие наши российские подданные и православные люди в Германии оказываются в беде, он решил создать благотворительное общество. Дело в том, что тогда, в конце 19-го века, многие люди из Европы переезжали за океан, в Америку, чтобы искать лучшую жизнь. В Европе было очень много людей, и поэтому многие люди искали свое счастье там, в Америке.
Л. Горская
— Получается, что они приезжали, и никто их не поддерживал. То есть они оказывались на улице фактически, или как?
Д. Рар
— В Америке были суровые условия, надо было искать работу и так далее. Не всем удавалось сразу устроиться — многие либо возвращались в Европу, либо не уезжали, потому что в Германии у них как-то все не складывалось. И таким образом в портах Германии — в Бремене, в Киле, в Гамбурге — оказывалось много таких: не только русских, были подданные Российской империи, в основном даже это были поляки и литовцы. Им нужно было помочь. Российские консульства и посольства не могли им финансово помогать в нужной мере, поэтому отец Алексий решил создать благотворительное общество. Он был очень энергичный человек, он обращался к самым высшим кругам российского общества и добывал деньги на благотворительные цели. Когда дела стали идти успешно, к нему стали обращаться еще и по другим делам. Дело в том, что в 19-м веке в германских курортных городах, после строительства железных дорог, отдыхало много русских людей. И они нуждались в русских храмах. Туда же приезжали на несколько недель или даже месяцев.
Л. Горская
— В Баден-Баден?
Д. Рар
— Например, в Баден-Баден, где красивый русский храм до сих пор стоит, например в Бад-Киссинген, например, в Бад-Наугейм, Бад-Эмс, где Достоевский тоже играл, Висбаден...
Л. Горская
— Извините, я слышала, что два города и два казино настаивают, что именно там играл Достоевский.
Д. Рар
— Не только два, но три — это Баден-Баден, Бад-Эмс и Висбаден. Все они претендуют на то, что Достоевский именно в их городе писал. Среди знатоков немецкой истории считается, что скорее всего этот город Бад-Эмс. Но здесь я ничего не могу сказать, всё возможно.
Л. Горская
— Печальная черта в биографии Федора Михайловича, но из песни слова не выкинешь.
Д. Рар
— Переходим к этим курортным городам. Люди нуждались в храмах, и поэтому обращались к Алексию Петровичу Мальцеву, чтобы он собирал средства, пожертвования на сооружение храмов. И он это делал очень успешно. Он сумел построить храм в 1901-м году в Бад-Киссингене, в 1908-м году в Бад-Наугейме, также в 1901-м году в Герберсдорфе, это городок в Силезии, теперь он находится в Польше. И еще ранее, в Берлине, он видел, что одного посольского храма Святого Владимира не хватает. Не хватает кладбища, где бы можно было хоронить русских людей, их могилы были разбросаны по всей стране. Поэтому он в пригороде Берлина, в Тегеле купил участок, где создал в 1894-м году русское кладбище. Можно сказать, что сегодня, наряду с Висбаденом, это самое старое чисто русское православное кладбище в Германии. Там он соорудил Храм святых Константина и Елены. А напротив этого кладбища в 1895-м году он соорудил дом императора Александра III в память об Александре III. Причем брат Александра III, великий князь Владимир Александрович лично приезжал на закладку этого дома, лично посадил там дерево, и взял покровительство над Владимирским братством. Так что вот такие были покровители у братства до революции, члены царской семьи — великая княгиня Елизавета Федоровна и императрица Александра Федоровна также состояли в нашем братстве. И святые люди — такие, как праведный Иоанн Кронштадтский, святитель Николай Японский были членами этого братства.
Л. Горская
— Может быть, напомните вкратце нашим слушателям и мне исторические обстоятельства конца 19-го — начала 20-го веков. И почему так получилось, что в Германии и русские люди, и другие восточноевропейцы: поляки, литовцы — кто-то остался просто без средств существования, пребывал в суровых обстоятельствах и нуждался в помощи. А с другой стороны, кто-то приезжал на курорты на несколько месяцев.
Д. Рар
— Знаете, социальная разница в Европе сто лет назад была очень большая — был слой богатых людей, но было и среднее сословие, об этом нельзя забывать. И в России оно тоже сильно развивалось — это врачи, судьи, чиновники. Не только же дворяне отдыхали в курортных городах. Основная масса людей в Европе — это крестьяне или рабочие, которым, конечно, не хватало на жизнь. Но и их участь улучшалась с годами. При Бисмарке были социальные реформы в Германии, при Столыпине в России. То есть во всех странах Европы состояние людей становилось все лучше и лучше. Но было перенаселение в Европе, поэтому очень многие уезжали за океан, в Америку. Потому что очень много было людей, об этом сегодня можно только мечтать.
Л. Горская
— Это странно звучит. Я думала, что нас сейчас больше стало, чем в конце 19-го века, нет?
Д. Рар
— Нет. Увы, европейские народы сейчас сталкиваются с демографическим кризисом. Посмотрите, в России сегодня население 140 миллионов человек. Сколько из них русских? И еще недавно было 147 миллионов. А если бы не было революции, по прогнозам, в России к середине века было бы 400 миллионов — в Российской империи, не на территории сегодняшней Российской Федерации. По прогнозам, немецкие, французские, английские народы в 2025-м году будут составлять меньшинство в своих же странах. То есть белая раса вымирает, демографический кризис он есть. А его никак не было сто лет назад. Наоборот, европейские народы умножались вовсю, и могли еще заселять разные регионы мира. Были английские колонии по всей Африке. Сегодняшняя Зимбабве это ведь бывшая Родезия — это была белая колония, туда фермеры поселялись. В Южной Африке многие жили, в Кении были поселения белых — отбирали лучшие места, это тоже нужно сказать. Но люди стремились создавать где-то новое будущее.
Л. Горская
— Уругвай, Парагвай.
Д. Рар
— Да, Южная Америка, куда тоже колонизаторы приезжали, они строили новые деревни, города. Сегодня в Венесуэле еще есть городки, которые похожи на маленькие немецкие городки где-то на юге Германии.
Л. Горская
— С другой стороны, тогда очень сложно было спрогнозировать, что будет этот демографический кризис — ничто об этом не говорило и ничто не предвещало. Может быть, и сейчас наши пессимистические прогнозы не оправдаются — что-то изменится и все будет хорошо.
Д. Рар
— Я очень надеюсь, что что-то изменится. Но не будем забывать, что в 20-м веке произошло много изменений. В начале века все-таки европейские народы еще были христианскими, институт семьи был важен, никем не оспариваем. Но у нас в России сто лет тому назад произошла великая трагедия — большевистский переворот. Большевики сразу стали отменять все наши христианские ценности, которые нужны не только для христианского человека, но и вообще для стабильного существования государства. Отменен был институт семьи, брака. С этим всем они боролись, считали, что это буржуазные пережитки и с этим надо бороться. Потом спохватились, увидели, что, может быть, они переборщили — при Джугашвили стали это менять. Но все равно, подумаем сегодня: сколько абортов в сегодняшней Российской Федерации? Я слышал цифру, что до полутора миллионов абортов в год. Это катастрофа для любого народа. Мы должны опомниться и вспомнить, что все-таки основа государства и общества — это здоровая семья: муж, жена и дети. К сожалению, это проблема не только России, но и всей Европы, и можно сказать, всего Запада — семья разрушается. Как правило, люди второй раз выходят замуж или женятся, или вообще не женятся. На Западе вообще почти во всех странах введен однополый брак, я даже не хочу это так называть. Но его вводят, и разрешают им даже усыновлять детей. Вообразите, что это означает для развития народа.
Л. Горская
— Как мне знакомые поляки сказали на мой вопрос... Папа Римский нынешний делал же такие заявления в сторону каких-то нетрадиционных ценностей. И я спросила у поляков: «А если сейчас он примет однополые браки, что будет?» Они мне ответили: «У нас тогда будет свой Папа». (Смеется.) Но ведь пытаются и Церковь тоже привлечь к этим новым ценностям местами где-то.
Д. Рар
— Местами стараются. И я должен похвалить поляков и литовцев, которые еще держатся и ценят свои консервативные католические ценности. Но в Германии, например, католическая Церковь, к сожалению, старается идти с духом времени, идти навстречу вот этим шумным, громким голосам. Я считаю, что это, конечно, пагубно. Пагубен был, кстати, и Второй Ватиканский собор в начале 60-х годов, где уже отменили очень много старых порядков и хотели идти навстречу современному миру. Церковь не должна идти навстречу современному миру, моде, потому что у Церкви вечные ценности. Этот мир должен сохранять эти ценности. Конечно, времена меняются, могут обстоятельства меняться, но истина христианская остается. Христос не пришел к людям того времени, когда Он был на земле — а Он обратился к людям всех времен.
Л. Горская
— Я напоминаю нашим радиослушателям, что в эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». Здесь, в студии, Лиза Горская. И с нами Димитрий Рар — председатель Свято-Князь-Владимирского братства в Германии. Димитрий Глебович, давайте, может быть, поговорим о современной деятельности общества. Что у вас сейчас происходит?
Д. Рар
— Сейчас, к сожалению, у нас положение другое, чем оно было до революции. До революции братство процветало, был золотой век нашего Владимирского братства, потому что, во-первых, Россия была богатая, и было много пожертвований. Поэтому мы могли сооружать храмы. После революции всё резко изменилось. Братство сохранилось уже в русской эмиграции, и соответственно, в эмигрантских бедных условиях. Естественно, никаких денег из России уже не поступало, и поэтому нужно было попытаться как-то сохранить эти храмы. Это было важное дело, потому что в 20-е годы советское правительство претендовало на всю недвижимость Владимирского братства. Однако братство выиграло все судебные процессы. Тогда стало ясно, что очень важно сохранить братство как юридическое лицо при Германской епархии Русской Зарубежной Церкви, чтобы легче защищать эту недвижимость против возможных претензий. Претензии такие были с советской стороны и после Второй мировой войны, особенно в Берлине, где у нас в 1945-м году отобрали русское кладбище в Тегеле вместе с домом Александра III. В итоге велись судебные процессы, братство их все выиграло. В 1967-м году Московская Патриархия, чтобы не терять эту территорию, обратилась за помощью к Леониду Брежневу, а тот — к президенту Франции де Голлю. Дело в том, что наш участок находился во французском секторе Берлина. И тогда де Голль лично распорядился, что Франция, конечно, признает судебные решения Германии, но не разрешает исполнять этот судебный приговор — то есть весь участок в Тегеле остается за Московской Патриархией. Тогда город Берлин обратился к нашему братству с предложением купить у нас этот участок, с тем чтобы когда кончится оккупационный режим, мы бы получили его назад. Всё это было на словах, устно договорено. На самом деле письменно было мало зафиксировано. Но все же братство, которое разорилось из-за судебных процессов, передало, как тогда считали, временно, городу Берлину этот участок. Однако город Берлин сохранил кладбище и храм, которым до сих пор пользуется Московская Патриархия. Но участок с домом Александра III он продал коммерческим предприятиям, которые в 1975-м году снесли это историческое здание.
