«Жизнь в Австралии: культура и вера». Священник Александр Парамонов, Лия Парамонова

Лия Парамонова, о. Александр Парамонов

У нас в гостях были настоятель храма во имя святой блаженной Ксении Петербургской на Голд Косте в Австралии священник Александр Парамонов и его супруга Лия.

Наши гости поделились удивительной историей своего знакомства и рассказали об особенностях жизни и миссионерского служения в Австралии, а также о том, что привлекает людей иной культуры в православии.

Ведущий: Константин Мацан

---

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА здравствуйте, уважаемые друзья, в студии у микрофона Константин Мацан. С трепетной радостью приветствую наших сегодняшних гостей, к тому же они издалека. Ни много ни мало из Австралии. У нас сегодня в гостях иерей Александр Парамонов, настоятель храма во имя святой блаженной Ксении Петербургской на Голд-Косте в Австралии. Как звучит — храм на Гол-Косте. Там... храм в такой-то слободе, а тут храм на Голд-Косте. И матушка Лия Парамонова. Автор блога «Матушка Австралия». Добрый вечер.

Лия Парамонова:

— Всем привет.

Константин Мацан:

— Ну вот людям, которые погружены в православный сегмент интернета, безусловно блог в разных социальных сетях матушки Лии знают, вот сегодня ещё возможность с вами беседу послушать. Кстати, не первый раз вы на Радио ВЕРА, я помню, мы с вами записывали беседу дистанционно в ковидные года, с моей коллегой Кирой Лаврентьевой и отцом Игорем Цукановым вы вели беседу о православии в Австралии, о вашем пути. А вот сегодня прекрасная возможность со всей семейной парой поговорить. Я, снисходя к тем, кто, может быть, давно не перечитывал ваш блог или только недавно подписался и не все знает, или ещё не подписался, все ещё впереди, спрошу: а как вы с батюшкой познакомились? Ведь вы же из Петербурга, матушка? А, отец Александр, вы коренной австралиец, не скажу, что абориген, ну вот расскажите немножко, как ваша семья сложилась.

Лия Парамонова:

— Есть такая отличная статья в журнале «Фома», можно поискать в поисковике, называется «Замуж за инопланетянина». Там очень подробно. Ну а если в двух словах, то отец Александр приезжал в содружестве православной молодёжи, которое проходит ежегодно в Курске, в Курской Коренной пустыне с группой молодёжи из Австралии, Новой Зеландии, Америки. И мне просто сказали мои друзья в Петербурге, да, я жила в Петербурге, я коренная петербурженка, мне просто сказали: "Ты же знаешь английский? (Я училась в школе с углублённым изучением языка). А ты не могла бы прийти в лавру и побеседовать с американцами православными?"Это был первый год объединения Русской православной церкви и Русской православной церкви зарубежом. Это был 2007 г год — это объединение, а паломничество было в 2008-м году. И для меня это было, как пойти посмотреть в зоопарк на православных не из стран СНГ. Про австралийцев слова не было вообще.

Там была очень скучная беседа для молодёжи, про судьбу России, какой-то такой формат, что все заскучали. И мы не познакомились ни с кем, все были очень разочарованы, молодёжи хотелось там познакомиться с другой молодёжью. И уже выйдя из лавры на пешеходном переходе через площадь Александра Невского я просто обернулась и увидела мальчика, молодого человека, который единственный нас всех рассмешил. Он когда представлялся, а нужно же было представиться всем, он сказал: Здравствуйте, меня зовут Саша, я русский, но никто этому не верит«. Вот на радио невозможно показать картинку, но отец Александр выглядит примерно как Виктор Цой. Такой азиатской внешности. И нас это, конечно, всех рассмешило, потому что отец Александр похож на кого угодно, его в каждой стране принимают за своего. Когда мы бываем Японии, все думают, что он японец, в Голландии его берут как будто он там свой. Куда бы мы не поехали, в Дубае он сейчас ходил в своем подряснике без креста, думали что он там какой-то свой шейх.

Константин Мацан:

— Человек мира.

Лия Парамонова:

— Да, но только не в России. В России его останавливает местная полиция, проверяют его регистрацию, поэтому он ходит всегда с регистрацией. Я обернулась, вижу этот мальчик стоит. Я говорю: а вам показывали Петербург? Мне просто было интересно, что он увидел в моем любимом Петербурге. И он так с досадой говорит: ну мы видели пару монастырей, но сам город Петербург я не видел. И для меня это был такой удар: как? Ты не видел разводку мостов? Ты не был на колокольне Исаакиевского собора? Ты вообще Петербург не видел. И он мне говорит: я после паломничества, у меня есть пару дней до вылета в Австралию, давай я вернусь в Петербург, ты можешь мне просто город показать? Я говорю: да, конечно. Он уехал, для меня это был просто как инопланетянин, ну повстречались и повстречались. То есть инопланетянин улетел. Ну а дальше история Александра.

— Продолжение этой истории.

Отец Александр Парамонов:

— Я вернулся в Санкт-Петербург, Лия показывала мне город, все местные достопримечательности. Мы их посетили, мне всё очень понравилось, и сама Лия как человек, как девушка мне очень понравилась. Я решил, что я бы хотел с ней продолжать контакт. Мы переписывались постоянно. И потом я пригласил её посетить нашу страну.

Константин Мацан:

— Отец Александр, а как вы сами к вере и к священству пришли?

Отец Александр Парамонов:

— Меня родители воспитывали в вере, водили в храм, с детства. Я служил алтарником с шести лет. Потом меня перевели на клирос, потом поехал в семинарию, и там все больше и больше стал укрепляться вере.

Константин Мацан:

— То есть был нужен православный священник в Австралии? Не хватало священников, и для вас стать священником это было ответом на то, что это востребовано, это нужно, это ваш путь.

