«Жили-были»

В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Анна Леонтьева, Алла Митрофанова, Алексей Пичугин, а также наш гость — протоиерей Александр Дьяченко — поделились своими личными историями о том, как супруги, вместе двигаясь к Богу, приближались друг к другу и явили пример того, как жизнь церковная явно отражается на жизни семейной.

Ведущие: Алла Митрофанова, Алексей Пичугин, Анна Леонтьева

---

А. Митрофанова:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. Программа, которую можно не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/ и на всех площадках, где Радио ВЕРА представлено. «Светлые истории» — это программа, где мы делимся историями, увиденными в жизни или, может быть, услышанными из надежных источников — это важно. Историями на самые разные темы, но, наверное, все они объединены главным — это истории о любви. Истории искренние и теплые, настоящие, истории, которые, знаете как, вот, наверное, лучше всего фразу подтверждают о том, что Господь — великий режиссер. Иногда бывает, что в жизни происходит что-то такое, что в кино если снимут, люди посмотрят и скажут: ну что-то вот наворотили такого. А в жизни порой происходят удивительные вещи, и драматург, режиссер у нас действительно самый что ни на есть наилучший. Священник Александр Дьяченко, настоятель Тихвинского храма села Иваново Петушинского района Владимирской области, наш сегодняшний специальный гость. Отец Александр, здравствуйте.

Иерей Александр:

— Здравствуйте, друзья.

А. Пичугин:

— Здравствуйте.

А. Леонтьева:

— Добрый вечер.

А. Митрофанова:

— Я Алла Митрофанова. И тема нашего сегодняшнего разговора, отцом Александром выбранная, «Жили-были» называется. Истории о том, как семейная пара, вместе двигаясь к Богу, приближались друг к другу и явили пример любви и семейного мира. Пример, как церковная жизнь отразилась на жизни семейной. Отец Александр, по нашей традиции начинает программу всегда специальный гость, поэтому вам слово.

Иерей Александр:

— Спасибо. Вот таких историй — муж и жена, жили-были, — в багаже любого священника их очень-очень много. Хотя в храм, в принципе, ходят в основном женщины. Мужчин, как правило, меньше значительно. И все же. Ведь неслучайно жена, женщина является таким своеобразным толкачом — толкачом, чтобы своего мужа привести в храм. И я для начала расскажу такую историю о своих очень любимых людях, их, правда, уже никого нет в живых, это такие старички, прошлое поколение. Для меня прошлое поколение, для вас уже это позапрошлое поколение. Такая была у меня помощница, помогала, в алтаре мне помогала, Галина Петровна. Человек, имевший высшее образование, бывший начальник, и супруг у нее под стать ей — тоже очень такой, знаете, разумный, занимался приборами. Вот был главным прибористом большого-большого завода. И вот он не то что там верил в Бога, он вообще не верил, вообще не признавал. А вот она уверовала. Уверовала, ходила в храм. Он ее даже порой провожал до нашей калиточки. Потом она входила, он возвращался домой. И вот однажды провожает он ее в храм, приходит, смотрит на людей, которые идут в церковь, и вдруг его прорывает, и он говорит: «Ну куда ты идешь? Ну посмотри, кто здесь собирается. Ну посмотри, вот Иванова пошла в ваш храм. Да Иванова, да там же пробы ставить негде! Это же Иванова, я ее знаю, ее же поселок весь знает. И пошла в ваш храм. Ой, смотри-ка, Петров пошел! Да это же самогонщик со стажем, да он там уже сколько он там...» И вот он так каждого, кто заходит...

А. Митрофанова:

— Блудницы, мытари.

Иерей Александр:

— Все, вот он указывает, и хохочет, и говорит: «Ты-то здесь как впишешься? Ты такая достойная мать, жена и так далее». И вот, знаете, вот Галина Петровна моя, она нашла такую фразу, она ему так ответила, что нашего Виталия Михеича потом из храма было не прогнать. Она ему сказала: «Посмотри, дорогой. Иванова. Ты же знаешь, кем была Иванова? А она там. Смотри, Петров-то, ты же сам мне говоришь, чем занимался Петров. А он там. И Сидорова там. И все там. А ты — здесь. Вот они все прошли, а ты здесь остался. Вот и оставайся со своей праведностью. Оставайся здесь». И вы понимаете, у человека... Это мужчина, это мужчина-мужчина, это робот-робот, такой автомат-автомат, лейборист такой, знаете. И он пошел вслед за ней. Вот достаточно было вот этой фразы. А потом потихоньку, потихоньку, и он стал одним из самых наших, наверное, активных таких прихожан. И ему очень нравилось как-нибудь вот, знаете, вот с научной точки зрения доказать, что Бог есть. И вот Виктора Вейника как раз продавалась книжка в свое время — это был такой член-корреспондент Академии наук, доктор наук. Он преподавал, в МАИ, по-моему, преподавал в свое время. Виктор Вейник — это наш белорусский ученый, занимался вот этими всякими неопознанными, странными такими явлениями, и через эти явления он пришел к Богу. И после его смерти осталась такая книжечка. И нашему Виктору Михеевичу она так понравилась. Он ее закупал, выписывал пачками. И дарил.

А. Леонтьева:

— А отец Александр, скажите еще раз, как она называется?

