У нас в гостях была певица, голос группы "Кукушкин баритон" Нина Резник.
Мы говорили о музыке, о поэзии, узнали, как появилась и развивается группа «Кукушкин баритон» и как родилось такое необычное название. А еще, конечно, услышали песни в исполнении Нины Резник.
Ведущий: Владимир Емельянов
В. Емельянов
— Здравствуйте, на радио «Вера» программа «Светлый вечер», в студии Владимир Емельянов. У меня сегодня в гостях Нина Резник. Здравствуйте, Нина!
Н. Резник
— Здравствуйте!
Наше досье
— Нина Резник. Родилась в Актюбинске Казахской ССР, окончила Московский государственный педагогический университет, филолог. В 2010-м вместе с барабанщиком Кириллом Розановым создала группу «Кукушкин баритон», в которой является вокалисткой и автором песен. Группа «Кукушкин Баритон» выпустила две пластинки, в которые вошли как народные песни, так и авторская музыка. Нина Резник и «Кукушкин Баритон» выступают на различных площадках и фестивалях Москвы, а также в других городах. В самое ближайшее время музыканты готовятся выпустить третий альбом.
В. Емельянов
— Нина — лингвист по образованию, поэтому зайдём издалека. Жила себе, поживала девочка Нина и даже писала лирические стихи. И поступила на филологический факультет, да, коли вы лингвист?
Н. Резник
— Да.
В. Емельянов
— Я так понимаю, что вы преподавали русский язык и литературу?
Н. Резник
— Я преподавала не долго в школе.
В. Емельянов
— Хватило вам не долго в школе.
Н. Резник
— Да. Один год.
В. Емельянов
— Всего-навсего! И потом возникло желание заниматься музыкой. А вы в детстве в музыкальной школе... там скрипка, фортепиано?
Н. Резник
— Нет, я была толстой девочкой, ходила в балетный кружок.
В. Емельянов
— Круто!
Н. Резник
— Я жила в селе, в посёлке, для этого нужно было ехать в другой посёлок. Я ходила в Дом Культуры, занималась балетом, очень хотела стать балериной. Но вот прошло время, и я поменяла свою мечту.
В. Емельянов
— А как это возникло? Как это обычно бывает у подростков: первые песни, гитара, три аккорда?
Н. Резник
— Да. Я ходила здесь во Дворце пионеров здесь, в Москве... Просто скажу, что мы переехали сюда, в Москву, в 80-м году, поскольку отец у меня геофизик. И я стала ходить в Дом пионеров на гитару, поскольку мои подружки тоже ходили туда, и мне очень понравилось. Мы ходили — был такой ансамбль политической песни.
В. Емельянов
— Это что-то типа «Гренада» песни?
Н. Резник
— Да, но помимо этого мы, конечно, на репетициях пели другие ещё какие-то песни хорошие, разные. В принципе, было хорошо, и научили меня как-то более-менее аккомпанировать себе на гитаре. Так вот я и стала сочинять песенки, но довольно долго я никуда их не показывала, потому что, на самом деле, всё произошло не так быстро. Я начала так вот выступать около пяти лет назад всего лишь.
В. Емельянов
— С группой или сольно?
Н. Резник
— С группой.
В. Емельянов
— А, то есть сразу?
Н. Резник
— А сольно я вообще не выступала. То ест я так долго-долго занималась всякими другими делами, а музыка шла параллельно.
В. Емельянов
— Вы ведь работали копирайтером в рекламном агентстве? И сейчас продолжаете работать или консультировать, как это модно говорить?
Н. Резник
— Практически, да. Это коучинг. Но практически я уже ушла из рекламы. Как-то в одно время в рекламе было интересно, а сейчас, извините, уже нет!
В. Емельянов
— А чего извиняться? Мы же её видим, слышим где угодно — и на улице, и по телевидению, и на радио тоже иногда такое бывает, что уши вянут. Или просто недоумеваешь: может, люди бредят, которые пишут это всё?
Н. Резник
— Бредят! Это я вам точно говорю: они бредят (смеётся)!
В. Емельянов
— И возник коллектив под названием «Кукушкин Баритон». Я хотел, чтобы вы нашим слушателям рассказали — я-то знаю, я подглядел, — потому что это очень интересная и такая милая история.
Н. Резник
— Да, история милая, потому что она такая судьбоносная. Мы стали репетировать на одной репетиционной базе. И тогдашний наш басист, собственно, хозяин этой базы, всегда выставлял в центр нашего помещения старый-старый пюпитр, так называемый пульт — это пюпитр ещё старого образца, которым пользовались музыканты оркестра Лундстрема.
В. Емельянов
— Ничего себе!
Н. Резник
— Он похож на такую табуретку из скрученного какого-то железного листа, а сверху надевалась столешница.
В. Емельянов
— А, а я думал из красного дерева из какого-нибудь!
Н. Резник
— Ну, он такой съёмный-разъёмный, в общем-то, совсем не похож на современный пюпитр. И он был подписан — такой раритет. Он был подписан, — мы долго вглядывались, что там нацарапано, — поскольку музыкантов было много в оркестре, нужно было подписать свой пульт. И он был подписан, было написано: Кукушкин, а в скобках было написано «баритон». Собственно, это был видимо саксофон-баритон, больше нечему там быть. И мы долго-долго смеялись над этим названием, просто использовали его в виде ругательства такого милого. А потом вдруг поняли, что это нам подарили просто название. А мы никак не могли назваться, в итоге решили, что «Кукушкин Баритон».
В. Емельянов
— А какие, интересно, названия были, для примера?
Н. Резник
— Ой!
В. Емельянов
— Сейчас не вспомните?
Н. Резник
— Нет, и даже, честное слово, боюсь вспоминать, потому что меня прибьют! Ну, какие-то разные, поскольку я лингвист, как вы сказали, филолог, я, конечно, стала всякие мудрёные названия придумывать, типа «Оксюморон». Но оказалось, что есть уже группа «Оксюморон», причём «металлического» направления. Потом уже какие-то ягодные темы пошли: «Черники» всякие и так далее. Ну, как-то, в общем, не то. Поскольку что-то не нравилось мне, что-то моим музыкантам.
В. Емельянов
— Но «Кукушкин Баритон» — оно такое внезапное и, я говорю, что достаточно милое такое название. Тем более, учитывая эту историю с пюпитром. А сколько у вас человек в коллективе?
Н. Резник
— Ой, вы знаете, количество человек не ограничено, если честно!
В. Емельянов
— У вас такая текучка?
Н. Резник
— У нас, вообще, по-разному, потому что в разное время разный состав музыкантов у нас был и есть. Сейчас, на данный момент, у нас как бы большая группа из пяти человек. Причём она трансформируется в трио акустическое. То есть у нас, вообще, полный состав, это электрический состав, где есть соло-гитара электрическая, где есть бас, где есть клавиши, вокал, ещё дополнительно моя гитара и барабаны. А в акустическом варианте мы звучим втроём. И собственно, втроём мы сейчас очень часто выступаем для того, чтобы как-то тренироваться. Это две гитары и перкуссия, в перкуссию входит у нас кахон.
В. Емельянов
— А что это такое?
Н. Резник
— Это перуанский инструмент, похожий на ящик. Все его сейчас уже знают, очень модный нынче. Многие его видели.
В. Емельянов
— Был в Перу, не видел, честно!
Н. Резник
— Но, может быть, вы видели в Перу, когда грузчики играли на просто ящиках из-под помидоров или из-под апельсинов? Я не знаю, что там выращивают. Но вообще, этот инструмент имеет именно такую легенду, что когда-то грузчики, — а поскольку музыкальный народ, — они должны были на чём-то аккомпанировать своему пению. И вот они использовали ящики из-под мандаринов или каких-то там фруктов. И вот этот ящик потом преобразовался в такой прекрасный инструмент ударный — кахон. Он прекрасно заменяет собой ударную установку и даже немножко бас.
В. Емельянов
— У вас квинтет получается, когда пять, да?
Н. Резник
— Ну, да.
В. Емельянов
— Когда квинтет превращается в трио, дуэт параллельно работает под названием «Кукушкин Баритон»?
Н. Резник
— Конечно!
В. Емельянов
— То есть такая история, как «Ласковый май»?
Н. Резник
— Конечно, да!
В. Емельянов
— А, это хороший способ для зарабатывания денег, в том числе!
Н. Резник
— Если бы! Мы даже об этом не думаем!
В. Емельянов
— То есть себе в удовольствие просто делаете и всё?
Н. Резник
— Нет, конечно, если люди хотят нас поблагодарить, мы с удовольствием... и мы как бы готовы работать профессионально. Но дело в том, что у нас авторская программа, мы не делаем каверы, мы специально не делаем, не играем песни под какое-то мероприятие. Но, в общем, людям нравится то, что мы поём. И даже мы недавно выступали на свадьбе, в храме, после венчания. В прихрамовом зале мы выступали на свадьбе. И людям очень нравилось, они даже танцевали под нашу музыку и слушали, и благодарили. Никаких не было вопросов: а сыграйте нам что-нибудь весёлое, например!
В. Емельянов
— Ну, на свадьбах при храмах обычно не бывает таких просьб, потому что люди немножко в другом состоянии в помещениях при храмах находятся, в отличии от других заведений, где уже потом всё равно под что плясать и чему подпевать. А скажите, пожалуйста, в вашем коллективе профессиональные музыканты, ребята с музыкальным образованием или тоже, как у вас, бывшая балетная школа?
Н. Резник
— У нас точно есть один суперпрофессиональный музыкант — это наш ударник. На самом деле, руководитель группы — это он, у него уже большой опыт, он уже 25 лет отыграл в разных группах и так далее. Потом ему тоже всё это надоело, он захотел заниматься каким-нибудь приятным и полезным делом. Он, действительно, очень опытный и много даёт важной и полезной информации для нас. Потом, есть человек, у которого есть музыкальная школа — это наш бас-гитарист. Есть ещё у нас клавишница, которая очень молода — ей 15 лет. Поэтому она сейчас на всё лето уедет, поскольку семейные дела, но она к нам присоединиться в сентябре опять. У неё тоже музыкальное образование, то есть она учится в театрально-музыкальной школе, в общем, достаточно так серьёзно, хочет стать музыкантом. Ну, и соло-гитарист у нас человек-легенда, который ещё в 60-е годы начинал играть рок и рок-н-ролл, когда ещё Битлз только пришли к нам, они их уже знали и снимали их песни на гитарах. Этот человек как раз с нами сейчас тоже играет, всячески пытается нас тоже чему-то научить, меня, в основном.
В. Емельянов
— Но вы играете только на акустической гитаре?
Н. Резник
— Да.
В. Емельянов
— На электрической не рискуете?
Н. Резник
— Рискнула один раз, но не на концерте, а так вот просто пару раз взяла, но что-то как-то не сложилось.
В. Емельянов
— Нина, я предлагаю тогда непосредственно познакомиться с группой «Кукушкин Баритон». Давайте послушаем что-нибудь! Какую песню или какое произведение послушаем?
Н. Резник
— Я хочу предложить песню «Серенада». Песня в акустическом варианте, записана на втором нашем диске, который я считаю в основном хорошим. Потому что первый был дебютный, тоже неплохой, наверное. Песня «Серенада»
Звучит песня «Серенада» группы «Кукушкин Баритон».
В. Емельянов
— Программа «Светлый вечер», у нас в гостях Нина Резник. «Кукушкин баритон» — так называется коллектив, который мы с вами сейчас только что послушали. А песня?
Н. Резник
— «Серенада».
В. Емельянов
— Вы сказали, что вы выпустили уже второй диск, как я понимаю, да?
Н. Резник
— Да.
В. Емельянов
— А первый диск... вы так как-то о нём немножко пренебрежительно сказали.
Н. Резник
— Нет, не пренебрежительно, я уважительно, но понимаю все его недостатки. Я думаю, это будет происходить с каждым диском, который я буду выпускать — предыдущий будет казаться немножко недоработанным, будут видны какие-то его недостатки и чем дальше, тем больше. Я к этому готова. Нет, первый диск был тоже очень милый, и мне он очень нравится, это был наш первый шаг. Я благодарна нашему звукорежиссёру Ане Топоровой, которая нас хорошо записала. И диск пользуется успехом, остался всего один у меня — мы все их раздали.
В. Емельянов
— То есть не продали, а раздали?
Н. Резник
— Мы их раздали, да.
В. Емельянов
— Просто иногда бывает, что приходишь в клуб на концерт какого-то коллектива и можно купить этот диск.
Н. Резник
— Да. Со вторым диском мы как раз так и поступили. Кто хочет, может получить его бесплатно, но кто захочет, тот сможет его и купить.
В. Емельянов
— Понятно. А вы — автор всех стихов?
Н. Резник
— Нет, не всех. Иногда мы исполняем народные песни. Причём это не только русские народные, у нас есть сейчас в нашем репертуаре английская, грузинская, белорусская, русские песни. Ну, и дальше неограниченное количество ещё будет, я думаю. Просто потому, что, ну, нравится какая-то песня, мы её хотим исполнить. Ну, я, в основном — я приношу песни и уже всех агитирую их сделать.
В. Емельянов
— А где вы их берёте?
Н. Резник
— По-разному. Поскольку я занимаюсь народной музыкой, — ну, так, опять же по-дилетантски, как могу, — очень увлечена и слушаю много всякой музыки тоже народной, так и нахожу — в интернете. Потом, я около двух лет посещала ансамбль «Камышинка» под управлением Андрея Сергеевича Кабанова. Если он меня сейчас услышит, это слово «под управлением»...
В. Емельянов
— А надо как?
Н. Резник
— Ну, как-то тоже под управлением...
В. Емельянов
— «Под руководством» можно.
Н. Резник
— Ну, под руководством. Это человек, который очень давно, с юности, занимается тоже разыскиванием и записью всяких народных певцов, в основном, казачьей песней занимается, но он по всей России проехал. И в архивах всяких там фольклорных союзов и Гнесинского института, я думаю, хранятся его записи, которые потом расшифровываются и потом идут как бы в народ, к певцам. Поэтому очень он мне много дал, и я какие-то песни исполняю, которые я выучила там, у него на ансамбле.
В. Емельянов
— А вы эти народные песни... они на разных языках?
Н. Резник
— Нет, в основном, это русские. А, мои, которые мы исполняем?
В. Емельянов
— Нет, вот вы говорите, что у вас и грузинские песни, а они на грузинском языке?
Н. Резник
— Да, на грузинском.
В. Емельянов
— А эти песни входят в альбом или есть идея, может быть, просто отдельную пластинку издать песен разных народов?
