«Битва на реке Свияге 1524 года». Дмитрий Володихин

22.09.2024

Поделиться

Дмитрий Володихин

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы обратились в 16 век в период войны Московского государства и Казанского ханства и говорили о сражении 1524 года на реке Свияге, где русские войска одержали очень важную победу.

Ведущий: Дмитрий Володихин

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», и гостей никаких у нас сегодня нет. С вами буду говорить я и буду говорить об одном событии, которое достойно долгой доброй памяти, но, в силу разных причин, подзабыто в нашей истории. Вот мне любопытно, многие ли из вас угадают, о чем я говорю? В этом году исполняется ровно пятьсот лет событию, правда, исполнялось немножко раньше — летом, когда это событие произошло, мы немножко припозднились, но ничего страшного. Это поистине великое сражение, победа в котором доставила огромную славу русскому воинству. Вот, пожалуйста, угадайте, что это такое. Наверное, кто-то из вас уже мысленно пересчитал: ага, 1524 год. Кто-то, наверное, прикинул, что это правление великого князя московского Василия III, и тем не менее, гадает: что ж там было-то, что что же там было? И совершенно, в общем, оправданная реакция — непонимание, поскольку об этом сражении не написано в учебниках, ни в школьных, ни чаще всего в вузовских, и я даже не помню ни одной книги, которая была бы посвящена именно этому сражению. Ну так, кусочки в статьях, кусочки в монографиях, какие-то упоминания, короткие или длинные, но, в общем, так получилось, что эта битва, поистине великая, по мнению современников, ушла как-то из фокуса внимания потомков. Напрасно. Это битва на реке Свияге. Чувствую ещё лучи непонимания, которые сейчас на мне скрещиваются, но надеюсь, что в течение этого часа я расскажу о том, что происходило и почему это важно. Прежде всего, Свияжское сражение, которое произошло 24 июня 1524 года, оно состоялось между ратью Московского Великого княжества, русской ратью, и воинством Казанского ханства, победу в нём одержали русские полки, возглавлял эти полки знаменитый воевода, боярин Иван Васильевич Хаба́р-Си́мский. Собственно, в документах его чаще всего называли по его прозвищу — Хабар, то есть, «прибыль», «удача», а фамилия его родовая — Си́мский. Итак, сражение было тяжёлым, долгим, кровопролитным, масштабным, мы об этом поговорим позднее, но прежде всего хотелось бы поговорить о другом: очень важен контекст этого сражения и не менее того важна биография полководца, который его выиграл. Итак, давайте посмотрим, что происходит. В русском национальном историческом сознании, по-моему, намертво вбито, что царь Иван Грозный взял Казань. Некоторые даже вспомнят со школьной скамьи дату — взял Казань в 1552 году. И, может быть, вспомнят и то, что в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» есть такая историческая фраза: «Казань брал, Астрахань брал, Шпака не брал». Так вот, время от времени случается так в нашей истории, что событие исключительной важности настолько значительно, что затмевает целый ряд не менее важных событий, которые произошли до него, а мы с вами пустимся в путешествие из XVI века в XV, потому что преддверие Свияжской битвы, оно чрезвычайно длительное. Понимаете, какая вещь, Казанское ханство появилось на политической карте Восточной Европы в первую половину XV века, и несколько десятилетий подряд его войны с Москвой шли достаточно тяжело для Москвы — либо на равных, либо в пользу Казани. Даже случилось так, что великий князь Московский Василий II оказался у казанцев в плену, было такое, пришлось его выкупать. Вот берётся править Москвой сын Василия II — Иван III, создатель России, замечательный государственный деятель, объединитель, фактически создатель нашего государства. Он начинает с войны против Казани, потому что казанцы угрожают постоянными набегами, угоном в плен русских, которые живут на восточных рубежах страны, и удары достаточно болезненные. Война идет несколько лет, в целом в ней одерживают успех русские полки, но эта победа не решающая. Саму Казань взять тогда не удалось, надо было примириться, что называется, на промежуточном результате. Тем не менее Иван III не успокоился, он знал, что когда-нибудь эту важную задачу придется решать, что Казань — это государство, которое явно враждебно Москве, и всегда таким будет, это такая мина замедленного действия на восточных рубежах. Дело здесь не только и даже не столько в том, что под Казанью плодородные земли, которые очень пригодились бы России, и совсем не в том, что Казань контролирует часть Волжского торгового пути, он, конечно, тоже очень пригодится России, но проблема в ином: проблема прежде всего в угрозе, которая исходит со стороны Казани. Речь ведь идет не только о рейдах казанцев на русские земли, не только об их ограблении, не только о сожжении городов, разрушении храмов — речь идет о том, что в случае какой-то серьезной войны на других рубежах, например, на юге против Большой Орды или на западе, против Великого княжества Литовского, на северо-западе, против шведов, Казань может нанести удар в спину, это будет удар достаточной силы для того, чтобы взять какие-то крупные русские города и сотрясти все здание русской государственности, поэтому Иван III готовится к тому, чтобы Казань взять. И как только он решает несколько очень крупных задач: присоединяет Ярославль, присоединяет Ростов, отбивает нападение Большой Орды на Угре в 1480 году и присоединяет Тверь, он чувствует себя в силах взять Казань. К тому времени еще и Новгород, со всеми своими несчастливыми ресурсами, оказывается в распоряжении Москвы. Так вот, Иван III получает возможность использовать все это на восточном фронте, это поистине фронт, потому что Московско-Казанское приграничье, точнее говоря, Русско-Казанское приграничье постоянно небезопасно. В 1487 году Иван III посылает на Казань величайшего русского полководца того времени, князя Даниила Холмского, тот знает состояние дел на восточной границе, он здесь уже сражался и сражался успешно, и он понимает, что никакой силы не хватит, если не поспешить. Ему надо наносить молниеносный удар, и он подготавливает свое войско так, что оно точно знает — придётся Казань брать и придётся брать ее стремительно, вся операция составляет небольшое количество времени, и Холмский Казань взял в 1487 году. Наверное, мне сейчас зададут вопрос, если бы это был открытый эфир с вопросами, мне бы, наверное, сказали: «Драгоценный Дмитрий Михайлович, а как же Иван Грозный? Ведь это же он взял Казань!» Все это верно, Иван Грозный возьмет Казань, но он ее возьмет через шестьдесят пять лет, и возьмет ее в результате совершенно испортившихся отношений между Москвой и Казанью, а первым Казань взял Даниил Холмский, полководец великого князя Московского Ивана III. Ну и в дальнейшем Холмский закрепил русскую власть там, на протяжении почти что двадцати лет без малого Москва сажала в Казани карманных чингизидов, которые проводили прорусскую политику, на приграничье было спокойно, русская земля восстанавливала нанесённые ранее ей раны, крестьяне и купцы богатели, все было очень хорошо. В год смерти Ивана III в Казани происходит страшный мятеж. Мятеж этот приводит к тому, что истребляют русских, которые в Казани находятся в этот момент, и, кроме всего прочего, Казань фактически отделяется от Московского государства, перестает признавать власть Москвы. Туда отправляется целая армия и чрезвычайно плохо, что действиями этой армии руководит брат следующего великого князя Василия III — Дмитрий Иванович по прозвищу «Жи́лка. Он самовластно, неразумно, с избыточной дерзостью ведет боевые действия и результат — поражение под стенами Казани. Русь в этот момент собрала колоссальные силы, Казань чувствует, что, в общем, ей тяжело придется, что она будет сражаться с полками, которые собраны в силе тяжкой, и ей совершенно не хочется вести долгую тяжелую войну, она идет на мир, но уже помнит, что Москва может быть разбита, Москва может быть оттеснена от пределов Казанского ханства, и в будущем политика казанских ханов окажется совершенно недоброжелательной в отношении Москвы.

