«Любовь — это прежде всего ответственность. Счастье любви — в большой ответственности за человека», — говорил педагог, учёный и писатель Василий Сухомлинский. Война разрушила его жизнь, лишила здоровья, а он всё равно сумел быть счастливым и делал счастливыми других. В первую очередь свою жену Анну, с которой прожил в любви и согласии больше двадцати лет.
Супруги Сухомлинские приехали в украинское село Павлыш в 1948-ом году. Это была родина Василия — рядом находилась деревня, где он появился на свет и откуда в 41-ом ушёл на фронт. Под Ржевом Василий получил тяжёлое ранение, выжил лишь чудом. Его комиссовали. Левая рука не действовала, осколок, застрявший около сердца, врачи так и не смогли достать. Но бездействовать, несмотря на проблемы со здоровьем, Василий не мог. Он хотел вернуться к педагогической работе и после госпиталя Сухомлинского назначили директором одной из школ в Удмуртии.
В 43-ем году с проверкой в эту школу прислали педагога Анну Девятову. Учебное заведение было в полном порядке, а директор показался Анне необыкновенно тёплым, симпатичным человеком. И она обрадовалась, когда спустя время получила от него письмо с приглашением приехать ещё раз. Но в войну разъезжать из города в город было затруднительно. Василий и Анна стали переписываться. Тогда-то молодая женщина и узнала, что за плечами Сухомлинского огромная трагедия — его жену Веру и крошечного ребёнка на Украине убили фашисты. Анна была потрясена тем, как мужественно Василий борется со своим горем, сочувствовала учителю и вскоре поняла, что полюбила его. А когда Украину освободили, и Сухомлинский решил вернуться домой, он предложил Девятовой выйти за него замуж. Анна согласилась, но её совсем не привлекала перспектива стать сельской учительницей. Сухомлинские сошлись на компромиссе: они проведут в селе отпуск, а дальше будет видно. Отпуск затянулся на двадцать лет.
Сразу по приезде супругов вовлекли в работу. Василия назначили заведующим районным отделом народного образования, Анна трудилась в школе. Жили после войны трудно — впроголодь, особенно тяжело стало, когда в семье появились сын и дочь. Дети часто болели, продуктов не было. Анна сбивалась с ног, Василий ездил по району. Но когда зашевелился осколок в груди, попросил, чтобы его перевели на педагогическую работу. Семья переехала в село Павлыш, и Сухомлинский стал директором школы.
Анна Ивановна учительствовала там же, была в курсе всех дел супруга и стала для него надёжным тылом. Она поддерживала мужа, когда педагогическое сообщество страны травило «педагога-проповедника», как называли Сухомлинского. Воспитывать учеников в духе марксизма-ленинизма он не желал. Терпение и вера, любовь и волшебство — Василий Александрович сам жил по этим понятиям, так воспитывал и детей. Критики называли его педагогическую систему «подменой борьбы библейской проповедью». Это было тяжёлое для Сухомлинского время, но жена всегда и во всём была на стороне супруга. Выхаживала его во время болезней. Ограждала от бытовых проблем.
Сына и дочь Сухомлинские не баловали даже тогда, когда в семье появился материальный достаток. Но зато у Серёжи и Оли имелся свой театр теней. Родители соорудили его, чтобы дети не скучали во время болезней. Вешали на дверь простынь, вырезали из картона фигурки и разыгрывали спектакли. А когда Серёжа и Оля выросли, отец с мамой возили их на экскурсии по стране. Приехав в Ленинград, Москву или Одессу всей семьёй ходили в театры и музеи. Счастливая, незабываемая пора для Сухомлинских.
Василий Александрович прожил всего 51 год. Осколок в груди добрался до сердца спустя 25 лет после войны. Умирая, просил жену сохранить его архив. Год ушёл у Анны Ивановны только на то, чтобы описать все работы. А потом она готовила к печати то, что ещё не было издано. Это был огромный, неподъёмный труд. Но Анна Ивановна без устали двадцать лет занималась наследием Сухомлинского. В мыслях, воспоминаниях, делах и разговорах она до конца своих дней была рядом с супругом.
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.