Л. Горская
— Недавно сравнительно.
Д. Рар
— Да, сравнительно недавно, в 1975-м году. И сегодня там стоят безликие коммерческие здания. Хочу еще напомнить, что в 2006-м году братству удалось восстановить свои права собственника над кладбищем. Но в 2007-м году было уже объединение Русской Церкви, и Русская Зарубежная Церковь соединилась с Московской Патриархией. Так что с тех пор мы уже одна Церковь, поэтому, естественно, никаких проблем нет с тем, что Московская Патриархия дальше пользуется храмом и кладбищем.
Л. Горская
— А почему такая печальная ситуация с домом Александра III? По закону так получилось?
Д. Рар
— Да, дело в том, что тогда еще это здание не находилось под защитой охраны памятников. Сегодня бы мы этого обязательно добились. А тогда этого не было. Город, видимо, просто нуждался в деньгах и продал, ни о чем не думая. Такие как бы погрешности происходили везде в Германии. Там места мало, особенно в Западном Берлине, представьте себе такой островок внутри ГДР — так что всегда нужно было место для коммерческих предприятий, для промышленных зон. И поэтому кто-то легкомысленно пришел к такому выводу, чтобы просто продать это. А на самом деле, здание для нас очень важное — колыбель нашего Владимирского братства. Мальцев там еще до революции устроил богатый русский музей с нумизматической коллекцией, с книгами. Он собирал по всей Германии всё, что связано с Россией. Он ездил на исторические поля битв и собирал там монеты и все, что там находил. И всё это он собрал в этом музее. Плюс там была богатая библиотека. И были комнаты, где люди могли останавливаться. Рядом с этим домом были разные мастерские, садовое хозяйство, типография. То есть цель Мальцева была в том, чтобы помогать людям, а не просто давать им деньги как попрошайкам, но давать им работу в этих мастерских — каждому по своему профилю, чтобы они могли сами заработать денег, чтобы вернуться с достоинством назад в Российскую империю. То есть вернуться не бедняками, а людьми, которые заработали достаточно, чтобы вернуться и начать новую жизнь на своей родине в России.
Л. Горская
— А куда делась экспозиция? Ведь вряд ли дом Александра III снесли вместе с музеем. Наверное, кто-то вывез?
Д. Рар
— Дело в том, что об этом мало сведений есть. Алексию Мальцеву пришлось в 1914-м году, когда началась война, покинуть Германию. Он не хотел этого, но немецкие власти заставили его, как дипломата, он был при посольстве приписан, так что его заставили покинуть Германию. Есть сведения, что он успел кое-что передать своим друзьям, которым он доверял, но в целом, после Первой мировой войны там не так много и осталось. Там и архив был, это была штаб-квартира братства. Но после Второй мировой войны, во время боев за Берлин в апреле 1945-го года фактически был уничтожен архив, вся утварь пропала. Мы не знаем, куда. Есть удивительная история. Как я уже упомянул, была богатая нумизматическая коллекция Мальцева. Мы о ней ничего не знали. И только несколько лет назад мне звонит из Москвы некая Ульяна Михайловна Волкова, сотрудница Музея изобразительных искусств имени Пушкина. Оказывается, у них сохранилась нумизматическая коллекция Алексия Петровича Мальцева. Мальцев в 1914-м году успел ее передать своим немецким друзьям, чтобы они ее сохранили на тот случай, если он вернется. Он не вернулся в Германию, Мальцев скончался в 1915-м году в Кисловодске, он сильно болел. И вот дочка этих друзей, уже в пожилом возрасте, в 50-е годы передала эту коллекцию в музей в Москву. В Москве не знали про братство, братство не знало про эту коллекцию. И вот так случайно получилось — к нам обратился музей. И мы даже в 2015-м году устроили выставку этой нумизматической коллекции в Музее изобразительных искусств имени Пушкина.
Л. Горская
— Простите, а как так совпало, если они о вас не знали? Почему они решили к вам обратиться?
Д. Рар
— Потому что в век интернета можно было легко докопаться до братства. Они всего лишь знали, что это коллекция некого Алексия Петровича Мальцева. Надо сказать, что это хорошая сотрудница музея, которая знает свое дело — она покопалась в архивах и докопалась до истории Алексия Мальцева. Увидела, что это братство еще существует, нашла нас в интернете и связалась со мной.
Л. Горская
— Добросовестный какой сотрудник. Волкова...
Д. Рар
— Волкова Ульяна Михайловна. Могу добавить, что в связи с устройством этой выставки она настолько заинтересовалась нашим братством, что вступила даже в члены братства.
Л. Горская
— Как интересно. А вообще, кто входит в ваше братство?
Д. Рар
— Раньше, конечно, не допускали большого количества членов, потому что нужно было защищать братство от инфильтрации.
Л. Горская
— Что это значит?