Н. Резник
— Вы — единственный человек, который меня пока поддержал в этой идее!
В. Емельянов
— А, да?
Н. Резник
— Я её уже высказывала своим друзьям. Да, я хочу сделать отдельный альбом как раз вот таких песен разных народов.
В. Емельянов
— Мне кажется, это будет хорошо!
Н. Резник
— Помните, была передача «Радуга»? Давно, ещё в советское время, была передача «Радуга», и там как раз рассказывали про разные культуры на нашей планете, там и про музыку рассказывали. Вот что-то в этом роде хочется сделать, да. Ну, как пойдёт!
В. Емельянов
— А часто ли у вас концерты?
Н. Резник
— Раз в месяц, раз в полтора месяца у нас проходят концерты, да. Но поскольку мы стараемся к каждому концерту сделать что-то новое в программе — не просто отрабатывать одно и то же, хотя это тоже полезно и правильно, — но всегда дополнить обычную основную программу какой-то новой песней — двумя, тремя. Для этого нужно работать, так сказать, какое-то время. Поэтому раз в полтора месяца — это нормально.
В. Емельянов
— Это в московских клубах?
Н. Резник
— Да.
В. Емельянов
— Это афиши по городу или где-то надо выискивать в интернете, на вашем сайте, может быть?
Н. Резник
— Выискивать надо. Афиш по городу пока что нет.
В. Емельянов
— А какая реакция у людей в клубах, например? Потому что иногда люди приходят отдыхать — вечер провести, может быть, свидание назначают. И они, собственно, не планируют попасть на концерт, и вдруг выходит коллектив «Кукушкин Баритон». И вот у них какая реакция?
Н. Резник
— Всегда хорошая!
В. Емельянов
— Да?
Н. Резник
— Вот удивительно, но всегда хорошая! Таких вот случайных людей мало, потому что обычно под концерт собирается свой народ, который в социальных сетях увидел рекламу, потому что я делаю рассылку, я создаю, конечно, какую-то «встречу» в «ВКонтакте» и так далее. Но бывают, конечно, и случайные люди. Очень хорошая реакция! Потому что оказалось, людям нравится лирика, нравятся хорошие тексты. Я не побоюсь этого слова — я очень так тщательно отбираю тексты и стремлюсь их сделать достойными, так скажем. И музыка... в общем-то, у нас музыканты хорошие, мы исполняем от души, стараемся сделать качественно, поэтому, мне кажется, не может быть никакой другой реакции.
В. Емельянов
— Нелепый, наверное, вопрос, но всё равно задам: а как вы пишите песни, как вы их сочиняете?
Н. Резник
— А не знаю.
В. Емельянов
— Очень у многих я спрашиваю, даже у друзей-музыкантов своих спрашиваю. Кто-то отшучивается, кто-то отвечает: «Да, ничего — сел чай пить, какая-то строчка пришла, потом какая-то другая пришла, потом думаю, что чего-то тут рифмы не хватает. А тут я взял гитару, а она вроде уже и есть!»
Н. Резник
— Да, как-то так!
В. Емельянов
— И никакого романтизма!
Н. Резник
— Романтизм есть, на самом деле! Просто этот романтизм, он происходит, когда вы её сочиняете. Вы находитесь в каком-то таком состоянии, в таком подвешенном, радужном и как-то заняты вы каким-то делом. А потом, когда песня написалась, вы уже не помните, как вы её сделали, на самом деле.
В. Емельянов
— А чувство опустошения есть какое-то, да, когда песня написана?
Н. Резник
— Нет, наоборот подъём, хочется её скорее играть, скорее её...
В. Емельянов
— Чтобы она зажила уже, да?
Н. Резник
— Да. Она ещё потом дорабатывается, она может там чуть-чуть как бы сама... Когда начинаешь петь эту песню, слова сами начинают как-то вылепляться: одно слово выпадает и вдруг на его место встаёт другое — такое тоже бывает. Вообще, это интересный процесс.
В. Емельянов
— Но это же до бесконечности может длиться вообще?
Н. Резник
— Нет-нет! Песня, как говорил наш Андрей Сергеевич, она не сочиняется — она становится. В основном он про народную музыку говорил — невозможно понять, как она сочиняется. Она просто — раз, и становится. И здесь тоже, если есть вот этот внутренний как бы какой-то стержень, наполнение у этой песни, она сама себя вылепит потом, но до определённого предела, конечно.
В. Емельянов
— Скажите, пожалуйста, а кто для вас в творчестве — авторитет, может быть, не очень хорошо сказать, хотя пускай так и будет — авторитет, фигуры?
Н. Резник
— Мастер для меня — это Инна Желанная, конечно.
В. Емельянов
— Это в плане музыки?
Н. Резник
— Да. И в плане музыки, и в плане пения, и вообще, как человек она мне нравится, её отношение к музыке, к музыкантам. Вообще, это человек, который поддерживает музыкантов, который у себя постит какие-то хорошие слова про разные другие группы, она молодых музыкантов поддерживает, она о них говорит. И, в общем, это очень приятно — наблюдать, как она открыто очень относится к людям.
В. Емельянов
— Но не одна же Инна Желанная? А, скажем, в поэзии, например?
Н. Резник
— Ой, ну, в поэзии, конечно, много имён. В поэзии это и Тарковский, и Левитанский. К Левитанскому мне даже удалось год с небольшим походить на семинары, когда он преподавал в Литинституте, в качестве слушателя я к нему ходила. Сергей Маркович Гандлевский — тоже его я очень люблю, он для меня тоже мастер. А так, в принципе, Пушкин, конечно.
В. Емельянов
— Ну, Пушкин — наше всё! А Анна Ахматова?
Н. Резник
— Ахматова, безусловно! От Ахматовой, знаете, я пытаюсь немножко абстрагироваться. Потому что я её очень люблю и уважаю и как поэта, и как человека, но очень сильная женская лирика — я как бы от неё пытаюсь немножко абстрагироваться, отстраниться.
В. Емельянов
— Она мощная.
Н. Резник
— Она очень мощная. Она подавляет и начинаешь писать, как она. И я это как-то не хочу — плодить вот это число «ахматовок». Ещё могу сказать, что когда я стала заниматься музыкой, писание стихов ушло. Вот стихов именно, как стихов — не как текстов песен, а таких...
В. Емельянов
— А вы различаете всё-таки?
Н. Резник
— Да, конечно!
В. Емельянов
— То есть одно дело — текст песен, другое дело — стихи, как законченная форма не песен?
Н. Резник
— Конечно! Да! Я очень уважаю людей, которые могут написать на стихи песню. Например Сергей Никитин — он потрясающий мелодист, он потрясающе чувствовал стихотворение, он мог написать на Пастернака, что для меня просто...
В. Емельянов
— Юнна Мориц.
Н. Резник
— Непонятно, как это происходит! Я не могу. У меня всего два или три раза было. Один раз на стихи Тарковского у меня написалась песня и два раза на свои стихи. И всё, я больше не могу писать, у меня не получается. То есть либо, опять же, стихотворение, когда ты его читаешь, вдруг обретает мелодию, оно вдруг хочет, как-то вот так сложилось. Но в основном, нет, в основном, поэзия имеет свою внутреннюю какую-то музыку. И я не могу её услышать, мне не хватает, наверное, профессионализма, чтобы услышать именно вот эту музыку. Тем более мне ещё не нравится, когда... сейчас монолог пойдёт!