Иерей Александр:

— Я не помню, как называется. Автор Виктор Вейник. Так что это вот такой пример. Еще могу рассказать такую немножечко, знаете, сердечную историю. Помню, проводил беседу перед крещением, и приходит на крещение такой пожилой-пожилой человек, мужчина. И садится на самую заднюю там парту. Садится, а я ему говорю: «Ну у вас, наверное, со слухом не очень, давайте сюда, вперед». А он: «Да батюшка, да я все равно не пойму и не услышу. Но раз положено перед крещением, значит, я пришел». У него крестная была, такая девочка. Девочку привел такую, соседка, может быть. Она так этого дедушку привела, и вот они сидели. И на следующий день я его крестил. А февраль, холодно, ветер. Вот я его покрестил. И он такой, знаете, такой довольный. И говорит: «Ну пойду. Пойду». Я потом спрашиваю: а как он пошел-то? Да он на кладбище пошел. А они с женой все время мимо храма ходили на дачу. Она была нашей прихожанкой, человеком верующим. Он был человеком не то что воинственным, ну просто безразличным. И вот жизнь прошла и, видимо, вот эта вот любовь — она умирает, он остается один. И вот он помнит, что жена его все время вела к тому, чтобы он покрестился. И вот прошел год, и он пришел креститься, покрестился. И я не слышал, а нашим-то он говорит: «Пойду. — Куда? — На кладбище пойду. Машу надо порадовать. Пойду». Вот тоже пример, да. Кстати говоря, это такой вот распространенный пример.

А. Леонтьева:

— Потрясающе трогательная история. Вы еще так рассказываете, что сразу узнаются эти персонажи в лицах. Как это здорово.

А. Пичугин:

— Да, эти нотки, они... И отец Александр сказал, что, наверное, у всех там у священников, у людей, которые давно в Церкви, есть похожие истории. И я сейчас тоже вспоминаю, вот это «порадовать Машу» — есть, наверное, у каждого какое-то количество знакомых, которые примерно так говорили. И ситуации были похожими.

А. Митрофанова:

— Порадовать Машу? А вы знаете, какой бы ни была мотивация у человека, который делает вот этот шаг первый навстречу Богу, не прогнозируемо, что там может произойти в дальнейшем. И, может быть, сначала вот этот первый шаг, чтобы порадовать Машу, а Господь вот эту бесконечную любовь настолько зачел и так умножил в отношениях между Собой, Богом, и вот этим замечательным человеком, что преображается вообще все. Ведь это же возможно. Для Бога нет ничего невозможного.

Иерей Александр:

— Нет ничего невозможного.

А. Митрофанова:

— Пришел с запросом, чтобы вот хоть что-то сделать с этой болью, да, и чтобы вот поближе к Маше, да, а тут — раз, и может измениться полностью вся жизнь.

Иерей Александр:

— Да. Я однажды освящал дом, ну квартиру. Пришел — женщина молодая. И на стенах такие, знаете, профессиональные фотографии. Такие качественные, большие. Именно профессионал. И я говорю: «Какие у вас фотографии интересные». Она говорит: «Это вот фотографировал мой первый муж. Он был профессиональный фотограф». И я говорю: «А где он сейчас, что с ним? — А вот умер. — А что произошло?» Так, знаете, слово за слово. И она рассказала тоже потрясающую историю. Молодая семья. Поженились. Ну он такой очень хороший фотограф, такой хороший человек, буквально там 22–23 года. И онкологическое, вот это вот знаете, бич такой сегодняшнего дня, заболевание. А она медсестра. И она за ним ухаживает, даже вплоть до того, что специальная кровать домой, она ему ставила капельницы, вводила всякие препараты, и он уже фактически умирал. И она говорит ему: «А у тебя есть какая-нибудь незавершенная мечта? Может быть, ты что-нибудь попробовать хочешь? Может быть... Ну что ты хочешь?» А он говорит: «У меня есть, конечно, мечта, но ей уже никогда не реализоваться. Потому что я всю жизнь мечтал иметь сына. А не будет у меня сына, я не смогу». И в это же время в этот город — это где-то было на Урале или в Пензе, где-то вот в тех местах, привозят частичку мощей блаженной Матроны Московской. И, как у нас водится, люди идут, платочки прикладывают там какие-то, иконочки, вот такую мелочевочку. И она пошла, помолилась, и ей тоже дали платочек вот на этих мощах, она приносит этот платочек. А у него очень голова болела. И она ему платочек этот повязывает вот вокруг головы. И вы знаете, происходит чудо. Вот реальное чудо. Человек встал, вернулся к работе, он стал нормальным человеком. Убрали эту кровать, убрали все эти приспособления для того, чтобы делать капельницы. Они зачинают ребенка. И остается, может быть, знаете, там пару месяцев до его рождения, и он снова начинает чувствовать себя плохо. Но он дождался рождения своего сына.

А. Митрофанова:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются. Дорогие друзья, напоминаю, это программа, которую можно не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/ и на всех площадках, где Радио ВЕРА представлена. Священник Александр Дьяченко, настоятель Тихвинского храма села Иваново Петушинского района Владимирской области, наш сегодняшний специальный гость. Анна Леонтьева, Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова. И делимся друг с другом и с вами историями о том, как церковная жизнь начинает влиять на семейную жизнь, как приход к вере может преобразить отношения между ними, как может умножить вот любовь, саму по себе и так уже прекрасную. И, конечно, отец Александр, вот эта история... Он скончался в итоге?

Иерей Александр:

— Да, к сожалению, он ушел из жизни. Но вот смотрите, мечта-то реализовалась.

А. Митрофанова:

— Конечно. Вот Господь любит человека. И, миленький, деточка, ты хочешь, чтобы увидеть своего сына? Ты хочешь — давай.

Иерей Александр:

— И Он дал эту возможность. Знаете, если бы я не сталкивался непосредственно с этим человеком, с женой его, если бы не история из ее уст, я бы, наверное, сказал: да ну, какие выдумки-то, что невозможно такое. А оказывается, это возможно.

