«Прощение: почему его трудно и при этом важно просить?». Священник Константин Мальцев

Наш собеседник — настоятель храма новомученников и исповедников российских в станице Ленинградской Краснодарского края священник Константин Мальцев.

Мы говорили о смыслах прощеного воскресения, о том, почему так трудно прощать, и чем может быть опасно непрощение. Отец Константин ответил, для чего во время чина прощения на богослужении мы просим прощения у незнакомых нам людей; есть ли такие поступки, которые мы не вправе прощать; а также что важнее: простить самому или быть прощенным?

Ведущий: Александр Ананьев

---

А. Ананьев

— Добрый вечер, дорогие друзья, меня зовут Александр Ананьев, я работаю практически волшебником, я работаю неофитом, каждый понедельник в одно и то же время я задаю свои вопросы неофита тем, кто берется на них ответить. И вот какая тема разговора у нас будет сегодня: в это воскресенье накануне Великого поста мы будем просить друг у друга прощения, мы будем говорить друг другу: «Прости меня, пожалуйста» и отвечать: «Бог простит, и я прощаю», будем говорить это скорее, я сейчас поделюсь своими ощущениями, может быть, они у вас какие-то иные, будем говорить это скорее, как поздравление с праздником, не вкладывая в это особенного смысла, что я имею ввиду: понимаете, когда мой духовник говорит мне: «Александр, простите меня», я внутренне сжимаюсь, потому что мне не за что прощать этого великодушного щедрого и замечательного человека, как и всех тех, кто скажет мне в это воскресенье: «Прости меня», жену, друзей, родителей, мне не за что их прощать, я люблю их, благодарен, это они меня должны прощать, а не я их. Но при этом прощать тех, кого мне действительно есть за что прощать, такие люди тоже есть в моей жизни, мне чудовищно трудно, хотя надо. Ну так вот, почему трудно, почему надо и за что мы просим прощения друг у друга в Прощеное воскресенье, об этом я очень хочу поговорить сегодня с моим дорогим собеседником, настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских в станице Ленинградской Краснодарского края на юге России со священником Константином Мальцевым. Добрый вечер, отец Константин, здравствуйте.

о. Константин

— Добрый вечер, дорогой Александр, рад слышать.

А. Ананьев

— Взаимно абсолютно. Поздравляю вас с началом последней недели накануне Великого поста, неделей праздничной, неделей сырной, блинной, мясопустной, что для вас эта неделя? Чем занимаются жители станицы Ленинградской Краснодарского края на этой неделе, какие блины готовят и как вообще отмечают эту неделю?

о. Константин

— Все очень интересно, празднично, мы понимаем, что эта неделя такая, практически последняя, поэтому начались такие пышные гуляния, некоторые начали ходить в гости, потому что в любом случае здесь такой отголосок все-таки есть Украины, а это уже накладывает однозначно определенный отпечаток таких традиций, которые, хочешь-не хочешь, очень сильно связаны с такой, в простонародье называемой масленичной неделей, в церковной — сыропустной. Мы должны честно признать, что эти определенные языческие традиции, которые Православная Церковь очень преобразила, они не могли все равно бесследно уйти в небытие, но однозначно Церковь наполнила это такой замечательной духовной составляющей, поэтому сегодня мы уже осознаем, что мы приближаемся к первой неделе Великого поста, мы читали в воскресенье Евангелие о Страшном Суде, а чуть-чуть ранее задумывались, праведный мы сын или все-таки блудный, заблудший и как мы возвращаемся ко Господу, поэтому на этой неделе уже мы, хоть и гуляем, но духовно осознаем, что уже какую-то пищу мы не вкушаем, ведь на этой неделе уже не венчают, хотя еще не пост. Со среды мы начнем уже читать молитву преподобному Ефрему Сирину, которую будем читать в течение всего Великого поста, то есть тут уникальность Православной Церкви, которая соединяет такое благоговение подготовки к Великому посту и в то же самое время добродушие для православного человека, чтобы он все-таки эти гуляния ощутил.

А. Ананьев

— Во-первых, спасибо за то, что напомнили, молитва преподобного Ефрема Сирина — это, пожалуй, самая любимая молитва моя, она как-то вот мне на душу как легла с самого начала, так вот просто одна из самых любимых молитв, мне кажется, что я чувствую ее особенно остро и особенно остро вот Великим постом. И я очень благодарен вам, отец Константин, за то, что вы вспомнили о том, что мы читали Евангелие о Страшном Суде. Смотрите, какая штука: на Страшном Суде мы же предстанем пред Господом со всем тем, что мы сделали, с хорошим и с плохим и вот за все это плохое надо будет отвечать, правильно? А что это значит — а это значит, что Господь не собирается нам, закрыв глаза, прощать все то мерзкое, гадкое, глупое, нехорошее, что мы натворили за всю жизнь, все это окажется на буквально чаше весов, на которых Он нас будет, не будет, Он оценивает нас каждое мгновение, но вот мы окажемся в этой ситуации, получается что — что Господь нас не прощает, Он нас судит Страшным Судом или я как-то неправильно, превратно понимаю само понятие вот это Страшного Суда?

о. Константин

— Вы знаете, тут, может быть, когда-то раньше я тоже принимал это, как что-то очень страшное, но когда ты уже священником 13 лет и у тебя определенный опыт духовный есть, ты понимаешь: и Страшный Суд — это любовь Бога, почему — смотрите, когда мы отпеваем, мы читаем евангельское чтение и конец этого евангельского чтения: «Кто соделал благая, тот воскреснет в воскресении живота», то есть он не будет судим — «а кто соделал злая, в воскрешении Суда», то есть «злая» дает возможность им оправдаться, покаяться, но чтобы покаяться что нужно сделать — проявить смирение, потому что Господь: «Я есть кроток и смирен, научитесь от Меня». И вот момент Суда, ведь Господь, опять-таки, в евангельском чтении говорит: «Я как пастух», а пастух зачастую заботливый, любящий, ухаживает, а не наемник, это как пастырь добрый, и Он говорит: «Я отделю овец от козлищ», то есть от козлов. И тут сейчас я вас чуть-чуть удивлю, если позволите: на этой неделе мы сугубо тоже делаем добродетели, особенно в понедельник, нужно понимать, что вот первые блины и вообще изначально блины, они символизировали как поминание усопших, это сегодня мы ассоциируем блин с солнцем правды, Бог есть Солнце Правды и истины, то есть такое, как звезда, восходящая с Востока, ожидание Второго Пришествия Христа, но мы творим добродетель для спасения души и в память своих сродников. И вот есть такое удивительное выражение: «Подающий нуждающимся дает в долг Богу» — как это так Богу в долг дать? Он самодостаточен, Ему никакие долги не нужны, но именно это евангельское чтение о Страшном Суде мы видим, как Господь возвращает долг этот: «Кто Меня накормил, одел, напоил, проведал Меня — придите в обетование Моего Отца, которое вам от сложения мира уготовано», то есть вот долг Господь возвращает, ты сделал добродетель и Господь тебе, как наградой возвращает.

А. Ананьев

— Для меня очень важно уточнить: получается, что мы получаем возможность манипулировать Богом? Страшную вещь говорю. То есть вот мы сделаем так — Бог, значит, нам сделает вот так, а сделаем иначе, и Бог сделает иначе. Разве такое возможно? Разве человек может манипулировать Богом? Разве любовь Бога не абсолютна?

о. Константин

— В Священном Писании мы читаем: «Вера без добрых дел мертва есть», в другом месте Священного Писания мы читаем: «А без веры невозможно угодить Богу», поэтому это не манипулирование, это наше утверждение через добродетели, как одного из пути к Богу, угодить Богу, а Господь сам говорит: «По плодам их узнаете их», то есть это плоды, плоды бывают добрые, бывают гнилые, как в другом евангельском чтении Господь говорит: «Если древо не приносит плодов что с ним делают — срубают и сжигают», поэтому это не манипулирование, это исполнение Священного Писания, тех обетов, которые нам Господь дает, в том числе «возлюби ближнего, как самого себя», если я возлюбил, сделал ему какие-то добрые дела, простил, в том числе, это получается, я манипулирую Богом? Нет, это я исполняю Слово Божие, поэтому тут по-разному можно на это взглянуть.

А. Ананьев

— Спрошу коротко: Бог прощает не всех?

о. Константин

— Бог прощает всех, кто осознает свою греховную жизнь, кается не просто номинально, а еще делает, приносит плоды, достойные покаяния и словом, и делом. То есть, смотрите, разбойник, на кресте распятый, он не просто сказал: «помяни меня во Царствии Твоем» это слово покаяния, а дело — это то, что он расплачивался, вися уже на кресте, то есть и слово, и дело. Возьмите, допустим, Марию Египетскую, есть же такие слова: «блудники не наследуют Царствие Небесное», но она исключительный момент, она и словом покаялась перед тем, как войти в храм иерусалимский, ее же не пускали, пока она не покаялась и потом делом, уйдя в пустыню, она принесла плоды достойные покаяния. Тогда любому самому грешнику великому есть прощение.

А. Ананьев

— «Прощайте врагов ваших — это лучший способ вывести их из себя» писал Оскар Уайльд. Сегодня мы с настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских в станице Ленинградской Краснодарского края, замечательным священником Константином Мальцевым накануне Прощеного воскресенья говорим о сути прощения. И вот только что вы сказали замечательную вещь, отец Константин, про то, что Господь прощает всех, кто покаялся, кто принес покаяние, кто осознал и встал на путь исправления, получается, нам следует также?

