На страницах исторических романов нередко можно встретить героев исключительной силы духа.
Сегодня мы говорим о святителе Филиппе Московском и историческом романе Александра Константиновича Шеллера-Михайлова «Дворец и монастырь».
Место действия — Москва и Соловецкий монастырь.
Время действия — XVI век по Рождестве Христовом.
Имя русского писателя-беллетриста Александра Константиновича Шеллера-Михайлова в наши дни мало кому известно. А вот во второй половине XIX века в России его романами зачитывались.
Александр Шеллер-Михайлов — автор более сотни романов, повестей и рассказов. В основном он писал о современной ему действительности, но есть и произведения на исторические темы.
В книге Шеллера-Михайлова «Дворец и монастырь» речь идет о России XVI века. Одним из главных героев романа является святитель Филипп Московский, в миру — Федор Колычёв, благочестивый сын московского боярина Степана Ивановича Колычёва.
Не случайно великий князь Василий III назначил юношу воспитателем своего наследника — сына Ивана, в будущем — царя Ивана Грозного.
Много душевных мук пережил Фёдор, оказавшись во дворце среди молодых развращённых бояр и других царских слуг. Сплетни, зависть, соперничество...
Однажды в храме во время службы Фёдор услышал евангельские слова о том, что никто не может работать двум господам — Богу и мамоне, и они были словно обращены лично к нему...
Священник еще продолжал читать, но Колычёв уже ничего не слышал. Его душу охватила внезапная радость, выражение лица просветлело, сомнения разлетелись разом, точно он услышал голос самого Бога, указывавшего ему путь. Да, двум господам не служить. Это говорит сам Бог. Надо бросить двор, оставить блестящую службу, отказаться от видного положения в обществе и уйти на подвиг — работать в тишине, в глуши, в поту лица, добывая каждый кусок хлеба трудами рук своих.
Фёдор Колычёв тайно покинул Москву и ушёл в далекий монастырь на Соловецком острове, где принял монашество с именем Филипп. Через некоторое время он стал в Соловецком монастыре игуменом.
Как-то соловецкому игумену Филиппу пришлось по делам поехать в Москву — просить денег на постройку каменного монастырского храма Успения Пресвятой Богородицы. Молодой царь Иван Васильевич узнал и сразу вспомнил своего бывшего воспитателя.
Через некоторое время царь Иоанн Васильевич сам вызвал соловецкого игумена в Москву и объявил, что решил сделать его митрополитом в Москве.
Не сразу согласился Филипп принять митрополию. Ведь и до Соловецкого острова дошли рассказы о зверствах на Руси царских опричников и бесчинствах самого царя Ивана.
— Ну, что же, отче, вступаешь на митрополию? — отрывисто спросил государь, исподлобья глядя на него сердитыми глазами.
— Я повинуюсь воле твоей, — ответил спокойно Филипп. — Но оставь опричнину, иначе мне быть в митрополитах нельзя. Не богоугодное твоё дело. Сам Господь сказал: наше царство разделится — запустеет. Да не будет опричнины, да будет единое царство. На такое же не богоугодное дело нет и не будет тебе благословения нашего!
Став митрополитом Московским, Филипп и со святительской кафедры продолжал обличать опричнину и жестокость царя Иоанна, прозванного в народе Грозным.
Обезумевший от гнева царь приказал схватить непокорного ему митрополита и заточить в темнице. Опричники набросились на святителя Филиппа и стали срывать с него святительские одежды прямо во время службы в Успенском соборе Кремля. Но митрополит Филипп и тогда не дрогнул...
Филипп стоял неподвижно, спокойно, его лицо было светло, взоры обращались то на иконы, то на народ. Он был счастлив сознанием, что принимает за правое дело мученический венец. Кое-где уже слышались вопли и рыдания. Они достигли слуха митрополита. Он как бы очнулся от светлого сна.
— Дети, — заговорил он, обращаясь к пастве, — прискорбно душе моей разлучение с вами. Но успокойтесь. Я радуюсь, что терплю всё это за церковь Божию...
Попавший в опалу митрополит Филипп был лишен сана и отправлен в ссылку в Отроч Успенский монастырь в Твери, где был убит царским опричником Малютой Скуратовым. Но в нравственном противоборстве Ивана Грозного и митрополита Филиппа победа — на стороне святителя, принявшего за правду мученическую смерть.
Это показано в историческом романе Шеллера-Михайлова «Дворец и монастырь».
Все выпуски программы Прообразы
Второе послание к Коринфянам святого апостола Павла
2 Кор., 190 зач., X, 7-18.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Многие современные люди ведут себя довольно самоуверенно. А как на самоуверенность смотрит христианство? Ответ интереснее, чем можно было бы ожидать, и даёт его апостол Павел в отрывке из 10-й главы 2-го послания к коринфянам, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 10.
7 На личность ли смотрите? Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы.
8 Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде.
9 Впрочем, да не покажется, что я устрашаю вас только посланиями.