А. Митрофанова:

— Причем именно в жизни. Потому что попробуйте опять же снять кино, и скажут: ну насочиняли там, надумали.

Иерей Александр:

— Насочиняли.

А. Леонтьева:

— Талантливый был сценарист просто.

Иерей Александр:

— Есть истории, знаете, которые ну не поддаются вообще никакой логике. Люди встречаются, становятся мужем и женой, которые ну вот никак не предположишь, что они встретятся — одни живут там, другие живут там. Я вспоминаю вот этот 14-й год, как раз начало всех событий на Украине, и к нам из Краматорска беженцы приезжают. Приезжают мама с дочерью. После этих бомбежек, после таких вот. Мама, знаете, у мамы такое состояние после этих бомбежек, такое тяжелое, она такие испытывала, какие-то, видимо, боли испытывала, что она, вот когда ей становилось плохо, она просто головой зарывалась в снег. Вот, наверное, как-то пытаясь эту боль убрать. И вот они с дочерью. А дочь, кстати говоря, преподаватель русского языка. Ей на то время было, наверное, я так предполагаю, лет 37–38, вот так вот. Она никогда не была замужем, очень хороший человек. Такая, знаете, украиночка такая, в теле, очень такая хорошая, такая мирная. Она рассказывала такие истории, знаете, поскольку она была одна, то я ее брал с собой на крестные ходы, куда-нибудь могли поехать, и вот она со мной, и самые разные истории рассказывала. Вот такая маленькая история, просто не могу не рассказать. Говорит, у меня была возможность в своем классе, в качестве как бы внеклассной работы, там с ребятами разучивать молитвы. Я там им «Отче наш», мы там пели, учили там «Верую». А один мальчик такой был упрямыш, такой упрямыш: «Я не буду. Я не буду». А она говорит: «А что ты хочешь? — А я хочу вот Пушкина. — Ну хорошо, давай. Давай вот, учи стих какой-нибудь Пушкина, ты будешь мне рассказывать Пушкина». Прошло какое-то время. А она периодически возвращалась к себе в Краматорск, там папа еще жил, потом она уже папу вывезла. И, говорит, встречаю я молодого человека — высокий, большой такой. Он идет мне навстречу и вот так вот — раз, меня в охапку. Кто такой? А потом я поняла: кто-то, видимо, из моих учеников. Говорит: «Вы меня узнали? Я такой-то, такой-то. Помните, я все издевался над вами? Не хочу учить молитвы, не хочу то-то». А говорит: «А сейчас-то ты как? — А вы знаете, вот когда под бомбежку попал, то вот „Я помню чудное мгновенье“ — это совершенно, говорит, ушло из головы. А когда ты лежишь под этим воем летящей этой бомбы, ты начинаешь молиться как только можешь, ты начинаешь кричать». И вот эта женщина живет у нас. И она знакомится по переписке в православном сайте, знакомится с мужчиной. Этот мужчина необычен. В каком плане необычен? Он сам индус. Он индус, причем, знаете, какой индус — из языческой семьи. И этот индус уверовал. И, все бросив, приехал к нам в Россию. Он поступил в одну из семинарий наших. Кстати говоря, по образованию он врач. Поступил в одну из семинарий, он учился в этой семинарии. И они, переписываясь, знакомятся друг с другом. Вот, кстати говоря, когда он уверовал, то семья от него отвернулась полностью. Хотя там вообще-то очень состоятельные братья, сестры там, в этих в Эмиратах они работают, очень такие, семья такая самодостаточная. И только мама тихонечко пересылала ему какие-то денежки. Потому что мама — это мама. И вот этот человек, он, естественно, крестился, принял христианское имя, Александр. Он приезжал к нам, мы с ним познакомились. Не хочу сказать, что подружились. Но знаете, меня поразила вот глубина его веры. Потому что действительно человек для того, чтобы быть среди верующих христиан православных, он вынужден был отказаться от всего и приехать к нам сюда. И вот они создают семью, и он принимает священный сан. Сейчас он служит в одной из епархий, в бывшей Нижегородской митрополии. Матушка трудится, как обычно, с детьми, на клиросе и так далее — то, чем занимаются женщины в храме. А он священник, он священник-индус. И, говорят, что кровь, видимо, у него огненная. И только, знаете, он сердцем не может понять: ну что же русские-то? Я вот откуда приехал, чтобы стать православным, а русские, почему вы не идете в храм? Как мне однажды в Черногории рассказали, на Скадарском озере, на одном из островочков, подвизался один отец архимандрит, и вот он был уверен в том, что все русские святые. И вот когда открылась возможность, мы стали ездить в Черногорию, его спрашивают: «Отец, ты и сейчас считаешь, что русские все святые?» Он говорит: «Конечно, только они об этом не знают».

А. Пичугин:

— У меня была похожая история. Правда, там был не архимандрит, а официантов кафе в очень нетуристическом городе в Сербии. Но вот он тоже был уверен, услышав русскую речь — это не Белград, она далеко не везде, — и вот он тоже был уверен, что все русские по-настоящему верующие, по-настоящему православные, не то что у них в Сербии. Я говорю: а ты сам-то бывал? Говорит: нет, я — нет. Я там посмотрел его социальные сети, да, он бывал не в России. Он любит куда-то там в Европу съездить, еще куда-то. И это ощущение, вот он живет в ощущении того, что где-то далеко, за горами за долами, есть прекрасная Россия, которая вот...

Иерей Александр:

— Да, и древний град Китеж.

А. Пичугин:

— Да, это вот град Китеж в его представлении.

