Во время экскурсий по знаменитому английскому университету Кембридж гиды много рассказывают о его знаменитых студентах. И вот, в числе выдающихся поэтов, писателей и учёных мелькнёт вдруг такое знакомое для русского слуха имя: Савва Морозов.
Савва Тимофеевич Морозов, выдающийся русский меценат, действительно учился в Кембридже. Он изучал там химию, а заодно знакомился с текстильным производством на английских фабриках – ведь Савва был наследником гигантской империи Морозовых, купцов и промышленников, испокон веков занимавшихся текстильным делом. Морозовым, помимо множества заводов и фабрик, принадлежала знаменитая Никольская мануфактура – одно из самых крупных текстильных предприятий в России.
Уже в детстве Савва проявлял острый ум и недюжинные интеллектуальные способности. Всё, чему могли научить его домашние учителя, он усваивал в два раза быстрее обычного, и вскоре стало очевидно, что юноше необходимо более серьезное образование. Савва Морозов с успехом окончил физико-математический факультет Московского Университета, а затем провёл несколько лет в Кембридже.
Неудивительно, что этот образованный, начитанный молодой человек имел манеры аристократа, хотя происходил из консервативной старообрядческой семьи. При этом в быту Савва Морозов был чрезвычайно скромен: обстановка его комнаты поражала аскетизмом, а из дома он часто выходил в стоптанных ботинках и заплатанном сюртуке.
Когда по наследству к нему перешёл семейный бизнес, первое, что сделал Савва Тимофеевич в качестве нового хозяина – отменил на фабриках грабительскую систему штрафов, которой строго придерживался его отец. По распоряжению Морозова, для рабочих его мануфактур были построены новые бесплатные общежития, открыто три больницы, родильный дом и богадельня. Побеспокоился Савва Морозов и о просвещении работников: на его средства для них были учреждены три училища и библиотека. Кроме того, Савва Тимофеевич первым из российских предпринимателей ввёл для своих работниц пособие по беременности и уходу за детьми.
Он всегда был внимателен к бедным, и чутко отзывался на нужду ближнего: регулярно жертвовал деньги в Фонд нуждающихся студентов Московского университета, финансировал строительство родильного приюта при Староекатерининской больнице, помогал лечебницам для душевнобольных. Он жертвовал огромные суммы на строительство церквей, постоянно помогал «Красному Кресту».
Именно Савве Тимофеевичу Морозову обязаны мы и существованием Московского Художественного Театра. Этот легендарный проект замышлялся Константином Станиславским и Владимиром Немировичем-Данченко как общедоступный театр, куда мог бы позволить себе пойти простой человек. Морозов проникся идеей, и на первом этапе строительства выделил десять тысяч рублей. Когда стало очевидно, что театру требуется дополнительное помещение, он построил новый, большой зал в Камергерском переулке, потратив триста тысяч рублей собственных средств. Общая сумма, пожертвованная им на нужды знаменитого театра, составляла примерно полмиллиона рублей. Савва Тимофеевич взял на себя абсолютно все расходы, освободив художественных руководителей Московского Художественного Театра от финансовых хлопот и позволив им полностью сосредоточиться на творческом процессе. «Он отдавал театру всё своё свободное время», - вспоминал Станиславский. А Савва Морозов повторял, что театр сыграет решающую роль в развитии сценического искусства. Пройдёт совсем немного времени, и правота его слов станет очевидна для всех.
Жизнь этого великого человека закончилась одновременно трагически и загадочно. В мае тысяча девятьсот пятого года Морозов вместе с супругой поехал на отдых в Канны. Через несколько дней он был найден мёртвым в собственном гостиничном номере. Французская полиция не стала расследовать дело, хотя супруга Морозова утверждала, что видела мужчину, в спешке выбегающего из отеля. Со слезами на глазах люди провожали в последний путь Савву Морозова - истинного жизнелюба и благотворителя, неся за гробом траурный венок с надписью: «Ты жил, и жить давал другим».
Не откладывайте. Наталья Сазонова
Недавно читала книгу о докторе Гаазе.
За бескорыстную помощь вся Москва 19 века называла его «святым доктором». Я задумалась над его призывом: «Спешите делать добро».
«Делать добро» — здесь всё понятно, но почему «спешите»? Разве можно не успеть?! Можно...
Живёт человек. И всю жизнь только для себя живёт, только о себе заботится. А к концу этой жизни понимает, что бесполезно прожил. Пустая она. Потому что ничего-то в ней для других сделать не успел.
Только не успеть, точнее, опоздать, можно не только к концу жизни, но и пока живёшь. Пока есть силы, и есть потребность и есть случай.
Как-то в интернете наткнулась на документальный фильм о пожизненно заключённых. Осуждённые рассказывали о себе; за что сидят, о чём сейчас думают, о чём сожалеют или... не сожалеют. Меня потрясло интервью с одним заключённым. Мужчина сорока лет, двадцать из них уже отсидел. На вопрос журналиста о чём он сожалеет, ответил: «Знаете, я в тюрьме Евангелие впервые прочёл. Переосмыслил многое в своей жизни. Столько бы мог людям пользы и добра сделать. И никто меня в этом не ограничивал, а не сделал ... А сейчас есть у меня на то и силы и желание, но ограничений много. Столько сделать нужного людям, как на свободе бы мог, в тюрьме не удаётся. Стараюсь, но знаю, что мог бы больше. Вот о чём сожалею».
