Поделиться
Герои холста «Философы»— священник Павел Флоренский и профессор богословия Сергей Булгаков, два разных философа, которые в устремлённости к Богу обрели общность и гармонию. Михаилу Нестерову удалось передать это единство противоположностей во Христе.
— Всё-таки «Философы» — удивительная картина! Бывая здесь, в Третьяковской галерее, непременно задерживаюсь возле неё.
— Понимаю вас, Андрей Борисович. Полотно Михаила Нестерова всякий раз открывается по-новому.
— Сейчас, например, меня поразило, как художник передал одновременно и сходство, и различие священника Павла Флоренского и профессора богословия Сергея Булгакова.
— Нестеров использовал для этого особые художественные приёмы. С одной стороны, взгляните, контуры героев намечены как будто под копирку — один и тот же наклон головы, разворот плеч. Но в итоге тонкий силуэт Флоренского в белом подряснике явно контрастирует с мощной фигурой Булгакова в чёрной светской одежде.
— При этом Флоренский в своем жесте — рука на сердце — олицетворяет смирение, а Булгаков — весь готовность к сопротивлению. О решимости свидетельствует и его твёрдый взгляд, и резкий изгиб бровей, и даже непослушный вихор волос, тронутых сединой.
— Булгаков говорил, что в этом портрете отобразились два образа восприятия русского апокалипсиса.
— То есть, революции?
— Да, революции. Картина написана летом 1917 года в доме священника Павла Флоренского в Сергиевом Посаде. Здесь запечатлён канун октябрьского переворота.
— Тревожное время. И потому вполне понятна внутренняя мобилизованность в облике Сергея Булгакова. А вот спокойствие отца Павла Флоренского поражает. Как у него получалось хранить мир в душе?
— Он говорил: «Я научился благодушию, когда узнал, что нас ведёт благая воля Бога». Флоренский встретил испытания без суеты и сомнений. До 1921 года он продолжал служить в церкви Марии Магдалины в Сергиевом Посаде и одновременно работал ученым секретарём комиссии по охране памятников Троице-Сергиевой лавры.
— Он считал для себя возможным сотрудничать с большевиками?
— Флоренский трудился для России, а не для большевиков, и верил, что страна вернётся к Богу. Как член комиссии по охране Лавры настаивал, чтобы в монастыре совершались богослужения. Опубликовал несколько статей о том, что искусство только тогда выполняет свою миссию, когда оно воцерковлено.
— Очень смело по тем временам!
— Эту смелость не смогли погасить ни доносы, ни угрозы. Даже после первой ссылки в 1928 году Флоренский отказался от возможности эмигрировать. По словам Булгакова, отцу Павлу жизнь предлагала выбор между Соловками и Парижем, и он предпочёл Родину. В 1933 году Флоренского осудили на десять лет, а спустя четыре года — расстреляли.
— А как сложилась судьба Сергея Булгакова?
— Сергей Николаевич после революции проявил ту решительность, что видна в его облике на портрете Нестерова. В 1918 году он принял священный сан. Переехал с семьёй из Москвы в Крым, служил в Симферопольском кафедральном соборе. В сентябре 1922 года его арестовали, а в декабре насильственно выслали за рубеж без права возвращения в Россию. В Праге, а затем в Париже отец Сергий полностью посвятил себя служению Богу.
— В том, с какой самоотдачей Флоренский и Булгаков прожили свою жизнь, видится залог святости.
— И её многообразие! Два русских философа, богослова, священника столь несхожи между собой. Но в своей устремлённости к Богу они обрели общность и гармонию. Это единство противоположностей во Христе запечатлел Михаил Нестеров своей работе «Философы» — и славно, что у нас есть возможность видеть эту картину в Третьяковской галерее.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Николай Мотовилов и Елена Милюкова
Поделиться
Фото: Pixabay / Pexels
Семейный союз Николая Александровича Мотовилова, помещика из Симбирской губернии, и Елены Ивановны Милюковой, монастырской воспитанницы из Дивеева, устроил и благословил сам преподобный Серафим Саровский.
В 1831-м году Николай Мотовилов, 22-летний владелец имений и конных заводов, приехал в город Саров Нижегородской губернии к старцу Серафиму. К прозорливому подвижнику съезжались тогда люди со всей России. Николай Александрович приехал... за благословением на брак. Он вошёл в келью старца и замер. Огонёк свечи мягко освещал образа на стенах и внимательное, доброе лицо батюшки. Николай никак не решался начать разговор. Тогда неловкое молчание прервал сам отец Серафим: «Вы хотите о чем-то спросить меня? Говорите, я всё готов рассказать вам, что мне Господь открыть соблаговолит!». Мотовилов смущённо признался: он питает чувства к одной барышне. И хотел бы видеть её своей невестой. «А много ли этой барышне лет?», — спросил отец Серафим. «Недавно минуло 17», — ответил Николай. Но старец вдруг удивлённо воскликнул: «Что вы! Нет-нет! Вашей, от Бога вам предназначенной невесте теперь восемь лет и несколько месяцев. Жениться на ней пока никак нельзя — молода ещё очень. Надобно подождать». Мотовилов ничего не понял. Шутит, что ли, батюшка Серафим? Но старец говорил серьёзно и твёрдо: будущая супруга Николая Александровича живёт сейчас на воспитании в Дивеевской обители. Она пока совсем ещё ребёнок. Но лет через десять достигнет подходящего возраста, и Мотовилов сможет с нею обвенчаться. «Господь Сам выбрал вам невесту. Уж это в точности верно, и я, убогий Серафим, вам в том свидетельствовать готов», — закончил беседу старец.
Николай Александрович уехал из Сарова в смятении. Он понятия не имел, о какой невесте толковал ему батюшка Серафим. Позже Мотовилов сделал предложение своей соседке по симбирскому имению, Екатерине Михайловне Языковой. Но та ему отказала... От огорчения у Мотовилова обострился давний ревматизм, помещик едва мог передвигаться. Но вдруг осознал во всём происходящем Божий промысл. Понял: так сбываются пророческие слова батюшки Серафима о наречённой ему от Бога невесте. Несмотря на недуг, Мотовилов вновь отправился в Саров. Там он впервые случайно увидел свою будущую супругу. И как только это произошло, болезнь отступила!
Леночке Милюковой, племяннице одной из духовных дочерей старца Серафима, исполнилось тогда 10 лет. В тот день батюшка позвал её к себе и подарил шесть маленьких азбук. Девочка недоумевала — зачем столько? Но старец, как всегда, видел далеко вперёд. «Шестеро детей родилось, когда вышла я за своего Мотовилова. По этим азбучкам и читать выучились», — позже вспоминала Елена Ивановна.
Обвенчались молодые люди в 1840-м году, когда Елене исполнилось семнадцать, а Николаю — тридцать. В Елене Мотовилов обрёл любящую супругу, преданную помощницу и союзницу. Молодая женщина оказалась прекрасной хозяйкой, и взяла в свои руки управление имениями. Супруги заботились о монастыре, где жил старец — Свято-Успенской Саровской пустыни. Щедро благотворили Мотовиловы и основанному батюшкой Серафимом Свято-Троицкому Дивеевскому монастырю. В обеих обителях они часто бывали. Вместе паломничали по святым местам. Радостным, духовным называла Елена Ивановна свой союз с Мотовиловым.
Их брак продлился 39 лет. Николай Александрович Мотовилов отошёл ко Господу 20 января 1879 года. Елена Ивановна была рядом. Позже она рассказывала: «Заснул тихо-тихо, как ребёнок». После кончины мужа Елена Ивановна стала хранительницей его архива, в котором были записки о преподобном Серафиме, пророчества старца, запись знаменитой беседы «О цели христианской жизни» и другие уникальные документы. В 1903 году Елена Ивановна передала всё это комиссии по канонизации Серафима Саровского. Так удивительный брак Мотовиловых послужил прославлению великого русского святого.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Псалом 53. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Начальнику хора. На струнных орудиях. Учение Давида,
2 когда пришли Зифеи и сказали Саулу: "не у нас ли скрывается Давид?"
3 Боже! именем Твоим спаси меня, и силою Твоею суди меня.
4 Боже! услышь молитву мою, внемли словам уст моих, 5ибо чужие восстали на меня, и сильные ищут души моей; они не имеют Бога пред собою.
6 Вот, Бог помощник мой; Господь подкрепляет душу мою.
7 Он воздаст за зло врагам моим; истиною Твоею истреби их.
8 Я усердно принесу Тебе жертву, прославлю имя Твое, Господи, ибо оно благо,
9 ибо Ты избавил меня от всех бед, и на врагов моих смотрело око мое.
Преподобный Стефан Вятский и его семья
Поделиться
Фото: Andrei Pogrebnyak / Unsplash
Филейка — так называется сегодня один из жилых районов на окраине города Кирова. Много лет назад на этом месте стояло одноимённое село — родина православного подвижника, преподобного Стефана Филейского, или Вятского, как ещё его называют. Здесь во второй половине 19-го века он жил отшельником в маленькой келье, а потом основал обитель — Александро-Невский Филейский монастырь. Но прежде там же, в селе Филейка, много лет будущий святой провёл под крышей родительского дома, о котором хранил самые тёплые воспоминания.
«Всегда помню я с сердечной признательностью счастливое время, которое провёл под присмотром матери своей», — писал преподобный в автобиографии. Ирина Трофимовна Куртеева была главной воспитательницей трёх своих сыновей: Константина, Ивана и младшего, Семёна — так в крещении, до монашеского пострига, звали старца Стефана. По его воспоминаниям, мать — прекрасная хозяйка, добрая и боголюбивая женщина, часто беседовала с детьми о Боге. Учила их молиться, и сама показывала им в этом пример. Молилась Ирина Трофимовна в любую минуту — сидя за пряжей или пропалывая огород. У неё Семён научился любви к ближним и милосердию. «Была она настолько жалостлива, сострадательна к сирым и бедным, что всякий, кто знал, помянет её с сердечной благодарностью», — писал о матери преподобный Стефан Филейский.
Отец его, Пётр Степанович, зарабатывал на жизнь отхожим промыслом — то есть уезжал в город. У него было слабое здоровье; когда возвращался с заработков домой, ложился и подолгу не мог встать с постели. Отец скончался, когда Семён был ещё совсем юным. Заботу о семье взял на себя его старший брат Константин. Он был крёстным отцом Семёна, окончил математический факультет Казанского университета, жил и работал в Петербурге. Каждый год Константин отправлял матери денежную сумму на содержание младших братьев. «Первый после матери благодетель мой», — говорил о Константине преподобный Стефан Филейский. Однажды на каникулах Семён, который учился тогда в последнем классе гимназии, приехал погостить к брату в столицу. Тот дал ему почитать книгу иеросхимонаха Сергия (Веснина) «Письма святогорца о святой горе Афонской». Семён прочитал, и задумался. Ему захотелось посвятить себя служению Богу. Он решил странствовать по святым местам. Испросив благословения у матери, отправился в Соловецкий монастырь, побывал в Архангельске, Вологде. Но сильно тосковал по родительскому дому, и через несколько лет вернулся в родное село Филейку. Неподалёку, в лесу, он выкопал себе землянку, где стал проводить дни и ночи в посте и молитве. Семён выходил из затвора, только чтобы помогать родным по хозяйству.
Вскоре из Петербурга пришла печальная весть — скончался старший брат Константин. От горя Ирина Трофимовна слегла. Семён часто навещал вмиг постаревшую и больную родительницу. Они вместе молились; Семён читал ей вслух акафист Покрову Божией Матери, который Ирина Трофимовна очень любила. В годы отшельничества именно мать стала его единственным единомышленником, она понимала и принимала жизненный выбор сына. В один из дней, под чтение акафиста, Ирина Трофимовна отошла ко Господу на руках у Семёна.
После кончины матери он снова отправился странствовать. На сей раз дошёл до Афона, побывал на Святой Земле. А спустя годы вернулся на родину. 23 февраля 1877 года в вятском Слободском Крестовоздвиженском монастыре Семён принял монашеский постриг с именем Стефан — в честь преподобного Стефана Великопермского, просветителя вятичей.
Последующие годы до самой кончины Стефан Филейский провёл на родине. Проповедовал, помогал людям мудрым советом. В беседах с духовными чадами он часто, по его собственным словам, «обращал взор на начало дней своих» — вспоминал детство в отчем доме, родных. И благодарил Бога за дни, проведённые в кругу семьи.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