А. Митрофанова:

— Расскажи свою историю.

А. Пичугин:

— Я слушаю отца Александра, у меня несколько историй всплывает. Та история, которая по теме нашей программы, я ее тогда потом расскажу. Просто чтобы пока я помню те истории, которые, пока я слушал отца Александра, мне вспоминаются. Вот одна, я все время, вот «порадовать Машу», да, и там уже нет физически живых людей, в этой истории. Мы просто когда-то в наших разъездах по полям близ Суздаля, Юрьев-Польского — ну это то, что много лет мой жизни связывает меня с этими местами, как-то мы несколько лет назад попали в одно село, которого не существует вовсе. А распаханное поле, засеянное, и в этом распаханном поле стоит огромный полуразрушенный двухэтажный храм. И до ближайшей цивилизации, там граница областей проходит Владимирской, Ивановской, и до ближайшей цивилизации там сколько, может быть, пять, шесть километров, семь. Ну ничего не видно, это просто вот поле и поле. И есть храм, и есть погост, сельское кладбище, на которое еще люди приезжают. Там в хрущевские времена очень много сел и деревень попало вот в ту хрущевскую историю с неперспективными, были расселены. Этому же еще поспособствовало — ну может быть, кто-то из слушателей не знает, как это было тогда, я тоже тогда не жил, но там в связи с какой-то необходимостью приходится это изучать, — все это попало еще и в историю с колхозами, с укрупнением колхозов. И в итоге огромная часть сел и деревень просто исчезли. Люди оттуда уезжали. Их не то что бы в момент расселили, ну вот там с середины 60-х до начала 80-х они пустели. Ну и последние уже, наверное, люди уехали в 90-е. Вот из этого села, наверное, пораньше, потому что никаких вообще следов того, что здесь кто-то жил, кроме храма и кладбища нет. А на кладбище люди приезжают. И это порой даже там приобретает такие печальные формы, когда День деревни отмечается, люди приезжают с какого-то ближайшего города, Юрьев-Польского или из ближайших сел больших, крупных, жилых. Ставят столы, сидят и вспоминают, где что было: «А помнишь, а вот тут школа, а тут автобус разворачивался. А здесь почта была, а здесь там моторно-транспортная станция». А ты смотришь и понимаешь, что это просто чистое поле. И пшеница колосится, и больше ничего нет. А вот здесь была школа, а тут автобус разворачивался, а здесь МТС и еще что-то, еще что-то. И вот кто-то — там какие-то местные краеведы не признаются, говорят, что не они, поставил, такой сделал план, подомовой. Вот руины церкви, а возле нее подомовой план села, все порядки домов, которые там когда-то стояли, еще 30–40 лет назад, они помечены и подписаны все те семьи, фамилии, которые там жили. Я стоял, смотрел, читал. А потом пошел на кладбище посмотреть, что там — и вот они все там лежат. Вот все абсолютно те фамилии, которые подписаны к каждому дому, они все там лежат. И я долго ходил, смотрел. Это очень сильное ощущение. Понятно, что, когда вот так рассказываешь это в виде истории по радио, наверное, это вот так не ощущается. Но когда ты вот на месте стоишь, видишь чистое поле, больше ничего нет. А вот они, дома, которые когда-то здесь стояли. А вот все имена и фамилии людей, которые здесь жили, ну по крайней мере последние, может быть, там лет 80, и вот они все лежат. И фотографии. Я помню одну могилу, на которой муж и жена, они молодые, а прожили они долго. Наверное, они родились в начале XX века, поженились они где-то в 20-е годы, а скончались они ну, может быть, там в 80-е. И вот я вижу, что всю жизнь они прожили вместе, явно совершенно. И вот он умер, и она на следующий день. Как-то мне это тоже вспомнилось. Порадовать Машу.

А. Митрофанова:

— Это часто бывает: супруги, уходящие один за другим. И, в общем-то, даже как-то внутренне я понимаю это желание, чтобы поскорее снова вместе.

А. Пичугин:

— Ну чтобы желание, кто знает, как это будет.

А. Митрофанова:

— Вот мне кажется, это как-то так. А может быть, действительно, да, ну есть там целый ряд психологических причин и так далее. Но мне кажется, что если люди допускают в своей жизни присутствие духовного измерения, то вот это вот — поскорее бы снова вместе, увидеться, и это очень сильная история. «Светлые истории», собственно, на Радио ВЕРА, дорогие друзья. Буквально через несколько мгновений вернемся в студию. Напомню, что здесь сегодня Алексей Пичугин, Анна Леонтьева, я Алла Митрофанова. И наш специальный гость — священник Александр Дьяченко, настоятель Тихвинского храма села Иваново Петушинского района Владимирской области.

А. Митрофанова:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются. Дорогие друзья, напоминаю, это программа, которую можно не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/ и на всех платформах, где наша радиостанция представлена. Тема сегодняшней нашей встречи называется «Жили-были» — это истории о том, как семейная пара вместе двигалась к Богу, приближались люди друг к другу через это, и в конце концов явили пример любви и такого семейного мира, который, наверное, такая вот высшая цель любого семейного человека. Пример, как церковная жизнь отразилась на жизни семейной. Священник Александр Дьяченко, настоятель Тихвинского храма села Иваново Петушинского района Владимирской области, наш специальный гость. Алексей Пичугин, Анна Леонтьева, я Алла Митрофанова. Алексей Пичугин, давай свою историю.