Д. Володихин

— Мне хочется напомнить вам, дорогие радиослушатели, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы подбираемся с вами медленно-медленно, неторопливыми шагами, к событиям 1524 года на реке Свияге. В дальнейшем происходит постепенная порча отношений между Москвой и Казанью. Иногда Москва ставит туда ханов, которые покорны ее влиянию и, в общем, тогда устанавливается недолгий мир на восточных рубежах России. Иногда Москва чувствует, что за Казань взялся ее прямой соперник, крымский хан — коллизия крайне неприятная. При Иване III крымский хан был драгоценнейшим союзником России, и вместе с ним сражались против Большой Орды, он очень помогал Москве, Москва союзничала с ним честно и нелицемерно, также помогала ему, но когда Большая Орда оказалась уничтожена, возникла проблема: дружили против кого-то, а теперь надо наследство этого большого «кого-то», Большой Орды — делить, это колоссальные земли, которые Москва хотела бы освоить, распахать, оснастить крепостями, деревнями, городами, сделать частью русской территории, ну а крымский хан хотел бы сделать ее своим кочевьем, и возникает предмет для борьбы. Казанский хан рассматривает Крымский юрт, юрт — это самостоятельная государственность, как подконтрольный, младший. Надо ставить там правильных ханов, и тогда Казань будет биться против Москвы честно, непримиримо, и можно будет рассматривать ее как своего рода часть единого фронта, развернутого против России. Сами казанцы колеблются умами: то им нравится идея мира с Москвой и с Россией в целом, то им нравится идея добрых отношений с Крымом, и в этом случае происходит, конечно же, создание коалиции. Эта коалиция ведет боевые действия на территории России, сражаются опять рейды, опять нашествия, опять горящие села, опять разграбленные города — все то же самое, что было когда-то, много десятилетий назад. Ну и, наконец, время от времени высказывается идея: «давайте отдельно от Москвы, от Крыма, сами по себе». Но когда Казань, в принципе, здраво смотрит на свои силы, оказывается, что это относительно небольшое государство находится как бы в положении политического игрока, зажатого между двумя другими, гораздо более крупными и сильными политическими игроками — между Крымом и Россией. Поневоле приходится признать, что вариант быть самостоятельным государством, в общем, был утопическим. Если Казань идёт на поводу у Крыма, такое бывало не раз, для России это означает неисчислимые бедствия. Ну что ж, вот, собственно, бедствие, которое постигло Россию в 1521 году, за три года до Свияги, бедствие страшное: Крым напал на южные регионы России, призвал к себе в союзники казанцев, казанцы разорили Нижний Новгород, окрестности Владимира, нанесли удар, тот самый страшный удар в спину, которого опасался еще Иван III, и это была фактически военно-политическая катастрофа. С юга крымцы дошли до предместий Москвы, они стояли в Николо-Угрешском монастыре, тогда это было немножко подальше от стен Москвы, чем сейчас, Москва разрослась, но это ведь все равно по соседству, что называется, и Василий III даже вынужден был дать грамоту, что он будет платить дань крымскому хану. Не очень сейчас это сообщается в наших учебниках, не очень об этом говорят в научно-популярной литературе, но это тоже было, эта часть нашей истории, к сожалению, печальная. Разгром, который тогда постиг русское воинство, был чрезвычайно тяжелым, это была настоящая трагедия. Ну и после этого, конечно, Москва уже перешла к позиции непримиримой: надо решать вопрос с Казанью, надо ликвидировать там самостоятельный очаг угрозы и сколько бы воинства не пришлось бросить на восток, в конце концов, эта проблема должна быть решена. Ну, за тридцать лет ее решат, Василий III захочет ее решить пораньше, а пораньше — это вот и значит через три года, в 1524 году. Что тогда направили к Казани? К Казани направили колоссальную рать: десять полков, двадцать два воеводы, и от похода Ивана Грозного этот поход отличался только одним: сам великий князь Московский не пошел на Казань. Принудить Казань к миру на русских условиях, по всей видимости, подчинить ее должны были воеводы Ивана III, и главным среди них был назначен Иван Фёдорович Бельский, чрезвычайно знатный аристократ, князь. Ему подчинялись младшие военачальники, одним из них был боярин Иван Васильевич Хабар, а другим — Михаил Юрьевич Захарьин. Ну вот что можно сказать о Михаиле Юрьевиче Захарьине? Это предок по прямой линии наших царей из рода Романовых. Что можно сказать об Иване Васильевиче Хабаре? Здесь мы подробнее остановимся на биографии этого воеводы, потому что она заслуживает всяческого внимания. Прежде всего, его родитель, Василий Симский-Образец, был знаменитым полководцем Ивана III, часто участвовал в походах, в решающих боях и важнейших кампаниях времен правления Ивана Великого, и прославился он тем, что разгромил новгородцев в сражении на Северной Двине. На Северной Двине он вступил в сражение с самыми боеспособными войсками Новгорода Великого и нанёс им оглушительное поражение. Василий Образец-Симский был на полном доверии у Ивана III, и он считался одним из, скажем так, главных полководцев, лучших полководцев Москвы. Его сын отличился очень рано. И, понимаете, какая вещь? Вот Образец-Симский — человек, который был опробован на разных фронтах, Иван Васильевич Хабар, его сын, Хабар-Симский, также, в общем, участвовал в разных кампаниях, то здесь, то там, но все его достижения связаны с фронтом восточным. Это очень важный момент. Восточный фронт — это фронт Казанский, 1505 год, год несчастливый для России — год бунта Казани, поражение русского войска у стен Казани, и тогда казанцы выбросили протуберанец стремительной конницы своей к Нижнему Новгороду, а там как раз воеводой был Хабар. Он увидел, что гарнизона его недостаточно для того, чтобы отразить казанское нашествие, тогда он освободил из заключения триста пленных литвинов, они содержались в Нижнем Новгороде после того, как были взяты в плен в 1500 году в генеральном сражении на реке Ве́дроши, и, обещав свободу, Хабар дал литвинам в руки оружие. Они честно сражались с наступающими казанцами, они удержали город, и после этого Хабар отважился выйти за пределы города и нанести контрудар, разметав порядки противника. Это была яркая победа, тем более важная, что для страны, обескураженной сообщениями с востока: «как так, мы шли от победы к победе при предыдущем государе, а что же нынче? Нынче наши великие полки почему-то отступают с потерями от Казани!» И тут геройство Ивана Васильевича Хабара было тем обстоятельством, которое показало — не все еще потеряно, можем драться, можем побеждать! Собственно, это роль, наверное, очень важная Ивана Васильевича, потому что он трижды в тяжелейших ситуациях приводил к успеху, приводил русское воинство к победе. Следующая ситуация, еще один несчастливый для России год, 1521-й. Я говорил о нашествии крымского хана, которое сопровождалось еще фланговым ударом со стороны казанцев, и в этот момент Иван Васильевич Хабар-Симский оказался очень востребован. Он в этот момент был воеводой на Рязани, Рязань вот буквально только что, незадолго до нашествия, присоединили к Москве. Тамошнее боярство еще помнило, что был собственный князь, была независимость, и, конечно, был риск, что оно не станет сражаться вместе с московскими ратниками против такого грозного противника, но, видимо, Иван Васильевич имел какие-то такие необыкновенные риторические или политические свойства и качества, что ему удалось сплотить воинство рязанское, он отбил татарские войска, они уходили уже от Москвы, уходили с грамотой, полученной от Василия III, и крымский хан сказал, что Хабар обязан принять его наилучшим образом и дать все то, что хан потребует, поскольку сам государь Московский подчинился ему и, кстати, вот получена грамота. Хабар в притворном удивлении сообщил: «Не знаю ни о какой грамоте, нет, не слышал, не понимаю». Ему отправили эту грамоту, он ее прочитал и хану не отдал. То есть этот политический успех, который был получен под Москвой — обретение грамоты о возвращении русской дани, оказался перечеркнут храбрыми действиями Ивана Васильевича Хабара. Молодец! Рязани он не отдал и победоносное, триумфальное нашествие крымского хана неожиданно, на самом финише, дало вот такую фальшивую ноту, в общем, ноту поражения на этапе, когда пора над всей военной кампанией опускать занавес. Собственно, поклон низкий Ивану Васильевичу Хабару, Василий III честно дал ему боярский чин именно за это замечательное военное и политическое достижение. И вот Иван Васильевич отправляется с войсками для того, чтобы воевать на территории противника, для того, чтобы нанести ответный удар, и ему досталась, скажем так, роль фактически самостоятельного полководца. Для того, чтобы в этом разобраться, нам нужно сейчас взглянуть на то, что происходило на восточном фронте, на Казанском фронте, как выполняла свою задачу русская армия. А до этого я напоминаю вам, дорогие радиослушатели, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. В гостях у меня никого нет, я рассказываю вам, дорогие радиослушатели, о событиях 1524 года. Мы с вами на минуту прерываем разговор, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и я продолжаю свой рассказ о событиях 1524 года, о сражении на реке Свияге. Итак, собственно, первый акт кампании. Младший военачальник, не главный — младший, Михаил Юрьевич Захарьин, вышел с территории России в сторону Казани с частью полков и частью наряда, нарядом тогда называлась артиллерия. И здесь надо обратить внимание: русский воинский обычай того времени учитывал то, что большую армию по чужой территории без очень значительных запасов и быстро провести невозможно, поэтому лучше её вести частями. Вот одна часть называлась «судовая рать», то есть рать, которая движется по рекам на судах. Захарьин вышел к Казани с передовыми силами, то есть у него не было основных сил армии, и у него была артиллерия, но, по всей видимости, осадной артиллерии, способной снести казанские стены, довести их до уровня земли у него не было, не доставало. Он действовал достаточно спокойно, если не сказать пассивно, поскольку, в принципе, не имел достаточно вооруженных сил, чтобы город взять. Он мог лишь частично блокировать Казань, он мог провести, пожалуй, разведку боем, начать осадные работы, то есть работы земляные, и постепенно придвигать свои пушки к Казани. Ну и достаточно припасов у него не было и не было достаточно конницы, чтобы защищать себя от ударов во фланг и тыл во время осады. Что, собственно, ожидалось? Что, блокировав Казань, Михаил Юрьевич просто не даст в нее провести большие контингенты противника, а противник начал свою игру. Ну, во-первых, он уже вывел из Казани большой конный контингент, во-вторых, противник разведал, что вслед за передовыми отрядами Михаила Юрьевича Захарьина движется бо́льшая часть судовой рати — половина армии, и возглавляет ее Иван Федорович Бельский. Вместе с этой частью армии движется тяжелая, то бишь осадная артиллерия, на нее возлагается особая надежда. Ну и третья часть армии — конная рать, движется отдельно от судовых ратей, она движется не на судах, она движется, как тогда говорили, «полем». Полем, то есть по земле, по суше, и эта рать как раз возглавлена боярином Иваном Васильевичем Хабаром-Си́мским. Повторяю, он движется самостоятельно, у него даже связи нет ни с Бельским, ни с Захарьиным и, в общем, он не знает, что происходит за пределами ближайшей местности, а происходит нечто чрезвычайно неприятное — Бельский оказывается в засаде. На реке ему устраивают относительно небольшими силами очень неприятную вещь: во-первых, затор, во-вторых, бомбардировку его судов с высоких берегов тяжелыми бревнами, устраивают обстрел и, в общем, фланговый удар приводит русское воинство в замешательство, то есть ситуация крайне печальная. Бельский, не добравшись пока до Казани, уже потерял очень значительные силы: он потерял часть артиллерии, она оказалась в воде, он потерял часть своих ладей, он потерял часть припасов на этих судах, и он потерял, это чрезвычайно важно — просто довольно много своих людей. Впоследствии источники сообщали, что дошло до того, что в прибрежных песках находили трупы русских воинов, срезали у них кошели с пояса, снимали всё ценное, оружие добывали из воды, то есть практически та часть русской армии, которая полегла в этой засаде, она стала своего рода трофеем для казанцев и для других народов, которые участвовали в этом. В частности, черемиса участвовала. В общем, Бельский ушел только с частью своих воинов, с частью артиллерии, с частью припасов, добрался до Казани и понял, что этими силами город ему не взять. Слава богу, хотя бы дошел до русского лагеря. В этот момент на просторах полей на территории Казанского ханства, навстречу Хабару скачет войско некоего мурзы Аталы́ка. Мы знаем это имя из русских источников, возможно, действительное имя несколько другое, но вот в русской передаче — «Аталы́к». И Аталык бросается на отряд Хабара для того, чтобы добить второй боеспособный контингент русской армии, это ситуация крайней опасности для всей кампании. В сущности, одна часть армии, небольшая ее, ничего не решает, это отряд Михаила Юрьевича Захарьина, вторая деморализована и понесла большие потери, по-настоящему боеспособной остается только конная рать Ивана Васильевича Хабара. При том казанцы, по свидетельствам источников, снабжают свое воинство двумя тысячами лучших воинов. Очевидно, это своего рода ханская гвардия — те, кто имеют лучших коней, лучшие доспехи и, может быть, более опытные в военном деле. На протяжении постепенного медленного продвижения Ивана Васильевича Хабара к Казани на него налетают неоднократно, он движется вперед, отражая эти удары и контратакуя. Собственно, конный бой, он никогда не был затяжным, но если борются два больших воинства, они могут выставлять в поле то один отряд, то другой, и борьба продолжается достаточно долго. По всей видимости, сражение на реке Свияге длилось несколько дней. Вот тут есть свидетельства русских летописей и других источников о том, каков его масштаб. «Собрашися, — говорит русский летописец, — князи, мурзы и вся земля Казанская, и встретиша великого князя воевод за двадцать верст от Казани на реке на Свияге. И бысть им бой, и поможе Бог великого князя воеводам». Вот «вся земля Казанская» — это значит основные силы ханства. Документ того времени сообщает примерно близкое: «Собрались князи и мурзы, и вся земля Казанская, и воеводы великого князя казанцев побили». А вот, скажем, есть летописные записки времён Василия III, не очень известные, в них содержится даже восторженная фраза, близкая по стилю к эпической поэзии: «Изступишася полки и тут бысть сеча велика, якого же не бывало от Донского побоища». Что это значит, что такое «Донское побоище»? Это Куликовская битва 1380 года. Летописец XVI века говорит, что Москва не знала большего по размерам боя больших сил, столкнувшихся с татарами, со времён Дмитрия Донского, со времён сражения на Непрядве. Конечно, это очень серьёзная похвала Хабару, который тогда победил. И, собственно, другие источники отмечают не только очевидность победы, а то, что казанцы понесли очень большие потери. Видимо, они уверились в том, что успех уже в кармане, что победа уже достигнута, осталось противника додавить, а Хабар своими контратаками, своим упорством, своей энергией сделал исход сражения неожиданным для врага. «И бысть им бой, и поможе́ Бог великого князя воеводам. И на том бою многих князей и мурз, и татар, и черемису, и чувашу избиша, а иных князей и мурз многих живых поимаша». И, в общем, большое количество пленников доказывает то, что это было полное поражение, причём поражение очень серьёзное, воеводы русские гнались за противником до Волги, истребляя тех, кто отступал. Кто-то из татар попрыгал в свои ладьи и уплыл, кто-то разбежался по лесам, и лишь немногие убежали в Казань и заперлись вместе с ханом казанским в городе. Ну, летописец даже преувеличивает, говорит, что уничтожили сорок две тысячи неприятельских ратников — это, конечно, маловероятная цифра. Очевидно, было не столь много потерь, но, во всяком случае, само стремление показать, до какой степени серьёзным было достижение Хабара, толкает летописца на то, чтобы он давал такие гигантские цифры. И, кстати, сообщается, что сама битва длилась три дня. В общем, Хабар — это человек, который сломал ситуацию полного проигрыша и поражения русской армии, сломал совершенно неожиданно для казанцев. В то время в Москве дважды побывал посол германского императора барон Сигизмунд Герберште́йн, и он оказался свидетелем двух побед русского оружия: при Опо́чке в 1517 году над польско-литовским воинством, и прибыл в Москву вскоре после того, как было нанесено поражение казанцам на реке на Свияге. Он не особенно симпатизирует Василию III, он ему не враг, но и не друг, и всё-таки он отмечает: посланная князем Василием конница, переправившись через реку Свиягу, которая впадает в Волгу, направилась к войску, но дважды была встречена татарами и черемисами. После столкновения, в котором обе стороны понесли большие потери, татары отступили. Значит, и он говорит: «да, победа». Победа, очевидно, далась нелегко. Сигизмунд Герберштейн мог пользоваться рассказами иностранных наёмников, которые тогда воевали на стороне России, и он, в общем, знал о том, как происходили события, многие обстоятельства политические и военные того времени он рассказывает, при том, что они не попали в русские летописи. Так или иначе, потери большие с обеих сторон, чрезвычайно ожесточённое столкновение, и татары отступили, потерпели поражение. Ну, а теперь стоит взглянуть на эту битву с иной стороны.

Д. Володихин

— Мне хотелось бы напомнить вам, дорогие радиослушатели, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час» с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и я рассказываю вам о грандиозной победе русских войск на реке Свияге над Казанским воинством в 1524 году. Ну что ж, теперь стоит, как я уже говорил, приглядеться к обстоятельствам, в которых всё это произошло. Собственно, за сражением на Свияге не последовало взятия Казани, но Хабар выручил своих боевых товарищей, он прибыл под Казань, в русский лагерь, он оказался той надеждой спасительной для русского воинства, что оно не будет разгромлено, раздавлено войсками Казанского хана, потому что войска Казанского хана сами потерпели тяжёлое поражение. У Бельского не было достаточно припасов, и, как выяснилось, уже не хватало артиллерии, она была потеряна в той засаде, но он располагал другим козырем: его армия воспрянула духом, она готова была сражаться, а в Казань пришли известия о тяжёлом поражении. Он поступил разумно: брать Казань в таких условиях было делом рискованным, недостаток артиллерии и сильно уменьшившаяся армия не давали шансов на то, что приступ непременно окончится победой, и тогда Бельский заключил с казанцами соглашение, по этому соглашению в принудительном порядке они должны были отправить в Москву своё посольство и прийти к соглашению. То есть, иными словами, война закончилась, как бы сейчас выразились дипломаты, «принуждением к миру». Казанцы должны провести переговоры, эти переговоры будут вестись не на их территории, что само по себе даёт определённый выигрыш Москве. И Бельский успел увести армию, которая находилась на грани серьёзных потерь от голода, успел отвести войска, и тем самым спасти от серьёзной катастрофы тех русских ратников, которые прибыли тогда осаждать столицу Казанского ханства. Давайте посмотрим на это дело с высоты птичьего полёта. Если бы не победа, которую принёс Хабар, ничего бы не смог сделать Бельский в русском лагере под Казанью, и был очень большой шанс, что вся русская армия под Казанью поляжет. Хабар выручил своих, он, может быть, и не знал, что дела Бельского и Захарьина плохи, но тем не менее он дрался до конца, дрался насмерть, дрался энергично, победил, и эта победа спасла, дала русской армии выжить и дала закончить кампанию на достойных условиях. Ну и хотелось бы привести слова, которые тогда один из русских летописцев привёл по поводу этого сражения: «Напомнил Хабар, что меч великого государя обоюдоостр на басурман и на латыну». Что это значит? А это значит, что Василий III и его воеводы достаточно сильны для того, чтобы на равных драться и побеждать неприятеля и на западе, и на востоке. И здесь мы переходим от кампании Казанской, кампании 1524 года, к общей внешнеполитической ситуации, в которой тогда оказалась Россия. Посмотрев на неё внимательно, я думаю, вы, дорогие радиослушатели, убедитесь в том, что Хабар сделал больше, чем тогда, может быть, казалось, после сражения, гораздо больше. Только что, в 1522 году, закончилась тяжелейшая война, длилась она больше десяти лет, сражалась Россия с Великим княжеством Литовским, одновременно отбиваясь и от крымского хана, и от казанского хана. Война шла исключительно тяжело, собственно, два успеха России эту войну, извините, пожалуйста, за выражение: выволокли из положения чрезвычайно рискованного. В 1514 году войска Василия III взяли Смоленск, и впоследствии они его не отдали, то есть его пытались отбить войска противника, этого им сделать не удалось. Затем русская армия потерпела поражение под Оршей, поражение неприятное, вызвавшее потерю некоторых городов, но, повторяю, Смоленск сберегли. Затем противник, набравший сил, решил нанести контрудар, этот контрудар пришелся на Псковские земли, под Опочкой вражеская армия была остановлена, она не смогла взять этот город, получила несколько контрударов, откатилась, потеряв пять тысяч человек, поражение тяжелейшее, но, понимаете, какая вещь? Ну не оставлял польский король и великий князь Литовский — в тот момент, собственно, эти две должности совмещались в одном лице, — попыток все-таки добиться победы, вернуть утраченный Смоленск. Москва пыталась взять Полоцк помимо Смоленска, этого не получилось, и одновременно посыпались удары со стороны татар, которые были побуждаемы к этому литовским серебром, то есть им откровенно платили за то, чтобы они обрушивались на Россию. Но вот в 1522 году, в конце концов, две страны, страшно обессиленные, обескровленные, лишившиеся огромного количества людей на полях сражений, заключили мирное соглашение, по этому соглашению противник на Западе признавал: хорошо, Смоленск ваш. Это было великое достижение, великое, огромное достижение. И усталая страна выдохнула — всё, война завершилась, можно отереть пот со лба. И достаточно быстро после этого Василий III отряжает армию для того, чтобы решить казанскую проблему. Чего ждут? Один, тяжело давшийся успех, в крови, в годах сражений хорошо бы все-таки усилить другим успехом, на востоке — ликвидацией казанской проблемы. И теперь вспомним, что в действительности произошло: вместо блистательной победы, триумфа, торжественного возвращения победителей в Москву — ситуация, в которой вообще судьба армии повисла на волоске. Если бы не победил Хабар, если бы погибла русская армия, к чему бы это привело — это привело бы к еще одному удару с Запада: «давайте пересмотрим условия нашего мирного соглашения, теперь вы остались без армии, теперь мы отберем у вас Смоленск и все, что угодно вообще по западному рубежу». Эта угроза висела Дамокловым мечом над головой Василия III, но назвать её — еще назвать не всё, продолжает оставаться угроза Крыма, продолжает оставаться угроза того, что казанцы, после наступления на них, ответят контрнаступлением на восточные земли России. И вот представьте себе: три сильных неприятеля атаковали бы обессилевшую Россию — это страшно. Это перспектива, которая могла завершиться настоящей военно-политической катастрофой. Тот бой на реке Свияге в 1524 году, когда русскую конную рать вел в бой боярин Хабар, мне даже имя-то его нравится: боярин Иван Хабар, такое имя боевой удачи православного воеводы, который, лихо сидя на коне, улыбается своим ратникам и говорит: «За Москву и Пречистую Богородицу — а ну, вперед, братья!» — и достигает своего. Вот этот человек дал выжить армии, на время срезал накал казанской угрозы и фактически не оставил возможности для соседей России нанести удар со всех сторон, потому что армия вернулась живая и боеспособная. Конечно, это было сражение на выживание, конечно, это успех тактический, а не стратегический, но, боже мой, как много он принес нашей стране, от каких бед он ее избавил! Пожалуйста, дорогие радиослушатели, помните это имя и помните это место. Пятьсот лет назад, летом 1524-го, рядом с рекой Свиягой русское православное воинство во главе с боярином Иваном Хабаром разгромило армию Казанского ханства. Помните, это важная дата, и нельзя вырезать ее из своей памяти. Время нашей передачи постепенно подходит к концу, сказать-то мне особенно больше нечего, разве что, дорогие радиослушатели, я хотел бы напомнить, что в русской военной истории полным-полно таких потаенных карманов, которые совершенно забыты или полузабыты, и хранят в себе сокровища больших побед. Иной какой-нибудь небольшой державе таких наших забытых и полузабытых побед, одной или двух, хватило бы для того, чтобы писать учебники по военной тактике и радовать население юбилеями о славных победах, а у нас этих побед такое количество, что о некоторых из них мы, по каким-то политическим, идеологическим, иным странным причинам, позволяем себе забыть. Ну, не следует. За каждую из них плачено кровью русских православных воинов, за каждой из них стоит отвага и самопожертвование, за каждой из них стоит талант и искусство настоящего большого русского полководца, поэтому, наверное, слова эти повторяют разные люди, я в тысячный раз это скажу: помните как можно больше из того, что сделали наши великие предки, мы всего-навсего стоим на их плечах. Дай Бог, чтобы на наших плечах кто-нибудь устоял. Благодарю вас за внимание, до свидания.

Все выпуски программы Исторический час

• «История Нижнего Новгорода». Сергей Алексеев
• «Поэт Арсений Тарковский». Сергей Арутюнов
• «Внешняя политика США в конце 19 века». Григорий Елисеев

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов