У нас в гостях был духовник Алексеевского женского монастыря в Москве, педагог, член Союза писателей России протоиерей Артемий Владимиров.
Разговор шел о том, как современному человеку найти спутника жизни и начать строить крепкую семью.
А. Ананьев
— Добрый вечер, дорогие друзья. И, несмотря на вечер, в светлой студии радио «Вера» стало гораздо светлее, потому что к нам в гости, с Аллой Митрофановой...
А. Митрофанова
— Александром Ананьевым.
А. Ананьев
— Да, пришел наш любимый собеседник — человек-мудрость человек-праздник человек-солнце — духовник Алексеевского женского монастыря, протоиерей Артемий Владимиров. Добрый вечер, отец Артемий.
Протоиерей Артемий
— Я слушаю вас и вспоминаю, что был такой фильм Феллини, человек-оркестр... И действительно, мы призваны, отзываясь на запросы человеческих сердец, мы призваны, когда Дедом Морозом ввалиться в студию, с игрушками, а когда, простите, дядькой Черномором.
А. Ананьев
— Вот не представляем мы вас, отец Артемий, дядькой Черномором.
А. Митрофанова
— Да, правда.
А. Ананьев
— Скорее за утешением к вам идут те, кто потерял всякую надежду на личное счастье. Признайтесь, вот ваша вот эта душевность, мудрость и открытость, делают вас заложником вот этой вот ситуации, когда к вам снова и снова приходят за советом и скорее за утешением?
Протоиерей Артемий
— Я вспоминаю свои молодые пастырские годы на улице Неждановой, в храме Воскресение Словущее, где мой старший собрат, уже почивший, на Благовещенье скончавшийся батюшка, протоиерей Геннадий Огрызков, был таким заложником. Огромный, богатырь, с курчавыми волосами, глубоким взором, архитектор по светскому образованию — он обладал таким детским, теплым, отзывчивым, ласковым, иногда плачущим сердцем, что к отцу Геннадию со всех сторон света — севера, юга, запада и востока — тянулись преимущественно женские души. Если они бывают женскими, в женском естестве. Именно поплакаться ему в жилетку. «И нам сочувствие дается, как нам дается благодать...» Батюшка был отмечен этим удивительным даром сорадования и сочувствия. И иногда он мне вспоминается в каких-то утренних снах. Сам я не обладаю в такой мере этим даром. Но все-таки слово «батюшка» очень теплое, патриархальное, в нем нет формализма, официоза, нафталина... Чего еще в нем нет?
А. Митрофанова
— Тепло в нем есть.
Протоиерей Артемий
— И поэтому, конечно, когда мне иногда говорят: «Ой, батюшка, благодарю вас, что вы уделили мне время... Ой, батюшка, благодарим вас за участие, за доброту...» Я говорю: вы знаете, профессия у нас такая. Если бы батюшкам не было свойственно то, о чем вы сейчас сказали, наверное, мир бы уже давно прекратил свое существование.
А. Ананьев
— Ну вы, наверное, больше чем профессия. Знаете, я вспоминаю ровно год назад, может быть, чуть больше, чем год назад, мы видели вас на фестивале «Традиция» в Подмосковье...
А. Митрофанова
— О да, незабываемое зрелище!
А. Ананьев
— В окружении, да... И я еще даже не сразу понял, что происходит. Потому что вдруг на какой-то дорожке...
А. Митрофанова
— Улей просто.
А. Ананьев
— На дорожке парка появился праздник. То есть там какое-то шествие, праздник и смех, и шум. Я еще уточнил: «Алечка, что происходит?»
А. Митрофанова
— А там толпа людей, просто, знаете, как пчелы жужжат: ж-ж-ж...
А. Ананьев
— За вами следует такая огромная группа людей — мужчины, женщины, дети — и все такие счастливые.
Протоиерей Артемий
— А ларчик просто открывался. Дело в том, что мне иногда свойственно по-доброму пошутить. И прихожане подкладывают мне в карман маленькие изречения святоотеческие на картоночках, обратная сторона которых украшена блестками, каким-то декором. И стоит только вам сказать: «Дорогие друзья, биткоины от Бетховена — примерно 24 тысячи евро», — и народ идет и берет. Спрашивают: «А в каком отделении банка можно обменять? — Лично у товарища Грефа, в дирекции Сбербанка». Так или иначе, но действительно я с вами соглашусь, что кредо в семейной жизни и заключается мужа или жены в том, чтобы будни превращать в праздник и уметь порадовать ближнего. Это, наверное, не меньше, чем накормить голодного или одеть лишенного одежды.
А. Ананьев
— Да, и это хороший урок мне, серьезному и вечно хмурому человеку, а особенно когда он не выспится.
А. Митрофанова
— Ой, прибедняться-то хватит.
А. Ананьев
— Спасибо вам за ваши вот эти вот очень теплые и даже в чем-то нежные шутки. Однако сегодня тема будет, что называется, не до шуток. В программе «Семейный час» на радио «Вера» мы, как правило, обращаемся к тем, у кого есть семья. К женам, у которых есть мужья. К мужьям, у которых есть жены. К родителям, у которых есть дети. При этом я часто вспоминаю, когда формулирую ту или иную тему, каких-то своих знакомых, дорогих моему сердцу, и думаю: а вот эта тема была бы ему интересна или ей? Потом думаю: да она не замужем, и эта не замужем — при этом удивительные люди — и девушки, и молодые люди неженатые.
Протоиерей Артемий
— Во всех отношениях достойные.
А. Ананьев
— Достойные абсолютно — светлые, мудрые, ищущие, мечтающие...
Протоиерей Артемий
— О семейной жизни.
А. Ананьев
— И такое впечатление, что вот, ну казалось бы, ну если человек недостойный, то как бы он и не достоин и нет. А такое впечатление, что чем более человек достоин, чем больше работы он проводит над собой, тем сложнее ему найти своего человека в жизни, встретить. При этом он как бы старается, этот человек, делать все правильно. Не ищет там, где как бы следовало бы искать...
Протоиерей Артемий
— Вы разбередили сейчас, сами не зная того, самую мою кровоточащую рану. Не просто задели за живое, но для меня как священника это, действительно, даже не проблема, а какая-то боль души. Ведь подумаем: еще в 50-х, 60-х, 70-х, 80-х годах прошлого столетия, если слышалась фраза, признание, объяснение: «Я вас люблю...» — никогда никто в России не ставил точку и даже восклицательного знака, но всегда запятую, намекая на продолжение. Либо тире. А в бессоюзном предложении ставится тире, когда вторая часть содержит в себе неожиданный результат, смену событий. «Я вас люблю — любовь еще, быть может, в моей душе угасла не совсем... Но я прошу вас: будьте моей женой!» То есть между любовью и супружеством, материнством, отцовством и семейным бытом, милыми свадебными хлопотами стоял в сознании людей знак равенства. И поэтому хорошие и разные обладательницы римского, греческого профиля (а есть еще особый рязанский профиль, неизвестный античной культуре), но все они оказывались замужем. Потому что находились эти парубки, эти Лели, эти принцы, которые, отзываясь на движение сердца, на биологическое влечение, на «Весну священную» Стравинского, встречая эти глаза, понимали, что пришло время отставить отца и матерь и прилепиться к жене своей. А нынче настолько семейный и супружеский идеал... Вы видите, я уже как-то возбудился, машу руками, подпрыгиваю на кресле, и из глаз моих исходят молнии, из уст громы — я действительно не могу равнодушно беседовать на эту тему. «Да, вы мне нравитесь, пройдемся, Маша. Но я вам ничего не обещал. Вы ни на что не надейтесь. Я вам говорю, как порядочный человек: вы связались с убежденным холостяком...» — и прочую галиматью, и пургу, и лапшу (простите за этот неояз) несут нынче особи двуногие мужеского пола, которые ищут приключений, ищут развлечений. Понимают зависимость женского пола от мужеского начала, но не хотят жениться, не хотят семьи.
А. Митрофанова
— Отец Артемий, а может быть, люди просто стали более разборчивы и более серьезно относятся сейчас к вопросам создания семьи?
Протоиерей Артемий
— Хорошо, если ты такой серьезный, зачем ты смотришь на Гюльчатай сальным взором? Зачем простираешь преступные персты и спрашиваешь: «Что это у вас там такое, уважаемая Солоха?» Я тоже за вдумчивость, за осторожность. Но тогда для девушки главное искусство общения с лицом мужского пола — to keep the distance — хранить дистанцию вытянутой руки. А они приходят к священнику и говорят: «Батюшка, вы нас научили ходить так осторожно, а они сразу говорят: ты сумасшедшая! ты ненормальная! Батюшка, я так всех распугаю, если буду хранить свою честь...» O tempora! O mores! — О времена! О нравы!
А. Митрофанова
— Печальная картина, да.
А. Ананьев
— То есть вы хотите сказать, что это было не всегда, а началось недавно — это раз. И второе (для меня это вообще было шоком) — вина в основном за сложившуюся ситуацию лежит на сильной половине человечества?
Протоиерей Артемий
— А вот это хороший вопрос. Потому что иногда приходит в голову мне, что если бы в облом 90-х годов не появились на наших МКАДах, на наших сабвеях, как их еще называют, магистральных полосах, вот такие цепочки каких-то амазонок... Я это видел лично сам, разъезжая по пастырским каким-то целям и адресам. Видел этих, как выражается наш президент, девушек с ослабленным чувством социальной ответственности...
А. Ананьев
— С пониженным.
Протоиерей Артемий
— И действительно, потеря честности, потеря чувства собственного женского достоинства, шаговая доступность, развращенность, попросту говоря, поколений, она, может быть, и поставила мужчин в такое «выгодное», в кавычках, положение. Известно, что Николай Васильевич Гоголь в своих «Выбранных местах из переписки с друзьями» говорил, условно: женщина — это здоровье нации. И определенная строгость, и чистота, и стыдливость, и целомудрие имеют огромное воспитательное значение на мужчин. Кратко говоря, как педагог, который до сих пор общается с молодежью, я уже в начале этого года выбрал для себя магистральный курс — это общение с начальной, средней школой в том духе и смысле, чтобы прививать мальчикам подлинное рыцарство. Чтобы они семейный идеал не разменивали впоследствии, в переходном, юношеском возрасте на поиск сомнительных удовольствий и приключений. Сегодня, конечно, наше общество нравственно достаточно сильно упало и деградировало. Свидетельство этому наш язык, душа нации. И действительно, вы совершенно правы, сколько девушек хороших и разных —умниц, милых, работящих, Золушек, Дюймовочек — которые мечтают о том, чтобы подарить любовь любимому человеку, мечтают о материнстве. И в многомиллионных городах, как ежики в пустыне, как бесприданницы.
А. Митрофанова
— В программе «Семейный час» сегодня духовник Алексеевского женского монастыря, протоиерей Артемий Владимиров. И говорим мы о том, а как создать семью. То есть обычно мы семейные вопросы, разные аспекты семейных отношений рассматриваем, а сейчас вот решили собственно к самой базе обратиться. Отец Артемий, а может быть, сложность еще сегодня и в том, что... Меня, знаете, часто упрекают за то, что я, сидя в этой студии, всякие критические замечания отпускаю в адрес женщин. Но я женщина, мне можно. Может быть, еще причина в том, что вот все прекрасные эти Золушки, принцессы, не ну знаю там, царевны и так далее, Спящие красавицы, знаете как, не проявляют в себе во внешний мир чего-то такого очень важного, благодаря чему их видят мужчины? Вот есть такое, знаете, есть такое выражение: «Лампочка не загорается». То есть она прекрасна во всем, эта женщина, но у нее в глазах нет чего-то такого, что могло бы обратить на нее внимание мужчины. Я, мне кажется, сталкиваюсь с этим нередко. Мы настолько сейчас перегружены работой, женщины, что мы про свою вот эту женскую природу нередко забываем.