А. Пичугин:

— Пока ты сейчас представляла, я вдруг вспомнил соседа, который, мы с ним лет пять на лестничной клетке встречались, он всегда ходил туда курить. И я говорю: «Сколько же вы курите». А ему за 90 было. А он такой в здравом абсолютно уме, он профессор одного из университетов московских был. «Да сколько, ну лет 75 уже, наверное». И у него, он мне почему-то всегда говорил: «Я живу, потому что у меня жена тяжело болеет, и мне надо за ней ухаживать». А у него там много родственников, они в одной квартире все в большой жили, они, естественно, все за ней тоже ухаживали. Но вот он чувствовал: мне надо за ней ухаживать. И говорит: «Вот она уйдет, и я уйду». Потом я, нету его и нет. Выяснилось, что так и получилось: она ушла и он вслед за ней. Сейчас я перейду к своей истории, я все быстро расскажу. Еще я вспомнил просто, что в одном храме московском, который мы тут многие знаем, Сергия Радонежского в Крапивниках, был такой алтарник, он, к сожалению, в ковид умер, его все называли: святой. Георгий его звали. По паспорту, в жизни. Все называли: святой. Он был много-много лет, а то и десятилетий ученый, работал на каком-то из оборонных предприятий и заведовал на этом предприятии много-много лет, а то и десятилетий атеистической работой. Прямо вот матерейший просто. А я с ним встретился, когда он такой был, ну не сказать, что он очень старый, но очень-очень в возрасте. И он такой улыбчивый, и всегда ходил вот на все абсолютно службы, приходил. Для него было важно. У него был стихарик такой свой, он алтарничал, пономарил. И вот в ковид, к сожалению, он ушел. Но это вот тоже я по следам историй отца Александра вспоминаю, какие-то вот тоже приходят в голову истории. Моя история, хотел рассказать, я ходил в храм сколько-то лет в начале своего воцерковления, и про этот храм я в наших «Светлых историях» уже рассказывал. Настоятель этого храма, отец Александр, он поздно стал священником, поздно пришел в Церковь. Они с супругой прожили много лет, у них детей не было, но они прожили вот много лет душа в душу. Она чуть постарше была, и они абсолютно были нецерковными людьми, ну это была такая диссидентствующая советская интеллигенция. Он фотограф, она художник, реставратор. Он ездил, у него музыкальное образование было, он ездил по всему Союзу в экспедиции, она вместе с ним. Ну в общем вот такая советская диссидентствующая интеллигенция. Когда-то в 60-е годы его, молодого еще, занесло к отцу Александру Меню, и это какой-то был мимолетный разговор, на что Мень сказал: «Саша, что же ты делаешь, ты же священником будешь». А он абсолютно тогда никак это не воспринял. Но отметил про себя, что это была какая-то очень хорошая встреча. А потом, в 70-х, в конце 70-х, его жена крестилась. Ну вот как-то так ее в общих компаниях свело с отцом Львом Лебедевым, будущим известным священником Русской Православной Церкви Заграницей, и тогда еще священником здесь, в СССР. И вот где-то тайно на дому в тазике он ее крестил, и с тех пор вот началась какая-то новая ее жизнь. И она стала отца Александра будущего все время водить. Он не хотел, для него это было как-то неинтересно, но что-то в этом было. И в итоге в 84-м году она его все-таки привела. Он крестился, стал ездить в единственный незакрытый тогда храм. А жили они, москвичи, но жили они на даче в Десне, по Калужскому шоссе. Там единственный храм, в Вороново, и сейчас такой известный очень храм. В Вороново служил тогда сын очень известного архиепископа Мелхиседека (Лебедева), а он был когда-то белым священником, у него было несколько детей, и вот один из его сыновей был игумен, настоятель этого храма. У него был очень сильный диабет, он дослужить до конца, ну закончить службу он мог, а дальше все. Он садился и все. И отец Александр будущий его водил домой. И вот дома он там познакомился с его папой, его папа его позвал на Урал, там отец Александр стал отцом Александром, его очень любили. Но потом ему там по семейным обстоятельствам пришлось вернуться. В общем, они прожили с супругой очень много лет, очень счастливая семья была. К сожалению, в 2005 году он погиб, отец Александр, в аварии. А супруга его, матушка Татьяна, прожила еще почти десять лет без малого, хотя она старше его была. Но все вот как-то было наполнено этой памятью. И мы были очень близки этой семье. Может быть, это история в тему нашей программы, когда ты внутри этой семьи, ты видишь, как все наполнено любовью, как все наполнено какой-то очень высокой культурой, отношения людей. Но, наверное, через радио это так хуже передается. Вот какая-то такая у меня история.

А. Митрофанова:

