«Через трудности к семейному счастью». Александр и Юлия Бочаровы

У нас в гостях были руководитель пациентской организации содействия больным саркомой Александр Бочаров и его супруга — актриса, продюсер Юлия.

Александр рано овдовел, из-за онкологии потерял легкое и ногу, а Юлия, оставшись без мужа, одна воспитывала троих маленьких детей. Но их встреча круто изменила жизнь обоих и они смогли обрести свое семейное счастье. История Александра и Юлии — это история о том, как вера и доверие Богу помогают преодолевать тяжелейшие испытания и о том, каким может быть истинное счастье.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

А. Леонтьева

— Добрый светлый вечер. Сегодня мы говорим о семье. С вами Анна Леонтьева. Наши гости — Александр и Юлия Бочаровы. Александр — руководитель пациентской организации «Содействие больным саркомой». Юлия Бочарова — актриса, продюсер. И должна признаться, что также моя коллега по радио. Добрый вечер

А. Бочаров

— Добрый вечер, Анна.

Ю. Бочарова

— Добрый вечер, Анечка.

А. Леонтьева

— Дорогие радиослушатели, не думайте, что у нас закончились герои и поэтому мы стали брать интервью друг у друга. Просто история любви, замужества, венчания Александра и Юлии настолько пронзительная, что о ней можно снять не одну передачу. И думаю, что о ней будут написаны книги и уже снимаются фильмы. Большое спасибо, что вы пришли с нами поделиться. Начну, наверное, с такого момента. В силу обстоятельств Юлия осталась одна с тремя детьми, а Александр остался вдовцом. Сколько тебе было лет?

А. Бочаров

— Когда я овдовел, мне было 25 лет.

А. Леонтьева

— Прожив с женой всего год и 3 месяца. Вот такое драматическое начало истории. А дальше, наверное, я упомяну, что Александр, помимо того, что он руководитель благотворительной организации, Александр имеет инвалидность второй группы. У тебя остеосаркома, одно легкое и одна нога.

А. Бочаров

— Верно.

А. Леонтьева

— Вот так вот начнем. И давайте перейдем сразу к вашей истории знакомства. Как это произошло?

Ю. Бочарова

— Я сразу скажу, что мне действительно было непросто воспитывать одной троих детей. И все 10 лет, с начала моего воцерковления, я окормлялась у старца Илии. И батюшка в какой-то момент сказал: «Живи своей жизнью. Начни жить. Просто начни жить». И я пришла работать на «Спас» продюсером. Проезжала мимо билбордов и там была реклама с онкологическими больными: «Соберись и борись». Для меня это было страшно, я думала: «Господи, помилуй, чтобы никогда не встретиться с онкологией моим родным и близким». И тут я прихожу на «Спас» и первую программу, которую мне дают — с Дарьей Донцовой. Она сделала прекрасную программу «Я хочу жить» на телеканале «Спас» — как раз про онкологию. И я начинаю искать героев. Нашла фонд «Правмир», говорю: «Дайте мне самого интересного героя, с самой пронзительной историей и верующего». И мне предложили Сашу Бочарова. Прислали всю информацию о нем, все фильмы, все статьи. Я прочитала, прорыдалась. И в тот момент подумала: «Неужели бывают такие мужчины? И такой человек с таким огромным сердцем, который так может любить женщину, так может любить жену». Для меня это было прямо откровение. И я пригласила его на программу. И, честно сказать, уже была влюблена тогда.

А. Леонтьева

— Александр.

А. Бочаров

— С моей стороны была такая история. Все время после смерти супруги были сложные переживания. Но это отдельная история. Но уже прошло больше 5 лет. И я всегда молился, чтобы Господь... Просто была такая сильная любовь, и я думал: как так может еще раз быть? И возможно ли это? Но молился, что «Господи, управь, как лучше для меня и как мне полезнее. Остаться вдовцом или встретить еще любовь и жениться еще раз, создать семью, воспитывать детей». Мне хотелось, чтобы было много детей. Но я понимал, что возраст у меня идет, и свой анамнез я тоже знаю. Но я думал, что это из числа какого-то чуда, можно сказать, если будет. Но вот говорил: «Господи, управь так, как нужно». Более того, мой друг, который в моей жизни давно присутствует и можно сказать, что плотно участвует в моей жизни, он все время... То есть, когда я не собирался жениться, то есть сначала такое отрицание было, он мне говорил: «Нет, как ты будешь один? Надо об этом думать». И все время выделял какие-то критерии, на которые я должен обращать внимание в девушках. И он все время набрасывал их. И уже за это время, к 6 годам, к нашей встрече с Юлей набрался огромный список качеств, которыми должна обладать будущая супруга. Я ему сказал, что таких вообще не бывает.

А. Леонтьева

— А какие это были качества?

А. Бочаров

— Красивая, умная. Ну, такие банальные. Потом, уже такие, можно сказать, более уточняющие. Он хотел, чтобы я вообще не женился. Он хотел, чтобы она была церковная, правильно воцерковленная, то есть без крайностей, то есть спокойным срединным путем шедшая, при этом твердая в вере. Потом, что у нее уже должны быть дети — вроде уже не один или два, а три это как раз — где два, там и три. Уже многодетность. То есть, чтобы три. Я говорю: «Одна с тремя детьми, хорошая, воцерковленная...» Он говорит: «У нее же может быть второй брак?» Он мне начал объяснять, но он все время его удлинял и там огромное количество критериев: чтобы творческая была, интересная — ты же с ней будешь разговаривать вечерами.

А. Леонтьева

— Он вообще хотел, чтобы ты женился? (Смеются.)