В. Емельянов
— Прекрасно!
Н. Резник
— Мне не нравится, когда поэты читают стихи под музыку, когда ставят какого-нибудь Морриконе или Рахманинова и начинают читать под эту музыку стихи.
В. Емельянов
— А кому это нравится? У стиха же своя мелодика есть.
Н. Резник
— Мне кажется, это некое прикрытие, некий страх, что вдруг моя мелодия этого стиха не понравится. И этот страх, конечно... чтобы покрасивее было и так далее. Мне кажется, просто надо уметь читать свои стихи и не бояться этого, не надо прикрываться музыкой.
В. Емельянов
— Нина, я предлагаю вернуться к этом разговору чуть позже. Давайте сейчас ещё послушаем какую-нибудь песню в исполнении «Кукушкиного Баритона». Что будем слушать?
Н. Резник
— Это песня «Зверь». Она написана под влиянием народных песен. Это моя песня.
Звучит песня «Зверь» в исполнении группы «Кукушкин Баритон».
В. Емельянов
— Очень милая песня тоже. Хочу напомнить, что мы послушали с вами группу «Кукушкин Баритон». Эта песня называлась «Зверь». А вы слушаете программу «Светлый вечер». Мы вернёмся ровно через минуту.
В. Емельянов
— На радио «Вера» программа «Светлый вечер», здравствуйте! В студии Владимир Емельянов и у меня сегодня в гостях Нина Резник — руководитель коллектива под названием «Кукушкин Баритон». Нина, вообще, лингвист, я напомню вам, уважаемые слушатели. Но вот так сложилась жизнь в её пользу, что она занимается музыкой, вот создала коллектив «Кукушкин Баритон», который вы можете слышать часто довольно на нашей радиостанции. Но вот сегодня мы решили более подробно познакомиться. Мы послушали действительно такие аграрные, я бы так сказал, мотивы. Сейчас, наверное, перейдём к тому, что любите вы и что люблю я — к путешествиям. Как вы?
Н. Резник
— Потрясающе!
В. Емельянов
— У вас есть какой-то домик на Валдае?
Н. Резник
— Нет, у нас домика нет.
В. Емельянов
— Нет? Я где-то прочёл на вашем сайте, что... или там приглашали вас.
Н. Резник
— Да-да. Это с нами работал одно время, так сказать, и записывался музыкант Алексей Талалай, он как раз на гармошке и на контрабасе с нами играл. У него как раз дом на Валдае, да. И мы к нему в гости приезжали. Просто мы ездили на фестиваль — на Валдае проходил фестиваль — и мы как раз к нему заехали, да. Потрясающие места, очень понравилось.
В. Емельянов
— А вообще, вы где любите путешествовать, у нас здесь в стране или за рубежом, или везде?
Н. Резник
— Я везде готова путешествовать, это же интересно, люди разные, это же прекрасно. Может быть, я старею, но мне очень нравится наша природа. Мне уже не нужно каких-то странных мест — каких-то каньонов и так далее. Вот мы недавно ездили на фестиваль в Тульскую область, мне достаточно было туда приехать, чтобы понять, что я просто уезжать не хочу.
В. Емельянов
— А что это за фестиваль был?
Н. Резник
— Фестиваль «Тургениус». Фестиваль замечательный, да. Именно этот фестиваль проходит первый раз, вот уже прошёл. Но на этом месте, вообще, уже проходит какой-то тоже другой фестиваль и, может, несколько, это Бежин луг — Тургеневские места. Этот «Тургениус» был проведён в поддержку детских коллективов этой области. Там приезжали как раз очень многие детские коллективы, участвовали в конкурсе, не только певческие, там какой-то даже конкурс по дзюдо был — какие-то приехали детские секции по дзюдо. В общем, было очень мило и детей как-то занимали, и были какие-то аниматоры, и какие-то мастер-классы, и батут. И потом, там была ещё музыкальная сцена, очень хорошая, был хороший звук.
В. Емельянов
— Это вот на «Тургениусе»?
Н. Резник
— Да.
В. Емельянов
— Нина, вы знаете, я посмотрел в интернете, там такая фотка, она такое двоякое впечатление производит: значит, фотография, где стоит сцена, напротив стоит звукорежиссёрский шатёр, там какой-то ещё шатёр рядом, и человек на велосипеде, пара людей перед сценой. Думаю: «Ничего себе фестиваль!»
Н. Резник
— Да, но там, поскольку народ перемещался периодически, — там достаточно большое пространство было, — возможно, фотография сделана в тот момент, когда ещё только готовились. Но в принципе, народу почему-то ближе к вечеру было уже намного меньше, чем днём, что меня удивило. Но потом мне сказали, что просто в этот день было очень много других мероприятий, поэтому люди как-то разъезжали, переезжали, в основном, эти коллективы тоже участвовали в разных мероприятиях. Ну, не знаю, я думаю, что в следующем году народу будет больше, поскольку он в первый раз проводился, то не такой большой охват.
В. Емельянов
— В Тульской области проходит ещё известный музыкальный двухдневный фестиваль, такой марафон — «Дикая мята». Вы в нём не принимали участие?
Н. Резник
— Ещё пока нет, но надеюсь.
В. Емельянов
— У них там тоже, по-моему, такое достаточное количество и фольклорных коллективов представлено. Скажем так, не фольклорных в том, какой смысл вкладывает большинство людей, а это этно-музыка, может быть, это этно-джаз даже или этно-рок и какие-то другие направления. В общем, хотелось бы, чтобы вы тоже были там представлены.
Н. Резник
— Ой, а нам-то как хочется туда попасть! Но просто вот как-то не сложилось пока. То я поздно заявку подам, то ещё что-то. Может быть, пока наша музыка не докатилась до них, может быть, что-то не понравилось.
В. Емельянов
— А может быть, она не забойная такая? Она более камерная и, может быть, нет смысла участвовать в таких прям масштабных фестивалях?
Н. Резник
— Вы знаете, у нас электрический состав достаточно забойный.
В. Емельянов
— Да?
Н. Резник
— Да.
В. Емельянов
— Мы чего-нибудь сегодня послушаем из забойного?
Н. Резник
— Да. Мы послушаем песню, по-моему, в конце нашего эфира она прозвучит, в электрическом варианте. Но эта песня, она такая — не могу сказать, что она супер-пупер забойная, но достаточно энергичная.
В. Емельянов
— И всё-таки, возвращаясь к путешествиям, я вот, например, скажу, что обожаю мотаться и по стране. Мы с компанией, с которой я езжу обычно, — нас вот четверо или шестеро обычно ездит, — мы сели, вместе собрались пообедать и поняли, что мы в округе Москвы километрах в пятистах всё, наверное, объездили. Вот не было такого уголка, куда бы мы не сунулись. Я тоже очень люблю и Тульскую область, мне нравится и Костромская область. Там, правда, после этого надо ставить машину на серьёзный ремонт, потому что это просто не известно, что такое дороги в Костромской области. Я думаю, что со времён Сусанина там конкретно вот эти направления остались. А какие ещё места в России вы любите? Или я так себе сам нафантазировал, что вы такая путешественница?
Н. Резник
— Нет, я не особая путешественница, просто мы очень любим куда-то выезжать, но поскольку мы очень много репетируем, без ложной скромности скажу я, особо выезжать нам некогда. Но если где-то какой-то фестиваль или нас куда-то приглашают, мы с большим удовольствием берём ноги в руки, инструменты и — вперёд. Вот мы были под Питером в Комарово, на фестивале, посвящённом Ахматовой, и вообще, там был поэтическо-музыкальный опен-эйр тоже. На Валдае, на «Тургениусе»... собственно, так не могу сказать. Мы начали разъезжать в последний год, до этого мы очень упорно, меняя составы музыкантов, работали, чтобы добиться хорошего звучания.
В. Емельянов
— А сколько коллектив вообще существует по времени?
Н. Резник
— Я считаю от времени знакомства с нашим руководителем, ударником Кириллом Розановым — это пять лет. Но поскольку за это время сменилось, как я знаю, четыре состава...
В. Емельянов
— Уже. Каждый год меняется состав? Полностью?
Н. Резник
— Ну, сначала они менялись чаще, а потом они стали меняться реже. Но в принципе, да, в общем, четыре состава. Сейчас четвёртый.
В. Емельянов
— А причина?
Н. Резник
— Первый состав, который набрала я, был отвергнут нашим «генералом», он сказал, что это всё не то. Потом состав был из профессиональных музыкантов, но там тоже непонимание музыки произошло — кто-то решил заниматься чем-то другим, другой музыкой. Я очень уважаю этот выбор. Третий состав тоже... Ну, как-то народ приходит, думает: «Сейчас мы быстренько что-то сварганим и мы пойдём выступать, и я стану звездой!» А тут приходится работать, да ещё наш «генерал», он достаточно строгий, поэтому тут тоже тяжело.
В. Емельянов
— То есть вы не являетесь ключевой фигурой или вы серый кардинал?
Н. Резник
— Нет, я не серый кардинал, я — белый кардинал. Я в какой-то степени, конечно, ключевая фигура, потому что я приношу песни, я их пою.
В. Емельянов
— Вы одна солируете, больше никто?
Н. Резник
— Да, я одна солирую. Сейчас, когда появилась Лолита — наша клавишница — она в нескольких песнях стала подпевать.
В. Емельянов
— Бэк-вокал, да?
Н. Резник
— Да, но пока это тоже всё в стадии разработки, как говорится, и пока я пою. Я на гитаре их как-то исполняю, приношу это в каком-то более-менее готовом виде. А наш ударник Кирилл Петрович уже начинает это всё дорабатывать. Но все участники, на самом деле, участвуют в аранжировке, я не говорю, что только я или кто-то ещё — все участвуют. Но я могу покапризничать, сказать: «Нет, мне это не нравится, я так не хочу, эта музыка не такая, песня не в том формате», и так далее. Ну, приходится им прислушиваться ко мне.
В. Емельянов
— И все начинают судорожно грызть друг другу лысины...
Н. Резник
— Да-да!
В. Емельянов
— Ну, мы маленькую девочку — ей 15 лет — так прямо назовём, мы в счёт не берём пока что, а вы ощущаете это мужское давление у себя в коллективе или всё-таки они вас берегут?
Н. Резник
— Как вам сказать?
В. Емельянов
— Ну, как есть!
Н. Резник
— Нет, наверное. Вот такого прямо мужского давления нет, просто у меня есть ощущение внутреннее, что мне надо ещё многому научиться. Поэтому, даже если человек говорит, как мне кажется, глупость, но всё-таки он что-то имеет в виду под этим, значит, надо прислушаться, подумать. Но бывает такое, что мне говорят, действительно: «Всё, ты не права, будем делать так!» Но это, в основном, может только Кирилл сказать мне.
В. Емельянов
— То есть это авторитет и вы прислушиваетесь?
Н. Резник
— Да.
В. Емельянов
— Понятно. Нина, а как вы отдыхаете? У вас есть какое-то хобби, как вы устраиваете свой досуг? Невозможно же с утра до ночи заниматься одной лишь музыкой?
Н. Резник
— Возможно!
В. Емельянов
— Мы знаем просто очень много примеров музыкантов, которых не на долго хватило. В том смысле, что они просто перегорают, вырабатываются. Они потом, конечно, сами, каждый по себе, занимаются музыкой, но вот так вот, чтобы упорно с утра до ночи...
Н. Резник
— Я, конечно, не с утра до ночи, но просто, видимо, я поздно начала, понимаете? У меня ещё не прошёл этот период, когда я могу выдохнуться. Я ещё не начала даже выдыхаться.
В. Емельянов
— То есть вы только вдыхаете ещё?
Н. Резник
— Да, я только вдыхаю пока что. Поэтому я очень надеюсь, что это будет по нарастающей, что мы будем больше и больше музыкой... Это же для меня и хобби... Это не работа, это то, что я люблю!
В. Емельянов
— То есть это и является как бы отдыхом?
Н. Резник
— Да!
В. Емельянов
— А работаете вы тогда где?
Н. Резник
— Нигде!
В. Емельянов
— Хорошо (смеются)! В общем, как и очень многие творческие люди. Ну, потому что это, в первую очередь, связано с дисциплиной. Но, памятуя о том, что вы говорите, что вы очень много репетируете, то тут как раз, наверное, без дисциплины не обойтись.
Н. Резник
— Да.
В. Емельянов
— Ну, что ж, давайте послушаем ещё?
Н. Резник
— Да, давайте!
В. Емельянов
— Что будем слушать?
Н. Резник
— Вот как раз сейчас хотела бы, чтобы слушатели услышали песню на стихи Арсения Тарковского. Эта песня написалась внезапно — я просто взяла томик Тарковского, стала его перечитывать, и вдруг она зазвучала. Называется «Река Сугаклея».
Звучит песня «Река Сугаклея» группы «Кукушкин Баритон».
В. Емельянов
— На радио «Вера» Нина Резник и «Кукушкин Баритон», вы слушаете программу «Светлый вечер», в студии Владимир Емельянов. Здравствуйте, всем тем, кто к нам только что присоединился, а мы, в общем, скоро уже будем заканчивать. Очень прозрачное звучание, невероятно совершенно, я не могу поверить, что вы никогда не учились музыке. И просто такое попадание в ноты, там иногда такие сложные заходы и с модуляцией... правда, удивительно!
Н. Резник
— Спасибо большое!
В. Емельянов
— Иногда то, что видишь и слышишь — и люди, бия себя в грудь, говорят: «Вот, мы — музыканты, профессионалы!» — и всё такое прочее. Я, правда, заметил, что, чем больше люди об этом говорят и чем они настойчивей это утверждают, тем, в принципе, быстрее, легче о них избавиться, уйти, не слушать их. И у них требований больше, как правило, — и на концертах, и всё такое прочее. А действительно профессиональные люди приходят, говорят: «Куда воткнуться? Чего? А! Хорошо, всё, мы начали!» — и спокойненько всё происходит. Мне, правда, сложно поверить, что вы музыкой не занимались никогда!
Н. Резник
— Последнее время я как раз занимаюсь вокалом, года три так, вплотную.
В. Емельянов
— А, берёте уроки?
Н. Резник
— С учителем занимаюсь, да.
В. Емельянов
— Это важно, конечно!
Н. Резник
— Я периодически прослушиваю, чтобы не терять чувства юмора насчёт себя, прослушиваю свои старые записи — это очень интересно!
В. Емельянов
— А вы с собой не принесли?
Н. Резник
— Нет, что вы! Я не самоубийца!
