«Время как дар от Бога». Протоиерей Максим Козлов

У нас в студии был Председатель Учебного комитета Русской Православной Церкви протоиерей Максим Козлов.

Разговор шел о времени, как о даре от Бога, как научиться ценить этот дар и правильно им распоряжаться.

Этой программой мы продолжаем цикл из пяти бесед о дарах Бога человеку.

Дары Бога нам мы часто воспринимаем как данность, а потому относимся к ним потребительски. А если напомнить себе, откуда что взялось? Жизнь как дар Бога. Время как дар Бога. Земля как дар Бога. Любовь как дар Бога. Таланты (включая главный — человечность) как дары Бога. Что изменится, если к этим дарам мы начнём относиться как к заданию на пути к обоженью?

Первая беседа со священником Антонием Лакиревым была посвящена жизни как дару от Бога (эфир 15.09.2025)

---

Алла Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Дорогие друзья, здравствуйте. Я — Алла Митрофанова, и мы продолжаем цикл бесед о дарах Божиих, которые в нашей жизни есть и которые мы зачастую воспринимаем, как что-то само собой разумеющееся, и в отношении этих даров даже порой позволяем себе вести себя пренебрежительно. Жизнь, как дар от Бога, земля, как дар от Бога, любовь, как дар от Бога, таланты, как дар от Бога, время, как дар от Бога. Время — как раз тема нашей сегодняшней встречи. В нашей студии протоирей Максим Козлов, председатель учебного комитета Русской Православной Церкви, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры, крайне пунктуальный человек. Отец Максим, здравствуйте.

Протоиерей Максим Козлов

— Здравствуйте.

Алла Митрофанова

— Простите, я не спросила у вас разрешения перед началом нашего разговора. Наверное, это несколько личный вопрос, если вы не захотите, можно на него не отвечать. Вы когда-нибудь опаздывали, отец Максим?

Протоиерей Максим Козлов

— Я сегодня опоздал на 3 минуты. У нас было совещание по видеосвязи ректоров Московского региона, духовных школ. И случился экстраординарный транспортный коллапс, вот там, где он не случается в 99 случаях из 100. Я опоздал, вот да. Так что вот тут далеко ходить не надо.

Алла Митрофанова

— Ну а как же 15 профессорских минут и все такое? Вы же, вы же руководитель, имеете возможность задержаться.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну все это некрасиво. 15 профессорских минут, я всегда это помню, как в старые времена в одной из наших центральных духовных школ, где я преподавал, ну как-то было так принято среди многих после ле, в перерывы между лекциями в профессорской задержаться не то, что ни на 5, и ни на 10, и ни на 15 минут случалось, особенно, когда полдник был. Но, тем не менее я видел старых наших профессоров некоторых, которые всегда приходили со звонком. И как-то мне их пример больше по сердцу. Что касается руководства, то, наверно, просто, если ты сам хочешь требовать с людей, то изволь делать то, что требуешь.

Алла Митрофанова

— Ну это еще.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну это, при чем это же простая такая вещь, это же не какие-то аскетические подвиги и ни еще что-то. Ну если ты хочешь, чтоб другие приходили вовремя, не опаздывали, не оправдывались, не застревали в лифтах или еще что-то, ты должен приходить сам, не после всех, вот, да. Это же, это не сложно.

Алла Митрофанова

— Почему хотелось именно с вами поговорить о времени? Я же воццерковлялась в Татьянинском храме, можно сказать. Я пришла к вам еще неофитом.

Протоиерей Максим Козлов

— А, было дело, да. Вы застали террор, да.

Алла Митрофанова

— Да. И вы были, и вы были, террор (смеется), вы были настоятелем тогда.

Протоиерей Максим Козлов

— Опоздавших бог, опоздавших на богослужение больше, чем там, да, прочее, да, да.

Алла Митрофанова

— Да, да, да. То есть причащать, каждый раз, выходя с Чашей на амвон, вы напоминали, что к причастию допускаются.

Протоиерей Максим Козлов

— Бывшие на исповеди вчера и сегодня, и пришедшие во благовремение к началу божественной литургии, то есть к возгласу: «Благословенно Царство!», да. Ну с оговоркой там беременных, кормящих, там от станка отходящих на горячем производстве и прочее. Ну да.

