Александр Вертинский

Поделиться

Александр Николаевич Вертинский

В 1914-ом году критики упрекали Александра Вертинского в том, что его песни отвлекают публику от действительности. Но действительность эта была такова, что жители Российской империи отвлеклись бы от неё с радостью - Первая мировая война стала потрясением для страны. И для Вертинского тоже, ведь всю трагедию этой войны он видел своими глазами, два года прослужив братом милосердия.

Когда в 1914 году госпитали Москвы оказались переполнены ранеными, многие богатые люди стали отдавать свои дома под лазареты. Купчиха Мария Морозова тоже не осталась в стороне. Собственный арбатский особняк она превратила в госпиталь. Как-то проходя мимо него, начинающий артист Вертинский увидел толпу. Выяснил, что это с вокзала привезли раненых и вносят их в дом. Глядя на страдающих солдат, Александр тоже ухватился за носилки и стал помогать сёстрам милосердия. Да и потом никуда не ушёл, а оказался в перевязочной: снимал окровавленные бинты, промывал раны и не заметил, как пролетели сутки, вторые, третьи… Вскоре Вертинский перестал даже по ночам уходить домой. Он выхаживал раненых, писал письма родным солдат, помогал при операциях.

Когда Мария Морозова организовала санитарный поезд, Вертинский тут же поступил в его штат медбратом. Он сам потом не мог объяснить, почему записался не под своим именем, а взял псевдоним «брат Пьеро». И настоящей фамилии Александра в поезде так никогда и не узнали.

Вагонов в санитарном составе было больше тридцати, за Вертинским закрепили один с тяжелоранеными и этот вагон считался самым образцовым. Александр так ловко обращался с ранеными, что врач скоро перевёл его в перевязочную. Выносливость Вертинского поражала коллег: он мог сутками находиться возле раненых. И в свободное время не отдыхал: пришив к белому халату помпоны, «брат Пьеро» часто пел перед солдатами.

Однажды, обрабатывая раны, Вертинский двое суток не спал. Когда его сменили, он шатался от усталости. А проходя по вагону, услышал просьбу раненого: «Спойте мне что-нибудь. Я скоро умру». И Вертинский запел. Он не помнил, закончил ли песню или провалился в сон, оборвав её на полуслове. Утром коллеги нашли своего Пьерошу спящим возле умершего солдата. Это был один из тех горьких случаев, когда спасти бойца не удалось. Но скольких Вертинский выходил за то время, что провёл на войне!

Как-то в вагон Александра попал полковник, положение которого врач считал безнадёжным: пуля застряла возле сердца, и вытащить её не было никакой возможности. Да и оперировать во время движения поезда запрещалось. А до госпиталя полковник не дожил бы. Это понимали все, кроме Вертинского. Когда состав тронулся, Александр стал думать, что делать.

И вспомнил, как однажды в магазине хирургических инструментов он купил длинные, тонкие щипцы – корнцанги. Врач счёл их бесполезными, они лежали без дела и вот теперь могли спасти человеку жизнь. Александр продезинфицировал щипцы и осторожно ввёл их в рану. Сердце Вертинского колотилось от волнения, вагон качало, но Александр достал пулю. А оглянувшись, увидел перепуганного хирурга, который раньше отказался оперировать раненого. Врач пригрозил медбрату «военно-полевым судом. Но Вертинскому было не страшно – он радовался, что спас человека от верной смерти! Полковника привезли в Москву живым.

«Да, мы отдавали раненым всё – и силы свои, и сердца. Расставаясь с нами, они со слезами на глазах благодарили нас за уход, за ласку, за внимание к их несчастной судьбе», - писал Вертинский, который за два года военной службы часто бывал на передовой, выносил раненых с поля боя, сам был ранен и сделал тысячи перевязок.