«Духовный наставник»

В этом выпуске своими личными историями, связанными с тем, как встреча и общение с духовником, старцем или близким человеком оставили яркий след и стали важным духовным опытом, поделились ведущие Радио ВЕРА Контстантин Мацан, Алла Митрофанова, Александр Ананьев, а также наш гость — клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле священник Михаил Словцов.

Ведущие: Константин Мацан, Алла Митрофанова, Александр Ананьев

---

К. Мацан:

— Понедельник, шесть вечера, и значит, на Радио ВЕРА наша любимая программа «Светлые истории», здравствуйте, дорогие друзья! Мы сегодня, как всегда в это время на наших волнах, собираемся теплой компанией в студии Радио ВЕРА, чтобы поделиться самым дорогим, иногда сокровенным, самым теплым о том, как мы переживаем жизнь, как чудесную историю, как светлую историю. Каждый раз это очень волнительно, очень глубоко и каждый раз нам очень радостно, что мы получаем отклики от вас и отзывы на то, что вы слышите в эфире, и вы присылаете нам в комментариях свои истории, время от времени мы их зачитываем, пожалуйста, продолжайте это делать и не сдерживайте себя, когда у вас есть реакция на то, что вы слышите в этой программе. С нами сегодня в программе «Светлые истории» клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле, священник Михаил Словцов. Добрый вечер.

о. Михаил:

— Добрый вечер.

К. Мацан:

— И мои дорогие коллеги: Алла Митрофанова. Привет!

А. Митрофанова:

— Здравствуйте.

К. Мацан:

— И Александр Ананьев.

А. Ананьев:

— А что, мы в «Светлых историях» все-таки, а что Константин, что Алечка, как будто это такие «тёмные истории». Здравствуйте, друзья, это же «Светлые истории», праздник!

К. Мацан:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, всем привеееет!

А. Ананьев:

— Ну вот только так, конечно.

К. Мацан:

— Да, теперь будем так.

А. Митрофанова:

— Это было красиво.

К. Мацан:

— Во-первых, это было красиво, нужно постепенно входить в это настроение.

А. Ананьев:

— И это надо было видеть, кстати.

К. Мацан:

— Да, поэтому мы снимаем «Светлые истории» на видео, вы их можете смотреть в социальных сетях, особенно во «Вконтакте», если найдёте страничку Радио ВЕРА. И наша тема сегодняшняя, по которой истории подобрались, звучит так: «Человек, общение с которым стало важным с духовной точки зрения, оставило яркий след, стало важным опытом, послужило каким-то, может быть, открытием». Это может быть в широком смысле слова — духовный наставник, в узком смысле слова — духовник, просто важный собеседник, друг или кто-то ещё, кто нам что-то важное о вере открыл, вот об этом сегодня поговорим, и на самом деле, наверное, интересно будет узнать вообще, кто станут те люди, через которых мы духовное открытие совершаем, потому что как-то ожидаемо, что это может быть мудрый, убеленный сединами старец, но жизнь разнообразна и вариантов больше, чем один.

А. Ананьев:

— Именно так. Знаешь, самый светлый момент в понедельнике — это шесть часов вечера, когда начинаются «Светлые истории», самый тёмный момент в понедельнике — это четыре часа вечера, там четыре-тридцать, когда ты садишься в машину, чтобы ехать на «Светлые истории», потому что именно в машине ты начинаешь пытаться формулировать вообще, а о чём ты будешь рассказывать, ты знаешь тему, уже тебе написали, какая тема, ты едешь и думаешь: Господи, ну у меня такая богатая жизнь, Господь мне столько много всего даёт вообще в этой жизни, так много замечательных людей вокруг меня, почему мне нечего рассказать на эту тему?! Почему у меня нету там духовного наставника или там вот чего-то такого, о чём можно было бы рассказать с горящими глазами?" И вот это вот момент такой, знаете, который очень чётко иллюстрирует то, что ты неблагодарная скотина.

К. Мацан:

— Это мы возьмём в анонс. (смеются)

А. Ананьев:

— Да, абсолютно. Ну просто потому, что вот если бы ты имел ум и сердце запомнить, чтобы благодарить, чтобы молиться за этих людей, чтобы беречь в сердце как драгоценный жемчуг каждое вот эту мгновение, а их же много было, ну просто ты их растерял, ты не можешь вообще об этом вспомнить. Вот в этом смысле «Светлые истории» — это такое духовное упражнение, потому что ты достаёшь из души вот то, что ты там уже потерял. Достаёшь и аккуратно по полочкам раскладываешь.

К. Мацан:

— Дорогие друзья, но я всё-таки хочу оговориться, что дело не обстоит так, что ведущий Радио ВЕРА думает: «о чём же мне сегодня рассказывать опять? Я не знаю». Бывает по-другому, бывает, что не могу молчать, вот прямо есть истории, о которых так хочется поделиться своя, или чужая, и несёшься на работу на Светлое радио без мучительного ощущения того, что рассказывать нечего, а с приятным ощущением того, что: «эх, не хватит мне времени излить всё, что у меня накопилось».

А. Ананьев:

— Бывает и так. Но реже. Что касается меня, я обещал перед сегодняшним выпуском подкаста «Светлые истории», этой программы замечательной, не рассказывать о жене, но я не смогу, потому что всё равно человек, который является моим духовным наставником...

К. Мацан:

— А я знал, поэтому так долго и витиевато оговаривался, что могут быть разные варианты людей, которые повлияли на нас своим духовным обликом.

А. Митрофанова:

— Это просто страшная ситуация, потому что...

А. Ананьев:

— Что ж страшного в том, что муж учится у жены? Это раз. Во-вторых, я же...

А. Митрофанова:

— Понимаешь, когда жена — приличная гражданка, это одна история, а когда — жена крокодила, это другая история. (смеется)

А. Ананьев:

— Ну, не наговаривай. Для наших слушателей и зрителей я напоминаю, что крестился я спустя полгода после знакомства с моей будущей женой, и только спустя полгода после крещения мы обвенчались.

А. Митрофанова:

— Подожди, почему полгода? Мы с тобой познакомились...

А. Ананьев:

— В 17-м году, на Сретение 18-го я крестился.

А. Митрофанова:

— Да, но мы познакомились в ноябре, 21-го, правильно? 21 ноября.

К. Мацан:

— На архангела Михаила!

А. Митрофанова:

— Получается, декабрь, январь — ну, неполных три месяца у тебя было.

К. Мацан:

— Потрясающе! Как в помните все даты?

А. Ананьев:

— Я как раз не помню, меня вот Алечка поправляет. То есть получается, что я искал путь в Церковь, путь в храм, путь к Богу, но не мог найти этот путь, и Господь дал мне какого-то такого поводыря, спутника, который знает дорогу и скажет: «Значит так, смотри, надо идти туда, пойдем вместе!», и ты такой: «Я с радостью, пойдем!» И вот мы пошли вместе, и вот за это я благодарен. Короткий пример того, чему может научить жена неразумного мужа: где-то на начальном этапе нашего как бы общения она услышала, что я по телефону, общаясь с кем-то, не желая там с кем-то встречаться или что-то делать, я ему приврал. Ну, и сказал: «Ты знаешь, я не могу, меня в городе не будет», или: «Я не могу, меня нет», или я положил трубку, а она без укора, без всего, так грустно посмотрела и сказала, что: «Ну зачем ты соврал? Ну, правда?» Я говорю: «Да ладно, это же пустяк, человек там не никто, и звать его никак, и от этой лжи не становится хуже ни мир, ни я, ни он, ничего. Да тем более, что он и как бы понял, что я соврал там. Ну, это правила игры, это такая дипломатия, дипломатия — это всегда ложь». На что Алечка посмотрела, я очень хорошо помню этот взгляд, ты уже, наверное, забыла?

А. Митрофанова:

— Я вообще не помню.

А. Ананьев:

— А я очень хорошо помню этот взгляд. Ты сказала: «Слушай, ну, ложь — это всегда ложь. И даже когда ты лжешь по мелочам, вот по таким крупицам — это все равно ложь». Я не могу сказать, что с тех пор я взял там обещание и сдерживаю его — никогда не врать. Бывает, вру. Но каждый раз, когда я ловлю себя на очередной лжи, я вспоминаю вот этот твой взгляд, и я тебе очень за него благодарен. Это всего лишь один из пазлов в общей картине, которые реально изменили мою жизнь и дай Бог, чтобы таких пазлов в вашей жизни было как можно больше. А когда я ехал сегодня на «Светлые истории» и размышлял о том, что вот какой же я несчастный, у меня нету там духовного пастыря, который бы... Я потом сказал себе: погоди, стоп! Вот ты крестился, свинья неблагодарная, всего лишь пять лет назад. И как только ты крестился, Господь сказал тебе: «Саш, я знаю, что тебе нужно, у тебя есть много вопросов, у тебя есть много запросов, у тебя есть много потребностей, тебе очень хочется эти вопросы задать, но ты не знаешь, как. Давай мы сделаем так, чтобы ты задавал их по работе. Давай вот ту вот твою работу, где ты вообще никому вопросы не задаешь и танцуешь под современную музыку, мы уберем, а посадим тебя в студию другой замечательной радиостанции, и ты будешь раз в неделю по часу общаться с лучшими священниками страны. Нет, — сказал Господь, — давай два раза в неделю. Нет, а давай лучше три раза в неделю». Сейчас мы довели это до пяти раз в неделю. Вот представьте себе, друзья, вот как часто вы по часу общаетесь с действительно мудрым священником, который вот этот час из своей жизни вырезал и отдал только тебе? Вот как часто вы вот так общаетесь? Я общаюсь пять раз в неделю. Я выношу за скобки то, что мне за это еще и платят, чтобы уж у меня совсем мотивация была крепкая, это нужно не для чего-то, это нужно, чтобы меня еще лишний раз пнуть, но я пять раз в неделю по часу задаю вопросы замечательным священникам, причем вопросы не из интернета и не вопросы те, которые там редакция мне придумала, а вопросы, которые есть у меня лично. И вот я к нашей сегодняшней программе вспомнил три момента, вот из последнего, что называется. На самом деле их было не три, а там три тысячи триста тридцать три, но вот три момента, которые мне запомнились особенно, и которые тоже меня немножко как бы изменили и добавили еще один пазл в общую картину моей жизни. Не так давно записывали программу с протоиреем Алексеем Батаноговым, и, собственно, я, закатывая глаза и заламывая тонкие руки, говорил ему: «Отец Алексей, ну как же жить-то? Времена-то какие трудные, испытания-то какие сложные!» Он посмотрел на меня и говорит: «Слушайте, Александр, дорогой, вот сколько себя помню, каждый год, и три года назад, и пять лет назад, и пятнадцать лет назад, и двадцать пять лет назад, и раньше, каждый год священники выходят на амвон и говорят фразу: «Вы знаете, в наши трудные времена...» Каждые времена трудные, это надо понять. Каждые времена трудные. Нет такого, чтобы сейчас у нас были ужас, ужас, ужас, как трудные времена, а пять лет назад были не ужас, как трудные времена.

А. Митрофанова:

— Но все-таки есть...

А. Ананьев:

— Есть, безусловно. Просто болевой акцент, он смещается вправо, влево, вперед, назад, чуть увеличивается, чуть уменьшается, но в сухом остатке каждые времена трудные. Но это не главный вывод. В той же степени, в которой каждые времена трудные, — говорит отец Алексей, (это очень хорошо мне запомнилось, я об этом вспоминаю каждый раз) в той же степени, в которой каждые времена трудные, каждые времена еще и счастливые, в каждом времени есть то, что ты вспомнишь потом, спустя пятнадцать лет, сидя за столом в светлой студии Радио ВЕРА, рассказывая «Светлые истории», с благодарностью. Думаешь, вот сейчас со мной не происходит ничего, что я потом через пятнадцать лет не вспомню с благодарностью? Да полно такого будет! Огромная куча счастливых моментов, и я их вспомню, уверяю — вот это для меня было открытием. Более того, те времена, которые связаны с испытаниями, трудностями и лишениями, человек с большей долей вероятности будет вспоминать с благодарностью спустя годы.

К. Мацан:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА рассказываем мы сегодня, как всегда в этом часе по понедельникам, и нас на такую высокую ноту сразу, Саша, ты нас поднимаешь...