В. Емельянов
— А очень жаль!
Н. Резник
— Нет, это нельзя. Я очень благодарна людям, которые слушали меня пять лет назад и верили в меня, говорили, что всё отлично, что им очень нравится. Большое спасибо, это очень помогло, что я не разочаровалась! Но я слышу, друзья мои, я слышу, как я пела, я знаю, как я пела и знаю, что и сейчас есть тоже недостатки и надо идти дальше.
В. Емельянов
— Вам стыдно за то, что вы делали раньше?
Н. Резник
— Не то, чтобы стыдно, я к этому отношусь с юмором. Но когда-то же надо начинать, это же первые шаги, все понимают, и я тоже это понимаю.
В. Емельянов
— Вообще, к себе относиться с юмором — это всегда в человеке симпатию вызывает, честно вам скажу. И сорвался у меня вопрос, только я хотел о чём-то спросить.
Н. Резник
— Про старые записи мы говорили.
В. Емельянов
— Да, я помню, что мы говорили про старые записи! А вот песня, которую мы с вами послушали...
Н. Резник
— «Река Сугаклея».
В. Емельянов
— Да. Она стихи Арсения Тарковского. И вот как же тогда получается, что есть стихи и вдруг они превратились в песню? Вы знаете, я разбирал одну библиотеку несколько лет назад после ремонта, у меня она в безобразном состоянии, сразу скажу, это всё в книжных шкафах стоит, не в один ряд...
Н. Резник
— Главное, что она у вас есть!
В. Емельянов
— Это правда! Её собирали и мои родители, и родители моих родителей. И я наткнулся на опубликованный сборник стихов Высоцкого «Нерв», из них большинство — песни, которые мы знаем, которые мы любим и слушаем. Но вот какой парадокс я заметил: его и читаешь, как поэта, у него удивительное совершенно в этом смысле творчество — и в музыкальном переложении его стихи очень хорошо слушаются и ложатся, и хорошо душой их принимаешь; и как стихотворный текст ты их именно воспринимаешь. Поэтому, когда мы говорили о том, что стихи есть стихи, а текст песен есть текст песен, вот нет ли здесь какого-то противоречия?
Н. Резник
— Мы же с вами знаем, что Высоцкого как раз, как поэта... ну, то есть его ставят так, на хорошую ступеньку, но и не считают, что он восхитительный поэт.
В. Емельянов
— Вы или общественное мнение?
Н. Резник
— Общественное мнение. Вообще, как бы так сложилось, что Высоцкий, конечно, он — поэт, но это не такой поэт, который прямо Нобелевскую премию сейчас получит. Просто мне кажется, что Высоцкий — это тот самый формат, когда это формат песни.
В. Емельянов
— Ой, я не люблю слово «формат»!
Н. Резник
— Ой, ну так уж получилось, извините!
В. Емельянов
— Жанр?
Н. Резник
— Да, это жанр песни. То есть нельзя вот так сказать, что вот... Он и поэт хороший, он и исполнитель хороший. Не могу сказать, что у него мелодически очень всё серьёзно...
В. Емельянов
— У него не сложно всё.
Н. Резник
— Не сложно, но он умеет это всё исполнять. И поэтому это единое целое, это как единый организм — все его произведения. Я, признаюсь, Высоцкого не очень много слушала, у меня в семье никогда не было такого культа Высоцкого.
В. Емельянов
— У нас тоже никогда не было в семье культа Высоцкого.
Н. Резник
— Поэтому мы с вами можем воспринимать его, как поэта, отдельно. Потому что люди, которые его слышали — вот всё время очень много слышали — они, конечно, как поэта его не совсем понимают, отдельно, как самодостаточное такое творчество, они воспринимают сразу, как песню.
В. Емельянов
— Если мы с Ниной углубились в литературоведение, уважаемые слушатели, вы нас простите недалёких — это мы заговорились просто! Я слышал, что вы выиграли конкурс, группа «Кукушкин Баритон» стала конкурсантом Международного этно-фестиваля «Мир Сибири», который пройдёт в памятных местах для каждого советского человека, связано это место с именем Ильича — село Шушенское.
Н. Резник
— Да.
В. Емельянов
— И можно немножко подробнее рассказать об этом мероприятии? Что это такое вообще и как вам удалось выиграть конкурс?
Н. Резник
— Это потрясающе! Я знала об этом фестивале, я, в общем-то, следила за ним. Я знаю, что он существует давно, с 2003 года, это Всесибирский фестиваль, в нём принимают участие музыканты из этих всех республик: и Тыва, и Якутия, и Хакасия, и Алтай, — в общем, все туда едут и показывают своё творчество. Это фестиваль, который призван сохранить и популяризировать народное творчество. Причём там не только не музыкальная программа, там ещё всякие ремёсла, там проходят мастер-классы, там лекции проходят, там видео-семинары проходят и так далее.
В. Емельянов
— То есть такое большое, серьёзное мероприятие.
Н. Резник
— Большое, международное. Туда приезжают музыканты из других...
В. Емельянов
— Двух-трёхдневный он?
Н. Резник
— Он с 10 по 12 июля проходит. Просто я случайно узнала, что проходит приём заявок туда. Мы туда послали нашу музыку и как-то неожиданно получили ответ, очень хороший ответ — сказали, что нам очень понравились и ваше название, и ваша музыка, мы хотим, чтобы вы прошли отбор, приезжайте! И мы, конечно, в небольшом шоке, в драйве, и решили ехать. Конечно, это далёко, конечно, это много денег, признаемся честно, всё-таки лететь туда — это дорогостоящая поездка. Но мы решили, что нам это очень важно, это большой шаг.
В. Емельянов
— Кстати, насчёт денег — а есть у вас продюсер?
Н. Резник
— Нет, продюсера у нас нет.
В. Емельянов
— Вот печально-то! Это же его забота-то — деньги искать, а не только стричь купоны.
Н. Резник
— Пока продюсер вроде как я. Я кинула клич в социальных сетях ко всем друзьям и сказала: «Ребята, помогайте! Хотите финансово, хотите информационно, хотите как угодно!» И очень многие помогли — где-то четверть суммы на билеты мы собрали с помощью наших друзей.
В. Емельянов
— А ехать-то когда?
Н. Резник
— Летим 8 июля. Мы туда летим и там уже вплоть до 12 июля находимся и участвуем, и выступаем везде, где нас только захотят услышать.
В. Емельянов
— То есть осталось ещё три четверти собрать?
Н. Резник
— В принципе, мы уже, конечно, деньги подзанимали, мы уже, конечно билеты закупили и всё прочее. Но дальше уже идёт такой, опять же, призыв: друзья, которые, может быть, слышали нашу музыку или услышат нас сегодня, которые находятся на сибирской земле, может быть, они захотят нам помочь, и захотят, может быть, приехать на фестиваль, сделать о нас репортаж, может быть, там, в Сибири найдётся продюсер — мы не знаем, что будет.
В. Емельянов
— А никто не знает, что будет, одному Богу известно. Как они могут вам помочь?
Н. Резник
— Ну, если захотят финансово помочь — заходите ко мне на «Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», «ВКонтакте» и помогайте. Там есть все контакты, как это можно сделать. Можно информационно поддерживать — просто рассказывать о нас, пытаться нас как-то где-то продвинуть. Может, кто-то хочет пригласить нас выступать — мы с удовольствием приедем, конечно, выступим, и не один раз. Так что, мы будем рады любой поддержке, на самом деле.