— Вспоминаю рассказ об одном феноменальном кинофильме. Замечательный есть кинокритик, Лев Карахан, много лет подряд он ездил на Канский кинофестиваль. А поскольку он глубоко верующий, церковный человек, то вот эта оптика христианского взгляда на жизнь и на кино, она как раз делает из него специалиста просто потрясающего, действительно уникального. И он рассказывал об одной картине, которая — я, правда, вот не помню, в Канны ее привезли или куда, картина, в которой, он говорит, замечательные артисты заняты, и мы видим на экране жизнь семьи. Просто жизнь семьи. Ну мы же понимаем, высокое кино и то кино, которое претендует на какие-то призы значимых фестивалей, это кино, где драматургия, действие, какие-то ну спецэффекты, в зависимости от фестиваля, конечно, в Каннах, например, совершенно необязательно. Но тем не менее вот кино какое-то, настолько вот прямо оно должно быть высказыванием. А здесь там более полутора часов идет фильм, и ничего не происходит. Мы просто видим жизнь семьи. Муж, жена там дети, какие-то их родственники, вот они приходят, они там что-то собираются, все. И просто очень друг друга любят. И как Лев Маратович рассказывал — лучше, конечно, у него спросить, уточнить. Потому что я сейчас, это очень давно мы с ним об этом фильме говорили, он его упоминал. Он говорит, и под конец просто озарение накрывает зрителя, что ведь это же гениально — это фильм про очень-очень хороших людей. Просто про очень хороших людей, которые в фокусе внимания режиссера оказались. И да, у них нет вот этих вот, правым ухом через левую пятку, каких-то кульбитов. Но вот эта умноженная любовь, она через экран просто... И как это еще потрясающе снято. Потому что надо быть очень даровитым режиссером, конечно, да, чтобы вот так это все представить. Уточню у него, о каком фильме шла речь и, может быть, в одной из ближайших программ расскажу об этой картине. Но вот понимаете, то, о чем Алексей сказал. Вот такая жизнь, которая может быть сопоставима по своей высоте с теми ступенями, на которые восходят люди, например, через страдания. Вот просто такая жизнь в любви, и в этом умножении любви, которая только на первый взгляд в том, что ничего не происходит. А на самом деле требует от человека постоянного, бесконечного и включенного усилия и вот этого действия сердечной мышцы. Мне кажется, что это прямо это важный такой момент. Верно, отец Александр?

Иерей Александр:

— Да. Вот я знаком с одним, есть у меня друг, он сейчас на СВО, в 60 лет ушел. Сценарист. Ушел вот на войну. И он всю жизнь придумывал сценарии вот всяких там криминальных телесериалов. А однажды он мне предложил: «Слушай, а давай мы по твоим рассказам сделаем сериал? Это же как здорово, вот здесь такая история, а вот здесь такая». Я говорю: «Замечательно, давай. Давай сделаем».

А. Леонтьева:

— Я его понимаю.

А. Митрофанова:

— У вас действительно очень кинематографичные рассказы, это правда.

Иерей Александр:

— И мы с ним, значит, как это, синопсис составили. Он там вообще-то составлял, он мне только предлагал: а если вот такой разворот, а если вот так обернутся события? Хорошо, замечательно. И вы знаете, ни один из телеканалов у нас это не принял. Стали ставить условия: а давайте, батюшка узнал что-то там на исповеди, и бандиты там решили уничтожить. А давайте...

А. Пичугин:

— Такое уже было, кстати, недавно где-то.

Иерей Александр:

— То есть вот эти всякие и всякие вот, ну то что делал кто там, делал Эркюль Пуаро, то что священник, этот пастор Браун, вот это то, что он должен делать, вот это тот священник, какие-то там дела распутывает, там еще что-то такое. И я говорю: ну ладно, ну давай так, ну что делать. Давай мы вот эту мысль нормальную, человеческую пропустим. Короче говоря, на одном из телеканалов сказали: а вот хорошо бы адюльтер ввести.

А. Митрофанова:

— Ох, елки.

Иерей Александр:

— Вот такая смазливенькая клирошаночка там — о, это же как интересно.

А. Леонтьева:

— Клирошаночка...

Иерей Александр:

— Слушай, говорю, дружище, заканчиваем эту тему.

А. Пичугин:

— А будут две клирошаночки потом.

Иерей Александр:

— Это будет бесконечно. То есть нормальная тема, она не продается. Это нормальная тема, добрая тема не продается. Продается только вот такой мордобой и так далее.

А. Пичугин:

— Ну был же недавно сериал, я не помню, как он называется, про священника, в Суздале, кстати, снимался, там какие-то есть детективные моменты. Не могу сказать, что он очень мне понравился и очень хорошо снят, как по мне...

А. Митрофанова:

— Пронзительный фильм на эту тему, вот то, о чем отец Александр говорит, но только сделано это очень тонко, глубоко и очень талантливо — это, конечно, фильм «Голгофа».

А. Пичугин:

— Ну это ты глубоко берешь. А это обычный наш сериал российский.

А. Митрофанова:

— Я поняла, о каком сериале ты говоришь, да.

А. Пичугин:

— Такой простенький, но там такие добрые истории.

А. Митрофанова:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются, дорогие друзья. Сегодня делимся с вами историями о том, как семейная жизнь под влиянием церковной жизни преображалась, и как это влияло на людей, на их взаимоотношения. Священник Александр Дьяченко, настоятель Тихвинского храма села Иваново Петушинского района Владимирской области, наш специальный гость. Алексей Пичугин, Анна Леонтьева. Анечка, ну тебе слово.

А. Леонтьева:

— Ну это последняя часть нашей программы, к сожалению, она вот уже в последней четверти. Поэтому, наверное, мы должны разделить с тобой время для историй.

А. Митрофанова:

— Ну как пойдет.

А. Леонтьева:

— И на самом деле, вот слушая отца Александра, можно предположить, что мы можем просто сидеть и слушать все эти истории. Потому что они, да, хорошо батюшке, потому что очень много жизней проходит, и причем на таком вот, самом сокровенном уровне. А я решила рассказать, не знаю, уместно будет или нет, но меня вдохновила очень история наших героев, которые были на нашем радио. Значит, я не буду тогда их назвать, наверное, просто муж и жена, которые вместе там учились в МИФИ, по-моему, если я не ошибаюсь. Ну вот что-то такое очень умное. И там полюбили друг друга, там познакомились, поженились, родили дочку. И вот такой эпизод, значит, начало их прихода в Церковь. Мама идет с дочкой по улице, и на их глазах кошку какую-то, вот которая идет по дороге, сбивает машина. И девочка говорит, пораженная: «Мама, а что же будет потом с кошкой?» А ребята вообще нецерковные как бы, даже не близко. И мама такая, серьезный человек, она говорит, мне захотелось подготовиться, потому что я не была готова к этому ответу. Она говорит: «Я тебе позже расскажу». Мне захотелось подготовиться вот к ответу, что будет с кошкой после кончины. И пошла она — уже это были 90-е, уже была в доступе духовная литература, и чтобы сильно не загружаться, взяла «Детскую Библию». И вот знаете, как рассказ Антония Сурожского, как он закончил чтение и понял, что в комнате есть кто-то еще. Вот эта «Детская Библия» абсолютно исчерпала все вопросы — есть ли Бог, есть ли религия, нужно ли ходить в церковь. И вот оба родителя благодаря этой дочке и этой кошке — Царствие Небесное кошке, к вопросу, будут ли зверюшки в раю, да.