А. Митрофанова:

— Вот прости, Саш, это, конечно, самое неблагодарное дело — спорить с мужем.

А. Ананьев:

— Да! Бита будешь.

А. Митрофанова:

— Я в данном случае не спорю, я просто не могу до конца принять этот момент, потому что...

А. Ананьев:

— Слушайте, у нас замечательный священник за столом, отец Михаил, рассудите наш семейный «файт», как вы считаете насчет трудных и счастливых времен?

о. Михаил:

— Пока вы рассказывали, я вспоминал: буквально, может, месяц назад я вез маму домой, она у меня 1959 года рождения, и тоже говорили о том, какие трудные времена сейчас, то ковид, то специальная военная операция, то одно, то другое. Она говорит: «Слушай, я вот сколько живу, всё время мы как-то выживали». Ну, потому что рождались дети, нужно было всех кормить, потом случились 90-е. Она рассказывала вообще свой быт, как они в 90-х жили...

А. Митрофанова:

— Это понятно всё, я тоже очень хорошо помню 90-е...

о. Михаил:

— ...то одно, то другое, потом 2008 год, потом проблемы, финансовый кризис, когда всё очень плохо стало, и так, говорит, каждый год. Но мы же живём.

А. Ананьев:

— Я пытаюсь представить себе хрупкую девочку 19-ти лет, которая голодная, без денег, едет из окраины Москвы на каком-то разбитом автобусе в город Новомосковск Тульской области.

А. Митрофанова:

— Саша, подожди, дело не в этом, понимаете? Но всё равно есть колоссальная вводная, которая в таком масштабе перед нами сейчас, ну, я не знаю, есть люди, которые через это и раньше проходили, но вот как сейчас, когда ежедневно гибнут люди, и падают ракеты, и взрываются дома... Как сказать, я буду, естественно, мне очень много за что ежедневно, ежечасно есть Бога благодарить и надеюсь, что буду об этом помнить до последней минуты жизни. Но я никогда не забуду, что вот сейчас, параллельно, мы же с вами, понимаете, мы в безопасности, а есть люди, которые... И я не могу научиться с этим жить, поэтому каждый раз, когда говорят: «Ну, ведь всегда же есть чему радоваться и прочее...», у меня, живущей в безопасности вот сейчас, вы знаете, то есть у людей, над которыми там сейчас снаряды разрываются, вот они с большим правом, если находят вот такой момент радости, они с большим правом могут об этом сказать. А я себе, вот знаете, как будто бы... Ну, не то чтобы права такого не даю или не разрешаю, нет, конечно, понятно, что есть за что Бога благодарить (сейчас сумбурно начала мысль выражать), но вот эту память, дай Бог до последней минуты моей жизни мне сохранить о том, что вот в эти же самые минуты, как сейчас тяжело людям буквально в нескольких тысячах, там, сотнях километров от нас.

о. Михаил:

— Я бы, знаете, за что поблагодарил Бога в настоящей ситуации, в которой мы находимся, это очень странно может звучать, но буквально в эти выходные ко мне подошла прихожанка наша, у нее сын, единственный сын, 20 лет, он ушел туда по мобилизации. И вот она приходит вся в слезах, я говорю: «Что случилось?» И я понимаю, она еще ничего не говорит, но я уже понимаю, что-то с сыном случилось. Она и так всегда глаза на мокром месте, но тут вот прям чувствуется. Говорит: «Сына ранили». Я говорю: «Сильно? Как? Что?» — «Ну, осколками попали, из лица три осколка вытащили, дальше в теле, там где-то еще что-то есть. Пока вот особой связи нету, ничего». Я говорю: «Живой?» Говорит: «Живой». И вот сейчас за что можно и нужно благодарить Бога, так это за то, что мы чувствуем боль других людей и берем на себя часть этой боли, и это может делать каждый, потому что почти в каждой семье, у знакомых, у близких людей есть люди, которые там и которые там страдают, и если мы принимаем и разделяем с ними эту боль, то наши сердца не становятся каменными, железными, мы не смотрим на это на все: «вот здесь мы в безопасности, хорошо живем, магазины полные продуктов, вроде бы работа есть, плюс-минус, и ракеты над нами не летают, ничего, нормально живем, ну и что, что там» — так же можно жить. Но когда ты включаешься в боль других людей, ты не даёшь своему сердцу окаменеть и вот за это сейчас нужно благодарить Бога, за то, чтобы мы перестали зацикливаться только на себе, и если вот говорить о духовной жизни, то выключение собственного «я» и переключение на «ты», или Божественного ты, или ты-ближнего, это очень важно для человека, потому что, когда ты зациклен на себе — всё, это конец. Это конец, это бегание по кругу.

А. Ананьев:

— Прежде чем Алечка расскажет свою светлую историю, короткая иллюстрация к тем замечательным размышлениям, которыми поделился отец Михаил: в армянском языке есть моё любимое выражение: «цавт танем», может быть, в ударении ошибся. Это выражение, которое люди говорят при встрече, при прощании, когда хотят сказать что-то вроде «я тебя люблю», ну, постоянно говорят друг другу. Дословно это переводится следующим образом: «возьму всю твою боль себе». «Цавт танем», и это крутейшее выражение, абсолютно.

А. Митрофанова:

