Читая воспоминания современников о людях, достигших святости, испытываешь двойную благодарность: к самим праведникам и к авторам записок, подарившим нам радость встречи со святыми.
Сегодня мы говорим о преподобном Анатолии Оптинском Втором и книге митрополита Вениамина (Федченкова) «Божии люди».
Место действия — монастырь Оптина пустынь неподалеку от города Козельска Калужской губернии.
Время действия — начало XX века
Духовный писатель митрополит Вениамин (Федченков) оставил большое литературное наследие: труды по богословию, проповеди, автобиографические записки, воспоминания о подвижниках благочестия, с которыми ему довелось встретиться на жизненном пути.
В 1913 году архимандрит Вениамин (Федченков) приехал в монастырь Оптина пустынь. Ему, ученому монаху, хотелось поближе узнать повседневную жизнь знаменитой обители, понять, что такое «оптинский дух», привлекавший в Оптину пустынь богомольцев со всей России.
Впечатление от первой же встречи с Оптинским старцем Анатолием для автора книги «Божии люди» оказалось незабываемым.
Протиснувшись немного к центру толпы, я увидел, что все с умилённой любовью и счастливыми улыбками смотрят на какого-то маленького монаха в клобуке, с седенькой, нерасчёсанной, небольшой бородкой. И он тоже всем улыбался. Толпа старалась получить от него благословение. И я увидел, как вокруг этого маленького старичка всё точно светилось и радовалось. Так милые дети встречают родную мать.
— Кто это? — спрашиваю я соседа.
— Да батюшка отец Анатолий! — ласково ответил он, удивляясь, однако, моему, неведению.
Среди четырнадцати Оптинских старцев, прославленных Церковью в лике святых — два Анатолия. Один — иеросхимонах Анатолий (Зерцалов) — почил в конце XIX века. Старцу Анатолию (Потапову) или, как называли его в Оптиной — Анатолию Второму — выпало нести свое пастырское служение в последние предреволюционные годы и после революции.
В молодые годы Анатолий Оптинский Второй (в миру — Александр Алексеевич Потапов) служил приказчиком в Калуге. Приняв в Оптиной пустыни монашеский постриг, он несколько лет служил келейником у преподобного Амвросия Оптинского и многому научился у прославленного старца.
В народе Анатолия Оптинского называли «утешителем» — никто не уходил от него без духовной поддержки и утешения.
Митрополит Вениамин лично убедился, насколько глубокими, почувствованными были духовные советы старца Анатолия, и приводит в книге «Божии люди» конкретный пример.
Речь шла об одном молодом священнике, у которого начался разлад в семье. После окончания духовной академии батюшка получил в одном городе приход и с большим энтузиазмом занялся постройкой нового храма. Жена стала сердиться на него за частые опоздания к обеду и даже грозилась уйти к родителям.
Узнав, что архимандрит Вениамин едет в Оптину пустынь, священник попросил узнать у старца Анатолия: как ему быть? Что важнее: храм или претензии жены? Казалось бы, ответ напрашивался сам собой, но старец Анатолий глубоко задумался...
— Конечно, — сказал отец Анатолий, — и храм строить — великое дело; но и мир семейный хранить — тоже святое Божие повеление. Нужно сочетать и храм, и семейный мир. Иначе Богу неугодно будет и строение храма. Да, вот так и отпишите — пусть приходит вовремя к обеду. Всему есть свое время. Так и отпишите.
А потом, немного подумав, добавил:
— А тут добро-то добро: строить храм-то. Но к нему тайно примешивается и тщеславие. Да, примешивается, примешивается: ему хочется поскорее кончить, людям понравиться, так и отпишите.
Я так и отписал. И дело поправилось.
Летом 1922 года в Оптину пустынь явились чекисты с ордером на арест старца Анатолия Оптинского.
Отец Анатолий попросил своих конвоиров прийти за ним на следующий день, чтобы «подготовиться». Видя преклонный возраст старца, конвоиры уступили. Всю ночь преподобный Анатолий провел в молитве, а наутро его нашли перед иконами коленопреклонённым и бездыханным.
В книге «Божии люди» митрополит Вениамин (Федченков) пишет, что святой человек тоже чудо Божие, как и икона, только — явное чудо. На такие мысли на него навело знакомство с Оптинским старцем Анатолием (Потаповым).
Все выпуски программы Прообразы
Второе послание к Коринфянам святого апостола Павла
2 Кор., 190 зач., X, 7-18.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Многие современные люди ведут себя довольно самоуверенно. А как на самоуверенность смотрит христианство? Ответ интереснее, чем можно было бы ожидать, и даёт его апостол Павел в отрывке из 10-й главы 2-го послания к коринфянам, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 10.
7 На личность ли смотрите? Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы.
8 Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде.
9 Впрочем, да не покажется, что я устрашаю вас только посланиями.
10 Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна,
11 такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично.
12 Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.
13 А мы не без меры хвалиться будем, но по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас.
14 Ибо мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас, потому что достигли и до вас благовествованием Христовым.
15 Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш,
16 так чтобы и далее вас проповедовать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе.
17 Хвалящийся хвались о Господе.
18 Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.
На одной из лекций меня как-то спросили, почему современные бизнес-тренеры настраивают человека на успех, а православие всё время говорит о грехах и человеческом несовершенстве. Чем можно объяснить такую разницу? Действительно, от первых очень часто можно услышать призывы повторять себе «я лучший», «я успешный», «у меня всё получится». От вторых зачастую слышишь слова о необходимости быть смиренным. С точки зрения обывательской, выигрывают очевидно первые, потому что картина, которую они рисуют явно более привлекательная.
Однако в сегодняшнем тексте из послания апостола Павла к Коринфянам нет ни бахвальства, ни отказа от какой бы то ни было собственной значимости. Напротив, есть взвешенная позиция, в которой всё оказывается на своих местах. Да и слово «смирение», которым обычно пугают, означает лишь осознание своих границ, своего места в мире, в отношениях с Богом и другими людьми.
Но прислушаемся к апостолу Павлу. Размышляя о том, насколько он как апостол подотчётен коринфской общине, он призывает не в меру требовательных общинников помнить о его статусе. Может показаться, что это совершенно не смиренно с стороны Павла... Но в том то и дело, что апостол прекрасно знает свою меру. Он действительно основал коринфскую общину и много преуспел в деле проповеди, но меру эту успеха определил для него Бог. Апостол осознаёт значимость своего труда, но понимает, что действовал с помощью Божией, и это понимание позволяет ему занять взвешенную позицию. Итогом его размышлений становится лаконичная и очень точная фраза: «хвалящийся, хвались о Господе», то есть помни, что при всех твоих усилиях и стараниях рядом с тобой всегда был Господь, поддерживающий, направляющий и определяющий меру пройденного тобой пути.
Слово «самоуверенность» воспринимается христианами как недальновидное и глупое. И дело не только в том, что сам по себе человек очень ограничен в своих ресурсах и возможностях, но в том, что в наивных попытках отстоять свою самость он отказывается от присутствия в его жизни Творца. Бог, конечно, никуда из жизни человека не уходит, потому что все мы как бы ни жили, живём благодаря Его любви, но кто-то впускает её в свою жизнь, а кто-то живёт ей вопреки.
Христианство начинается с того, что человек осознаёт: концентрируясь на себе, он ограничивает и обедняет свой мир и, напротив, открывая своё сердце ближнему и Богу, бесконечно свой мир обогащает.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
От мала до велика
О библейском происхождении выражения «От мала до велика» и его различных формах употребления.
Все выпуски программы Первоисточник
«Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей»
Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей.
Да никогда не вспыхнет в нём гнев на сильного, не зародится презрение к слабому. Посмотри, роса утренняя — всех слабее...
Да никогда не совьёт в сердце моём ненависть к ненавидящим меня. Да вспомню я о конце их и сохраню мир свой.
Милосердие открывает путь к сердцу всякой твари и несёт радость.
Немилосердие омрачает чело и несёт печаль одиночества.
Помилуй милостивого, Рука Пренежная, и открой ему тайну милости Твоей.
Богочеловек — чадо милости Отца и святости Духа. Весь мир — лишь притча о Нём. Могущественные светила небесные и мельчайшие капли озёрные, собою рассказывают о Нём. Всё небесное и земное, от пресильных Серафимов до мельчайшего комочка пыли, рассказывают притчу о Нём — прасущности и праисточнике своём.
Что такое твари на земле и во вселенной, если не притча о солнце?
Воистину, также и всё видимое, и невидимое, являет собой притчу о Богочеловеке. Сущность её проста, притч о ней множество бесконечное.
Друзья мои, как же рассказать мне вам о сути, если вы притч понимать не умеете?
О, если бы знали вы ту сладостную беспредельность и силу, когда проникаешь до сердца всех притч, туда, где они начинаются, и где кончаются. Туда, где язык немеет, и где всё сказано раз и навсегда!
Какими скучными становятся тогда все долгие и однообразные повествования, сочинённые людьми. Такую же скуку испытывает тот, кто привык слышать раскаты грома и созерцать сверкание молний, но вынужденный слушать рассказы о грозе.
Приими мя в Себя, Сыне Единородный, чтобы стать мне одно с Тобой, как когда-то до сотворения и падения.
Да закончится долгая и томительная притча моя о Тебе, хотя бы мгновением лицезрения Тебя. Да закончится самообман мой о том, что я — нечто рядом с Тобой, или нечто без Тебя.
Пресыщены уши мои притчами. Устали зеницы мои взирать на тщеславную пестроту одежд, Тебя лишь жаждут видеть они, Источник мой, сокрытый миром за пустыми притчами и пёстрыми одеждами.