Д. Рар
— Инфильтрация означает, что в Германии шли судебные процессы после Второй мировой войны между Московской патриархией, Константинопольским экзархатом и Зарубежной Церковью о церковной недвижимости. Поэтому важно было сохранять братство как юридическое лицо, чтобы помогать Германской епархии Зарубежной Церкви защищать эту недвижимость. Поэтому хотелось иметь контроль над составом этого братства, и поэтому количество членов братства всегда было обозримым. До того как мой отец, Глеб Александрович Рар в 1983-м году стал председателем, там вообще какое-то время только дворян принимали (видимо, такой был подход у тогдашней председательницы). Мой отец посчитал это уже устарелым подходом. Он видел в братстве, конечно, элитарное общество, но элитарность должна была сказываться не в голубой крови, а в церковности, в том, насколько человек активен в церкви. Поэтому при отце членство возросло до около 100 человек. Я знаю, это смешно звучит. До революции в братстве состояло 2500 человек. 100 человек — это действительно мало. Но люди видели мало смысла в этом — у каждого своя жизнь, свои проблемы. Ездить куда-то в Бад-Киссинген, в Бад-Наугейм, Берлин или Герберсдорф, чтобы там ухаживать за храмами — не все видели в этом свое назначение. Поэтому к сегодняшнему дню количество членов сократилось до 55 членов. Так что мы ищем новых членов, но мы их подбираем тщательно — человек должен действительно проявить какой-то интерес и любовь к истории братства. То есть понимать, что это не просто какая-то организация, куда ты вступаешь, это не футбольный или шахматный клуб. Это действительно самое старое русское общество в Германии со своими традициями. Если человек готов это уважать, защищать, тогда милости просим.
Л. Горская
— А что сейчас происходит? Из чего состоит жизнь братства?
Д. Рар
— Жизнь братства состоит, к сожалению, фактически из опеки этих храмов. Также мы стараемся выставки проводить — мы хотим об истории напоминать. Мы поддерживаем скаутское движение. Благотворительность у нас, конечно, очень скромная — мы выделяем около 500 евро в год на какие-то благотворительные цели — в основном это помощь детям в России. И сейчас совместно с Российским фондом культуры и Государственным архивом планируется провести выставку о Свято-Князь-Владимирском братстве в Москве, в Государственном архиве. Когда она будет, я пока не могу сказать. Мы надеемся, что в 2018-м году. Посмотрим, удастся ли это.
Л. Горская
— «Светлый вечер» в эфире радио «Вера». У нас в гостях Димитрий Глебович Рар — председатель Свято-Князь-Владимирского братства в Германии. Оставайтесь с нами, мы вернемся буквально через минуту.
Л. Горская
— «Светлый вечер» в эфире радио «Вера». Здесь в студии Лиза Горская и Димитрий Глебович Рар — председатель Свято-Князь-Владимирского братства в Германии. Мы уже поговорили достаточно подробно о братстве. Расскажите, пожалуйста, про скаутский отдел, который, насколько мне известно, вы возглавляете.
Д. Рар
— Да, я возглавляю европейский отдел скаутской организации ОРЮР, расшифровывается как «Организация российских юных разведчиков».
Л. Горская
— Звучит угрожающе, устрашающе. (Смеется.)
Д. Рар
— На самом деле, это просто русское слово — разведчик, следопыт, а западное слово — скаут или pathfinder. Но так решили, чтобы по-русски просто звучало — скауты это и есть разведчики, это одно и то же. Скаутское движение возникло в Англии в 1907-м году, основал его полковник лорд Роберт Баден-Пауэлл. Он видел социальную разницу в обществе, и он хотел заниматься молодежью.
Л. Горская
— А что за полковник такой?
Д. Рар
— Он полковник английской армии. В частности, он сражался в Бурской войне в Южной Африке. И при осаде Мафкинга — англичане этом городе находились, буры его осаждали — он посылал на разведку юношей и мальчиков. И он увидел, что очень хорошо можно заниматься с молодежью, им нужны какие-то вызовы и задачи. И он хотел их обучить не только военному делу, но и службе своей стране. То есть идея скаутизма — это воспитать патриотов и верующих людей, которые будут служить родине и ближним. Это очень важно.
Л. Горская
— А я слышала, что идея скаутского движения родилась у замечательного писателя-анималиста Сетон-Томпсона. А упомянутый вами генерал принес в эту идею некую военизированную составляющую, после чего Сетон-Томпсон просто отошел от своего детища, поскольку он видел в этом нечто другое. В его видении это было гармоничное сосуществование детей, подростков между собой, в гармонии с природой и так далее. Вот что мне известно.
Д. Рар
— Это и есть именно идея скаутизма. Просто одновременно у нескольких людей появлялись те же идеи, потому что все же видели ситуацию в стране. Скаутизм в России возник на два года позже — в 1909-м году. Полковник Олег Иванович Пантюхов тогда провел в Павловском парке под Петроградом первый скаутский сбор. Но в России были и другие движения — были «соколы», «потешные» были уже тогда. Это скорее военизированная организация. А скауты, совершенно верно, это воспитание детей к товариществу и жизни с природой. То есть справляться во всех ситуациях жизни и при этом еще другим помогать — сильный помогает слабому. В общем-то, христианское воспитание.
Л. Горская
— А что за история с русским отделом?