10 Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна,
11 такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично.
12 Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.
13 А мы не без меры хвалиться будем, но по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас.
14 Ибо мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас, потому что достигли и до вас благовествованием Христовым.
15 Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш,
16 так чтобы и далее вас проповедовать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе.
17 Хвалящийся хвались о Господе.
18 Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.
На одной из лекций меня как-то спросили, почему современные бизнес-тренеры настраивают человека на успех, а православие всё время говорит о грехах и человеческом несовершенстве. Чем можно объяснить такую разницу? Действительно, от первых очень часто можно услышать призывы повторять себе «я лучший», «я успешный», «у меня всё получится». От вторых зачастую слышишь слова о необходимости быть смиренным. С точки зрения обывательской, выигрывают очевидно первые, потому что картина, которую они рисуют явно более привлекательная.
Однако в сегодняшнем тексте из послания апостола Павла к Коринфянам нет ни бахвальства, ни отказа от какой бы то ни было собственной значимости. Напротив, есть взвешенная позиция, в которой всё оказывается на своих местах. Да и слово «смирение», которым обычно пугают, означает лишь осознание своих границ, своего места в мире, в отношениях с Богом и другими людьми.
Но прислушаемся к апостолу Павлу. Размышляя о том, насколько он как апостол подотчётен коринфской общине, он призывает не в меру требовательных общинников помнить о его статусе. Может показаться, что это совершенно не смиренно с стороны Павла... Но в том то и дело, что апостол прекрасно знает свою меру. Он действительно основал коринфскую общину и много преуспел в деле проповеди, но меру эту успеха определил для него Бог. Апостол осознаёт значимость своего труда, но понимает, что действовал с помощью Божией, и это понимание позволяет ему занять взвешенную позицию. Итогом его размышлений становится лаконичная и очень точная фраза: «хвалящийся, хвались о Господе», то есть помни, что при всех твоих усилиях и стараниях рядом с тобой всегда был Господь, поддерживающий, направляющий и определяющий меру пройденного тобой пути.
Слово «самоуверенность» воспринимается христианами как недальновидное и глупое. И дело не только в том, что сам по себе человек очень ограничен в своих ресурсах и возможностях, но в том, что в наивных попытках отстоять свою самость он отказывается от присутствия в его жизни Творца. Бог, конечно, никуда из жизни человека не уходит, потому что все мы как бы ни жили, живём благодаря Его любви, но кто-то впускает её в свою жизнь, а кто-то живёт ей вопреки.
Христианство начинается с того, что человек осознаёт: концентрируясь на себе, он ограничивает и обедняет свой мир и, напротив, открывая своё сердце ближнему и Богу, бесконечно свой мир обогащает.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
От мала до велика
О библейском происхождении выражения «От мала до велика» и его различных формах употребления.
Все выпуски программы Первоисточник
«Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей»
Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей.
Да никогда не вспыхнет в нём гнев на сильного, не зародится презрение к слабому. Посмотри, роса утренняя — всех слабее...
Да никогда не совьёт в сердце моём ненависть к ненавидящим меня. Да вспомню я о конце их и сохраню мир свой.
Милосердие открывает путь к сердцу всякой твари и несёт радость.
Немилосердие омрачает чело и несёт печаль одиночества.
Помилуй милостивого, Рука Пренежная, и открой ему тайну милости Твоей.
Богочеловек — чадо милости Отца и святости Духа. Весь мир — лишь притча о Нём. Могущественные светила небесные и мельчайшие капли озёрные, собою рассказывают о Нём. Всё небесное и земное, от пресильных Серафимов до мельчайшего комочка пыли, рассказывают притчу о Нём — прасущности и праисточнике своём.
Что такое твари на земле и во вселенной, если не притча о солнце?
Воистину, также и всё видимое, и невидимое, являет собой притчу о Богочеловеке. Сущность её проста, притч о ней множество бесконечное.
Друзья мои, как же рассказать мне вам о сути, если вы притч понимать не умеете?
О, если бы знали вы ту сладостную беспредельность и силу, когда проникаешь до сердца всех притч, туда, где они начинаются, и где кончаются. Туда, где язык немеет, и где всё сказано раз и навсегда!
Какими скучными становятся тогда все долгие и однообразные повествования, сочинённые людьми. Такую же скуку испытывает тот, кто привык слышать раскаты грома и созерцать сверкание молний, но вынужденный слушать рассказы о грозе.
Приими мя в Себя, Сыне Единородный, чтобы стать мне одно с Тобой, как когда-то до сотворения и падения.
Да закончится долгая и томительная притча моя о Тебе, хотя бы мгновением лицезрения Тебя. Да закончится самообман мой о том, что я — нечто рядом с Тобой, или нечто без Тебя.
Пресыщены уши мои притчами. Устали зеницы мои взирать на тщеславную пестроту одежд, Тебя лишь жаждут видеть они, Источник мой, сокрытый миром за пустыми притчами и пёстрыми одеждами.