Протоиерей Артемий
— Приятно беседовать с умным человеком. Действительно, когда ко мне на беседу или исповедь приходит особа юного, молодого, среднемолодого возраста с какими-то уголками губ, опущенными вниз, с меж бровкой и перекрестными морщинками, говорящими о многозаботливости, тревоге, страхах, неуверенности. Когда видишь такую, ну не поникшую осанку, но все-таки человека, слегка придавленного грузом неразрешенных проблем, и глаза собираются в кучку, они всегда на мокром месте... «Девушка плачет, жениха все нет, ее утешают, а шарик летит...» И говорит: «Батюшка, сделайте со мной что-то! Может, мне лучше вообще не быть?!»
А. Митрофанова
— Ага, дайте таблетку счастья.
Протоиерей Артемий
— Вы знаете, на вопрос: что делать, чтобы изменилось положение? — я как неисправимый оптимист, человек, верующий в чудо (чему бы жизнь нас не учила, но сердце верит в чудеса), говорю: «Дорогие мои друзья, помните, что мотыльки летят на свет. Светить всегда, светить везде — вот лозунг твой и солнца! А где искорки в глазах? — буквально отвечаю вам на вопрос. — А где улыбка, которая, как у Герды, освящает этот холодный мир?» Мужчины только по видимости называют себя сильным полом, на самом деле они зависимы от солнышка. Все интуитивно, инстинктивно ищут такую лучезарную, светлую Василису Премудрую, которая через Берендеев лес пройдет, и Кощею пальцем погрозит, и Соловья-разбойника сдаст в милицию.
А. Митрофанова
— И коня на скаку остановит, и в горящую избу — это тоже туда входит или нет?
Протоиерей Артемий
— Несомненно, в социальный пакет.
А. Ананьев
— Шаговая доступность.
Протоиерей Артемий
— Поэтому я, например, отвечаю на этот вопрос так: «Не мечтайте о будущем! Не думайте, что жизнь это какая-то неуютная жидкая лунность, и некому руку пожать. Но сегодня, как кусочек магния, искритесь энергией созидания, любви. Дарите вашу любовь каждому даже неодушевленному предмету — поливайте герань на подоконнике, улыбнитесь чужому малышу, бабушке склоните на плечо свою головку...» И когда мы действительно научимся отщипывать от себя кусочки и дарить импульсы любви, милосердия, трудов, бескорыстно служа ближним, они, эти самые «летучие голландцы», эти потенциальные женихи, спрятавшиеся в окопах, они вылезут и строем пойдут к нам. Потому что мир задыхается без таких энергических, светлых, созидающих добро и любовь особ.
А. Митрофанова
— Искра в глазах — вот это важно.
А. Ананьев
— Да. И мы с Аллой Митрофановой уже не прячем улыбок, сидим здесь в студии абсолютно счастливые. И я представил себя — я, сорокаоднолетний мужчина — представил себя на месте этой девушки, которая слушает наставления отца Артемия. И знаете, что я почувствовал? Я почувствовал острое желание, просто вот на месте этой девушки, обнять вас, сказать: «Батюшка, ну я ведь такая, ну вы же видите! Вот все эти наставления я знаю. Не советуйте, а помоги мне, найдите мне мужа!» Вот кто-нибудь к вам с такой просьбой... «Вот покажите мне пальцем! Я уже устала ждать, покажите мне пальцем того юношу, который, на ваш взгляд, достоин меня, и я уже готова даже так...»
Протоиерей Артемий
— Вы знаете, священники, конечно, это некий аналог купеческих сватий баб и Бабарих. А был такой, представьте себе, институт социальный в дореволюционной России...
А. Митрофанова
— Очень важный, кстати.
Протоиерей Артемий
— Благочестивые мудрые женщины, которые прекрасно знали Замоскворечье, знали фамилии, знали ситуацию в домах. И как сегодня маклеры подбирают квартиры новоселу будущему, так они, учитывая многие психологические факторы, генетические — проверяли, нет ли падучей в семье, не скряжистая ли мамаша...
А. Ананьев
— Собирали анамнез?
Протоиерей Артемий
— Не сумасшедшая ли бабуся. Вот они соединяли, точнее рекомендовали родителям, которые в этих свадебных хлопотах принимали главенствующее участие. Священник, конечно, если он адекватен и не приписывает себе то, чего у него нет, вот так, методом тыка навряд ли рискнет когда-либо соединять судьбы, учитывая степень доверия пастырскому слову. «Обратите внимание на этого молодого человека... Не покажется ли вам...» — такое, я думаю, уместно. Во всяком случае, я всегда спрашиваю, когда ко мне приходят на предмет венчания: где вы познакомились? И какие разные ответы я слышу. Они как раз подтверждают, дорогие наши слушательницы, дорогие наши женихи, что спасение и близко и возможно. «Батюшка, я спускался вниз по эскалатору в метро „Новокузнецкая“, в самый час пик. И я увидел ее... — тут он переводит взор на эти очаровательные глазки. — Она ехала вверх по эскалатору...»
А. Митрофанова
— Так.
Протоиерей Артемий
— Я тоже говорю: «Так. Но это же десятки тысяч лиц, что вы хотите этим сказать? — Мы увидели друг друга. — Так, а дальше что? — А когда я понял, что это судьба, я перепрыгнул через...»
А. Митрофанова
— В час пик!
Протоиерей Артемий
— «Схватившись за эту лампу какую-то, я перепрыгнул и попросил ее телефон». Вот это удивительно. И нередко сегодня находят друг друга в интернете. Но интернет это только предлог, это только пункт «А», после которого нужно прейти к пункту «Б». Потому что заочное знакомство это еще уравнение с двумя неизвестными.
А. Ананьев
— Все-таки чем дальше, тем больше я понимаю, что браки заключаются не столько на небесах, сколько на лестницах. Мы тоже познакомились на лестнице практически. И вот примерно так, как вы и описываете, батюшка. Мы продолжим разговор о том, как помочь встретиться с будущим мужем или с будущей женой, с нашим дорогим гостем, протоиереем Артемием Владимировым. Это «Семейный час». Мы вернемся через минуту.
А. Ананьев
— Мы продолжаем «Семейный час» на светлом радио. В студии Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— Александр Ананьев.
А. Ананьев
— И на наши вопросы отвечает духовник Алексеевского женского монастыря, протоиерей Артемий Владимиров. И вопрос вот какой у меня сейчас будет. Есть ощущение, что одна из причин того, что сейчас интеллигентнейшие, красивые, ухоженные, воспитанные, состоявшиеся, успешные 30-летние девушки не могут найти себе мужа, заключается в том, что они не сделали этого в 19 лет.
Протоиерей Артемий
— Не совершили какой-то акт безумия.
А. Ананьев
— Абсолютно верно. Они были слишком правильные, да, они не совершили ошибки. Помните как у Ремарка? О, дорогая, для того чтобы любить, надо обладать определенной долей наивности. Так что сохрани вот эту свою наивность... Когда нам 19, мы с легкостью говорим, что да, это на всю жизнь. Это здесь и сейчас. Пойдем, у нас будет восемь детей, лабрадор, и мы будем жить на берегу моря. И они во все это верят искренне, не задумываясь о последствиях. Правда, потом проходит год, все меняется. В большинстве случаев. И вот если не совершить этих ошибок в 19 лет — с одной стороны, это правильно. Но потом ты понимаешь, что тебе уже 30, и решиться становится очень трудно. У нас за плечами уже такой рюкзак каких-то шибок, какого-то понимания, какого-то жизненного опыта. Мы обрастаем какой-то социальной броней. Мы уже похожи на маленькие бэтээры, которые двигаются по жизни...
Протоиерей Артемий
— А в руках у невесты — в одной руке логарифмическая линейка, а в другой штангенциркуль, и она каждого потенциального претендента на ее сердце...
А. Митрофанова
— Начинает измерять.
Протоиерей Артемий
— По двадцати пяти параметрам проверяет. Так что легче в ГИТИС поступить, чем получить ее согласие.
А. Ананьев
— Абсолютно верно.
А. Митрофанова
— Более того, я знаю, когда мужчины видят это (а это же читается в глазах у женщины, особенно когда еще бегущая строка на лбу, что я хочу замуж и рассматриваю вас как кандидата) — мужчины разбегаются. Не потому что даже, ну как сказать, это поведение женское, которое отпугивает, оно настораживает, оно претенциозно сразу по отношению к мужчине...
А. Ананьев
— Да здесь не столько женщины, мужчины же то же самое. Чем он старше становится, тем ему сложнее решиться на отношения. На серьезные отношения. Сложнее решиться завести ребенка, сложнее решиться там изменить что-то в жизни. Он уже слишком опытен, он слишком мудр, он слишком твердо стоит на ногах, чтобы позволить себе какое-то легкое безумство. Или нелегкое безумство.
Протоиерей Артемий
— А все-таки вот я должен признаться, по опыту пастыря, который варится в гуще народной жизни, что Россия не Азия, но и не Европа. И много, много людей, уже даже не юного, не молодого возраста обоих полов, которые подходят к священнику, как к палочке-выручалочке: «Батюшка, помогите мне, я хочу обрести ее — глубокую по душе, благочестивую, работящую, верную...» «Батюшка, где это твердое плечо? — вопрошает человек, — которому я могла бы всецело вверить свою хрупкую жизнь...» И, несмотря на наше постиндустриальное общество с вынесенными мозгами — мы вот с вами сидим здесь, на территории Андреевского монастыря, а рядом здание Академии наук, и вот эти мозги шевелятся на высоте этого здания.
А. Митрофанова
— О да, здание с мозгами.
Протоиерей Артемий
— Все-таки какие-то глубоко вошедшие в наше мышление хорошие стереотипы — девушка на выданье, прекрасный жених — они существуют. Идеал вытравить невозможно из души народа.
А. Митрофанова
— Отец Артемий, скажите, а когда речь идет о таком идеале, не бывает ли завышенных ожиданий? Вот если поговорить с женщинами, как вы себе представляете... Да вот даже психологи рекомендуют (кстати, интересно тоже, как вы к этому относитесь), советуют сформировать картинку в голове: как вы видите вот вашу идеальную семейную жизнь, чтобы ну понимать, к чему стремиться, понимать, кого вам искать в жизни. Чтобы вы сами себя сориентировали, кого, собственно, вы хотите видеть рядом с собой. Для женщин сразу такой набор параметров. Ну раньше это было: «чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил» — там по-моему так, что-то там «тещу мамой называл» — какая-то песня есть безумная из 80-х годов. А сейчас это, ну как сказать, гораздо более серьезные требования и критерии: важно, чтобы мужчина мог обеспечить семью, чтобы он был атлетом, чтобы у него было несколько там высших образований...
А. Ананьев
— Похоже на объявление вакансии открытой. В крупную компанию.
А. Митрофанова
— Ну да, в крупную компанию требуется секретарь, а дальше набор параметров — то есть там пять языков...
А. Ананьев
— Коммуникабельность, два языка...
А. Митрофанова
— Да, полеты в космос, желательно.
А. Ананьев
— Образование гуманитарное.
А. Митрофанова
— Вот такие требования, которые на самом деле... Да, и при этом, чтобы у него было несколько своих бизнес-проектов, а еще лучше, чтобы он был инвестором. И при этом чтобы он колоссально много внимания уделял жене и проводил время с детьми дома. То есть это по определению какие-то несовместимые друг с другом качества и типы личности, или там особенности личности.
Протоиерей Артемий
— Такой фоторобот, которого нет ни на небе, ни на земле.
А. Митрофанова
— Да, вот если быть реалистами. Может быть, в этом еще сложность? Не знаю. И то же самое, я почитала, что мужчинам рекомендуют, когда они формулируют запрос, какую женщину хотят рядом с собой видеть. Она должна быть фотомоделью, у нее должно быть два-три тоже высших образования. Она должна там владеть иностранным языками — то есть быть умна. И при этом она должна быть прекрасна во всех других, каких-то вот таких вот женских своих проявлениях. И при этом чтобы она была успешна, и чтобы пятеро детей могла потянуть и так далее. И это тоже какие-то критерии, которые... Ну то есть завышенные ожидания. Вот если суммировать весь этот сумбур, который я сейчас наговорила, завышенные ожидания — насколько это типичная история для людей, которые вот 30+ и пытаются создать семью?
