Поделиться
Нашим собеседником был наместник Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря игумен Иероним (Миронов).
Мы говорили о святом праведном Симеоне Верхотурском, о том, как чудесным образом были обретены его мощи, и благодаря чему их удалось сохранить в годы гонений на Церковь. Также разговор шел об истории и современной жизни обители, где находятся мощи этого святого.
Ведущая: Елизавета Волчегорская
Е. Волчегорская
— В эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер», с вами Елизавета Волчегорская. И сегодня у нас на связи Екатеринбургская митрополия, город Верхотурье. А именно Уральская лавра, как ее называют в народе — Свято-Николаевский мужской монастырь, наместник монастыря, игумен Иероним. Добрый вечер, батюшка.
Игумен Иероним
— Добрый вечер. Христос воскресе!
Е. Волчегорская
— Воистину воскресе! Мне повезло общаться с вами буквально сразу после праздника — дня памяти святого праведного Симеона Верхотурского, которого мне почему-то все время хочется назвать преподобным, но вот он праведный. И когда читаешь про него, часто приходится сталкиваться с такими формулировками, что у него какой-то особый вид святости.
Игумен Иероним
— Да, действительно, совершали память второго обретения мощей праведного Симеона Верхотурского, которое произошло после многих лет советского безбожного режима, когда подвергались гонениям, преследованию христиане, а потом просто Церковь находилась в таком вот в угнетенном состоянии, и мощи праведного Симеона были скрыты в музее, а в 1989 году произошло их возвращение Церкви верующим. И, в связи с этим, было установлено празднование 25 мая — в честь второго обретения мощей праведного Симеона Верхотурского. А сам же праведный Симеон жил в начале XVII века. Почитание святого Симеона Верхотурского ведет свое начало с 1692 года, когда в селе Меркушино, которое находится примерно в 60 километрах от Верхотурья, при церкви святого Архистратига Божия Михаила из земли стал выходить гроб с честными останками какого-то христианина. Почему какого-то — потому что имя Симеона было забыто, о нем забыли его современники. И вот по прошествии 50 лет после его кончины — человека, не имеющего ни своего дома, ни семьи, ни какого-то положения в обществе — конечно же, такого человека человеческая память не сохранила. Вот узнав о том, что из гроба поднимаются останки какого-то мужчины, какого-то христианина, служитель Тобольского архиерейского дома, клирик по имени Матфей, который инспектировал в это время по распоряжению из Тобольска храмы прихода в Верхотурском уезде, дал указание меркушинскому священнику Иоанну Андрееву водрузить малый сруб над мощами праведного Симеона, будущего праведного Симеона. Зимой 1694–95 года митрополит Тобольский и Сибирский Игнатий (Римский-Корсаков) совершил поездку по монастырям и приходам своей епархии. Вот по пути из Пелыма в Верхотурье владыка остановился в селе Караульном, отстоящем в нескольких километрах от Меркушина. Игумен Успенского Далматовского монастыря Исаак, входивший в состав сопровождавших владыку в поездке духовных лиц, сказал ему о вышедшем из земли у Меркушинской церкви святого Архангела Михаила гробе. Игумен вопросил архиерея, не изволит ли он освидетельствовать находящиеся в гробу останки, чтобы православные христиане «не имели о том какова себе греха, понеже от того гроба многая бывают знамения, с верой молящимся подавается исцеление», как говорится в летописи.
Е. Волчегорская
— Я прошу прощения, я немножко перебила, у меня просто попутно возникло два вопроса. Как возникло понимание, что это останки христианина? И я так понимаю, что эти останки, эти мощи, они источали чудеса, да, и поэтому люди поняли, что это не обычный христианин?
Игумен Иероним
— Во-первых, гроб стал подниматься из могилы без всяких видимых причин — то есть не было ни наводнения, ни каких-то других катаклизмов, которые могли способствовать такому вот событию. Гроб поднимался сам по себе — это раз. Второе — заглянув в гроб через щели, жители Меркушина увидели, что там находятся нетленные останки мужчины. Естественно, погребение было христианское, по всем традициям, тем более что оно было на кладбище при храме, там бы не христианина, конечно же, не похоронили. Ну и, кроме того, стали происходить исцеления, стали происходить определенные чудеса у останков неизвестного праведника. Поэтому-то и было доложено преосвященному Игнатию Тобольскому и Сибирскому об этом событии.
Е. Волчегорская
— Я вас перебила, когда вы летопись цитировали, прошу прощения.
Игумен Иероним
— Вот преосвященный Игнатий повелел игумену Исаакию и нескольким клирикам из свиты поехать в Меркушино, сам же он остался в Караульном совершать заутреннюю службу. И утром 18 декабря посланцы митрополита прибыли в Меркушино, приступили к освидетельствованию лежащих в гробу останков. Священнослужители увидели тело почти полностью нетленным, и лишь в немногих местах прильнувшая к костям кожа обратилась в персть и истлели погребальные одежды. Митрополит Игнатий по завершении заутрени в Караульном также отправился в Меркушино. Ну и есть такое свидетельство о том, что митрополита Игнатия поразила болезнь глаз, и он это воспринял как наказание Божие за то, что он сам не пожелал вперед ехать, освидетельствовать святые мощи. Наконец он отправился в Меркушино, там он собирался отслужить Божественную литургию. В явлении же гроба первоначально преосвященный Игнатий ничего особенного не усматривал: «мнех же яко несть ничтоже, и помышлях быти мало костей и веш просту» — вот такие слова приводит нам летопись. Приехав в село и выслушав рассказ своих спутников о состоянии останков, лежащих в гробу, неизвестного человека, владыка по-прежнему не спешил с освидетельствованием их. И тем временем произошло неожиданное событие, что митрополит почувствовал внезапную боль в веке — вот тогда он поспешил освидетельствовать мощи праведника и взмолился: «Помилуй меня, Господи, исцели око мое. И ты, праведниче, не гневайся на мя, последи убо святые литургия имам зрети благодать, данную тебе от Бога, яже происходит нам от честных мощей твоих». Вот он отслужил литургию, затем приступил к освидетельствованию мощей и тогда получил исцеление.
Е. Волчегорская
— Да, простите, а можно я уточню, что такое освидетельствование мощей?
Игумен Иероним
— Да, это осмотр мощей и заключение того, действительно ли это мощи святого или нет. И вот преосвященный Игнатий, указав на мощи, произнес, что «это есть некоторый новый святой, как Алексей или Иона, митрополит Московский, или чудотворец Сергий, потому что такого нетления он от Бога сподобился, как и эти святые чудотворцы» — это слова митрополита Игнатия по поводу мощей праведного Симеона. Но возник вопрос: а что же это за человек, кто он такой? Митрополит Игнатий стал опрашивать коренных меркушинских жителей, не помнит ли кто имени здесь погребенного, а также его жития. И вот из толпы вышел некий человек по имени Афанасий «престарелый муж и образом честен», как говорится о нем в житии, «яко лет семидесяти» — то есть ему было около 70 лет. И вот что он ответил, что «сего гроба нет памяти» — да, то есть кто тут похоронен. Однако он вспомнил, что на том месте, где вышел из земли гроб, был положен некоторый «христолюбец преставльшийся», он был погребен самым первым у только что построенного в Меркушино храма святого Михаила Архангела. «Житие его был доброе, — говорил Афанасий о неизвестном, — человек тот пришел в Сибирскую страну из России, дворянского чина рождением, и жительствовал у нас в странничестве» — то есть это был не простой человек, дворянин по происхождению. Далее рассказчик сообщил, что погребенный занимался портняжным ремеслом и был памятен тем, что шил шубы, украшенные особым позументом — то есть особой вышивкой. В устном народном предании сохранилось немало рассказов об этом праведном портном. Так согласно им святой Симеон с особенной любовью брался за работу для бедняков, с которых нередко отказывался брать деньги за швейные труды. Он считал достаточной для себя платой кров и пищу, которыми пользовался у хозяев дома.
Е. Волчегорская
— Я читала вчера, что он специально чуть-чуть не дошивал одежду, чтобы это было аргументом к тому, чтобы не брать денег.
Игумен Иероним
— Да, совершенно верно. Иногда он, чтобы не брать денег, нарочно, не докончив шитье, уходил из дома. И за это нередко приходилось ему переносить оскорбления и даже побои, но святой смиренно переносил их как заслуженные. Также по словам старожильца Афанасия неизвестный был «к Богу прилежен и в церковь на молитву непрестанно входен». Телом же своим «скорбел чревно» — то есть у него была, видимо, какая-то желудочная болезнь, по всей видимости, от воздержания в пище, и от этого, в общем, он скончался, когда был еще достаточно молодым человеком, то есть ему, по всей видимости, не было еще сорока лет. И владыка, конечно, справедливо спросил Афанасия: как его имя? А вот Афанасий не смог припомнить, «невозможно памятовать» — ответил он. Выслушав это, митрополит призвал народ усердно молить Бога, чтобы было открыто имя этого праведника, а затем отъехал на санях в Верхотурье. И вот сначала самому митрополиту в дороге было видение, что имя этого неизвестного праведника Симеон. Ему привиделось множество народа, с истязанием творящих изыскание имени того праведника, и вот от одной из сторон до владыки донесся голос: «Симеоном зовут его». А вслед снова раздалось: «Симеоном звали его». Потом и в третий раз: «Сенькой звали его». Значит, вот такое было видение митрополиту. Но не только митрополиту было открыто имя Симеон, но и в дальнейшем такое же видение было игумену и меркушинскому священнику. С тех пор праведного Симеона стали почитать с этим именем. Вот опять же по преданию считается, что его небесным покровителем является праведный Симеон Богоприимец, который в Иерусалимском храме на 40-й день после рождения Господа Иисуса Христа принял Его на руки от Пресвятой Девы. Вот такова история прославления праведного Симеона. Как я уже сказал, при его мощах стали происходить многочисленные чудеса — исцеления ног, исцеления глаз — и это еще и еще раз свидетельство того, что это не простой человек, это праведник, это святой. Устное народное предание также свидетельствует о Симеоне Верхотурском, что излюбленным занятиям праведника являлась рыбалка. Он нередко с удочкой отходил из Меркушина вверх по Туре, и примерно в десяти километрах там было уединенное место. И там, на берегу, сидя под разлапистой елью, он пребывал в размышлениях о Господнем величии и занимался ловлей рыбы, подобно апостолам. Святой праведный Симеон всегда соблюдал умеренность, ловил рыбу не для продажи, а только для собственного пропитания. А те средства, которые он зарабатывал от шитья шуб, он делил на три части: одну часть отдавал на содержание церкви, одну часть раздавал нищим и одну часть оставлял себе. Что касается внешнего облика праведного Симеона Верхотурского, то его иконописный подлинник восходит к агиографической традиции, в ранее распространенных редакциях его жития неоднократно предстает в видениях разным лицам именно так: в одежде белой, в кафтане голубого цвета и в лаптях. И это неудивительно, потому что в XVI — в первой половине XVIII века вся русская национальная одежда вот имела такой вид. «Возраста среднего, лет около тридцати пяти, происхождения брады и наусья русыми власы, очи добри имея». Вот такое вот описание праведного Симеона. В самом начале XVIII века, в 1702 году митрополитом Сибирским и Тобольским был поставлен наместник Брянского Свенского монастыря святитель Филофей (Лещинский) и при нем, в 1704 году состоялось перенесение мощей праведного Симеона Верхотурского из Меркушина, собственно говоря, в город Верхотурье, в Свято-Николаевский Верхотурский мужской монастырь.