А. Бочаров

— Вот да. У других друзей как раз были такие вопросы: «Вы вообще хотите, чтобы он женился или нет? Вы уж определитесь: либо красивая, либо умная. Еще и воцерковленная». Но сам факт, что набрался такой огромный список, можно перечислять до утра. И тут как раз ситуация — Юля связалась. Ну, продюсер программы, пригласила на такую-то программу. Я заинтересовался, но говорю: «Сейчас времени нету. В ближайшей перспективе появится, и тогда сможем». И когда она представилась, мне голос понравился по телефону, я посмотрел сразу информацию о том, с кем я разговаривал. И увидел, что молодая девушка, красивая, интересная, судя по ленте в социальных сетях. Трое детей. Замужем. Всё. Информацию собрал и уже успокоился. Мне импонировал и голос, и внешность на фото, и как она с детьми, судя по фотографиям, я уже какой-то образ сложил. И когда я пришел уже на программу, мы познакомились, пообщались. И мне еще больше стало интересно, потому что человек глубокий, и даже по небольшим отрывочным диалогам нашим, пока готовились к программе, у меня уже сложилось впечатление такое. Потом Юля в одном из диалогов, когда я начал спрашивать, как обычно, про жизнь...

Ю. Бочарова

— Нет, было так, что ты уже уходил с программы, уже собирался уходить, и мы с тобой разговорились.

А. Бочаров

— Я забыл пропуск отметить. Уже выехал и заехал обратно, чтобы пропуск отметить.

Ю. Бочарова

— А я сразу же выпалила: «Александр, какой вы молодец, вы такое дело делаете — вы приходите сюда на программу рассказать людям о своей жизни, мотивируете так. Я, даже одна воспитывающая троих детей, многодетная мама, одна, не замужем, мне вообще плакать не надо, я абсолютно счастливый человек. Вы такой мотиватор». Да, специально подчеркнула.

А. Бочаров

— Юля немного рассказала свою историю жизни, и я подумал: о, надо человеку помочь. И я ее пригласил на наше мероприятие — мы ежегодно устраиваем такой фестиваль, общий день рождений, где собираются наши онкологические ребята со всей России, — чтобы она настроилась, что бывают ситуации между жизнью и смертью, и какие есть герои ещё. Во-первых, ей будет полезно для программы, и, во-вторых, ей будет полезно просто для себя такие мотивационные пики — люди-мотиваторы там будут. Я думал, ей будет полезно. Пригласил ее туда.

Ю. Бочарова

— Я хочу сказать, что я никогда в жизни не видела столько счастливых людей. Я пришла на это мероприятие, там было более ста человек — кто-то с ампутированными конечностями, кто-то с эндопротезами, с железом в ногах, в руках.

А. Бочаров

— Кто-то лечится, кто-то уже вылечился, кто-то...

Ю. Бочарова

— На грани.

А. Бочаров

— Погибли близкие.

Ю. Бочарова

— Да. Люди, у них завтра КТ, послезавтра они ложатся на химию и они счастливые. Я смотрю, они настолько радостные в этой компании. У меня потекли слезу просто сразу. Я думаю: вообще так бывает? Вот Саша, его руководитель и друг Олег Николаевич, как они вместе могут создать такую атмосферу внутри своей организации, чтобы этих людей научить радоваться жизни, научить жить. Мы, на самом деле, так не задумываемся в обычной жизни — живем и живем. А когда ты каждый день, как последний — как последний раз дружишь, как последний день любишь. Каждый день, как последний — это совершенно другая жизнь. У тебя всё по-другому становится.

А. Бочаров

— После этого у нас было время общаться чуть ближе, и потом мы начали чаще встречаться в повседневной жизни.

Ю. Бочарова

— А потом ты взял меня за руку...

А. Бочаров

— Да, а потом я взял тебя за руку и рассказал историю, что отец Александр Ильяшенко говорит, что если взял за руку, то уже нужно жениться, потому что не надо обнадеживать девушку.

А. Леонтьева

— Я напомню, что с нами сегодня Александр и Юлия Бочаровы. Мы говорим о семье. Александр — руководитель пациентской организации «Содействие больным саркомой». Юлия Бочарова — актриса, продюсер. Звучит это всё, как из другой жизни — взял за руку, женись. Наверное, это шло от ваших духовных отцов. Юля, а тебе тоже отец Илия собирал, такой список составил, каким должен быть твой будущий муж?

Ю. Бочарова

— Мне — нет. Я сама его составила для того, чтобы как раз замуж не выйти, для того, чтобы отсечь от себя все. Потому кто когда я пришла на «Спас», за мной начали ухаживать молодые люди, предлагать мне сразу замуж. То есть они не предлагали повстречаться, еще что-то, они говорили, что «мы готовы жениться и взять тебя с тремя детьми». Люди, которых я приглашала к себе на программу. Я подумала, раз Господь хочет от меня чего-то такого, я подумала, что я буду жить только воспитанием своих детей и погружусь только в детей. Раз Господь так вот устраивает, то я тоже, пожалуй, напишу себе такой список большой, какой это должен быть человек. И, ты знаешь, когда конкретизируешь такую просьбу у Бога, Господь дает даже более чем. И я приезжаю к батюшке. Я хочу сказать, что я должна была ему сказать о том, что я влюблена, что есть такой Саша. А это очень страшно — к старцу приезжать, которого ты слушаешься, и когда ты знаешь последствия непослушания, а я знаю последствия своего непослушания и также, что происходило, какие чудеса в моей жизни. И это было страшно, потому что я уже люблю, я хочу замуж, потому что я знаю, что он будет прекрасным отцом моих детей. То есть это такое на грани. И я понимаю, что если не поехать к нему, это будет абсолютное лукавство, то есть не взять благословение именно на брак. Я приезжаю, у меня трясутся руки, ноги. Мы проговорили с ним примерно час. Я говорю: «Батюшка, вот есть такой Саша. Я влюбилась. Хороший такой человек». Он мне говорит: «Ой, а я думал, ты со мной останешься». — «Батюшка, вот он такой замечательный, помогает онкологическим больным, широкой души человек». Он говорит: «А твои дети его любят?» Я говорю: «Да, они хотят нашей свадьбы». — «А он их любит?» — «Да, очень любит». Потом он мне говорит: «А ты матушка?» Я говорю: «Батюшка, ну какая я матушка? Вы меня знаете, я Юля». Он мне говорит: «Ты матушка?» — Опять, второй раз. — «Да нет же, батюшка».