В. Емельянов
— Если желаете помочь — я напомню, что у нас в гостях сегодня Нина Резник и она представляет коллектив под названием «Кукушкин Баритон». Дай-то Бог, чтобы у вас получилось всё и на этом фестивале вы выступили. Вообще, очень много ведь коллективов, которые однажды приняли участие в фестивале, а потом стали очень знаменитыми. Это же, действительно, дело случая. Я сейчас не хочу ни в коем образе сравнивать, но возьмём, например, Сезарию Эвору — она пела себе, попивая виски, ром, где-то там в баре в Кабо-Верде. И совершенно случайно ведь человек зашёл, и бах — тётушка стала знаменитой на весь мир со своими, в общем-то, по большому счёту, народными песнями — у них это поют. Я уже не говорю про джазовых исполнительниц, которые тоже по этим барам пели, пели и потом в какие творческие единицы выросли. Поэтому, кто знает, как сложится? Но будем надеяться, что всё хорошо получится у «Кукушкиного Баритона». Очень мне название нравится «Кукушкин Баритон»!
Н. Резник
— Да, спасибо большое! Я тоже думаю, что этот фестиваль очень серьёзный, и мы, действительно, как-то так подорвались, мы как-то почувствовали, что это наш шанс — шанс именно скачка такого в профессиональном плане. Потому что это встреча с разными музыкантами, это выступление на открытой сцене, это публика искушённая, которая, в общем-то, уже в течение двенадцати уже — это будет тринадцатый фестиваль — услышала многие коллективы. В общем, это будет очень, конечно, волнительно для нас и очень важно.
В. Емельянов
— Нина, я желаю вам удачи, чтобы всё получилось, чтобы коллектив ваш существовал долго, чтобы источник творчества не иссякал! Будем надеяться, что всё будет хорошо. Спасибо большое, что пришли к нам на программу!
Н. Резник
— Спасибо радио «Вера»!
В. Емельянов
— У нас была в гостях Нина Резник — яркий представитель коллектива под названием «Кукушкин Баритон», который вы можете слышать на наших волнах. И давайте в заключении послушаем ещё какую-нибудь песню!
Н. Резник
— Да, это песня «Поезд» в электрическом варианте.
В. Емельянов
— Хорошего вам вечера! До свидания, до новых встреч!
Н. Резник
— До свидания!
Священномученик Владимир и Валентина Амбарцумовы
Священномученик Владимир Амбарцумов, говоря о своей жене Валентине, повторял, что не знает, где кончается он и где начинается она. Любовь супругов была столь крепка, потому что черпала силы в Евангелии. И хотя совместная жизнь Владимира и Валентины была очень короткой, созданная ими и расцветшая в ΧΧ веке семья Амбарцумовых стала украшением Русской Церкви.
Незадолго до начала Первой Мировой Войны Владимир Амбарцумов вступил в московский кружок Всемирного Студенческого Христианского Союза. В кружках, подобных этому, рассказывала дочь Амбарцумова Лидия, «витал дух общежитейства: общий дом, общая трапеза, общие заботы. В них проходила вся жизнь: здесь дружили, влюблялись, женились, родили и воспитывали детей». Здесь Амбарцумов познакомился со своей будущей супругой Валентиной. Оба они были протестантами: Владимир по рождению, а Валентина, которую в детстве крестили в православии, сделала осознанный выбор в пользу баптизма.
Молодые люди поклялись посвятить жизнь проповеди Евангелия. Они поженились в 1916 году. Через несколько месяцев после торжества Владимир писал Валентине: «Я очень привык к тебе, но всё же то, что ты у меня есть, для меня так же ново, как в первый день. Я чувствую себя совершенно иначе, чем раньше, и всё ещё удивляюсь этому, вернее, радуюсь. Всё-таки как отлична эта радость от всех других земных радостей, которые, и даже лучшие, так скоро проходят, хотя бы уже и потому, что к ним привыкаешь».
После революции христианские кружки подвергались притеснениям со стороны властей, но первые годы они продолжали работать. Владимир и Валентина не оставляли евангельской проповеди. Вместе с друзьями они приобрели и отремонтировали старый дом в центре Москвы, в одной половине которого разместились сами Амбарцумовы, а в другой — проходили занятия и собрания кружка. Супруги организовывали лекции, приглашая известных богословов, раздавали евангелия в больницах и тюрьмах, создали детский приют для сирот. Один из подопечных этого приюта — мальчик Никита — стал приёмным сыном Амбарцумовых. Они приняли его в семью, хотя у Владимира и Валентины уже было двое маленьких детей.
В 1920 году Владимира Амбарцумова и многих других кружковцев арестовали. Причиной ареста была их миссионерская деятельность. В это же время Амбарцумовы потеряли одного из сыновей — Витя умер от скарлатины. Родители утешали друг друга напоминанием о Господе. Владимир в одном из писем к супруге писал: «Будем же послушными и терпеливыми Его учениками. Ведь все испытания имеют исключительной целью закалить и воспитать нашего внутреннего человека для вечной жизни. Чем больше мы здесь переживём Господа и силу Его, тем ближе и роднее Он нам будет там. Будем охотно приносить в жертву временное, чтобы приобресть вечное».
Страшным испытанием для Владимира стала потеря Валентины, которая скоропостижно скончалась от пищевого отравления в 1923 году. Перед смертью она сказала мужу: «Я умираю, но ты не очень скорби обо мне. Я только прошу тебя: будь для детей не только отцом, но и матерью. Времена будут трудные. Много скорби будет. Гонения будут. Но Бог даст сил вам, и всё выдержите». Во время похорон Валентины — они проходили по протестантскому обряду — царила возвышенная, просветлённая радость. Спустя несколько лет Валентину заочно отпел православным чином владыка Мануил Лемешевский. Владимир в середине 1920-х годов сблизился с протоиереем Валентином Свенцицким и стал его духовным сыном. Отец Валентин крестил Амбарцумова и двух его детей, а затем благословил Владимира стать священником...
Когда-то супруги Амбарцумовы мечтали о 12 детях — по числу апостолов. Их чаяние оправдалось во внуках и правнуках. У старшего сына Евгения, настоятеля Князь-Владимирского собора в Ленинграде, родилось восемь детей, у дочери Лидии — шесть. Среди потомков Амбарцумовых — множество, куда больше двенадцати, православных священников.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Преподобные Сергий и Варвара Островские и их сын – преподобный Александр Свирский
В 1830 году в приладожском селе Мандеры построили часовню. В ней находились образа святых — преподобных Сергия и Варвары Островских и их сына — преподобного Александра Сварского. Часовня стояла на месте, где в пятнадцатом веке был дом, в котором жили Сергий и Варвара — в миру Стефан и Васса — и где у них родился сын Амос — будущий святой Александр Свирский.
Супруги считались зажиточными людьми. Они трудились, растили детей, ни в чём не нуждались и не собирались менять вполне счастливый образ жизни. Своего третьего и последнего ребёнка — Амоса они буквально вымолили у Бога. И относились к мальчику, как к дару небес и утешению в старости. Когда Амос вырос, родители стали искать ему невесту. Но юноша мечтал только об одном: он хотел уйти в монастырь. Амос строго соблюдал посты и посвящал ночи молитвам.
Однажды он познакомился с монахами из Валаамского монастыря, пришедшими в село по хозяйственным нуждам. Узнав про отдалённую обитель, расположенную на Ладожском озере, Амос был заворожён рассказами о подвижнической жизни иноков и решился уйти на Валаам. Понимая, что родители его не отпустят, юноша пошёл на хитрость: сказал отцу и матери, что идёт по делам в соседнюю деревню и просил не беспокоиться, если ему придётся задержаться. А сам преодолел 180 километров и, явившись в Валаамский монастырь, принял постриг с именем Александр.
Три года Стефан и Васса искали сына. Ходили по городам и сёлам, опрашивали людей, обещали щедрое вознаграждение тому, кто сообщит им о местонахождении Амоса. Всё было безуспешно. Но родители не теряли надежды. Никто не видел их сына живым, но ведь и мёртвым не видели тоже. Когда же до супругов дошла весть о том, где живёт Амос, Стефан собрался и отправился на Валаам. Александр не хотел выходить к отцу, понимая, что тот будет уговаривать его вернуться. И согласился поговорить только после того, как Стефан пригрозил, что убьёт себя. Сын выслушал отца, и хоть ему было нестерпимо видеть его слёзы, ответил: «Одно тебе хочу сказать: придя в монастырь Пресвятой Богородицы в Остров, постригись там, и спасение души своей получишь. А если этого не сотворишь, больше лица моего не увидишь». Стефан в гневе ушёл, но любовь к сыну заставила его вернуться и пообещать Александру сделать так, как он хочет.
Стефан сдержал слово. Он продал свой дом, раздал имущество бедным и вместе с женой ушёл в Введенский монастырь, где они приняли монашество. Стефан постригся с именем Сергий, а Васса с именем Варвара. К тому времени они были уже пожилыми людьми. И прожили совсем недолго, скончавшись в своей тихой обители. Александр, никогда не забывавший об отце с матерью и опекавший их монастырь, так и называл его: «монастырь моих родителей». И царь Фёдор Иоаннович говорил о нём: «Введенский монастырь, где лежат родители чудотворца Александра Свирскаго». Супруги были канонизированы Церковью и прославлены в чине преподобных.
Сам Александр покинул Валаам и построив хижину на берегу Рощинского озера, несколько лет жил там в одиночестве. Слух о том, что у озера живёт святой, распространился по окрестностям, к Александру стали приезжать паломники. Жить им было негде, и Александр основал на берегу монастырь Живоначальной Троицы, а чуть позже недалеко от него — Александро-Свирскую обитель, игуменом которой и стал. Он прожил 85 лет и умер в августе 1533 года. Церковь канонизировала его спустя 14 лет после кончины.
Сегодня великое множество людей молится Александру Свирскому о рождении ребёнка, как когда-то молились о том же святые Сергий и Варвара. За помощью к Преподобному обращаются и родители, чьи дети решили посвятить свою жизнь Богу. Сразу и безоговорочно принять это могут далеко не все. Но молясь Александру Свирскому матери и отцы, так же как Сергий и Варвара, учатся уважать жизненный выбор своих детей.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Юрий Васильев и Нелли Корниенко
Курортный сезон 1959 года был в разгаре. Южное солнце стояло высоко в безмятежном голубом небе. Пляж с утра был полон желающих окунуться в прохладные морские волны. Худенькая темноволосая девушка озабоченно потрогала плечи — не обгорела ли? Девушку звали Нелли Корниенко. На отдых в Геленджик студентка Щепкинского театрального училища приехала из Москвы. Вдруг прямо перед нею из воды вышел молодой человек — высокий статный шатен. На несколько секунд их взгляды встретились. Осторожно ступая по нагретой солнцем гальке, парень прошёл мимо. И Нелли забыла про полуденный зной, про обгоревшие плечи... «Меня словно громом поразило», — вспоминала она спустя годы. Это была любовь с первого взгляда.
Оказалось, что незнакомец вместе с друзьями расположился неподалёку. Ребята шумно и весело играли в домино. Нелли то и дело поглядывала в их сторону. И вдруг услышала: «Девушка, давайте к нам!» Тот самый красавец махал ей рукой. Нелли смутилась, но приглашение приняла. Накинув на плечи полотенце, подсела к компании. Познакомились. Парень представился Юрием Васильевым. И как-то само собой получилось, что скоро они отсели в сторонку и стали увлечённо общаться вдвоём. Оказалось, что Юра тоже из Москвы. И — вот это совпадение! — тоже будущий актёр, студент ГИТИСа! Прощаясь, парень пригласил девушку на прогулку по вечернему городу, назначив свидание в центральном парке.
Две недели отдыха пролетели, как один миг. Каждый день молодые люди встречались. «Между нами очень быстро возникло настоящее глубокое чувство», — вспоминала Нелли Ивановна. Вернувшись в Москву, Нелли и Юрий поняли, что не могут жить друг без друга. В 1960-м году они поженились. Окончив учёбу, попали в труппу одного театра — Малого. Вместе уходили на работу, вместе возвращались. Вместе играли на сцене. И никогда не уставали друг от друга. Наоборот, помогали учить роли, советовались о том, как лучше сыграть того или иного персонажа. А однажды произошёл удивительный случай. Прямо на улице к Нелли подошёл пожилой человек. Он оказался кинорежиссёром и искал исполнительницу главной роли для своего нового фильма. Типаж Нелли показался ему идеальным. Он пригласил женщину на пробы. Мужу Нелли решила пока ничего не говорить — вдруг не утвердят? Каково же было её изумление, когда на «Мосфильме» она увидела... Юрия! Он пришёл пробоваться на роль в том же фильме! «Не хотел тебе говорить, пока не утвердят», — сказал Васильев. В итоге супруги получили роли в картине Маноса Захариоса «Ловцы губок». «Это просто невероятно! Мы с Юрой играли главных героев, любящих друг друга, и сами были любящей супружеской парой», — вспоминала Корниенко.
Роли в кино и театре приносили Юрию и Нелли много радости. Но главной радостью стало рождение дочери Екатерины в 1967 году. По воспоминаниям Нелли Ивановны, Юрий был образцовым отцом. Купал дочку, укладывал её спать. Примерно в то же время супруги решили обзавестись собственным домом за городом. «Построю сам», — решительно сказал Юрий. И как только выдавалась свободная минута, ехал в деревню — месил раствор, клал кирпичи.
В 1979 году Васильев сыграл одну из своих самых известных киноролей в знаменитой картине Владимира Меньшова «Москва слезам не верит» — телевизионщика Рудольфа, бросившего главную героиню с маленьким ребёнком. Корниенко вспоминала, что её мужу было очень непросто воплотить такого персонажа. Ведь в жизни Юрий был полной противоположностью! «Юра жил семьёй, бесконечно любил нас с дочкой», — говорила Нелли Ивановна.
...Жарким летним утром 1999 года Нелли и Юрий должны были поехать на дачу. Муж долго не вставал, и Нелли Ивановна пошла его будить. Наклонившись, поняла: Юрий Николаевич скончался. И вспомнила, как накануне он вдруг взял её за руку, долго смотрел в глаза и повторял: «Родная, любимая!» Пережив мужа на 20 лет, Нелли Ивановна больше не вышла замуж. Оставшиеся годы она прожила, вспоминая любимого супруга. А когда пришла пора воссоединиться с ним в вечности, коллеги по Малому театру написали в некрологе: «Там, на Небесах, Юра и Нелли теперь снова вместе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен