25 июля. Леонид Пантелеев

Поделиться

Фото: Zoya Loonohod/Unsplash

Из книги воспоминаний писателя Леонида Пантелеева «Я верую».

Революция разорила нашу семью самым буквальным образом. То есть разорила дотла. Ранней весной 1918 года мама увезла нас от голода в ярославскую деревню, на родину нашего управляющего Фёдора Глебыча. Последить за квартирой она просила Васю Корытова, внука этого Фёдора Глебыча, мичмана, которого отец наш, что называется, вытащил из грязи в князи, дал образование, помог стать на ноги. Когда месяца два спустя, в том же восемнадцатом году, мама приехала из деревни в Петроград, чтобы взять кое-что из вещей, — этот Васька выгнал её.

Квартира была разграблена. В кабинете отца и в спальной поселился некто Киселёв, работник Экспедиции заготовления государственных бумаг. Несмотря на весь ужас положения, в котором мы оказались, несмотря на самую беспросветную нищету, на голод, холод, на бездомную, беспризорную жизнь, я, мамин выученик и воспитанник, и тогда, в детстве, и много лет, даже десятилетий спустя, считал всё случившееся с нами законным и справедливым. Хотя, если вдуматься, ни малейшей справедливости тут не было.

Поселившись в нашем доме, Киселёв заполучил какой-то руководящий пост: председатель домового комитета бедноты. Мы жили тогда у тётки, маминой сестры. Спали на полу в прихожей.

Потом оказалось, что этот Киселёв мошенник. В кабинете отца он обнаружил вделанный в стену небольшой несгораемый шкаф. Думая, что там хранятся какие-нибудь несметные сокровища, он взломал этот шкаф. В шкафу не оказалось ничего, кроме деловых бумаг и высочайших указов о награждении отца боевыми орденами.

Кто-то на Киселёва донёс. Дело попало в милицию или, кажется, даже в Чека, Ему грозили крупные неприятности. Каким-то образом он разыскал нас на Екатерининском канале, где мы тогда прозябали, прибежал и стал чуть ли не на коленях умолять нашу маму, чтобы она пошла и сказала, что это она открыла сейф. Иначе, мол, ему грозит расстрел. И мама, недавно потерявшая мужа, разорённая, лишившаяся буквально всего — от икон до детских башмаков и игрушек, — пошла куда требовалось и сказала то, о чём просил её этот человек.