А. Леонтьева

— А ты думаешь, что-то, наверное, у старца с памятью случилось.

Ю. Бочарова

— Нет, я так не думала, у него всё промыслительно. Просто я на тот момент не могу понять, распознать. Он мне опять третий раз говорит: «Ты матушка?» Я говорю: «Батюшка, да нет». Он смотрит на меня, смотрит, долго, минуты три. Молится и говорит: «Хорошо, я тебя благословляю. Выходи за меня замуж», И Саша меня тут же знакомит со своим духовником.

А. Бочаров

— Отец Николай Емельянов. Я ему говорю: «Вот интересная девушка, за которой я начал ухаживать, и хотел бы ее с вами познакомить, чтобы вы с ней пообщались тоже». И Юля долго с ним разговаривала.

Ю. Бочарова

— Полтора часа мы разговаривали.

А. Леонтьева

— Наверное, нельзя спрашивать, о чем вы разговаривали с духовным отцом перед первым...

А. Бочаров

— Это за год до свадьбы было.

Ю. Бочарова

— Это не было в порядке исповеди, поэтому рассказывать можно. Батюшка мне говорит: «А ты замуж за него пойдешь? Вот прямо сразу?» Я говорю: «Да, хоть завтра. Я готова». Он мне говорит: «Хорошо. А ты знаешь, что нужно быть как матушкой? Ты готова быть, как матушка у священника? Потому что у него такая работа — это служение, это как священник. Ему позвонили больные, он летит на Каширку, ему позвонили хоронить кого-то, он летит в другой город, утешать больных, страждущих. Ты готова на это? Так жить ты готова? Ты должна быть, как матушка». И тут я вспоминаю сразу отца Илию и думаю: «Господи, помилуй, неужели это так вот всё Промысл?»

А. Леонтьева

— Я как книжку читаю, ребята, Ивана Шмелева.

Ю. Бочарова

— Это удивительно было. Потом батюшка узнал, что я актриса и говорит: «Драмы не будешь ему закатывать дома?»

А. Леонтьева

— Ты ответила «не буду»?

Ю. Бочарова

— Да, ответила «не буду».

А. Леонтьева

— Сдержала свое слово?

А. Бочаров

— Пока держит.

А. Леонтьева

— А сколько прошло времени между тем моментом, как вы встретились на передаче и тем моментом, как вы уже стали советоваться с духовными отцами?

А. Бочаров

— Месяца два, два с половиной. Около трех месяцев. Мы в начале мая познакомились, а это уже, наверное, июль был. Конец июля. Почти три месяца. Потому что уже взрослые люди и понимаем, что если уж мы общаемся, оба видим, что у нас чувства взаимные и они и дружеские и еще больше. И мне этот опыт открылся, я узнал, что Господь может, Господь вообще всё может. Я, как Фома неверующий, в этом всегда сомневаюсь, но каждый раз мои сомнения разбиваются о то, что Господь всё может и он показывает. Более того, Он показывает на примере моей жизни, обстоятельств моей жизни, что даже когда ты думаешь, что это невозможно, это возможно и вот так вот. И вот Господь открыл сердце. И вот такая любовь. И было понятно, и это чувство уверенное внутри, что это так. И мне было понятно, внутри утвердительно, что это так, потому что, во-первых, у меня опыт переживания чего-то подобного. Я имею в виду не любви, а именно этого понимания, что так нужно и это идет, и это Божий Промысл. Я не знаю, как это объяснить, наверное, это можно только опытным путем жизни вычислить и понять, потому что на протяжении нашей жизни, у онкологических больных идет достаточно бурно и быстро, и, наверное, человек быстрее набирает какой-то жизненный опыт в череде этих негативных обстоятельств, проблем регулярных, которые на грани жизни и смерти стоят. И здесь мне Господь опять открыл, показал: ты любил, у тебя сердце большое такое, рана никуда не делась, она есть, но сердце может больше. И, с одной стороны, я удивился, а с другой стороны, не удивился. Непонятное такое ощущение — чувство переживания, что, оказывается, так сердце тоже может. И при этом это не сравниваешь, не пытаешься подогнать под какие-то рамки — это совершенно другое, но это внутри сердца и это искренно и это сильно и это большое.

А. Леонтьева

— Мы недавно с подругой говорили о том, что любовь — мы уже много лет прожили на свете, у нас уже дети взрослые, и дети какие-то выборы делают, всё никак не выберут себя. И мы говорили о том, что любовь — это доверие. И меня поразила подруга, она очень мудрая, она первая сказала эти слова. Меня поразили слова, что любовь — это доверие. Я не знаю, может, вы не согласитесь.

А. Бочаров

— Я поддержу.

Ю. Бочарова

— Я поддержу. И у меня есть такой момент: быть простым и быть самим собой — вот с этим человеком быть тем, кем ты есть, кем ты внутри глубинно. То есть когда он умеет ценить то, что внутри тебя, то, что ты, может быть, даже сам в себе боишься открыть, раскрыть как-то. А он в тебе умеет это распознать и умеет увидеть. Вот для меня это, конечно, было... Во-первых, у Саши такое сердце милосердное, глубокое, и оно само... Я за ним, если честно, ползу. Есть такое выражение — замужем быть. Вот я действительно за спиной встала, за этими плечами и просто вот так вот тихонько иду. И это такое счастье — быть замужем. Это вообще... Сейчас такие есть тенденции — права женщин, еще что-то про равноправие. А мне кажется, это так здорово, когда есть глава семьи, есть хозяин в доме.

А. Бочаров

— Крепкий тыл сзади, но также я знаю, что из-за этого тыла всегда может вырваться контратака, которая может вперед выйти, даже повести за собой, решить, сделать и обратно спокойно встать в тыл. Вот на каком-то определенном этапе, когда ты спереди не будешь справляться.

А. Леонтьева

— Хорошо описали. Я должна такой ужасный вопрос задать, он у меня застревает в горле, но я его задам. Я напомню, что Александр имеет инвалидность второй группы — остеосаркома, у тебя нет легкого и ноги. И Юля, наверное, был в окружении ряд людей, которые говорили: «Ты что, с ума сошла?»

Ю. Бочарова

— Да, были такие, в основном на работе. Да, некоторые говорили, ты такая красивая, яркая, зачем тебе это нужно? То есть, представляете, взять нас четверых, с моими детьми, то есть это четыре души израненные, ну, наболело уже. Я не знаю, как мы выжили даже физически, потому что ни денег не было, ничего. Это было очень трудно даже с физической стороны. И он в нас вдохнул жизнь такую, которая... Как сказать — жизнь вдохнул? Я верующий человек — была, есть и остаюсь, я понимаю, как нужно относиться, как нужно понимать. Но все равно бывает такое чувство не то что уныния, но что у тебя такая судьба, вот твой крест — он такой. А тут — я такими красками начала жить, такой жизнью полной, как будто весь мир ты хочешь обнять и твое сердце начинает настолько расти и быть огромным, глядя на этого человека. Я не знаю, наверное, это любовь так работает. Она только взаимная бывает. Мне кажется, что христианская любовь только взаимная — нельзя любить человека, а он тебя нет, даже на уровне влюбленности, потому что ты его не знаешь, это зависимость какая-то абсолютная. А когда это случается, ты врастаешь в человека. Он уходит на работу, и я начинаю думать, куда это я пошла? Куда я иду? То есть я начинаю, как будто это мы. И я действительно не то что...

А. Леонтьева

— То есть он идет на работу, а ты чувствуешь, что ты идешь с ним.

Ю. Бочарова

— Да. Мне кажется, что я нас люблю — я люблю нас, двоих. Это какое-то большое что-то. Я не знаю, как это...

А. Бочаров

— Продолжение темы. Ты сходила со мной однажды на КТ — в продолжение вопроса «куда ты идешь? — смотри, у него ноги нет, легкого нет, и анамнез такой, что в любой момент может опять всё начаться, и у нас никаких гарантий нет».

А. Леонтьева

— Я хочу вас прервать на минуточку. Сейчас ты расскажешь про эту ситуацию. Хочу напомнить, что мы говорим о семье. Я — Анна Леонтьева. С нами Александр и Юлия Бочаровы. Александр — инвалид второй группы, руководитель пациентской организации «Содействие больным саркомой». Юлия — актриса, продюсер. Не уходите от нас, мы вернемся к вам через минуту.

А. Леонтьева

— Сегодня с вами Анна Леонтьева. Мы говорим о семье с Александром и Юлией Бочаровыми. Александр — руководитель пациентской организации «Содействие больным саркомой». Юлия — актриса, продюсер. И, прости, Саша, что я тебе прервала. Ты хотел рассказать про ситуацию с КТ.

А. Бочаров

— У меня был очередное обследование, которое я регулярно прохожу, как и все мои друзья, онкологические товарищи. У Юли тоже были какие-то дела в районе клиники, и было время, что мы могли пересечься. Она говорит: «Я пойду с тобой, поддержу». Я говорю: «Ты уверена, что ты хочешь быть там?» Потому что этот период для онкологического больного, особенно когда он какое-то время в ремиссии находится, и для него страх рецидива, у меня опыт, когда они постоянные, когда они у тебя регулярно, ну, ты к этому как-то не привыкаешь, а ты это как-то принимаешь. Пугаешься, но ты с этим справляешься, потому что это регулярно. А когда чуть время проходит, ты уже пожил, можно сказать, такой жизнью более широко вдохнул, то есть не в таком напряжении. И поэтому у больных в период такого рецидива позднего, всегда даже более страшно принять его, чем когда в самом начале тебе диагноз говорят. То есть ты уже всё прошел, ты знаешь эти ужасы и ты понимаешь, что тебя сейчас опять это ждет, в лучшем случае. А в худшем, что для лечения уже ничего нельзя будет сделать. И поэтому онкологический больной всегда на этих обследованиях уже задолго переживает — за месяц у него начинает то здесь колоть, то здесь почешется, то там болит, то там покалывает, он в себе начинает находить какие-то проявления болезни. Все по-разному с этим справляются, но в период, когда он уже сделал обследование, и самый страшный период, когда он ждет описания уже результата, когда доктор вынесет. И это самый такой напряженный момент. И я поэтому Юле говорю: «Ты уверена?» Потому что это напряжение передается. Ты в очереди сидишь — там такие же ребята, это напряжение стоит в воздухе в коридоре. Кто бывал, кто сталкивался, то если проходишь мимо даже здорового человека, он чувствует это напряжение. Я ей рассказал, но не так, конечно, чтобы ее напугать: «Ну, хочешь, пойдем».

Ю. Бочарова

— И тут мы открываем описание и там написано: «Метастаз под вопросом». И «а...» — на выдохе такое ощущение... И Саша тоже: «Как?» — столько лет не было...

А. Бочаров

— Мне было понятно, что надо делать, поэтому этот первый период: ты испугался, тебя страх сковал, — но ты понимаешь алгоритм действий и начинаешь находить положительные моменты. Так: «под вопросом» — значит, не стопроцентно. Но у нас обычно, если «вопрос», то, скорее всего, это-то и есть. Ну ладно, сохраняй спокойствие. Пойдем дальше. Раз уж пришла со мной, пошли дальше. И дальше мы уже пошли с моим врачом пообщались, и он сказал, что надо повторить исследование через полтора месяца.

Ю. Бочарова

— Я поехала опять к батюшке Илии, говорю: «Батюшка, помолитесь, пожалуйста». Он уходит в алтарь, поворачивается: «Да что же он? Невесту нашел, помирать собрался?» Махнул рукой, улыбнулся и ушел в алтарь. Я в этот момент поняла, что всё хорошо. Даже пока мы ожидали КТ, я поняла, я знала, что всё будет хорошо и что это ошибка.

А. Леонтьева

— Потрясающе.

А. Бочаров

— Это уже про второе.

Ю. Бочарова

— Действительно, так и было.

А. Бочаров

— Через полтора месяца, когда сделали КТ, в принципе, то, что было, то и осталось, ничего не выросло. Значит, это какой-то дополнительный процесс в легком. Так как мы, онкологические больные, мы под контролем, и поэтому врач всегда придает значение каким-то изменениям и иногда может под вопросом поставить, исходя из анамнеза. А у человека в жизни всегда происходят в организме какие-то изменения, которые можно с какой-то вероятностью классифицировать, что это что-то необычное, неправильное в организме развивается.

Ю. Бочарова

— А потом еще была такая история. Мы поженились через год, батюшка сказал ходить год, дружить. Мы поженились через год. Дети сразу начали Сашу называть папой, они этого очень ждали, чтобы, как мы поженимся, сразу можно папой называть. И они сразу его приняли как главу семьи. И Саша ходил со сломанной шейкой бедра, он не знал об этом.

А. Леонтьева

— На здоровой ноге?

А. Бочаров

— Да.

Ю. Бочарова

— Она просто болела. И выяснилось, что нужно ставить эндопротез. Я была в этот момент беременна, мы очень хотели малыша, очень ждали. И дети наши молились на коленях, много, чтобы у них был братик или сестренка. Я забеременела, это было чудо, потому что из врачей никто не может дать гарантий, что человек сможет иметь детей. А Саша очень хотел, чтобы мне помогать, что если я рожу малыша, чтобы он мог мне помогать, он хотел сделать операцию раньше, до родов. Так случилось, что малыша мы потеряли на четвертом месяце. Пережить это было очень трудно, мне особенно.

А. Леонтьева

— Я знаю, что это такое. Скажи, что тебе помогло это пережить?

Ю. Бочарова

— В каком смысле пережить: трудно было именно принять, то есть принять, что Господь так лучше для тебя делает, то есть это принять волю Божью. У меня было столкновение. Наш духовник говорит, что Евангелие, как бетонная стена — ты ее не объедешь, все равно в него врежешься, упрешься. И тут — или роптать, или благодарить.

А. Леонтьева

— Я тоже запишу себе: Евангелие, как бетонная стена.

Ю. Бочарова

— Ты должен выбрать: ты или ропщешь или благодаришь — ты не можешь проехать как-то мимо, по краю, или и то и то сделать. То есть ты или ты принимаешь всем своим сердцем... И я пока лежала в больнице, я все время боролась, чтобы свое сердце усмирить и принять. И потом батюшка, я у него спрашивала: «Батюшка, наверное, это по грехам мне?»

А. Леонтьева

— Да, это первое, что приходит в голову.

Ю. Бочарова

— Я грешница великая... И он говорит: «Ты знаешь, а мне видится по-другому. У Саши была такая жизнь насыщенная, он так лечился. Ты же не проходила с ним эти испытания, ты с ним это не проходила. И ты, что у тебя в жизни творилось? Столько всего у тебя было, детей поднимала. А как вы должны были в такой короткий срок настолько соединиться и настолько прорасти друг в друга. Возможно, это и для этого было, что Господь иногда через горести дает...»

А. Леонтьева

— Еще большее сближение.

А. Бочаров

— Рост семьи. Семья возрастает, преодолевая совместные трудности и обстоятельства жизни в таком бытовом, в таком серьезном, постоянном каком-то течении жизни. То есть тогда семья возрастает, если они это преодолевают вместе, друг друга поддерживая на разных этапах, потому что один проседает, другой берет флаг и несет. Ну, в таком режиме. И семья в этот период как раз и возрастает. Можно сказать, что семья есть, когда именно не один всё это переживает, а вдвоем они друг друга несут, поддерживают и идут с Богом к Богу.

Ю. Бочарова

— Я не знаю, как Саша смог нас вытащить, дети плакали. И я представляю, как ему было тяжело, как ему было больно, а он смог держать настроение для нас, чтобы мы жили дальше первое время. У нас дети плакали в машине. Мы ехали после больницы, когда меня забирали, дети плачут: «Почему все умирают?»... Варечка, маленькая самая, говорит: «Что вы все рыдаете? А в войну сколько наших полегло?» (Смеется.)

А. Бочаров

— Пятилетний ребенок.

Ю. Бочарова

— Пять лет ей.

А. Леонтьева

— Ох. Я хочу сказать, что слово «инвалид», мы начали об этом в первой части передачи говорить, слово «инвалид» переводится как «неспособный». И, глядя на Сашу, очень сложно это слово применить. Официально можно, а вот нет. То есть то, что ты говоришь, что за Сашиной спиной вы четверо находитесь. Саша, чтобы не разрыдаться, я очень жду твоего рассказа про то, как ты детям объясняешь, как ты ногу потерял.

А. Бочаров

— Ну, я разным детям по-разному объясняю.

А. Леонтьева

— Своим.

А. Бочаров

— По возрасту смотрю, что кому интересно. Кому-то про роботов... Но когда познакомился с нашими ребятами, приехал к Юле в загородный домик. Они увидели, что у меня такая железная нога. Были, соответственно, вопросы: откуда? Ну, и они же разного возраста. Думаю, что-то нужно им рассказать. Я вспомнил историю, я крестнице своей рассказывал про пиратов. И ей это было понятно. И я думаю, я тоже здесь расскажу про пиратов. Я им рассказал, как мы плыли на корабле, туман, ну, с подробностями. И как на нас напали пираты.

Ю. Бочарова

— Сомалийские.

А. Бочаров

— Тимофей уже к тому времени много книг к тому времени прочитал, он говорит: «Что ты нам рассказываешь? Пиратов не существует». Я ему говорю: «Как, не существуют? Вон, в новостях показывают — сомалийские». И я ему потом какую-то статью показал: «Вот, видишь, недавно новости были на телеканале, такие пираты есть до сих пор». — «Правда?» И я рассказывал, как мне в бою повредили ногу. Они еще уточняли: «А крови много было?» Я им для антуража рассказал, как всю палубу залило, как потом доктор корабельный сражался, но никак не мог спасти ногу. И вот он ее убрал и соорудил из подручных средств сначала такую ногу, а потом мастер мне сделал с электроникой, которая сама ходит, может ночью сама ходить. И я иногда боюсь проснуться, что ее нет. Но у меня есть еще одна. Поэтому, если что, я могу другую надеть. «У тебя есть еще?» — «Да, у меня их пять штук». — «У тебя пять ног?!» — «Да, пять ног, да». (Смеются.)

Ю. Бочарова

— Они не могли не влюбиться в тебя.

А. Бочаров

— После того, как Тима видел, когда мы в Крым ездили — Юля к нам приезжала в наш реабилитационный лагерь, который мы делали для наших онкологических больных ежегодно, и Юля с Тимофеем прилетали как-то к нам на несколько дней в период нашего общения еще до замужества. Тимофей видел, как мы купаемся. У меня тогда было много операций на легком, еще до того, как его удалили. Соответственно, много разрезов и они у меня на всю грудь и бок, несколько больших шрамов, три или четыре, огромных — с середины спины до середины груди. Плюс еще отверстия от дренажей, которые были, их тоже видно, они большие. Они так выглядят массивно, их видно, и к тому же телосложение у меня худенькое. И он спрашивал: а что это такое? Я ему сказал, что меня медведь обнял, но неудачно: «Видишь, он уже выпустил когти, и когда мы с ним попрощались, он все-таки задел меня и расцарапал здесь». — «А это что у тебя?» — «А ты помнишь, когда на корабле мы плыли, мы не только мечами сражались, но там еще и пистолеты были. Помнишь, я тебе статью показывал про пиратов, они же с автоматами. Вот, видишь, от пуль отверстия». Потом, конечно, в процессе общения, когда мы уже поженились, и они видят, сколько общаюсь с больными, они к нам приезжают, кто-то переночевать из аэропорта, мы по дороге живем. У меня постоянные переговоры с больными, с их близкими, с врачами. В принципе, у детей устаканилось впечатление, что я доктор. Потому что, когда они меня спрашивают, с кем я разговариваю, я говорю: «Ну вот, болеет мальчик». И рассказываю какую-то историю. А если он к нам приехал домой, и он тоже с протезом, я рассказываю, что он тоже со мной на корабле плыл. И при этом, когда они меня расспрашивают дальше, еще какие-то вопросы, я им рассказываю, что у меня была саркома. «А что такое саркома?» — «Это такой рак. Так люди болеют». Потому что встречаются те, кто болел.
Я им рассказываю, что это похоже на то, как у меня, но это другой вид. И человек погиб. Они иногда про какого-то из общих знакомых, или где-то увидят, услышат по радио, что кто-то умер от рака, они тоже спрашивают: «Это как у тебя было?» — «Да», — «А почему он тогда умер?» И я им рассказываю, как это опасно и что мне делали. Я им рассказываю, что у меня доктор в больнице и как я в больнице лежал, и как мы с этими друзьями познакомились. И меня удивляет, что у них уживаются и в голове и в сердце истории. Тимофей и девочки рассказывают своим одноклассникам, друзьям, где они в лагере отдыхают, или в компаниях, что у них папа с пиратами сражался на корабле, пираты ему ногу отрезали. И с чудищем Саркомотом сражался, который его укусил, и яд попал, и легкое пришлось удалить. Но при этом они рассказывают, что он болел, в больнице лежал, ему в больнице делали операцию. То есть как бы они две истории, вроде бы непересекающиеся, они рассказывают об одном, и у них это уживается. Потому что дети, у них реальность и нереальность, сказочный такой мир, интересный, они сами много выдумывают, воображают себе очень много. У них это всё совместно. И поэтому у них эти две истории уживаются, хотя они знают и про врачей, и что я в больнице лежал. Но также и про пиратов, у них эти истории вместе все.

А. Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами Александр и Юлия Бочаровы. Александр — руководитель пациентской организации «Содействие больным саркомой». Юлия — актриса, продюсер.

Ю. Бочарова

— Можно я расскажу еще историю про болезнь?

А. Леонтьева

— Прервать я вас не могу.

Ю. Бочарова

— Именно про больницу, когда Саша лежал в больнице и ему делали эндопротез в здоровой ноге, железяку вставляли в бедро. Это удивительно для меня, такое открытие для меня, когда я пришла к нему в реанимацию, меня пустили. И только его в палату отправили, делали ему операцию без общего наркоза, просто под местным, ему обкололи ногу...

А. Бочаров

— Нижняя часть тела не чувствовала...

Ю. Бочарова

— Но ты видел и слышал, как нижнюю часть ноги пилили, эти кости. И тут же ему начали звонить пациенты, это было при мне. Потому что я каждый день к нему приходила. Пока дети были в саду и в школе, я целый день была у Саши в больнице. И пациенты звонили постоянно. Причем у кого-то уныние, у кого-то что-то болит, кого-то тошнит, у кого-то что-то еще. Им просто нужно поговорить. И он разговаривает часами — не про свою боль, а про чужую. Для меня это — милосердие.

А. Леонтьева

— То есть у человека отпилили ногу, а он в это время отвечает...

А. Бочаров

— Просто у меня операция была вечером, после 6 вечера. А в первой половине дня я уже был в палате.

Ю. Бочарова

— Но это больно, это швы. Это действительно больно. Человек не про свою боль рассказывает, а слушает про чужую. Что-то у людей в этот момент происходит. И для меня это вот милосердие — живое, настоящее, когда человек готов за други своя свою душу. Это такое христианство настоящее.

А. Леонтьева

— Христианство как оно есть.

Ю. Бочарова

— И как дети ему писали письма в больницу. Расскажи, Саша.

А. Бочаров

— После операции, когда меня привезли в палату, я уже более-менее оклемался, взял телефон. И слышу в коридоре, приходит моя супруга. Можно по шагам близкого человека узнать, слышу бахилами ее шаги: темп, ритм, звук. Супруга идет. Заходит что-то непонятное такое — человек в рыжем огромном парике, с шарами, с каким-то плаксиком, игрушка такая маленькая, и с набором писем: «Тебе дети письма прислали». Конечно, ее вид меня развеселил, с этим париком. И потом она начала читать, что там дети пишут.

А. Леонтьева

— А что дети писали?

А. Бочаров

— Они писали слова поддержки: как они любят, как они ждут, что они делают, что у них происходит. И я им писал в ответ, что у меня происходит. И что я знаю, какие у них переживания (конечно, мне Юля передавала). И советы писал, задания давал, что нужно сделать дома, как маме помогать, кому что нужно делать по дому.

А. Леонтьева

— Саша, я делала много текстов про онкологических больных для фармсайтов. И я знаю, что в случае онкологии не говорят «победа». Ты начал говорить перед программой о том, что для нас это не победа, а это достойное прохождение через испытания. Я думаю, что это очень полезные слова. Пожалуйста, расскажи про это.

А. Бочаров

— В нашем сообществе пациентов с саркомой, в котором я оказался и уже на протяжении больше 10 лет, наверное, уже 15 лет нахожусь. И сообщество, которое уже делало всё до меня, с конца 90-х годов, ребята от Сахалина от Калининграда, которые находятся уже в ремиссии. Мы дружим и общаемся, и с ними родилась как раз наша пациентская организация. И мы не говорим фразу «победить рак» или «победить саркому», или что кого-то побеждать нужно. Наша позиция, что нужно преодолевать. И у нас есть такой хэштег, как сейчас говорят, или такой не то что лозунг, а посыл, что принять испытание и преодолеть болезнь. То есть болезнь нужно преодолеть. Есть она, нет ее, жизнь на этом не заканчивается и нужно жить. И мы в нашем сообществе и в общении с больными всегда, и я в том числе, помогаем человеку принять эту всю ситуацию — сказать ему о том, как можно справиться, о том, как перестроиться к новому ритму жизни. И, соответственно, как помочь ему именно это состояние преодолеть. И рассказать именно о том, что не нужно ждать, пока ты выздоровеешь или еще какого-то момента, что не выздоровеешь, чего-то ждать — нужно продолжать жизнь. Конечно, сложный период в начале болезни — нужно понять, что такое химиотерапия, что такое операция, что такое получение медицинской помощи в принципе и в нашей стране в частности. У тебя как бы расширится зона коммуникаций с врачами, с другими пациентами, ты будешь видеть больше, чем твой ровесник, потому что саркома — это болезнь молодых. Конечно, она может быть в любом возрасте, но в основном, саркома костей — это 15-30 лет, основная масса болеющих — это молодые взрослые.
И, соответственно, ты будешь встречаться с яркой жизнью, то есть ты будешь жизнь чувствовать ярче, чем твои сверстники, чем твое окружение. Но в то же время ты будешь чаще сталкиваться со смертью, чем твои близкие в таком молодом возрасте. И здесь нужно как-то это понять, принять и научиться жить именно в этом ритме, в этой ситуации, в этих обстоятельствах. И нужно преодолеть эти обстоятельства. И как только ты это преодолеешь — прежде всего над собой, внутри себя, и будешь относиться к болезни, не как к идолу, вокруг чего строится вся твоя жизнь и только, а именно, что это и есть одна из твоих больших проблем, на которую нужно обращать внимание, но при этом не уходить в крайность — в ту крайность, что только о болезни говорить, думать и только вокруг нее плясать. Но и не надо уходить в другую крайность, вообще ее игнорировать — со мной ничего происходит: пусть со мной кто-то чего-то там делает, а я не буду к этому касаться. Нет, нужно найти этот срединный путь и продолжать жить. При этом жить ты будешь ярче, потому что в этот период жизни ты, как оголенный провод: если ты радуешься, ты радуешься ярко, если ты что-то переживаешь, то ты очень сильно это переживаешь, если тебе больно, то тебе это больно сильнее. Плюс еще ты сталкиваешься с такими вопросами жизни, с которыми ты, если в обычном общем режиме, как люди живут, я имею в виду, не преодолевая в этом молодом возрасте таких серьезных испытаний, то ты столкнешься с такими философскими вопросами: а что такое жизнь, а что такое смерть, а для чего я здесь, а почему я живу, а зачем я родился? И эти вопросы будут без ответов. И если ты в обычной жизни столкнулся с ними в каком-то возрасте уже серьезном, за 40, за 50 лет, и ты к этим вопросам после такой активной насыщенной жизни вернулся, потому что у тебя уже поспокойней стало, и ты начал об этом задумываться, то сейчас ты с ними уже столкнешься, когда ты вроде бы только начал эту активную жизнь и тут у тебя «бац, и вторая смена», как говорится. И вот в этой ситуации главное — человека успокоить, объяснить ему, рассказать ему, показать на примерах, прежде всего на своем и других друзей моих, что нужно ничего не ждать, а жить. Жить и радоваться, жить полной жизнью. И преодолеть это всё. И в этом случае ты будешь проживать это с радостью. И когда нам говорят: «Как так?» — я отвечаю: «Да, с нами радостно болеть».

А. Леонтьева

— Жалко, что радиослушатели не видят, какими глазами в этот момент смотрит Юля на Сашу. Юля, я хочу тебя спросить: а каково это счастье жить с таким оголенным проводом, как сказал Саша?

Ю. Бочарова

— Ты знаешь, мне кажется, ты сам становишься таким, то есть в тебе какой-то ресурс открывается, вся твоя душа, твое сердце расцветает рядом, и ты, как одно целое. Ты знаешь, есть такой момент. Вообще, мы впервые рассказываем о своей истории. Нас приглашали и на телевидение, и разные журналы рассказать нашу историю. Впервые мы ее рассказываем здесь, потому что такое счастье — знаешь, оно тихое. И вот ощущение такое, что я перестала просить у Бога — я стала благодарить постоянно. Я каждый день встаю, просыпаюсь и в течение дня я все время благодарю. Ты знаешь, я благодарю еще и родителей Саши: маму Вику и покойного папу Сашу за воспитание, за воспитание такого мужчины, настоящего, в полном смысле этого слова. Эта благодарность во мне живет, я с ней живу. И вот это ощущение — а как дальше, а что дальше? Действительно, страшно потерять. Этот момент есть — страшно потерять. Но живешь полной жизнью, наполненной, каждый день он какой-то подробный становится, ты как будто кончиками пальцев ощущаешь всё, что с тобой происходит — глубина жизни, настоящая такая, неподдельное что-то. Знаешь, в полном смысле этого слова, когда ты веришь человеку и доверяешь, когда ты можешь быть самим собой, когда не боишься показать какие-то свои чувства, эмоции и сказать о них — что тебе, например, сейчас здорово, а что тебе неприятно может быть в каких-то моментах. И вот, ты знаешь, я стала как под защитой, то есть я перестала бояться очень многих вещей. Иногда по работе мне приходилось сталкиваться или что-то, и я знаю, что у меня такая опора — она есть. И это не то, что я сейчас вот такая, вот такая интересная, потому что я, как созависимая — у меня есть человек, и я беру от него ресурс, и только с ним я такая. Нет. Он как-то сумел во мне собственную мою личность вот так поднять. То есть я как на ноги встала, расправила плечи и иду сама по себе. Но тем не менее мы вдвоем. То есть я не придаток к нему — он меня воспринимает как личность, как человека, Божье создание. И поэтому и ощущаешь эту жизнь полную.

А. Бочаров

— Юля, конечно, такая очень женственная, и это мне очень нравится в ней. И тонкая, и творческая, и такая глубокая. И при этом она так рассказывает, что складывается впечатление, что она девушка в воздушном платье, в принципе, она очень любит платья и всегда в них ходит. Но при этом, что меня всегда впечатляло и впечатляет, и чем я восхищаюсь. Юля об этом, конечно, не говорит. Она сама занималась в военно-патриотическом клубе, она прекрасно стреляет из разных видов оружия, из лука. У нее есть чемпионский титул по каратэ, она ломала кирпичи руками. Я детям всегда говорю, что маму не расстраиваете сильно, она кирпичи может сломать. (Смеются.) «Что, прямо стену дома может сломать? У нас стена дома кирпичная?» — «Да. Вот она кирпичи ломала». У них, конечно, впечатление, что она и стену дома может сломать.

А. Леонтьева

— Побаиваются дети?

А. Бочаров

— Да, Когда я им напоминаю, они смирными становятся.

Ю. Бочарова

— Сашу это больше всего впечатлило.

А. Бочаров

— То, что именно такая женственная тонкая девушка в платье и в перчатках (она очень любит этот аксессуар одежды, перчатки не зимние имеются в виду, а для леди), которая может при случае и у которой за спиной есть опыт именно такой, мужественный и сильный.

А. Леонтьева

— Дорогие, я хочу сказать, что мне жалко заканчивать программу. И я очень подпиталась, не побоюсь этого слова, сидя рядом с двумя очень счастливыми людьми. К сожалению, наше время подошло к концу. Я напомню, что с нами были Александр и Юлия Бочаровы. Александр имеет инвалидность второй группы, тем не менее он руководитель или поэтому руководитель пациентской организации «Содействие больным саркомой». Юлия Бочарова — актриса, продюсер. И сегодня разговор был какой-то потрясающий, на грани болезни, на грани смерти. Но он был о счастье, о благодарности и об отсутствии страха. Спасибо вам за это огромное. С вами была Анна Леонтьева. Спасибо вам огромное. До свидания.

Ю. Бочарова

— Спасибо, Анечка.

А. Бочаров