Сегодня я специально немного нарушу традиционный сюжетный уклад нашей программы и сразу начну со стихотворения.
Истомясь от сердечной печали,
Истомясь, начинаем с трудом
Верить слову, что было в начале,
А не тем, что явились потом.
И понятно, и ясно, и ново
Воссияет его благодать.
Странно, что изначальное слово
Раньше мы не могли различать.
Различили. Теперь уже надо,
Чтобы силу оно обрело,
Чтоб от паствы до пастырей стада
Изначальное слово дошло.
Это было позднее стихотворение Давида Самойлова, которого не стало в начале 1990-го года; Самойлова, автора «Сороковых-роковых», «Пестеля, поэта и Анны», «Дуэта для скрипки и альта», «Перебирая наши даты», «Старика Державина» и многих других чудесных стихов. Некоторые из них могут быть хорошо известны даже и не пристрастным любителям поэзии …ну хотя бы по песням Сергея и Татьяны Никитиных или телезаписям декламации нежной и мудрой самойловской лирики народными артистами Зиновием Гердтом и Михаилом Казаковым.
Мы помним, что Самойлов – автор тонких, горьких, пронзительных стихов о войне, что он – из лучших, кто говорил на эту тему. Поэт-домосед и поэт-фронтовик, москвич и обитатель Пярну, чьи поэтические книги в советские годы выходили нечасто, скромными тиражами и мгновенно исчезали с прилавков книжных магазинов чуть ли не в день продажи.
«Пусть нас увидят без возни, / Без козней, розни и надсады, / Тогда и скажется: «Они / Из поздней пушкинской плеяды…» Сокровенный поэт-собеседник и своим читателям и своим старшим, однолетним и младшим сотворникам по цеху – Борису Пастернаку, Анне Ахматовой, Слуцкому, Межирову, Окуджаве, Левитанскому, Корнилову, Иосифу Бродскому.
Я решил читать сегодня не «самойловскую классику», но именно из его малоизвестного, позднего, последнего. Книжечка «Из поздних стихов» вышла в 1992-м, в Эстонии, где поэт жил-доживал на смене эпох, которою – смену – пережил очень болезненно. Сын своего времени, он не был церковным человеком, но Бога чувствовал, и, чем ближе к концу земного пути, тем сильнее… Возвращение к Создателю было для него и возвращением к России, в высшем. метафизическом смысле.
В общем, жизнь состоялась,
Даже в городе чуждом и странном,
Несмотря на усталость,
При моем исступлении пьяном.
Друг, пора и в дорогу,
Вновь прильнуть и прижаться к России:
Так медведи в берлогу
Заползают в последнем усилье.
«Хочется иногда пожаловаться кому-нибудь старшему, – писал он за две недели до своей кончины Лидии Чуковской, – но старших почти нет. Один только Бог…»
Я думаю, что в тревожные 1990-е он надеялся на лучшее – уже только усилием души, думающего сердца.
Фрегат летит на риф.
Но мы таим надежду,
Что будет он счастлив
И что проскочит между
Харибдою и Сциллой,
Хранимой Высшей Силой.
Что остается нам?
Убавить паруса.
Удерживать штурвал.
И, укрепясь молитвой,
Надеяться на то,
Что внемлют небеса
И пронесут фрегат
Над Сциллой и Харибдой.
Давид Самойлов, конец 1980-х, «Из поздних стихов»
Книги Давида Самойлова переиздаются сегодня одна за другой. Зажжённый им более полувека тому назад от пушкинской свечи огонёк любви, утешения, красоты и надежды – не гаснет.
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (19.03.2024)
Курская Коренная икона Божией Матери. Крымская эвакуация 1920 года
С первых дней революции 1917 года стало ясно, что большевики намерены уничтожить православную веру. По всей России началось разорение храмов и монастырей, полилась мученическая кровь. Для борьбы с большевиками русские офицеры объединились в Белую гвардию. Но противостояние оказалось неравным. Белогвардейцы постепенно отступали за пределы России, а вместе с ними покидали родину тысячи соотечественников.
В изгнании оказались не только люди, но и христианские святыни. В октябре 1919 года Курский епископ Феофан (Гаврилов), уезжая из родной епархии от большевистского террора, спас от поругания древнюю Курскую Коренную икону Божией Матери. Весной 1920 года святыня была доставлена сначала в Грецию, затем в Сербию.
Но через полгода реликвия вновь вернулась на родину. А именно — в Крым, который оставался последней частичкой свободной русской земли. Возглавлявший сопротивление большевикам генерал Пётр Врангель обратился с прошением к епископу Феофану доставить Курскую Коренную икону на полуостров. Военачальник надеялся, что встреча с чудотворным образом воодушевит солдат и офицеров на оборону. И Курский святитель откликнулся на просьбу. Древняя икона прибыла в Севастополь 14 сентября 1920 года. Встречать её вышел практически весь город. Людей охватила необычайная радость, словно сама Богородица посетила многострадальную русскую землю.
