Один из самых богатых людей Российской империи – русский дворянин немецкого происхождения Павел фон Дервиз - говорил, что его капиталы должны работать на благо Отечества. Павел Григорьевич хотел жить только в России. Лучшие годы его общественной деятельности прошли в Москве - городе, который в 19 веке называли обителью милосердия.
Фон Дервиз занимался перспективным и новым для России тех времён делом – строительством железных дорог. Карьера складывалась блестяще. Павел Григорьевич не боялся рисковать и упорно работал. Вскоре его стали называть железнодорожным королём. Про фон Дервиза говорили: «Богат, как Крёз» Сравнение с царём, обладавшим несметными богатствами, неслучайно. Павел заработал громадное состояние. Он был счастлив в браке и не представлял своей жизни без любимых жены и детей.
Трагедия обрушилась на семью фон Дервизов внезапно. Старшие дети Павла Григорьевича умерли от костного туберкулёза. В память о них отец решил построить в Москве детскую больницу. На это благое дело он пожертвовал четыреста тысяч рублей. Больница получила имя Святого Владимира, по имени умершего сына фон Дервиза. Павел Григорьевич выдвинул одно условие: в клинике всегда должно быть сто мест для бесплатного лечения сирот и детей бедняков. Газеты писали: «Вот чего желал отец, лишившийся своих детей. Он хотел только уменьшить для родителей силу подобных утрат. Он хотел, чтобы частью богатств, которые были суждены его детям, могли воспользоваться бедные больные дети Москвы».
Место для больницы выбрали прекрасное - дачное, посреди берёзовой рощи. Комплекс из двадцати павильонов построили всего за два года. Медицинскому оборудованию могла позавидовать любая заграничная клиника. Ни одна копейка из пожертвованных денег не была ни украдена, ни потрачена впустую. В общедоступной и бесплатной больнице работали выдающиеся врачи Москвы и Петербурга. Неудивительно, что на всемирной выставке в Брюсселе она получила золотую медаль как лучшая в Европе детская клиника. Спустя несколько лет после открытия при больнице построили удивительной красоты церковь Живоначальной Троицы. Храм украшали цветные изразцы, мрамор и красное дерево. А церковная ограда была настоящим произведением искусства.
Павел Григорьевич не присутствовал на открытии больницы. Он с семьёй был вынужден уехать в Ниццу. Этого требовали доктора дочери фон Дервиза – Вари. Как и старшие дети, девочка заболела костным туберкулёзом и её увезли к морю и солнцу. В Ницце фон Дервиз выстроил для семьи свою знаменитую виллу ВальрОзе. На закладном камне он сделал надпись: «Я русский, родился в России, люблю Россию и не нашел бы никакой надобности устраиваться в другом месте, если бы не находился в положении исключительном по состоянию здоровья детей моих».
Делая всё возможное, чтобы спасти Варю, Павел Григорьевич не забывал и о благотворительности. Для французских детей он построил в Ницце школу. Местные жители были благодарны русскому миллионеру, но не понимали, зачем он потратился. Павел Григорьевич отвечал: «Надо делать добро и для того места, где живёшь хотя бы временно».
К великому горю родителей спасти Варю не удалось. И сердце Павла Григорьевича не выдержало. Он скончался в одночасье. Его вдова похоронила супруга и дочь в Москве при церкви больницы святого Владимира. А сама посвятила свою жизнь благотворительности. По примеру мужа, который в своё время вложился в строительство лицея в память цесаревича Николая, Вера фон Дервиз открыла женскую гимназию, дав ей имя дочери Варвары. Это была одна из лучших гимназий Москвы. Кроме этого Вера Николаевна организовала приют для шестнадцати девочек. Число было выбрано не случайно. Варя прожила 16 лет. Вера Николаевна содержала также столовую для бедных и дешёвые квартиры для вдов.
Павел фон Дервиз нажил свой капитал честным путём. Сумел стать миллионером, не украв ни рубля у государства. Потому что дорожил своей репутацией и жил по принципу, который сформулировал так: «Пройдёт жизнь, но не пройдёт добро, ею посеянное».
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Люди как деревья»
Золотая осень. Субботним утром я иду по дорожке парка, усыпанной листвой, и любуюсь деревьями, «одетыми в багрянец и золото». Вот пронзительно красные рябины. Вот дубы со светло-коричневыми листьями. Вот жёлто-золотистые берёзки. А вот сверкают на солнце ярко-зелёные иголки соснЫ. Небольшой ветерок, слегка колыхающий кроны деревьев, создаёт приятный шум. Деревья словно разговаривают друг с другом и обращаются к проходящим мимо людям.
А людей этим утром немного. Вот улыбаясь идёт девушка. Её длинные волосы оттенка мёда и платины будто сливаются с золотой листвой берёз. Да и сама девушка стройна, как берёзка. Навстречу девушке идёт юноша с ярко-красными волосами. В наушниках у него играет музыка, и он покачивается ей в такт. Юноша похож на рябину, такой же рубиновый, и качается как это дерево, только рябинка от ветра, а он под звуки музыки. Немного поодаль вышагивает крепкий широкоплечий мужчина. Невольно я сравниваю его с массивной сосной, мимо которой он проходит. Мужчина излучает уверенность и надёжность, он такой же сильный, как это дерево.
Я подумал, что люди, как деревья, разных цветов и оттенков. Они не похожи друг на друга, но в целом образуют красоту и гармонию. Как же прекрасен этот мир, созданный Богом!
Все выпуски программы Утро в прозе
19 апреля. О грехе уныния
В 17-й главе Книги притчей Соломоновых есть слова: «Весёлое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости».
О грехе уныния, — протоиерей Максим Первозванский.