— Да, это про то, как оставаться человеком, по большому счёту. Вы знаете, у меня в этом смысле есть хороший урок, как раз священником данный, совершенно он этого не ожидал, ну, то есть не рассчитывал ни на какие уроки, вообще про другое речь шла. Слушателям нашим знакома история, о которой буду говорить: прекрасная семья священника Дмитрия Полещука и супруга его матушка Екатерина, у них пятеро детей, и вот четвёртый малыш, его зовут Андриан, он родился с серьёзным генетическим заболеванием, ему диагностировали спинальную мышечную атрофию первого типа. Почему говорю «наши слушатели знают»? Потому что благодаря, в том числе слушателям Радио ВЕРА, удалось собрать сумасшедшие деньги на вот этот самый дорогой в мире укол, который таким малышам позволяет встать на ножки. В случае с Андрианом, там получилась задержка: не вовремя, не настолько своевременно поставили укол, как было предписано врачами, потому что тогда ещё не было государственного фонда, который закупал этот препарат, тогда всё только-только начиналось и вообще о самом заболевании спинальной мышечной атрофии я узнала именно от матушки Екатерины, наш коллега Алексей Пичугин рассказал, говорит: «Представляешь, у людей такая ситуация, надо как-то...», а где эти миллионы собирать, вообще непонятно. И вот тогда мы созвонились с матушкой Екатериной, стали думать, как, что, где рассказывать о них, и сотни, сотни людей им параллельно помогали. И на Радио ВЕРА, естественно, их история тоже прозвучала, и вот слушатели Радио ВЕРА откликнулись, в общем, это было такое народное стояние за ребёнка, я бы так вот сказала. И мы, когда были в гостях у отца Дмитрия и матушки Екатерины, беседовали с ними, тогда ещё не были собраны эти деньги, судьба Андриана висела на волоске, жизнь. И, вы знаете, мы ехали туда, у меня были какие-то свои в этот момент очень серьёзные такие заморочки, там где-то что-то не склеивалось, какие-то двери закрывались перед глазами, что-то не получалось, что-то на ровном месте не срасталось, и я в каком-то таком внутреннем раздрае. И в этом состоянии, то, что, отец Михаил, вы сейчас совершенно справедливо обозначили состоянием «пони бегает по кругу», то есть ты находишься в кругу своих каких-то задач, и что-то не клеится, не получается, где-то что-то не успеваешь, где-то само не срастается и прочее, и вот я вся такая замороченная, а у меня замороченность — это вообще одно из базовых состояний, замороченность. Приезжаем мы в гости к отцу Дмитрию и матушке Екатерине, сидим с ними, беседуем, что, как, и выясняем обстоятельства какие-то, и отец Дмитрий, он, знаете, как-то так немножко буднично, не то чтобы, не впроброс, конечно, но довольно-таки буднично, то есть видно, что у него это максимально вот уже как-то переосмыслено, неоднократно прожито, пережито это состояние, он в разговоре роняет такую фразу, что: «Вот я отдаю себе отчет, что я вполне могу оказаться в ситуации, когда отпеваю собственного ребенка». Малышу полтора года в этот момент, Андриану. И вот он, понимаете, он об этом буднично говорит «я отдаю себе отчет» — он держит себя в руках в этот момент, у него не зашкаливают эмоции. У меня зашкаливают, а у него нет. Он говорит об этом вот как-то, понимаете, так, как будто бы он эту ситуацию уже много раз пережил внутри и сейчас он просто констатирует факт.

А. Ананьев:

— Я отмечу, что в каких-то социальных сетях сохранилась видеозапись этого разговора и как раз там есть крупный план отца Дмитрия, когда он это говорит, и это было совершенно дикое ощущение, то есть у него глаза плачут, а губы улыбаются. Вот глаза плачут, а губы улыбаются. То есть он умудряется принимать и быть благодарным даже за это, хотя у него сердце разрывается.

А. Митрофанова:

— Разрывается. И это на голову не налазит, как это вообще возможно. Сидит перед тобой человек, священник, и говорит, что «готовлюсь к тому, что вполне возможно, надо будет отпевать собственного ребенка», который вот сейчас жив и которому можно помочь, и есть способ ему помочь, и все зависит, понимаете, от того успеем мы... Вот это какой-то марафон или лотерея, даже не знаю, как это правильно назвать. И вот люди так включились и помогли собрать эти деньги, и слава богу, что сейчас этим занимается государственный фонд, это прямо круг добра. И тогда этого не было. Но, к сожалению, да, видите, то есть жизнь малыша удалось спасти, сейчас ситуация, как сказать, не настолько благополучная, как у тех деток, которым вовремя этот препарат сумели ввести, все-таки чуть-чуть время было упущено. Сейчас там отец Дмитрий и матушка Екатерина, они снова перед вызовом сбора, но они уже как-то так, знаете, мы даже нигде не будем рассказывать об этом, я прошу прощения заранее у них, что я об этом проболталась, но просто вот как есть. Понимаете, Господь милостив, действительно. Чудо, чудо произошло, и Андриан жив, и у них родилась еще Илария, пятый ребенок, дочка, она их так тоже сейчас и радует, и утешает, и все на свете. Понимаете, но вот эта реальность, когда ты смотришь на человека и понимаешь: вот там реальные проблемы, а то, что у тебя — это такая ерунда, ну такая ерунда! И все, вы знаете, и начинает все разлетаться, просто действительно перестаешь циклиться на своих каких-то мелких задачах и видишь тот космический уровень, который только что перед тобой открывает рядом сидящий человек. И вот когда действительно на этот уровень, ну, не то, что переключаешься, но хотя бы какой-то частицей себя настраиваешься, ты понимаешь, где действительно Бог, как Он проявляется в этом мире, с какой любовью и вообще есть к чему стремиться. И я отцу Дмитрию бесконечно благодарна за этот урок переключения с себя на те задачи, которые реально нас Господь призывает в этой жизни решать.

К. Мацан:

— Мы продолжим рассказывать светлые истории после небольшой паузы на Радио ВЕРА, никуда не уходите, впереди еще много-много-много светлого и интересного.

К. Мацан:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА мы продолжаем рассказывать, и вот Саша, а потом Аля нас поднимают все выше и выше на такую какую-то нечеловеческую высоту. И меня вот в твоих словах, знаешь, что очень тронуло: что ты употребила тоже немножко в проброс фразу «вот когда себя настраиваешь и видишь как-то вот не свои проблемы, а настоящие проблемы», мне кажется, что здесь ключевое слово «себя настраиваешь», потому что когда ты пребываешь в каком-то проживании ситуации и тебе говорят «слушай, посмотри, кому-то тяжелее, чем тебе», это в принципе может вызвать отторжение. Я всегда вспоминаю, есть такая современная певица с псевдонимом «Муха», у нее есть песня, которая называется «Счастье есть», я ее слышал один раз в жизни, но там есть слова, которые я запомнил на всю жизнь, потому что они очень точные. Слова такие: «Говорят, ревешь по пустякам, а в Зимбабве дети голодают, это очень грустно, но пока мне совсем-совсем не помогает». А когда вот ты умеешь встать в позицию и от себя, по своей воле посмотреть, по-настоящему поменять ракурс, и это твоя внутренняя какая-то потребность и готовность, и ты сам себе говоришь, не кто-то тебе со стороны, а сам себе говоришь: «ну посмотри на реальные проблемы, и на свои в этот момент посмотри», то все меняется.