о. Константин

— Ну конечно. Евангелие воскресное, оно о том и будет говорить в Прощеное воскресенье, по-русски если перевести, на синодальный перевод, прочитать: «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то и простит ваш Отец, который на небесах» или «Небесный», по-русски, то есть не говорится, что вы прощайте, как предложение, а утверждение: «ибо если вы будете», а далее: «если не будете прощать, и Отец не простит вас», можно сказать, что Господь манипулирует? Нет, Он дает путь, как нам спасти свою душу, Господь никогда не ущемляет, Он может предложить: Я вот готов тебя сделать как бы более праведным, как, допустим, Серафиму Саровскому Он возможность давал, но мог бы Серафим Саровский сказать: «Нет, я не хочу, у меня есть свобода выбора, свобода воли, и я сам для себя решаю», но Он предлагает, но это не судьба, не предопределенность.

А. Ананьев

— Правильно ли я вас услышал: я, Александр, прощать должен лишь того, кто ко мне приползет на кровавых коленях и скажет: «Саша, я очень перед тобой виноват, я поступил отвратительно, я каюсь, прости меня, пожалуйста» и в этом случае, конечно же, не простить я его не смогу, я его обниму, скажу: «как блудного сына отец я прощаю тебя, и вот мы теперь навеки друзья», в то время, как не попросивших прощения, не осознавших всю мерзость содеянного, не покаявшихся прощать я не должен?

о. Константин

— Прощать надо всех, даже тех, которые у тебя не попросили прощения, по двум причинам: во-первых, Господь говорит не только о том, кто у тебя пришел, попросил прощения, ведь это внутренний момент совести, а совесть — это голос Божий в нас и поэтому мы для себя. Давайте немножко с другой стороны подойдем: Господь говорит: «Царство Небесное внутри вас есть», если Царство Небесное внутри нас есть, так и ад, значит, получается. Вы со мной согласитесь, что человек может уже на земле быть как в раю, так и в аду, то есть состояние души, и когда ты не прощаешь человеку, то это обида, а обида, святые отцы говорят, как суть: «беда» и получается, у тебя уже в душе начинается ад, а далее он просто продолжится, как минимум, надо простить, чтобы для себя не жить в аду, попросит человек прощения или нет — это момент его совести, потому что каждый из нас предстанет перед Богом лично, не за соседа, не за кого-то будет просить прощения, а каждый за себя. Понятно, что есть крестники, храм, прихожане, которые нас будут любить, молиться, какие-то грехи, может, наши вымолят по своему духовному усердию, но тем не менее сколько мы грешим и сколько мы делаем добродетелей, это даже несоизмеримо, но Господь нашу одну добродетель порой приравнивает к сотне грехов по своей любви. Если бы мы были судимы по праведному гневу Божию, то это всемирный потоп очередной был бы или Содом и Гоморра уничтожены, но Он по любви Своей судит, поэтому кто не кается и не делает хоть малых добродетелей, Господь четко говорит: «вы Мне этого не сделали, поэтому отойдите от меня во тьму вечную, где плач и скрежет зубов», то есть мы понимаем, а были же моменты, когда при жизни Господь говорил притчу и там тоже звучала «тьма и скрежет зубов», но люди понимали, это же притча была, Господь говорил теми словами, которые люди понимали, если в земном понимании что такое тьма и скрежет зубов: то есть на улицу тебя выгоняют, где темно и холодно ночью, особенно в земле израильской, а днем наоборот жарко. Здесь момент очень символично, но четко указывает, что нас ждет, поэтому мы и решаем, верить в это, не верить, стараться, к этому прилагать усилия или просто проигнорировать.

А. Ананьев

— Есть ли то, чего христианин прощать не должен?

о. Константин

— Тяжелый, честно говоря, вопрос. Я могу ответить словами Господа, но это не столько христианин, сколько в совокупе Господь, скажем, увещевает: «хула на Духа Святаго не простится вовек». Что такое хула, если в современном понимании — это глумление над Господом, и всем, что с Ним связано, это попирание святыни, это, в том числе, можно сказать, сегодня современное обращение к всяким экстрасенсам, гадалкам, то есть я отхожу от Бога, Бог, Ты мне не нужен, я хочу с лукавым, с ним проще, а так всегда было, грех проще всегда было совершить, чем сделать над собой усилие и возвыситься к Богу, то есть к Святая Святых приблизиться. Поэтому христианину прощать каждого нужно, по большому счету, потому что каждый человек — это образ и подобие Божие, ты можешь его не простить, а он покается и спасется, а ты на фоне своего осуждения можешь погибнуть.

А. Ананьев

— Но в некоторых из нас рассмотреть подобие Божье невероятно трудно, видимо, в этом наша задача и заключается: разгрести все то черное, налипшее, все эти болячки греховные и рассмотреть в человеке то зернышко Божественное, которое в нем все равно есть, может быть, оно просто глубоко запрятано. Хочу с вами вместе, отец Константин, обратиться к строчке из нашей главной молитвы «Отче наш»: «...и остави нам долги наши якоже и мы оставляем должником нашим» — это ведь тоже про прощение?

о. Константин

— Конечно, это не финансовые долги, это именно какой-то момент обиды, в том числе.

А. Ананьев

— Получается, что, много раз на дню мы напоминаем себе в этой молитве о том, что прощать чрезвычайно важно, причем я очень хорошо понимаю, что в молитвах и вообще в наставлениях святых отцов, старцев, они обычно начинают от простого, вот то, что легко достижимо, потом сложнее, эти ступеньки наверх идут, такая лествица, и наверху то, что является высшей ступенью, то, что сложнее всего достижимо, а возможно, в этой земной жизни достижимо только каким-то святыми, но очень важно и получается, что «и оставим мы долги наши якоже мы оставляем должникам нашим» — это самое трудное, и вот здесь вопрос: а почему это сложнее, чем любить, почему это сложнее, чем вести безгрешный образ жизни, почему прощать оказывается сложнее всего?

о. Константин

— Потому что здесь надо любовь к ближнему, к человеку больше поставить, чем любовь к себе. То есть чаще всего мы хотим, чтобы было нам хорошо также ждем, чтобы кто-то у нас первый попросил прощения, потому что это же у меня просят прощения, ну даже в евангельском чтении Господь говорит, вот Прощеное воскресенье, Он ведь тоже говорит: «Не будьте, как лицемеры, когда будете поститься», то есть внешне такие благообразные мрачные лица сделаешь постные, наоборот, говорит «будьте примером, умойте лица ваши, голову помажьте», а зачем помазывали голову таким специальным маслом — как праздник, то есть пост — праздник, не Бога под себя подстраивать, вот мне надо бы диету подержать, но пост не диета, это духовный труд, себя изменить, а здесь в этот же момент мы вспоминаем Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен и вокруг тебя спасутся тысячи», вот по такому же принципу, нам проще прощать, когда мы привыкли идти к Богу и для нас какие-то вещи очень становятся мелочны. Давайте чуть-чуть еще раньше отойдем на подготовительную неделю о мытаре и фарисее — ведь начало было хорошее: «Благодарю тебя, Господи, что я не такой, как любодейцы, воры», то есть я тоже также благодарю, благодарю Господа, что не оступился. А потом происходит все-таки падение: «...или не такой, как этот мытарь» — видите, вот здесь происходит сначала правильно, а потом в одну секунду духовное падение. Вроде бы говорит: я милость творю, десятину даю, все исполняю, но суть в том, что он делал, но захотел стать выше кого-то, а Господь не зря говорит в Священном Писании для нас: «Хочешь быть выше всех — будь слугой», а кто такой слуга — это который старается быть поддержкой, в современном языке сказать: другом, ведь сегодня, давайте честно скажем, друзей, как таковых, нет, есть хорошие знакомые, есть малознакомые, которые так, относительно: «здравствуйте, до свидания», то есть, как таковых, и друзей нет, это можно только почувствовать в храме, и то тоже, честно скажем, не всегда среди прихожан, вот Господь, я благодарен Ему за это, у нас сегодня приход, как семья, которая в любой момент друг другу может помочь не только молитвой, но и всеми другими возможными способами, и тогда ты понимаешь, в чем разница захожан и прихожан, когда мы всей семьей меняем свою жизнь для Бога, помогать друг другу, друг друга тяготы нося, вот так.

А. Ананьев

— Как замечательно вот это вот то, что вы подчеркнули наше сегодняшнее состояние в плане дружбы, я думаю: может быть, это я какой-то больной душой человек, что вот у меня сейчас действительно как-то время так идет и дела как-то так крутятся, что друзей вокруг, по-настоящему друзей как-то, ну, есть хорошие знакомые, на которых можно положиться, есть приятели, коллеги, но вот той дружбы, которая у меня была в детстве, которую сохранил мой отец со своими друзьями, вот у меня почему-то этого нет, время какое-то другое, я какой-то другой, а вот вы говорите, что, наверное, это какая-то системная ошибка современного общества.

о. Константин

— Смотрите, здесь очень все на поверхности, ведь страшное какое время — храмы открыты, но они почти пустые, вот почему-то русский человек устроен так: когда ему плохо, он идет к Богу и за редким исключением — благодарить, а именно: «помоги, спаси, отведи» и тому подобное, а ведь нужно благодарить каждый день, только проснулся: благодарю, Господи, что я жив-здоров, что я не почил от синдрома внезапной смерти. И когда, опять-таки, друзья, кто такой друг? Господь говорит: «Нет больше подвига, чем положить душу за други своя», то есть это тот, который может не только тебя поддержать, а он готов жизнь за тебя отдать, а кто, можно символично сказать, кто нам друг — это родитель, он не задумывается, если будет необходимость, он отдаст жизнь за тебя, потому что любимое мое дите, это главный друг.

А. Ананьев

— Спасибо вам большое, мы сейчас прервемся ровно на минуту, у нас полезная информация на светлом радио, а через минуту продолжим разговор о том, как важно и как трудно нам прощать и почему мы все равно должны это делать. Не переключайтесь, мы скоро вернемся.

А. Ананьев

— Помните, друзья, слова из замечательного фильма Ренаты Литвиновой: «Когда любишь, простить можно все, кроме одного — когда тебя перестают любить». О любви и прощении мы говорим сегодня с моим дорогим собеседником, настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских в станице Ленинградской Краснодарского края священником Константином Мальцевым. Добрый вечер еще раз, отец Константин.

о. Константин

— Добрый вечер, Александр, еще раз.

А. Ананьев

— И накануне Прощеного воскресенья мы как раз и пытаемся понять, что же такое христианское прощение, почему так важно прощать и почему так трудно бывает нам прощать? И вот минуту назад мы вспоминали строчку из нашей главной молитвы, из «Отче наш»: «И остави нам долги наши якоже и мы оставляем должникам нашим», я вспомнил, что давным-давно хотел спросить у знающего человека, почему именно такая форма постановки вопроса, почему именно так: прости нам, оставь нам долги наши также, как мы прощаем своих ближних? Ведь получается что: если Господь будет прощать нас также, как мы прощаем наших ближних, тех, кто нам сделал больно, тех, кто не проявил к нам в должной мере любви, какую, как нам кажется, мы заслуживаем, то получается, Господь очень многих оставит непрощенными: меня оставит непрощенным, если Он будет прощать той же мерой, какой я буду прощать окружающих, а ведь именно об этом мы просим в этой важнейшей молитве.

о. Константин

— Но я бы чуть-чуть раньше начал, чтобы ответить на ваш вопрос, говорить о этой молитве, чтобы понять, почему «оставлять долги», если позволите. Мы в буквально прямом смысле понимаем, что «дай нам хлеб насущный», но если мы почитаем толкования святых отцов даже на эту молитву замечательную, которую Господь сам нам дал пользоваться и обращаться через нее к Отцу через Господа, в том числе, то мы поймем, что «хлеб насущный» — это не просто пища, это Тело и Кровь Христа, именно чашу, которую Господь нам преподаст уже как после крестных страданий своих Кровь проливаемую и Тело ломимое во оставление грехов, и мы здесь однозначно понимаем, что чтобы соединиться со Господом вот вам спасение, вот вам чаша, но эту чашу вы просто так не можете принять, вы не можете получить этот хлеб насущный просто на блюдечке, он не будет просто цениться. Банальный пример символичный параллельный: если я даю сто рублей своему ребенку на карманные деньги, для него с легкостью это потратится может на всякие чипсики, если он собрал, допустим, черешню, потрудился порой не один час и потом пошел, и сдал эту черешню, он эти сто рублей заслужил, он их ценит. Так и с хлебом насущным: залог вот такого оценения, любви и хранения в себе — прощать долги. Когда ты это сделал нелицемерно, а от души, тогда, получается, и Господь тебе сторицею возвращает и хлеб, и еще больше — Царство Небесное.

А. Ананьев

— Если бы не то, что впереди у нас Прощеное воскресенье, наверное, я бы и не обратил внимания на то, что во всех главных молитвах мы говорим о прощении так или иначе, как в молитве «Отче наш», так и в главной покаянной молитве Великого поста, в молитве Ефрема Сирина, ведь, по сути, я это понял только вчера, когда размышлял о нашей предстоящей беседе, отец Константин, она описывает десять добродетелей, о которых просит человек Бога, и эти десять добродетелей, как мы уже говорили — это своего рода лествица, такая ступенька за ступенькой, десять ступеней, которые поднимают нас наверх прямо ко Христу и десятой — о удивление! — самой верхней и получается, самой сложной стоит опять же, добродетель прощения: «...и не осуждати брата моего», понимаете? Вот все не просто так и если она опять стоит последней, значит, это наивысшая ступень, самая сложнодостижимая?

о. Константин

— Безусловно, потому что это нужно перешагнуть через себя, я бы так сказал: выйти из зоны комфорта, как сегодня любит выражаться некоторые психологи, потому что мне хорошо, меня, любимого должны все любить, а я никому ничего не должен, поэтому прощение — наивысший противовес гордыне, тщеславию, самолюбию, потому что в аду нет смиренных.

А. Ананьев

— И вот здесь у меня возникает вопрос, который мне пришел в голову только что: почему мы просим прощения, ведь, если позволите мне такое утверждение: христианин — знак равенства — это человек, который прощает. Прощает ближних, прощает родителей, прощает детей, вот за все прощает, потому что любит, потому что он вот так покаянно к ним относится, прощает врагов своих, прощает людей, которые его совсем не знают, а просто пролетели мимо на своей черной машине по весенней дороге и облили его грязью с ног до головы, он не посылает ему проклятья вслед, он говорит: «Да прощаю я тебя», правильно ведь? Правильно. А почему мы в Прощеное воскресенье просим нас простить, если христианин — это человек, который в принципе должен прощать? Мы же не говорим людям: «не укради» вот при встрече, или «не прелюбодействуй», а почему-то мы говорим: «прости меня», если человек по определению должен это делать, почему мы это делаем, отец Константин?

о. Константин

— Почему мы в Прощеное воскресенье просим прощенья?

А. Ананьев

— Да, если мы в принципе, по определению должны это делать.

о. Константин

— Вот смотрите, мы можем лечиться дома, у нас интернет-ресурс, в котором мы можем начитаться, конечно, там можно 33 болезни еще себе новых вычитать, но тем не менее мы проявляем благоразумие и идем в больницу к медикам, которым Господь дал талант именно врачевания, которому они, в том числе, учились. И они уже, обследуя нас, дают нам назначение. Это как в той притче, когда один человек пришел к старцу и говорит: «Скажи, пожалуйста, мне, почему я должен верить Богу?» Он говорит: «Хорошо, когда ты придешь к медику, к врачу, он тебе назначает лекарство, ты же веришь ему и принимаешь это лекарство? — Да. — Ну а почему, если ты веришь медику и не знаешь, правильно ли он назначил тебе лекарство, ты пьешь его, почему же ты не доверяешь Богу, который врачует твою душу?» То есть момент в любом случае веры и доверия, если мы говорим о Прощеном воскресенье, то здесь более глубокий смысл, в Прощеное воскресенье мы просим прощения у людей, которые рядом стоят, которые ни чем не виноваты, но это очень глубокий символ, мы в их лице просим прощения у усопших, у которых уже не можем попросить прощения, у живых, которые, может быть, даже и не помнят, что мы как-то обижали, и мы просим прощения, ведь на исповеди мы говорим: Господи, и прости те грехи, в которых я хотел покаяться, но не помню их, в Прощеное воскресенье. Не знаю, как вы внутри это ощущаете, но у меня постоянно или стоит ком у горла, или льются слезы, приходит осознание, что вот сейчас я прошу прощения у этих людей, символично, как у Господа, также, как Господь прощает практически всех, ведь смотрите, Он когда висел на Кресте, Он же не только как Бог, но Он человек, он Богочеловек и также Он мог обижаться на тех, которые Его не приняли или более — кто распяли, но Он проявлял до конца свое послушание Господу Отцу, и в то же самое время Он говорил: «прости их, ибо не ведают, что творят», хотя мог признать легионы ангелов и уничтожить всех. И вот когда, за себя отвечу, прошу прощения, я вспоминаю часто Господа, висящего на Кресте, как Он прощал, через боль, через страдание, через понимание, что я же Бог, я пришел вас спасти, вы Бога своего распинаете. Я понимаю, как мало времени у меня осталось при всем том, что мне на сегодняшний день 36 лет, исправить какие-то свои ошибки и постараться не оступиться в других, как мало, поэтому ты просишь прощения у этих людей, как у Господа и тех, у кого ты уже не можешь попросить прощения. Это более глубокий смысл этого Прощеного воскресенья.

А. Ананьев

— А почему важно быть прощенным? Мне почему-то кажется, что важно, прощу ли я, смогу ли я избавиться от черной обиды и непрощения внутри себя, чем быстрее я избавлюсь от этой мерзости, тем мне же будет легче сделать еще один шаг ко Христу, но при этом на мою судьбу и на мою жизнь никак не влияет то, простил меня вот Вася из соседнего дома или нет, ну не простил и не простил, это важно или нет?

о. Константин

— Не соглашусь, очень важно. Не соглашусь почему: когда ты простил, вроде тебе хорошо, но когда простил он, у тебя камень с плеч, ты понимаешь, что ты практически идеально свободен не только от внутреннего своего состояния, но и понимания того, что тот человек не держит на тебя обиду, а православный христианин, он не думает только о себе, он думает в первую очередь о ближнем, он хочет в первую очередь спасения ближнему. Есть такое выражение: «Спасаясь, спасися сам», то есть, помогая ближнему, и ты спасешься, но без числа, без какой-то духовной прелести, потому что некоторые превозносятся: «я лучше знаю святых, я лучше патриарха» и тому подобное, то есть такая сугубая прелесть, духовная гибель, а вот тогда и тот человек простил, и он начинает спасаться, и ты вдвойне счастлив, что на тебя никто не держит камень за пазухой, и ты чувствуешь, что у тебя нет этой тяжести, то есть у тебя в душе нет ада.

А. Ананьев

— Хочу привести в этом месте нашего разговора слова иерея Даниила Сысоева, который говорил примерно так: «Мы не можем простить человека, если он не просит прощения и даже не чувствует вину, ибо Бог не прощает человека, если человек упорно не кается, если же мы, говорит он, пытаемся простить такого не кающегося грешника, мы пытаемся стать более святыми, чем Бог».

о. Константин

— Тут можно согласиться, можно немножко что-то добавить. Я очень почтительно отношусь к почившему отцу, имел великую радость общаться с ним вживую неоднократно, но ведь мы остановимся на Священном Писании, буквально в Прощеное воскресенье мы читаем эти слова, уже мы о них говорили, что «прощайте», как утвердительный момент. Мы должны показать, в том числе, личный пример, возможно, эта не жестокость, не предвзятость и не превозношение сподвигнет и человека измениться. Вот когда это с гордыней есть: «Я тебя прощаю, потому что я православный» — это один вопрос. А когда ты говоришь: «Я прощаю тебя, потому что Господь заповедал прощать, я хочу приблизиться к Богу, а не над тобой превознестись» — это другой вопрос.

А. Ананьев

— Вопросы неофита на светлом радио, я, Александр Ананьев, сегодня беседую с настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских в станице Ленинградской Краснодарского края священником Константином Мальцевым, говорим сегодня о прощении. И, размышляя о том, почему нам бывает так трудно простить, я, опять же, вспоминаю уж совсем страшных тиранов за всю историю человечества и понимаю, что я не могу их простить. Я не могу их простить, потому что таким образом я как бы призван игнорировать, не замечать те страшные преступления, а может быть, даже и оправдать каким-то образом, потому что я говорю: «я прощаю тебя, мол, потому что все то, что ты сделал — это как-то неважно», а простить это, оправдать это, принять это я, как человек, как отец, как мужчина, как гражданин, я не могу, и в этом смысле прощение вызывает у меня сильнейший протест, я выпрямляюсь, я говорю: «а я не прощу, я не забуду» и мне кажется, по-человечески это каким-то нормальным, я думаю, что со мной согласятся очень многие. Поэтому нам прощать очень трудно.

о. Константин

— Позвольте, я отвечу на ваше размышление: давайте возьмем, к примеру, Гитлера, Великую Отечественную войну, погибло очень много, и в этой войне или благодаря вот этим всем действиям мы много что увидели, во-первых, некоторые святые отцы говорили, что это попущение Божие за убиение царской семьи, то есть помазанника Божия, есть такое предположение-высказывание: за отступление народа от Бога. Уничтожали храмы, уничтожали все, что с Богом связано, в то же самое время благодаря этому попустительству получили тысячи тысяч новомучеников и исповедников российских. Второй момент: Гитлер, безусловно, я позволю себе допустить эту мысль, что обрел ад, но у него была свобода выбора делать это или не делать, то есть вот эту войну всю начинать. Для нас это не первый случай, когда на Россию приходят, альянс, я бы так сказал, это не один Гитлер пришел, это объединенная Европа пришла, когда шведы и далее, вспомнить крестоносцев и тому подобное, они не сами приходили, они объединенной в коей-то мере Европой приходили, то есть для чего — чтобы отрезвить, как минимум, народ и чтобы народ вспомнил о Боге, потому что народ без Бога — толпа, объединенная пороком, глухая, слепая, и пока не придет во власть боголюбивый вождь или президент, или царь народ будет толпой, который будет жить только потребительски, о чем мы и говорили немножко раньше, страшное время: храмы открыты, но они почти пустые, потому что очень все хорошо у людей и все восстания, какие-то недовольства зачастую неотличны от какого-то дискомфорта, а от того, что мало, хочу больше. Если вернуться к Гитлеру и иже с ними, то нужно всегда рассматривать Промысел Божий, не за что, а для чего, а если, как вы говорите: «не могу не осудить», то осудить мы можем только грех, а человека нет, ну, наверное, вот так.

А. Ананьев

— Прощение допускает наказание? Я вспоминаю сцену из «Детства» Горького, отец Константин, помните, она мне прямо в душу запала еще со школьной скамьи, что называется: «Саша Яковов, сидя на стуле среди кухни, тер кулаками глаза и не своим голосом, точно старенький, тянул: „Простите, Христа ради! — Высеку — прощу“ — говорил дедушка, просекая длинный влажный прут сквозь кулак, сымай штаны». Прощение подразумевает наказание или простить — значит забыть все то плохое, что было? Как это работает в житейском понимании?

о. Константин

— Давайте с такой стороны подойдем, что порою определенное наказание, как вы говорите, лоза та же самая — это не наказание, это попытка спасти человека от погибели, ну, символизм приведу: ребенок хочет сунуть пальцы в розетку ради любопытства, а мы даем больно ему по руке, и он обижен, он сердится на нас, но мы понимаем, что он сейчас не погиб. Господь порой попускает какие-то тяжелые жизненные обстоятельства, предвидя, что в таком состоянии, в каком мы сейчас находимся, мы погибнем, и тогда Он попускает какие-то нам проблемы или что-то более, чтобы, опять-таки, мы не погибли в жизни вечной, потому что эта жизнь — вспышка в вечности. То есть на за что, а для чего. Есть в акафисте «Слава Богу за все», очень я его люблю, такие несколько предложений, первое — это: «Благодарю, Господи, Тебя за скорби» — как, мы не хотим скорбей, мы хотим жизни замечательной, комфортной. Ну а дальше мудрость какая: «...благодаря которым я становлюсь небезразличным к скорбям других». То есть я не могу понять другого, пока меня это не коснется. Или примерно такое же, только еще другой смысл: «Благодарю Тебя за скорби, которыми Ты меня отрезвляешь от угара страстей». Что такое страсть — это грех, многократно повторяющийся, который может погубить мою душу в жизни вечной, то есть Господь отрезвляет нас, а не как-то ущемляет или губит.

А. Ананьев

— Который мою собственную жизнь превращает в ад. Отец Константин, у нас времени осталось не так много, а мне хочется прояснить еще один момент, вот абсолютно технический, с позволения сказать, в плане прощения: допустим, человек взял у меня деньги, попросил помочь, в долг, я, конечно, ему дал, ну как же не дать, если у меня есть возможность, а он просит, но он взял и не вернул и, конечно же, я прощаю ему этот долг, говорю: «Я прощаю тебя». Но в следующий раз он приходит ко мне и говорит: «А дай мне, пожалуйста, в долг», а я ему говорю: «Нет, я тебе не дам». И получается, что я его не простил? Получается, что я не забыл, было бы странно давать ему еще раз, зная, что он так поступит. Или, допустим, мне было очень неприятно, когда меня обидели, когда я пришел в гости к человеку, ну, обидели и обидели. Простил? Простил. Но вот меня в следующий раз приглашают, а я говорю: «А вы знаете, а я не приду, я не приду, я вам благодарен за приглашение, но я не приду». Получается, что я и здесь не простил. Так что же такое прощение? Если оно как-то не меняет нашего поведения или оно должно менять поведение и я, как христианин, должен дать человеку в долг еще раз и пойти в гости туда, где меня обидели, оскорбили меня, как мне поступать, отец Константин?

о. Константин

— Если позволите, я чуть-чуть поразмышляю над первым и вторым примером. Первый пример, Господь ведь нам тоже говорит: «Будьте чисты, как голуби, но мудры, как змеи». Мудрость заключается в том, что вы помните, что он сделал, но в то же самое время вы можете поступить: или не давать взаймы, или дать столько, сколько вы не будете переживать, что он не отдаст опять, то есть: «Дорогой, я тебя простил в прошлый раз, но ты так мне не вернул, хотя я простил, я не требую, чтобы ты это возвращал, но ты пришел вновь, естественно, наученный горьким опытом, я не готов тебе дать столько, сколько ты хочешь, но готов столько, что если вдруг ты опять подведешь и не вернешь, по крайней мере, мог забыть», то есть вот это прощение. И второй момент, сказать: «Прости Христа ради, я не дам тебе больше взаймы, потому что я кого-то лишу той добродетели, той десятины, которую должен возвращать Богу, то ли там на храм, то ли это хоспис, еще что-то, то есть получается, я тебе заведомо могу дать, как мошеннику». То есть здесь надо проявить благоразумие, и так, и так можно поступить, я бы поступил, как в первой ситуации, дал бы столько, сколько у меня есть возможность, чтобы не ждать, что он вернет. Но здесь также я вспоминаю апостола Павла, который говорит: «Раз скажите, два скажите, не слышат вас — отойдите», то есть в третий раз, если бы он и во второй раз подвел, я скажу: «Прости Христа ради, у меня с тобой только искушение и соблазн, я тебя прощаю, но прости, больше с тобой общаться я не буду, чтобы не набираться греха, потому что я хотел бы делать добродетель, но моя добродетель получается, как медвежья услуга, и ты себя еще больше губишь, а я этому соучастник». Теперь с гостями: мы упускаем момент, о чем думают люди, когда приглашают второй раз, может быть, это укорение совести, и они приглашают, чтобы исправить ситуацию, которая в первый раз получилась, мы ведь не сердцеведцы, мы не знаем их мотивацию, почему они приглашают, а мы заведомо уже ставим на крест, что опять меня обидят, опять меня, такого мини-божка, то есть мы не даем возможность, шанса увидеть, для чего человек может быть, он может покаяться, поэтому я второй бы раз пошел, а третьего бы уже не было, если бы это опять какое-то мое душевное повреждение в этом было бы, хотя Господь, ведь я рассуждаю все-таки как несовершенный человек, а Господь призывал: «прощайте седмерицею», то есть около пятиста раз, но это, естественно, условная цифра, тут можно сказать: бесконечно прощайте людям их прегрешения. Поэтому тут я пока созрел на два-три раза, ну, с юмором, конечно, говорю.

А. Ананьев

— Спасибо вам большое, отец Константин, и за наставление апостола Павла, и за вашу мудрость. Сегодня мы беседовали с настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских в станице Ленинградской Краснодарского края священником Константином Мальцевым, спасибо вам большое. Я желаю вам, друзья, чтобы эта неделя была для вас особенной, одна из самых важных недель перед Великим постом, пройдя который мы сделаем еще один шаг ко Христу. Спасибо вам. Я Александр Ананьев, радио «Вера», прощаюсь с вами ровно на неделю, до новых встреч, до свидания, отец Константин.

о. Константин

— Спаси Господи, всего доброго, Александр, и Божьей помощи на предстоящий пост нашим слушателям, чтобы пост для вас не прошел бесследно, а, как минимум, хотя бы один грех, пусть самый маленький, но вы победили, а это уже ступенечка новая к Царствию Небесному, к любви Божией. Храни Господь.