А. Митрофанова:

— Кошка-миссионер.

А. Леонтьева:

— Моя подружка мне сказала: «А как же рай без животных?»

А. Митрофанова:

— Конечно, животные, которые не совершали грехопадение, но пострадали за человека и в итоге живут в нашем несовершенном мире.

А. Леонтьева:

— Вот и дальше жизнь наших героев, она уже превращается в такое сплошное чудо. Потому что у них, ну вот по медицинских показаниям им, в принципе, нежелательно заводить детей, потому что у них резус-конфликт. И вот один за другим рождаются пятеро прекрасных детей. Я говорю: «А как? Как вы на это вообще решились, как вы рискнули?» Они говорят: «Ну просто у нас было полное ощущение, что все будет очень хорошо. Потому что ну как, мы с Богом, Он дает нам детей». И вот в этом на этом полном ощущении они рожают пятерых детей, и рождается шестой ребенок, и этот ребенок, как говорят, «солнечный», с синдромом Дауна. Должна сказать, что тогда еще не очень много, вот сейчас прямо отовсюду можно узнать информацию, что это диагноз не приговор, что это «солнечные» дети, что в них очень много любви, что часто родители, когда рождают таких детей, впоследствии — ну сначала это всегда шок и недоумение, обида, впоследствии они понимают, как это, какое это солнышко, какой это источник энергии, подпитыватель какой-то. Они об этих детях рассказывают, что когда они обнимают тебя, то ты просто не понимаешь, что происходит, потому что в теб начинает поступать любовь, вот просто в чистом виде таком, неразбавленном, непосредственно. Но в таких ситуациях не всегда, к сожалению, выдерживают отцы.

Иерей Александр:

— Да, как правило.

А. Леонтьева:

— И мы знаем много примеров, да, когда отцы ну просто вот не выдерживают и уходят. Тут в семье не было даже такого вопроса. Ну то есть первое, что говорит эта мама, она говорит, я немножко испугалась и сразу спросила: «А ты с нами останешься?» А отец говорит: «Ну это вообще какой-то очень глупый вопрос». И он быстренько нашел какую-то информацию, поскольку он очень такой вот дотошный человек, информацию про таких детей. Но дело даже не в этом. Дело в том, что они настолько полюбили свою солнечную дочку, что они стали ходить по детским домам, зная, как в каких тяжелых условиях вот именно дети с синдромом Дауна находятся в детских домах. И они взяли еще, ребята, троих детей с синдромом Дауна, понимаете. И причем они так просто об этом рассказывают: «Ну вот мне понравилась вот эта девочка. Ну понравилась, взяли». И там, конечно, очень много каких-то сложностей, связанных не с синдромом, а с детскими домами, с их пребыванием там. Но в эту семью я попала, когда мы снимали о ней сюжет на телевидении. И, знаете, я ехала, очень длинная была дорога — они живут в доме, в поселке. И была ужасная погода, был какой-то моросящий дождь, темнота, и в душе у меня тоже было очень темно. Я тоже об этом рассказывала, даже рассказ написала. У меня пропал кот. У меня ушел из дома мой британский кот и, в общем, пропал на 40 дней. И британские коты, как правило, не возвращаются и пропадают на природе. Но столько всего случилось в жизни, что вот умирать из-за этого британского кота... А нет, вот ты едешь, придавленный этой плитой, что любимое существо, где оно, оно голодное, что оно думает, как оно боится и так далее. И вот, знаете, я так хорошо помню, что я, а я думаю: а сейчас я буду снимать программу о какой-то семье, которая трех даунят усыновила, удочерила в данном случае. И я вхожу в этот дом, знаете, и это как два мира. То есть это такой светлый дом, и они девочек всех нарядили для телика, они в таких пачках. И вот эта стайка каких-то ангелов просто летают по этому дому, представляете себе. И на пять часов съемки меня отпускает вот эта мысль о коте, и вообще о том, как плохо за окном, и я пребываю вот, знаете, вот меня приподнимает, я пребываю в каком-то необыкновенном состоянии. Потому что я вижу, они так просто рассказывают, ну это какие-то, понимаете, это необычный дом, это какой-то дом, где, не знаю, репетиция райской жизни происходит. И я помню, как я выхожу во внешнюю вот эту тьму и снова попадаю в это состояние. Ну, в общем, я уже рассказывала про это слушателям, кот нашелся потом и все было хорошо.

А. Митрофанова:

— Да, это важно, кто-то слышал, а кто-то нет. Ты обязательно проговаривай такие моменты, мы же спать потом не будем.

А. Леонтьева:

— Да, кот чудом нашелся, но уже это другая история. Я, наверное, уступлю Аллочке своей дорогой.

А. Митрофанова:

— Вы знаете, а у меня как раз история, которая очень похожа на сюжет фильма, о котором я рассказывала. Речь о очень близких нам людях. Родители супруга, которые прожили вместе 48 лет. И они, поскольку познакомились они еще студентами и как-то вот так друг в друга вросли через все тяготы жизни, они даже, знаете, они даже как тяготы, вот там какие-то моменты, связанные с неустроенностью, как, может быть, там на первых порах или там каким-то отсутствием собственного угла. Потом как молодые специалисты, кандидаты наук, то есть они люди с блестящим образованием, все, они там как-то квартиру получили. Тут Наталья Валентиновна рассказывала, как они ходили несколько километров от железнодорожной станции до своего садового участка, где там рядом болото, комары, вот это вот все. Они этого ничего не замечали. Они в состоянии какой-то такой приподнятости и радости выращивали клубнику и этой клубникой кормили всех. И вот эта вот наполненная жизнь — в советское время, как мы с вами понимаем, чаще всего так и было, — лишенная вертикали. В картине «Калина красная» это практически показано на фоне разрушенных храмов, у людей вот могут, я не знаю, кипеть какие-то чувства и внутренние запросы, но ответ негде искать. А в данном случае речь еще о том, что, видимо, каждый человек созревает как-то в свое время. И вот Владимир Александрович, удивительный и замечательный мужчина, отец семейства, потрясающий муж и образец вообще для многих и многих, вот он абсолютно исключительный, любящий, настоящий мужчина с большой буквы, до 60 с лишним лет он был не крещен. Как впоследствии выяснилось, долгие годы, вот он приходил на работу, он очень ответственный сотрудник, он разбирал все свои документы, он там все, принимал решения, отвечал на звонки. Но вот зрители увидят, у него на работе потом обнаружили, вот такая стопка неразобранных документов, вот такая стопка разобранных документов, и вот такая стопка (голосом для тех, кто нас сейчас не видит, но на самом деле да, помните, что программа «Светлые истории» — это программа, которую можно не только слушать, но и смотреть) — вот такая стопка литературы о христианстве. Оказывается, человек Бога всю жизнь искал. И толчком к тому, чтобы он принял решение креститься, стал диагноз. Он узнал, что болен раком. И все развивалось очень быстро и стремительно. Еще в конце декабря они вместе с Натальей Валентиновной приехали к нам в Москву, он был полон сил, на ногах. А уже 14 января, в день своего крещения, он шел креститься, поддерживаемый под обе руки. В конце января он уже практически не ходил, то есть все это было очень стремительно. И я даже не хочу рассказывать о том, что проживали близкие ему люди в этот момент, потому что никто не был готов к такому повороту. И тем не менее, когда он стоял 14 января в храме Антипы Пергамского перед Господом, вот так вот, прямо в открытую стоял перед Господом в день своего крещения, слева от него, от Владимира Александровича, стояла Наталья Валентиновна, которая помогала ему раздеваться, переодеваться, полотенце, все вот на подхвате. Мы стояли и смотрели на них со стороны. И вы знаете, я увидела, вот как это бывает, если вот представить себе какую-то изумительную, самую прекрасную картину выдающегося живописца, где он использует тончайшие краски, оттенки, игру света и тени. Но это всего лишь холст, висящий на стене. А вот теперь представьте просто самую прекрасную картину — не знаю, кого вы любите, кто-то там, может быть, Караваджо, кто-то Рафаэля, кто-то Эль Греко. Ну вот и представьте, что внезапно эта картина начинает сиять, как будто бы изнутри этой картины начинает распространяться на всех окружающих запредельное, небесное, неземное сияние. И вот в этот момент, когда справа стоит Владимир Александрович, готовящийся принять крещение и принимающий крещение, слева стоит Наталья Валентиновна, крещеная там в детстве, но вот как Господь входит в жизнь этой семьи, и жизнь этой семьи, она восходит на какой-то совершенно новый уровень. Вот это сияние, у меня ощущение, да, что вот как самая прекрасная картина, самая правильная и самая замечательная, преображается, вот так крещение наполнило и переполнило жизнь этих удивительных людей. Они и так жили в любви и полноте...

Иерей Александр:

— Подвела земной итог.

А. Леонтьева:

— Последняя такая, да, точка.

А. Митрофанова:

— Ну вот понимаете, вот это сияние наполнившее, просто озарившее, что посмотрите, сколько любви вы создали. И теперь еще — раз, и теперь еще, ну что называется, вот такие отношения с Богом. И мы потом узнали, что Владимир Александрович перед тем, как впасть в кому, оказывается, он тогда, в день крещения, причастился. А потом он перед тем, как уйти в кому, он исповедовался впервые в жизни, причастился, как будто бы выдохнул и вот так вот ушел. И потом Господь его еще там через некоторое время забрал. Представляете, вот такая... Да, вот такая встреча и такая переполненность светом. Простите, я заболталась. Это очень дорогая нам, конечно, история. Дорогие друзья, напоминаю, что программу «Светлые истории» можно не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/ и на других площадках, где Радио ВЕРА представлено. Священник Александр Дьяченко, настоятель Тихвинского храма села Иваново Петушинского района Владимирской области, наш сегодняшний специальный гость. Отец Александр приходите почаще.

А. Леонтьева:

— Да, приносите свои история.

А. Митрофанова:

— Алексей Пичугин, Анна Леонтьева, я Алла Митрофанова. Прощаемся с вами до встреч в эфире. До свидания.

Иерей Александр:

— Всего доброго. Спаси Бог.

А. Леонтьева:

— До свидания.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Чудо церковных таинств»
• «Подарок от Бога»
• «Свет простых людей»