Отец Александр Парамонов:

— Я думаю, что священников всегда и везде больше требуется. Пастырей всегда не хватает. Но я больше учился сначала в семинарии для себя, сначала я был реагентом, потом мне сказали, что мы тебя для Голд- Коста рукополагаем, нужен священник, иначе будем привозить из России.

Константин Мацан:

— Ну вот была у нас на Радио ВЕРА беседа. Матушка, вы рассказывали, что прилетели в Австралию, ступили на новую землю и жизнь изменилась. Это было тяжело — переехать?

Лия Парамонова:

— Ну мне было 24 года, не так тяжело, ещё была такая юношеская лёгкость, которую мы пытаемся не утрачивать. И чем моложе переезжаешь, тем проще переезжать в другую страну. К тому же я ехала не просто на деревню к дедушке, я ехала к своему тогда уже мужу, к своему жениху, мы уже обручились, в русскую общину. Я знала, что там будет храм, русскоязычные люди, и как-то старалась не очень много об этом думать, что это так далеко.

Хотя, например, мой папа был шокирован. Он даже не мог себе представить, куда я еду. Он услышал, что я уезжаю в Австрию. То есть у него мозг даже отказывался эту информацию принимать. Он такой: ну в Австрию — нормально. Я доеду на машине всегда, если что — выручу, помогу. А когда потом уже понял, что Австралия, он, конечно... Я понимаю так, что чем старше, тем сложнее уезжать. Наверное. А мне было более-менее нормально, и мне очень повезло, что я ехала в русскую общину православной церкви. Та же вера, очень похожи люди в общении. Мы уже не раз повторяли — это наше преимущество, православных, одно из преимуществ православных, что в какой бы стране мы ни оказались, если мы воцерковленные люди, мы всегда найдём сообщников таких же, как мы, таких же как дома. И ты не чувствуешь этой оторванности от родины, и не возникает депрессии какой-то, оторванности от дома, потому что там такие же люди.

Константин Мацан:

— В религиозном ландшафте Австралии православие же занимает очень небольшое место. Вот насколько это ощущается? Мне кажется, это должно ощущаться, когда человек как вы, матушка, из России где, казалось бы, храмы везде и повсюду вокруг, переезжать в страну, где ты именно как православный христианин в абсолютном меньшинстве. Это что-то говорить самому себе о вере, о том, во что ты веришь, почему ты именно в это веришь?

Лия Парамонова:

— В Австралии чуть меньше 3% православных. Такой высокий процент. Я считаю, что это высокий процент. Для такой страны. За счёт греков. Потому что Мельбурн — это самый крупный город по численности греконаселения после Афин и Кипра. Поэтому греки этот процент делают, ну сербы и остальные национальности и русские чуть-чуть. Просто на сегодняшний день и в России воцерковлённых людей тоже немного. Тоже какой-то процент, я не помню какой.

Константин Мацан:

— Ну смотря как считать.

Лия Парамонова:

— Он тоже, наверное, не больше 3%. Воцерковлённых людей?

Константин Мацан:

— Ну смотря как считать, называют аккуратную цифру — 10% тех, кто себя заявляет православными в каком-то культурном отношении.

Лия Парамонова:

— Ну да, люди приходят на Рождество и на Пасху.

Константин Мацан:

— Но тех, кто регулярно приступает к таинствам, к Исповеди и Причастию — 10%.

Лия Парамонова:

— Ну хорошо, хорошо, что так. Поэтому тут 10, а там 3. Небольшая, на самом деле, разница. Если в социальном плане. Австралия хороша тем, что она принимает всех. Там можно быть инопланетянином, и на тебя даже никто не посмотрит. Настолько включённость разных национальностей, верований и так далее, это большой бонус. Тебя не будут считать странным, тобой будут интересоваться, люди будут спрашивать: что и почему. Ну когда мы говорим что мы православные, легче сказать, что мы как греки. Раньше так это было. И люди сразу понимали: «А греки? Понятно. Мы понимаем кто вы такие». С русским православием в Австралии не очень знакомы. Поэтому не сложно, сложно становится сейчас, с сегодняшней повесткой государства, которая противоречит православной вере — это и однополые отношения, такие моменты, становится все сложнее отстаивать свои взгляды, всё-таки кесарю кесарево, Богу Божье. Но порой первее всё-таки Божье, первее, чем кесарево. Порой приходится жонглировать и как-то хитрить. Быть, как змеи, хитрыми.

Константин Мацан:

— А, например, в чем это выражается? Как это происходит?

Лия Парамонова:

— Ну, например, мы с батюшкой работаем на светских работах. И у меня на работе каждый год устраивают неделю LGB.

Константин Мацан:

— А где вы работаете, если не секрет?

Отец Александр Парамонов:

— Я работаю, сотрудничаю со скорой помощью, в колледже обучаюсь, чтобы стать медиком.

Константин Мацан:

— Матушка, а вы где работаете?

Лия Парамонова:

— А я финансист, экономист по образованию. Я работал на австралийский банк, а сейчас я работаю на электросбыт. Энергетическая компания. Ну вот, например, неделя LGB. И всем объявляется заранее: будет вот день, приходите как как вы хотите, если вы гей, то можете прийти в юбке, то есть полная свобода действий. Такой гей-парад на работе. Раздаются флаги цветные, многие ставят себе на стол цветной флаг. И приходится очень чётко говорить, что мне не нужен флаг. Не участвовать в этих сборах в каких-то средств для этого движения. Выходить из аудитории, когда какой-нибудь начальник гей рассказывает про инклюзивность. То есть подниматься и выходить. То есть проявить чётко свою позицию, чтобы люди её почувствовали. Не быть агрессивным, не устраивать там что-то такое, но чтобы люди понимали, что ты не с ними. Или Хэллоуин, который празднуется. То есть тоже не приходить в этих нарядах, не участвовать в этом сборище.

