В крепком кулаке держал царь Иоанн Грозный русское государство. Успешные войны увеличивали территории страны, окончательно пришел конец угрозе со стороны татарских завоевателей, а властители соседних и даже далеких государств не подвергали сомнению военную мощь Руси. Вместе с тем в родной стране царя боялись. Завоевательные походы измотали Русь, по ее городам и селам бесчинствовали опричники, жестокие в своей безнаказанности. Бояре страшились за свои богатства и жаждали все большей власти. Не было и речи о том, чтобы получить ее при жизни царя. А смерть Грозного давала многим из них надежду. Царь из династии Рюриковичей оставил после себя двух сыновей – слабоумного Федора и малолетнего Дмитрия…
… Русское государство, год – тысяча пятьсот девяносто первый…
Среди простого люда словно круги по воде расходились слухи. Царь Федор-де немощен, болен и страной управлять не в состоянии. Всем ведает брат его жены Ирины – Борис Годунов. Год за годом хитрый и ловкий боярин удалял от двора своих соперников, пока, наконец, не стал настоящим самодержцем. Во всем, кроме титула. Царь Федор Иоаннович был помехой на пути к вожделенному трону. Но не его, слабого здоровьем, боялся Годунов. Гораздо больше он опасался, что время возьмет свое: вырастет несмышленый пока Дмитрий, да и предъявит свои права на Мономахову шапку. Царевичу уже восемь лет стукнуло. Из Углича, куда сослал его Годунов, доходили безрадостные для царского любимца вести. Мол, Дмитрий телом крепок, лицом красив и нравом кроток. Лучшего царя не придумаешь. А то, что злые языки говорят, мол, от невенчанного брака он родился, так это все пустое. Знал Годунов – не удержаться ему у трона нового царя, пойдет на каторгу, как сосланные им бояре-соперники. А то и вовсе головы лишится. Тяжело, мрачно стало боярину Годунову.
Неспокойно было и в угличской горнице за двести верст от царских палат. Вдова царя Иоанна, Мария Федоровна, вышивала золотом полотенце, да думала об участи своего единственного сына.
Мария Федоровна:
Что-то неспроста мне гроза на сердце давит. Чую, беда будет.
Служанка:
Какая беда, государыня?
Мария Федоровна:
С сыном моим что-то приключится. Ох, Прасковьюшка, знала бы ты, как боюсь я за него, ненаглядного. Братья мои всё говорят – гордись, ты мать будущего царя! А я бы и отдала это царскую долю – не нужна она мне. Лишь бы Дмитрий был здоров. Куда ему против Бориса. Тот вмиг проглотит, и косточек не оставит. Да и сон приснился нехороший…
Служанка:
Ты, государыня, на сон не смотри, авось не сбудется. Мало ли что снится.
Мария Федоровна:
Видела я, как сын мой на облачке стоит, в белой рубашонке только, ноги голые торчат. Я ему: куда так легко оделся? Слезай, заболеешь. А он мне и говорит: матушка, мне не холодно здесь. Я здесь радуюсь. И улыбается.
Служанка:
Не плачет же. Значит, нечего переживать.
Мария Федоровна:
Постой, что там за шум?..
В покои царицы ворвалась кормилица, волосы всклокочены, одежда порвана, лицо распухло, все слезами залито. Лишь посмотрела на нее Мария Федоровна – и все в один миг поняла. А в следующий – бросилась из горницы. У крыльца без движения лежал маленький царевич. Сбивчиво рассказала кормилица, что мамка Василиса повела Дмитрия гулять, да только он вышел во двор, как подскочил к нему мамкин сын вместе с двумя охранниками, что были Годуновым присланы, и зарезали царевича. Так погиб последний наследник царского рода Рюриковичей. Позже Борис Годунов объявил, что Дмитрий случайно зарезался, играя ножичком, но простые люди этому не поверили и навсегда заклеймили Годунова «детоубийцей». На могиле же Дмитрия начали происходить чудеса – около нее излечивались больные. А через пятнадцать лет нетронутые тленом мощи царевича перенесли в Москву. В Русской православной церкви Дмитрий Угличский почитается как святой страстотерпец – за все муки, что вытерпел безвинно убитый маленький ребенок.
Не откладывайте. Наталья Сазонова
Недавно читала книгу о докторе Гаазе.
За бескорыстную помощь вся Москва 19 века называла его «святым доктором». Я задумалась над его призывом: «Спешите делать добро».
«Делать добро» — здесь всё понятно, но почему «спешите»? Разве можно не успеть?! Можно...
Живёт человек. И всю жизнь только для себя живёт, только о себе заботится. А к концу этой жизни понимает, что бесполезно прожил. Пустая она. Потому что ничего-то в ней для других сделать не успел.
Только не успеть, точнее, опоздать, можно не только к концу жизни, но и пока живёшь. Пока есть силы, и есть потребность и есть случай.
Как-то в интернете наткнулась на документальный фильм о пожизненно заключённых. Осуждённые рассказывали о себе; за что сидят, о чём сейчас думают, о чём сожалеют или... не сожалеют. Меня потрясло интервью с одним заключённым. Мужчина сорока лет, двадцать из них уже отсидел. На вопрос журналиста о чём он сожалеет, ответил: «Знаете, я в тюрьме Евангелие впервые прочёл. Переосмыслил многое в своей жизни. Столько бы мог людям пользы и добра сделать. И никто меня в этом не ограничивал, а не сделал ... А сейчас есть у меня на то и силы и желание, но ограничений много. Столько сделать нужного людям, как на свободе бы мог, в тюрьме не удаётся. Стараюсь, но знаю, что мог бы больше. Вот о чём сожалею».
Я услышала эти слова и вспомнила:
«Спишите делать добро!» Оказывается, такую возможность можно навсегда потерять. Я и не задумывалась над этим.
А недавно поняла ещё один смысл призыва «святого доктора».
Возвращаюсь с работы. Около моего подъезда, на лавочке — бездомный. Так вот сидя, и уснул. Грязный, одет в лохмотья. Рядом с ним — пакет, в нём пол батона хлеба. Сразу захотелось его накормить чем-нибудь горячим. Поднялась в квартиру, глянула в окно; человек не ушёл, лежит, спит. Ну и решила: перекушу быстро, успею. Не обедала, есть хочется. Разогрела еду, поела. А бездомный на лавке всё спит. Стала и ему поесть разогревать. Потом в кладовой одежду подходящую нашла. Всё собрала в сумку и спустилась на улицу. Вышла... а на лавке никого нет! Я туда-сюда; нигде бездомного не видно. Ведь только что был! Две ближайшие помойки обежала — нет нигде! Так и не нашла его. Поплелась со своей сумкой обратно. Ну как же так?! И тут, как ответ, снова вспомнила: «спешите делать добро».
Спешите — значит не откладывайте! Я уверена: Бог через других людей поможет этому человеку, а я свою возможность помочь потеряла. Спешите делать добро!
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение
Томас Эдисон и его мать
«Меня сделала моя мать. Она искренне верила в меня», — говорил американский изобретатель Томас Эдисон. Он называл мать своим добрым гением и всегда вспоминал о ней с любовью и нежностью.
11 февраля 1847 года в городке Майлан штата Огайо у торговца зерном Сэмюэля Эдисона и его жены Нэнси родился сын. Мальчика назвали Томасом. Он рос здоровым и жизнерадостным. Едва научившись ходить, малыш всюду следовал за матерью. Отец был в постоянных разъездах по торговым делам, и воспитанием ребёнка занималась Нэнси. Всё время мать и сын проводили вместе. Знакомые и соседи Эдисонов поражались тому, как сильно мальчик был похож на мать. У него были такие же глубокие, внимательные серые глаза. Да и характер точь-в точь материнский — общительный, добрый, открытый.
Стремлением к знаниям Томас тоже пошёл в мать. Нэнси с детства очень хотела стать учительницей, и её отец, приходской священник, дал дочери прекрасное воспитание и образование. До замужества она несколько лет работала в школе. Терпеливо и обстоятельно Нэнси отвечала на все вопросы любознательного сына. А их было множество. Почему птицы летают? Почему на небе облака? Почему горит огонь? Томас с радостью и упоением постигал окружающий мир.
Когда мальчику исполнилось семь лет, он пошёл в школу. Томас ждал этого дня с нетерпением. Но учителям не пришёлся по нраву его любознательный характер. Они называли Томаса неусидчивым и часто наказывали. Так прошло около двух месяцев, и однажды мальчик вернулся из школы с запиской от преподавателя. Нэнси развернула сложенный вдвое листок. На лицо её набежала тень, глаза наполнились слезами... Но она быстро взяла в себя в руки. С любовью глядя на сына, мать прочла записку вслух: «Миссис Эдисон! Ваш сын — гений. Эта школа слишком мала для него, здесь нет учителей, способных его чему-то научить. Пожалуйста, учите его сами».
И Томас стал учиться дома. Нэнси, у которой за плечами был богатый преподавательский опыт, удивительным образом удавалось совмещать хлопоты по хозяйству с ежедневными занятиями строго по расписанию. Под её терпеливым руководством сын очень быстро научился читать и писать. Мать учила его арифметике, истории, географии и физике и всем остальным основным дисциплинам. Когда Томасу исполнилось всего 9 лет, они вместе прочли «Начала» — знаменитый фундаментальный труд Исаака Ньютона.
Миссис Эдисон скончалась в 1871 году, когда её сыну было 24 — он твёрдо стоял на ногах и уже заявил о себе как о талантливом изобретателе и инженере. А через несколько лет о Томасе Эдисоне заговорил весь мир. Благодаря его идеям в дома людей пришло электрическое освещение. Эдисон усовершенствовал телеграф, он изобрёл микрофон и фонограф, открыв эру звукозаписи.
Однажды, будучи уже на вершине своей изобретательской славы, Томас Эдисон решил разобрать старый семейный архив. Среди писем и документов ему попался сложенный вдвое листок, который показался мужчине знакомым. Томас развернул его и ахнул. Это была та самая записка, с которой много лет назад учитель отправил его из школы. Только слова в ней почему-то были совсем не те, что когда-то вслух прочла ему мать. «Миссис Эдисон! — писал учитель. — Ваш сын — умственно отсталый. Мы не можем больше учить его в школе вместе со всеми. Учите его самостоятельно дома». Томас отложил записку в сторону и заплакал.
...Как-то раз Эдисон общался с репортёрами. «Что помогло вам стать изобретателем?», — спросил один из них. И он ответил: «Не будь у меня такой матери, из меня, пожалуй, не вышло бы ничего путного. Только её безграничная вера в мои способности, любовь, соединенная с упорством, нежностью и добротой смогли сделать меня тем, кто я есть».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
26 апреля. О милосердии
В 31-й главе Книги притчей Соломоновых есть слова: «Открывай уста твои за безгласного и для защиты всех сирот».
О милосердии, — игумен Лука Степанов.