А. Ананьев:

-По этому поводу вспоминается еще один урок духовного плана от нашего дорогого друга протоиерея Александра Гаврилова, который, в общем-то, созвучен и таким эхом прозвучит в твоей истории, не истории, Алечка, а воспоминанию: «Христианин должен любить себя». Это очень странно звучит, вот ты говоришь «мои проблемы, они не важны, важны проблемы других людей».

А. Митрофанова:

— Нет, они не то чтобы... они важны, но не надо в них врастать и уходить в них корнями, и вообще не носиться с собой, потому что как только начинаешь бегать по кругу, ты носишься с собой и это тупик.

А. Ананьев:

— Очень важно вспомнить и другую сторону этой проблемы: носиться с собой не надо, но ценить, любить, беречь себя христианин обязан по той простой причине, что мама, которая не наденет кислородную маску во время авиакатастрофы на себя, не спасет своего ребенка. Надень кислородную маску сначала на себя, и потом у тебя будет возможность, здоровье, силы спасти своего ребенка, это очень важно. А христианин — это тот, который стоит на своих ногах крепко, тот, который здоров, тот, который силен, тот, который успешен, это очень важно, потому что вот часто я слышу и читаю, особенно в комментариях в социальных сетях: «вот христианство и деньги, что вы путаете одно с другим, христианство не про деньги, богатый — не христианин, он не пролезет, как верблюд, в игольное ушко, вот вы все, значит...». Друзья мои, ну а кто поможет нуждающимся, если все будут в жирных кавычках «христианами» без денег? Кто поможет детям, кто поможет голодающим, кто купит одежду сиротам в конце концов?

А. Митрофанова:

— Свою семью для начала бы достойно обеспечить, это же тоже зона ответственности, которую Господь дает.

К. Мацан:

— Отвечает клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле священник Михаил Словцов.

о. Михаил:

— Сижу, молчу, полпрограммы, да? (смеются).

К. Мацан:

— Нет, у нас такая программа, что мы обмениваемся репликами, комментариями, историями, но я заинтригован все-таки, кто же станет для отца Михаила тем вот духовным собеседником, а тема нашей сегодняшней программы — про человека, встреча с которым или опыт которого, участие которого в твоей жизни что-то тебе открыло о Боге, о вере, о себе, о том, как жить, стало важным духовным опытом. И, как я вначале говорил, это может быть первая ассоциация: духовный наставник, старец, духовник. Как мы выяснили, это может быть и супруга в случае Александра, и это может быть священник, с которым ты общаешься, в том числе и по работе, как журналист. А вот кто для вас таким человеком стал, о ком вы сегодня расскажете?

о. Михаил:

— Я вот тоже ехал сегодня, ужасно торопился (но это мне не помогло) и думал, а о чем рассказать, когда тему дали. Я вообще удивляюсь, у вас подвиг у ведущих, потому что вам на каждую тему есть что сказать, а когда тебе предлагают несколько тем, и говорят: «Отец Михаил, о чем поговорим?» И я такой: «Ни о чем».

К. Мацан:

— Да, но мы подвижники еще те.

А. Митрофанова:

— Да-да, подвиг, ой-ой-ой!

о. Михаил:

— Это сложно. И у меня как-то вот три человека сразу всплыли в голове, в воспоминаниях, я думаю, что их было намного больше, но это просто яркие такие воспоминания. Об одном из них я рассказывал в программе «Путь к священству», это первый священник, с которым я стал вот так вот близко общаться, у которого учился, который помог мне стать тем, кем я являюсь сейчас. Но есть еще двое людей, с одним вообще по касательный, это как раз старец.

К. Мацан:

— Наконец-то.

о. Михаил:

— Но, знаете как, очень по касательный, потому что я прям противился, я был молодым, можно сказать, бычком, который все время бодается, строптивый, и я: «что это вот там?» Просто идея была в том, что меня надо сводить к нему, чтобы о мне волю Божию открыть.

А. Митрофанова:

— А идея ваша была?

о. Михаил:

— Нет, и поэтому я, как молодой бычок, начал рогами биться и говорит: «что за бред вообще?» И мы пришли, он, конечно, сказал то, что я не хотел услышать, вообще не хотел услышать, а вопрос был о женитьбе. А сейчас я для себя как-то даже с радостью вспоминаю, какой я был глупенький, что я вот так ему повиноваться не хотел, а в итоге всё, что он сказал, всё было правильно, он сказал «подожди», и отношения расстроились буквально через три месяца, но всё действительно произошло так, как и должно было произойти. А рассказать я хотел о другом, тоже священнике, с которым я встретился, когда я учился уже в семинарии, это, наверное, был второй год обучения в семинарии. И, как всегда в жизни бывает, об этом многие священники говорят, но очень мало людей готовы признаться в том, что духовная жизнь, она всегда как синусоида: то подъём, то падение, то подъём, то падение, и вот эта встреча с этим человеком, она пришлась как раз на падение. Несмотря на то что я вроде бы жил в Лавре, учился в семинарии, и вот недавно только воцерковился, и на крыльях вроде бы, но тут такое дно постиг в своём состоянии внутреннем, я был в таком жесточайшем унынии, и я перестал причащаться, как-то месяца два или три я даже не причащался, хотя вот, пожалуйста, всё, что тебе нужно, когда хочешь, хоть каждый день. И я не знал, как из этого состояния выйти. Я ходил к своему духовнику, как-то пытался завести разговор, пытался найти выход, но не получал ответа. И так получилось, вот как-то Господь так всё устроил, что мои друзья-семинаристы стали ездить рядом с Лаврой в один из скитов, и я стал туда тоже ездить, пономарить, читать на службе, как-то вот практику, это было очень полезно, потому что в Академии когда учишься, не всегда есть возможность делать это часто. И я вот так вот ездил практиковаться, учиться, и когда я понял, что я достиг какого-то дна, и скоро «оттуда» постучат, что вот прямо ну вообще всё очень плохо, и жизнь безрадостная стала серой, чёрно-белой и так далее, я вот как раз к священнику, который скитоначальником является, я к нему подошёл, и было очень много вообще вещей, о которых я даже боялся у него совета спросить, потому что изначально священник сказал «вот только у меня исповедуешься, только мне», я воспринимал обращение к другому священнику за советом, просто даже поговорить, как за какое-то предательство своего духовника и ещё что-то, но это для новоначального, наверное, это где-то в пределах разумного, я слушателей наших предупреждаю о том, что не бойтесь, если вы чувствуете, что вы где-то в тупике, не бойтесь подойти к кому-то, спросить у кого-то ещё совета или просто поговорить. И я вот столкнулся с человеком, который ни разу не осудил никого, а просто поговорив со мной, дал мне великое облегчение, и вот я не знаю, что это было, но, наверное, как говорят «по душам», вот по душе пришёлся человек. Я у него недавно совсем был, приезжал, ну и у меня вот есть проблема, в межличностных отношениях есть там определённая проблема и по-хорошему, по справедливости надо поступить вот так, а как-то получилось у него так всё вывернуть, ну, не вывернуть, а показать под другим углом ситуацию, в которой человек, который вроде бы поступил неправильно, ни в чём не виноват, а проблема в том, что ты относишься к человеку не до конца по-христиански. И вот от него я научился очень многому, и то, что сейчас в своей священнической практике я применяю советы, какой-то взгляд на жизнь, ну и вообще вот понимание духовной жизни, вот это всё от него. И я стал к нему ходить уже потом на исповедь, и всё настолько выправилось, что я задышал заново, как вот глоток свежего воздуха получил из этой ямы, как в синусоиде, вниз ушли до минус одного по координатам, и дальше вверх подскочили, но, безусловно, за ним дальше идёт какой-то спад, потом подъём, спад, подъём...

А. Ананьев:

— Причём чем выше взлёт, тем глубже падать.

о. Михаил:

— Да, поэтому превозноситься не надо.

К. Мацан:

— А относиться к человеку по-христиански — это как? Что он вам сказал, если это можно пересказать, не раскрывая каких-то ваших совсем сокровенных подробностей, потому что мы же в принципе это выражение часто используем: «надо по-христиански», но смысл, который в него вкладывается в это выражение, как говорит Довлатов: «безграничный до нуля», то есть можно всё что угодно вложить, сказать «ну, вот это по-христиански». Что для вас тогда было содержанием этого совета?

о. Михаил:

— Можно сказать так, если совсем по-общему, то человек, наверное, потерял какую-то субординацию определённую и несколько по-хамски поступил по отношению ко мне, как мне кажется. Но это же всё из-за нашего возросшего самолюбия и эго, мы же все себя великими считаем, и наверное, чтобы пресечь дальнейшие такие попытки вообще такого отношения, надо было бы как-то человека на место поставить, поругать, может быть, поругать тоже можно по-разному. А мне так вот батюшка сказал, что «смотри, если на эту ситуацию посмотреть, то несмотря на то, как тебе это сказали, полезная информация в том, что тебе сказали, есть. Ну, есть». И вот два диаметрально противоположные, вот два человека об одном и том же мне сказали по-разному. Вот буквально вчера или позавчера одна женщина подошла и сказала мне то же самое, но совершенно в других словах и совершенно по-другому, я сказал: «Хорошо, спасибо, я исправлюсь».

А. Ананьев:

— То есть если мне в социальных сетях напишут, что я ортодоксальный гей-мусульманин, в этом есть зерно здравого смысла?

о. Михаил:

— Ну, нет. Если это неправда... (смеются)

К. Мацан:

— Здесь есть полезная информация по отношению к тебе, что к тебе неравнодушны, ты вызываешь интерес.

А. Ананьев:

— Мне однажды так написали просто, я до сих пор не могу успокоиться.

о. Михаил:

— Что? Как это можно было вообще родить? (смеется) Ну нет, там действительно была полезная информация, которую я понимал, что это, действительно, правильно. Но совет состоял в том, чтобы вместо того, чтобы поругать человека, ведь когда человек как-то плохо высказывает, не очень доброжелательно, может быть, не выдержал какую-то вот... как-то немножко гадостно сказал нам, ведь здесь же всегда присутствует раздражение, и мы на него можем ещё накинуть парочку сверху, то есть мы можем усилить его действие, если мы начнём накручивать в противовес, там: «как ты могла такое сказать!..» и тумаков надавать, и вроде бы справедливо же, ну, можно же человека «побить» за это? Ну, так, в кавычках.

А. Ананьев:

— Да, нас снимают.

о. Михаил:

— Я кавычки показываю руками, ну, можно же как-то «щелбана» дать? Причём человек сам сказал: «Можете дать мне щелбана при встрече». Я думаю: ну, справедливо, наверное, дать щелбана, а мне вот духовник мой говорит: «А ты благослови её, скажи: спаси Господи, благослови вас Господь и Матерь Божия».

К. Мацан:

— Ой, как трудно это сделать без юродства вот такого...

о. Михаил:

— Вот без юродства, от чистого сердца, это прям надо над собой усилие сделать, это прямо вот переступить через себя.

К. Мацан:

— Потому что просто сказать, «да благослови тебя Господь, дорогуша...»

о. Михаил:

— Да-да-да, это как бабульки: «Спаси, Господи» — «Нет, вот вас спаси, Господи», и не понимаешь, тебя благословили или прокляли. Но здесь вот именно понять, что ты где-то был не прав и тебя есть за что побить. Ну вот действительно, если мне ещё один человек пришёл и сказал о том, что: «Батюшка, вы как-то неправильно, не совсем правильно что-то там делаете», ну можно же за это «побить»? Ну так, ну чуть-чуть, «щелбана» дать? Ну можно. Так почему я подумал, что меня нельзя за это побить? Если получил, значит, справедливо получил. А как уже мы на это отреагируем, вот это именно и есть поступить по-христиански, то есть ответить на что бы то ни было с любовью, но от сердца исходящее, а не дежурное, или добавить к злу ещё одно зло, и ещё хуже сделать человеку.

К. Мацан:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА мы сегодня рассказываем, делимся тем, что запало в сердце и наша сегодняшняя тема, я напомню — о духовном наставнике, понятом очень широко. И вот у нас пока всё-таки доминируют духовные наставники в сане, то есть были две истории про то, как, ну, не собственно наставником выступил собеседника, а вот своим духовным обликом что-то важное открыл о жизни, о вере. Было два человека в сане, а вот Александр важным человеком, в том числе, избрал для истории супругу, что очень радостно. Я не знаю, почему Алла Сергеевна так скептически каждый раз реагирует на это.

А. Митрофанова:

— Я про себя иллюзии не испытываю, потому что многое знаю.

К. Мацан:

— Но, с другой стороны, Саша и про священников тоже рассказал. Отец Михаил, а вы говорили о трёх в начале фигурах, вот вы про всех рассказали?

о. Михаил:

— В начале передачи я сказал, что я уже в программе «Путь к священству» рассказывал о первом священнике.

К. Мацан:

— Можно на сайте radiovera.ru послушать этот эфир, и он будет таким продолжением сегодняшних «Светлых историй».

о. Михаил:

— Это был первый эфир вообще на Радио ВЕРА мой, он был не очень...

К. Мацан:

— Ну видите как, он оказался не последним. Он был хорошим, раз оказался не последним, видите, вы снова у нас в студии.

о. Михаил:

— Дай Бог.

А. Ананьев:

— Чтобы дополнить картинку, я знаю, у меня буквально минута, чтобы не отнимать время у тебя на твою историю, еще духовными наставниками для меня стали знаете, кто? Жители африканского континента. Я поясню свою парадоксальную мысль: многие, наверное, не слышали о том, что в Африке в ряде племён есть культ «карго», это когда темнокожие парни строят из соломы самолёты, которые стоят на земле вот с соломенными крыльями, с соломенными винтами, это очень странно, зачем они это делают, а на самом деле они поклоняются им. А дело в том, что Соединённые Штаты, когда находились в состоянии войны с Японией, они как раз на территорию Африки сбрасывали с самолётов грузы всякие, там, зажигалочки, фонарики, в частности, были. Этим африканским парням это всё ужасно нравилось, и они хотели, чтобы у них тоже был такой волшебный самолёт, который бы привозил им всякие прекрасные ништяки, и они построили эти самолёты, и им поклоняются. Естественно, эти самолёты взлететь не могут. Так вот, как вот эти соломенные самолёты, имея крылья, хвостовое оперение, колёса, винт, не могут взлететь, так человек не умеет любить — это не моя мысль, это мысль, которую мне подарил один замечательный священник — просто по природе своей. Падшесть человека заключается в том, что он не умеет любить. Абсолютно. И он должен как раз научиться превратиться из соломенного самолёта, из этого деревянного человечка в настоящего мальчика, в настоящий самолёт, который может взлететь, но как вот этому соломенному самолёту трудно взлететь, так и нам невероятно трудно научиться любить. Мне всегда казалось, что — ну как, я люблю, я люблю маму, папу, я люблю жену, я люблю собаку, я в принципе, люблю там своих родственников... — А-а! А-а! Ты любишь какие-то свои выгоды, тебе нравятся пирожки, которые печёт твоя бабушка, тебе там ещё много-много-много чего, но любить по-настоящему ты не умеешь, как вот этот соломенный самолёт не умеет летать. А?

К. Мацан:

— Ну, проведя уже к настоящему моменту несколько очень радостных часов, Саш, с тобой вместе в студии Радио ВЕРА в программе «Светлые истории», я, честно говоря, ждал, что в качестве наставника, который учит тебя чему-то важному, всё-таки должен выступить ваш пёс.

А. Ананьев:

— У меня была дилемма, пёс или жена. Я решил остаться с человеком. (смеются)

К. Мацан:

— Жена всё-таки лучше пса.

А. Ананьев:

— Да, мне потом жить с тем и с другим, но жена может мне высказать все, что она обо мне думает.

К. Мацан:

— Потому что истории про то, как тебя любить учит собака — это наша любимая часть «Светлых историй». Ну вот поскольку было у нас два наставника в сане, я, чтобы у нас был паритет, свою историю хотел бы рассказать, действительно, про важное такое духовное размышление, к которому сподвигла встреча с людьми, с целой группой людей, вовсе не в сане, даже никак напрямую не связанными с какой-то духовной жизнью или практикой. У меня был такой опыт, когда я для журнала «Фома» в своё время, лет, наверное, десять назад, может, чуть больше, делал репортаж о центре реабилитации наркоманов в псковской деревне Пашетни́. Я не знаю, честно говоря, как сейчас обстоят дела с этим центром, есть ли ещё эта организация, я как-то вкратце упоминал вот эту историю, когда в гостях у нас была основательница этого центра Елена Рыдалевская, Царство ей Небесное, недавно от нас ушедшая, и тогда действительно, знакомство с подопечными этого центра стало таким очень интересным опытом, потому что так зловеще звучит: «центр реабилитации наркоманов», на самом деле это просто каменный дом многоэтажный, большой, старый, в котором старый ремонт, вернее, нет там ремонта, там стоят такие двухэтажные, двухъярусные кровати, как стояли в подмосковных пионерских лагерях в нашем детстве, ну, они уже были тогда не пионерские, но лагеря были.

о. Михаил:

— В семинарии были.

К. Мацан:

— Ну, в семинарии, у каждого свои детские травмы, да, у кого-то от пионерского лагеря, у кого-то от семинарии, вот. И там живут люди, мужики взрослые, там нет никакого забора или охранника, у этих взрослых людей никто не забирал паспорта, то есть ничто, кроме доброй воли, в этом месте их не удерживает. И вот один из подопечных этого центра сказал нам такую фразу, что «в Пашетни́ едут те, кто по-настоящему хочет излечиться», то есть это люди, которые очень хорошо понимают, что им нужно что-то с собой сделать, и им нужно исцелиться от зависимости, и благодаря жизни и работе в этом центре, под работой я имею в виду огород, свинарник, корова, там такое сельское хозяйство небольшое, вот они живут и занимаются, реабилитируются по такой известной программе «12 шагов», для тех, кто в этой теме как-то существует, это программа известная, а для тех, кто нет, скажу, что это просто очень такая во всем мире признанная программа, по которой люди зависимые преодолевают зависимость. И вот живут там эти ребята, и в конце каждого дня они собираются на такие вечерние собрания, на которых происходят странные действия: перед каждым из них есть тетрадочка, в которую они записывают за день, просто буквально конспектируют, что произошло и что они почувствовали. И когда они это читают, это просто похоже на такой модернистский роман, такой немножко поток сознания: «Приехала лавка с продуктами, думали, что купить, почувствовал радость и голод, сказали, что будет курица — почувствовал грусть, я хотел там свинину...» и вот все в таком духе. И это такой реально поток сознания, и это одна из частей практики, того, как они реабилитируются, потому что, как мне сказали в этом центре люди знающие, профессиональные наркологи: наркомания — болезнь замороженных чувств. Настолько наркотик в человеке зависимом вымещает, выместил и радость, и боль, и любовь, и все, что угодно, что нужно себя заново учить чувствовать. И само по себе это уже очень глубоко и круто, потому что вот вообще сегодня тема о том, что мои чувства важны, эта тема, она так обсуждается, особенно, когда человек прочитал много книжек по популярной психологии и усвоил оттуда, что вот то, что я чувствую — это очень важно. И кто бы спорил, конечно, важно, и мы все, наверное, понимаем, что существуем в ситуации, когда какой-то внешний авторитет, существующие рамки или какие-то мнения, с которыми нам бы хотелось совпасть, и оправдать чьи-то ожидания заставляют нас то, что нам важно, в чем-то подавлять. Но как-то обычно в жизни у нас, благополучных людей, это все не так уж страшно, чтобы об этом говорить и свои чувства на пьедестал как-то возносить. И смотришь на этих реальных людей, у которых реально проблема с тем, что просто чувствовать радость и свои желания, и понимаешь, насколько они по-настоящему в ситуации серьезной находятся по сравнению с нами, такими здоровыми и благополучными, и что говорят эти ребята, вот эти подопечные этого центра, что читают эти вот свои дневники, отслеживают чувства. Я смотрю и понимаю: а ведь неужели это не похоже на то, что христианская традиция нам говорит, как о трезвении, о постоянном самоконтроле, о том, что вообще-то ты живешь и можешь своей волей смотреть и контролировать: «вот я вот это почувствовал, зафиксировал, не буду поэтому раздражаться», это же та практика, к которой мы, в принципе, призваны, но как часто я сам себе говорю: «ой, ну я не сдержался, ой, мной завладело беспокойство, я сорвался на ребёнка, разве я могу это контролировать? Но я же не робот, я же испытываю на себе влияние чего-то большего, чем я сам». А вот тут люди, у которых совсем другие ставки по жизни, которые учатся ставить свою волю во главу угла, какой это урок для меня. Но это ещё, может быть, не самый большой урок, который они мне преподнесли, самое то, что меня поразило больше всего — когда человек на этом вечернем собрании признаётся, говорит: «Я сегодня работал в коровнике, и на меня напала тяга, воспоминание о наркотиках, такая, что просто захватывает полностью целиком». Я думаю, что каждый из нас знает, каково это бывает, когда, может быть, не в случае наркотического вещества, но какое-то желание очень сильно тебя обуревает и тебе кажется, что самое простое, как говорил Оскар Уайльд: «побороться с искушением — это ему поддаться». И вот этот человек, который вовсе не духовный подвижник...

о. Михаил:

— Я просто вспомнил первую неделю поста и как полдня думаешь о том, что бы съесть, и вот это всё охватывает тебя, и ты думаешь..

К. Мацан:

— Да. И вот этот человек, который вовсе не духовный подвижник, не старец седовласый, а просто мужик, который бывший наркоман, говорит: «Я в этот момент, когда напала тяга, начал молиться. И тяга отступила». И вот наставник, который с этими ребятами занимается, который тоже бывший зависимый, говорит: «Я хочу тебя поддержать. Действительно, в свинарнике послушание очень одинокое, а нам, зависимым, очень опасно оставаться наедине с самими собой, и как только такое случается — да, нужно тут же молиться, чтобы не просто понять, а в опыте испытать, что ты сейчас здесь не один, что Бог рядом с тобой». И потом этот человек, который этим поделился, рассказывает мне: «У меня было уже четыре реабилитации. И я понимаю, что вот сейчас у меня реабилитация последняя, то есть если я сейчас срываюсь, у меня было четыре реабилитации, были срывы потом после каждой из них. И я знаю, что если я сейчас срываюсь снова, то я умираю просто физически. Всё, это мой конец. Для меня ставки очень высоки». И вот он это говорит, я смотрю на этих людей, и вечерами они молятся все вместе, и я воображаю себе его, как он борется с этой тягой, в этом свинарнике работая, с очень сильной тягой, которая всю жизнь ему порушила, и я понимаю, что вот слова о том, что Христос — Спаситель, они здесь оживают с полной силой. Вот я знаю из множества передач на Радио ВЕРА, что чтобы Христос стал для тебя Спасителем, нужно себя осознать погибающим. И для меня это красивые слова. Ну я, конечно, грешник, ну, все мы грешники, н в целом я понимаю, что я не так уж плох. Нормально как бы. Не слишком хорош, не слишком плох, жить можно. Я, конечно, нуждаюсь в спасении, но в разумных пределах. (смеются) А человек здесь, передо мной, для него Христос — Спаситель, и эта физическая опасность уничтожения самого себя. Если я молюсь — я не срываюсь и живу дальше. Если я не молюсь — я срываюсь и умираю. И я понимаю, что вот эти простые ребята, которые здесь свою реабилитацию проходят, учат меня, что такое по-настоящему следовать за Христом и по-настоящему осознавать Его своим Спасителем. И вот на этой оптимистической ноте наши сегодняшние «Светлые истории» мы будем завершать. Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю, даже не скажу что беседу, за такое дружеское откровение о том, что стало важным. В студии сегодня светлые истории рассказывали клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле священник Михаил Словцов, мои дорогие коллеги Алла Митрофанова, Александр Ананьев и я, Константин Мацан. Ровно через неделю в шесть вечера на волнах Радио ВЕРА мы снова будем рассказывать, а вы снова услышите «Светлые истории».

о. Михаил:

— До свидания.

А. Митрофанова:

— До свидания.

А. Ананьев:

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Пример живой веры»
• «Чудо новой жизни»
• «Ты не один»