Протоиерей Артемий
— Действительно, большей частью человеческое сердце будущим живет, настоящее уныло, что прошло, еще не мило. И такой мираж, окутывая сознание, может быть, приводит к тому, что люди проходят мимо друг друга, хотя, наверное, они и вполне бы образовали собою полноту. Вместе с тем, если взять программу-минимум, то иногда я слышу: «Батюшка, для меня самое главное —верность и надежность в нем, чтобы он был верен своему избранию, и чтобы не напоминал какое-то топкое болото. Чтобы он стоял на капитанском мостике — ни шагу назад, позади Москва». Я бы добавил, что сегодня, наверное, эгоизм, неумение выйти из-за скорлупы, в которую ты облечен, неумение подмечать, внимать, угадывать настроение тебе дорогого человека, неумение служить ему. Вот, наверное, все-таки самое главное из перечисленного нами — это понимание, готовность, не только мысленная, но жизненная готовность служить тому целому, которое именуется семьей. Там где векторы молодых людей настроены на сохранение целостности семьи, на ее укрепление, фундамента, созидание кровли — все восполняется, при наших каких-то индивидуальных особенностях и погрешностях. И, безусловно, картинка, вами нарисованная, завораживает, и в мире встречаются и такие чудеса. Хотя ведь очень часто бывает, что милая женушка взращивает из своего избранника лидера — кто был ничем, тот станет многим под ее мудрым, ну если не водительством, то такой мягкой силы. И может быть, особая проблема, к ней мы еще вернемся, когда состоявшийся, средних лет муженек, буквально на руках выпестованный и смоделированный своей супругой, инициативной и сильной, забывает, кому и чем он ей обязан. И иногда свешает такое вероломство, которому и прощения-то трудно подыскать.
А. Ананьев
— Отец Артемий, я не понял вот чего: так ранний брак — это все-таки хорошо или надо все-таки дождаться какой-то зрелости и опыта?
Протоиерей Артемий
— Судьбы человеческие уникальны и непостижимы. И, видимо, важна среда. Если есть среда, в которой заключаются эти ранние браки — скажем, любящие друг друга мама и папа, за плечами которых уже 25 прожитых лет, и много братиков и сестричек. И опыт показывает, что если встречаются Ромео и Джульетта вот из таких кланов, где уже есть некая среда, некое русло, некая атмосфера самодостаточная...
А. Митрофанова
— Чего тянуть тогда.
Протоиерей Артемий
— То находясь в этом мире, они не потеряются. И их неудачи, их какие-то отступления и падения будут вовремя уврачеваны. Если же нет этого щадящего социума, и молодежь, выдернутая из гнезд, обретает свое единство — нужны исключительные с их стороны нравственная цельность, воцерковленность — не как внешняя причастность храму, но как какое-то тепло душ, где есть место и смирению, и любви, чтобы брак этот выдержал испытание временем.
А. Митрофанова
— То есть правила какого-то общего не существует, все очень индивидуально.
Протоиерей Артемий
— Дело в том, что наше общество сейчас это не Российская империя — с сословиями, с устоявшимися раз навсегда обыкновениями, условностями, вошедшими в абсолют. Сейчас общество это какая-то банка Лейдена с броуновскими частицами, эти частицы движутся хаотично...
А. Митрофанова
— Не без этого.
Протоиерей Артемий
— И чтобы (я слаб в физике) протон, нейтрон, вот они соединились в ядро, естественные силы этому помогают, но важно, чтобы не наступило время распада. Конечно, Церковь, храм, как «мой дом — моя крепость». Конечно, в идеале — священник, духовник, который будет принимать на себя отчасти удары индивидуализма болезненного, который будет и буфером, и одновременно проводником Божественной благодати, врачующей все эти множественные раны и изъяны. Без скрепляющей Божественной благодати сегодня трудно думать о семейном счастье.
А. Митрофанова
— Очень это глубокая история, отец Артемий, то что вы говорите. Безусловно, присутствие в отношениях Господа Бога это очень важно. Но вы знаете, то я очень часто слышала, поскольку, ну мы же, журналисты, общаемся с разными людьми, и в том числе с психологами, что какую тенденцию они сегодня отмечают. Люди, у которых (и вы сейчас тоже об этом сказали) есть сложности в отношениях родителей — либо между мамой или папой, либо человек, у которого с мамой или папой не выстроены отношения, ему очень сложно создать свою семью. Вот он либо ее уже создал, и там какие-то свои серьезные сложности, проблемы. Либо в его жизнь приходят, и он до сих пор одинок, да, и в его жизнь все время приходит не те люди. Потому что если с мамой или папой нарушена связь, то тогда что-то не то мы начинаем транслировать в пространство...
Протоиерей Артемий
— Да.
А. Митрофанова
— И не те люди появляются в нашей жизни. Как это работает?
Протоиерей Артемий
— Да. Психологи все тонко чувствуют. Иногда они, может быть, не добираются до мистической глубины...
А. Митрофанова
— До духовного уровня, да.
Протоиерей Артемий
— Но я для себя однозначно сделал такой вывод: если у тебя не хватает ума, культуры, любви, понимания, даже чувства самосохранения, чтобы выйти на теплое, уважительное, спокойное, мирное, созидающее общение с родителями... Родители не ангелы, родителей не выбирают, родители, как и наши внуки, гиперактивны бывают, иногда им не хватает деликатности, у них много собственничества, они живые люди. Но ты — молодой, красивый и здоровый — должен чувствовать эту пуповину: чти отца и матерь твою, чтобы у тебя все сложилось хорошо, и чтобы счастье твое было долговечно. Так вот, если ты постоянно в контрах, если это какая-то перманентная зона конфликтности, если ты сражаешься с родителями, как боксер на ринге с спортсменами высокой категории, то трудно надеяться на обретение гармонии в твоей личной жизни. Если ты почтительный сын или ты любящая, мудрая, милая дочь — скатертью дорожка, теплый ветер Божественной благодати наполняет алые паруса твоей бригантины. Но есть еще проблема: когда мамочка клеится к сыночку, как к листочку; когда мамочка идет, словно тень, за своей дочкой; когда мамочка настолько врастает в жизнь сладкого чада, что не сынуля женится, а это мама обретает половинку — вот тут часто бывает, что самые хорошие, милые мамы, просто как, простите меня, пугало в огороде ворон отпугивает — не дает даже никому из женихов приступить к дочке. И это тоже определенная психологическая проблема.
А. Ананьев
— А стыдно ли хотеть выйти замуж или хотеть жениться? Вообще такая постановка вопроса.
Протоиерей Артемий
— Это похвально и замечательно. Особенно если это вызов современному миру, который, ведя войну с биологическим видом человека, там где-то в Голландии или в Норвегии крутит пальцем у виска. Это вечный зов нашей природы. Это соответствие той миссии, ради которой ты воззван в бытию. Не всем быть патриархами, не всем быть игуменьями. И в этом смысле поиск своей половинки, ощущение своей предназначенности, желание осуществить, реализовать те таланты, которые вложены в тебя — это, конечно, Божий зов. И все, что под вектором созидания, то приветствуется.
А. Ананьев
— Вы слушаете «Семейный час» на светлом радио. В студии Алла Митрофанова и Александр Ананьев. И на наши вопросы сегодня отвечает духовник Алексеевского женского монастыря, протоиерей Артемий Владимиров.
Протоиерей Артемий
— Заметьте, что Александр, Алла, Артемий — три «А».
А. Митрофанова
— Прекрасно.
Протоиерей Артемий
— Если наши передачи будут востребованы — у кого-то там «Три Тэ», а у нас «Три А» — предлагаю запатентовать.
А. Митрофанова
— Принимается.
А. Ананьев
— Да, определенно. И вы сейчас, батюшка, дали довольно парадоксальный ответ. Дело в том, что у меня было ощущение, что вы сейчас, как мудрый пастырь, скажете: да конечно же, нет, вы должны заниматься собой, вы должны научиться быть счастливой сама по себе. Вы должны быть самостоятельным, состоявшимся, успешным, счастливым человеком. Сам Господь вам все дал для того, чтобы вы были счастливой. Почему вы ходите по городу с потерянными глазами и говорите, что я ищу мужа, я ищу жену... Как будто вы ключи потеряли и ходите, ищете ключи. Вот так по жизни она ходит и ищет мужа. А может быть, проблема в том, что у нее на лице написано, что она ходит и ищет мужа? И тебе не хочется быть ключами, которые сначала потеряли и потом нашли. А вот если ты встречаешь во время какой-нибудь конференции в каком-нибудь роскошном отеле, возле красивой лестницы с красными коврами, прекрасную, счастливую, состоявшуюся молодую женщину — и ты понимаешь, что какое счастье, что ты ее встретил, пусть она будет твоей женой. Но у нее не было в глазах...
Протоиерей Артемий
— На красной лестнице — ах!
А. Ананьев
— Вот чего я боюсь, я боюсь этого выражения в глазах — такая вот, знаете, табличка: «Срочно ищу мужа».
А. Митрофанова
— Вот это та самая тоска вместо искр.
Протоиерей Артемий
— Да. Ну трудно укорять человека, который говорит и произносит это тургеневское: «Мисюсь, где ты?» «Я спросил у ясеня, где моя любимая...» Мы не будем бороться с основными законами естества. Но в глубинах души я согласен с вашим полуироничным, полусерьезным замечанием. Почему, потому что самое высокое предназначение человека, созданного по образу и подобию Божию — иметь за пазухой Христа, светить Его благодатью, быть сосудом Духа Святого. Мужчина и женщина совершенно в этом друг от друг не отличаются. И если ты раскрываешь свое сердце навстречу Небесному Отцу, если Его покой и мир, и кротость, и смирение, и тишина, и радость о Воскресшем Христе осеняют тебя (то есть ты не просто социально самодостаточен — интегрировался в хрустальный мир Газпрома в свои 28 лет), но если ты духовно действительно обрел Небесное Отечество, и Спаситель дарует тебе эту внутреннюю полноту преизливающуюся, так что ты уже способен делиться с окружающими любовью, то тогда-то... «И тогда наверняка вдруг запляшут облака...» И тогда действительно к этому человеку, в котором сияет образ Божий, действительно, — курлы-курлы — полетят журавли, и пионеры пройдут строем, честь отдадут, и самолеты пролетят...
А. Ананьев
— Я сейчас чувствую, как тысячи слушательниц сделали радио «Вера» погромче и ждут какой-то конкретики. Ну например: «Я ходила в районную библиотеку, надеясь там встретить мужа — не встретила. Я хожу в наш храм, надеясь в числе прихожан увидеть светлое лицо своего будущего мужа — не встретила. Я ходила на выставку Кандинского, которую проводили в нашем городе...»
Протоиерей Артемий
— Сейчас Мунка выставляют норвежского.
А. Ананьев
— А на Мунка я бы не советовал ходить, туда ходят, в общем, люди глубоко нечастные. На Мунка можно сходить, просто чтобы получить удовольствие, но мужей там... Вопрос: «Может быть, я не туда хожу? Батюшка, а где водятся мужья?»
А. Митрофанова
— А жен, кстати, это... В смысле мужчин это касается? Тут такой же точно вопрос: «Батюшка, я ходил в библиотеку, ходил на Мунка — и нигде ее не нашел».
Протоиерей Артемий
— Да-да. И конечно, как я для себя вижу скрещивание судеб, когда параллельные прямые вдруг соприкоснулись, может свершиться неизвестно где — в «Ашане» или в очереди в место для приятного уединения — везде и всюду свершается эта тайна единения душ. Но рецепт все-таки, как батюшка, я дать могу и обязан.
А. Митрофанова
— Давайте!
Протоиерей Артемий
— Предлагаю с сегодняшнего вечера всем, кто в нем, в этом «Семейном часе» участвует и заинтересован в том, чтобы единичка превратилась в десяточку, натуральное число, хочет встретить спутника жизни, предлагаю вместе с собой маленький благочестивый подвиг. Если не замучил только остеохондроз и соли не отложились безнадежно в коленочках и в бедренных суставах, давайте с вами утром и вечером будем делать по три земных поклончика. Это так было в старину: батюшка где-то на берегу синего моря и тот, кто вступает с ним в духовный конкордат. Перекрестить себя благочестиво, опуститься на коленочки, склониться, встать — три утром, три вечером. И сердечный импульс на каждый поклон: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами Богородицы и всех святых, исполни сокровенное желание мое!» Речь идет о хорошем — о семейной жизни, соответственно, материнстве, отцовстве. Сегодня вечером начинаем. И, конечно, ждем ваших писем. Потому что я совершенно убежден, что если вся страна — я, ты, он, она — сейчас начнет так тихонечко Всевышнего молить о даровании встречи, то думаю, что наша радиостанция «Вера», нужно будет добавить к нему еще и надежду, и любовь, то есть все состоится.
А. Ананьев
— Дай Бог! Сколько людей заслуживают счастья — я даже не могу себе представить. Однако возвращаясь к прозе и конкретике. Скажите, пожалуйста, вы как пастырь, наверное, взглянув на молодую или не очень молодую пару, поговорив с ними, прекрасно понимаете себе перспективы этих двоих?
Протоиерей Артемий
— Я не сторукая богиня Кали и не осьминог. Взор мой не простирается, как у цыганского барона: дальняя дорога, казенный дом, блондин, черный ботинок... На уровне интуиции, на уровне желания счастья молодым — всегда верю, что Божия благодать восполнит недостающее. Конечно, в меру опытности, ты можешь догадываться о каких-то сложностях психологических. Видишь, например, такие желваки у жениха, такое устройство подбородка, вот нижней части лица, видишь такую упертость и какую-то такую инерцию — думаешь: да, будет нелегко с Иван Ивановичем... «Я сказал! Ты виновата тем, что хочется мне кушать...» Но считаю что женская природа настолько креативна, настолько богата. Умная женушка, она и психолог, и терапевт, она и массовик-затейник. В среднем на то, чтобы довести среднестатистического жениха до состояния идеального мужа, требуется немного — 36 лет. У меня сейчас как раз заканчивается этот период.
А. Ананьев
— Другими словами, вера в женскую мудрость не позволяет протоиерею Артемию Владимирову отказывать в благословении тем, кто приходит за благословением на брак.
Протоиерей Артемий
— Если люди желают хорошего и доброго, священник не занимается расстановками, люди это не фишки. Поэтому Божие благословение снисходит свыше, оно ложится на состоявшиеся намерения. Но как человек батюшка, конечно, всегда высказывается за то, чтобы, в меру желания самой молодой семьи, быть рядом, помогать ей такими занятными историями и не лишенными глубины и психологическими размышлениями, которые, я убежден, сделают эту передачу (не люблю английских слов — два топа, три прихлопа) топовой этим летом 2019 года.
А. Ананьев
— Еще один конкретный вопрос, раз у нас осталась еще пара минут. Мы с Аллой приняли решение о том чтобы пожениться через полгода после знакомства. И она спросила меня, не слишком ли мы торопимся. На что, я помню, ответил: по-моему, мы затянули.
А. Митрофанова
— Непростительно затянули, ты сказал.
А. Ананьев
— Непростительно затянули. Сколько вы бы посоветовали людям присматриваться друг к другу, прежде чем принимать решение столь серьезное, на всю жизнь?
Протоиерей Артемий
— Хорошо бы к нам еще присмотрелись наши родители — они нам плохого не пожелают. Помнится, когда я, совершенно зеленый, неоперившийся птенец, молоко на губах не обсохло, 22-летний, правда, уже с дипломом филолога в кармане, решился сделать предложение своей избраннице (ныне это матушка Елена), то направил стопы к духовнику. По счастью, он у меня уже тогда появился. Лет пять у меня уже был батюшка, очень мудрый, сам он был чуть ли не четырнадцатым ребенком в своей семье.
А. Митрофанова
— Ничего себе.
Протоиерей Артемий
— И когда я рассказал ему: «Батюшка, вот как бы вам сказать... Елена, которую вы крестили, она, в общем... — Что, полюбили друг друга? — Ну как бы... да... Батюшка, как вы теперь нам скажете, благословите... — Я ничего не могу вам сказать и благословить вас, покуда вы не обратитесь к родителям с обеих сторон, и они не скажут свое слово. И они если дадут вам свое добро и благословение, то священническое восполнит его». Ну я с матушкой будущей сидел пять лет на скамье (не подсудимых, а Московского университета, филологического факультета) — это был неплохой срок для принятия ответственного решения.
А. Ананьев
— Ну это очень мудрое замечание, действительно, обратиться за благословением к родителям. А почему-то в современном обществе это выпадает. Вопросов у нас осталось больше, чем ответов...
А. Митрофанова
— О да.
А. Ананьев
— А удовольствие от общения с вами, оно просто безгранично. Поэтому мы надеемся, что мы продолжим разговор совсем скоро.
Протоиерей Артемий
— А если бы я был добрым каким-то кудесником, я бы раздвинул временные рамки нашего эфира — ведь сознание видоизменяет бытие. Но сейчас я еще придержу свое желание и силу. Будем встраиваться в земные условности.
А. Ананьев
— Я очень надеюсь, что советы нашего дорогого гостя помогут вам найти свое и быть счастливыми.
Протоиерей Артемий
— А поклоны начинаем делать сегодня.
А. Ананьев
— Сегодня, да.
А. Митрофанова
— Все запомнили? Прямо надо записать. Но при этом выражение: на Бога надейся, а сам не плошай...
Протоиерей Артемий
— Остается в силу.
А. Митрофанова
— В силе.
А. Ананьев
— Сегодня мы беседовали с нашим гостем, духовником Алексеевского женского монастыря, протоиереем Артемием Владимировым. Спасибо, батюшка.
Протоиерей Артемий
— Благодарю вас. Между прочим, если говорить о рангах, то я еще и педагог, и член Союза писателей России.
А. Ананьев
— Ура! Троекратное. С вами была Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— Александр Ананьев.
А. Ананьев
— До новых встреч.
А. Митрофанова
— До свидания.
«Воспитание детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития». Светлана Шифрина
У нас в гостях была директор фонда «Искусство быть рядом», мама особенного ребенка Светлана Шифрина.
Мы говорили о воспитании и поддержке детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития.
Ведущая: Анна Леонтьева
Анна Леонтьева:
— Добрый светлый вечер. Сегодня с вами Анна Леонтьева. У нас в гостях Светлана Шифрина, директор фонда «Искусство быть рядом», мать особенного ребенка. Фонд «Искусство быть рядом» помогает семьям детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития. Добрый вечер, Светлана.
Светлана Шифрина:
— Добрый вечер.
Анна Леонтьева:
— Светлана, вот мы часто говорим здесь, когда образовывается какой-то фонд, это, ну, прямо вот в 90 процентов, ну, нет такой статистики, но в большинстве случаев это как-то начинается с личной истории. Вот как образовался ваш фонд? Тоже началось с личной истории?
Светлана Шифрина:
— Да. Ну, это была даже не совсем моя личная история, это была личная история учредителя фонда Елизаветы Борисовны Фокиной, которая тоже мама особенного ребёнка, у неё сын с аутизмом, и которая, в общем, приняла для себя решение о том, что нужно помогать не только своему сыну, но именно объединившись с родителями, объединившись все вместе, можно делать что-то нужное, полезное для того, чтобы детям с аутизмом жилось полегче, и семьям самое главное.
Анна Леонтьева:
— В шестнадцатом году, да, как я понимаю?
Светлана Шифрина:
— Да, сам юридический фонд образовался в 2016 году, потому что это была группа родителей, которые ходили вместе в детский садик, которые там познакомились, вот у них у всех детки с аутизмом, и настаёт время, что нужно идти в школу, а, к сожалению, сегодня, ну, ещё, то есть у нас задекларировано инклюзивное образование, но, к сожалению, еще не везде оно реализуется или обеспечивает ту необходимую помощь и поддержку, в которой нуждаются именно дети с аутизмом. И для того, чтобы его можно было реализовать, родители поняли, что им нужно объединяться, иметь какой-то юридический статус для того, чтобы можно было добиваться тех условий, которые хотели родители создать для своих детей, поэтому объединились, создали фонд. И первая самая программа, для чего он, в общем-то, собственно, создавался, его цель, это были ресурсные классы в общеобразовательных школах. 18 детей в 2016 году в трех школах пошли первый раз в первый класс. Это был первый такой проект фонда, так и назывался «Первый раз в первый класс».
Анна Леонтьева:
— А что такое ресурсные классы?
Светлана Шифрина:
— Ресурсный класс — это такая модель инклюзивного образования, которая в обычной школе, где учатся самые обычные дети, создается такая ресурсная зона, в которой могут найти поддержку дети с особенностями, детям, которым нужна определенная поддержка, детям с аутизмом, очень нужно тьюторское сопровождение, очень нужны специалисты прикладного анализа поведения, потому что аутизм, он проявляется в первую очередь внешне именно поведенческими, да, какими-то особенностями, и для того, чтобы детям помогать учиться, чему-то научаться, нужны специальные специалисты. В 2016 году, ну, их, на самом деле, и сегодня еще нет в школе, и нет такого даже в списке квалификации такой специальности, как специалист прикладного анализа поведения, но они уже больше десяти лет есть в нашей стране, уже очень много людей этому обучились, сертифицировались. Это золотой стандарт помощи детям с аутизмом, и вот для того, чтобы помочь школе создать вот эти именно условия, да, вот фонд. И в этой ресурсной зоне, да, есть специальный учитель, есть сестринское сопровождение, есть супервизор, куратор прикладного анализа поведения, где ребенок адаптируется к тем новым для себя условиям. Какие-то дети проводят больше времени в этой ресурсной зоне, какие-то дети больше включаются в инклюзивное образование с обычными сверстниками. Вот здесь вот это та возможность выстроить индивидуальный маршрут под каждого ребенка в зависимости от его потребностей.
Анна Леонтьева:
— А вот эта зона, это какое-то физическое пространство, да?
Светлана Шифрина:
— Да, это обычно какой-то кабинет. В идеальном случае это ещё два кабинета, когда ещё есть сенсорная зона, потому что дети с аутизмом часто у них бывают сенсорные перегрузки, у них повышенная сенсорная чувствительность, им иногда нужно побыть одному или там попрыгать на мячике, покачаться на качели, это вообще такой идеальный вариант, либо это в самом классе, да, там может быть тоже выделено, вот, потому что они могут какую-то часть предметов или там каких-то навыков, знаний получать в этой, вот именно, поэтому нужна она физически, там есть парты. Мы начинали с того, что есть парты с перегородками, которые отгораживают детей друг от друга.
Анна Леонтьева:
— Им больше нужно личного пространства? Они более защищённые должны быть.
Светлана Шифрина:
— Потому что он работает напрямую с тьюторами один на один. Допустим, есть фронтальный урок, когда дети садятся перед доской, и учитель даёт. Но это тоже очень сложный навык, которому обучались дети постепенно. И к концу первого класса они стали уже сидеть перед доской и воспринимать инструкцию учителя. А возможность вот такого отдельного, такой зоны еще внутри зоны, она дает возможность отрабатывать индивидуальные навыки, потому что у каждого своя индивидуальная программа.
Анна Леонтьева:
— Вот если, Светлана, вернуться к вашей семье, у вас средняя дочка с диагнозом аутизм, да? Как вообще, как это всё начиналось? Обычно, когда рождается особенный ребёнок, не такой, как, как говорится, заказывали, заказывали нормотипичного, как вот такое выражение есть, а рождается ребёнок особенный, первая реакция родителей всегда, в общем-то, шок, всегда... Ну, обида, не знаю, вот самая распространённая.
Светлана Шифрина:
— Вы знаете, я бы, наверное, сказала, что до того, как происходит шок или обида, сначала ты избегаешь вообще мыслей о том, что что-то не так. Ну, по крайней мере, да, вот у меня это был второй ребёнок, и видя и как бы наблюдая какие-то особенности и странности, ты думаешь: ну нет, все дети разные. Это вот почему-то там, ну...
Анна Леонтьева:
— Это не сразу, да, видно, когда ребёнок рождается?
Светлана Шифрина:
— Ну, это зависит тоже от индивидуального случая, да, у кого-то диагноз проявляется очень рано и в тяжёлой форме, и там, наверное, сложнее закрывать глаза на проблему. У нас в этом смысле был такой момент, что мы всегда были где-то по границе нормы. Ну, чуть позже пошли, чуть позже сели, чуть позже поползли, вот тут какая-то аутостимуляция, а врач сказал: «Да ничего страшного, мир познает», да, то есть вот этот вот еще не вовремя поставленный диагноз, он как бы, к сожалению, был упущен на время раннего вмешательства, ранней помощи. И здесь очень важно, наверное, я бы хотела сказать родителям, другим, что если что-то беспокоит, не нужно закрывать глаза. Лучше 10 раз сходить к другим врачам, пройти какие-то тесты, потому что чем раньше заметить вот эту особенность, сложности, поставить диагноз, тем раньше можно начать оказывать помощь. А когда уже нам в три года сказали, да, вот это аутизм, да, конечно, это шок, это, как я говорю, я проплакала три дня, потому что полезла, естественно, в интернет за информацией, что такое аутизм, как это проявляется, чем это нам грозит? И все очень разные информации происходят, и ты вообще не понимаешь. Естественно, строишь самые худшие прогнозы.
Анна Леонтьева:
— Ну да, все говорят, что отсутствие информации очень тяжелое.
Светлана Шифрина:
— Да, в этот момент тебе, конечно, очень страшно все это. Но потом немножко проходит принятие, все наши стадии горя, все это мы тоже через это проходим. Еще очень такой момент, вы знаете, вот тоже хотелось, наверное, поделиться из своего опыта, когда... то есть принятие всей семьи. То есть мама, например, уже приняла, а папа еще не готов, а бабушки, дедушки, они вообще, в общем, как бы хотят быть в стороне от всей этой истории. Это действительно психологическая травма как бы для всех, стресс, который семья проживает и потом преодолевает его. Преодолевает, да, все-таки объединяется.
Анна Леонтьева:
— Бабушки, дедушки тоже уже как-то вот срослись, да?
Светлана Шифрина:
— Ну да, в нашей семье, в общем, конечно. Вы знаете, здесь есть еще такой момент. Ребенок растет, и, наверное, как обычный самый любой другой ребёнок, да, как говорят: «Маленькие бедки, маленькие детки, а большие дети...» То же самое и особенный ребёнок. И задачи новые, и новое принятие, принятие всё время каких-то новых условий, новых сложностей, оно происходит всё время. Вот сказать, что вот нам поставили диагноз, вот мы как бы с ним и теперь вроде бы вот идём понятным нам маршрутом — нет. Что там за поворотом с очередным годом рождения или с очередным периодом взросления, никто не знает, и ты всегда готовишься, ждёшь, надеешься на лучшее, готовишься, надеваешь бронежилет и броню, да, и как бы, да, набираешься сил.
Анна Леонтьева:
— Светлана, но всё равно я не могу не сказать, что есть люди, может быть, которые нас слушают, у которых подобные проблемы, и они находятся всё ещё в состоянии такого уныния. И есть люди, которые уже что-то делают, вот вы уже директор фонда, и даже помогают другим, помогая другим, помогают и себе.
Светлана Шифрина:
— Да, и в этом смысле, знаете, сообщество аутичных детей, вот родители аутичных детей, мне кажется, на сегодня одно из самых достаточно таких прогрессивных, и, может быть, скажем так, именно диагноз аутизм, расстройство аутистического спектра, оно очень сильно даёт прогрессию с точки зрения увеличения детей с данным диагнозом за последние годы. И с каждым годом эта тенденция увеличивается, количество таких детей всё время и людей растёт всё больше и больше.
Анна Леонтьева:
— Ну я прочитала, что типа один на сто — это очень много.
Светлана Шифрина:
— 1 на 100 — это по Всемирной организации здравоохранения. Да, у нас, к сожалению, в России нет официальной статистики вот такой, сложно её у нас получить. Если брать, я не знаю, насколько это уместно приводить статистику Соединённых Штатов, просто там достаточно серьёзно к этому подходят и проводят каждый год очень такое полномасштабное исследование по количеству. Вот последние данные — это 1 из 36 детей, которые имеют диагноз аутизм.
Анна Леонтьева:
— Это ещё больше.
Светлана Шифрина:
— К сожалению, да. И все исследования говорят, что это не зависит ни от страны проживания, ни от национальности, ни от состава семьи, ни от социального статуса. И, конечно, вот родители, так как вот очень сильно увеличивается популяция, к сожалению, не всегда система, государственная система помощи, успевает за таким, тем более стремительным таким ростом. В общем, здесь, наверное, есть и объективные на это причины. Ну а родители, мы самые заинтересованные люди в этом, конечно, и всегда есть кто-то, кто берет на себя ответственность, вот эту роль, идти впереди и, во-первых, пробивать вот эту дорожку, протоптать эту дорожку помощи и показать её другим, и мы вот на своём фонде, я сама, мы всегда очень делимся, мы всегда очень открыты, мы всегда говорим, да, мне очень часто, на самом деле, вот бывает, что звонят и спрашивают, и говорят, спрашивают, а можно ли взять телефон, и вот просто поговоришь, оказываешь, что это психологическую помощь, поддержку, что это не приговор, что да, с этим можно жить, но нужно, главное, сделать правильный маршрут, дойти до правильной помощи. И здесь родители объединяются, конечно.
Анна Леонтьева:
— Напомню, что у нас в гостях Светлана Шифрина, директор фонда «Искусство быть рядом», мама особенного ребёнка. Светлана, а вот как вы первый раз нашли соратников у врача, в детском саду? Вот как находят люди друг друга в этой ситуации?
Светлана Шифрина:
— Ну, у меня было... Да, первый раз сейчас думаю про то, что я пошла на простор интернета, в социальные сети, то есть до того, до момента постановки всего этого диагноза, я, в общем, у меня не было ни аккаунта в соцсетях, на тот момент были одни, сегодня, да, там у нас другие, я, в общем, как бы особо этим не интересовалась, а здесь, да, ты начинаешь гуглить, начинаешь смотреть, идешь в поисковик. И как раз мне очень помогли два родительских сообщества, которые на тот момент были, да, это был 2012 год, да, нам было три года, они уже тогда существовали, хотя они тоже только буквально там были несколько лет, но вот уже на тот момент родители объединялись, это были группы, в которых можно было прочитать очень много информации о методах помощи, о том, вот куда идти, какие садики, как получить диагноз, как получить инвалидность, если она нужна, а нужно ли получать инвалидность, да, про вот эти ресурсные группы, ресурсные классы. Это все оттуда, это все родительское сообщество, это, ну, если это можно упомянуть, да, это Центр проблемы аутизма и родительская общественная организация «Контакт», в которых на сегодня, да, они тоже существуют, у них есть сайты, и там просто, ну, кладезь информации вот для родителей.
Анна Леонтьева:
— Не можно, а нужно упомянуть.
Светлана Шифрина:
— Да, да, то есть там всё это есть, там есть статьи, которые рассказывают про, ну, вот разные, вот, всё, с чем может столкнуться родитель. Я лично всё-всё взяла оттуда, конечно.
Анна Леонтьева:
— Но давайте немножко всё-таки расскажем, вот вы говорите, что особенности и так далее, вот с чего начинаются особенности, как с этим вообще быть? Вот в детском саду, можно ли пойти в обычный детский сад такому ребёнку, что нужно учитывать?
Светлана Шифрина:
— Ребенку можно пойти в детский сад, я бы сказала, наверное, нужно пойти в детский сад. Но особенности расстройства аутистического спектра — это нарушение коммуникации, социализации и стереотипно повторяющиеся действия. Если иногда говорят каким-то упрощённым языком для понимания, это когда ребёнок больше замкнут в себе, меньше взаимодействует, меньше разговаривает, отвечает на какие-то вопросы, у него нет зрительного контакта с собеседником, он маму-папу не слышит. И вот это нарушение коммуникации, оно за собой ведёт, к сожалению, поведенческие проблемы. То есть когда ты не понимаешь, не всегда дети понимают обращённую речь, они не могут иногда... Ну вот мы им говорим, нам кажется, что они нас понимают, а на самом деле вот я сегодня, вспоминая свою дочку, уже потом, получив вот эту информацию, как бы всё это обработав и пройдя этот период, я потом поняла, в чём была проблема-то. Она не понимала, что я ей говорю, простые элементарные бытовые вещи, да, идёт задержка речевого развития, идёт задержка понимания, да, и плюс у неё было нарушение своей речи, да, и когда ты не понимаешь, и тебя не понимают, и ты ещё не можешь сказать, что ты хочешь, что остаётся делать? Кричать, плакать, не знаю, биться головой об стену, да всё, что угодно, потому что хоть как-то донести до самых близких мамы и папы, что там со мной что-то не так, я чего-то хочу, да, там ещё что-то. Вот, соответственно, ребенку нужна помощь в преодолении вот этого дефицита, и здесь, конечно, нужна помощь логопедов, психологов, дефектологов, это детский сад, да, это наши психолого-педагогические комиссии, в которые нужно обращаться, которые дадут заключение маршрута, если это дошкольные учреждения, мы потом идем с ним в детский садик.
Анна Леонтьева:
— Есть список садов, куда можно пойти?
Светлана Шифрина:
— Вы знаете, сегодня как бы по закону мы можем пойти в любой детский сад, у нас инклюзивное образование, и по прописке нас обязаны взять. И в любую школу, родители выбирают место обучения своего ребенка. Другое дело, что школа может быть не готова, там может не хватать тьюторов, но вот это заключение психолого-педагогической комиссии, оно обязательно к исполнению образовательного учреждения. Соответственно, мы туда с ним приходим, то есть вот мы получили диагноз, прошли врачебную комиссию, пошли на психолого-педагогическую комиссию, она сказала, что ребенку нужны особые образовательные потребности в дошкольном или в школьном учреждении. И с этим заключением мы идём, соответственно, в детский садик, в школу и говорим, что ребёнку нужен психолог, с которым должны в учреждении заниматься, логопед, дополнять вот эти вот дефициты все. Если ребёнку нужно тьюторское сопровождение, оно может быть как в детском саду, не только в школе, там тоже может быть тьютор, ему нужна, например, поддержка. Если он там не поддерживает групповой формат каких-то активностей, какого-то там, ну, пока в детском саду это не совсем обучение, какое-то взаимодействие, школа, детский сад, они тоже должны выделить такого тьютора, наставника, который будет помогать ребёнку. Но самое главное, всё-таки ещё раз повторюсь, это золотой стандарт, это прикладной анализ поведения, это специалисты прикладного анализа поведения. Сегодня всё-таки, к сожалению, их можно получить либо в рамках благотворительной помощи, вот в фонды обращаясь. Я вот знаю, что фонд «Милосердие», они оплачивают даже вот эти вот курсы прикладного анализа поведения и вмешательства для ребенка, там целые протоколы, которые нужно пройти, ну, либо коммерческие услуги.
Анна Леонтьева:
— Ну вот, простите, вы приходите в ближайший к дому детский садик, да, вот с этим заключением, и говорите: «Вот, пожалуйста, возьмите моего ребёнка», но мы же понимаем с вами, да, что мы не так действуем, да, мы всё равно будем искать даже для самых, как говорится, нормотипичных детей мы перебираем миллион садиков, школ, находим какие-то свои. Вот с таким ребёнком куда пойти? Как найти этот садик, где не повредят ему, в первую очередь, его психике, где к нему будут гуманно, хорошо относиться, где выстроят так поведение детей, которые с ним будут, так выстроят их поведение, чтобы это было нормальное детское общение? Вот у нас в программе были родители «солнечных» деток, деток с синдромом Дауна, и они рассказывали, что дети вот очень любят таких «солнечных детей», потому что они как бы немножко больше дети, и с ними можно играть в дочки-матери и так далее.
Светлана Шифрина:
— Вы знаете, я сейчас сижу, думаю, наверное, у меня нет прям ответа на вопрос, как найти вот этот садик, потому что, ну, да...
Анна Леонтьева:
— Как вы нашли?
Светлана Шифрина:
— Мы не ходили в садик. Мы сразу пошли в школу, наверное, здесь мне будет сложнее чем-то поделиться. Смотрите, я, наверное, думаю здесь так. Во-первых, ну вот то, что я сказала, есть у нас официальная как бы маршрутизация, да, маршрут, который можно получить той помощи от государства, которая полагается.
Анна Леонтьева:
— Она везде есть, она есть и в регионах, да, везде?
Светлана Шифрина:
— А вот я уже упоминала сегодня родительскую общественную организацию «Контакт». У них есть такая родительская приёмная, в которой можно онлайн записаться, это совершенно бесплатно. Там, правда, достаточно большая... Ну, иногда бывает очередь, там нужно подождать, может быть, там пару недель или месяц, вот. Но они помогают, консультируют родителей по всей стране вот именно с поиском или с получением тех условий, которые нужны ребенку. Как разговаривать с образовательной организацией, как получить тьютора, какое заявление нужно написать. Вот они здесь помогают. Я, со своей стороны, из нашего опыта поддержки ресурсных классов и взаимодействия со школой. Ну, у меня как бы рецепт такой. Нужно быть в диалоге. Мы общаемся со школами, мы общаемся с администрацией, мы общаемся с учителями, мы доносим, что нужно нашим детям. И мы всегда в позиции еще помощников. То есть я никогда не встаю в позицию, что вот мне теперь должны. Ну, это вот у меня как-то так, да. То есть я считаю, что это действительно должна быть совместная как бы история. И мы всегда спрашиваем школу: что мы можем сделать, чем помочь, да. Вот вы говорите, что там как к детям относятся. Вот мы, когда создали ресурсный класс, и дети пошли в школу, мы каждый год проводили в школе уроки доброты, толерантности. Мы готовили специальные мероприятия.
Анна Леонтьева:
— Ваш фонд, да, проводил, как родители?
Светлана Шифрина:
— Фонд, но мы же родители, для этого не обязательно быть фондом. То есть даже если ваш ребенок пошел, его взяла школа, вы наладили контакт с администрацией, есть учитель школы, да, эти все есть сейчас, уроки в доступе, их можно все найти, какие-то плакаты, презентации, это, в общем, не такая проблема. Можно поговорить с учителем, чтобы, может быть, он сам расскажет детям, что такое аутизм, почему этот ребенок в нашем классе, как с ним лучше взаимодействовать. Я сама лично, да, вот у нас были родительские собрания, вот первый класс, первое родительское собрание, и я попросила учителя, дайте мне даже не как, вот я тогда не была директором фонда, я была родителем, говорю, дайте, пожалуйста, мне пять минут, я немножко расскажу родителям, что не надо нас бояться, что это не заразное, что мы здесь не для того, чтобы ущемить чьи-то права детей. То есть это вопрос налаживания отношений, это работа со всем сообществом, которое сталкивается, куда попал вот такой особенный ребенок. И мы начинаем создавать среду, которая будет к нему максимально открыта, которая его примет. И здесь приходится родителям тоже прикладывать определенные усилия.
Анна Леонтьева:
— Напомню, что сегодня с вами Анна Леонтьева, а у нас в гостях Светлана Шифрина, директор фонда «Искусство быть рядом», мать особенного ребёнка. Мы вернёмся к вам через минуту, не переключайтесь.
Анна Леонтьева:
— Сегодня у нас в гостях Светлана Шифрина, директор Фонда искусства «Быть рядом», мама особенного ребёнка, у микрофона Анна Леонтьева. Вот мы в первой части программы, очень важные вы сказали вещи, что родители, мне кажется, они очень важны, что родители не просто требуют от организации, от государства, от школы, чтобы им шли навстречу, но они тоже включаются и хотят тоже как-то помогать этому процессу, и безусловно, без этого никак. Светлана, скажите, вот какая... Ну, во-первых, ребёнок, когда идёт в школу аутичную, я так понимаю, что первое, что нужно преодолеть, это его тревогу перед школой, потому что вы сказали, что это очень чувствительный ребёнок, гораздо более чувствительный, который в то же время не может все свои мысли сразу донести. Вот как это происходит сначала? Что нужно иметь в виду родителям?
Светлана Шифрина:
— Ну, это опять вот мы возвращаемся к вопросу про среду, про подготовку. Как подготовить ребёнка, ну и даже не только к школе, а в принципе к коллективу какому-то детскому? Мы приходили, мы договаривались, ну так как у нас была, конечно, ресурсная зона, но опять-таки, например, наши дети, они включались и в обычный класс, ну и включаются сегодня, могут его посещать. То есть мы договаривались с учителем о том, что мы придём до 1 сентября заранее, пройдём по школе, посмотрим класс. В идеале, если нам скажут, где будет сидеть ребёнок, потому что мы тоже проговорили, есть особенности восприятия информации, как звуковой, зрительной информации. Может быть, ему нужно сидеть именно перед учителем, чтобы учитель всегда мог обращаться к нему, и ребёнок его слышал, а не, естественно, там где-то на последней парте. У нас тьюторское сопровождение, есть тьютор, значит, нужно сесть так, чтобы тютер тоже где-то был рядом, при этом не мешал учебному процессу другим детям. Посидели за партой, познакомились заранее учителем в спокойной тихой обстановке, когда в школе еще нет вот этого гула, шума. Дальнейшее. 1 сентября. То есть социальная история. Что такое социальная история? Это такой метод, который помогает детям. Он на самом деле применим ко всему. К школе, к посещению музея, парка, любого мероприятия, театра. То есть это когда родитель готовит для ребенка такую историю, делает фотографии, например, школы, фотографию класса, садится, и несколько дней заранее. Но здесь, смотрите, здесь такой момент. Кому-то нужно несколько дней, кому-то достаточно только накануне. Это тоже всегда очень индивидуальный процесс. Вот. И ребенку мы рассказываем. Мы с тобой пойдем вот туда. Вот у нас здесь 1 сентября. Вот ты принесешь там, не знаю, цветы в школу учителю, которые ты подаришь учительнице. У тебя будет столько-то уроков. То есть очень важно понимание вообще, я туда на всю жизнь теперь пришёл или меня отсюда заберут через какое-то время, чтобы донести до ребёнка вот это понимание. Конечно, так, как и обычные дети, у которых, мы все знаем, 1 сентября начинается особенно первый класс сокращённых временных уроков, сокращённых количество уроков, то же самое относится и к аутичному. Даже больше. И в том числе здесь нет универсального решения. Кто-то сразу будет выдерживать 4 урока, а кого-то нужно будет привести на один урок, а кого-то на 10 минут от первого урока. И это будет уже для него его задача, цель, которую он выполнит, а потом придет на 15 минут. А потом, да, если вот есть ресурсная зона, как у нас, да, вот он посидит 10 минут в обычном классе, а потом идет в ресурсную зону. Родители его заберут там через час, а потом через два. И вот этот вот процесс вот этого индивидуального маршрута, индивидуального включения, он такой вот постепенный, как бы достигается, да, тех целей, которые ставятся под конкретно в это ребёнка.
Анна Леонтьева:
— Скажите, Светлана, а вот какие ещё виды деятельности, творчества, занятий, развивающих вы применяете с особенными детишками аутичными? Чем они могут заниматься? Какая динамика во время этих занятий? Мне кажется, это важно услышать родителям, чтобы была какая-то перспектива.
Светлана Шифрина:
— Только вчера как раз слушала доклад, точнее, не доклад, а дискуссию специалистов как раз про дополнительное образование. Он проходил в рамках Всемирной Всероссийской недели информирования о проблеме об аутизме Федерального ресурсного центра, и там говорили про специалистов. Поэтому сейчас даже не своими словами буду говорить. Ссылаясь на очень авторитетных людей, и там как раз тоже задавался этот вопрос. А, во-первых, дополнительное образование, вот вы сейчас говорите, творческое, но это же, в принципе, дополнительное образование. Вопрос, нужно ли, нужно ли всем? Конечно, в первую очередь ставятся цели какие-то академические, обязательные образования нашего общего образования. Дополнительное образование, давайте так, вот даже обычный ребенок, который без аутизма, не все же ходят на кружки. Кто-то ходит, кто-то занимается спортом, а кто-то вообще никуда не ходит, вот ему достаточно этого, или родители считают, что ему это не нужно. Но, в принципе, аутичный ребенок — это примерно так же. То есть здесь вопрос, как правильно говорят: зачем? Зачем мы туда пойдем? Мы туда можем пойти за дополнительной социализацией, потому что школа, к сожалению, не всегда решает вот эту самую проблему социальной адаптации ребенка, социального опыта, потому что хорошо, ребенок пошел в школу, он адаптировался, он учится, на уроке он учится, он смотрит на доску, взаимодействует с учителем, он не общается. Короткая перемена, успели перебежать из одного класса в другой, покушали. То есть нет вот этого социального контакта того, который нужен был бы. Его и обычным детям не хватает вот этой школьной, почему они все хотят потом погулять, поиграть, задержаться, да, там еще что-то. И, конечно, в этом смысле дополнительное образование, посещение каких-то кружков, творческих студий, оно дает возможность восполнить вот этот дефицит. И здесь, наверное, подойдет любое... Ну, во-первых, я бы исходила, в первую очередь, из интересов ребенка. Ну, если, например, ему нравится рисовать, наверное, можно подумать в эту сторону, да, или там, если ему нравится музыка, или, наоборот, ему плохо от музыки. Если у него сенсорный перегруз, если он не выдерживает там громко... Такое тоже бывает. Зачем его водить на музыку, да, конечно, ему нужно там, например, более тихое, да, какое-то... Может быть, ему не нужна большая группа. Да, хочется, чтобы он социализировался и дружил со всеми. Может быть, он будет ходить в маленькую группу, где будет 3-4 ребёнка, но они станут настоящими друзьями и будут друг друга поддерживать. И для него это будет его круг общения, его связи, которые будут его поддерживать, помогать. И мама, например, или папа с другими такими же родителями. Вот они тут подружатся, у них там будет какая-то коммуникация и взаимодействие.
Анна Леонтьева:
— А я знаете, о чём хотела, на самом деле, выяснить? Какие-то истории. Я зацепила у вас на сайте мальчик, который любил музыку, и вот через музыку пошло такое развитие своего младшего сына, который был гиперактивный, и он вообще не мог сидеть. То есть мы первые три класса, мы вообще не могли сидеть, нас все ругали постоянно. И потом появилась учительница музыки, и вот поскольку у него оказались способности, то она усадила его наконец. Вот. А у вас есть какие-то примеры, истории, когда особенные детки, детки с аутизмом, вот именно их зацепляли за какую-то творческую способность? Или это я фантазирую?
Светлана Шифрина:
— Нет, почему? Ну, вы знаете, у нас самое, наверное, как раз такое посещаемое занятие — это как раз музыкальное занятие. Ну, я думаю, что еще очень многое зависит. Хотя нет, знаете, вот как сказать, посещаемость с точки зрения наполняемости группы. А вообще, конечно, самые востребованные — это коммуникативные группы, да, это вот как раз про социализацию, где ребята учатся просто общаться друг с другом.
Анна Леонтьева:
— Общаться на какие-то темы, да?
Светлана Шифрина:
— По-разному, да. На темы или просто общаться, потому что, опять-таки, аутизм — это же нарушение коммуникации, и то, чему обычные дети их в этом не учат, они набираются этого социального опыта просто по жизни, общаясь с мамой, с папой, получив такую реакцию, сякую реакцию, они там что-то себе какие-то паттерны поведения вырабатывают, а ребёнка с аутизмом это нужно учить прицельно. Поэтому музыка у нас, скажем так, у нас не музыкальная школа, мы не ставим перед собой каких-то высот или вот именно задач с точки зрения овладевания мастерством, музыкой, вокалом или игрой на каких-то инструментах. Вот, но для нас, например, вот три года у нас существует наш ресурсный центр «Добрый», и там у нас есть ансамбль «Добрый», и в этом году наши ребята первый раз вышли на сцену. И у нас там...
Анна Леонтьева:
— Это потрясающее достижение.
Светлана Шифрина:
— Мы считаем, что да, у них было два небольших номера, они пели, один был вокальный и второй инструментальный оркестр. Мы специально создали дополнительно, мы начинали только с ансамбля, а потом создали еще оркестр, потому что мы поняли, у нас есть ребята, которые не могут, вот они не могут петь, они невербально или маловерно практически не разговаривают. Но им нравится музыка, и мы стали искать для них возможность включения, чтобы они были вместе с нами, они там играют на инструментах, поддерживают немножко ритм. Может быть, с точки зрения...
Анна Леонтьева:
— Академической музыки.
Светлана Шифрина:
— Какой-то, да. Это совсем не про тот, да, вот он тут что-то стучит палочкой, но они вышли, каждый стоял на своем месте, никто не убежал со сцены, никто не упал, извините, в истерике, не закатился, не закричал, не завокализировал. То есть на самом деле мы просто восхищены нашими ребятами, потому что мы считаем, что вот зная, какие они пришли к нам три года назад, и то, что они сегодня стоят на сцене, там поют, играют, поклонились и ушли, ну для нас это большой успех, и я считаю, для них это в первую очередь большой успех.
Анна Леонтьева:
— Огромный успех. Я видела вообще в ваших роликах, которые Вы мне прислали, про фонд, как каждое действие, вот как вы про школу рассказывали, каждое действие нужно сначала отрепетировать. Вот как даже в общественном транспорте, как им пользоваться. Это как бы длительная такая подготовка, да?
Светлана Шифрина:
— Ну, может, не длительная.
Анна Леонтьева:
— Сначала вы сажаете их на кресла в помещении.
Светлана Шифрина:
— Давайте расскажу. Это наш проект, он называется «Путь к взрослению». Это как раз про взросление. Опять-таки, аутичный ребенок, которому, да, которого нужно научить пользоваться элементарными такими социальными навыками, без которых мы просто не можем быть самостоятельными и жить в этом мире, да, пользоваться общественным транспортом, ходить в магазин, да, вот у нас... Мы даже были победителями в таком конкурсе «Объективная благотворительность» фотографии, которая называется «Просто купил колбасы». Потому что, да, действительно, фотографии ребенка в магазине, держат кусок колбасы, сканируют, расплачиваются, заберут, как бы уходят с ним. Но сколько лет труда стоит за тем, чтобы вот ребенок смог вот туда прийти, по списку найти в магазине нужную полку, найти вот эту самую колбасу, не такую, а вот такую, которую нужно, да, подойти, найти кассу, достать карту, заплатить, положить это в пакет и выйти из магазина, да, ну это вот, а там внутри еще очень много-много-много маленьких, может быть, действий цепочек, которые были прописаны, которые вы обучали, которые там определенным образом ребенка, чтобы, не сбился где-то, не стал платить, не взяв колбасы, да, вот, то есть это же тоже нужно вот это вот все-все-все выдерживать. И мы вот этому, ребят, учим, да. И вот, как вы сказали, вот транспорт, да, это целая технология, на самом деле, которую мы разработали, которая есть у нас на сайте. Если это вот специалисты педагогии, кто-то слышит, на самом деле родители могут этим воспользоваться. Если родитель, скажем так, пытливый и готов, и у него есть ресурс самостоятельно обучать своего ребенка, у нас это всё есть, там есть эти методические пособия, ролики можно посмотреть, взять эти чек-листы.
Анна Леонтьева:
— И самостоятельно, да, это всё?
Светлана Шифрина:
— Да, мы специально для этого и делали, да, для того, чтобы дать инструменты родителям, помощи своему ребёнку. Вот как с ним, например, проиграть? Сначала рассказать про транспорт, потом проиграть с ним, вот поставить стулья, вешалку, да, вот тут мы держимся, тут мы прикладываем карту, вот так мы едем, так мы выходим, потом там начать уже это делать на практике.
Анна Леонтьева:
— Это потрясающе, конечно, какая большая работа стоит за этим всем, но такой вопрос, а есть ли у вас случаи, когда вот ребенок с такой особенностью становился полностью самостоятельным?
Светлана Шифрина:
— Ну, мы работаем пока еще с детьми.
Анна Леонтьева:
— Вы не доросли?
Светлана Шифрина:
— Да-да, у нас до, как бы, возраст до 18 лет пока, вот, и вот даже вот про этот общественный транспорт, да, мы не ставили себе целью, сейчас задачу, потому что понимаем, хотя у нас есть дети, которые ездят самостоятельно и приезжают в наш центр самостоятельно. То есть есть, абсолютно. Ну, я знаю, не из наших подопечных, естественно, много примеров, когда люди становятся самостоятельными, им, да, либо им нужна минимальная поддержка. Конечно, есть такие случаи.
Анна Леонтьева:
— Напомню, что у нас в гостях Светлана Шифрина, директор Фонда искусства «Быть рядом», мама особенного ребенка. Вот насчет самостоятельности. Вы рассказывали историю в нашей беседе, как мальчик совсем не владел искусством, как это, обращения с деньгами.
Светлана Шифрина:
— Финансовой грамотностью.
Анна Леонтьева:
— Да, и что произошло?
Светлана Шифрина:
— Мне рассказали тоже эту историю, что взрослый аутичный человек, который поступил, как бы устроился на работу, стал работать, жил отдельно, стал жить отдельно, получил первую зарплату и потратил её в два дня.
Анна Леонтьева:
— На вкусненькое, да?
Светлана Шифрина:
— Да, на то, что ему нравилось, на то, что хорошо, потому что вот этот вот момент, да, он отделился от родителей, он как бы переехал, но вот это умение планирования, да, на самом деле планирование своей жизни, вот это и для обычных-то людей, для многих, это целая проблема, да, и иногда...
Анна Леонтьева:
— Лет до 40, да.
Светлана Шифрина:
— А долго учишься и набиваешь шишки, да, то есть, естественно, ну а как бы люди с особенностями, да, у них есть свои какие-то дефициты. А вот, вы знаете, можно я вернусь к транспорту, вот расскажу вам тоже просто пример вот, ну, что называется, успеха, да, что хочется поделиться с аудиторией. Вот мы, у нас, да, была группа, мы обучали ребят пользоваться общественным транспортом. И одна мама с ребенком говорит: вы знаете, можно мне как-то посмотреть и вот как раз научиться со своим ребенком ездить в метро, потому что когда вот он был помладше, мы были то ли в метро, то ли в автобусе, сейчас уже даже это не суть, и у него там случилась какая-то истерика, в общем, всё было очень плохо, и мама получила такой травмирующий опыт вот этой поездки, что они перестали пользоваться общественным транспортом. Ну хорошо, вот у неё там была машина, да, либо они перестали вообще куда-то...
Анна Леонтьева:
— То есть она решила, что это ему противопоказано?
Светлана Шифрина:
— Нет, она боялась повторения, да, у мамы тяжело, у неё нет сил прожить вот эту ситуацию, которая может случиться, да, с ребёнком. И вот в нашем проекте мы как бы с ребёнком стали ездить, мы его научили, потом мы подключили маму, они проехали сами, и они стали пользоваться общественным транспортом. И она говорит: вы знаете, для нас он не стал самостоятельным пока, он ещё, ну, пока и по возрасту там, но для них совершенно другие возможности открылись.
Анна Леонтьева:
— Это же другая жизнь.
Светлана Шифрина:
— Да, потому что мы живем в Москве, у нас в Москве без общественного транспорта очень сложно, потому что есть места, куда ты просто по-другому не доберешься, ну такси далеко не все себе могут позволить. И для них, конечно, совершенно другие возможности стали. И вот тоже результат. Да, он, может быть, не стал абсолютно самостоятельным, но маме стало с ним справляться легче.
Анна Леонтьева:
— Потрясающий результат, да. Я знаю, что вы также учите детей таким, в общем-то, простым, но тоже непростым для учительных детей вещам, как готовить, считать денежку, да, финансирование, как это, финансовые навыки. У вас есть клуб кибернетики, как вы сказали, зло превращаете в добро. Вот скажите, может быть, пару слов. Как зло, о котором мы постоянно говорим, что гаджеты — это плохо, что все сидят в гаджетах, что они высасывают из ребёнка жизнь. А тут, оказывается, у них есть какая-то положительная роль, потому что многие дети не могут донести свои мысли, и многие говорить-то толком не могут.
Светлана Шифрина:
— Да, у нас это наш проект коммуникативный клуб кибернетики. Идея его родилась из того, что вот как вот я сказала, да, что надо из зла сделать добро, да, то есть сегодня, конечно, такой неотъемлемый атрибут нашей жизни — это телефон, какой-то смартфон, планшет, у всех по-разному, и все возможные коммуникативные мессенджеры, которые мы пользуемся, всякие WhatsApp, Telegram, которые позволяют нам обмениваться информацией. И мы подумали, раз у ребят есть нарушение коммуникации, обмена информацией, так почему бы нам не попробовать использовать современные технологии для того, чтобы они могли между собой взаимодействовать. И мы создали вот такой клуб, наши педагоги разработали целую программу обучения, как ребятам пользоваться, здесь тоже зависит от ребят, от уровня их навыков, от их возможностей взаимодействия, ну, как бы работы в самом в цифровом формате, но у нас тоже из опыта девочка, она не разговаривает, она абсолютно невербальная, она не может говорить, мы учили её, она применяет язык жестов, но её научили пользоваться через WhatsApp, то есть если ей написать вопрос «где ты?», она сфотографирует место и отправит фотографию родителю. Это же вопрос безопасности. Ну вот так, не дай Бог, что-то, где-то что-то случилось, да? Или у нас ребята там, они кто-то... Вот он не хочет, да? Вот ты ему говоришь, он очень мало тебе отвечает. А вдруг на коммуникативном клубе задают вопрос, и он первый начинает тут же печатать, отвечать на вопрос. Потому что ему так легче. Для него такой способ коммуникации удобнее и более доступен. И вот на этом клубе, ребята, они уже вышли за рамки. Тоже для нас такой очень хороший результат, что они вышли за рамки этого времени, когда они приходят на занятия, они уже в этом чате могут написать там: «Аркадия, ты где?» «Ой, а я вот здесь», или там кто-то поделился чем-то. И это уже, да, это как раз опять-таки про коммуникацию, про дружбу, про общение, про социализацию, про то, что ты не один, да.
Анна Леонтьева:
— Светлана, мы всю программу говорим о том, что какая большая работа стоит вот за тем, чтобы дети развивались, получали необходимые навыки. Вот вы как родитель, что бы вы сказали, как сделать так, чтобы к 18 годам родитель просто уже не пришел к такому выгоранию или, может быть, даже раньше?