Константин Мацан:

— А как реагируют на проявление такой позиции?

Лия Парамонова:

— Ну вежливо реагируют, но я такая не одна, начнём с того. Я чувствую, что и другие, например, те же азиаты, они тоже, китайцы, я замечаю людей, которые так же, как я. Может быть, по другим воззрениям, не по православным, а другим, не поддерживают. Поэтому мы как-то вместе это делаем, и нормально. Нет, конечно, LGB в душе реагируют не очень, а что это она такая? Но пока нормально, удается. Не знаю, что будет дальше.

Константин Мацан:

— Священник Александр Парамонов настоятель храма во имя святой блаженной Ксении Петербургской на Голд-Косте в Австралии и матушка Лия Парамонова, автор блога «Матушка Австралия» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Я бы хотел поговорить ещё и о тех примерах австралийцев, не русских, не греках, которые для себя открывают православие. Вот вы, матушка, в интервью рассказывали про то, что был даже некий отец Серафим из аборигенов австралийских, и была какая-то интересная история, как он сам узнал о православии и приехал на порог к православному священнику, к отцу Николаю, начал расспрашивать, и в итоге стал православным священником сам. Ну вот вопрос: что открывают для себя люди иной культуры в православии? Жил себе человек жил вообще без веры, в других христианских конфессиях, которые тоже представлены в Австралии. Почему что-то заставляет их прийти именно в православие? Что он открывает? Что он находит в православии такого, чего в других местах не находит?

Отец Александр Парамонов:

— Истина. Человек, который ищет истину. Я двух примерах, один человек, которого я покрестил в честь апостола Тимофея из католической семьи, просто он искал. Я ему посоветовал: приходи на службы, а другой итальянец, друг из моего родного города, он наоборот очень увлекался канонами своей римско-католической церкви и чем глубже он туда углублялся, тем больше понимал, что чего-то здесь не хватало. И через это он перешел в восточную православную веру и начал посещать русский православный храм. Мы можем людей покрестить, катехизис потом, участие в службах. Мы и на английском служим, и на церковнославянском, и на сербском независимо, кто находится в храме на определённом богослужении. Это гибко. Если больше англоязычных в храме мы больше на их языке служим, или наоборот, говорят: это что батюшка, слишком много английского, давайте что-нибудь на русском.

Константин Мацан:

— Ну вот вы сказали, что человек находит истину, я думаю что человек верующий вас поймёт, почему истина в православии. А вот нас могут слушать люди нецерковные, светские и для них слова, что человек пришел в православие и нашел истину — это просто слова. Какими бы верными они ни были. В принципе, можно предположить, что представители любой конфессии скажет, что у нас истина. Что открывается? Вот приведу пример из своего опыта. У меня был опыт общения с православными бразильцами. Этническими бразильцами, которые через знакомство, в том числе с русским православием, в Рио-де-Жанейро пришли вот именно в православную церковь, и они как бывшие католики признавались, что для них православие более мистично в здоровом смысле этого слова. Вот если католическая духовность такая рациональная, схоластическая такая, от ума, то вот некое погружение в глубину сердца и через это переживание богоприсутствия, они пережили именно в связи с православной литургией, молитвой, знакомством с опытом старцев, Вот здесь они находили то, на что сердце откликалось. А какие примеры у вас есть?

Отец Александр Парамонов:

— Вот Понтийский Пилат Христа спросил: что такое истина? Перед ним стоял Спаситель мира. И так может быть у всех. Если человек как-то двигается ближе к Богу, то Господь ему открывается, и конечно от нашей точки зрения. Православная церковь — это самая близкая, которая есть из всех конфессий христианских, именно ближе к апостольской вере, которые существуют в нынешнем времени. Поэтому когда человек начинает к этому идти ближе, даже если он римо-католик, это для многих достаточно. Если человек не парится об этом, я ему советую: оставайтесь католиком, не надо тебе становиться православным. А если они желают, ищут именно большего, они хотят быть со Христом, и спасение для них это самое важное, тогда можно раскрывать больше. А почему православие — это может быть лучший путь для тебя.

Константин Мацан:

— Матушка, а вы как на это смотрите?

Лия Парамонова:

— Очень хорошая книга на эту тему издательства «Никея» «2 000 000 км до любви» называется.

Константин Мацан:

— Да, да, да, Клауса Кеннета.

Лия Парамонова:

— Вот он как раз-таки про это, он же был католиком, и ему старец говорил, что ему не надо быть, и он долго не принимал православие, но всё-таки у него был такой ревностный поиск истины, что он принял православие. Мне кажется, что православие можно только почувствовать, невозможно объяснить человеку просто так рационально, чем отличается православие от католичества. Это самая древняя, не изменяющая своим канонам вера, и чувствуется благодать в православных храмах, и люди возвращаются почему-то, даже один раз побывав в православном храме. Мне кажется, что Господь открывает человеку, мы не сможем объяснить, почему этот Тимофей, который вообще никак не связан с Россией, у него нет никого вокруг православных, почему он вдруг крестился и дай Бог вот в храм ходит, уже неотъемлемая часть нашего прихода. Казалось бы, просто австралийский мальчик, Молодой человек. Я не смогу вам это объяснить, я не знаю. Это надо его спросить, что он такое почувствовал. Ну вот почувствовал. И таких примеров очень много, очень много. У нас действительно на каждом приходе есть православные австралийцы, которые ничем не связаны с Россией, наш епископ Георгий Австралийский и Новозеландский — он американец.

Константин Мацан:

— Титул красивый — Австралийский и Новозеландский

Лия Парамонова:

— Он американец. Он тоже никак не связан был с Россией. Он пришел в православие удивительным путём, казалось бы, это должно было его отвратить от православия. Через йогу. Он просто подружился с греками, которые занимались почему-то йогой, не знаю как это призошло. И один раз поехал с ними в храм, там крестили одного из участников этого класса йоги. И один раз приехав в храм, он спросил: а когда меня будут крестить? Ну вот сейчас он епископ. Он американец. Как, что он в этом храме почувствовал?

Отец Александр Парамонов:

— Он много лет подвизался на святой горе Афон.

Лия Парамонова:

— Да, замечательный у нас епископ, он американец.

Константин Мацан:

— Матушка, а у вас был какой-то опыт, когда для вас вера открылась с какой-то особенной стороны, и православная вера, казалось бы, знакомая открылась с другой стороны именно в Австралии? Вот именно оказавшись на чужбине, где это религия меньшинства? Я, почему об этом спрашиваю, потому что у меня тоже личный опыт есть, я помню как журналист был на большой церковной конференции в городе Бусан в Корее, это было лет 10 назад. Это был Всемирный совет церквей. И вот общаясь именно с представителями иных христианских конфессий, я вдруг для себя осознал, что мы — православная церковь — церковь святых отцов. Вот у нас это сокровище есть, а кому-то оно даже не известно. Каким-то протестантским деноминациям. И то, что для меня оказывается само собой разумеющимся, уже даже, может быть, рутинным, скучным и надоевшим, ну вот опять все эти Василий Великий, Григорий Богослов, вечно все их цитируют. А есть даже христиане, которые просто не знакомы с этой сокровищницей. И как нужно ценить то, что есть у нас. Ну ты это понимаешь на контрасте с чем-то иным. Вот у вас было что-то такое, похожее? Когда вера открывается с особенной стороны в каком-то особенном окружении?

Лия Парамонова:

— Да, я уже упомянула, что когда ты приезжаешь в Австралию, в православный храм, ты ощущаешь себя как дома. Но это было для меня открытие. В праздничные дни Рождества и Пасхи, когда это стало настолько маркетинговым ходом на западе, когда люди уже не чувствуют праздника, они чувствуют только подарки, шоколадные яйца, вот это всё. И это всё отгремело, у нас же наши праздники позже, чем австралийские эти праздники. Вот отгремела это вся шумиха, уже все начинают паковаться, уже какие-то другие праздники выставляются, опять следующая мишура. А у нас ещё нет. И вот эта Пасха, радость пасхальная, которая только в храме, со своими ты это чувствуешь — настоящую Пасху. Я не уверена, что мои соседи знают это чувство. Чувство настоящей Пасхи, Рождества — вот он родился — Спаситель! И ты понимаешь, что находишься в филиале этой радости в Австралии. И нигде ты не почувствуешь эту радость, ни на каком океане в Австралии, нигде. И что Господь таким премудрым путём рассеял русских по всему миру, как говорил Иоанн Шанхайский, что вот случилась революция, они бежали из России по всему миру, и теперь это православие по всему миру. И теперь практически в каждой стране есть филиал этой радости прихода Спасителя, спасение. И мне кажется, я именно вот и почувствовала где та радость, где её источник. Наверное, так.

Константин Мацан:

— А расскажите о вашем храме. Я читал, что он небольшой, сколько человек у вас на службе бывает? Это же очень для нас, людей, живущих в России, необычно и непривычно, даже трудно себе представить, как выглядит такая повседневная жизнь прихода в Австралии.

Отец Александр Парамонов:

— Может быть, максимум 50 людей у нас ходит в храм — это один частный дом, который мы переделали во временный храм. Там есть иконостас и алтарь маленький, удивительно, что недавно к нам приезжали в Австралию архиереи из Канады, из Америки и в нашем маленьком храме решили послужить втроём.

Лия Парамонова:

— Три архиерея в нашем маленьком скромном временном храмике.

Отец Александр Парамонов:

— Да. Из собора, там есть один отец Николай, он спросил: а как они вообще вошли сюда?

Константин Мацан:

— Как они поместились? 50 человек — это в воскресный день на службе? Или на праздник крупный?

Лия Парамонова:

— На службе в воскресный день. А когда престольный праздник к нам приезжают со всех приходов человек 200. Ну на Пасху, может быть, больше. А так на вечерней, может быть, человек 20 — очень мало. А на праздничной — 50 60. Но у нас очень молодёжный приход, у нас очень много молодёжи. У нас дефицит бабушек. У нас бабушки обласканные детьми, специфика Австралии — это страна мигрантов, и почти у каждого нету бабушек. Что такое бабушка и дедушка? И вот в храме, когда они встречают любовь старшего поколения, это так ценно, и конечно, наши бабушки обласканные. И поэтому у нас очень много детей. Поэтому я говорю 60 — это с малышами, со всеми такое количество. Мало. Но это пока что максимально, сколько наш храм может вместить.

Отец Александр Парамонов:

— Очень молодой приход.

Константин Мацан:

— А сколько лет вашему приходу?

Отец Александр Парамонов:

— 10. Община в честь святых Кирилла и Мефодия существует около 50 лет, но этих людей, которые активно участвовали, почти никого не осталось. Сейчас самый старший у нас прихожанин — 93 года ему батюшка из антиохийской церкви.

Константин Мацан:

— Вернёмся к этому разговору после паузы. Напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» иерей Александр Парамонов, настоятель храма в честь святой блаженной Ксении Петербургской на Голд-Косте в Австралии и матушка Лия Парамонова, автор блога «Матушка Австралия». Мы скоро вернёмся, не переключайтесь.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается у микрофона Константин Мацан, у нас сегодня гости из Австралии: иерей Александр Парамонов, настоятель храма в честь святой блаженной Ксении Петербургской на Голд-Косте в Австралии и матушка Лия Парамонова, автор блога «Матушка Австралия», мы продолжаем говорить о православии как экзотической религии для австралийского континента. Вот смотря из России, кажется, что Австралия это экзотика, кенгуру, гора знаменитая Улуру, камень, который меняет свой цвет, я это знаю только по рассказам, в Австралии не был никогда. А вот, наверное, для австралийцев православие — это экзотика. Я вот как раз хотел спросить о знакомстве австралийцев с православием, вы когда давали, матушка, интервью в программе «Светлый вечер» на Радио ВЕРА в пандемийные годы, это было дистанционно, такую вещь сказали, цитирую ваше интервью: «Сложность именно миссии в Австралии, рассказы о вере, например, австралийцам сложность состоит в том, что австралийское общество — достаточно сытое общество. В Австралии никогда не было, на территории Австралии, ни войн, ни каких-то особых потрясений кроме ежегодных катаклизмов в виде пожаров. И поэтому не так уж и легко тут миссионерствовать, потому что на сытый желудок очень сложно рассказать о страданиях Христа, о покаянии, о жертве за своего ближнего. Поэтому здесь очень сложно миссионерствовать, и спасает только если у человека случается его личная драма, то есть когда человек приходит в храм и ищет поддержку. Ну вот сразу много вопросов возникает в связи с этой мыслью. И первый из них: а что, неужели только через боль, драму и какие-то потрясения неприятные можно миссию вести? Вот что вы об этом думаете?

Отец Александр Парамонов:

— Те примеры, которые я встречал у местных людей, это было не через боль, а через желание прийти, как мы говорили уже, к православной церкви, ближе ко Христу, которая для них открылась как самая близкая к апостольской вере святых отцов. Наверное, с более опытным священником, где больше населения, это более очевидно, когда бывают такие случаи, человек разными путями может к вере прийти.

Константин Мацан:

— Матушка, но вот ваши слова и я даже помню, что моя коллега Кира Лаврентьева, которая с вами интервью делала, тоже спросила, конечно, об этом, что неужели правда — получается, только через боль можно о Христе рассказывать? Вот что бы вы тогда ответили?

Лия Парамонова:

— Нет, конечно же, не только через боль. И те примеры, которые я приводила, да, это именно поиск истины. Но чтобы начать истину искать, надо же какой-то толчок. Как правило, это происходит уже в зрелом возрасте, сердце должно размягчиться. А сердце размягчается, как мне кажется, только через личные страдания. Поэтому нам страдания и даются, болеют дети, катаклизмы, конфликты. Но в Австралии было христианство, англичане завезли англиканство в Австралию и пытались аборигенов сделать христианами. Но они пытались это сделать через насилие. То есть они настолько навредили образу христианства у аборигенов, что сейчас очень сложно аборигену стать христианином. Потому что это было насильственное миссионерство. Это так не работает, Господь так не появляется, в душу не приходит. Поэтому это не вариант, это уже испытали в Австралии. Только когда человек сам, своим личным запросом, ищет Христа, ищет облегчения от своих страданий, только тогда это получается. Это должно идти от человека, и когда человек начнёт двигаться к Богу, а Бог всегда идёт к человеку, Он идёт, нужно только сделать к Нему первые шаги. И мне кажется, что на такой сытый желудок, когда у тебя в голове шум, маркетинг это сложно сделать. Я по себе знаю, как это сложно. Мне кажется, в России в этом плане проще. Тут более глубокая духовная жизнь. Мы это с батюшкой это чувствуем сейчас в свой приезд.

Константин Мацан:

— А вот в чем вы это чувствуете? Спрашиваю, потому что, с одной стороны, эта мысль как-то часто звучит и даже стала такой более или менее привычной, что в России с духовностью лучше. И при всей, может быть, правильности этих слов, они тоже вызывают скепсис, ну конечно, как будто бы в России проблем мало, как будто тут нет общества потребления и так далее. Но с другой стороны, люди, которые приезжают в Россию, неизменно подтверждают, что да, вот здесь с духовностью как-то лучше и проще. Но что имеется в виду? Как вы это чувствуете? В чем это проявляется конкретно для ва, например? Вот вы идёте по улице, у вас же нет какого-то харизмометра, которым вы замеряете: ага, вот тут с духовностью получше, чем на улицах Мельбурна. Но что-то вы оцениваете, вот этот уровень, что-то в вас отзывается, что?

Лия Парамонова:

— Ну есть такой в душе харизмомметр он как-то чувствуется. Ну вот мы, например, вчера с батюшкой были в театре на русском народном танце в Москве. И я замечаю, насколько с душой танцует весь огромный коллектив. У них выражение лиц, они действительно проживают. Я не говорю, что в Австралии все люди без души, но по-другому. Я не могу вам объяснить, но это чувствуется. Но если после них на сцену выйдет австралийская школа, там вообще не будет такого, там вообще все по-другому. Поэтому, наверное, Россия и постсоветское пространство настолько сильны в артистических видах спорта, балет, потому что душа проявляется как-то здесь. И такие авторы у нас. Тут с людьми можно сидеть в баре и начать говорить о Набокове, вдруг переключиться с политики на Набокова. Мы с подружкой недавно смеялись, что вот мы только с тобой спорили о конфликтах мировых, и тут сразу же о Набокове. То ли это образование? Потому что не все же воцерковленные. Образование основано на авторах, которые были воцерковлены. Все равно ниточка-то вьется.

Константин Мацан:

Батюшка, а вы как это чувствуете?

— Отец Александр Парамонов:

— Ну, например, 1300 где-то храмов в Москве, это как батюшка, человек, который этим очень живёт, если было бы неограниченное время, я бы посетил каждый храм, посмотреть какие там иконы, помолиться, в своих грехах покаяться как-то побольше, попросить помощь для всех, которые через меня недостойного этого просят, помолиться за кого-то, кто-то болеет. Здесь храмы на виду чаще на виду, я могу пойти. Хочется какую-то икону купить, это очень сложно сделать в Австралии. Есть определённые лавки, мы пытаемся ввести в нашем приходе, чтобы было много икон, чтобы были дешёвые цены, я считаю, чтобы это было доступно для всех, а не какой-то бизнес.

Константин Мацан:

— Интересный момент, который нам, нам, я имею в виду москвичам или жителям больших городов, трудно себе представить. Мы уже привыкли, что храмов много, на каждом углу, все открыты, и нет проблем в них зайти, и тем боле купить книгу или икону, крестик или что угодно. Вы же живёте в ситуации, когда... На сколько километров стоит один ваш православный храм?

Отец Александр Парамонов:

— От нашего храма до следующего — 100 км. Русский, потому что там есть и сербы, и греки.

Константин Мацан:

— То есть прихожане к вам съезжаются с больших территорий?

Лия Парамонова:

— У нас прихожане каждый раз едут час до храма, да, очень далеко. С больших территорий съезжаются люди.

Отец Александр Парамонов:

— И так как у нас основные службы проводятся в воскресный и субботний день, на храме расписание, мой телефон, там кто-то может мне позвонить: «Батюшка, вы можете открыть мне храм? Храм закрыт?» Я говорю: «Да, он закрыт». «Можно прямо сейчас открыть? Я прямо перед храмом стою». «Я не могу, я на моей светской работе, извините. Можете прийти на службу? Там расписание написано». «Но я уже здесь».

Константин Мацан:

— И что вы делаете?

Отец Александр Парамонов:

— Объясняю, что я очень рад, что вы зашли в наш храм, но было бы ещё замечательно, если бы вы приехали на службу, и прошли со мной на собеседование, скажем, на полчаса, познакомимся.

Константин Мацан:

— Интересно, у меня есть знакомый священник, к нему стал приезжать мой друг, который живёт на противоположном конце Москвы. Храм на одном конце Москвы, а тут строго диаметрально противоположное направление, другой конец Москвы. Другу моему было ехать часа полтора. И батюшка говорит: ну ты каждый раз как в паломничество к нам ездишь. Через всю Москву.

Константин Мацан:

— Священник Александр Парамонов, настоятель храма во имя святой блаженной Ксении Петербургской на Голд-Косте в Австралии, матушка Лия Парамонова, автор блога «Матушка Австралия» у нас сегодня в программе «Светлый вечер». А вот я уже упомянул про этого замечательного отца Серафима, который из аборигенов австралийских, расскажите про него подробнее, в чем была его история? Как он для себя открыл православие? И что он для себя открыл?

Лия Парамонова:

— Он был очень образованный абориген, что не характерно для многих аборигенов. Насколько я слышала, он очень много читал. Различные верования смотрел, искал истину. Потом каким-то образом наткнулся на православие, начал читать, его это все очень заинтересовало, он просто поискал, где вообще здесь есть православный храм. А он жил не в Мельбурне, он жил где-то далеко от Мельбурна. И он нашел телефон священника, это был отец Николай в Мельбурне, и захотел побеседовать со священником о православии. Узнать поближе. Вот так он позвонил отцу Николаю и спросил: можно ли я с вами побеседую? Отец Николай согласился, думая, что он, наверное, придёт на какую-нибудь службу или когда-нибудь ещё позвонит. И он был очень удивлён, когда в ночи стук в дверь, он открывает дверь и там стоит огромный человек, большого роста, абориген. У аборигенов такая характерная внешность, они тёмные. Но он такой менее тёмный, у него кто-то абориген, а он такой микс-абориген с европейцем. Стоит огромный человек, говорит: батюшка, я к вам пришел, расскажите мне о православии. Ну он как раз-таки его потом окрестил. И вот отец Серафим стал священником, и у него, где он живёт, какое-то аборигенское поселение, потому что аборигены сейчас стараются уехать из городов, их выгнали из городов, многие знают, какой был геноцид аборигенов в Австралии, похоже на Америку с индейцами, он живёт в этом поселении аборигенов, и он там открыл какую-то маленькую общинку, у него было несколько прихожан, он проповедовал. Ну вот сейчас батюшка скончался, Царство ему Небесное, и я спрашиваю священников, что происходит с этой общиной, пока не знаю, что там происходит. Пока не возник тот миссионер, который бы заместил, продолжил бы дело, начатое отцом Серафимом. Я говорю, с аборигенами очень сложно миссионерствовать, у них очень испорчены впечатления о христианстве.

Константин Мацан:

— Для вас стоит как-то активно задача миссионерствовать? То есть вы перед собой видите цели, чтобы больше людей становились православными, открывали для себя православие, приходили в ваш приход или другой православный приход? Или это что-то такое, что само собой разумеется? Почему я спрашиваю, потому что часто встречаю реакцию, особенно когда православие, это не в России, и не в той стране, где православие — религия большинства, что нет-нет, мы окормляем свою диаспору те, кто хочет, но мы не претендуем ни на что больше. Чтобы никого не раздражать и ни с кем не ссориться. Это не каноническая территория Русской православной церкви, поэтому мы занимаемся окормлением своих, но прозелитизмом не занимаемся. А другая позиция, что нет, вот человек православный не может не миссионерствовать. Потому что от избытка сердца говорят уста и какие же мы православные, если мы не хотим этой истиной со всеми поделиться, чтобы больше людей узнавало истину. Как вы на это смотрите?

Отец Александр Парамонов:

— Есть разные подходы к этому вопросу. У нас есть эксклюзивная церковь, 100 км от нас как раз, Русской православной церкви где они эксклюзивно служат по английски. И у батюшки как раз очень такое английское имя Энджело Смит, миссионерством сильно занимается. У него многому можно научиться австралийцам.

Константин Мацан:

— А это храм Русской православной церкви?

Отец Александр Парамонов:

— Да, это наша епархия.

Лия Парамонова:

— Самый быстрорастущий приход в Австралии, потому что у него рост идёт за счёт новых крещеных австралийцев.

Отец Александр Парамонов:

— Да, и по возможности, я активно не хожу не миссионерствую, этим не занимаюсь, и одна из причин потому что я фултайм, постоянно работаю с понедельника по пятницу. Ещё же нужно чтобы по праздникам службы были, чтобы приехать в храм, чтобы там была всенощная с литией, освящены пшеница, вино и елей. Это, конечно, все великолепно, но нужно все это охватить, все успеть и кто интересуется, ещё и про православие рассказать, поэтому пытаюсь это делать на выходных днях.

Константин Мацан:

— Матушка, ну а вы как смотрите на это? Потому что вы нередко в интервью слово «миссионерство» произносите. Всё-таки это какая-то задача или такое ощущение жизненное?

Лия Парамонова:

— Это естественный процесс. Я думаю, это жизненное ощущение. Любой воцерковленный православный человек он в своей жизни должен миссионерствовать, стараться, не знаю, как получается у нас недостойных, ну вот чтобы выходить на улицу и миссионерствовать, такого мы, к сожалению, по малодушию не делаем.

Константин Мацан:

— А надо?

Лия Парамонова:

— Я не знаю, надо или не надо, ну даже дети носят крестик в школу, это уже достижение, потому что там с верёвочкой нельзя, ля-ля-ля. Потому что ребёнок может задушиться, ну я не знаю, какие такие фантазии. И вот ты приходишь к директору и говоришь, что для меня это не верёвочка с чем-то, а для меня это часть моей культуры, пускай уже слово культура скажу, а не вера, и мне это важно, и уже даже этот разговор с учительским составом для меня это уже миссионерство. Я рассказываю им, почему мне это важно, что я верю, что я не собираюсь отказываться от этой верёвочки, иначе у меня будет другая школа. Это уже для меня миссионерство. Но в Австралию так много приезжают русскоязычных из постсоветского пространства, и даже из России, которые не знали церковь здесь. Хотя бы для них помиссионерствовать — это уже будет здорово. Чтобы хотя бы это охватить. Объяснить, что такое церковь, чтобы они приехав в Австралию, может быть, таким образом им откроется Господь. То есть это уже огромный слой работы. И мы стараемся с батюшкой это делать. Ходить на светские мероприятия. Нас порой критикуют. А почему вы пошли на светский фестиваль фильмов, вы же батюшка?

Константин Мацан:

— Но это не наказуемо, на фестиваль сходить.

И я:

— Ну, например, так. Но потому что люди должны видеть, что тут присутствует православие русское. У вас есть храм и вы можете туда прийти, если у вас есть нужда, если вы всё-таки созрели. А остальные австралийцы уже по ходу дела, они видят, что мы есть, мы не скрываем.

Константин Мацан:

— Матушка, вы активный блогер и путешествуете много, и по России, и много встреч у вас проходит с людьми. И, конечно, даже наш разговор сейчас показывает, что главный вектор интереса: как необычно вы живёте в такой необычной стране Австралии, при этом русские православные. И это естественно. Ну вот у вас какие внутренние ощущения? Чего люди, допустим, здесь, в России вообще не понимают о вашей жизни там? Вот чего мы не подозреваем о том, как вы там живёте? Что нам даже в голову не приходит, а для вас это некая реальность, о которой вы могли бы рассказать, но вас даже об этом не спрашивают, потому что, чтобы спросить, надо какой-то опыт иметь, я могу о каких-то вещах даже не догадываться, что они у вас там есть. Они есть, и они для вас важны или проблемные, или наоборот радостные? Вот расскажите об этом.

Лия Парамонова:

— Такой обширный вопрос хороший, вы, наверное, как Радио ВЕРА спрашиваете про духовный аспект?

Константин Мацан:

— Про разные.

Лия Парамонова:

— Но у нас же есть много бытовых вопросов, о которых не догадываются.

Константин Мацан:

— Например?

Лия Парамонова:

— Ну что крокодилы нас не едят, крокодилы не во всей Австралии, они только на самом севере.

Константин Мацан:

— И кенгуру по дороге не прыгают.

Лия Парамонова:

— Кенгуру как раз таки прыгают по дороге на таком же уровне как у нас лоси. Ночью лучше по дороге за городом не ездить.

Отец Александр Парамонов:

— Через дорогу именно перед нашим домом как раз есть пешеходная дорог, там есть коалы, и там знак, что там коалы могут переходить дорогу.

Константин Мацан:

— Они ориентируются по зелёному свету?

Лия Парамонова:

— Наверно.

Константин Мацан:

— Продвинутые коалы в Австралии.

Отец Александр Парамонов:

— Есть такие мосты специальные, чтобы они могли переходить там трасса, а то их сбивает, к сожалению.

Лия Парамонова:

— У нас нельзя держать зайцев в нашем штате. Кроликов и зайцев нельзя держать вот именно в нашем штате Квинсленд, штраф около 5 или 6000 $, это борьба с зайцами, они настолько размножались, что съедают ту еду, которую Господь предназначил для кенгуру на этом острове. На самом деле, я очень рада, что мы наконец-то приехали в Россию, потому что для ведения блога, чтобы это было интересно рассказывать, мне важно узнать текущее состояние в России. Когда я говорю России, я понимаю, что в сегодняшней обстановке это, наверно, не так, но для меня это всё, все русскоязычное пространство. И мне надо знать, рассказывать, какие магазины и так далее. Я начинаю терять связь за четыре года пандемийных, которые я тут не была. И мне кажется, что тут все по-другому. Это так сложно. Например, мы понимаем, что мы живём в стране, где нормально всё. То есть очень сложно чем-то на улице удивить людей. Я даже проводила эксперимент, у меня есть такая пижама, которая как костюм Ван Пис, как комбинезон, в который одевают малышей. Вот такая пижама у меня тоже есть, потому что у нас зимой ночью очень холодно. У нас тёплый штат, но ночью температура понижается до +5, дома для такой температуры не предусмотрены, поэтому мы ходим в тёплой одежде и спим в тёплой одежде. Чтобы электричество не жечь.

Константин Мацан:

— Отопление в домах есть?

Лия Парамонова:

— Нет. У меня есть такой костюм, как-то приготовилась спать, и я вспомнила, что мне нужно что-то срочно купить в канцелярском магазине. Я думаю: да не буду я переодеваться, пойду в этом костюме, таком как медведь. Ушки такие на капюшоне. Для меня это совершенно не свойственно, но я подумала: так все ходят. Это для них нормально. У них дети в пижамах ходят по магазинам по вечерам. Босиком, в пижаме, все на расслабоне. Думаю: пойду, интересно, на меня хоть кто-нибудь посмотрит? Хоть как-нибудь я смогу привлечь внимание таким костюмом? Я пошла в этом костюме медведя в магазин канцелярский. Никто даже не обернулся. Вообще. Мне даже было немножко обидно. Думаю, но почему? Я так необычно выгляжу. Потому что мы живём в таких условиях, где очень сложно кого-то чем-то удивить. Своей внешностью, своими взглядами, как бы главное правило — не трогать других, не обижать других, и в принципе, все будет окей с тобой. Вот такая реальность.

Константин Мацан:

— То есть на священника в рясе или в подряснике, если по улице идти, тоже не реагируют, не оборачиваются? Не интересуются?

Отец Александр Парамонов:

— Ну после воскресной литургии я любил заезжать на кофе в ближайший город, тоже там набережная очень красивая, я могу там по набережной ходить, в кафе заходить. И там кричат: «Хорошо, с Богом, я тоже христианин». Вот такие крики. Обычно если кто-то внимание обращает на меня, если я хожу в рясе с крестом, то типично это будет позитивно.

Константин Мацан:

— Матушка, а вы сейчас сказали, что главное — никого не трогать. И в одном интервью признавались, что для вас неким таким открытием стало то, что люди очень оберегают свои личные границы в Австралии. И это может быть для человека воспитанного в России, где такая большая открытость наблюдается, несколько неожиданно и требует привыкания. Я вот как раз в продолжение этого хочу спросить. Мы часто слышим, что западный мир и в том числе Австралия — это такой мир более индивидуалистичный. Я сейчас это слово произношу безоценочно, просто как факт, то, что вы описали. И на этом фоне говорят, что в России больше чувствуется такая соборность, общинность, слово, которые любят русские верующие и русские философы, соборность, все вместе так немножко. Это не просто коллективность, а некое ощущение общинности. Это чувствуется на самом деле? Это не является мифологией такой в России? Вот по вашим ощущениям.

Лия Парамонова:

— Но в этот приезд я эту соборность чувствую, к сожалению, меньше. К сожалению. В Австралии точно лучше в плане общения по верхам. То есть все друг другу друзья. Нормально разговориться с кем-то на улице, просто спросить:как дела? Вот это общение по верхам в Австралии намного лучше. И тут я выгляжу немножко фриком, потому что я привыкла, что можно ля-ля-ля с этим, с этим, с этим. А мне так: «Ты что? Её знаешь?» Тяжеловато.

Константин Мацан:

— То есть вам тяжело было в России перестроиться?

Лия Парамонова:

— Да я до сих пор не перестроилась, я остаюсь до сих пор самой собой, как я привыкла, и мне это помогает, и потом нормально относятся. Они вначале просто не понимают, почему я с ними так легко разговариваю, ну на рецепшене, где-то там в метро, они смеются, но иногда бывает такое. Например, я вчера подвернула ногу, была в травме здесь, в Москве, и там человек тоже хромает, мы с ним идём хромаем, и мы идём как подстреленные, одинаковые. Мы идём, я спокойно спрашиваю: а что с тобой случилось? Где ты ногу подвернул? То есть абсолютно такой позитивный вопрос. А он такой: «Да подвернул» и ушел. Для меня это так странно было. В Австралии остановился бы, рассказал бы мне, как он свою ногу подвернул. Спросил бы: а ты как себя чувствуешь? И мы бы вместе с ним сели ждать очередь. То есть реально стали вот такими знакомыми. Тот человек просто развернулся и ушел, и мне даже немножко стало обидно. Но, если ты начнёшь у австралийца копать, как он себя чувствует, какое у него душевное состояние, зачем он ходит психологу, вот такие вопросы недопустимы.

Константин Мацан:

— То есть про Набокова не поговоришь?

Лия Парамонова:

— Они вряд ли даже его знают. Они не знают кто это такой. Я к тому, что они вглубь не пойдут. И у меня нет ни одного друга-австралийца, с которым я могу пойти вглубь в отношениях, просто он испугается, надо быть очень аккуратным. Не спугнуть человека.

Константин Мацан:

— Ну что ж, спасибо большое, сегодня мы пошли вглубь с вами в нашей беседе. Я напомню, священник Александр Парамонов, настоятель храма во имя святой блаженной Ксении Петербургской на Голд-Косте в Австралии и матушка Лия Парамонова, автор блога «Матушка Австралия сегодня были с нами в программе «Светлый вечер». Спасибо огромное, мы снова будем ждать вас в студии в ваш следующий приезд с далёкого континента к нам, сюда, матушка, на вашу родину.

Лия Парамонова:

— Спасибо.

Отец Александр Парамонов:

— Спасибо.

Константин Мацан:

— У микрофона был Константин Мацан, это «Светлый вечер», спасибо, до свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Образование и новые технологии». Михаил Сумбатян
• «Народное церковное искусство в СССР». Кирилл Вах, Дмитрий Антонов
• «Роль духовника». о.Григорий Геронимус