Образы святых разных веков можно найти на страницах многих книг — древних и современных.
Сегодня мы говорим о святых равноапостольных Кирилле и Мефодии. И романе «Хазарский словарь» Милорада Павича.
Так называемый «роман-лексикон» сербского писателя Милорада Павича «Хазарский словарь» принес автору всемирную известность.
Роман — но в виде некоего словаря, который будто бы был составлен в конце 17 века. В этом словаре-энциклопедии или сборнике биографий собраны всевозможные сведения по хазарскому вопросу.
И все для того, чтобы ответить на главный: кто же такие хазары и почему в 10 веке они исчезли с карты мира?
Сквозь густой туман легенд о хазарских принцессах и ловцах снов, в романе Павича проступают портреты и реально живших в 9 веке людей — святых Кирилла и Мефодия.
Кирилл в романе носит свое имя Константин Философ - это его имя до принятия монашества.
Павич:
«Константин любил языки, считая, что они вечны, как ветер... Кроме греческого, он изучал славянский, еврейский, хазарский, арабский, самаритянский... Константин вырос и всю жизнь провел в ненасытной жажде странствий. Он всегда носил с собой накидку и говорил: «Где моя накидка, там и мой дом», а век его прошел главным образом среди диких племен, где после того, как пожмешь кому-нибудь руку, следует на своей пересчитать пальцы».
По поводу знания языков и странствий Константина Философа по миру — все правда.
В самом начале романа автор предупреждает, что все его сведения основаны на легендах и (цитирую) «представляют собой нечто вроде обеда во сне и опутаны сетями заблуждений различной давности».
Писатель Милорад Павич ко всему прочему был профессором филологии, специалистом по поэзии символизма. Вот он и изобрел особый жанр, где легенды, мифы, притчи переплетаются с реальными историческими сведениями. И трудно разобрать сразу — где здесь легенда, а где литературная мистификация.
В «Хазарском словаре» автор последовательно рассказывает обо всех миссиях Константина Философа: сначала он был послан к арабам и убеждал их в истинности христианской веры, затем — к хазарам...
Павич:
«Прибыв ко двору хазарского кагана, он встретил там миссионеров исламской и еврейской веры, которых тоже призвал каган. Константин вступил с ними в полемику, излагая свои «Хазарские проповеди», которые Мефодий позже перевел на славянский язык. Опровергнув все аргументы раввина и дервиша, которые представляли иудаизм и ислам, Константин Философ убедил хазарского хана принять христианство... и заметил на своем лице вторую, хазарскую морщину».
Первая морщина была сарацинской, вторая —хазарской, третья будет славянской... По замыслу писателя, они — словно отображение на лице Константина Философа пройденных дорог и пережитых испытаний.
В «Хазарском словаре» часто встречается и имя Мефодия Солунского — старшего брата Константина, его главного спутника и помощника.
Павич:
«И он, и его брат Константин с детства знали, что птицы в Солуни и птицы в Африке говорят на разных языках, что ласточка с Струмицы не поймет, что говорит бабочка с Нила, и что только альбатросы повсюду в мире говорят на одном языке. С такими мыслями отправились они в Моравию, Словакию и Нижнюю Австрию, собирая вокруг себя молодых людей»...
Братья родом из греческого города Фессалоники или по-славянски Солунь, Солунские братья показаны в романе очень разными по характеру.
Константин — вдохновенный изобретатель славянской азбуки, мечтатель и неутомимый странник. Мефодий — мудрец и учитель от Бога.
Изобретение славянской азбуки многие современники Кирилла и Мефодия воспринимали как настоящее чудо!
Существует средневековая «Солунская легенда», где говорится, как однажды говорящий голубь принес Константину Философу пучок искривленных веточек смоковницы — якобы они-то и подсказали ему начертания славянских букв.
Милорад Павич в «Хазарском словаре» дает свою, не менее удивительную версию о происхождении кириллицы.
Павич:
«Как-то быстрой трехнедельной осенью братья сидели в келье и тщетно пытались писать письмена, которые позже получат название кириллицы. Работа не клеилась. Из кельи была прекрасно видна середина октября и в ней тишина длиной в час ходьбы и шириной в два. Тут Мефодий обратил внимание на четыре глиняных кувшина, которые стояли на окне их кельи, но не внутри, а снаружи, по ту сторону решетки.
— Если бы дверь была на засове, как бы ты добрался до этих кувшинов? - спросил он.
Константин разбил один кувшин, черепок за черепком перенес сквозь решетку в келью и собрал по кусочкам, склеив его собственной слюной и глиной с пола под своими ногами.
То же самое они сделали и со славянским языком — разбили его на куски, перенесли их через решетку кириллицы в свои уста и склеили осколки собственной слюной и греческой глиной под своими ногами»...
Действительно, за основу азбуки славян Константин Философ взял греческий алфавит, и создал при этом в своем роде нечто уникальное.
Современные лингвисты открыли, что в основе начертаний отдельных букв славянской азбуки лежат три главных христианских символа: крест, треугольник — символ святой Троицы и круг —знак бесконечного божественного начала.
И загадок еще очень много...
Сербский писатель Милорад Павич в романе «Хазарский словарь» сделал попытку что-то разгадать своим способом, призвав на помощь равноапостольных Кирилла и Мефодия.
Сила в немощи. Екатерина Барбашина
Помню, как меня настиг коронавирус. В последний раз я попадала в больницу в далёком детстве. И вот, карета скорой помощи доставила меня в госпиталь.
Там встретили люди в скафандрах, масках и очках. В здании не было ни окон, ни дверей, только перегородки. Меня отвезли в палату интенсивного наблюдения. По венам потекли лекарства из капельницы. Я лежала и плакала от бессилия и боли. Спать спокойно было невозможно, кашель душил, а на груди, будто бы, лежала бетонная плита, и каждый вздох приносил новые мучения.
Утром я проснулась от громкого стона новой соседки. Она звала медсестру. Женщина была очень пожилая и незрячая. Рядом лежали другие пожилые соседки. У кого-то деменция, кто-то напротив подолгу и громко рассказывал о своей жизни.
Мне хотелось покоя и тишины, но в палате на 36 человек это было невозможным. Злость, досада, отчаяние, раздражение. Накрывал шквал эмоций. Я была в шаге от ропота на Господа. Заплакала и обняла плюшевого крокодильчика Кешу, которого взяла с собой, как частичку той, прежней радостной жизни.
Шли часы, и мне потребовалось встать и дойти до туалета. Я с трудом села на кровати. Из последних сил встала. Делала шаги, преодолевая слабость во всём теле. Шла и молилась, боясь упасть. И в голове промелькнули слова: «Без Меня не можете творите ничесоже». И я поняла, что Господь говорит со мной. Всё через Него начало быть, а без Него мы не можем даже и вздох сделать.
Если я здесь и сейчас в окружении больных и страждущих, значит так и быть тому. И эти страждущие — мои ближние. Мои злые мысли о них и раздражение должно быть ранили Христа. Я поняла это сейчас, когда пошла молитва.
Из моих глаз потекли слёзы. Но не слёзы отчаяния, а слёзы раскаяния. Я умывала лицо, и вместе с водой смывались страх и боль, а в глубине моего сердца со мной говорил Всесильный Бог. Бог, который любит страждущих, потому что Сам страдал за наши грехи.
Лечение действовало, и я уже через пару дней я была в состоянии помочь санитарам ухаживать за соседками, покормить их или поговорить. Теперь я радовалась, что имею возможность поправить своей слепой соседке одеяло. Они переносили испытание достойно с великой силой духа. За кулисами страданий и боли я увидела, что это всё имеет очень глубокий и сокровенный смысл. Исцеление не даётся легко. А мой путь к исцелению от ковидной хвори начался с исцеления моей израненной души.
И когда мне сочувствуют друзья из-за перенесённой болезни, я прошу не жалеть меня, а радоваться. Мне кажется, что я съездила в паломничество к великой святыне, потому что увезла в госпиталь отчаяние и боль, а привезла домой оттуда радость, мир и благодать.
Автор: Екатерина Барбашина
Все выпуски программы Частное мнение
Знакомство с Глебом. Екатерина Барбашина
Я работаю педагогом в Московском Хоровом Училище. Тут учиться сложно. Это — две школы в одной. Ребята изучают общеобразовательные предметы, как в простой школе, но к урокам русского языка, математики, географии и другим прибавляются ещё и музыкальные профессиональные предметы: сольфеджио, хор, музыкальная литература. Это — двойная нагрузка. Для того, чтобы учиться в музыкальной школе такого типа, нужно очень сильно любить музыку, буквально жить ею. А ещё необходимо иметь крепкое здоровье и большой запас нервных клеток.
И вот, руководство сообщило, что к нам в 3-ий класс поступил удивительно талантливый мальчик. Полностью незрячий. Я никогда раньше не сталкивалась с незрячими детьми, и поэтому была полна сомнений и робости. До 3-го класса он учился в спецшколе для слепых и слабовидящих детей. Там в нём разглядели музыкальный талант и посоветовали перевести в нашу профессиональную школу.
Я очень волновалась перед первой встречей с мальчиком.
— Как тебя зовут? — спросила я.
Мальчик «рассмотрел» меня руками, ощупал и сказал:
— Меня зовут Глеб. Но родные называют просто Глебчик.
Ребёнок оказался очень добрым и лёгким в общении. Меня поразила его феноменальная память. В 11 лет он знал наизусть «Денискины рассказы». Мог быстро ответить, каким днём недели было, например, 15 марта позапрошлого года. Уникальный ребенок. Но он не видел совсем ничего. Сохранилось только светоощущение: понимание, что сейчас, день или ночь.
Раньше у меня не было никакого представления, как пишет незрячий человек, как он читает. Все привычные для нас дела даются с большим трудом. Книги, написанные по системе Брайля объёмные и тяжёлые, для них нужен не портфель, а целый чемодан на колёсиках. Писать незрячему человеку, т.е. выкалывать грифелем знаки, физически тяжелее и дольше, чем водить ручкой по бумаге.
Тема нашего урока была «Цвета». Как же объяснить Глебу, что такое цвет? «Господи, помоги, укажи путь, чтобы получилось хорошо и во славу Твою» — молилась я про себя.
«Глеб, музыкальная мелодия состоит из нот. Представь себе, что у каждой ноты есть свой характер, высота и в сочетании с другими нотами получается полная картина музыкального произведения. То есть музыка — это картина в звуке. Значит, цвета как составные части картины художника или реального пейзажа могут тоже быть музыкой.
Белый цвет — очень лёгкий словно пёрышко, как облако на голубом небе. Это цвет ангельских крыльев и одежд Спасителя на горе Фавор во время Преображения. Наверное, если бы белый цвет был музыкой, — это была бы музыка Иоганна Себастьяна Баха: ария «Воздух».
Чёрный — это противоположный белому цвет, отсутствие света. Мрачный цвет траура и тревоги. Наверное, Симфония № 5 Бетховена — это и есть чёрный цвет в музыке».
«А зелёный тогда — это произведение Вивальди «Весна?» — спросил Глеб. — «Ведь весной природа просыпается после зимы, на деревьях появляются листочки. Говорят, что они зелёного цвета».
Вот так с Божьей помощью мы изучили и другие цвета. Рассматривали музыку, раскрашивали ее. Я учила Глеба, а он — меня. Мальчик помог мне освоить методику преподавания для незрячих деток.
Когда я серьёзно заболела, Глеб написал для меня «целительную музыку». Я почувствовала, что была музыкальная картина на фортепиано светло синего словно небо, розового как цветок шиповника и ярко-жёлтого солнечного цветов.
Юный музыкант научил меня никогда не сдаваться. Всё достижимо с Божией помощью.
Автор: Екатерина Барбашина
Все выпуски программы Частное мнение
Учительница. Дмитрий Косилов
В своё время довелось мне быть знакомым с одной женщиной. Обычной, в общем, судьбы. Она работала учительницей в школе и очень любила цветы. И когда мы выбирали, что подарить учителям на праздники, знали, что больше всего она обрадуется именно цветам. Их и дарили на каждый праздник.
День знаний — 1 сентября, День учителя — 5 октября, Новый год, 8 Марта, да и другие памятные даты никогда не проходили для неё без большого количества букетов, которых набиралось порой до тридцати! И что самое удивительное, все эти букеты она забирала с собой, а не оставляла в школе! Многие коллеги её не понимали и даже осуждали.
И вот однажды я увидел эту самую учительницу из окна своего автомобиля, когда она несла охапку букетов, уже со снятой упаковкой. Мне стало интересно, куда же она их несла? Цветы выглядели ещё свежими, не было похоже, что их просто-напросто выкидывают!
Я решил проследить за женщиной. Сбавив ход, тихо последовал за ней. Впереди показался стихийный рынок, на котором обычно продают фрукты и овощи, выращенные на своих дачных сотках...
«Точно! Продавать! — подумал я. — Выходит, все цветы она относила на рынок! Хотя, стоп! Может, у неё нужда, которую она из деликатности скрывает? Ну, поглядим».
До рынка оставалось метров сто, и я уже готов был вынести суровый приговор учительнице, а, может, даже подойти и высказать ей в лицо своё негодование! Однако... она свернула во дворы! Я вышел из машины и продолжил следовать за ней уже пешком. И вдруг потерял её из виду!
Осмотревшись, заметил, что вокруг находились жилые дома и церковь! В какой из подъездов она зашла, было не угадать. Я решил зайти в храм, дабы убедиться в ее отсутствии там! Но именно ТАМ я её и увидел! Она расставляла цветы в вазы возле икон!
Весь красный от стыда, я пулей вылетел из храма под звуки колоколов, добежал до автомобиля, и, прыгнув за руль, скрылся за поворотом!
Долго ещё, очень долго скверное чувство меня не покидало!
...С тех пор я убеждён: никогда не стоит судить о людях, о мотивах их поступков, исходя из первых внезапно одолевших нас низких помыслов! Вспоминаются слова Федор Михайловича Достоевского: «Ради Бога отучитесь, добрый друг мой, от этой манеры судить о делах людей, не зная их в подробности.» Такие вот уроки очень отрезвляют. Тот свой стыд я не забуду никогда.
Автор: Дмитрий Косилов
Все выпуски программы Частное мнение