Полтора месяца Белая гвардия держала оборону, но в итоге всё же сдала свои позиции. Началась Крымская эвакуация — очередной исход русских людей с Родины. Из портов полуострова вышло сто двадцать шесть судов, вместивших в себя сто сорок шесть тысяч человек. Среди них были и архиереи, создавшие впоследствии Синод Русской Православной Церкви Заграницей. Эвакуация проходила спокойно и организованно. Несмотря на возрастающую с каждым часом опасность прихода большевиков, беженцы не впадали в панику. Эмигрантов укрепляла мысль, что Божия Матерь сопутствует им своей чудотворной иконой.
Святыня покидала Родину на корабле «Генерал Алексеев», который держал курс на Константинополь. Стоя на палубе этого судна, епископ Феофан вознёс над головой Курский Коренной образ и благословил им русскую землю.
Все выпуски программы Небесная Заступница
Митрополит Исидор (Никольский)
В тысяча восемьсот двадцать девятом году настоятелем Петропавловского монастыря во Мценске Орловской губернии назначили молодого архимандрита Исидора. Новый настоятель устроил в монастыре ежедневные трапезы для бедных, организовал сбор тёплых вещей для раздачи нищим, открыл сиротский приют. Люди звали его родным отцом и с плачем провожали, когда через четыре года архимандрит Исидор по приглашению самого митрополита Филарета Дроздова, уезжал в Москву: помогать святителю Филарету в его трудах по переводу Библии с церковнославянского на русский язык.
Будущий митрополит Исидор (Никольский) родился в семье бедного диакона и с первых же дней жизни узнал, что такое нужда. Ему исполнился всего один год, когда он остался сиротой. Дядя выучил мальчика грамоте; знакомые помогли поступить в Тульское духовное училище. Благодаря доброте окружающих его людей, Яков — так звали будущего митрополита до принятия монашеского пострига — скоро встал на ноги, и дальше двигался уже самостоятельно: семинария, столичная духовная Академия, монашество.
В тысяча восемьсот шестидесятом году Исидора, возведённого к тому времени в сан митрополита, назначили архиереем Санкт-Петербургской, Новгородской и Финляндской епархии. Здесь при Александро-Невской Лавре митрополит основал целую сеть благотворительных учреждений. В тысяча восемьсот шестьдесят втором году он учредил Епархиальный дом призрения для бедных духовного звания. Здесь безвозмездно проживали вдовы священнослужителей и дети, оставшиеся без родительского попечения. Для них при Доме призрения было открыто училище. Впоследствии в народе это учреждение получило название по имени своего основателя: Исидоровский дом убогих.
В тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году в новгородском Деревяницком женском монастыре митрополит Исидор Никольский основал епархиальное училище для девиц духовного звания. В постройку трёхэтажного корпуса владыка вложил собственные средства. Училище на бесплатной основе принимало девушек из малообеспеченных семей. Подобное женское училище митрополит Исидор устроил и в Петербурге. В тысяча восемьсот восемьдесят девятом году владыка построил при училище домовую церковь, которую освятил во имя преподобного Исидора Пелусиотского.
В июле тысяча восемьсот девяносто первого года в один из Петербургских храмов пришла группа столичных литераторов с просьбой отслужить панихиду по поэту Михаилу Юрьевичу Лермонтову — в эти дни исполнялось пятьдесят лет с момента его гибели. Настоятель храма был озадачен: Лермонтов погиб на дуэли, что по церковным правилам приравнивалось к самоубийству. А по самоубийцам панихид не служат, — рассудил священник и в поминовении отказал, направив литераторов за разрешением вопроса к архиерею.
Митрополит Исидор принял и внимательно выслушал литераторов. Некоторое время владыка раздумывал, а потом ответил: «Бог рассудит! Я же дозволяю служить панихиду по умершему — ради живых, по вере их и любви!»
Поступать с людьми по любви митрополит Исидор старался на протяжении всей своей жизни. До самой кончины в тысяча восемьсот девяносто втором году он в Александро-Невской лавре принимал просителей и всем с любовью и добром обязательно помогал. Давал погорельцам деньги на строительство новых домов; определял сирот в приюты, бедным вдовам подыскивал достойную работу. Усердно трудился он и на посту главного попечителя Императорского человеколюбивого общества и за свою благотворительную деятельность был удостоен личной высочайшей благодарности от императора Александра Второго и многих государственных и церковных наград.
Все выпуски программы Имена милосердия