Д. Рар
— Дело в том, что в 1909-м году, как я уже говорил, скаутское движение возникло в России. Во время Великой войны скауты очень помогали инвалидам, вдовам, солдатам на фронте, помогали в больницах.
Л. Горская
— Кстати, это малоизвестная страничка нашей истории.
Д. Рар
— Малоизвестная, потому что в советское время умалчивали обо всем, что было положительного до революции, это естественно. Но об этом уже много написано. По порядку скажу. После революции, конечно, отношение большевистской власти к скаутам изменилось, они с подозрением относились к этой организации, которая служит Богу и России — это не было лозунгами коммунистов. Поэтому в 1922-23-м году по инициативе Крупской скаутская организация была запрещена. И на костях скаутов построили новую организацию — пионеров.
Л. Горская
— На костях, я надеюсь, метафорически?
Д. Рар
— Увы, ставили ультиматум руководителям скаутов: предлагалось участвовать в создании этой новой организации, своим опытом помочь. А многим, кто отказывался, грозила тяжелая участь — их отправляли в концлагеря. Многие наши скаутские руководители погибли в Соловках, там на стенах их записи остались. Они не хотели отказаться от своей присяги, от своего торжественного скаутского обещания. И служить безбожной, богоборческой власти они просто не могли по совести. Те, которые вступали в пионерскую организацию, они, конечно, не предавали свои ценности — они надеялись тем самым в этих условиях что-то сохранить и передать детям. Но со временем, конечно, пионерская организация оказалась тем, чем она и была задумана, то есть организацией, в которой дети воспитывались в идеях коммунизма и служения не России, а коммунистической партии. Хотя, конечно, я от многих уже слышал, что после войны или после смерти Джугашвили всё так изменилось, никого там уже не учили коммунизму — это были просто лагеря отдыха. Что хорошо, конечно, но это совершенно не наши цели. Лагерей отдыха хватает во всем мире и во всех странах. Но то, что тоже нужно молодежи — это идеология и передача ценностей.
Л. Горская
— Но все равно была какая-то пионерская присяга, галстуки, символика, и походы в мавзолей...
Д. Рар
— Они все переняли у скаутов. В частности, девиз «Будь готов!» У нас это «Будь готов за Россию!», а у них «Будь готов!»; галстуки, форма — очень много переняли от разрушенной скаутской организации, которая, однако, в подполье сохранилась. И во время Второй мировой войны на оккупированных немцами территориях скаутские отряды возрождались. Добавлю, что в 1920-м году, когда белая армия покинула Крым, русские беженцы эвакуировались в Константинополь. И там, под Константинополем, на Принцевых островах, в 1920-м году прошел первый скаутский сбор за границей. И скаутская организация сохранилась во всех странах русской диаспоры — в Манчжурии, в Америке, в Англии, во Франции, Бельгии, Чехии, Югославии, Болгарии и Германии. Однако называлась она тогда НОРС — Национальная организация русских скаутов. Когда началась Вторая мировая война, национал-социалисты на оккупированных территориях хотели, конечно, всё иметь под контролем, тем более организации национальных меньшинств или беженцев. Поэтому они заставили объединиться все русские молодежные организации в одну организацию НОРМ — Национальная организация русской молодежи. Она должна была отчитываться, конечно, перед властями. Но русские люди не дураки — они давали одни отчеты, а все равно в подполье своей деятельностью занимались так, как считали нужным. И вот, воспользовавшись вторжением немцев в Советский Союз, на оккупированных территориях создавались ячейки, проводились скаутские сборы. И в частности, при Псковской духовной миссии тоже была скаутская группа, скаутский отряд. Возглавлял его Ростислав Полчанинов, он до сих пор жив, ему 97 лет, он живет в Нью-Йорке. Он главный историк нашей организации, можно так сказать. В 1945-м году, когда Германия была уже побеждена и оккупирована победителями войны, в Мюнхене встретились представители разных русских скаутских группировок и создали уже новую организацию — Организацию российских юных разведчиков ОРЮР. Эта организация существует в разных странах мира. В 1989-м году, когда уже можно было беспрепятственно ездить в Советский Союз и можно было на каком-то уровне свободно работать с молодежью, в Черноголовке под Москвой был создан первый новый отряд ОРЮР уже в России.
Л. Горская
— Черноголовка — это Владимирская или Московская область?
Д. Рар
— Это Московская область, насколько я знаю. Сегодня по всей России есть отряды ОРЮР. Но есть и другие скаутские организации, самая большая из них — НОРС. Также есть православные скауты, я даже не знаю, сколько есть разных скаутских организаций. Это все нужное дело, полезное дело. ОРЮР представлена по всей России вплоть до Камчатки. В Москве очень много наших ребят, я с ними общаюсь регулярно. Очень хорошая группа, в частности, в Костроме. За рубежом у ОРЮР есть два отдела в Северной Америке: западно-американский отдел и восточно-американский отдел, есть представительство в Аргентине, есть австралийский отдел. И европейский отдел, который я имею честь возглавлять.
Л. Горская
— А чем занимаются современные скауты?
Д. Рар
— Скауты занимаются воспитанием детей. В основном это означает проведение скаутских палаточных лагерей. У нас есть летний лагерь и зимний лагерь. А между лагерями ведется так называемая зимняя работа на местах. То есть там, где люди живут, они проводят сборы, походы, лекции...
Л. Горская
— Волонтерская деятельность есть какая-нибудь?