Я услышала эти слова и вспомнила:
«Спишите делать добро!» Оказывается, такую возможность можно навсегда потерять. Я и не задумывалась над этим.
А недавно поняла ещё один смысл призыва «святого доктора».
Возвращаюсь с работы. Около моего подъезда, на лавочке — бездомный. Так вот сидя, и уснул. Грязный, одет в лохмотья. Рядом с ним — пакет, в нём пол батона хлеба. Сразу захотелось его накормить чем-нибудь горячим. Поднялась в квартиру, глянула в окно; человек не ушёл, лежит, спит. Ну и решила: перекушу быстро, успею. Не обедала, есть хочется. Разогрела еду, поела. А бездомный на лавке всё спит. Стала и ему поесть разогревать. Потом в кладовой одежду подходящую нашла. Всё собрала в сумку и спустилась на улицу. Вышла... а на лавке никого нет! Я туда-сюда; нигде бездомного не видно. Ведь только что был! Две ближайшие помойки обежала — нет нигде! Так и не нашла его. Поплелась со своей сумкой обратно. Ну как же так?! И тут, как ответ, снова вспомнила: «спешите делать добро».
Спешите — значит не откладывайте! Я уверена: Бог через других людей поможет этому человеку, а я свою возможность помочь потеряла. Спешите делать добро!
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение
Томас Эдисон и его мать
«Меня сделала моя мать. Она искренне верила в меня», — говорил американский изобретатель Томас Эдисон. Он называл мать своим добрым гением и всегда вспоминал о ней с любовью и нежностью.
11 февраля 1847 года в городке Майлан штата Огайо у торговца зерном Сэмюэля Эдисона и его жены Нэнси родился сын. Мальчика назвали Томасом. Он рос здоровым и жизнерадостным. Едва научившись ходить, малыш всюду следовал за матерью. Отец был в постоянных разъездах по торговым делам, и воспитанием ребёнка занималась Нэнси. Всё время мать и сын проводили вместе. Знакомые и соседи Эдисонов поражались тому, как сильно мальчик был похож на мать. У него были такие же глубокие, внимательные серые глаза. Да и характер точь-в точь материнский — общительный, добрый, открытый.
Стремлением к знаниям Томас тоже пошёл в мать. Нэнси с детства очень хотела стать учительницей, и её отец, приходской священник, дал дочери прекрасное воспитание и образование. До замужества она несколько лет работала в школе. Терпеливо и обстоятельно Нэнси отвечала на все вопросы любознательного сына. А их было множество. Почему птицы летают? Почему на небе облака? Почему горит огонь? Томас с радостью и упоением постигал окружающий мир.
Когда мальчику исполнилось семь лет, он пошёл в школу. Томас ждал этого дня с нетерпением. Но учителям не пришёлся по нраву его любознательный характер. Они называли Томаса неусидчивым и часто наказывали. Так прошло около двух месяцев, и однажды мальчик вернулся из школы с запиской от преподавателя. Нэнси развернула сложенный вдвое листок. На лицо её набежала тень, глаза наполнились слезами... Но она быстро взяла в себя в руки. С любовью глядя на сына, мать прочла записку вслух: «Миссис Эдисон! Ваш сын — гений. Эта школа слишком мала для него, здесь нет учителей, способных его чему-то научить. Пожалуйста, учите его сами».
И Томас стал учиться дома. Нэнси, у которой за плечами был богатый преподавательский опыт, удивительным образом удавалось совмещать хлопоты по хозяйству с ежедневными занятиями строго по расписанию. Под её терпеливым руководством сын очень быстро научился читать и писать. Мать учила его арифметике, истории, географии и физике и всем остальным основным дисциплинам. Когда Томасу исполнилось всего 9 лет, они вместе прочли «Начала» — знаменитый фундаментальный труд Исаака Ньютона.
Миссис Эдисон скончалась в 1871 году, когда её сыну было 24 — он твёрдо стоял на ногах и уже заявил о себе как о талантливом изобретателе и инженере. А через несколько лет о Томасе Эдисоне заговорил весь мир. Благодаря его идеям в дома людей пришло электрическое освещение. Эдисон усовершенствовал телеграф, он изобрёл микрофон и фонограф, открыв эру звукозаписи.
Однажды, будучи уже на вершине своей изобретательской славы, Томас Эдисон решил разобрать старый семейный архив. Среди писем и документов ему попался сложенный вдвое листок, который показался мужчине знакомым. Томас развернул его и ахнул. Это была та самая записка, с которой много лет назад учитель отправил его из школы. Только слова в ней почему-то были совсем не те, что когда-то вслух прочла ему мать. «Миссис Эдисон! — писал учитель. — Ваш сын — умственно отсталый. Мы не можем больше учить его в школе вместе со всеми. Учите его самостоятельно дома». Томас отложил записку в сторону и заплакал.
...Как-то раз Эдисон общался с репортёрами. «Что помогло вам стать изобретателем?», — спросил один из них. И он ответил: «Не будь у меня такой матери, из меня, пожалуй, не вышло бы ничего путного. Только её безграничная вера в мои способности, любовь, соединенная с упорством, нежностью и добротой смогли сделать меня тем, кто я есть».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
26 апреля. О милосердии
В 31-й главе Книги притчей Соломоновых есть слова: «Открывай уста твои за безгласного и для защиты всех сирот».
О милосердии, — игумен Лука Степанов.