«Помощь и заступничество Пресвятой Богородицы»

В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Константин Мацан, Анна Леонтьева, а также наш гость — руководитель отдела по взаимодействию церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш) — поделились светлыми историями о почитании Пресвятой Богородицы, о её помощи и заступничестве.

Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан, Анна Леонтьева

---

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие наши слушатели, зрители «Светлых историй», по доброй традиции мы, ведущие Радио ВЕРА, Кира Лаврентьева, Константин Мацан, Анна Леонтьева и иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии, приветствуем вас и рассказываем вам наши светлые истории. Тема у нас сегодня праздничная, мы вас поздравляем с праздником Покрова Пресвятой Богородицы, и в свете этого хотим поговорить о Пресвятой Богородице, Ее почитании и заступничестве. И отец Макарий, дорогой, очень рады видеть вас в этой студии. Здравствуйте.

Иеромонах Макарий

— Здравствуйте, дорогие друзья. Дорогие Кира, Анна, Константин и все наши зрители. Праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Знаете, я ведь сегодня просто вечером ехал из Иванова, и имею такую удивительную там льготу — ну она не у меня, естественно, просто не все о ней знают. Льгота состоит в том, что поезд, который идет по сравнительно новому пути, через Владимир, проходит мимо храма Покрова на Нерли.

К. Лаврентьева

— Действительно, доброе знамение.

Иеромонах Макарий

— И вот можно посмотреть в окно и увидеть этот замечательный храм. И вот так вот у нас есть возможность к сегодняшнему дню как-то подстроиться.

К. Лаврентьева

— Ну это удивительный какой-то русский праздник, при том что история его возникновения совсем не русская, но русские люди настолько почитают Царицу Небесную, настолько любят икону Покрова, даже вот эта молитва: «Радуйся, Радосте наша, покрой нас от всякого зла святым Твоим омофором», она очень как-то вот воспринята нашим православным сердцем.

А. Леонтьева

— Да, такая жалобная и такая вот трепетная.

К. Лаврентьева

— Такая она детская и какая-то трогательная.

Иеромонах Макарий

— Да, так оно и есть. Но, с другой стороны, как всегда, силы зла, они подстраивают нам ловушки в самых таких чувствительных местах. Наши римокатолические соседи, да, они могут сказать, что у нас еще больше почитание Пресвятой Богородицы. И возразить им тут... Не нужно им возражать, с ними не надо спорить. Но такой знаменитый святой нашего времени как владыка архиепископ Иоанн Шанхайский, Сан-Францисский, Иоанн (Максимович), первое, насколько я знаю, его сочинение такое, продут его творческого, так сказать, гения, написан был еще когда он был иеромонахом, лет сто тому назад буквально — «О православном почитании Пресвятой Богородицы». Короткое очень сочинение — найдите в интернете, ничего не стоит, Иоанн Шанхайский «О почитании Пресвятой Богородицы». Так вот при том всем том, что мы с вами понимаем и знаем о Пресвятой Богородице, некоторая мера трезвости и такой сдержанности, которой нашим римокатоличским соседям не очень-то хватает.

К. Лаврентьева

— Отец Макарий, дайте по доброй традиции попросим вас рассказать нам вашу светлую историю.

Иеромонах Макарий

— История светлая, потому что Господь нам всем дает свет. «Тако да просветится свет ваш пред человеки», — говорит Спаситель. Пускай, наш свет должен просветиться. Но начинается не с очень светлого эпизода или точнее не с очень светлого периода моей жизни, скажем, очень тяжелого периода. О тяжелом периоде говорить не буду, просто было плохо, короче говоря. И в этих плохих условиях один священник, который был свидетелем того, что со мной происходило, мне вдруг и говорит: а вы возьмите и выучите наизусть Акафист Пресвятой Богородице. Ну мне было так, можно сказать, тяжело, что если бы он сказал: выучите наизусть Британскую энциклопедию, я бы тоже, наверное, взялся. Но тем не менее я взялся. И потом вот проходит какое-то количество лет, и задаешь вопросы сам себе, а иногда люди спрашивают: ну вот, ты вот выучил, а что тебе дало? Это что, все у тебя там в жизни изменилось? Вот те обстоятельства, которые привели к этому пастырскому указанию — я-то был мирянин, это было лет 30 тому назад, приблизительно, да, сейчас у нас 24-й год, да лет 30 тому назад, чуть, может, даже больше. Обстоятельства, которые к этому привели, они ничуть не улучшились. Ну вот так вот, что ты сделаешь. Но тем не менее это мне очень много дало. И каждый раз, когда я читаю этот акафист сам, наизусть, а я всегда его читаю перед Святым Причастием. А как вы догадываетесь, священник, который совершает три-четыре богослужения в неделю, значит, он три-четыре раза будет его читать...

К. Мацан

— Что, прямо каждый раз?

Иеромонах Макарий

— Ну а чего же.

К. Мацан

— Это сколько же раз в жизни вы его прочитали уже?

Иеромонах Макарий

— Ну я не знаю, я счета не вел.

К. Мацан

— Тут на сотни идет.

К. Лаврентьева

— Тут дай Бог последование прочитать.

Иеромонах Макарий

— Это не совсем, как бы сказать, более старообрядческое занятие, подсчитывать.

К. Мацан

— Ну так интересно прикинуть.