Е. Волчегорская
— В эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». С вами Елизавета Волчегорская. У нас на связи Свято-Николаевский Верхотурский монастырь, наместник монастыря, игумен Иероним. Расскажите, пожалуйста подробнее про монастырь, про Уральскую лавру — все-таки третий по размеру в России, шутка ли.
Игумен Иероним
— Речь идет о храме, Крестовоздвиженском соборе — это главный храм Верхотурского монастыря, по данным Википедии он является третьим в России после храма Христа Спасителя и Исаакиевского собора. Но сам по себе Крестовоздвиженский собор был построен, пожалуй, одним из самых последних строений, да, в нашем монастыре — это 1913 год, к 300-летию Дома Романовых. До этого, конечно, монастырь не имел таких больших храмов. Первый храм, вообще сам по себе монастырь был основан в 1604 году, при царе Борисе Годунове, основателем его был игумен Иона Пошехонец. В 1604 году он испросил позволения у царя Бориса Годунова на построение храма во имя святого Николая Чудотворца с приделом во имя святых Бориса и Глеба, небесного покровителя царя Бориса. И, конечно же, монастырь первоначально был деревянным, вплоть, пожалуй, до самого времени перенесения мощей праведного Симеона Верхотурского. Потому что ничем он особенным, конечно, не отличался, это был один из таких миссионерских монастырей, которые возводились русскими первопроходцами, осваивавшими Сибирь. Известно, что основатель монастыря, игумен Иона, дальше отправился на восток и основал еще по крайней мере две обители. Но где он закончил свою жизнь, точно неизвестно. А вот поворотным событием в жизни обители стало перенесение мощей праведного Симеона Верхотурского. С начала XVIII века верхотурские монахи вели записи о чудесах праведного Симеона, собирались свидетельства очевидцев. На основе этих записей, сведений из Сибирской летописи, материалов проверок в монастыре было составлено житие святого и праведного Симеона Верхотурского. Сведений о первом храме Николаевского монастыря, в котором почивали мощи святого Симеона праведного, не сохранилось. Известно только, что по распоряжению Тобольского губернатора, Матвея Петровича Гагарина, указом из Сибирской губернской канцелярии предписано было устроить в Николаевском Верхотурском монастыре каменную церковь во имя святого Николая Чудотворца с двумя приделами — во имя святого праведного Симеона Богоприимца и Анны пророчицы. Храм был заложен в 1712 году, а окончательно устроена и освящена была церковь в 1738 году. В Николаевском храме, в его трапезной половине, в арке между храмами в главном приделе в серебряной раке как раз почивали мощи святого Симеона праведного вплоть до 1914 года, когда был освящен Крестовоздвиженский собор и туда были принесены мощи праведного Симеона Верхотурского. Монастырь наш первоначально был особожительным — то есть каждый насельник монастыря пользовался своим содержанием, своим коштом, как тогда говорили, — часть средств выделялась правительством, казною, а часть средств монахи зарабатывали себе сами. В 1894 году монастырь был преобразован в общежительный, и с этого времени быстро стали улучшаться хозяйственные постройки, благоустраиваться существовавшие здесь храмы. А с приходом трех валаамских монахов — Иова, Арефы и Илии — устроилась в лучшем виде и внутренняя духовная жизнь монастыря, на началах и правилах известного Валаамского Спасо-Преображенского монастыря. Наиболее бурное строительство в монастыре началось при преподобном Арефе Верхотурском, постриженике Валаамской обители. Он недолго был наместником, точнее недолго был настоятелем монастыря, игуменом монастыря — в 1902 году он был низведен в сан архимандрита, а в 1903 году скончался после продолжительный тяжелой болезни, когда ему было 38 лет. Но за те недолгие четыре года, что он возглавлял обитель, преподобный Арефа возвел множество каменных строений и собрал средства на строительство вот этого самого знаменитого Крестовоздвиженского собора, который был завершен уже при последнем, дореволюционном настоятеле нашей обители, архимандрите Ксенофонте (Медведеве).
Е. Волчегорская
— У меня такой вопрос: почему устав и принцип жизни в монастыре вот настолько важен, и всегда особое значение в истории монастыря уделяется принципу, да, особожительства, как устав менялся, кто что привнес, устав какого монастыря послужил источником там для устава нового монастыря? Потому что вот для нас, мирян, ну вот для меня, со стороны, то есть это не то чтобы что-то недоступное, но не очень понятно, да, то есть я так понимаю, это же суть монастырской жизни. Вот вы можете для непосвященных пояснить?
Игумен Иероним
— Для этого нужно углубиться немножко в историю самого монашества. Ведь монашество появилось в Церкви исторически после того, как христианство было признано Римской империей в качестве дозволенной религии — то есть в начале IV века. Основателем монашества, известно, является преподобный Антоний Великий. И, конечно, первоначально монашество имело характер отшельничества, оно не было никак урегулировано. Но постепенно вокруг таких подвижников, как преподобный Антоний Великий, потом преподобный Евфимий Великий, формировались общины. И на протяжении многолетнего опыта монашество пришло к выводу, что наиболее полезным, наиболее удобным для достижения цели монашества — это очищение от грехов, это стяжание умной молитвы — является именно общежительное житие, и с тех пор большинство монастырей является общежительными. Во всяком случае, если говорить о России, то в конце XIX века все монастыри стали общежительными. А что касается устава, то устав — это та традиция, которую мы воспринимаем от наших предшественников, что мы не что-то основываем на новом месте без каких-либо фундаментальных каких-то принципов, которые были заложены нашими предшественниками, а то что мы руководствуемся традицией. Ведь мы именуем нашу Православную Церковь Апостольской Церковью почему? Потому что мы, во-первых, восприняли веру от апостолов. Во-вторых, передаем традиции апостольские из поколения в поколение. В-третьих, даже само рукоположение архиереев, оно ведет начало от самих апостолов, и каждый архиерей может указать, от какого апостола он ведет свою преемственность, свою традицию. Ну то же самое это важно и в монастырях. Не зря поэтому есть целый ряд монастырей, где существуют школы — духовнические старческие школы — это Оптинский монастырь, это Глинская пустынь, например, и Псково-Печерский монастырь. Поэтому мы с такой любовью помним основателей монастырей, старцев духовников, которые свой духовный опыт передавали более молодым монахам, а они, соответственно, своим уже преемникам. Такова традиция Церкви.
Е. Волчегорская
— Мы с вами подошли к тяжелым годам революции. Как Свято-Николаевский монастырь пережил это время?
Игумен Иероним
— Да, после бурных событий 1917–20-х годов новая власть начала борьбу с Церковью: монастыри были объявлены оплотами реакции, чуждой идеологии, началось их закрытие, разграбление святынь, аресты духовенства, в храмах устраивались склады, клубы, музеи, заводские цеха или даже, как это у нас в Верхотурском монастыре, колонии для несовершеннолетних преступников. В 1920 году последний архимандрит Верхотурского монастыря, Ксенофонт (Медведев) был арестован и отправлен на исправительные работы в Екатеринбург. В 1925 году он был снова арестован, потом его приговорили к двум годам лишения свободы, к трем годам лишения права проживания на Урале, как социально опасного элемента — эти годы он провел в Казани. В 1932 году вновь последовал арест, обвинение. После ареста архимандрита Ксенофонта в 1925 году монастырь был закрыт, но монахам удалось организовать скит на заимке Актай. Однако в 1928 году и это последнее убежище иноков был разгромлено. В 1920 году были опечатаны мощи святого праведного Симеона Верхотурского, в 1929 году они были изъяты и переданы в тагильский музей для использования в антирелигиозной работе. Однако спустя некоторое время мощи святого праведного Симеона оказались в запасниках областного краеведческого музея. Потому что вместе антирелигиозной работы получилась, наоборот, религиозная пропаганда, если так можно сказать, потому что тагильский музей стал местом паломничества к мощам праведного Симеона Верхотурского.
Е. Волчегорская
— Это не единственный прецедент, когда вот эти атеистические музеи помогали спасать мощи святых.
Игумен Иероним
— И надо сказать, что директор вот этого музея, он был репрессирован за то, что допустил такое вот упущение в работе. Сначала он был арестован, приговорили там к нескольким годам заключения, потом в конце концов он был расстрелян. И только уже в 90-е годы был реабилитирован.
Е. Волчегорская
— Ну, возможно, это был его сознательный шаг.
Игумен Иероним
— Вполне возможно. Потому что тогда многие русские люди вот под предлогом там, не знаю, сохранения культурных ценностей, под предлогом там антирелигиозной работы вот таким образом сберегали, спасали наши святыни. Потому что было постановление о том, чтобы мощи праведного Симеона уничтожить — сжечь или закопать где-то. И мы могли бы их совершенно потерять, если бы вот не такие жертвенные труды сотрудников музея. В 1929 году мощи были изъяты, спустя некоторые время они оказались в запасниках областного краеведческого музея и были возвращены Церкви только в 1989 году. А в монастырь были перенесены после реставрации и освящения Преображенского храма — это первый большой храм, который был восстановлен на территории монастыря. И произошло это 25 сентября 1992 года, поэтому мы в этот день празднуем и первое, и второе перенесение мощей праведного Симеона. Только первый раз они были перенесены из Меркушина в Верхотурье, а второй раз — уже из Екатеринбурга в Верхотурье.
Е. Волчегорская
— А сильно пострадал монастырь? Восстанавливать его как пришлось, разрушения масштабные были?
Игумен Иероним
— Да, монастырь пострадал сильно. В 1990 году он был возвращен Церкви, началось возрождение обители. Под руководством наместника монастыря игумена Тихона (Затекина) за короткий срок была восстановлена надвратная церковь, в которой была псарня и караульня в годы колонии, был восстановлен Преображенский храм, настоятельский корпус, книжная и иконная лавка, частично братский корпус, гостиница для паломников. Были проведены работы по очистке от хлама Крестовоздвиженского собора. Ну и, как я уже сказал, важнейшим событием в монастыре стал день 25 сентября 1992 года, когда из Екатеринбурга в храм Преображения Господня были перенесены мощи святого праведного Симеона. Больше всего, конечно, пострадал Крестовоздвиженский собор — его пытались перестроить, сделать там клуб, кинотеатр, храм находился на грани буквально разрушения. И потребовались огромные труды, чтобы сначала его очистить от мусора, потом привести вот в тот надлежащий вид, в котором сейчас находится собор. Но я отмечу, что работы по его реконструкции продолжается до сих пор. И вот в ближайшее время, я надеюсь, мы реализуем ту программу, тот проект реставрации, который был недавно разработан архитекторами, и он рассчитан на три с лишним года работы.
