Поделиться
Мир и тишина в Суздальской Земле держались во все время великого княжения Всеволода, продолжавшегося тридцать семь лет.
Переяславский летописец называет Всеволода миродержцем, то есть держателем мира и тишины. Он, при возможности, охотно склонялся на мир, «благосердый и не хотяй кровопролития». Однако, при этом он отнюдь не веровал в пословицу, что «худой мир лучше доброй брани»; напротив он верил в другое Русское присловье, что «славная брань лучше худого мира», и что «люди, живя с лживым миром, великую пакость Земле творят». Поэтому, он не оканчивал никакой ссоры без надлежащего возмездия виновным, никогда не прощал земской обиды и, всегда милуя добрых, казнил злых.
Ставши великим князем Суздальским, он все свои силы напрягал к тому, чтобы устроить свою Землю и править ею как отец и господин. Он вникал во все нужды своих подданных, сам лично творил суд и, по старинному обычаю, постоянно ездил в полюдье, внимательно изучая на местах все условия земской жизни и всегда отыскивая для своих действий точку опоры в здравом рассудке самого народа. У него в самом Владимире имели большой голос не только бояре, но и купцы и все люди.
Благодаря этому, князь и подданные составляли как бы одно целое в своих взглядах и стремлениях и представляли, конечно, весьма внушительную силу, хотя Всеволод вовсе и не думал искать власти над всею Русскою Землею. Его слава утвердилась, главным образом, на добром общем мнении о его княжеском достоинстве.
Укрепив свое положение в Суздальской Земле и очутившись, едва переступив двадцатипятилетний возраст, старшим в роде Мономаховичей, Всеволод неизменно продолжал относиться с полным почтением к убеленному сединами Святославу Всеволодовичу, сидевшему теперь в Киеве; он всегда помнил, что последний был ему благодетелем, оказывая посильную помощь в трудное время борьбы с племянниками, и иначе, как «отец мой и брат мой», не называл его. Однако, как добрый князь Суздальской Земли, Божиею милостью поставленный над нею, Всеволод, несмотря на всю свою личную благодарность и уважение к старому Киевскому князю, отнюдь не считал себя в праве поступаться, ввиду этого, пользой и выгодами своих подданных, и смело обнажал меч свой, когда находил, что деятельность Святослава Всеволодовича направлялась в ущерб Суздальской Земли.
Не почитая себя до конца своей жизни великим князем всея Руси, так как Русь в те времена была уже разделена на несколько отдельных Земель с весьма малой связью между ними, и оставаясь всегда лишь великим князем Суздальским, Всеволод, даже когда стал старшим во всем княжеском роде, принимал, обыкновенно, участие в жизни других Русских Земель лишь постольку, поскольку они касались его родной Земли; тем не менее, благодаря своим личным качествам и верности своих Суздальцев, он скоро приобрел влияние на все главнейшие события жизни Руси — вплоть до ее отдаленных уголков.
Широкую славу составило, конечно, Всеволоду и его истинно Русское гостеприимство, которое он оказывал всем несчастным изгнанникам; а их было немало в те беспокойные времена. Наконец, всеобщее же уважение должны были внушать и его семейные добродетели. Господь благословил его большим потомством, за что впоследствии он был прозван Большим Гнездом, а супруга его, уроженка Кавказа, Мария, навсегда оставила по себе самую светлую память за горячую любовь к ближним, за христианское смирение, с которым она переносила тяжелый недуг, сведший ее в могилу, и, наконец, за трогательное наставление детям, которое она им дала перед своей кончиной.
Всеволод, по примеру брата своего Андрея Боголюбского, не замедлил предпринять поход против Волжских или Серебряных Болгар, в 1183 году.
Войска наши плыли на ладьях по Волге до устья Цывили, а затем шли пешими. По пути они встретили огромное количество Половецкой конницы, которая также шла на Болгар. Половцы, увидя Русских, присоединились к ним, и скоро общими силами осадили великий город Серебряных Болгар.
Юный Изяслав Глебович не хотел ждать общего приступа и один со своей дружиной ударил на Болгарскую пехоту, но был смертельно ранен стрелой в сердце и умер на руках у дяди, нежно его любившего. После этого, Всеволод отправился с телом племянника во Владимир, дав легкий мир Болгарам, несмотря на то, что войска наши имели несколько значительных успехов.
Летом 1184 года собрались в поход против Половцев девять Южно-Русских князей, имея во главе престарелого Рюрика Ростиславовича. Они пять дней искали варваров за Днепром и, наконец, на шестые сутки те появились в огромном количестве. В нашем передовом отряде шел молодой герой Владимир Глебович Переяславский, брат погибшего в предыдущем году у Серебряных Болгар Изяслава.
Половцы, увидя Владимира Глебовича заранее объявили его, а также и остальных наших князей, своими пленниками. Однако, несмотря на громадное превосходство противника, юный Владимир с такой стремительностью бросился на него, что Половцы бежали в степи. Русские скоро их настигли и взяли 7.000 пленных, в том числе хана и 417 князьков.
В следующем 1185 году пошел, говорит летописец, окаянный, безбожный и треклятый Кончак со множеством Половцев на Русь; нашел он одного бусурмана, который стрелял живым огнем; были у Половцев также луки тугие самострельные, которые едва могли натянуть 50 человек.
Однако, и на этот раз великий князь Святослав Всеволодович и Рюрик Ростиславович с младшими князьями — неожиданно напали на Кончака и обратили его в бегство; был взят в плен и тот бусурман, что стрелял живым огнем.
Эта удача, конечно, придала еще больше славы князьям, которые ходили против Половцев, и вызвала в Южной Руси живейшее ликование.