Иеромонах Макарий

— Ну вот каждый раз читаю, благодарю Бога за вот этот вот дар, за этот дар, который Он мне дает. Понимаете, тут, с одной стороны, просто дар — хорошо, что вот что-то вот помню, что у тебя в сознании есть. А с другой стороны, это именно Акафист Пресвятой Богородице. Вот здесь уже люди, которые с ним знакомы, и знакомы с ним в сравнении с какими-то другими литургическими нашими элементами, которые у нас тоже любят и уважают, но выясняется, что Акафист Пресвятой Богородице, так сказать, его можно писать с заглавной буквы, все остальные акафисты, они, в общем, как правило, заслуживают писания со строчной буквы. Ну не знаю я, друзья мои, нужно ли сейчас пускаться в детали литургики и истории даже, как сказать, откуда взялось это литургическое сочинение. Но можно сказать, что этот акафист, единственный из всех акафистов, который входит в состав Типикона или устава, богослужебного устава православной Церкви. Во время Великого поста в одну из суббот — это пятница вечер, как правило, бывает утреня субботы, этот акафист читается или поется, ну по-разному, так сказать, там бывает. Даже канон Пресвятой Богородице, который как бы соединен в Триоди с этим акафистом, уже видно, что это сочинение менее вдохновляющее. И менее информативное. Вот что самое интересное, говорят: вдохновляющее. Что такое вдохновление какое-то вот, не знаю, кто-то на скрипке играет, может человека вдохновить. Акафист Пресвятой Богородицы, он наполнен смыслом или смыслами, причем смыслами догматическими. Тот, кто его знает или читает просто — не обязательно наизусть знать, раскройте да прочитайте, с некоторыми все-таки скидками на трудности перевода, причем церковнославянский, по-гречески он, в оригинале, более ясный, дает очень многое для, как сказать, так это звучит немножко жестко, догматического сознания верующего. А догматическое сознание нужно. Вот этот акафист был составлен там, не знаю, в каком-то VI-VII веке, точно никто точно даже и не знает, может, чуть раньше... раньше вряд ли, позже тоже вряд ли. Кто бы мог предположить, что в XXI веке это догматическое сознание, понимание того, на чем стоит христианская вера, станет достоянием и даже в каком-то смысле ответственностью практически каждого верующего сознательно человека. Ну люди раньше там, они были такие простые верующие, веровали сердцем. Ну кто его знает, я не знаю, мы же раньше не жили. Сегодня будьте любезны, надо знать. Помимо того, что надо верить — то есть принимать в качестве основы своего мировоззрения, помимо того, что какие-то добрые чувства разогревать в себе или поддерживать, благодарить Господа за них, помимо этого, надо еще и знать. И вот это специфика сегодняшнего дня.

К. Лаврентьева

— Отец Макарий, ну что греха таить, у нас, современных людей, души-то очень часто бывают расслаблены. И поэтому, конечно, информация о том, что Акафист Пресвятой Богородицы нужно выучить, а не прочитать в молитвослове или телефоне, она...

А. Леонтьева

— У нас у всех вызвала...

К. Лаврентьева

— Несколько такая, да, шокирующая. Хотя это прекрасная благочестивая традиция — учить наизусть акафисты, Евангелие, последование ко Святому Причащению. И это, в общем-то, прекрасно совершенно. И, может быть, даже какие-то выдержки из Ветхого Завета люди учат. Я это просто сто процентов знаю. И Послания Апостольские люди учат. Ну то есть это действительно такое благочестие.

Иеромонах Макарий

— Я бы сказал, это больше чем благочестие, это некоторый — ну я не удивлюсь, удивлю вас, сам не удивляюсь, даже элемент социального, так сказать, социального статуса наших нашей православной веры и православных верующих. Сейчас поясню. Еще лет 200, 300, там 400 тому назад — недавно по церковному, по историческому счету, у людей не было других источников информации, кроме как их собственной памяти, ну и кто там читать умел, а большинство-то не умело. Был эпизод, период в Русской Церкви, когда священники были неграмотными и должны были на память совершать богослужение. И это, видимо, по-моему, Дмитрий Ростовский об этом пишет совершенно правильно. У них не было просто другого, как сказать, другого выхода, как только учить что-то наизусть. Кто мог учить, у кого память позволяла им — они выучивали. Кто не мог — ну значит, не годился в дело. Мало того, друзья мои, вот я старый человек, я помнил раньше много телефонных номеров, когда у нас еще не было сотовых телефонов, а были просто обычные телефоны, я их помнил. Теперь спросите, вот кто из вас, много ли вы помните телефонных номеров.

К. Лаврентьева

— Да, точно, кстати.

Иеромонах Макарий

— А зачем они нужны.

К. Лаврентьева

— В нашем детстве все помнили.

А. Леонтьева

— Я тоже помню, что я помнила телефоны.

К. Лаврентьева

— Я тоже до сих пор помню номер мамы рабочий.

А. Леонтьева

— Ну я тоже много, осталось что-то.

Иеромонах Макарий

— То есть все меняется, социальный климат меняется, источники информации становятся нам бзики, доступны, многообразны, полезны, если это хорошая информация. Значит и учить какие бы то ни было тексты наизусть уже не столь необходимо.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. С радостью напоминаю, что у нас в гостях иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. С вами мои коллеги — Анна Леонтьева, Константин Мацан, и меня зовут Кира Лаврентьева. Мы продолжаем рассказывать вам наши «Светлые истории» и рассуждать. И, отец Макарий, вы знаете, я вас внимательно слушала и думала о том, что неким маркером, наверное, в наши дни является фактор, когда человек, например, а я знаю эти случаи, ну не почитает Пресвятую Богородицу, либо почитает недостаточно. Вот у него все внимание — это Христос. И это прекрасно, так и должно быть, мы это понимаем. Христос — это вообще центр нашей жизни и вокруг Него все строится. Но и нельзя вот в этой иерархии забывать Его Пречистой Матери. И мы это понимаем. Но вот когда люди идут не туда... У меня буквально недавно был гость, который как раз из секты проходил, и он говорит: вы знаете, что мне было труднее всего, когда я пришел в Православную Церковь? Мне было очень тяжело переломить вот этот вот внутренний порог какой-то, переступить его — почитания Божией Матери. И когда я, говорит, понял, как Ее почитают православные люди и как они любят Пресвятую Богородицу, я только тогда осознал до конца, чем действительно Православная Церковь, помимо явных отличий, всем понятных, отличается от сект.

Иеромонах Макарий

— И довольно грустный здесь комментарий на эту тему. Ну люди, противящиеся православию, не просто равнодушные...

К. Лаврентьева

— Богоборчество тоже в этом есть какое-то.

Иеромонах Макарий

— Они строят свою стратегию нападения на нас, на Православную Церковь, на вот таких вот ложных посылках, что вот у нас — ну чаще всего иконы: а, иконы, да, понимаешь, они идолам поклоняются, православные, это все не нужно. И вот они там, вместо Бога у них там Богородица какая-то. Вот такого рода пропаганда, элементарно говоря, людей не очень грамотных, не очень глубоко мыслящих, незнающих, сбивает с панталыку. Ну что тут сделаешь, такова природа пропаганды. Другая сторона, вот позитивная сторона состоит вот в чем. Вот когда просто человек нейтральный, что он будет спрашивать о Пресвятой Богородице. И я говорю: ну вы знакомы с Символом веры? Ну да, в целом. Вот восемь членов Символа веры: верую в Святую Троицу, во Единого Бога Отца Вседержителя и во Единого Господа Иисуса Христа и в Духа Святаго Господа Животворящего. Девятый член Символа веры помните? Во едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Так вот почитание Пресвятой Богородицы — это, по существу, почитание Церкви. Это как раз вот то самое догматическое сознание...

А. Леонтьева

— Точно.

Иеромонах Макарий

— Которое, мы начали с акафиста, а можно и без акафиста, понимаешь, открыть учебник догматики и найти там то же самое.

К. Лаврентьева

— Анечка, да.

А. Леонтьева

— Я хочу сказать, что когда слушала отца Макария, то вот это вот наизусть, да. Не буду говорить, где, не буду говорить кто, но я просто ездила к очень старенькому батюшке, в очень глухую деревню...

К. Лаврентьева

— Не буду говорить, какую.

А. Леонтьева

— Не буду говорить, какую. Ну просто он меня как-то не благословил на это, да. Но там вот из тех, кто близко, там какой-то дяденька, который, работник какой-то вот живет, келейница, и батюшка практически слепой, он такой, пережил нескольких патриархов уже. И он, я попадала каждый раз на службу, ну он служит практически...

Иеромонах Макарий

— Наизусть.

А. Леонтьева

— По памяти, да, и читает Евангелие по памяти.

Иеромонах Макарий

— Да, да.

А. Леонтьева

— И только поскольку он все-таки уже старенький, то келейница иногда там подсказывает ему какие-то слова, у него вылетают там. Представляете, это такое впечатление, такой храм замечательный, такой красивый, и вот это вот пустынное место, и это просто потрясающе.

К. Лаврентьева

— Расскажи свою историю.

А. Леонтьева

— Да, обязательно сейчас я расскажу. Она у меня просто короткая, поэтому я успела про батюшку.

К. Лаврентьева

— Это очень интересно на самом деле.

А. Леонтьева

— Это очень на самом деле удивительно, что отец Макарий начал про акафист. Потому что я тоже, вот моя дорогая матушка, которая мне поставляет истории по вдохновению своему, по молитве, она рассказала мне такую очень короткую, но совершенно трепетную историю. В апреле 2020 года, вот во время ковида, они служили в храме, естественно, только клиром, там было человек десять. И никого в церковь не пускали, всех отслеживали. И как раз это была такая служба перед Страстной неделей, вечерняя служба, Похвала Пресвятой Богородице, когда читают этот акафист. И это было одновременно и пронзительно, и очень печально. Потому что люди, многодетные, вот все прихожане, они все стояли за оградой церкви и плакали, то есть они просто не могли войти в церковь. И ну вот матушка рассказывает, как они пели, все вместе пели, потому что очень мало людей. И вдруг Богородица, которая лежала вот, икона, засветилась, она такая в серебряном окладе, она засветилась каким-то голубым светом. И вот с этой Богородицей, они очень ободренные и очень как-то вот это в совершенно ни с чем не сравнимом чувстве, которое у нас было во время ковида, простите, ну вот это, вот как хотелось в церковь, как хотелось войти в нее, да.

К. Лаврентьева

— Это вообще страшно вспомнить.

А. Леонтьева

— И вот они пошли крестным ходом, представляете. И весь народ, он бежал за оградой, вот бежал одновременно с ними. И они шли, пели и плакали. Это была одновременно самая одна из самых таких торжественных и самых душераздирающих служб, которые вот матушка говорит, она помнит. И вы знаете, когда она рассказала, я подумала, как же нам полезно иногда вспомнить вот об этих временах, когда нас не пускали в храм, когда нам так хотелось. И когда сидели многие даже вот с книжками перед экранами телевизоров, когда вот нам показывали службу пасхальную, и мы сидели там, сами молились. И время кончилось, и как-то вот ну и вроде все опять нормально, понимаете. Но в это время, мне кажется, что вот Бог и Пресвятая Богородица, настолько они рядом были, настолько поддерживали в какие-то вот в страшные такие...

Иеромонах Макарий

— Ну представьте себе, просто человек заболел элементарно, какая-нибудь у него болезнь серьезная — сломал там ногу, не может ходить, то же самое, он не сможет прийти в храм. И те же самые переживания будут его переполнять, и те же самые намерения, и настроения. И вот эта вот эпидемия, которая нас так поразила, так мы ее и вспоминаем, ничего тут нету. Некоторые опять-таки очень, бывало, злорадно пытались обвинять и священноначалие, и власти гражданские и так далее. Ну все это нападения на нас очередные, к которым мы привыкли.

А. Леонтьева

— Но вы знаете, еще вот если есть минуточка, мы с Кирой говорили, вот когда мама молится за детей и говорит в молитвах Пресвятой Богородице как-то: «введи меня во образ Твоего небесного материнства».

К. Лаврентьева

— А меня потрясает фраза «уврачуй раны детей моих, моими грехами нанесенные».

К. Мацан

— Я когда эту молитву произношу, я всегда слово «материнство» заменяю на «родительство», чтобы не было таким... Я очень люблю эту молитву, она у меня в телефоне сохранена. Ну просто чтобы вот к себе ее применять легче было, я говорю: введи меня во образ Твоего небесного родительства.

А. Леонтьева

— Родительства. И тут же вот как-то я тут же перекладываю на свои всякие опыты. И в том числе просто вот педагогический опыт о том, что о чем мы говорим в этой молитве? О том, что Пресвятая Богородица, Она, конечно же, держит наших детей под Своим покровом. Но еще о том, что вот, простите, это немножко так прозаично, но вот сколько в жизни мы молились Пресвятой Богородице и сколько мы — я про себя говорю, подростковое такое слово «косячили». Оно очень такое смешное, но оно очень хорошо передает, оно такое, пафоса никакого нет, сколько мы косячили. И ни разу Пресвятая Богородица не хватала нас за руку, мы всегда получали, я получала свои, так сказать, уроки, свои наказания. И вот это вот тоже очень важная какая-то родительская мысль, которая вот именно вот вспоминать об этом, что не всегда мы детей можем, особенно в каком-то большом уже возрасте, не всегда можем взять в свои руки всю их жизненную ситуацию. А всегда хочется.

К. Лаврентьева

— Все проконтролировать.

А. Леонтьева

— И тогда вот этот образ материнства, он такой становится более понятный.

Иеромонах Макарий

— Да, вот то, что Константин сказал, с одной стороны, совершенно верно. Ну у нас семья чаще всего состоит все-таки из двух человек, и что же тут материнство, отцовство. Но другая сторона, все-таки сегодняшний праздник —Покров Пресвятой Богородицы. И женская природа, особенная специфика женской природы, как мы говорим, в семье, во взаимоотношениях между родителями и детьми, здесь не надо упускать. Ну никто не пренебрегает отцом, никто не пренебрегает наличием двух полов. Но в то же время никто не закрывает глаза на то, что она это она, и специфика женской природы, особенность женской природы, наше уважение к женской природе и уважение к достоинству женской природы, здесь упирается вот именно в тот факт, что Спаситель, Бог, ставший человеком, это Сын Девы, сын женщины. Он Сын Бога, но и сын женщины.

К. Лаврентьева

— Ну да, Новый Завет в корне переменил отношение к женщине, конечно, и это прекрасно.

Иеромонах Макарий

— Верно, ну понимаете, копать туда, в доновозаветное прошлое это, может быть, и не стоит. Даже и копать в некоторые наши недавние особенности нашей жизни, вроде как и новозаветной, а в то же время не очень-то и приятно. Я не знаю, кто у нас тут, пожилые люди есть среди слушателей, но у меня в детстве запомнилась картинка. Ну даже и не только в детстве, а с юности. Кладут асфальт. Сейчас это машины большие, а раньше тоже приехал грузовик, самосвал, сгрузил асфальт. Женщины с совковыми лопатами этот асфальт разбрасывают. Стоят рядом двое мужчин — инженер и бригадир, и там дают указания. Ну сами понимаете, что это значит. Это уже в прошлом.

К. Лаврентьева

— Да, это уже в прошлом. Отец Макарий, вы знаете, вот мы говорим сейчас о Пресвятой Богородице и, конечно, Она настолько величественна и прекрасна, что, кажется, все наши слова — это немножко такое вот...

А. Леонтьева

— Ну около.

К. Лаврентьева

— Все около, да. И я вдруг вспомнила, когда я читала в детстве «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» — она очень толстая, но она очень мне нравилась, автор архимандрит Серафим (Чичагов).

Иеромонах Макарий

— Будущий священномученик.

К. Лаврентьева

— Будущий священномученик, да. Он жил возле Канавки одно время. И он однажды увидел Матерь Божию. Может быть, это было не однажды, но это был случай, очень так четко описанный, ночью возле Канавки, в Дивеево. Поясню, в Свято-Троицком Серафимо-Дивеевском монастыре он жил возле Канавки, которая считается уделом, четвертым уделом Пресвятой Богородицы и, по преданию, Матерь Божия бывает там раз в сутки. И вот он увидел Женщину высокую, величественную, очень высокую, которая вот так вот несколько так плыла даже по Канавке. И меня это, знаете, в детстве сердце мое согрело конечно.

А. Леонтьева

— Этот образ создался.

К. Лаврентьева

— С одной стороны, трепет и свое собственное недостоинство просто дичайшее. А с другой стороны, вот такая вот любовь и покров материнский. Конечно, вот удивительно.

А. Леонтьева

— А меня очень поразило в свое время, ну уже давно, когда мне сказали, что Богородица — ну я так, своими словами, — у Богородицы нет времени быть на небе, потому что Она все время с нами на земле.

К. Лаврентьева

— Утешает.

А. Леонтьева

— Я подумала: Боже, как же это так? Как же Она так рядом.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. Их рассказываем вам мы. Иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Константин Мацан, Кира Лаврентьева, Анна Леонтьева. Мы вернемся к вам после короткой паузы.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются, дорогие друзья. У нас в студии иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. С вами мои коллеги — Анна Леонтьева, Константин Мацан, меня зовут Кира Лаврентьева. И, кстати, дорогие друзья, мы напоминаем вам, что «Светлые истории» вы можете не только слушать, но и смотреть. А вдруг этого еще кто-то не знает. На сайте https://radiovera.ru/ и в группе Радио ВЕРА ВКонтакте, и еще бы я сюда добавила, конечно, наш канал в Rutube — там тоже есть «Светлые истории», там можно комментировать и, в общем-то, со скоростью все в порядке. Так что обязательно комментируйте, пишите, смотрите. Мы очень вам рады и вообще, собственно говоря, работаем и рассказываем истории исключительно для вас и во славу Божию, чтобы вот как-то имя Божие прославлялось. Константин Мацан очень озадаченный сидит, дорогие наши слушатели. Поэтому я, конечно, очень хочу узнать, почему это происходит...

К. Мацан

— Это озадаченье.

К. Лаврентьева

— И что вообще у него в голове сейчас.

К. Мацан

— Вообще тема у нас сегодня такая, что, говоря о Пресвятой Богородице, хочется надеть белые перчатки, чтобы к этой святыне подходить...

К. Лаврентьева

— Вот, точно. Страшно подходить, действительно.

К. Мацан

— Со страхом Божиим и верой приступать даже к ней. А я вспомнил историю, вот не про себя, но и не про знакомого. Это история из истории культуры, но она очень сюда, мне кажется, подходит. Она про такого известного русского богослова и философа, отца Сергия Булгакова. Когда он был еще юным, в начале XX века, он пережил две встречи и так потом одну из своих статей назвал «Две встречи», и это были две встречи с Богородицей. Но очень разные встречи. Первая — я сейчас не помню года, но вот он еще был юным, задолго до священства. Священство если не ошибаюсь, он принял в 1918-м, по-моему, году...

Иеромонах Макарий

— После революции.

К. Мацан

— После революции. Отец Сергий Булгаков был, как бы мы сегодня сказали, спичрайтером патриарха Тихона будущего на Соборе, был делегатом Собора Поместного 1917-18-го годов от мирян. И вот в своей работе «Две встречи» он описывает первую встречу сначала с Богородицей, в лице «Сикстинской Мадонны», Мадонны Рафаэля. Такой важный символ в истории культуры, и русские романтики очень любили «Сикстинскую Мадонну». И вот он описывает свои впечатления от посещения Дрезденской галереи. И для него встреча с этим объектом живописи религиозной стала по-настоящему религиозным опытом. Вот некое религиозное обращение, очень сильное, может быть, не от неверия к вере, но какой-то очень важный религиозный опыт он приобрел, вот созерцая красоту «Сикстинской Мадонны». Он описывает, как он там в слезах умиления перед ней стоял, предстоял и переживал какое-то чувство, состояние, которое, наверное, может быть названо молитвой. Но почему я так аккуратно это выражаю — может быть названо молитвой, — потому что это была только первая встреча с Богородицей, с «Сикстинской Мадонной». А потом, спустя много лет, будущий отец Сергий, на тот момент уже священник...

Иеромонах Макарий

— Это после эмиграции. Уже в эмиграции он находился, был священником.

К. Мацан

— Да. И он снова оказался в Дрездене. И он так иронично пишет про себя, что к тому моменту уже слиняло славянофильство юношеское, определились мои церковные судьбы — а он же сам из рода священников, и он прошел через такой марксизм, через охлаждение к вере, потом к вере вернулся и вот потом стал священником. И вот он снова оказался в Дрездене. И в этот раз вторая встреча стала чем-то совсем не похожим на первую. Он перед собой уже увидел просто гениальное полотно, просто гениальный предмет религиозной живописи, но не более того. Почему? Потому что к этому моменту он уже узнал икону, в том числе и иконографию Богородицы. И эта разница между таким чувственным, как бы очень плотским...

А. Леонтьева

— Восприятием, да.

К. Мацан

— Красивым изображением «Сикстинской Мадонны» и аскетизмом, и духовной красотой иконы для него была очевидна. И он тогда уже понимал, что перед великим, гениальным произведением живописи можно его созерцать, можно им восхищаться, но духовно почитать и молиться можно именно перед иконой. И это такой любопытный для меня пример. И он, мне кажется, очень касается нашего сегодняшнего разговора. Потому что ведь, во-первых, отец Сергий не отрицает важность религиозного искусства, как бы не обесценивает его, а он говорит о том, что эти блестящие великие полотна эпохи Возрождения хороши на своем месте. Когда мы различаем религиозную живопись и иконопись, каждая из них оказывается на своем месте в иерархии. И тогда здесь у нас в одном случае гениальное произведение живописи, но именно живописи, которое что-то сообщает чувствам, эмоциям и так далее, но рядом есть иконопись как подлинное изображение красоты духовной. И что вот для меня еще в этой истории важно. Я здесь слышу и вижу некий путь восхождения, некий путь развития. Как будто у отца Сергия читается, что он вот дорос до почитания иконы Богородицы. Это моя интерпретация, вернее, скажем так, мои мысли по поводу текста, этих слов в тексте статьи «Две встречи» нет. Я вот возвращаюсь к тому, с чего ты, Кира, начала, что есть люди, которым, может быть, не так просто вот прийти к этому почитанию Богородицы. В каком-то смысле я был из таких людей. Я никогда само собой не отрицал, не ставил под вопрос такое пламенное почитание Богородицы в Православной Церкви, но как будто это было теоретическим знанием. Я даже помню, был случай: в храме упал ребенок и ударился головой о пол — ну ничего страшного не произошло, дети падают. И одна из женщин в храме так как-то с заботой, но одновременно уверенно сказала: идите, почитайте вот там перед такой-то иконой Богородицы молитву, чтобы ребеночек был здоров и все было хорошо. И это был очень братский порыв, порыв братской люби. И я помню тогда свое такое интеллигентское высокомерное ощущение: ну что такое какое-то, как будто какой-то магизм какой-то, да. Но, с другой стороны, я сейчас совсем по-другому на это смотрю. Потому что действительно у этой женщины было такое подлинное упование на заступничество Богородицы, которое совсем не магизм, а может быть, горение сердца. И я это очень хорошо понял на своем опыте в какой-то момент, когда, что называется, в минуты душевной невзгоды, когда-то очень сильно меня какая-то мучала внутренняя проблема, и прямо очень плохо спал той ночью, и очень рано проснулся, там в пять утра, все спят. И когда ты уже не можешь, ты уже понимаешь, что сейчас не заснешь, все уже, мозг и нервы как-то почему-то...

А. Леонтьева

— Думы, думы.

К. Мацан

— Думы, они тебя тревожат, ты идешь молиться. А в тишине с утра это вообще-то очень приятно. И почему-то, вот если мы открываем молитвослов, там всегда будет обязательно канон молебный ко Пресвятой Богородице в любом обстоянии.

К. Лаврентьева

— Душевном.

К. Мацан

— Душевном, да, который следует петь. И вот именно эту молитву я выбрал почему-то, хотя как-то раньше не особенно к ней прибегал. И это была такая щедрость исцеления. Ты настолько преображаешься внутренне, вот чувствуя вот этот вот покров, материнскую заботу Богородицы. Когда мама обнимает и кладет руку на голову, то все проблемы отступают. И вот это то, что делает Богородица, и то что вот мне в какую-то маленькую, доступную мне меру было явлено вот в этом — после этого канона просто полегчало. И скребущее чувство отступило. И возникла какая-то легкость и прозрачность для всего. И вот я возвращаюсь к тому, с чего я начал. Вот в каком-то смысле я дорос. Вот раньше я этого не понимал, а теперь дорос до этого почитания Богородицы. По крайней мере у меня есть маленький личный опыт, как это исцеляет. И это снова к тому, с чего ты, Кира, начала, что вот, быть может, вот это почитание Богородицы, это какое-то, вот до него нужно дорасти, дойти, в меру какого-то своего возраста. Почему, потому что когда по-настоящему проникаешься тем, что Богородица, Мать Господа, это вот такая святость материнства настоящего, этим проникаешься тогда, когда понимаешь, что очень нуждаешься в прощении и спасении.

К. Лаврентьева

— В милости.

К. Мацан

— Вот когда очень по-настоящему честно сам с собой начинаешь признавать свои страсти и грехи, тут же чувствуешь потребность в милосердии, в том, чтобы кто-то утешил. И вот именно тогда дорастаешь вот до этого сладкого почитания Богородицы.

К. Лаврентьева

— Да, слушай, Костя, спасибо тебе большое. Это вообще.

К. Мацан

— И еще я стихотворение хотел прочитать. Мое любимое, которое я всегда вспоминаю в разговоре о Богородице. Николай Гумилев. И оно написано, по крайней мере как об этом говорят литературоведы в открытых источниках, оно начало в августе 1917 года — то есть еще нет октябрьской революции, а закончено весной 1918-го — уже когда страшные события стали происходить.

Я, что мог быть лучшей из поэм,

Звонкой скрипкой или розой белою,

В этом мире сделался ничем,

Вот живу и ничего не делаю.

Часто больно мне и трудно мне,

Только даже боль моя какая-то,

Не ездок на огненном коне,

А томленье и пустая маята.

Ничего я в жизни не пойму,

Лишь шепчу: «Пусть плохо мне приходится,

Было хуже Богу моему

И больнее было Богородице».

А. Леонтьева

— После этого хочется замолчать и уже ничего больше не говорить.

К. Лаврентьева

— Но мы напомним нашим слушателям, что это «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. Мы празднуем Покров Царицы Небесной и рассказываем какие-то истории, смеем, дерзаем рассуждать о Пресвятой Богородице, как мы это чувствуем, как мы это переживаем. В гостях у нас иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. У микрофонов Анна Леонтьева, Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Вы знаете, вот Костя, он всегда вдохновляют. Это пишут и наши зрители, и слушатели Радио ВЕРА, Он так глубоко может погрузиться в вопрос, что ты действительно перестраиваешься на какой-то другой уровень. Пока Костя читал стихотворение Николая Гумилева, я быстренько нашла цитату Дионисия Ареопагита, который приезжал специально из Афин — это ученик апостола Павла, и он приезжал увидеть Царицу Небесную. И вот что он пишет, я прочитаю цитату: «Свидетельствуюсь Богом, что, кроме Самого Бога, нет ничего во вселенной, в такой мере исполненного Божественной силы и благодати. Никто из людей не может постигнуть своим умом то, что я видел. Исповедую пред Богом: когда я Иоанном, сияющим среди апостолов, как солнце на небе, был приведен пред лицо Пресвятой Девы, я пережил невыразимое чувство. Предо мною заблистало какое-то Божественное сияние. Оно озарило мой дух. Я чувствовал благоухание неописуемых ароматов и был полон такого восторга, что ни тело мое немощное, ни дух не могли перенести этих знамений и начатков вечного блаженства и Небесной славы. От Ее благодати изнемогло мое сердце, изнемог мой дух. Если бы у меня не были в памяти твои наставления, я бы счел Ее истинным Богом. Нельзя себе и представить большего блаженства, чем то, которое я тогда ощутил». То есть люди, действительно, вот не предупрежденные о том, что это не Господь, они думали, что Пресвятая Богородица — это Бог, потому что от Нее шла невероятная благодать. И вот все что мы сейчас слышали, большего тут и не скажешь, дорогие друзья. А у меня история вот такая. Я рассказывала уже и многие знают, что уж тут и говорить, и рассказывать, многие знают историю Иосифа Муньоса Кортеса, чилийского иконописца, хранителя Иверской Монреальской иконы Божией Матери. И когда я ехала сегодня на программу, позвонила своей подруге, его куме, Ксении Волковой, которая долгое время жила в Америке с мужем, они очень дружили с Иосифом, Иосиф у них бывал с иконой. И она рассказывает и не перестает рассказывать о том, что они пили чай — вот придет Иосиф с иконой, поставит икону на стол или на комод и, значит, там плат, в котором он носил икону, соответственно, лежал под ней. И она говорит, мы попьем чай, заходим в комнату, а там уже все в мире, вот в этом мире прекрасном, и на полу оно стекает — то есть это какое-то совершенное чудо. Иверская икона пропала тогда же, когда убили Иосифа в Афинах зверски, с 30-го на 31 октября — все это можно узнать, посмотреть в интернете. Но вот что интересное рассказала мне Ксения. Меня, кстати, это очень потрясло. Однажды Иосиф, в очередной раз отправляясь путешествовать, паломничать с иконой в другую страну — он говорил, что Матерь Божия Сама указывает ему, куда ехать с иконой, в какую страну, в каком храме служить молебен, где ее, в общем-то, давать верующим, в каких городах. И вот он находится на досмотре в аэропорту, и какая-то не очень благочестивая женщина на таможне, в общем, сказала ему такую вот фразу — я даже не знаю, стоит ли ее повторять, она очень неблагоговейно выразилась. Но, в общем-то, это цитируется во всех фильмах и пишется в книгах об Иосифе, ну вот, в общем-то, что-то вроде забирайте вот своего идола. И Иосиф... Господи, прости, Матерь Божия, прости, что я это пересказываю, ну это вот для достоверности истории. И Иосиф, действительно он глубоко оскорбился за Матерь Божию. За себя он никогда не оскорблялся, но он всегда очень переживал, если видел какое-то неблагоговейное отношение к Матери Божией и к иконе Иверской Монреальской. И он, представьте себе, остановил вообще все. Он встал, он же очень большой был ростом...

Иеромонах Макарий

— Крупный мужчина, да.

К. Лаврентьева

— Крупный, да. И он сказал: я отсюда не уйду, пока вы не попросите прощения у Царицы Небесной. А вы представляете, там человек, он вообще неверующий — то есть какое прощение. Она говорит: вы понимаете, что я, в общем, официальное лицо, и о чем вы сейчас меня просите? Задержали рейс. Это продолжалось очень долго. Женщина сопротивлялась долго. Задержали рейс, представляете, отец Макарий, это правда, вот достоверный источник.

Иеромонах Макарий

— Его спокойно могли забрать в полицию.

К. Лаврентьева

— Но не забрали. В общем, там было очень долгое разбирательство. Но понимаете, он не скандалил. Он говорит: я вас очень прошу, вы оскорбили Матерь Божию. Я вас очень прошу, пожалуйста, попросите прощения у Царицы Небесной.

К. Мацан

— Ради вашего же блага.

А. Леонтьева

— Я только хотела сказать, что за нее же и переживал.

К. Лаврентьева

— Это действительно так. В итоге эта женщина попросила прощения у Царицы Небесной. И Иосиф, довольный, как бы не собой, наверное, а довольный вообще...

К. Мацан

— Усталый, но довольный.

К. Лаврентьева

— Усталый, но довольный прошел с иконой в самолет.

А. Леонтьева

— Потрясающая история.

К. Лаврентьева

— Вы представляете себе, какое почитание Божией Матери, какая любовь.

Иеромонах Макарий

— Да, скорее всего такого рода реплика — это, вы говорите, неверующий человек. Это человек антиправославный.

К. Лаврентьева

— Может быть, да, что-то такое вот, да.

Иеромонах Макарий

— Типа иеговистов.

К. Лаврентьева

— Да, они действительно же очень не любят иконы.

Иеромонах Макарий

— Они даже не столько потому, что не любят, это некая для них как зацепка, почему я не православный.

К. Лаврентьева

— Триггер, да. Ну вот потому что, да.

Иеромонах Макарий

— Элементы ненависти, христоненавистничества присутствуют. Я не могу назвать римокатоликов христоненавистниками, избави Бог. Я не могу назвать баптистов, христоненавистниками, избави Бог. И я ни в коем случае не назову мусульман христоненавистниками, хотя они не признают божества Христа. Но некоторые секты вот так вот, к сожалению, себя позиционируют. Вот как бы это странно немножко звучит — по необходимости. Потому что если этого бы не было, они не были бы сектантами.

К. Лаврентьева

— Да. Спасибо, отец Макарий. Вот хотела, кстати говоря, еще одну историю небольшую добавить. У моей бабушки был дом, который построил еще ее папа, Митрофан. А я часто рассказываю тут о своих родственниках, в общем, это всегда очень трогательно.

А. Леонтьева

— И это прекрасно.

К. Мацан

— У господина Деточкина много болезненных родственников в разных городах Советского Союза.

К. Лаврентьева

— Нет, бабушка моя, она была очень здорова душой и телом, она была очень молитвенная...

К. Мацан

— Это цитата из кино.

К. Лаврентьева

— Я знаю, знаю, но я тем не менее должна оговориться. Дом у нее был из листвяка, знаете, такой добротный, он сохранился до сих пор. Мы туда ездили, смотрели его как уже такой памятник некоей такой архитектуры сибирской. И, в общем, это было совершенно прекрасно, она очень любила этот дом, там выросли ее дети, ее внуки. И вот случается пожар в деревне. Ну там прямо деревня-деревня — Лопатино, она в Красноярском крае. то есть она так, пожарная охрана дотуда доедет не сразу, грубо говоря. И вот, значит, сооружается вот такой, знаете, стихийный спасательный такой отряд из людей, которые стоят от пруда и передают ведра на гору, где стоит этот дом. И вот, в общем, быстро передают ведра, чтобы тушить пожар, но огонь перекидывается. То есть короче, случился пожар в соседнем доме, огонь уже перекидывался на дом моей бабушки, уже все вещи оттуда вынесли, понимали, что дело плохо очень будет. Но остались в углу две ее иконы, две ее любимые иконы — Казанская и Почаевская, старинные, которые она получила тоже по наследству, у них какая-то невероятная совершенно история. И она сама рассказывает, Анна Митрофановна, Царствие Небесное, она рассказывает: я захожу вот выносить их, иконы, и какие-то оставшиеся вещи, я понимаю, что все уже. Ну представляете, дымом пахнет, там уже забор горит, понятно, что огонь сейчас захватит дом, и уже нужно, конечно, оттуда чесать, говоря языком простонародья. И она падает на колени перед иконами Царицы Небесной, Почаевской и Казанской, и просто вот все свои силы, знаете, наверное, каждый знает такую молитву, все свои силы души она просто кидает. Вот кидает на то, чтобы вымолить у Царицы Небесной спасение от этого пожара. И что вы думаете, он потихонечку-потихонечку, ветер перекинулся, он потихонечку и затух. То есть чуть-чуть только край повредился там и то забора, а не дома. То есть там был такой пожарище, что шансов не было. Если бы действительно были какие-то шансы, люди бы продолжали его спасать, а не выносили все вещи оттуда. А оттуда все уже вынесли, понимали, что дело кранты. Опять простите за простонародный язык. И вот действительно Царица Небесная вот так спасла наш дом, я об этом свидетельствую. И, конечно, когда вы говорили, отец Макарий, про акафист, я поняла, что нельзя не сказать о том, что буквально недавно у меня была очень трудная ситуация, я не могла определиться с важным решением. Я не могла определиться, я молилась своими словами, но ответа не получала. И думала, что уже как-то вот надо решать вопрос, а он все не решается. И тут мне знакомый священник говорит: слушай, ну вспомни прекрасную благочестивую традицию. Возьми благословение и читай 40 дней акафист любой, который тебе нравится. И потом, спустя 40 дней, вот попроси у Бога тебе как-то ответить. Ну вот понятно, что тут дело не в сорока днях, дело не вот как бы, а дело именно в некоей жертве, в некоем труде, который мы приносим, молитвенном, чтобы испросить какого-то ответа. Ну я, естественно, выбрала акафист Царице Небесной и начала его читать, и буквально через несколько дней, молчу даже про 40 дней, уже через несколько дней Господь положил мне прямо вот на сердце решение. И оно вот прямо точно оказалось тем, что нужно. Дай Бог, дай Господь, да, чтобы это так и было.

Иеромонах Макарий

— Слава Богу.

К. Лаврентьева

— И я дочитала, естественно, его, этот акафист прекрасный совершенно, удивительный, который отец Макарий знает наизусть, дорогие друзья, если вы не сначала смотрели наши «Светлые истории». Но действительно очень вдохновляюще, отец Макарий, конечно, учить такие прекрасные тексты.

А. Леонтьева

— Я когда слушаю Киру, то мне хочется стать с каким-то мемуаристом, прямо записывать твои истории, современный такой патерик, твоих родственников.

Иеромонах Макарий

— Ну так они записывают. Тоже они все существуют.

К. Мацан

— Семейные истории.

А. Леонтьева

— Сколько этих историй потрясающих. Все никак не закончатся.

К. Мацан

— Какой род богатый. Род стоит за спиной, сколько там праведников.

А. Леонтьева

— Да, действительно, когда молятся, и праведники.

К. Лаврентьева

— Да, ну у нас действительно, вот у меня бабушка, она была такой ну коммунист — ну время такое было, председатель Общества инвалидов, заслуженный учитель. Ну чуть что — вот она уронит что-нибудь или я упаду, или что-нибудь случится, она: «Матушка Пресвятая Богородица! Матушка Пресвятая Богородица!» Знаете, вот такое вот простое почитание чистосердечное Царицы Небесной, вот оно всегда в народе было, будет и вот оно как-то сохранилось сквозь XX век, пронеслось вот в этих «белых платочках». И это, конечно, тоже отдельный такой феномен, о котором можно бесконечно говорить, да, отец Макарий?

Иеромонах Макарий

— Вот я готов ответить вам в связи с тем, что рассказывал нам, напомнил Константин о протоиерее Сергии Булгакове. И вот этот вот второй эпизод его посещения Дрезденской галереи я воспринял его чуть по-другому, чем вы.

К. Мацан

— Так.

К. Лаврентьева

— Интересно.

А. Леонтьева

— Да, интересно.

Иеромонах Макарий

— Потому что я его прочитал, когда сам был священником не первый год и даже, наверное, не первый десяток лет. И я подумал: ну конечно, что же тут удивительного-то. Потому что почитание Богородицы — это факт личных отношений между человеком, каждым из нас, ну и Ею, и Церковью. И когда вы упомянули об иконах — ну само собой разумеется, икона ведь — это окно. Если живопись — это предмет, так сказать, материальный, то икона — ну тоже материальный предмет, но смысл иконы не в ее материальности. Ну вот многократно, это аналогия простейшая. Вот окно перед нами — оно полезно очень, нужно. Но когда мы смотрим в окно, мы видим то, что за окном. И когда мы смотрим на картину — мы видим картину, когда мы смотрим в окно — мы видим то, что за окном. И если человек, ну будь то духовенство — я уж от себя говорю, как священник любой, и духовенству, конечно, немножко легче, потому что мы совершаем богослужение. И, совершая богослужение, мы читаем Богородичны — Богородичные тропари, Богородичные стихиры, Богородичные тропари любого канона, когда мы читаем любой канон, мы же заканчиваем любую песнь канона Богородичным, так сказать, тропарем. Это неизбежно входит в сознание человека. Ну неизбежно — это не автоматом происходит, у нас люди стараются быть все-таки осознанно верующими, они осознанно воспринимают то, что происходит в ходе церковного богослужения. И вот вы употребили, Кира, слово «проникаются» — это факт, что богослужебные элементы, богослужебные литургические элементы проникают в нашу душу, формируют ее. Слова, которые мы произносим, формируют наше сознание, наш рассудок, наше волевое какое-то устремление. Поэтому совершенно естественно человек, глядя на картину — хорошая картина, да, верно, мастер, художник, ну вот, собственно, и все. А почитание Богородицы и, собственно говоря, как мы с вами выяснили, и всей Церкви, начинающееся с Господа Бога и продолжающееся, так сказать, нисходящей пирамидой на весь земной мир, составляет основу, так сказать, нашего христианского сознания.

К. Мацан

— Во мне очень отзывается, что называется, то что вы говорите. Потому что, если еще раз этот текст отца Сергия Булгакова вспомнить, вот я задумываюсь, когда его там перечитываю или вспоминаю, что Господь может уловить сердце как угодно. В данном случае через созерцание картины, Мадонны. Но на этом опыте можно остановиться, а можно восходить дальше, к восприятию иконы. И вот это есть этот путь от первого опыта какого-то ученического, от младенческой пищи, к настоящей пище.

Иеромонах Макарий

— Я бы сказал, просто восхождение к православной вере.

К. Мацан

— Да.

Иеромонах Макарий

— Ведь отец Сергий не был тогда отцом, а был просто молодым человеком, интеллигентом, да, и все такое, и вот он что-то такое, значит, там перечувствовал. А дальше уже идешь по рельсам православной веры.

К. Лаврентьева

— Спасибо огромное, дорогие друзья. Это покровские «Светлые истории». И сегодня их проводил с нами иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Вы знаете, друзья, совсем не хочется говорить сейчас каких-то слов, да. Какая-то правильная, очень тихая, наверное, Богородичная атмосфера создалась сегодня в нашей студии. Мы надеемся, что вы тоже ее ощутите. Обязательно смотрите наши «Светлые истории» на сайте https://radiovera.ru/ и в группе Радио ВЕРА ВКонтакте. Напоминаю, что у микрофонов были Анна Леонтьева, Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего понедельника. Всего вам доброго и до свидания.

Иеромонах Макарий

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Пример живой веры»
• «Чудо новой жизни»
• «Ты не один»