Е. Волчегорская
— Я напоминаю, что в эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». У нас на связи наместник Свято-Николаевского монастыря, благочинный церквей Верхотурского округа, игумен Иероним. Оставайтесь с нами, мы вернемся буквально через минуту.
Е. Волчегорская
— Снова в эфире радио «Вера», программа «Светлый вечер». С вами Елизавета Волчегорская. И у нас на связи Екатеринбургская митрополия, наместник Свято-Николаевского Верхотурского монастыря, игумен Иероним. А мы с вами так вот незаметно оказались в современности. Я хотела вас попросить подробнее рассказать про жизнь монастыря нынешнего. Вот мы начали уже говорить про реконструкцию, про архитектурный проект восстановления собора, но я читала что у вас и мужская гимназия, чего у вас только нет. Вот, как говорится, чем живете?
Игумен Иероним
— Да, расскажу. Сначала о современной истории монастыря. Я уже сказал, в 1990 году монастырь был возвращен Церкви, у истоков возрождения монастыря стоял приснопамятный архиепископ Мелхиседек (Лебедев) — это первый священноархимандрит обители и наместник монастыря, игумен монастыря, ныне архимандрит Тихон (Затекин). Именно их трудами были совершены самые, наверное, тяжелые работы по возрождению обители. С 2000 по 2015 год монастырь возглавлял игумен Филипп (Ельшин), он принес сюда, в обитель, традиции Троице-Сергиевой Лавры. Огромное внимание жизни обители и возрождению духовной жизни оказывал архиепископ, ныне митрополит Викентий (Морарь). И уже с 2011 года священноархимандритом обители являлся митрополит Кирилл, ныне Казанский и Татарстанский, который тоже уделял огромное внимание внутренней жизни монастыря. Я был назначен наместником обители в 2016 году, когда в монастыре сложился определенный строй жизни, и моя задача — это прежде всего продолжать традиции моих предшественников и стараться, чтобы монастырь жил своей привычной духовной жизнью, чтобы принимать паломников, чтобы продолжить дело моих предшественников по восстановлению памятников архитектуры обители. Потому что на территории монастыря 17 памятников архитектуры федерального значения, и требуются еще очень большие труды, чтобы привести монастырь в то прежнее благолепие, в котором он был к началу XX века. В настоящее время в монастыре проживает 34 монаха, точнее сказать, 34 насельника — из них 15 иеромонахов, 2 иеродиакона, 8 монахов и послушники. Ну для сравнения: в 1917 году было 32 монаха, 18 послушников, 123 проживавших по паспортам, 15 малолетних и певцов — всего 188 человек. В настоящее время также на территории монастыря находится Верхотурская православная мужская гимназия. Гимназия является преемницей Верхотурского духовного православного училища, действовавшего с 2001 года и выпустившего за 16 лет 127 человек. Многие из выпускников училища уже служат в священном сане, некоторые остались послушниками при Свято-Николаевском Верхотурском мужском монастыре, другие продолжают свое образование в Московской, Петербургской, Тобольской, Казанской, других семинариях. И постановлением Священного синода от 2015 или 2016 года при Верхотурском Свято-Николаевском мужском монастыре вместо духовного училища была создана мужская гимназия. В гимназию принимаются юноши, окончившие 10 классов средней школы, не старше 17 лет. Гимназия эта двухгодичная, форма обучения очная. За время обучения гимназисты под руководством опытных педагогов получают полное среднее образование, приобретают опыт духовной жизни, формируют христианское мировоззрение, воспитывают характер. А также осваивают следующие богословские дисциплины — это священная история Ветхого и Нового Завета, катехизис, нравственное богословие, церковный устав и литургика, общая церковная история, история Русской Церкви, церковнославянский язык, церковное пение, церковное чтение. Кроме того, учащееся приобретают навыки пономаря, звонаря, иподиакона, певчего церковного хора, чтеца. Для воспитанников в процессе обучения проводятся беседы с иеромонахами Свято-Николаевской обители, организовываются паломнические поездки, праздничные мероприятия, походы на природу. Воспитанники регулярно участвуют в богослужении, духовная жизнь протекает под руководством духовника гимназии. Учебный корпус и общежитие гимназии располагается прямо на территории Свято-Николаевской обители. Обучение и проживание, питание бесплатное. Выплачивается стипендия. При гимназии действует медицинский кабинет и библиотека. Вот то что можно сказать о гимназии на территории монастыря. Вообще жизнь в монастыре строится вокруг богослужения. Богослужения у нас ежедневные, вечером в обычные будние дни бывает вечерня и повечерие, а утром братский молебен, полуночница, утреня и литургия. В праздничные дни накануне служится всенощное бдение и в самый день праздника Божественная литургия.
Е. Волчегорская
— Извините, такое вот у меня уточнение, простое человеческое. Я параллельно вот изучаю сайт Свято-Николаевского мужского монастыря и увидела достаточно непривычную вещь, что можно заказать требы по телефону.
Игумен Иероним
— Да, у нас есть такая возможность. Это нам помогают уже современные средства связи, что можно заказать требы. Монастырь достаточно удаленный, а праведный Симеон известный святой, и многие люди хотели бы, чтобы помолись у мощей праведного Симеона, чтобы были вознесены их молитвы, были прочитаны их записки о их нуждах и проблемах. Также на сайте монастыря указаны счета, различные формы платежные, через которые можно внести пожертвования на содержание монастыря. Потому что монастырь является такой большой семьей, и постоянно возникают разного рода нужды — и по оплате электроэнергии, и по теплу, и по содержанию зданий, и чтобы приобрести продукты питания, и все что связано, в общем-то, с хозяйственной жизнью, не говоря уже о каких-то там полномасштабных ремонтах и реконструкции.
Е. Волчегорская
— Но тем не менее можно сказать о том, что статус Уральской лавры монастырь сейчас уже, восстанавливаясь в постреволюционное время, себе вернул?
Игумен Иероним
— Ну Уральская лавра — это скорее такое...
Е. Волчегорская
— Народное.
Игумен Иероним
— Я бы даже сказал, не народное, а может быть, больше такое журналистское выражение, если можно так выразиться.
Е. Волчегорская
— Журналисты тоже люди.
Игумен Иероним
— Нет, ну понятно, что не среди простого народа родилось, это скорее такой бренд что ли, если так выражаться, современным языком. Ну, конечно, если говорить серьезно, то до статуса Лавры нам еще очень и очень далеко. Мы знаем, что такое Лавра, что это исторический статус, что он не так просто присваивается монастырю. Но действительно Свято-Николаевский Верхотурский монастырь является одним из наиболее известных в истории России, особенно здесь, в Сибири, на востоке. Потому что здесь не так много известных и старинных монастырей, как это, например, в средней России. И поэтому Верхотурский монастырь, конечно же, знаменит и прежде всего знаменит праведным Симеоном Верхотурским, но и своей историей. И наша задача возродить эту нашу великую святыню и вернуть ей прежний и внешний, и главное внутренний, духовный облик.
Е. Волчегорская
— В эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». Екатеринбург на связи, точнее Екатеринбургская митрополия, Верхотурье. Свято-Николаевский мужской монастырь, игумен Иероним в программе «Светлый вечер». Давайте вернемся к святому праведному Симеону и его святости. Я вот когда готовилась к программе, читала о нем, я встретила новое для себя слово «опрощение». Вы сказали, что он был дворянского рода, но при этом вел образ жизни такого нестяжателя. Во-первых, откуда это известно?
Игумен Иероним
— Ну есть такое понятие в социологии: социальное опрощение — то есть когда человек опускается на ступеньку или на несколько ступенек вниз по социальной лестнице. То есть он был дворянином, мог бы вести жизнь свойственную для дворян того времени, однако предпочел вот такую жизнь странника. С чем это было связано? Мы точно не знаем, потому что никаких писаний, никаких поучений от праведного Симеона не сохранилось, он поучал самой своей жизнью. И, конечно, можно предположить, что это связано со Смутным временем — с тем тяжелым периодом в истории России, когда действительно рвались и социальные связи, и происходили смены правителей на престоле Российского государства, когда порой к власти приходили самозванцы и проходимцы, говоря уж таким, может быть, несколько грубым языком. И вот желая удалиться от всей этой смуты, от всей этой мирской суеты, праведный Симеон удаляется в Сибирь, в эти глухие места. Это сейчас, в общем, уже достаточно цивилизованные — у нас здесь интернет, мы сейчас через интернет с вами общаемся. А тогда это была, не знаю, глухая провинция Российского царства. Не просто провинция, где можно спокойно жить, а место, где происходили и стычки, и столкновения, и было много того, что, скажем так, затрудняло спокойную христианскую жизнь. И вот эта жизнь скитальца — это был своего рода такой способ уйти внутрь себя от мирской суеты, который выбрал праведный Симеон Верхотурский. И в наше время, в наше смутное время он в некоторой степени является примером того, как даже в очень тяжелых обстоятельствах жизни можно сохранить и веру, и любовь, и милосердие, и сострадание по отношению к ближнему. И праведный Симеон издревле почитался именно как народный праведник, народный святой, который снисходит к нуждам простых людей. Это, если можно так выразиться, простой святой для простых людей. Хотя к нему прибегают и не только простые люди, но и люди, может быть, и облеченные властью, и имеющие достаточно средств к существованию, и к помощи другим людям. Но всех привлекает именно этот облик простого смиренного человека — праведника в лаптях, праведника с удочкой, который на берегу Туры добывает себе пропитание вот таким простым, бесхитростным ремеслом, который шьет шубы, но при этом не берет платы за это. Вот такой святой — праведный Симеон Верхотурский.
Е. Волчегорская
— А мы что-нибудь еще знаем о нем? Или вот это вот буквально вся информация, которая есть?
Игумен Иероним
— Его земная жизнь практически неизвестна. Он известен своей посмертной жизнью — своими чудесами, многочисленными чудесами, которые проистекают до нынешнего времени.
Е. Волчегорская
— Расскажите, пожалуйста, про вот эту особую сень, которая была над мощами святого праведного Симеона, и которую, я читала сейчас, тоже в планах как-то воссоздать.
Игумен Иероним
— Сень над мощами праведного Симеона в Крестовоздвиженском соборе была пожертвована самим государем императором страстотерпцем Николаем Александровичем. На его собственные средства была изготовлена эта сень, она была отлита из меди, с серебряными и золотыми украшениями. Но, к сожалению, сень эта в советские годы была уничтожена, рака из-под мощей праведного Симеона, серебряная рака была вывезена. Есть предположение, что она сейчас находится в частной коллекции где-то в Соединенных Штатах Америки, но точно у кого и где, мы не знаем. А сейчас над мощами праведного Симеона восстановлена сень, она несколько отличается от той, что была до революции — если дореволюционная, она была в шатровом стиле, а нынешняя, она больше напоминает такую византийскую традицию. Эта сень была изготовлена на средства председателя совета директоров Русской медной компании, Игоря Алексеевича Алтушкина. И до сих пор Игорь Алексеевич Алтушкин и Андрей Анатольевич Козицын, учредители Фонда святой Екатерины, помогают нашему монастырю, в том числе помогали вот и в трудные месяцы этой вот эпидемии коронавируса, которая сейчас беспокоит весь мир. И мы, конечно, выражаем огромную благодарность нашим благодетелям, тем кто и большие средства жертвует на содержание монастыря, и тем, кто вносит какую-то совсем небольшую лепту, но мы искренне благодарны всем нашим благодетелям и молимся о их здравии и спасении.
Е. Волчегорская
— Об этом редко тоже приходится задумываться вот так в повседневности нам, но в целом, пандемия и монастыри — какой-то в отдалении, какой-то на острове, и живут за счет паломничества. И когда все это началось, получается, ну там, условно говоря, 200 человек где-то в лесу, да, мужской монастырь и остаются практически без средств к существованию. Это раз. А плюс, я знаю уже, например, что в монастырях подобного рода существует такая статья расходов как отопительный сезон, огромная обычно.
Игумен Иероним
— Да, огромная, да. Мы уже несколько лет только благодаря помощи наших благодетелей можем оплачивать эти счета по электроэнергии и по отоплению.
Е. Волчегорская
— Получается, этим летом мы будем надеяться, что хотя бы не такая жесткая, как прошлым летом будет ситуация с возможностью перемещаться, с возможностью паломничества. Может быть, расскажите, как до вас добраться. Я знаю, что опять же пока готовилась столько интересного прочитала, хочется поделиться, но вы же все знаете. Поделюсь со слушателями, что в день памяти святого праведного Симеона, который был позавчера, даже электричка, да, специально, «Ласточка» для паломников ходит в монастырь. Но это один день, а так вот, в повседневности, как до вас добраться, принимаете ли вы паломников и так далее. Расскажите, пожалуйста.
Е. Волчегорская
— Благодаря Российским железным дорогам действительно три раза в год к нам направляется бесплатная прямая электричка из Екатеринбурга в Верхотурье. Паломники могут воспользоваться этим транспортом и достаточно удобно, комфортно добраться до Верхотурья. А так, в принципе, Верхотурье не сказать, чтобы где-то там находится совсем уж далеко от транспортных артерий. Здесь есть свой вокзал, и ежедневно ходят электрички. Правда, прямые электрички бывают не каждый день, по-моему, два раза в неделю, если я не ошибаюсь. Но можно посмотреть расписание электричек, которые отходят от Екатеринбургского вокзала, и электричка, которая еженедельно ходит, она идет от Екатеринбурга до Серова — Серов еще дальше, севернее Верхотурья в нашей области. Вот так можно добраться. А в принципе здесь хорошая автомобильная трасса, так называемый Серовский тракт, который идет от Екатеринбурга и дальше через Верхотурье на север — в Серов, Североуральск и другие северные города нашей области. Так если ехать хорошим темпом, можно из Екатеринбурга до Верхотурья добраться за три с половиной четыре часа на собственной машине. У кого нет машины, ежедневно два раза в день даже ходит автобус из Екатеринбурга до Верхотурья, отходит от Северного автовокзала.
Е. Волчегорская
— Вы сказали, три раза в год на большие праздники ходят эти электрички. Когда следующий?
Игумен Иероним
— Следующий — 25 сентября — это первое и второе перенесение мощей праведного Симеона и 31 декабря — прославление преподобного Симеона. Но мы приглашаем паломников не только на большие праздники, не только три дня в году, когда особенно почитаем преподобного Симеона, но и всякий день мы с радостью ждем вас у мощей преподобного Симеона Верхотурского. К нам можно будет легко добраться и железной дорогой, и автомобильным транспортом. На территории монастыря есть гостиница, мы обеспечиваем питанием наших паломников, всегда с радостью вас ждем здесь, в нашей обители.
Е. Волчегорская
— Спасибо большое. Будем тогда планировать. Кстати, такой вот немаловажный вопрос: вы женщин тоже принимаете или только мужчин ждете?
Игумен Иероним
— Принимаем. В гостинице, да, принимаем женщин. Единственное только есть ограничение, правило: мы не оставляем паломников дольше, чем на три дня. Ну есть, конечно, какие-то исключения, но так три дня в самом монастыре. А естественно, что если люди останавливаются в городе, в Верхотурье, то никаких ограничений для посещения монастыря нет.
Е. Волчегорская
— Я думаю, что вся информация есть на сайте.
Игумен Иероним
— Да, конечно, на сайте обители есть вся информация. Его легко найти, достаточно в поисковик ввести название монастыря: Свято-Николаевский Верхотурский мужской монастырь. И достаточно богатая информация находится на сайте о всех наших святынях, о том, как добраться до монастыря, о том, как заказать требы, помочь нам и все, что необходимо.
Е. Волчегорская
— Спасибо большое. Я надеюсь, что мы будем с вами встречаться в нашем эфире и дальше.
Игумен Иероним
— Вам больше спасибо. Был очень рад пообщаться. Дорогие радиослушатели, храни вас Господь, молитвами праведного Симеона Верхотурского.
Е. Волчегорская
— Спаси Господи. Я напоминаю, что в эфире радио «Вера» была программа «Светлый вечер». С нами и с вами на связи был наместник Свято-Николаевского Верхотурского монастыря и благочинный церквей Верхотурского округа, игумен Иероним. Всего доброго.
Игумен Иероним
— Всего доброго. До свидания.
Послание к Ефесянам святого апостола Павла
Поделиться
Рембрандт (1606—1669) Апостол Павел
Еф., 233 зач., VI, 10-17
Комментирует священник Антоний Борисов.
Когда молодые монахи однажды спросили святого Антония Великого, какую добродетель нужно прежде всего просить у Бога, тот ответил — рассудительность. Именно так. Здоровая, освящённая Господом рассудительность способна помочь нам принять правильные решения, сделать верные выводы и избежать вредных крайностей. Теме рассудительности, среди прочего, посвящён отрывок из шестой главы послания апостола Павла к Эфесянам, что читается сегодня утром в храме во время богослужения.
Глава 6.
10 Наконец, братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его.
11 Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских,
12 потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных.
13 Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злой и, все преодолев, устоять.
14 Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности,
15 и обув ноги в готовность благовествовать мир;
16 а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого;
17 и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие.
Возникновение Церкви Христовой в день Пятидесятницы, то есть на пятидесятый день после Воскресения Христова, когда на апостолов сошёл Дух Святой, стало огромным по значению событием для всего человечества. Но, как известно, даже самый обильный дар благодати, от Бога исходящей, не упраздняет человеческой свободы. Не только в том смысле, что человек может принять или отвергнуть этот дар, но и в том, как человек способен использовать благодать Божию. Во благо или во осуждение.
Об этом и рассуждает апостол Павел в прозвучавшем отрывке из послания к христианам Эфеса. Перед этими людьми, обратившимися из язычества, стояли два рода искушений. Первый заключался в том, чтобы лукаво совместить христианскую веру с прежним образом жизни. На практике — быть только внешне членами Церкви, а на самом деле оставаться язычниками, прикрываясь соблюдением некоторых обрядов и правил. Такое лицемерие апостол Павел нещадно обличает, прямо говорит о невозможности служить одновременно Богу и идолам — не столько внешним, осязаемым, сколько внутренним, замаскированным.
Существовал и другой тип крайности. То, что можно было бы назвать духовным радикализмом, который заключался в поиске причин каких-то нестроений исключительно в людях, во внешнем. Опасность такого видения заключалась в том, что человек начинал заботиться не столько о своём духовном мире и покаянии, сколько принимался бороться с другими людьми. Часто по причине того, что себя и свои убеждения считал по умолчанию идеальными. И апостол Павел призывает эфесских христиан не увлекаться поиском врагов, расклеиванием ярлыков — кто праведник, а кто нет.
Павел, в частности, пишет: «наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных». Таким образом, апостол призывает читателей сохранять чистый, искренний, праведный образ жизни. Только благочестие, основанное на любви к Богу, и является единственным средством победы над тёмными силами, над злом, которое, к сожалению, по-прежнему влияет на мир. И апостол пишет: «Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности».
Только целостность веры и жизни способна приблизить человека к Господу. И одним из признаков этого приближения становится освящённая Богом мудрость, способная отделять людей от их ошибок. Что очень важно. Потому что, с одной стороны, мы признаём — человек хорош, но не сам по себе, а потому что Богом сотворён. С другой стороны, мы не ставим знака равенства между человеком и его образом жизни. Ведь человек далеко не всегда правильно распоряжается своей свободой. И мы не должны закрывать глаза на творимое людьми зло. Но обличая зло, мы не имеем права унижать кого-либо, оскорблять, презирать. Это не христианское поведение, о чём и призывает помнить апостол Павел, сам умевший здраво, без лукавства и озлобленности, в согласии с заповедями Божиими рассуждать. А именно, различать человека и его ошибки, человека благословляя и поддерживая, а его промахи в хорошем смысле обличая и, что более важно, помогая исправить. Чему и нам, безусловно, стоит постоянно учиться.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Псалом 10. Богослужебные чтения
Поделиться
Не раз в Священном Писании говорится о том, что Бог любит правду и ненавидит ложь. О какой именно правде идёт речь? Ответ на этот вопрос находим в псалме 10-м пророка и царя Давида, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Псалом 10.
Начальнику хора. Псалом Давида.
1 На Господа уповаю; как же вы говорите душе моей: «улетай на гору вашу, как птица»?
2 Ибо вот, нечестивые натянули лук, стрелу свою приложили к тетиве, чтобы во тьме стрелять в правых сердцем.
3 Когда разрушены основания, что сделает праведник?
4 Господь во святом храме Своём, Господь, — престол Его на небесах, очи Его зрят на нищего; вежды Его испытывают сынов человеческих.
5 Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его.
6 Дождём прольёт Он на нечестивых горящие угли, огонь и серу; и палящий ветер — их доля из чаши;
7 ибо Господь праведен, любит правду; лицо Его видит праведника.
Когда Давид был юношей, он спасался бегством от царя Саула, который по причине зависти и ревности хотел его убить. Когда Давид сам стал царём и достиг зрелого возраста, он спасался бегством от собственного сына, Авессалома, который поднял против отца мятеж и стремился отнять у него не только власть, но и жизнь. Одним словом, Давид не понаслышке знал, что такое спасать свою жизнь бегством.
А потому только что прозвучавший псалом, который, видимо, написан по поводу очередного социально-политического потрясения, начинается со слов недоверия, которое Давид высказывает своим советникам: «как же вы говорите душе моей: "улетай на гору вашу, как птица"?» Богатый жизненный и духовный опыт подсказывал царю, что в конечном счёте спасают не быстрые ноги и не тайные, скрытые от посторонних глаз убежища. Спасает Господь. Поэтому и начинает он словами: «На Господа уповаю». Иными словами, теперь я не побегу. Теперь я не вижу в этом смысла. Теперь я отдам всё в руки Божии.
Глубокая мудрость скрывается в этих словах. Очевидно, что у всякого из нас есть такой период в жизни, когда мы просто учимся выживать в этом мире. И на протяжении этого времени все средства, которые мы используем для выживания, как нам кажется, хороши. Мы решаем свои проблемы так, как можем. Зачастую, не особо советуясь со своей совестью. Наша задача проста — выбить своё место под солнцем, обойти конкурентов, забраться как можно выше, просто не быть съеденным злопыхателями. Мы не особо внимательны к себе. Не особо задумываемся о мотивах и последствиях своих поступков. Мы не желаем видеть правду о самих себе. И Бог терпит это. Он по милости Своей даёт нам время.
Однако неизбежно каждый из нас приходит к той точке, когда мы оказываемся перед выбором: или убежать и спрятаться, то есть закрыться от проблемы своими привычными словами и поступками и потерять окончательно своё достоинство, или остановиться и встретиться лицом к лицу с тем, от чего бегал всю жизнь. А потом на свой страх и риск поступить по-новому. С упованием на Творца и с доверием Ему. Поступить по Его закону.
По словам Давида, те потрясения, которые выпадают на нашу долю, — это каждый раз приглашение к такому мужественному поступку. Поэтому и говорит Давид сегодня: «Господь испытывает праведного». И с каждым разом этот призыв всё настойчивей. Так Бог напоминает, что всякому из нас неизбежно придётся пойти на этот шаг.
Только мы сами можем ответить себе на вопрос «чего я боюсь, от чего бегу», выражаясь словами прозвучавшего псалма, от чего и почему каждый раз «улетаю на гору, как птица». Увидеть это — уже огромный шаг на пути духовного взросления. Но увидеть это однозначно придётся. Потому что, как пишет Давид, «Господь праведен и любит правду». И лишь тогда, когда мы признаём эту правду, наши отношения с Богом становятся по-настоящему полноценными. И для каждого из нас это в первую очередь правда о себе самом.
Псалом 10. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 10. (Церковно-славянский перевод)
«Вера в Бога и познание себя». Игумен Дионисий (Шлёнов)
Поделиться
Гость программы — Игумен Дионисий (Шлёнов), наместник Андреевского ставропигиального мужского монастыря.
Ведущий: Алексей Козырев
А. Козырев
— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА программа «Философские ночи» и с вами ее ведущий Алексей Козырев, сегодня мы поговорим о вере в Бога и познании себя. У нас сегодня в гостях наместник Андреевского монастыря, игумен Дионисий (Шлёнов). Здравствуйте, батюшка.
о. Дионисий
— Здравствуйте, Алексей Павлович. Очень радостно принимать участие в таком философском мероприятии с богословским смыслом.
А. Козырев
— Я напомню нашим радиослушателям, что, хотя отец Дионисий сегодня в гостях у нашей передачи, мы в гостях у отца Дионисия, поскольку студия Радио ВЕРА находится в Андреевском монастыре на берегах Москвы-реки, а это один из старейших московских монастырей, где уже в XVII веке была школа ученого монашества. Как я говорю: это родина русского просвещения.
о. Дионисий
— И не только в XVII веке. Конечно, в XVII веке несомненный перелом, 1648 год — год, когда, кстати сказать, была издана в Москве же «Книга о вере», которая потом получила такую свою дальнейшую судьбу среди старообрядцев, но издана еще до раскола, это год воссоздания Андреевского монастыря царским окольничим Федором Ртищевым, в достаточно молодые для себя годы он это делал, а идея была еще несколькими годами ранее им же сформулирована, но Андреевский монастырь существует с XIII века, как известно, нет письменных тому свидетельств, и был посвящен Преображению, а Преображение — это очень монашеский и очень богословский праздник, потому что богословие святителя Григория Паламы XIV века — это апогей византийского, апогей святоотеческого православного богословия, и здесь с XIII века тем самым монахи воспринимали Преображение как свой престольный праздник.
А. Козырев
— А вот вера Бога, она преображает человека или необязательно? То есть вот человек сначала ищет чего: он ищет какого-то изменения, или он сначала находит веру, а потом через веру меняется?
о. Дионисий
— Вера бывает разная, сначала она маленькая, потом, от веры к вере, духовное восхождение, и по мере усиления, по мере укрепления веры, вера все более и более преображает человека, но без стремления к преображению, без стремления к очищению самого себя, без стремления к настоящему самопознанию, которое не эгоистичное самопознание, а жертвенное самопознание, невозможно обрести такие важные добродетели, как веру, надежду и любовь, из которых, по аретологии апостола Павла, больше — любовь. Получается, что вера — это, с одной стороны, причина, а с другой стороны, следствие. И, как причина она описывается апостолом Павлом, если дословно перевести 1-й стих 11-й главы из Послания к Евреям, то получится такой перевод: «вера есть основание надежды», в этом дословном переводе вера оказывается причиной надежды.
А. Козырев
— Как в синодальном: «уповаемых извещение».
о. Дионисий
— Да, «уповаемых извещение», но в Синодальном переводе определённая интерпретация данного места духовно значимая и полезная, но такая, не абсолютная. Если мы посмотрим в традиции экзегезы, как святые отцы понимали это место, то мы найдём определённый такой средний лейтмотив. Святые отцы, когда будут говорить о взаимосвязи веры, надежды и любви, и о значимости веры, как той добродетели, которая предшествует надежде, они будут использовать часть этого стиха как самодостаточную максиму и вкладывать в эту формулировку очень конкретный смысл о глубокой взаимосвязи веры и надежды при определённом доминировании любви, потому что Григорий Нисский и ряд других святых отцов, они проводят такую необычную для нас мысль, что в Царствии Небесном вера и надежда будут не нужны, потому что там человек окажется перед Богом лицом к лицу, а любовь, как большая из всех, она там останется. Из самой этой мысли можно сделать умозаключение о некоторой относительности веры и надежды, но если мы будем так мыслить, то мы немножко обесценим веру и надежду, и мы не имеем на это право, получается, они абсолютны, но святые отцы, тем не менее, подчеркивают определённую значимость, высоту любви в этой аретологической цепочке.
А. Козырев
— Я вспоминаю почему-то вот Хомякова, его учение о цельном разуме, где вратами является тоже вера, то есть сначала человек верит в то, что познаваемое им есть, то есть он располагает себя к тому, что он хочет познать, потом волей он постигает это, хочет понимать, ну и, наконец, рассудком он укладывает это в какую-то логическую структуру понимания, но вера, опять-таки, является вот теми вратами.
о. Дионисий
— Но врата, понимаете, они бывают разными. Есть врата, которые вводят в город, есть врата, которые вводят в храм, есть врата, которые вводят в монастырь, а есть врата, которые вводят в алтарь. И вот со святоотеческой точки зрения рай, он имеет врата. И ряд добродетелей, которые считаются добродетелями на новоначальном этапе особо важными, как, например, добродетель смирения, эта добродетель преподобным Никитой Стифа́том описывается как врата рая, а любовь— и это парадоксально, описывается им же, — как врата рая, но с диаметрально противоположной стороны. И тогда и вера, как врата, может восприниматься как врата, которые ведут в очень возвышенное пространство, и для того, чтобы прийти в это возвышенное пространство, с точки зрения святоотеческой мысли, сама вера — это очень высокая добродетель, та добродетель, который требует, с одной стороны, духовного подвига, а с другой стороны, она даёт силы для этого духовного подвига. И преподобный Максим Исповедник в одном из вопросоответов к Фала́ссию, он отождествляет веру и Царствие Небесное, и говорит, что «вера — это и есть Царствие Небесное», «Царствие Божие внутрь вас есть», он говорит, что это вера. Но дальше он поясняет, что «вера является невидимым царствием, а царствие является божественно приоткрываемое верой». Такие глубочайшие слова, которые показывают какое-то очень тонкое различие, то есть что вера, как невидимое царствие, как некое семя, как некое начало, как некий призыв, а Царствие Божие, оно начинает божественно приоткрываться в душе по божественной благодати, и так человек через веру идет путем спасения, где всё очень диалектично, где нельзя сказать, что вера — это начало, а потом будет что-то другое, она есть всегда. И эта вера, сама отождествляемая Царствием Божиим, все сильнее и сильнее приоткрывается в той душе, которая ищет Бога, которая идет путем преображения.
А. Козырев
— То есть это как крылья такие, на которых человек летит, и если он теряет веру, то он теряет крылья и падает.
о. Дионисий
— Но, вот если вспомнить того же преподобного Никиту Стифата — просто мне всю жизнь приходится им заниматься, я с академической скамьи начал переводить его творения, сейчас многие переведены, и диссертация была ему посвящена в Духовной академии, и мысль прониклась именно образами преподобного Никиты. Так вот, преподобный Никита, так же, как и другие отцы, например, преподобный Иоанн Дамаскин, считает, что он был знаток философии, но современные исследователи пишут, что преподобный Иоанн Дамаскин черпал философские знания даже для своей «Диалектики» из вторичных источников, то есть уже из неких антологий, сложившихся в христианской традиции. И преподобный Никита Стифат так же, он был монахом, ему некогда было изучать Платона, Аристотеля, но он был знаком, тем не менее, с какими-то максимумами Филона Александрийского, откуда-то он их брал, и вот преподобный Никита Стифат пишет о смирении и любви, как о крыльях, как вы сказали. Ну и, конечно, так же и вера, как утверждение надежды или извещение надежды, это тоже в его системе присутствует. Так же, как и в самой святоотеческой мысли вера в Бога, она описывается, например, как что-то непостижимое, неосязаемое, недосягаемое, то есть вера описывается так, как Бог, вера описывается так, как Царствие Божие, но в конце концов оказывается, что человек, для того, чтобы верить в Бога, он должен разобраться в себе, то есть он должен исправить самого себя.
А. Козырев
— В эфире Радио ВЕРА программа «Философские ночи», с вами её ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость, наместник Андреевского монастыря, игумен Дионисий (Шлёнов), мы говорим сегодня о вере в Бога и познании себя. Вообще, вот эта идея познания себя, она ведь пришла из античной философии, семь мудрецов говорили: «познай самого себя» и, по-моему, это было написано на храме Аполлона в Дельфах, на языческом храме, на портике этого храма, человек подходил и вот читал: «познай себя», а как познать себя — ну, прийти к Богу, то есть вот ты пришёл в храм и, наверное, получил какую-то надежду познать себя, сказав: «Ты есть, ты Еси», другая надпись на другом портике этого храма, вот если ты не сказал «Ты еси» Богу, то ты и не познал себя. То есть что же получается, уже для античного человека, для язычника, который не имел ещё Откровения, уже вот эта связь веры и познания была?
о. Дионисий
— Несомненно, она присутствовала, просто, поскольку богов в античной традиции было много, то и такая форма звучала: «познай самого себя, чтобы познать богов». И эта взаимосвязь между самопознанием и богопознанием, она имела место, но, может быть, она у стоиков выражена сильнее, чем в предшествующей до стоиков традиции. Действительно, эта античная максима очень сильная, она, можно сказать, является первоистоком для философского дискурса, и она является первоистоком для богословской мысли, и не просто для богословской мысли, а для богословско-аскетической мысли, потому что святые отцы, они не отказались от этого принципа самопознания, но они его углубили, они его связали с образом Божьим, то есть они обозначили объект этого самопознания, и объектом этого самопознания оказывается образ Божий. Так же святые отцы прекрасно понимали, что сама формула «познай самого себя», она античная, она отсутствует в Священном Писании как таковая, и они пытались найти аналоги для того, чтобы поместить эту античную максимуму о самопознании на богословскую почву, и тогда, конечно, и книга «Исход»: «внимай самому себе», и Климент Александрийский, и ряд других христианских писателей, они отождествили: «познай самого себя и внимай самому себе» и, по сути дела, на святоотеческом языке это было одно и то же. Но когда святые отцы говорили «познай самого себя», они пользовались античным инструментарием, когда они говорили «внемли самому себе», они пользовались библейским инструментарием. Это закончилось тем, что в известнейшем слове святителя Василия Великого на «внемли самому себе» толковании, это слово завершается: «внемли самому себе, чтобы внимать Богу», то есть такая чисто библейская формула, по сути дела, это формула о самопознании, которая связывает воедино самопознание и Богопознание.
А. Козырев
— А вот «внемли» — это что? Понятно, что слово «внимание» здесь: надо услышать что-то, голос Бога услышать в себе? Когда мы говорим «внемли проповеди», я должен услышать проповедь, проповедника, а вот «внемли себе» — это слух, это какое свойство?
о. Дионисий
— Это внутренний слух, это духовный слух, то есть это внимание мы переводим, как «внимать», и мы говорим на службе: «премудрость вонмем», вот это слово «вонмем», то есть мы внимательно относимся к мудрости. Это не только слуховое внимание, это такое всестороннее внимание, то есть это молчание, такая концентрация сил души, беспопечительность, попытка проникнуть в смысл. Может быть, это такой ключевой призыв к понятию, которое мне лично пришлось обозначить в изысканиях, связанных с преподобным Никитой Стифатом, как «преображение чувств», потому что в пифагорейской традиции было представление о соответствии внешних чувств таким определенным аналогам, силам ума, так скажем. Например, зрение соответствует разуму, есть и другие соответствия. И в самой святоотеческой традиции это соответствие, когда Ориген, он не святой отец, даже осужден, но важен для христианского богословия...
А. Козырев
— Учитель Церкви.
о. Дионисий
-... он брал выражение библейское «десятиструнная псалтирь» и соотносил с этой десятиструнной псалтирью внешние и внутренние чувства. Тема очень такая сильная, ёмкая, она присутствует у разных святых отцов, в частности, у святителя Афанасия Александрийского, и в этой теме как раз вот слово «внемли» или внимать«, то есть, возможно как такое переключение, когда человек отключает внешние чувства и включает внутренние чувства, но эта кнопочка, она не материальная, она не механистическая, а она связана с духовным подвигом и в этом внимания столько заложено. То есть, получается, это и знание или попытка познать, и в то же самое время это знание, соединенное с действием, то есть это не бездеятельное знание, и по сути дела, это соответствует античному представлению о любомудре — о философе, потому что кто такой философ с точки зрения самой античной традиции и потом, конечно, еще в больше степени с точки зрения христианской традиции — это любомудр, то есть тот, у кого дело не расходится со словом. Ну, христиане очень обрадовались, потому что они в идеале любомудра получили то, что и нужно было получить — идеал аскета, который при этом ищет истину и наполнен словом, некий ученый-монах любомудр, но в очень широком смысле, то есть любой человек, даже не монах и даже не ученый, он может быть любомудром, если у него слово не расходится с делом, а дело не расходится со словом.
А. Козырев
— А для этого нужно внимание. То, что вы говорите, меня наводит на мысль, что у нас вообще в обществе нет культуры внимания. В школе учительница говорит детям: «вы невнимательны». Но не только дети в школе невнимательны — люди вообще невнимательны, невнимательны к Богу, невнимательны к себе, невнимательны друг к другу, и как бы никто не учит, вот, может быть, Церковь учит вниманию, служба учит вниманию, а по сути дела, никто не учит вниманию.
о. Дионисий
— Ну вот когда человек стоит на молитве, то на него нападает рассеяние, то есть ему приходится сражаться со своими помыслами. И вот всё было хорошо, он вроде забыл о многих мирских проблемах, но вот встал на молитву, и на него обрушивается поток помыслов, и духовная жизнь, она описывается святыми отцами и в традиции Церкви во многом как борьба с помыслами, но сами эти помыслы, они первоначально могут быть прилогами, потом хуже, хуже, хуже, становятся страстями, и в древней традиции, идущей от Евагрия Понтийского, но подхваченной, развитой, углубленной святыми отцами, помыслы равны страстям, равны демонам, и очень важно их преодолеть. Конечно, внимание — это именно преодоление этих помыслов, но само по себе это, может быть, не совсем самостоятельный инструмент, то есть внимание — это результат молитвы, результат безмолвия, уединения, результат добродетельной жизни. То есть это такой не самостоятельный инструмент, это скорее метод, как познай самого себя, то есть обрати внимание на самого себя. А как ты познаешь самого себя? Ты должен себя очистить, и здесь уже возникают другие категории, которые помогают понять, что происходит. Современный греческий богослов, ну, относительно современный, протопресвитер Иоанн Романи́дис, написал книгу «Святоотеческое богословие», в этой книге он оперирует тремя понятиями, он сводит православие к трем понятиям: это очищение, озарение и обожение. И он усматривает эти три понятия везде, и в античной традиции, как в преддверии христианства, и в Ветхом Завете, и в Новом Завете, и во всей святоотеческой традиции, и расхождение Востока и Запада связано у него с тем, что на Западе неправильно понимали эти три категории, то есть буквально три слова описывают православие. Я очень детально читал его книгу, и, можно сказать, делал черновой перевод, который пока не издан, и я задумался: а в действительности как дело обстоит? Можно ли так свести православие к этим трём словам? Тогда я взял греческие термины и стал изучать понятия «очищение» — «кафарсис», «озарение» — «эллапсис», там два понятия: «эллапсис» и есть ещё «фатизмос» — «освящение» — это более библейское слово, которое используется в библейских текстах, а «эллапсис» — более философское слово, которое не используется в библейских текстах, но при этом является доминирующим в Ареопагитиках, и потом у святителя Григория Паламы. И я как-то через изучение этих терминов пришёл к таким ключевым текстам святых отцов, где действительно эти понятия имеют очень большое значение, но всё-таки так прямолинейно обозначить тремя терминами всю православную традицию — это несколько обедняет.
А. Козырев
— Ну, кстати, можно перевести, может быть, я не прав, но и как «просвещение», да?
о. Дионисий
— Да, да.
А. Козырев
— То есть не только озарение, а просвещение нам более понятно. Вот «Свет Христов просвещает всех» написано на храме Московского университета, на Татьянинском храме.
о. Дионисий
— Но здесь надо всё-таки смотреть на греческие эквиваленты, то есть вот «Свет Христов просвещает всех», слово «просвещение», если мы поймём, какой там греческий термин — простите, я всё время настаиваю на греческих терминах, но они позволяют более математически точно отнестись к той святоотеческой традиции, часть которой представлена древнегреческими, так сказать, византийскими текстами, и тогда, оказывается, да, можно перевести как «просвещение», но в сути вещей это не эпоха Просвещения и это не сверхзнание, а это духовное просвещение, то есть очень высокий духовный этап.
А. Козырев
— Мы сегодня с игуменом Дионисием (Шлёновым), наместником Андреевского монастыря в Москве, говорим о вере в Бога и познании себя. И после небольшой паузы мы вернёмся в студию и продолжим наш разговор в эфире Светлого радио, Радио ВЕРА в программе «Философские ночи».
А. Козырев
— В эфире Радио ВЕРА программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость, игумен Дионисий (Шлёнов), наместник Андреевского монастыря в Москве. Мы говорим сегодня о вере в Бога и познании себя, и в первой части нашей программы мы выяснили, что познание себя, внимание себе — это и есть попытка разглядеть внутри нас образ Божий. А подобие?
о. Дионисий
— Образ и подобие, они, если мы вспомним лекции, которые читались в духовной семинарии, то согласно общепринятой подаче материала есть две точки зрения, они восходят к самой святоотеческой традиции, то есть часть святых отцов учит о том, что образ Божий — то, что дано всем, а подобие надо приобрести через добродетельную жизнь. А некоторые святые отцы отождествляют образ и подобие и говорят, что нельзя говорить о подобии без образа и нельзя говорить об образе без подобия, то есть фактически они тождественны, и тогда нет этого шага от образа к подобию, но есть при этом понимание, что образ может быть омрачён, тогда и подобие будет омрачено. Если мы очистим свой образ, то и подобие, которое сокрыто в этом образе, оно раскроется. Тогда можно спросить, наверное, говорящего, то есть меня самого: к какой точке зрения можно склоняться? И та, и другая точка зрения, по-своему они передают определенную динамику, то есть задачу человека не стоять на месте, находиться в движении, и в святоотеческой традиции очень важно представление об этом движении, о пути, (простите, еще одна тема, но она очень взаимосвязана с этой) это тема пути или тема царского пути, то есть царский путь, как неуклонение ни направо, ни налево, это не только царский путь в догматике, где, например, православие шествует царским путем между крайностями монофизитства и несторианства, к примеру, но это и царский путь в аскетике, когда христианин следует царским путем, например, между невоздержанностью, с одной стороны, и предельным воздержанием, которое проповедовал Евстафий Севастийский, это духовный наставник семьи святителя Василия Великого, в противовес чему святитель Василий Великий сформулировал аскетику весьма строгую, но не такую строгую, как у Евстафия Севастийского. Вот царский путь, и тогда и образ Божий, который в нас, мы пытаемся через ряд духовных предписаний, через жизнь по заповедям Божьим, через послушание Богу, через послушание Церкви, через жизнь в Церкви мы пытаемся исправить свой образ Божий, из мутного зерцала сделать его более чистым зерцалом. В святоотеческой традиции было, насколько я понял, а я это понял через изучение антропологии святителя Иринея Лионского, но эту антропологию пришлось изучать сквозь призму последующей традиции, то есть была попытка понять, а как учение Иринея Лионского об образе Божьем, как об образе образа, есть такое выражение: «образ образа», такое сильное выражение, и оно заставляет задуматься: я являюсь «образом образа», что это вообще значит, это что такое, какой-то святоотеческий неологизм, который просто Ириней Лионский использовал, и потом он повис в воздухе, или эта мысль, она потом была подхвачена отцами, в зависимости от Иринея Лионского, или, может быть, независимо от него?
А. Козырев
— У Платона была идея: «подобие подобий», он так называл произведения искусства, портреты. Может быть, человек — это в каком-то смысле тоже произведение искусства, только в хорошем смысле этого слова, если он работает над собой.
о. Дионисий
— Да, но здесь еще появляется библейская почва, потому что, по-моему, у апостола Павла в Послании к Евреям в 1-й главе используется выражение «образ ипостаси», и, собственно, Христос Спаситель — вторая Ипостась Святой Троицы, Он именуется «образом», и когда Ириней Лионский говорит об «образе образа», то он имеет в виду, что образ Божий нам дан, но мы являемся образом образа, то есть образом Христа Спасителя, который сам именуется образом, получается, образ — это одно из божественных имен Христа Спасителя. И действительно, если мы посмотрим на такие антропологические концепции первых святых отцов и христианских писателей, то мы увидим, что они часто соотносили образ, который в нас, не с тремя Лицами Святой Троицы, это такая классическая схема, которая появляется в антропологии святителя Афанасия Александрийского, может быть, у кого-то раньше, но после святителя Афанасия Александрийского это очень такая устойчивая параллель, которая присутствует в святоотеческой традиции. До святителя Афанасия Александрийского святоотеческой мысли было свойственно исходить из понятия «образ образа», то есть видеть в человеке образ Христа Спасителя. Но, собственно говоря, этот идеал никуда не делся, он остался, наша жизнь должна быть христоподражательной или христоцентричной, мы должны подражать Христу Спасителю, и в позднем византийском богословии это сравнение тоже оставалось. Но у святителя Афанасия Александрийского мы находим: Бог Отец — и в соответствии с первой Ипостасью Троицы человек наделён разумом, Бог-Слово, Бог Сын — и у человека есть логос-слово, Бог-Дух Святой — и человек обладает духом. Такая трёхчастность Троицы отражается в образе Божьем, тогда и задача перед человеком стоит немалая, то есть он должен иметь эти три части в правильном состоянии, его разум, его слово, его дух, они должны стремиться к Богу, они не должны омрачаться грехом, и потом святоотеческая антропология, да и не обязательно потом, я здесь не могу сейчас выстроить такую чёткую хронологию, но представление о разуме, как о главенствующем начале, и трёхчастная схема души по Платону: разум, гнев и гневное начало, и желательное начало, три, в святоотеческой антропологии эта платоновская схема была очень важна, можно сказать, она была такая школьная, хрестоматийная, то есть, возможно, были другие представления, было представление о том, что у души много сил, но эта трёхчастность души, она была такой базовой, и в этой базовой трёхчастности роль разума, как ведущего начала, очень велика.
А. Козырев
— То есть всё-таки в церковном учении разум чего-то стоит, да? Потому что иногда говорят: «надо совлечь с себя разум, наш греховный разум», вот юродство, есть такой тип.
о. Дионисий
— Ну, здесь разум или ум, иногда у славянофилов были такие разделения...
А. Козырев
— Рассудок.
о. Дионисий
— Есть рассудочное такое, земное, а есть разумное, умное, духовное. Но в самой святоотеческой мысли есть представление об уме-разуме, который является высшей силой души, а сама по себе душа — это высшая сила человека. Ну, конечно, у Филиппа Монотро́па всё по-другому в «Диоптрии» XI века, где не душа даёт советы телу, а тело даёт советы душе, плоть советует душе, почему? Потому что душа помрачённая, несовершенная, в своём несовершенстве она оказывается ниже плоти, и плоть, как менее павшая, чем душа, или совсем не павшая, она советует душе..
А. Козырев
— Я думаю, тут ещё такой жанр византийского сатирического диалога, где служанка учит госпожу.
о. Дионисий
— Ну, не в этом суть, вот основная схема — это господство разума, власть разума, сила разума, но внутреннего духовного разума, который, по сути, тождественен духу, тождественен духовной жизни и является источником духовной жизни, это не рациональный разум какого-то там доктора математических наук, а это разум подвижника.
А. Козырев
— Мудрость, да? Если можно так сказать.
о. Дионисий
— Ну, можно так.
А. Козырев
— Мудрый разум, то есть разум, который нацелен на то, чтобы как-то человеку правильно жить, правильно постичь образ Божий в себе.
о. Дионисий
— Но этот разум, он является высшей частью этого образа Божия, и когда он правильно руководит душой, а душа правильно руководит телом, то в таком случае человек идёт путём спасения, идёт царским путём, идёт путём приближения к Богу, постепенно восходит от одного барьера к другому, поэтапно.
А. Козырев
— Царский путь — это же путь для царей, а мы же не цари. Обычный человек, простой, он же не царь, как он может идти царским путём?
о. Дионисий
— «Царский путь» — это такое выражение, которое в «Исходе» встречается, когда Моисей просил царя Эдомского: «Разреши нам пройти царским путём», была система царских путей, а он сказал: «Нет, не разрешаю». И вот этот вопрос Моисея с отрицательным ответом стал основанием для Филона Александрийского, чтобы сформулировать уже такое духовно-нравственное учение о царском пути, а потом для святых отцов, чтобы святые отцы воспользовались образом царского пути для того, чтобы вообще сформулировать принципы христианского вероучения. Душа — да, она трёхчастна, она должна быть очищена, и образ Божий по-своему трёхчастен, но именно трёхчастность образа Божия сравнивалась святыми отцами с тремя лицами Святой Троицы. Трёхчастность души платоновская — я не помню, чтобы святые отцы именно с ней проводили такую троечную параллель.
А. Козырев
— А можно сравнить царский путь с золотой серединой Аристотеля, или это всё-таки разные вещи, вот избегать крайностей?
о. Дионисий
— Я думаю, что можно, но просто золотая середина — это более статичное понятие, а царский путь — это более динамичное понятие. Но, собственно говоря, сочетание статики и динамики, и такое диалектическое сочетание, оно очень свойственно святоотеческой традиции. Я всё, простите, у меня Никита Стифа́т в голове, потому что его читал, переводил, искал к нему параллели и получается, этот автор научил меня как-то так ретроспективно обращаться ко всей святоотеческой традиции. Ну вот у преподобного Никиты Стифата нахожу две категории: «стасис» — стояние, и «кинесис» — движение. Получается, это те категории, которыми пользовался автор Ареопагитик и, по сути дела, преподобный Никита, он где-то повторяет, где-то пользуется уже так более свободно этими категориями, он описывает приближение души к Богу, как приближение к Богу ангельских Небесных Сил, и они находятся в движении, и в то же самое время цель их в том, чтобы оказаться рядом с Богом и застыть рядом с Богом в таком священном стоянии, в священном восторге, в священном безмолвии. А церковная иерархия, у Ареопагита было шесть чинов церковной иерархии, а преподобный Никита Стифат увидел, что нет полной параллели, что девять небесных чинов, и только шесть церковной иерархии в Ареопагитиках, он тогда еще три чина добавил, получилось девять чинов небесной иерархии и девять чинов церковной иерархии, так сформировалось у самого Стифата в XI веке. И смысл чинов иерархии по Ареопагитикам, как такое приближение к Богу, уподобление к Богу, движение, приближение и стояние, и путь души, потому что в трактате «О душе» он описывает, как идет душа, и он использует для этого пути термин «васис», а «васис» — это «база», то же слово, что «база», происходит от слова «вэну» греческого, а «вэну» — это не просто шагать, а это «шагать твердым шагом», то есть когда человек идет, вот он совершает шаг, и он твердо на него опирается, то есть в самом слове «движение» заложена идея не только движения, но и стояния, мы говорим: «база», это что-то твердое, это основание, но это не просто основание, а это результат движения. И вот такая диалектика присутствует не только у одного автора и не только у нескольких авторов, это не просто интеллектуальная конструкция, которую святые отцы придумали для того, чтобы пофантазировать или чтобы выразить результат своих фантазий на бумаге, а это, собственно говоря, суть жизни православного христианина, и действительно, когда наши прихожане или братия обители, каждый индивидуально, сам, когда он живет без движения и без подвига, без труда, без напряжения, поддается обстоятельствам, делает то, что внешне важно, но не придает значения внутренним смыслам или откладывает эти смыслы на потом, или суетливо молится, или пропускает молитву и думает: «завтра помолюсь, завтра буду внимательно относиться к тому, чему сегодня не внимаю, сегодня я не почитаю Священное Писание, а уж завтра почитаю и пойму сполна». А завтра он думает о послезавтрашнем дне, а когда начинает читать, то читает очень невнимательно, в одно ухо влетает, в другое вылетает, потом идет учить других тому, чего не знает и не умеет сам, становится лицемером и привыкает даже к своему лицемерию, пытается себя самооправдать, и вместо того, чтобы смиренно двигаться вперед, он гордо двигается назад.
А. Козырев
— Как и все мы.
А. Козырев
— В эфире Радио ВЕРА программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш гость, наместник Андреевского монастыря в Москве, игумен Дионисий (Шлёнов). Мы говорим о вере в Бога и познании себя, и вот этот ваш образ статики и динамики, у русского философа Владимира Ильина была такая работа: «Статика и динамика чистой формы». А Алексей Фёдорович Лосев (монах Андроник) говорил, используя неоплатонический термин, о «единстве подвижно́го покоя самотождественного различия». Не говорит ли нам это о том, что надо иногда делать остановки в нашей жизни, то есть надо двигаться, пребывать в движении, но всё-таки иногда задумываться о том, куда мы движемся, и создавать себе какие-то минуты такого покоя, подвижно́го покоя, чтобы не оказаться вдруг невзначай там, где не нужно?
о. Дионисий
— Здесь мы должны провести такое чёткое различие, то есть то движение, о котором писали святые отцы, это такое духовное положительное движение, которое не противоречит покою. Но есть другое движение, естественно, — это суета нашей жизни, и ход нашей жизни, который часто бывает достаточно обременён суетой, и несомненно, при этом втором варианте очень нужно останавливаться. Если нет возможности совершить длительную остановку, то хотя бы ту краткую остановку совершить, какая только возможна, остановиться хоть на две секунды, хоть на минуту. Это действительно очень важная тема, и очень актуальная, я думаю, для современного человека, потому что люди так устроены, что они хотят как можно больше всего успеть, и набирая обороты, набирая скорость в житейских делах, они иногда могут остановиться, но не хотят останавливаться, или они останавливаются внешне, но они не останавливаются внутренне, а для Бога, для веры спешка не нужна. Один из афонских монахов, очень высокой жизни человек, известный духовный писатель Моисей Агиорит, он выступал с разными докладами духовными в Греции в своё время, и оставил жития афонских подвижников, приезжал в Духовную академию, и в Духовной Академии он услышал слово «аврал» и сказал: «У нас, среди монахов, нет авралов», то есть этим он констатировал, что в жизни присутствует даже не просто остановка, что если человек живёт по заповедям Божьим размеренно, то может, у него вся жизнь такая духовная остановка. Но для современного человека очень важная, такая животрепещущая, актуальная тема, и для тех, для кого она актуальна, очень важно останавливаться. Остановка предполагает исполнение призыва апостола Павла к непрестанной молитве, апостол Павел говорит: «непрестанно молитесь», монахи с трудом исполняют это предписание, миряне благочестивые стремятся, не у всех получается, но те, у кого не получается, они не должны унывать, они должны знать, что они остановились душой и помолились, то есть они эту остановку сделали для Бога, такая остановка, в которой мы забываем о себе и помним о Боге. Надо сказать, что в максимах более поздних, византийских, там была формула не только «познай самого себя, чтобы познать Бога», но и «забудь самого себя, чтобы не забыть Бога». В одном произведении агиографическом есть такая формула.
А. Козырев
— То есть надо забыть себя, но помнить о Боге?
о. Дионисий
— Да, чтобы помнить о Боге, то есть такая память. Это разными мыслями выражается, например, святитель Герман II Константинопольский, это уже же второе тысячелетие, толкуя слова «отвергнись себя и возьми крест свой, и за Мною гряди», известные слова об отречении, призыв Христа Спасителя к своим ученикам после некоторого колебания и сомнений со стороны апостола Петра. И святитель Герман говорит: «Отречься от самого себя и взять свой крест — это означает вообще раздвоиться, то есть выйти за пределы самого себя, относиться к самому себе, как к человеку, который стоит рядом с тобой». Вот до такой степени напряжение, преодоление своего греховного «я» и несовершенства, и это, конечно, необходимо делать во время такой духовной остановки, потому что, когда человек очень спешит и пытается успеть все на свете, то в этот момент он занят внешними делами, у него нет времени для внутреннего сосредоточения.
А. Козырев
— То есть вот движение медленных городов, которое сейчас существует, медленные города, вот Светлогорск у нас в этом движении участвует, где образ черепахи, никуда не спешить, вот это не то, это такая секулярная, светская экологическая параллель, к тому, о чём мы с вами говорим, то есть надо не медленно что-то делать, а делать осмысленно прежде всего.
о. Дионисий
— Все эти образы, в том числе образ остановки, они имеют духовное значение, то есть можно по-разному остановиться, кто-то набрал скорость, и он должен трудиться до конца и без остановок двигаться вперёд, потому что остановка в какой-то ситуации будет тождественна или эквивалентна движению назад, и не всегда можно останавливаться, но для Бога нужна остановка, как и движение для Бога, то есть тот процесс, который происходит не для Бога, а для мира или в соответствии с принципами мира, может быть, сам по себе он нейтральный, не обязательно плохой, но он недостаточен, и поэтому надо всеми силами стараться хранить в своей жизни память о Боге непрестанно или хотя бы время от времени, но не думать, что если мы не можем непрестанно выполнять призыв апостола Павла, тогда мы вообще ничего не делаем и вообще не молимся, всё равно мы стремимся к тому, чтобы память о Боге проникала жизнь. Нельзя сказать, что память о Боге — это то, что только на остановке может позволить себе православный христианин, она всё равно должна проникать всю жизнь, и этим отличается, может быть, верующий человек, действительно, от маловерующего: тем, что у него сильнее живёт вера в душе, и он уже живёт вместе с этой верой, это уже неотъемлемая часть его жизни, и он не может от неё отречься ни на одно мгновение.
А. Козырев
— Как в Ветхом Завете сказано, по-моему, в книге пророка Иеремии: «Пойдём и не утомимся, полетим и не устанем».
о. Дионисий
— Да, так.
А. Козырев
— Меня всё время не покидает мысль, отец Дионисий, что в Андреевском монастыре возвращаются какие-то древние традиции, поскольку здесь всегда с особой чуткостью относились к греческому языку, к греческой богословской традиции. Действительно ли вы сейчас пытаетесь возродить эту традицию учёного монашества, которая в Андреевском монастыре была, и он славился, об этом в начале передачи говорили?
о. Дионисий
— Само понятие учёного монашества, оно не совсем однозначное, потому что, если есть учёное монашество, значит, есть «не учёное монашество», и те, которые будут именовать себя «учёными монахами», у них будет такая почва для гордости, тщеславия, надмения. Да и кто назовёт себя обладающим чем-то, потому что всё большее знание приводит к пониманию своего всё большего незнания. Но, действительно, исторически Андреевский монастыре был воссоздан Фёдором Ртищевым как училищный монастырь. В середине XVII века по трёхчастной схеме «филология, философия, богословие» здесь вёлся такой преподавательский цикл. Фёдор Ртищев — ктитор монастыря, как известно из его жития и жизнеописания, приезжал по вечерам в Андреевский монастырь для того, чтобы брать уроки греческого у монахов, и мне очень радостно, что сейчас мне, как наместнику монастыря, удаётся, я не скажу: возродить ту традицию, которая была, но привнести определённую лепту в то, чтобы Андреевский монастырь стремился к тому, чтобы продолжать оставаться и в то же самое время приобретать что-то новое, как училищный монастырь. Здесь проводятся семинары, занятия аспирантов Московской духовной академии, мне приходится также руководить аспирантурой. Здесь, через изучение греческого языка, через уроки греческого удаётся услышать это живое слово святоотеческой традиции при подготовке к проповедям. Я время от времени открываю греческие первоисточники и нахожу там те толкования, те святоотеческие мысли, которые можно простыми словами, без такой научной детализации, донести до слуха прихожан и чувствую определённый отклик, если прихожанам нравится такое святоотеческое богословие, им нравится святоотеческая аскетика. Прихожане — это очень тонкие люди, вне зависимости от тех специальностей и профессий, которыми они занимаются, и кажется, как будто бы такая аскетика Максима Исповедника для избранных, но она, и не только она из святоотеческом богословия, находит отклик, и это утешает, радует. Мы видим, что сама богословская наука, она очень глубоко взаимосвязана с духовным просвещением, и, может быть, принципы духовного просвещения, они даже сильнее связаны с принципами науки, чем может показаться на первый взгляд. Часто у нас существует отрыв, то есть учёные занимаются такой сухой наукой, и мы это наукообразие видим в разных научных журналах, статьи прекрасны, труд огромный, чтобы их написать, чтобы их издать, но круг читателей этих статей всегда очень узок, даже тогда, когда эта статья имеет очень широкий спектр смыслов и значений, но она написана таким языком, который доступен не всем, а просвещение, знание, образование — это, если хотите, внимание себе, то есть это повторение одного и того же. Например, чем отличается проповедь от научной статьи? Научная статья, она в систематическом виде излагает какую-то систему смыслов, взглядов, а проповедь, она берёт один стих Священного Писания, «да возьмет крест свой», и даже части этого стиха, двух слов, достаточно для того, чтобы сказать проповедь. Но это же не просто повторение, как ликбез, это повторение с углублением. Получается, что проповедь, в отличие от научной статьи, она даже глубже раскрывает тот смысл, который заложен, например, в этих двух словах: «да возьмет крест», она имеет своё духовное значение, и теория, практика...
А. Козырев
— Но проповедь тоже имеет древнюю структуру, то есть это же не просто романтическое какое-то описание, да?
о. Дионисий
— Это такой призыв к душе, обращение к душе, покаяние, то есть проповедь о покаянии, об исправлении, такие духовные смыслы. В Андреевском монастыре в XVII веке, так и говорится в описаниях, была возрождена традиция древнерусской проповеди, потому что после татаро-монгольского ига проповедь уменьшилась.
А. Козырев
— Ну вот «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона — прекрасный образец.
о. Дионисий
— Да, но это древнерусская проповедь, до татаро-монгольского ига.
А. Козырев
— Да, да.
о. Дионисий
— И получается, что эти монахи, которые здесь были, они не просто исправляли тексты, они занимались разными трудами. Епифаний Славине́цкий, он переводил святых отцов, исправлял переводы, составлял духовные гимны, братия Андреевской обители потом пополнила преподавательский состав Славяно-греко-латинской академии, которую создали иеромонахи Софроний и Иоанникий Лиху́ды. Много несли разных трудов, но в XVIII веке Андреевская обитель стала сходить на нет, и в 1764 году, на волне секуляризации Екатерины Великой, она была просто закрыта и превращена в приходские храмы. Но и до 1764 года множество таких тяжелых, драматичных событий, которые, в общем-то, свидетельствуют так или иначе об упадке обители, а основной центр переместился в Славяно-греко-латинскую академию, но самый первый училищный монастырь был устроен здесь, в Андреевской обители. Сейчас, спустя огромное количество времени, я через любовь к греческому языку особо, может быть, как-то пытаюсь ощутить, понять, что же здесь происходило раньше и что мы можем сделать сейчас. То есть мы не должны копировать то, что было раньше, сейчас совершенно другие обстоятельства, в духовных академиях ведется учебный процесс, но, тем не менее, само значение языка, как первоисточника для святоотеческой традиции, оно очень важно.
А. Козырев
— Хочется поблагодарить вас за очень интересный глубокий научный, и в то же время пастырский рассказ о том, как через веру в Бога мы можем познать себя, и пожелать вам помощи Божией в тех делах духовного просвещения, о которых вы говорите, потому что огромное богатство святоотеческого наследия, во многом еще не переведенное, а если и переведенное, то не прочитанное вот таким обыденным прихожанином через вас, через ваши труды становится доступным, открывается людям. Поэтому помощи Божией вам в этом служении, и спаси вас Господи за эту интересную и глубокую беседу. Я напомню нашим радиослушателям, что в гостях у нас сегодня был наместник Андреевского монастыря, игумен Дионисий (Шлёнов). До новых встреч в эфире Светлого радио, Радио ВЕРА, в программе «Философские ночи».
Все выпуски программы Философские ночи