Д. Рар
— Если есть на это физическая возможность, то да. У нас за границей этого почти нету. Например, есть благотворительные мероприятия. Вот ОРЮР в Нью-Йорке каждый год в сентябре устраивает ОРЮРовский бал. Собираются пожертвования, они идут на благотворительные цели. Также организация «Витязи» в Бельгии и Франции тоже ежегодно в феврале устраивает благотворительный бал в Брюсселе. Есть такой образ скаутов — они собирают бумагу, мусор...
Л. Горская
— Скорее это пионеры.
Д. Рар
— На Западе это скауты. Эта деятельность, конечно, есть, потому что цель скаутов — помогать ближнему и служить собственным примером для других. То есть во всем подавать пример, утешать и подбадривать слабого, если человек в уныние попал. То есть всегда стремиться вперед. У нас есть такой девиз нашего курса для старших — «Будем как солнце». То есть скаут должен как свечка светить всегда, даже в самом мраке он должен светить, чтобы подавать пример и вести за собой других. Никогда не унывать. Жизнь идет дальше и надежду никогда нельзя терять. Если мы надежды не теряли даже в страшное советское время, когда шли гонения, репрессии, это о многом говорит. Я считаю, что особенно в русском народе есть такая черта. Мы пережили татарское иго, и что еще важнее, наш народ пережил и сохранил православную веру и много ценностей в самое страшное советское время. Так что скауты, хотя и не сохранились, но сразу же возродились, как только была для этого возможность.
Л. Горская
— Какой средний возраст скаутов?
Д. Рар
— В скауты принимают тогда, когда ребенок в состоянии провести 2 недели в лагере без мамы. Конечно, он плачет по маме, но... В целом, когда ты можешь это сделать, обычно это в 7-8 лет. И то, как у пионеров были октябрята, у нас это «волчата» и «белочки» — это самая маленькая группа скаутов, от 6–7 до 10 лет. Потом они становятся разведчиками и разведчицами — в 10–11 лет. Позже есть такая возможность (в Англии это называется «rover») — в 18 лет ты становишься витязем или дружинницей. Тогда они дают уже новые, более взрослые обещания, на всю жизнь. А потом становишься руководителем. У всех этих званий есть подразделения, у нас есть разные степени. Ведь скаутское движение — это тоже игра, через игру мы учим жизни и ценностям, товариществу. Всё происходит через игру. Но это не просто игры, они продуманные. Есть цикловые игры на лагерь, тематические игры, связанные с русской историей, с Церковью. Вот такие звания у нас. У меня звание скаут-мастера, это высшее звание.
Л. Горская
— Димитрий Глебович Рар — председатель Свято-Князь-Владимирского братства в Германии и начальник европейского отдела ОРЮР — Организации...
Д. Рар
— Российских юных разведчиков.
Л. Горская
— В эфире радио «Вера». Димитрий Глебович, давайте поговорим о том, почему вы сейчас находитесь в России, а не в Германии. Вы же не просто так приехали. Я знаю, что недавно закончился фестиваль «Русское зарубежье».
Д. Рар
— Здесь есть целый ряд причин, почему я сейчас в Москве. Главная причина, действительно, приглашение Дома русского зарубежья, который находится на Нижней Радищевской улице, на Таганской площади. Там проходил кинофестиваль «Русское зарубежье». Это был конкурс фильмов, посвященных теме русской эмиграции — были игровые и документальные фильмы. И меня, как потомка белой эмиграции, пригласили быть там членом жюри, как бы экспертом. Я с удовольствием выполнил эту роль: мы смотрели фильмы и потом выносили свое суждение. Выиграл документальный фильм «1917 — Истинный октябрь», где показывались уникальные документальные кадры о том времени — чтобы немножко в правильный свет выдвинуть те события, потому что советская историография и советское кино немножко исказили события 1917-го года. Мы все знаем фильм Эйзенштейна, где якобы народные массы восстали в октябре 17-го года, штурмом взяли Зимний дворец, через забор они лезли, была перестрелка. Всего этого не было — такого штурма Зимнего дворца, как представляет Эйзенштейн, не было.
Л. Горская
— Были локальные красные патрули, да?
Д. Рар
— Действительно взяли Зимний дворец. Его защищал женский батальон, во дворце находилось Временное правительство. Но на самом деле большевиков, которые пытались ворваться, их там брали в плен. И когда пленные превосходили уже защитников, эти красноармейцы смогли взять контроль над Зимним дворцом. Временное правительство ночью было арестовано. Но какого-либо штурма не было. На следующий же день были киносъемки, показывали Зимний дворец, и было видно, что гранаты какие-то летали, была перестрелка. Но ничего такого драматичного, как представляет Эйзенштейн, ничего такого не было. Даже выстрел «Авроры» это скорее миф, а не исторический факт.
Л. Горская
— А почему это важно сейчас — восстановить события именно этого дня?
Д. Рар
— Это важно, потому что если мы хотим строить новую Россию и работать над возрождением России, то мы должны знать свое прошлое. Сто лет назад произошел перелом в русской истории, но можно сказать, что и в мировой истории. Я думаю, пожалуй, смело скажу, что ни одно событие в мировой истории не изменило ход истории настолько, как октябрьский переворот большевиков в 17-м году. Потому что все нравы, все ценности вдруг поставили под сомнение, коммунистическая идея распространилась по многим странам света, миллионы людей были убиты. И фактически Европа оказалась такой, какая она сегодня есть, тоже из-за большевистского переворота. Без этого переворота не было бы национал-социализма, не было бы Гитлера, не было бы Второй мировой войны. Потому что Россия бы оказалась на стороне победителей Первой мировой войны, Великой войны, как мы ее называем. Германия оказалась бы побежденной, униженной, но она бы не встала на ноги, как она это сделала при Гитлере. И не забудем, что Вторая мировая война началась с того, что Гитлер и Джугашвили подписали Пакт о ненападении Молотова-Риббентропа — разделили между собой Польшу, и тем самым сделали возможным начало войны. Англия и Франция гарантировали неприкосновенность польских границ в границах 21-го года после Рижского мирного договора и, соответственно, они напали на Германию, когда та вторглась в Польшу. Тогда многие думали, когда Красная армия через 3 недели вступила в Восточную Польшу, что, следовательно, надо объявить войну и Советскому Союзу, но не тут-то было. Англичане посчитали Германию более страшным врагом, и поэтому на Советский Союз никто не нападал. А в 1941-м году Советский Союз даже стал союзником западных держав. То есть видите, констелляция была такая между Сталиным и Гитлером, которой не было бы при свободной России...
Л. Горская
— Да, это же важный очень момент — для большинства российских граждан Вторая мировая война начинается с 1941-го года. А Вторая мировая война не с 1941-го года началась. До 1941-го года было пролито очень много невинной крови, и к этому времени погибли уже сотни тысяч людей.
Д. Рар
— Подумайте только о советско-финской войне! Сколько наших ребят там погибло, замерзло, потому что бездарное руководство посылало их на смерть. До этого, в 1937-м году, был ликвидирован почти весь высший состав Красной армии.
Л. Горская
— А 1941-й год — это вторжение уже непосредственно на территорию Советского Союза.
Д. Рар
— Да, 22 июня, в День всех святых, в земле Российской просиявших, Германия решила напасть на Советский Союз. Конечно, может быть, сейчас это не тема нашей беседы, но могу высказать свой взгляд. Есть разный подход к этому событию. С одной стороны, конечно, Германия оказалась агрессором. Но с другой стороны, с немецкой точки зрения, — это была превентивная война. Об этом позже Виктор Суворов написал свою книгу «Ледокол». Многое указывало на то, что Советский Союз готовит гигантскую армию для вторжения в Западную Европу — тогда, когда Германия и западные державы настолько ослабеют, потому что они друг с другом воевали, что Красная армия просто войдет и наведет свои порядки, и вся Европа стала бы коммунистической. В этом плане Германия считала, что она спасает Европу. И не зря в германскую армию не только немцы шли — были добровольческие отряды почти из всех стран Европы, которых вербовали именно идеи защиты Европы и борьбы против большевизма. Это была идея. Но нужно добавить, что уже через несколько месяцев национал-социалистическая партия показала свое истинное лицо. То есть была война превентивной или нет, даже не играет столь большую роль, потому что нацисты начали проявлять свою расовую политику. У Гитлера давно были идеи насчет русского народа, насчет славян вообще — для него это были люди второго сорта. И это он с самого начала показывал. Когда немецкие, прусские офицеры, воспитанные в сознании, что Германия и Россия — это естественные союзники, что мы должны быть друзьями, они говорили, что у нас есть шансы победить громадный Советский Союз только если мы придем освободителями — не завоевателями. Поэтому необходимо создавать русскую освободительную армию. Но все это было отклонено руководством Германии, Адольфом Гитлером, нацистами, потому что он считал, что русские не могут быть равными союзниками, и не для этого он пришел. То есть с самого начала разделили оккупированные территории на рейхскомиссариаты, то есть хотели эксплуатировать эти территории. В некоторых местах, например, на Украине даже не распускали колхозы — потому что это было выгодно немцам. То есть русским сразу показали, что вы будете в лучшем случае рабами, вы будете нам помогать, а немцы должны были заселять эти громадные территории. Были самые фантастические идеи у Гиммлера, у Гитлера: создавать немецкие колонии, строить громадные железные дороги от Берлина до Киева...
Л. Горская
— То есть такая колонизация в худшем смысле этого слова.
Д. Рар
— Да, колонизация. Это совершенно нереальные идеи, но у нацистов они были. По крайней мере, в первые годы войны, до Сталинграда. Поэтому немецкие подпольщики... Я их называю подпольщиками, потому что немецкие офицеры, которые все равно держались идеи русского освободительного движения, они все поголовно разочаровались в Гитлере, считали его политику пагубной, они видели, что Германия проиграет эту войну...
Л. Горская
— Политику именно как стратегию, но не нацизм, фашизм?
Д. Рар
— Нет, они и то и другое отклоняли. Нацизм консервативным немцам не был симпатичен, любая форма социализма немецким консерваторам была противна. Многие сегодня называют национал-социалистов правым движением, на самом деле это было левое социалистическое движение. Просто они хотели социализма в своей стране, а не принести мировую революцию. Они хотели Германии принести счастье и благополучие, что до войны вполне удавалось делать — проекты были очень успешные. И все-таки немецкий народ в целом следовал этой политике до войны, рождаемость в Германии в 1937-м году была очень высокой, потому что люди верили в будущее, никто не ожидал войны. Все думали, что теперь всё идет вверх, что освободились от унизительных соглашений Версальского мирного договора, и немецкому народу стало лучше жить. Но потом началась война и, конечно, уже недовольство росло — недовольство правительством. И чем больше западные державы бомбили немецкие города, тем больше росло недовольство немецким руководством. Но немецкий менталитет такой — немцы послушный народ. Чтобы их поднять на какое-то восстание, нужно очень поработать. И то это фактически невозможно. Немецких революций как таковых мы не знаем. В 1918-м году в Германии была не революция, а переворот. Заставили императора отречься от престола, были две параллельные революции: буржуазно-либеральная и социал-демократическая, было Восстание спартакистов — Розы Люксембург и Карла Либкнехта, которое, к счастью, подавили, а то в Германии был бы такой же ленинский режим, как и в России. Я хотел напомнить, если разрешите, еще о немецких офицерах, которые в подполье старались продвигать идею русского освободительного движения, создать русскую освободительную армию. И в этом им помогали русские эмигранты — был такой «Национальный трудовой союз», антисоветская эмигрантская организация. В 1944-м году эти офицеры пытались совершить покушение на Адольфа Гитлера. К сожалению, неудачное покушение было, он выжил. После чего кого-то из них расстреляли, кого-то повесили, и сотни других людей оказались в концлагерях. А всех членов этой русской организации НТС, в частности, моего отца Глеба Александровича Рара, посадили в тюрьмы и концлагеря. К счастью, мой отец выжил в концлагере, его американцы освободили в Дахау в 1945-м году. Но многие не выжили, так и погибли, в основном, от тифа.
Л. Горская
— Димитрий Глебович, у нас, к сожалению, закончилось время, но я не могу вас не спросить. Мне очень интересен именно ваш ответ на вопрос о том, почему... Вот как вам кажется, — как потомку белой эмиграции, человеку, который бо́льшую часть времени проводит за границей, в Европе — почему мы в России до сих пор не можем дать оценку событиям столетней давности? Поляки однозначно вопрос для себя решили: то, что связано с коммунизмом, то, что связано с тоталитарным строем — это плохо. Почему у нас такая многозначность до сих пор в воздухе висит?
Д. Рар
— Постараюсь вкратце ответить. Почти ко всем другим народам коммунизм пришел извне — это был оккупационный режим. Так его воспринимают поляки, чехи, румыны, болгары, даже прибалтийские народы — эстонцы, латыши и литовцы его воспринимали как оккупационный режим, хотя входили в состав Советского Союза. А русскому народу этот большевистский строй, коммунизм был навязан изнутри, это был внутренний переворот. Поэтому, видимо, это такой психологический фактор, многие русские поэтому отождествляют этот переворот со своей историей: считают, что это что-то свое. Хотя это не было свое — это было тоже навязано извне. Напомню о том, что Владимир Ульянов был послан Германией в пломбированном вагоне, через Германию и Швецию в Российскую империю, где он оказался в апреле 1917-го года и начал провозглашать свои «апрельские тезисы», классовую борьбу, нежелание сотрудничать с Временным правительством. В общем, с этого и началась вся беда. Но почему мы сегодня не можем от этого отказаться? Потому что, как мне кажется, очень глубоко еще сидит советское воспитание, советская историография, с которой, я должен сказать, к сожалению, особенно здесь не борются. Я вот этого не понимаю. Нужно было еще в 90-е годы радикально поменять все учебники, осудить этот режим — так, как национал-социализм и коммунизм в ГДР осуждены в Германии. Особенно национал-социализм — прославление национал-социализма карается законом: тюрьмой или денежными штрафами. Так далеко не надо заходить, конечно. Но если бы разными жестами осудили этот большевистский режим, как однозначно отрицательный режим — антирусский, антицерковный, богоборческий, незаконный, кстати. Большевики пришли к власти незаконным переворотом. Они разогнали Учредительное собрание, которое единственное могло дать какую-то легитимность новому правительству. И они сразу расстреляли демонстрацию в защиту Учредительного собрания, с чего и началась Гражданская война. Я бы хотел еще добавить: пока у нас улицы и площади носят названия преступников, террористов и палачей, совершенно отрицательных личностей истории, пока у нас стоят памятники самого главного врага России — Ульянова, мы не можем духовно возродиться. Наши дети растут, видя всё это, и в подсознании считая, что всё это нормально, раз улицы носят такие названия. Мы должны показывать, что это однозначно что-то плохое, и искать что-то новое. Я считаю, что сегодняшняя Россия должна искать преемственность не от Советского Союза, а от дореволюционной законной России. Может быть, от Временного правительства, еще лучше бы — от Российской империи. И тогда мы найдем новый путь. У России сегодня нет идеологии. Мы защищаем свою территорию, мы стараемся защищать свои интересы за рубежом. Я очень даже одобряю, что российские войска в Сирии спасли не только законное правительство Асада, но и фактически спасли христианское меньшинство в Сирии. Это правильные действия, но это еще не однозначная идеология. Россия исторически — это Третий Рим, это православная держава. И этого, на мой взгляд, не хватает в нашей политике, в нашей идеологии и внешней политике.
Л. Горская
— Спасибо большое, Димитрий Глебович. Я напомню радиослушателям, что в эфире радио «Вера» была программа «Светлый вечер». Здесь, в студии, Димитрий Глебович Рар — председатель Свято-Князь-Владимирского братства в Германии. Эту программу для вас провела Лиза Горская. Всего доброго!
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.