Светлана Шифрина:
— Ну, вы знаете, по поводу того, как сделать, конечно, обратиться в наш фонд. Ну, здесь, знаете, ну, к сожалению, мы тоже не сможем объять необъятное. Мы начинали нашу передачу с того количества людей с аутизмом, да, аутичных детей, которые сегодня... Я бы, наверное, сказала, найти обязательно, во-первых, вот то самое поддерживающее ресурсное место, в котором будет комфортно вашему ребенку и родителю. А сегодня, ну, мне кажется, всё-таки они появляются, и вот опять-таки, например, наш фонд, мы недавно вступили в ассоциацию «Аутизм-Регионы», в которой порядка 86, по-моему, сейчас уже организаций по всей стране, то есть, ну, практически во всех крупных городах, и там и не очень крупных городах, есть родительские организации, некоммерческие, которые оказывают вот эту самую поддержку, она не всегда может быть там какой-то прямой, там адресной или там про какие-то финансовые ресурсы, ну уж по крайней мере информационные однозначно, да, и про вот это вот про сообщество или про помощь, про инструменты, которые можно получить, взять, про консультацию. Этого действительно очень много сегодня у нас по всей стране, далеко не только в Москве. Вот мне кажется, нужно найти вот эту точку.
Анна Леонтьева:
— Просто найти помощь.
Светлана Шифрина:
— Да, на самом деле элементарно. Если зайти в ассоциацию «Аутизм-Регионы» и там будет весь список, и можно посмотреть, где вы, если находитесь в каком-то регионе, и зайти на уже информационные ресурсы этой организации, связаться с ними, спросить, да, вот там, мне нужна вот такая-то помощь, да, нужно... Вы знаете, вот это вот я сейчас сказала, вот мне нужна такая помощь, вот это вот попросить помощи, это же тоже определенный шаг.
Анна Леонтьева:
— Да, совершенно верно.
Светлана Шифрина:
— Или, да, самому себе признать, что мне нужна помощь, но это не значит, что я слабый, тут вот неумеха, не справляюсь, и все так плохо, нет.
Анна Леонтьева:
— Вот это очень важная вещь, вы говорите. Да. Не геройствовать.
Светлана Шифрина:
— Не надо, да, потому что это действительно сложно, это действительно, вот как мы тоже, я часто говорю, аутизм — это не спринт, это марафон на всю жизнь, аутизм не лечится, это диагноз, который, ну, как бы остается с человеком на всю жизнь, да, мы можем максимально адаптировать, максимально сделать самостоятельным, чтобы человек подошел ко взрослому возрасту, сняв нагрузку, да, там, с стареющих родителей, да, как бы снять вот эту обеспокоенность родителя, а что будет с моим ребенком, когда не будет меня, да, мы все про это думаем, родители. И вот это вот, вот это сказать, да, мне вот нужна такая-то помощь, да, как бы поискать ее, попросить, это абсолютно нормально, здесь в общем. Но это тоже, это шаг, это тоже, наверное, может быть, через то, что проходит...
Анна Леонтьева:
— Ну, какое-то усилие, да, какое-то желание. Каждый родитель, да. Как говорят, волеизъявление.
Светлана Шифрина:
— Да, и вот, опять-таки, наши специалисты, они тоже все так говорят, да, сначала маска на себя, потом маска помощи ребенку, да, вот это бы... Конечно, нельзя загоняться. Я очень желаю этого родителям. Вот этот ресурс, сохранять баланс, конечно, не забыть про ребёнка, не сказать уже всё, расти, как трава, но и не загнать самого себя, ставить правильно цели. Потому что, ну вот знаете, тоже хочется поделиться таким личным каким-то откровением, наверное, своим. Вот когда я вам начинала говорить, что у меня ребёнок, да, она такая пограничная вроде бы как бы была маленькой, да, и там не сразу нам поставили диагноз, и вот им всегда были очень хорошие перспективы. Вот вам надо сделать ещё вот это, и вот это, и вот это. И всё будет... И вот вы всё нагоните. И я всё время вот бежала впереди этого паровоза или толкала это бесчисленное количество вот этих вот вагонов, да, вот потому что цель, цель пойти в школу, цель, извините, избежать умственной отсталости, да, не понизить программу, это отдельная боль родителя, да, здесь же ещё вот эти вот этапы принятия, которые проходят родители, это можно отдельно ещё сейчас про это сказать, вот. И сегодня я понимаю, что я подошла к какому-то моменту, когда я понимаю, что ну вот те цели, которые я ставила для своего ребёнка тогда, они были для него недостижимы. Они были целями, ну, скажем так, нашего какого-то среза линии общества, да, или то, к чему вот, как вот то, что вы сказали, каких мы детей там ждём, да, или там мечтаем, когда их только планируем, вот, и там далеко не всегда они вписываются в наши реальности. И вот эту вот свою амбицию родительскую чуть-чуть опустить, когда мы реализовываемся за счёт детей, вот этот момент тоже присутствует. И когда мы вот это понимаем, что, если мы ребёнку поставили правильные цели, мы не будем тогда лишних усилий, лишних ресурсов тратить, это очень важно. И здесь очень в помощь, конечно, специалисты-педагоги, которые могут помочь и рассказать. И ещё, мне кажется, очень важно, но, к сожалению, наверное, сегодня в наших реалиях всё-таки родителю быть включённым, получать информацию, анализировать информацию не всегда сказали, вам поможет вот это, как голубетерапия, дельфины, еще что-то это, и вот мы сейчас все последние деньги, все последние ресурсы, нам надо туда... посмотреть, почитайте, что действительно, какие доказанные.
Анна Леонтьева:
— Все по-разному индивидуально, я так понимаю.
Светлана Шифрина:
— Есть научно доказанные методы, которые работают, а есть тот, что будет приятно, будет хорошо, вреда не будет, но оно не вылечит аутизм. Вот, и поддерживающие ресурсы для родителей, психологическая помощь, психологическая поддержка, группы, опять-таки, да, вот если нет помощи психолога, нет специализированных, в тех же НКО, почему-то я начала, да, с этого, родительские организации, вот эта вот группа самопомощи, да, общение, когда ты не один в поле воин, оно всегда даёт силы.
Анна Леонтьева:
— А я вообще, Светлана, заметила, что особенные дети, с каким бы диагнозом они ни рождались, если родители, если они проявляют волю к победе, волю к тому, чтобы вступить в какое-то сообщество, развиваться, трудиться, они очень объединяют людей. То есть невозможно с таким ребёнком быть в одиночестве, в замкнутом каком-то пространстве. Лучше идти, искать единомышленников, фонды и уже дружить с ними всю жизнь, потому что, да, правильно?
Светлана Шифрина:
— Ну, одному быть очень сложно, конечно, это же можно и выгореть, это уже у тебя не будет сил, ресурсов, и можно какие-то, может быть, не самые правильные решения принимать, когда все истощены, когда нет.
Анна Леонтьева:
— Но, к сожалению, наш интереснейший разговор подходит к концу, очень полезный для многих родителей, не только аутичных детей, а просто родителей, у которых что-то пошло по-особенному, да, у детей. И хотела спросить, Светлана, вот напоследок, что бы вы сказали родителям особенных детей, чтобы не впадать в уныние, не отчаиваться? Ну, наверное, это в самом начале происходит, но всё равно.
Светлана Шифрина:
— Ну, мой опыт — это опыт особенного родительства, именно связанного с аутизмом, да, и здесь я могу сказать, что точно, чтобы ни было, аутизм — это не приговор, да, это сложно, это требует определенных усилий, но, вы знаете, вот я сейчас ещё о чём подумала, что даже когда ты видишь маленький миллиметровый результат у своего ребёнка, он тебе дает такой заряд силы и энергии, и веры, ты видишь маленький, миллиметровый, результат у своего ребёнка, он тебе даёт такой заряд силы, энергии и веры. И радости, да. И веры в то, что всё, может быть, будет не так, как мы загадывали, но точно что-то получится хорошее, если не опускать руки, если двигаться в этом направлении, и это помогает. Это такой вот замкнутый круг, ты прикладываешь усилия, видишь вот эту какую-то искорку надежды и продолжаешь двигаться вперед.
Анна Леонтьева:
— Спасибо огромное. Я тоже напоследок скажу, что родители, у которых что-то пошло не так, вот были родители там и с онкологическими, детишками с онкологическими заболеваниями, но это люди, которые настолько научаются радоваться, настолько научаются благодарить, спасибо вам большое за этот очень поддерживающий, очень полезный разговор. Напомню, что сегодня у микрофона Анны Леонтьева, у нас в гостях Светлана Шифрина, директор Фонда «Искусство быть рядом», мать-ребёнка с диагнозом «аутизм». Спасибо вам, Светлана.
— Спасибо, что пригласили.
Анна Леонтьева:
Светлана Шифрина:
— Спасибо. Всего доброго.
Все выпуски программы Светлый вечер
«Страдания и вера»
В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Анна Леонтьева, Алла Митрофанова, а также наш гость — протоиерей Александр Дьяченко — поделились своими личными историями о том, как испытания приблизили к Богу, или как вера помогла преодолеть непростые жизненные ситуации.
Лёгкий крест. Наталья Разувакина
Наша вера радостна. И очень часто — парадоксально радостна! Когда на сторонний материалистический взгляд и радоваться-то нечему, но на душе — светло.
Помню, как впервые оказалась на богослужении в храме Сорока Севастийских Мучеников в Переславле-Залесском. Прихожане запели вместе с хором Символ Веры, а поверх всех голосов вдруг мощно зазвучал сильный и резкий... нет, не вопль, скорее — бессловесный приветственный клич, напоминающий счастливое восклицание годовалого младенца при встрече с любимыми родителями. Прихожане продолжали петь, оглянулась лишь я — новенькая: чей это голос у меня за спиной?
Оказалось — это крупная женщина, в очках и в косыночке, очень непосредственная. Явно за сорок, но по сути она — тот самый младенец. Вечный младенец. Вот и мама с папой рядом, по обе стороны. Им уж за семьдесят. Мать заботливо поправляет на дочери одежду, отец широко крестит своё дитя. Лица у всех троих сияют.
Я хожу в этот храм уже несколько лет, и каждое воскресенье вижу эту семью, неизменно радостную и даже счастливую. Особенно меня восхищают супруги, которые когда-то, много лет назад услышали приговор врачей: ваша дочь никогда не пойдёт в школу, не сможет работать, не выйдет замуж... «Вот крест!» — скажет кто-то сочувственно... А они — улыбчивы, спокойны, очень дружны между собою и наполнены каким-то ровным и сильным светом, не заметить который невозможно.
Я не знаю, насколько долог и труден был их путь к Богу. Я могу лишь наблюдать их сегодня и размышлять, как часто сама закрываю от себя радость богообщения мелкими, стыдными тревогами о будущем. Молитвой прогоняю от себя страх перед гипотетическими бедами — как бы чего не случилось, и особенно бывает страшно за детей. Но ведь это — самое настоящее маловерие!
Как бы чего не случилось... А вот у этой пары — случилось. Такое, что, казалось бы, не дай Бог! Но вот им Бог дал, и они приняли. И сейчас не просто бесстрашны, но радостны.
«Возьми крест свой и следуй за мной» — помните? В этой фразе Христа всё главное, каждое слово. И крест — страдания, тяжесть бытия, нужно именно взять, без ропота. Он твой, конкретно тебе по мерке. Господь чужого креста не даст. А этот крест — во спасение. Для чего ж ещё Отец наш Небесный попускает страдание? И следовать надо за Ним, за Господом, Его дорогой, то есть, жить по заповедям. Всё же дано! И именно следовать, не искать каких-то обходных путей, надеясь на собственную логику.
Всё очень просто, если с Богом. «Бремя моё легко», — сказал Господь наш, Который Сам — и Жизнь, и Любовь. Да разве ж может быть тяжким бремя истинной любви?
И снова воскресная служба, где громче всех поёт «Верую» и «Отче наш» большая странная женщина с сияющей улыбкой. Поёт без слов и мимо нот, как умеет. Она с нами, и мы с нею, и Христос посреди нас.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение