«Журнал от 15.08.2025». Глафира Базурина, Тамара Захарова

Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.

В этот раз ведущие Наталия Лангаммер и Константин Мацан, а также директор цифровых проектов журнала «Фома» Глафира Базурина и директор по развитию Радио ВЕРА Тамара Захарова вынесли на обсуждение темы:

— Святыни Крыма;

— Новый проект журнала «Фома» «Отцы говорят»;

— Духовное и богословское образование в современном мире;

— Юбилей Екатерины Васильевой, в иночестве Василисы.

Ведущая: Наталия Лангаммер, Константин Мацан

---

К. Мацан

— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире, как всегда в это время, на волнах Радио ВЕРА наш еженедельный «Журнал» — программа, в которой мы вчетвером собираемся в студии, чтобы обсудить, поделиться размышлениями о том, что лежит на сердце, о каких-то информационных поводах последних дней, о том, о чем все говорят, или о том, о чем говорим только мы на планерках Радио ВЕРА, и то, о чем нам кажется достойным поговорить пред лицом наших слушателей в программе. Еще раз добрый вечер. В студии сегодня ведущие Радио ВЕРА. Моя дорогая коллега Наталья Лангаммер. Привет.

Н. Лангаммер

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Я Константин Мацан. И завсегдатаи нашего «Журнала» — мы долго искали это слово, точно передающее характер присутствия гостей в этой программе, и благодаря нашему главному редактору Илье Кузьменкову таки нашли это слово — «завсегдатаи». У нас сегодня в числе завсегдатаев директора, много директоров. Потому что с нами в студии Глафира Базурина, директор интернет-проектов журнала «Фома».

Г. Базурина

— Добрый день.

К. Мацан

— И Тамара Захарова, директор по развитию Радио ВЕРА.

Т. Захарова

— Здравствуйте.

К. Мацан

— И что очень радостно, и Тамара, и Глафира уже далеко не в первый раз, и, конечно же, не в последний в программе «Журнал», с нами листают его воображаемые страницы. Но вот с этого и начнем. Наши дорогие, прекрасные, красивейшие...

Н. Лангаммер

— Директора.

К. Мацан

— Дамы сегодня в студии все, я сегодня единственный представитель слабой половины человечества. Потому что мой учитель из МГИМО, Юрий Павлович Вяземский, полагал и до сих пор, наверное, полагает, что женщины — это сильный пол, а мужчины — наоборот. Вот все красивые и прекрасные, вернувшиеся из отпусков. Я вот начну с Тамары, которая своим загаром побуждает меня спросить: где ты была? Я, приоткрывая завесу тайны, знаю, что ты была во многих прекрасных монастырях и молитвенных местах, и все это было связано и с работой, и с паломничеством. В этом смысле ты удивительный пример того, как можно работать отдыхая, отдыхая работать, и не забывать даже на отдыхе про любимую радиостанцию и про веру.

Т. Захарова

— Да, вы знаете, поездка была удивительная. Делилась как могла в соцсетях. Естественно, не всем удалось поделиться, есть ограничения.

Г. Базурина

— Мы следили.

Т. Захарова

— В ВК есть ограничение на количество фотографий, которые можно опубликовать в одном посте.

К. Мацан

— Слава Богу.

Т. Захарова

— Да, слава Богу. И не хватало сил описать все эмоции. Но действительно, Крым, во-первых, как мы знаем, это такое место удивительное, там очень много древних храмов и мест, где когда-то располагались древние греческие храмы, и это излюбленные места наших царей. Вот я не первый раз посещала Крым, уже в восьмой или седьмой и, будучи студенткой, проходила там полевую практику, поэтому...

К. Мацан

— Как географ?

Т. Захарова

— Как географ, да, географический факультет МГУ. Мы жили вот в филиале МГУ, как раз в 2003 году в Севастополе открылся филиал в центре города, на Матроса Кошки, там до сих пор казармы располагаются, и филиал МГУ, я даже его посетила в этом году, такая ностальгия вот была. И вот мы там жили, как раз первый год только открылся филиал. И также жили, вот Чернореченское водохранилище, недалеко от Байдарских ворот, знаменитое село Орлиное, где находится чудесный храм преподобного Сергия Радонежского, кто знает. Вот вы не знаете — обязательно посетите, удивительное место. Там вот проходили практику и, собственно, поэтому место очень родное, и хотелось, каждый раз при посещении Крыма хочется поехать туда, где ты еще не был. И я много где была, но особенное впечатление на меня произвел, конечно, Херсонес Таврический.

К. Мацан

— Расскажи, потому что столько уже знакомых посетили, я не был там, и все приезжают с такими округленными глазами. Как впечатление?

Т. Захарова

— Глаза округленные. Во-первых, первое впечатление, ты думаешь: а где я нахожусь вообще, вот на земле или на небе?

К. Мацан

— Так.

Т. Захарова

— Это первое впечатление. Причем в утреннее и в вечернее время — это разные впечатления.

Г. Базурина

— Да, разные.

К. Мацан

— Глафира тоже была.

Т. Захарова

— Да, потому что там все в подсветке. Я последний раз была в Херсонесе Таврическом в 2003 или 2004 году, там были только раскопки старого города, храм Владимирский собор до реконструкции. Собственно, все. Сегодня ты туда попадаешь, и ты... Ну, культурный шок. Вообще вот красота невероятная. У нас было все вложено, так сказать, в один день оперативно. Начали с ранней литургии в 7.30 утра, которая начинается в нижнем храме Владимирского собора. После литургии была обзорная экскурсия по городищу, по всему Херсонесу, и мы смотрели византийский город — это такой вот они сделали такой интерактивный а-ля древний город, как он выглядел в те времена, то есть там VI-V век. Очень интересно. И закончили музеем Новороссии — это музей интерактивный, очень информативный, очень интересный. Огромный объем информации предстает перед посетителем. Для того, чтобы полноценно, полностью, стопроцентно его изучить, нужно часов, наверное, восемь. Галопом по Европам — это два часа. То есть два часа — это вот минимально. Не знаю, Глафира, вы были, как у вас с посещением?

Г. Базурина

— Мы не попали в музей, потому что они готовились тогда, меняли экспозицию к 28 июля как раз. Мы в основном то, что на улице.

Т. Захарова

— Да, «Крестный отец» у них открылась выставка 28 июля, в преддверии праздника Крещения Руси. Тоже, к сожалению, не попала на эту выставку, но она, сказали, будет постоянной, и в следующем году можно на нее попасть. Но попали на ночную литургию и это, конечно, это впечатление на всю жизнь. Во-первых, это День военно-морского флота, да, совпадение было. День военно-морского флота, день Крещения Руси, год, как открылся этот огромный музейный комплекс. Несколько тысяч человек. Единственное, что было тяжело — это погодные условия, очень было жарко. А так непередаваемые впечатления. И после литургии была организована трапеза для всех. То есть вообще теплейшие впечатления. Мне кажется, каждый, кто едет в Крым, обязательно должен запланировать посещение Херсонеса Таврического. А если время позволяет в ходе посещения Крыма, то я могу рассказать про свои любимые места. Я вот очень люблю Ливадийский дворец, архитектор Краснов, который уже реконструированный дворец, где семья Николая II жила, и вот при этом дворце есть домовая церковь семьи Романовых — это Крестовоздвиженский храм. Он очень маленький, но очень уютный, и вот тут тоже довелось побывать на Царственных страстотерпцев, на ночной литургии в этом храме, и для меня был совершенно... Знаете, вот удивительно — утром 17-го числа я сидела, работала, и вдруг у меня мысль возникла: позвони в Ливадийский дворец. Я не знаю, вот я потом друзьям говорю: вот Николай II позвал к себе, вот не иначе. То есть у меня вообще все мысли в работе, я вообще ни о чем не думаю, никуда не собираюсь ехать, и вдруг мысль: позвони в Ливадийский дворец. Я думаю: дай позвоню в Ливадийский дворец. А что там? А-а-а, Царственные страстотерпцы же, такой праздник. Звоню, я говорю: здравствуйте, а у вас завтра будет литургия? Они говорят: так у нас и сейчас, и там всенощная, и ночная. Я говорю: ночная? И крестный ход. И в пол-одиннадцатого я приезжаю, представляете, крестный ход полчаса или сорок минут шел вокруг всего дворца — то есть он такой большой, много людей, все вот в такой радости. Невозможно передать эти эмоции. Я очень почитаю Царскую семью, как и все мы, и особые чувства, особенно после посещения Екатеринбурга. То есть, слава Богу, что у нас сегодня есть возможность прийти в этот храм, помолиться, где чуть больше ста лет назад царь-батюшка Николай II со своей семьей молился, Елизавета Федоровна, Иоанн Кронштадтский, а сегодня мы. И они о нас уже ходатайствуют у престола Божиего. То есть это вот чудо, не иначе. Это вот второе место. Потом в Нижней Ореанде тоже вот такой царский храм, любимый Царской семьей — это Покровский храм. Вот в Нижней Ореанде, если были. Тоже, мне кажется, очень здорово его посетить, если есть возможность. Там очень красивые сохранившиеся мозаики. Также храм Архангела Михаила в Алупке. Алупка недавно, вот в этом году.

Г. Базурина

— Это что-то потрясающее.

Т. Захарова

— Это что-то невероятное. Там пешеходную зону сделали в городе — все в едином стиле, магазинчики все одинаковые, такие стилизованные таблички, которые описывают, что здесь находится, там магазин, ресторан, еще что-то.

Г. Базурина

— Храм преобразился колоссально. Я его помню просто в детстве, мы отдыхали как раз рядом. И он был тогда с последствиями землетрясения крымского в XX веке, которое было очень сильное, с гигантской трещиной по корпусу храма, с маленькой выгородкой внутри, где служили и с практически не задействованной остальной частью храма. И сейчас это что-то очень красивое внутри.

Т. Захарова

— Очень красивый, знаете, грандиозный храм, действительно. Такой какой-то неорусский стиль, наверное, да? Я не сильна в архитектурных стилях во всех.

Г. Базурина

— Ну такое византийское там что-то.

Т. Захарова

— Византийское что-то, да.

Г. Базурина

— Он такой еще очень легкий, воздушный.

Т. Захарова

— Такой зефирный. Ну вот усилиями владыки, епископа Ялтинского Нестора, и местных и, наверное, не местных, всех неравнодушных такое преображение произошло. И вот как раз я там познакомилась и с владыкой, и с местными прихожанами, и с регентом храма Нижней Ореанды. А они в свою очередь пригласили, был праздник Казанской иконы Божией Матери, и я посетила такое удивительное место — Софрониеву пустынь. Это поселок Краснокаменка, где-то 17 километров от Ялты, где в начале XX века был устроен женский скит, который стал мужским через несколько лет. Вот то, что у отца Софрония, который иеромонах, был настоятелем этого скита в честь Казанской иконы Божией Матери, у него было много духовных дочерей, и они подвизались в монашестве в этом месте. И позднее, как вот с приходом советской власти и революции, место было разрушено, отец Софроний был тоже оттуда, как мы понимаем, отправлен в заточение, а несколько сестер уехали во Францию. И по сей день на юге Франции существует монастырь, который они основали. Но место такое удивительное, там источник бьет целебный. Но местные жители пытаются делать все, чтобы восстановить эту обитель. И, конечно, когда ты попадаешь и видишь, как там все подразрушено, мягко скажем, хочется, чтобы, конечно, там было все восстановлено.

Н. Лангаммер

— Все, я в Крым еду.

К. Мацан

— В эфире наш еженедельный «Журнал». В студии ведущие Радио ВЕРА —Наталья Лангаммер, я Константин Мацан, и гости сегодняшнего «Журнала» —Глафира Базурина, директор интернет-проектов журнала «Фома», и Тамара Захарова, директор по развитию Радио ВЕРА. Интереснейший рассказ про крымские святыни, скажем так, который вот, Тамара, ты начала, вот Глафира подхватила.

Г. Базурина

— Я хотела сейчас дополнить немножко. Маленькое такое впечатление от девочек моих. Я была в Крыму с дочками. И мы когда были в Херсонесе, там есть этот замечательный храм-парк, который под открытым небом, там есть чудесная традиция — они вместо свечек ставят маленькие розочки. Ты можешь взять маленькую розочку и поставить ее в такую колбочку перед иконой. Видимо, в целях пожарной безопасности. А девочки на меня посмотрели и тут же сошлись в одном мнении, глядя на эту красоту: «Мама, представляешь, каково здесь играть свадьбу?» Ну венчание делать в открытом храме.

Т. Захарова

— Особенно в открытом храме. Там весь храм открытый, в цветах, на улице.

Г. Базурина

— И это такая красота светлая. Они говорят: «Мама, представляешь, здесь жениха с невестой?»

К. Мацан

— Интересно.

Т. Захарова

— Очень красиво. Очень. Купол — небосвод. Просто невероятно. Там как раз ночная литургия переходила из Владимирского собора крестным ходом в этот открытый храм. Вообще потрясающе.

К. Мацан

— Глафира, помимо прекрасных крымских впечатлений, какая у тебя сегодня тема?

Г. Базурина

— Тема у меня, как всегда, связанная с «Фомой». Мне всегда хочется что-то рассказать про «Фому». И сегодня нашим слушателям мне хотелось бы рассказать, что у нас появился такой новый проект, он называется «Отцы говорят». Он выходит на наших дополнительных каналах, которые называются «Духовный дневник» с журналом «Фома». Каналы эти рассчитаны на такую аудиторию, уже имеющую опыт церковной жизни, менее новоначальную, чем на основных каналах «Фомы». И там наши дорогие отцы, которые сотрудничают с «Фомой» — отец Игорь Фомин, например, отец Максим Первозванский и другие замечательные отцы, они беседуют друг с другом. То есть очень много как бы форматов, где люди приходят задать вопросы священникам. А оказалось, что у священников между собой есть очень много вопросов, которые они хотят обсудить между, что у них очень много что наболело.

К. Мацан

— Так.

Г. Базурина

— И в последних выпусках у нас был как раз отец Максим Первозванский, и у него очень много тем, о которых ему как бы хочется поговорить, о практике церковной жизни многолетней, которая уже накопилась и которая вызывает на какие-то вопросы. И в одном из последних подкастов он обсуждал с отцом Иоанном Ковалевым такую тему как венчание. И венчание, когда оно нужно людям, когда нет, обязательно ли оно для церковного брака.

К. Мацан

— Вопрос о красивом венчании в Херсонесе.

Г. Базурина

— Да, это очень связанная тема.

Н. Лангаммер

— А когда нет, тоже мне интересно.

Г. Базурина

— Они там это очень бурно обсуждали на самом деле. Отец Максим настаивает на том, что не всегда все так однозначно, что вот иногда люди венчаются совершенно невоцерковленные, а надо ли их венчать. Или там, не знаю, есть мнение у некоторых отцов, что иногда венчать надо не сразу, а спустя несколько лет брака, правильно это или неправильно. Или, наоборот, у церковных людей всегда должно быть в начале венчание. И мне кажется, что эта тема перекликается, она связана не только с венчаниями, а с как бы вот, есть два популярных таинства... Ну «популярных» — в кавычках в данном случае, конечно.

К. Мацан

— Народных.

Г. Базурина

— Среди невоцерковленных людей. Это крещение и венчание. И мы все с этим сталкиваемся. Мне кажется, чаще всего с крещениями, когда нас зовут в крестные в семьи невоцерковленные. И вот как на это реагировать. Также иногда с венчаниями, когда, например, наши нецерковные друзья просят нас помочь с организацией таинства и так далее. У меня, например, был очень интересный опыт. Меня позвали мои замечательные родственники и друзья крестные к их новорожденному сыну. И это был храм там, где они жили, мне незнакомый, в Черноголовке, относительно недалеко от них, и там тогда служил замечательный протоиерей Игорь Гагарин, который тоже частый гость Радио ВЕРА, и он проводил огласительную беседу для будущих крестных. Ну я как бы тоже на нее пошла, потому что какую-то специальную брать бумажку на своем приходе я не успела, как это полагается. И я думаю: ну, хуже не будет, послушаю. И надо сказать, что он замечательно это проводил. Он читал Символ веры и разбирал каждый пункт. Потому что вы, крестные, вы читаете его во время таинства Крещения, вы как бы отвечаете за то, что ребенок будет воспитываться именно в этих пунктах, которые провозглашены в Символе веры, вы должны понимать, о чем идет речь. Ну как бы хочется верить, что я хоть что-то, конечно, понимала, когда я его слушала. Крестный, который был вместе со мной, человек, который был в роли крестного, он замечательный человек, но невоцерковленный человек, для него это во многом было впервые. Хотелось вот ваш опыт тоже послушать. Как вы реагируете на такие ситуации? Соглашаетесь ли вы быть крестными?

Т. Захарова

— Я отказывалась один раз. Меня пригласили стать крестной. Точнее так, это относительно дальняя родственница, не кровная, но родственница, проживающая за границей, крещенная в вере православной, но которая может поговорить про все — и про иудаизм, и про то, и про се, и сегодня мы Богу молимся, а потом еще кому-нибудь молимся. Но я ей честно сказала, говорю: слушай, дорогая, я очень вас люблю всех, но надо определиться в вере. Потому что это большая ответственность. Я сначала с батюшкой посоветовалась. Он говорит: не-не-не, только православные должны быть. Иначе ну а как ты будешь молиться? Потому что крестный имеет право и наезжать, и спрашивать, и советы давать, и указания. А как я буду им указания давать? Потому что я уже согласилась, подписалась, а они вообще супердалеки от храма, не ходят и не собираются. И когда пойдут, непонятно.

К. Мацан

— Меня вот, слава Богу, Бог миловал от такого нескончаемого потока приглашений в крестные, у меня как-то он в какой-то момент остановился. Не так их много, четыре у меня крестника. Но меня однажды там — не в своей связи, а в связи с одной своей знакомой, поразила очень чуткая оценка священника. Он сказал, что если зовут люди церковные, то смело можно отказаться, потому что они поймут. А вот если нецерковные, то не то что нельзя отказываться — нет, так не было сказано, но тогда как бы нужно смотреть. То есть когда вот там спрашивали батюшку: ну вот позвали, там люди такие, они верующие, там детей крестили, но не то чтобы они глубоко церковные. Хотя очень порядочные, лояльные, там крепкая семья, много детей. Но он сразу сказал: ну вот если они поймут, то можно отказаться. А если все-таки такие скорее, внешние, то...

Н. Лангаммер

— Что делать?

К. Мацан

— Можно поддержать.

Н. Лангаммер

— И пойти в крестные?

К. Мацан

— Ну да. Но это опять же все очень индивидуально.

Т. Захарова

— А если вот люди даже отрицают? То есть как бы при этом могут отрицать, а потом соглашаться, а потом опять отрицать?

Г. Базурина

— Если отрицают — это одна ситуация. Я чаще сталкиваюсь с ситуацией, когда люди как бы за, ты им говоришь: я буду участвовать в церковной жизни вашего ребенка. Они как бы декларируют, что они согласны. А ты боишься, что семья невоцерковленная, и тебе будет очень тяжело в такой ситуации влиять.

Т. Захарова

— Я крестная ребенка, где не очень воцерковленные родители, но я знаю, что они меня слышат, и они идут, идут.

Г. Базурина

— Я от одного священника слышала такую позицию, тоже вот близкую тому, что Костя сейчас озвучил, что если тебя позвали в крестные, где нет прямых показаний по крестным, там семья не другой религии и так далее, то, возможно, это тот вызов, который Господь тебе послал. И когда ты отказываешься, ты как бы отказываешься как бы от той ответственности, которая тебе была предложена. Это спорное утверждение, но оно есть.

Н. Лангаммер

— Я вот стала крестной в очень-очень хорошей семье, очень лояльной, очень такой правильной. Нужно в храм — пойдем в храм. Но когда я уезжаю, и как бы поначалу это было, они живут своей жизнью. Это вот люди порядочные, замечательные, хорошая семья, но мы приходим на причащение — и ребенок не понимает, зачем он здесь. Ну как бы причастили, так положено, и ушли. И в результате все свелось к тому, что я сейчас пытаюсь как-то поддерживать человеческий контакт с уже подросшим ребенком. Все. Ну то есть если я ее повезу в храм, как бы один раз они приезжали на церковный праздник к нам — да, посидели, с большим уважением, поулыбались. Все. То есть вот для меня вопрос как бы, что в этой ситуации делать. И мы такие, знаете, подстреленные на боях крестные, кто пытались, кто что-то хотели, а потом уже и крылья как бы опустились, и уже больше вопросов ко мне сейчас, почему... Ну почему что? Почему я не поддерживаю плотные взаимоотношения с девушкой уже подросшей или что вот? Ну я сейчас могу только молиться за нее.

Г. Базурина

— Да, есть один ответ — молитва.

Т. Захарова

— Знаете, мне кажется, что крестный точно должен быть человеком православным. Вот это вот сто процентов.

К. Мацан

— Вот мне кажется, то, о чем Наташа говорит, очень важно — именно про молитву. Потому что я вот честно, глядя на себя, понимаю, что и хорошо, что не зовут. Не нужен людям такой крестный, как я...

Н. Лангаммер

— Ну я тоже.

К. Мацан

— Невнимательный и эгоистичный. Но что я могу делать — вот действительно молиться за крестников. Один священник тоже очень хорошо сказал, что в какой-то момент родители перестают быть авторитетом.

Н. Лангаммер

— Вот надо ловить, да?

К. Мацан

— И тогда нужен внешний авторитет, тогда включаются крестные. Вот у меня крестники пока еще до этого подросткового возраста не дожили, но вот-вот подходит. А вообще я сейчас вспомнил одну парадоксальную историю. Вопрос, знаете, и про венчание, и про крестных, соглашаться, не соглашаться, почему зовут. У меня был друг, который был православным человеком, но не глубоко церковным, хотя очень опять же таким лояльным. Но вот он жил в невенчанном и незарегистрированном браке с своей возлюбленной.

Т. Захарова

— Гражданской?

К. Мацан

— Ну это даже нельзя назвать гражданским браком. Я против этого выражения. Гражданский брак — это государственный зарегистрированный брак со штампом в паспорте. Он гражданский, он не церковный. А вот как бы сожительство — это сожительство.

Т. Захарова

— Сожительство!

К. Мацан

— Да, это надо называть своими именами. Вот он жил в сожительстве. И его друзья, для которых он оказался единственным хоть сколько-то православным человеком в окружении, позвали быть крестным. Почему там решили крестить ребенка — ну вот так уж сложилось, очень разные бывают жизненные ситуации. И он пошел к священнику, честно об этом сказать, что вот у меня такая ситуация: я вот живу с девушкой, меня позвали крестным. Вроде как бы отказать я не то что не могу, но это мои хорошие друзья, там я хочу их поддержать. И, скорее всего, они, может быть, и не поняли бы, если бы он отказал. В общем, со всех сторон все неудачно как-то складывается. И священник ему говорит: нет, ну тут, конечно, без вариантов, тебе с твоими грехами крестным быть нельзя. Вариант только один — вы венчаетесь. И тогда потом вот или там, грубо говоря, ты идешь крестить ребенка, но с твердым обещанием себе, Богу и мне, что вы там через, не знаю, месяц повенчаетесь. Ну все так и получилось. Вот он пошел, покрестил, повенчался. И, слава Богу, семья. И, слава Богу, они вместе, и дети.

Т. Захарова

— Слава Богу.

К. Мацан

— То есть и там все хорошо вдруг стало, и здесь. Вот так и ситуация, когда из ситуации, где все в проигрыше, Господь сделал ситуацию, что все в выигрыше.

Г. Базурина

— Слава Богу.

Т. Захарова

— Надо такие решения принимать, мне кажется, если есть духовник, вот с благословения. Благословение. Самостоятельно... А вот, кстати, он так и поступил. Молодец. Его что-то сердце позвало в храм.

Г. Базурина

— Кстати, есть история знакомая, когда семья, живущая в Грузии, захотела крестить ребенка. Грузия довольно воцерковленная православная страна. Но семья была, там они были в зарегистрированном браке, но не венчанном. Им отказали в крещении ребенка. Грузины не венчают.

Т. Захарова

— А в Грузии якобы можно удаленно стать крестным. То есть для этого не надо приходить.

К. Мацан

— Мы сейчас уже переходим в области домыслов. Давайте мы сделаем небольшую паузу в нашем «Журнале» и скоро к нему вернемся.

К. Мацан

— В эфире наш еженедельный «Журнал». В студии ведущие Радио ВЕРА — моя дорогая коллега Наталья Лангаммер и я, Константин Мацан. Завсегдатаи нашего «Журнала» — Глафира Базурина, директор интернет-проектов журнала «Фома», и Тамара Захарова, директор по развитию Радио ВЕРА. Мы продолжаем листать страницы нашего «Журнала». Наташа, с какой темой ты сегодня пришла?

Н. Лангаммер

— А я так ее сейчас, знаете, подцеплю и выведу из предыдущей. Вот про что я говорю, когда замечательные семьи невоцерковленные с огромным уважением относятся к тому, что крестная вот зовет в храм. Просто дальше как бы люди живут в своей плоскости, а люди воцерковленные и как бы в это погруженные, в тему, живут совсем по-другому. И я вот сейчас про это погружение в тему. Конечно, мы все слушаем проповеди и получаем какое-то представление о нашей вере. И в основном, наверное, из проповедей, да, прихожане, из чтения Евангелия, из чтения святых отцов. Но вот я сегодня хочу поговорить с вами о такой необходимости или не необходимости иметь богословское образование. Я сама его получила в неофитстве, не понимала, зачем, но был набор при семинарии на курсы, и я пошла. И три года ездила на другой конец Москвы, упертая, через пробки. А сейчас, вот о чем хочу рассказать, что в Свято-Тихоновском православном университете продолжается набор и в бакалавриат, и на магистратуру, есть бюджетные места и есть возможность финансирования из специального фонда для людей, чтобы народ как-то шел в эту сферу. Там есть и специалитеты, там есть профессии, которые можно получить, и при этом как бы получить вот это погружение в нашу веру, понимание нашей веры. Вот как вам кажется, насколько это необходимо, вот такое вот глубокое изучение?

Т. Захарова

— От целей и от задач зависит, наверное. Мне кажется, что это интересное образование. Моя дочь в следующем году поступает. Я ей пока такие варианты не предлагала, но, честно, я изучала программу даже ПСТГУ, и там есть очень интересные направления.

Н. Лангаммер

— Ну там языки...

Т. Захарова

— Есть языки и экономика, юриспруденция, и есть искусство. То есть мне нравится то, что, по сути, экономика и юриспруденция все то же, что и в других ведущих светских вузах, но здесь все-таки будет...

Н. Лангаммер

— В преломлении.

Т. Захарова

— Больше смыслов.

К. Мацан

— Это, кстати, интересно. Вот наш коллега, Арсений Федоров, выпускник ПСТГУ, он, собственно, рассказывал, что вот он учился, и его спрашивали друзья, может быть, из нецерковной среды: а где ты потом будешь работать? Вот учишься в православном вузе, по-моему, учился, если не ошибаюсь, на религиоведении. И тогда уже у руководства университета, насколько мы знаем, была такая позиция, что не обязательно, что вы будете богословами или вот такими учеными-религиоведами после этого вуза, если вы не захотите пойти в науку, но вы просто пойдете вообще в жизнь. И важно, чтобы во всех местах —там, условно, на производстве, в экономике, в образовании, в сфере услуг, где угодно, в медиа, были люди православного мировоззрения. И вот, собственно, это и реализует ПСТГУ. Потому что коллеги рассказывают, что куда ни придешь, в любое место, где-то там нет-нет, да и встретишь своего. Просто человек с православным мировоззрением будет заниматься, скажем так, совершенно обычной в хорошем смысле слова профессии светской. Но поскольку мировоззрение сформированное и обоснованное, то каких-то, не знаю, если угодно, спорных поступков в этой профессии он не получает. Это просто я об этом так обтекаемо говорю, но вообще это дискуссия очень близкая к тому вот к миру медиа, о котором мы говорим. Вот Глафира не даст соврать, сколько существует журнал «Фома», столько существует дискуссия, нужны ли в принципе именно отдельно православные СМИ. Или идеальная картина, чтобы было просто большое количество обычных — в кавычках «обычных» там, светских СМИ, в которых бы работали православные люди и просто на своем месте делали меньше желтых репортажей, условно говоря. Ну понятно, что и то, и то нужно, то есть это не выбор либо — либо, и каждому свое. Но вот эта вторая составляющая про то, что, там, условно говоря, не нужно быть православным журналистом, нужно быть православным человеком в любой профессии. И это как раз про то образование, которое в том числе там ПСТГУ предлагает.

Г. Базурина

— Вот у нас сейчас есть яркий пример. Я сегодня упоминала канал «Духовный дневник». Мы недавно взяли на должность редактора этого проекта нового сотрудника — молодая девушка, она закончила катехизаторские курсы. Человек одновременно владеет очень хорошо медиа-инструментами, очень неплохо в этом уже разбирается в своем юном возрасте, но при этом у нее настолько серьезное вот это катехизаторское образование, что у нас впервые там, не знаю, за многое время нет надобности у старших редакторов за ней перепроверять что-то, контролировать сверх меры и так далее. То есть она довольно самостоятельна в этой своей работе.

К. Мацан

— Есть прекрасный пример, когда при поиске сотрудников в медиа православное в качестве требований к кандидатам было указано: отличать кадило от паникадила. Если кто-то из слушателей вдруг не отличает, то напомню, что кадило — это то, чем кадит священник и держит в руке, а паникадило — это большая люстра под куполом храма. Поэтому фраза, которая то и дело встречается в светских СМИ, из серии, что священник шел по храму и размахивал паникадилом, если это вообразить, то это что-то из вселенной Марвел.

Н. Лангаммер

— Да. Но на самом деле мне кажется, в жизни вот эта информация — мой ответ, да, вот это вот то, что мы получаем на богословских курсах и потом как бы это прорастает в нас, и мы так воспринимаем мир — это очень важно. Потому что даже с верующими людьми иногда встречаешься, вот у меня знакомая есть, и она мне начала что-то очень странное говорить про ангелов там, демонов. И я спрашиваю: подожди, а ты откуда это взяла? Ну, в Библии. Я говорю: секундочку, пожалуйста, скажи, какая Книга Библии, где там конкретно? И я все время призываю обращаться к источникам. А есть какие-то, знаете, такие мифы и легенды внутри Церкви, которые существуют. И, к сожалению, глубоко верующий человек, горящий, наполняется вот этой вот немножечко, как любая ересь, да, один процент отклонения стрелки. Она этим наполняется и уже меняется мировоззрение. Дальше начинаются вопросы, на которые она не находит ответа, и она отходит от Церкви. Например: вы там всех называете отцами. Ну это же отдельная тема, которая уже на апологетике везде давно проработана, как бы ответы на эти вопросы даны. Но ее это смущает, она в этом укореняется, и она уже...

Т. Захарова

— От незнания абсолютно.

Н. Лангаммер

— От незнания, понимаете. И это как бы вот вселенная православия, когда человек внутри Церкви, но незнание каких-то тонкостей, начинает постепенно вбивать клин, который точит эту стеночку, и она отклоняется от Церкви. Поэтому мне кажется, это очень важно даже для себя знать. Или там рассказать кому-то.

Т. Захарова

— И изучать потихонечку хотя бы. И хотя бы не утверждать что-то. Вообще, как бы зачем что-то утверждать, если ты не уверен, если ты не обучался. Ты изучай, а потом уже дискутируй, правильно? И это любой темы касается.

Н. Лангаммер

— Знаешь, как у меня мама говорила: это О.Б.С. — «одна бабка сказала». А потом как бы не выяснишь. И как вот важно действительно обращаться к первоисточникам и быть компетентным, мне кажется, в изучении своей веры. Только наоборот чтобы не было: хорошо информированный в вере человек, который не исповедует это сердцем — это другая крайность.

К. Мацан

— И вообще богословское образование, оно иногда по инерции воспринимается как что-то такое, если угодно, очень маргинальное, узкоприменимое, что-то такое. Вот есть как бы большая жизнь, не знаю, большая наука и образование, и есть какие-то там люди, которые занимаются богословием. Но на самом деле трезвый взгляд на действительность показывает, что это уже давно не так. Богословие, теология — ВАКовская специальность, по ней защищаются диссертации. Диссертации причем не церковные, то есть не только признаваемые Церковью, а признаваемые государством. То есть в этом смысле степень, не знаю, кандидата философских наук и степень кандидата теологии — это с точки зрения государства одинаково ценные степени.

Т. Захарова

— Даже шире.

К. Мацан

— Ну я имею в виду, что есть же вот, условно, кандидат богословия, например, это человек, защитившийся по специальности, которая именно признается только Церковью, в церковных структурах. Для, допустим, светского вуза это не является тем дипломом, который они признают. А вот теология, как не так давно ставшая ВАКовской специальность, это абсолютно полноценная научная дисциплина. И дай Бог, чтобы было больше людей, которые туда идут. Потому что, если мы посмотрим на там, не знаю, на вообще историю европейской науки, никого не удивляет в европейском мире сегодня — там в Германии, где угодно, что есть факультеты теологии, что туда идут люди, изучают, защищают диссертации, пишут, работают профессорами. Это нормально. В любом европейском вузе старом это, в принципе, главный первый факультет — теологический. Так было со средних веков, и это до сих пор так. Мы, прошедшие сквозь события XX века нашего российского, от этого ушли, сейчас мы в каком-то своем формате вот к этому приходим. Но если не ушли, в смысле что у нас не было никогда вот такого же устройства университетов, как это было исторически в Европе, все равно мы приходим к нормальной практике, к тому, что теология — это полноценная научная специальность. И вот коллеги из ПСТГУ делают все, чтобы эта практика расширялась, и чтобы это было очень качественным образованием, и поэтому это очень здорово.

Н. Лангаммер

— Да, вот смотрите, спрашивают: а что вы там изучаете? Действительно, я когда только воцерковилась, мы поехали на Святую Землю как раз со студентами курсов при Православном гуманитарном университете. И вот, значит, мне было интересно. Они ходят с молитвословами на церковнославянском. Они для меня немножко инопланетяне были такие, знаете, сильно погруженные туда. А что там изучают? Ветхий Завет. Ну это надо знать, это как бы история человечества, надо. Новый Завет подробно изучают. Надо? Надо. Церковнославянский. Надо? Надо. Литургика — как устроено богослужение. История Церкви. История Церкви Апостольской от начала, история Русской Церкви. Вот предметы, которые на самом деле необходимо просто понимать, чтобы в церковной жизни как бы плавать и не делать ошибок. А вот ПСТГУ к тому же — вот мы с Тамарой говорили про языки, вот смотрите, тут языки арабский, коптский — ну это как бы уже дополнительное погружение, такая лингвистика. Но мне кажется, это очень интересно, это как раз наполнит и даст профессию. Например, можно с этими языками работать. В общем, вы поняли, я за то, чтобы изучать свою веру.

Т. Захарова

— Мне кажется, знаете, как говорят же, что православие — это религия для очень умных и сильных людей, и у меня такие вузы ассоциируются именно... То есть надо быть сильным, волевым человеком, и ты оттуда выйдешь стопроцентно с серьезнейшим багажом знаний и представлением, широким представлением о том, как устроен мир. Но это мое субъективное.

Н. Лангаммер

— Я согласна. Люди, как правило, которые отрицают веру... У нас там был знакомый, который считал нас немножечко, верующих, чуть-чуть не догоняющими. Вы, говорит, наряду с алкоголиками, игроманами, вот такие вот как бы. А когда начинаешь разбирать что-то — полное отсутствие информации, то есть какие-то стереотипы, и на базе этих стереотипов некое представление о Церкви. Лучше изучить, чтобы их не было.

К. Мацан

— В эфире наш еженедельный «Журнал». В студии моя коллега Наталья Лангаммер, я Константин Мацан. И завсегдатаи «Журнала» — Глафира Базурина, директор интернет-проектов журнала «Фома», Тамара Захарова, директор по развитию Радио ВЕРА. Я себе позволю немножко пафос сбить, при всех замечательных словах о высоком предназначении теологии и вообще богословских знаний.

Н. Лангаммер

— Да-да.

К. Мацан

— У меня был опыт обучения на заочном в ПСТГУ, и я просто свидетельствую, насколько это важно людям, которые даже вот они интересуются, может быть, даже люди церковные, но все равно всегда не хватает каких-то знаний, которые нужно добирать. Я с иронией, с самоиронией вспоминаю, как мы сдавали литургику. Но надо понимать, что это заочное образование, которое всегда главный груз падает на тебя самого. Вот если ты не подготовился сам к экзамену, то ни один, даже гениальный преподаватель, за те три консультации, которые у тебя есть, тебя не подготовит. Ну вот пришли мы сдавать литургику, и, знаете, вот у Лескова в «Соборянах» была такая сцена, как собралось духовенство и обсуждали Символ веры. И все спорили, что это за странные слова в Символе веры «же за ны», «распятого же за ны» — кто-то, по Лескову, полагал, что это позднейшая вставка, которая ничего не значит, кто-то говорил, что это какое-то исконное греческое слово и так далее. Вот мы примерно так же сдавали литургику. Смотрели на эти билеты и видели там вопрос: «Стихиры на стиховне». Что такое «на стиховне»? Обсуждали мы все, необразованные, и только несколько молодых людей, которые уже алтарники, которые уже были погружены в литургику, все это знали и нам объясняли. Поэтому вот пришли взрослые люди, которые, вот я на себе убедился, как важно заполнять лакуны в знаниях, и как для этого...

Т. Захарова

— Объясни для тех, кто не понял.

Т. Захарова

— Говорит: я без пафоса.

Н. Лангаммер

— Без пафоса вообще. Снизил градус.

К. Мацан

— Я, честно говоря, так и не помню, как я сдавал литургику.

Т. Захарова

— Сдал, корочка есть?

К. Мацан

— Меня отчислили. Не за этот экзамен, но да.

Н. Лангаммер

— Костя просто в другую сторону, кандидат в философский.

К. Мацан

— Дело в том, что я тоже был с двумя детьми, с семьей и всякое такое, просто тяжеловато было совмещать все-таки работу с учебой. Но меня отчислили по моей вине — то есть ни тени, какой-то претензии к преподавателям или к институту не осталось. Это, в целом, моя ответственность. И все преподаватели были к нам настроены, всем студентам-заочникам, чрезвычайно милостиво и терпеливо, за что им честь и хвала. Но я все-таки со своей темой тоже сегодня пришел, потому что хочется поговорить — сейчас снова пафос подниму, — о великом.

Н. Лангаммер

— О, свежо.

К. Мацан

— И прекрасном. О великом и прекрасном. Потому что сегодня, 15 августа, исполняется 80 лет Екатерине Сергеевне Васильевой. Выдающейся актрисе, которая сейчас инокиня Василиса. Ну если я правильно называю вот сейчас ее монашеский статус. Из того, что я читал, вот в какой-то момент, не так давно, действительно, Екатерина Сергеевна стала инокиней Василисой. Мы поздравляем — я думаю, что тут все присоединятся, — от лица Радио ВЕРА, журнала «Фома» Екатерина Сергеевна дорогую. Когда я говорю, что Екатерина Сергеевна Васильева — выдающаяся великая актриса, это не просто восхищение зрителя, это мнение коллег, профессионалов, людей, которые с ней работали. Человек, вы знаете, для меня — ну известна биография Екатерины Сергеевны, как она открыла для себя мир веры, как это изменило ее жизнь, и вот сейчас это привело ее к монашескому пути, и это что-то совершенно невообразимо прекрасное. Она рассказывала в интервью, как приходилось отстаивать здание храма, где сейчас приход крепкий, известнейший, популярнейший в Москве, любимейший приход...

Н. Лангаммер

— Антипы?

К. Мацан

— Да, Антипы, священномученика Пергамского, где много лет создал общину. сын Екатерины Сергеевны Васильевой, отец Дмитрий Рощин — популярнейший, прекраснейший и талантливейший, ярчайший пастырь, приведший в Церковь огромное количество людей. И я помню, было интервью с Екатериной Сергеевной в программе «Парсуна». Я тогда был редактором в этой программе, поэтому это интервью хорошо помню, когда она так очень трогательно и по-христиански, и по-человечески, и по-матерински признавалась в программе, что я вот когда слушаю, как отец Дмитрий говорит проповедь, я так стою в сторонке — ну я сейчас своими словами пересказываю мысль, не цитирую, но мысль была примерно такая, что вот смотрю и думаю: ну если вот мой сын священник, то может быть, как-то и мне это зачтется там, перед очами Господними. Ну в том смысле, что вот по смирению человек говорит, мне-то так самой не за что, а вот все-таки сын, который стал священником, как-то вот, как пел Высоцкий, мне есть что спеть, представ перед Всевышним. Но вот эта встреча в программе «Парсуна» с Екатериной Сергеевной в сердце до сих пор осталась. Хотя у меня лично, как у журналиста, всего было дважды с ней встреча. Одна была очень какая-то давнишняя беседа в рамках одного из проектов «Фомы». И вот встреча на программе «Парсуна». Пришла Екатерина Сергеевна — красивейшая, в темных очках. И я помню, что режиссер программы, так несколько смущаясь, говорит то ли мне, то ли кому-то из коллег, что так вообще как-то в кадре черные очки, но такие не совсем черные, такие затемненные, как-то это, наверное, с точки зрения картинки не очень желательно. Но понятно, что Екатерине Сергеевне Васильевой никто не мог вот осмелиться как-то что-то попросить или подсказать. Потому что, во-первых, актриса, во-вторых, ну человек такого знания жизни точно знал, в чем прийти, как выглядеть в кадре. Тут вот просто да молчит всякая плоть, что называется. И мы слушаем. И это какое-то совершенно невообразимое интервью. Вот тут слово «духоносность», оно единственное, которое может это описать. Она начинает с того, что я, говорит Екатерина Сергеевна, не верю ни одному своему слову. Вот я говорю о вере и понимаю — я сейчас тоже своими словами пересказываю, — что это все не то, это все не выражает существа жизни в вере, жизни перед Богом. И она рассказывала историю, которая как-то потом для меня очень перекликалась уже с после этого интервью появившейся информацией о том, что она стала инокиней Василисой. Она говорила в этом интервью, что вот у меня тут недавно был разговор с монахиней, матушкой игуменьей, если не ошибаюсь, и она вот меня спрашивает: как, с вашей точки зрения, вы видите свой там день, свою жизнь? И Екатерина Сергеевна говорит: ну вот я это вижу так, что есть вот такая большая икона Спасителя, я перед ней стою на коленях и молюсь. Я помню, когда Владимир Романович Легойда, ведущий «Парсуны», какую-то впроброс предложил Екатерине Сергеевне реплику, что а вот кто-то из святых говорил, что у Бога одно желание: миловать и миловать. На что Екатерина Сергеевна так встрепенулась и сказала: так для этого нужно каяться и каяться. И потрясающая глубина в этих словах. И мы просто были, вот мы сидели как бы и обволакивались ее духом, ее словами. Она говорит, что я не верю ни одному своему слову, но каждое ее слово в самое сердце. И вот это она выдающийся человек. И она уже чувствует, и понятно, что интервью идет к финалу и к кульминации. И она вот сидит и говорит, и в какой-то момент у нее возникает такая мысль — я сейчас не помню контекста, но вот мысль была такая, что ну что нам остается в жизни? И дальше она уже обращается не к ведущему, а куда-то вот туда, наверх: что нам остается в жизни? Ну вот только лишь бы помиловал. Вот: «Господи, помилуй». «Помилуй», — повторяет она медленно. И в этот момент снимает очки, один раз за программу. Потому что она знает, когда и на каких словах нужно снять очки. И если в этом есть знание актерское, как себя подать в кадре, то это неотделимо от молитвы здесь и сейчас. И вот своими ясными глазами, уже без очков, она еще раз, третий раз повторяет в кадре: «Помилуй». И мы просто все стекаем, вот все в аппаратной, кто сидит, стекает по креслу вниз. А дальше должен быть финал в программе «Парсуна». А финал в программе «Парсуна» построен так, что ведущий задает гостю такой заковыристый вопрос, где по принципу «казнить нельзя помиловать», где запятая поставленная меняет смысл фразы. И вот мы каждый раз эту фразу мучительно придумывали для каждого гостя, чтобы это было интересно. И вот в этой повисшей звучащей, звенящей в студии тишине после вот этих слов Екатерины Сергеевны, конечно, Владимир Романович делает, наверное, то единственное, что можно было в этой ситуации сделать, и он говорит: «Екатерина Сергеевна, у меня вот есть еще для вас финальный вопрос заготовленный, но я его задавать не буду. И я просто вам скажу большое спасибо». И это был финал. И это было что-то непередаваемо такое значимое и цепляющее. И вот это такая очень яркая встреча с Екатериной Сергеевной была. И вскоре после этого где-то в СМИ появилась информация, что она стояла инокиней Василисой. И мы еще раз поздравляем Екатерину Сергеевну и, в общем, уповаем на ее молитвы. Поскольку она всему предпочла молитву. И вот это, пожалуй, последнее, что я хотел бы здесь сказать, что вот эта биография выдающегося деятеля культуры, который, по большому счету, оставил активное участие в профессии ради веры, молитвы и каких-то иных вещей — не профессиональных, не связанных напрямую с областью работы в искусстве. Вот для меня вся биография Екатерины Сергеевны — это такая большая иллюстрация и реализация евангельской притчи про человека, который нашел в поле жемчужину и вернулся, продал все имение вот ради одной этой жемчужины. Вот как Екатерина Сергеевна, видимо, взвесив на весах актерскую профессию, искусство и молитву, и жизнь с Богом, вот сделала свой выбор. И это, помимо всех личных аспектов биографии Екатерины Сергеевны, для меня — просто как для зрителя фильмов с ее участием, для читателя каких-то про нее новостей и вещей, как просто человека, любящего и знающего ее как зритель, — это вот такое свидетельство всей жизни о том, что Евангелие — это вот не книга про какие-то древние события. Евангелие — то, что воплощается здесь и сейчас, живет, прорастает среди нас. И этим примером можно просто вдохновляться и сказать Екатерине Сергеевне огромное спасибо и еще раз поздравить с юбилеем. Аминь.

Н. Лангаммер

— Аминь. Просто, мне кажется, еще в тему нашего сегодняшнего разговора, когда смотришь фильмы какие-то последних лет, и там значится Екатерина Васильева, ну это как знак, не знаю, духовной пробы для меня лично. То есть я с интересом буду смотреть и вот пытаться там понять, что она хотела сказать этим. Потому что это тоже такое какое-то как освященное. С отцом Дмитрием Рощиным говорили, по-моему, год назад или полтора, и он сказал, что да, она, конечно, куда-то очень высоко. Вот она для себя это выбрала. Вот эта вот жизнь в келье, да, где там удобства на этаже, и там ножки болят, там что-то. Я боюсь быть неточной, но, говорит, она куда-то очень высоко.

К. Мацан

— Спасибо огромное за этот разговор. Это был наш еженедельный «Журнал». В студии были ведущая Радио ВЕРА Наталья Лангаммер, я Константин Мацан. Завсегдатаи нашего «Журнала» — Глафира Базурина, директор интернет-проектов журнала «Фома», Тамара Захарова, директор по развитию Радио ВЕРА. Ровно через неделю в это же время, в шесть вечера, мы продолжим листать наш еженедельный «Журнал». Дорогие друзья, спасибо, что были с нами. И до новых встреч на волнах на Радио ВЕРА. До свидания.

Н. Лангаммер

— Всего доброго.

Г. Базурина

— До свидания.

Т. Захарова

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Журнал

• «Журнал от 26.09.2025». Арсений Федоров, Алексей Соколов
• «Журнал от 19.09.2025». Илья Кузьменков, Алексей Соколов
• «Журнал от 12.09.2025». Тамара Захарова, Алексей Соколов