Алла Митрофанова

— Оговорок я не слышала, отец Максим. Я слышала только то, что вы говорили официально.

Протоиерей Максим Козлов

Понятно.

Алла Митрофанова

— Поэтому должна сказать, что весь приход, весь приход, под козырек взяв, бежал, опережая собственный вопль. Если кто-то опаздывал, старались, я не знаю, преодолеть время и пространство, чтобы только вовремя оказаться в храме. И, казалось, кому-то может это излишней строгостью, но на самом деле, как сейчас понимаю, ведь это благоговейное отношение к литургии помогает напоминать себе, что первично в нашей иерархии смыслов.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну это от какой-то расхлябанности тоже внутренней уберегает. Правда, если мы идем к Богу на литургию, я же там говорил тогда, вы же не, не к священнику опаздываете, и не к хору, вы опаздываете на лит, ко Христу, который выходит на встречу к вам на божественной литургии. Ну и если вы представляете реально, да, а не, не в теории, что это встреча со Христом, то перенесите это на там дорогие Иудеи время земной жизни Спасителя. Вот если бы вы знали, что Христос приходит в это селение, вы бы продолжали туалет дольше, чем это требуется, или спали бы последние 10 минут, или все же поспешили бы оказаться Там, где Спаситель будет? Вот. Значит ваше переживание литургии не такое, если вы можете позволить себе опоздать. Значит это все же такое общественное мероприятие, где поют, читают, рассказывают интересные истории, вот, и которые я, как потребитель могу в него включиться тогда, когда мне хочется включиться. Время не священно, если мы о времени тогда говорим. Это просто время мое. Мое личное, что хочу, то и делаю, как хочу, так его потребляю. А хотя бы по отношению к богослужению это точно не должно быть так. это время священное. Ну чтобы снять пафос, сразу мы, в этих самых, в приходских поездках, тоже там я этот террор наводил, чтобы никто не опаздывал, и мы все успевали посмотреть, помолиться, побывать, поучаствовать, и так дальше. Вот. ну там автобусы, и здесь было время, когда мы еще ездили в какие-то европейские страны, вот да. Люди старшего поколения помнят. Что есть такой континент — Европа, и туда люди ездили. Вот. И мы туда ездили тогда, это было вполне возможно.

Алла Митрофанова

— И там множество святынь, не, древних, древних христианских святынь.

Протоиерей Максим Козлов

— О, древних христианских, вот да. Там от, известный всем нам, ныне священник Фома с его супругой Эльвирой вот Китнисы, вот и другие, все, много было всяких поездок. И там, чтобы люди не опаздывали в автобус, тоже было такое правило, 2 принципа, они чередовались. Один: если ты опоздал, нужно было наизусть читать стихотворение какое-то, ни одно и тоже. Не все знали стихотворения, вот да. Если не можешь прочитать, была замена, так сказать — в общую кассу на всю поездку 5 евро надо было сдать, вот да. Вот. Ну, ну люди могут засвидетельствовать, что однажды, когда я опоздал, я что-то заплатил 5 евро.
Алла Митрофанова

— Предпочли не читать стихи.

Протоиерей Максим Козлов

— Да, я 5 евро заплатил. Посчитал, что это больше всем понравится, чем чтение. Я и так там много там пел, и рассказывал всяких басен в поездках.

Алла Митрофанова

— Сопровождали, я бы так сказала.

Протоиерей Максим Козлов

— Да, да.

Алла Митрофанова

— Я наслышана о том, как это бывало, и как вы читали Катула, и как люди были в восторге. Отец Максим, время, которое нам дано, время нашей жизни, вы сказали сразу, что это, что оно не священно. Но.

Протоиерей Максим Козлов

— Может оказаться восприятие людей личным. Да. Я как, я-то говорил, что хотя бы, если не получается всякое время воспринимать как дар от Бога, то ты хотя бы время, которое Богу уделяешь восприми как время, которое ты Богу уделяешь, а не как просто сектор, который ты как-то так выкроил почему-то.

Алла Митрофанова

— Время все-таки вы воспринимаете как дар от Бога?

Протоиерей Максим Козлов

— Ну поскольку время — это есть координата нашей земной жизни, наряду там с пространством, в котором мы перемещаемся, да, вот до коли мы душевно-телесные существа, и мы же, ну конечно, хочется верить, каждый из нас, христиан церковных в каких-то эпизодах бытия переживает прикосновение к вечности, когда время идет не линейно, ну от того, что мы чаще всего говорим, от каких-то опытов на богослужение, когда время идет не линейно. Ну давайте вспоминайте, когда вы только поверили и стали ходить в храм, и первые пасхальные ночи в вашей жизни, время же шло не линейно. Оно расширялось. Вот оно, с одной стороны, спрессовывалось до мгновения. А с другой стороны, хотелось, чтобы оно никогда не кончалось, и ты был готов в этом находится бесконечно. Ну это потом какие-то моменты личного счастья, которые люди переживают. Или горе, наоборот, которое переживают в. А то, про что говорится: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно.», не потому, что это мгновенье коротко, а потому, что в нем прикосновенье к вечности: тут так хорошо, — ну начиная от апостолов на горе Фаворской, — быть, что больше ничего не надо, вот, вот это все, континуума больше не нужно, эта вечность вошла в твою жизнь, вот здесь и сейчас. Ну, наверно, люди, которые искренне полюбили друг друга в момент обретения этого удивительного раскрытия одной личности другой, переживают это. Вы же с мужем переживали это, Алла, вот когда вот нету времени, вот мы вот с тобой, родной, родная, вот да, и больше ничего не нужно, вот. И ве, вечность то с нами. Ну это особенные моменты на, нашего существования. В остальном мы живем в некотором, в некоторой протяженности. Это, конечно, дар Божий — для нас вот так существовать. Потому, что это дает нам динамику развития. Мы вот этим, скажем, люди отличаются от невидимого мира, от ангелов, поскольку падшие ангелы, как мы знаем, не могут измениться, да. Вот этот, довольно бессмысленный вопрос: почему ангелы не могут покаяться? Да потому, что они во времени не живут. Потому, что совершающееся с ними, совершается в вечности. Это не значит долго, долго, долго, а значит в такой категории бытия, в которой этого континуума протяженности нет, Вот совершилось и совершилось, это, это сущностный переход, который не имеет дороги назад. А у нас, живущих в тварном мире, мы же имеем эту до, дорогу назад, то есть покаяние. Нам время дано для того, чтобы мы могли через метанойю, через изменение самого себя в этой протяженности, перейти на какое-то лучшее состояние. А в свою очередь. По слову святых отцов, в которой в идеальном развитии ну должно бы стать , а для кого-то может стать, есть такое хорошее выражение «непадательным состоянием», то есть тогда, когда уже нет отступления в сторону там греха, потакания себе: тех же опозданий, и, и так далее, где уже вот люди уже на таком уровне тоже переживают прикосновения к вечности.

Алла Митрофанова

— Протоирей Максим Козлов, председатель учебного комитета Русской Православной Церкви, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры проводит с нами этот «Светлый вечер». Мы говорим сегодня о времени, как о даре Божием. Отец Максим, вы знаете, пожалуй впервые я для себя глубоко и всерьез, ну как глубоко, на своем уровне, естественно, на своем уровне, да, но задумалась над тем, что время — это Божий дар, когда, у всех свой профессиональный травматизм, когда погружалась в «Преступление и наказание» Федора Михайловича Достоевского через комментарии блестящего специалиста по Достоевскому, крупнейшего в мире, Татьяны Касаткиной. И ее замечания по поводу подарка отца Родиона Романовича Раскольникова, собственно, своему сыну, вот что Раскольникову подарил отец? Вот он ему подарил часы, на которых был, была гравировка глобуса. Вот замечание Татьяны Касаткиной было связано с тем, что: давайте вдумаемся в этот образ. Отец дарит сыну время и, ну глобус — то символ Земли, и землю.

Протоиерей Максим Козлов

— И пространство.

Алла Митрофанова

— Ты, да, пространство, да, да. То есть смотри, кто ты по заданию. Ты же, ты же как Адам, ты — наследник Земли, ты войди в вечность, пройдя через время, войди в вечность. Вот какое приглашение. И что делает Родион Романович Раскольников с этим подарком отца? Он идет в ломбард и закладывает, собственно, Алене Ивановне, да, известной в народе, как старуха-процентщица. Алена Ивановна, у нее имя есть. Он закладывает эти часы. И, и меня, помню, это на столько поразило, что я стала проверять себя и поняла, что недалеко от Родиона Романовича Раскольникова вообще-то ушла в своей собственной жизни. И вот тогда, действительно, меня очень здорово резануло словосочетание «убить время». Оно у нас ну такое обиходное, распространенное. А вместе с тем, ведь что стоит за этими словами. Ведь это же, не знаю, может быть я не права, поправьте меня, но ведь это же обнуление Божьего дара. Или нет, отец Максим?

Протоиерей Максим Козлов

— Ну как минимум, это не то, что входит в Божий замысел о нас. Потому, что даваемое нам Богом: там силы, здоровье, земная жизнь, ее протяженность — это всякий раз возможность, при этом поощряемая и поддерживаемая как-то от Неба, того, чтоб мы достигли спасения, того, чтобы Небо становилось нам ближе всякий день, в, во всяком акте, всяком моменте нашего бытия. Если мы так не делаем, то мы не пользуемся той возможностью, которая Богом нам дается. ну тут есть такие моменты, которые может быть в этой связи, а может не в этой, я, я не, каждый же со своей колокольни судит, я бы хотел дополнительно сказать. Во-первых, напомнить евангельскую цитату, в связи с сегодняшней нашей темой, следующая — это: «довлеет дневи забота его»: «Достаточно до, для дня попечения сегодняшнего дня.». Это ведь устремление нас к настоящему, в том числе настоящему времени, тому, что мы проживаем здесь и сейчас. Прошлое миновало и в него не вернуться. Одним из, кстати, способов бегства от времени, от действительности является погружение в рефлексию по поводу прошлого. Эта рефлексия может быть на личностном уровне. Не покаяние, которое есть акт.

Алла Митрофанова

— Возращения.

Протоиерей Максим Козлов

— Внутреннего осуждения и принятия прощения от Бога, а именно пережевывания того, что прошло во времени и что уже точно ты не вернешь. Ну человек вот рефлексирует и рефлексирует на эту тему. Есть прекрасные слова в повести о Варлааме и Иоасафе, таком православно, ну известно, к, еще и к Индии восходящим, так сказать, тексте, но слова то правильные. Что: «Никогда не жалей о том, что прошло мимо. Не стремись достичь невозможного, — ну уж до кучи договорю, — И никогда не верь сомнительному слову.». Вот не жалей о том, что прошло мимо, ведь это же как раз есть отказ от проживания жизни сегодня с погружением в то, что невозможно изменить. Как часто даже на исповеди священник слышит о том, что, как люди начинают рефлексировать о произошедшем 30, 40, 25, 20 лет назад в их жизни. Вот. Хотя это из, избыт, я не говорю о том, как вдруг осознал что-то как тяжкий грех и сейчас в нем раскаялся, 25 лет не видел, а сейчас осознал. Так бывает, ну, как правило, разок, второй, третий, когда человек только пришел к Церкви. А тут нет, тут вдруг вспомнил: Слушай, там, там 40 там лет назад я там не отдал долг там 3 рубля там слесарю Иванову. Вот. А о том, что поедом ешь своих близких вот сегодня и вот по дороге на службу, и там еще, это вне сознания оказывается. А вот во времени, отодвинутом на 40 лет, оказывается важным. Это же тоже аберрация духовного зрения. Это тоже то, как непроживание жизни во времени здесь, а умозрительно, применю это слово, виртуальный перенос в прошлое уводит человека от исполнения этих евангельских слов. И это может быть на уровне рефлексии даже не личностной, а общественной там и массовой, когда ну однозначно рефлексия по поводу того, что: ах, если бы там я жил в Российской империи. Ах, если бы я родился в благочестивой купеческой или дворянской семье. Ах, если бы там, там папа мой там был протоиреем губернского города.

Алла Митрофанова

— Не знаете, о чем просите.

Протоиерей Максим Козлов

— Вот , вот я б тогда-то был, тогда-то бы вырос человеком, совсем, совсем другим, чем теперь. Ну даже пойми, я сейчас не про историю и не про иллюзии, которые за этим стоят, ну вот это погружение в, оно ведь тоже есть, Бог то тебя поселил здесь и сейчас, не жалуйся на первую четверть XXI-столетия. Это время вместимо для тебя для того, чтобы ты спасся перед Богом. Бог знал, когда тебе дать земную жизнь, вот да. А что бы там, было с тобой в XIX-столетии, мы же не верим в переселение душ и во всякие другие благоглупости некоторых из мировых религий. Жизнь уникальна, как и Боговоплощение уникально.

Алла Митрофанова

— Вы знаете, отец Максим, согласна абсолютно, и при этом есть ситуации, когда вот это сбегание в прошлое, вот этот ну эскапизм такой имеет, имеет объяснения очень, не то, что даже простительное, а вызывающее в полном смысле слова сочувствие. Это связано с этапами проживания горя. Мне рассказывала одна вдова, которая, потеряв супруга, она сейчас, кстати, она, пройдя этот путь, она огромному количеству людей помогает прожить вот это тяжелейшее время расставания. Она себя в какой-то момент поймала на том, что ей так страшно смотреть вперед, и она вообще, прожив большую часть своей жизни с любимым и любящим мужем, и оставшись без него, она не понимала, как ей двигаться вперед. И психика начинала нее обманывать. Ну то есть такие ловушки, ловушки сознания, что: давай-ка ты вспомнишь, как было вот тогда, да, а вот, а что бы я могла (еще одна ловушка), вот что я могла бы сделать тогда, чтобы не случилось той ситуации, в результате которой произошла там, не знаю, беда, катастрофа, что-то еще. И человек, отправляя самого себя вот в это самое прошлое, проживает, учится на самом деле фактически ходить заново. В этом этапе, как она сказала, очень важно не, не зависать, не застрять, а двигаться дальше. Если ты вот слишком предаешься рефлексии о том, как могло бы быть и вот что я вот то, а вот он это, и так далее, то это уводит от жизни. И, ну это, мне кажется, это не только психологическое измерение, но и духовное тоже.

Протоиерей Максим Козлов

— Да. Потому, что мы же на каждом отпевании читаем слова апостола Павла, где он увещевает христиан: «Того мы не скорбели, как прочие, не имущие упования.». Вот такого рода чрезмерная скорбь, она же от неупования в конечном итоге. Ну может быть ни, ни глобального неупования , а здесь и сейчас: ну почему со мной, а почему он умер. Человек не верил, что вот близкий наш умер, ты не видел это у других, стало горем, только когда произошло лично с тобой. Мы собрались для этой встречи вскоре после того, как ушла в путь всея земли вдова великого русского философа Алексея Федоровича Лосева Аза Алибековна Тахо-Годи, в крещении Наталья. Ей было там 102 года, какие-то совершенно мафусаиловы, по нашим представлениям, уже лета. Она пережила Алексея Федоровича на сколько, он в 88-м году скончался, да, на 45 с лишнем, больше, чем на 45 лет, получается. Ну нет, да, 30.

Алла Митрофанова

— Меньше, чем на 45, но да, почти.

Протоиерей Максим Козлов

— ну почти на 40 лет, по, почти, да, почти на 40 лет. При этом, когда Алексей Федорович умер, уже Азе Алибековне было за 60, там больше 65 уже к тому моменту ей было. И там 40 лет были прожиты, почти 40 лет вместе с ним, а там больше 30 лет в статусе вот его ну гражданского, зарегистрированной супруги. Тоже можно было, да, вот превратиться в, от горя в скорбящую старушку. Но, ее память о времени, проведенном, десятилетиях, проведенных вместе с мужем, великим человеком, несомненно, побудили жить так, чтобы оставшиеся, все время буду делать акцент, на это слово, время не, время жизни употребить на донесение памяти о нем, на издание его трудов, на то, чтобы имя Лосева заняло то место и наследие Лосева, которое оно должно было занять. Она, конечно, не знала, что ей еще так много будет дано с точки зрения земного существования, но вот это время ей было вот таким образом употреблено. Вспомнить вдову Пришвина, которая также прожила в, после, она была сильно его моложе, после его кончины много лет для того, и посвятила эти годы для того, чтобы книги его были изданы, а дневники были сохранены и в свое время опубликованы, потом Дом-музей создан, и так дальше. Это тоже была не, не горевание о, о прошлом, которого не изменить, а применение ушедшего в прош, в прошедшее время на то, что можно сделать в будущем по отношению к тому, что нельзя переменить. Вот это тоже, мне кажется, очень важным, что нужно делать. Мы говорили о прошлом, в которое не надо погружаться вместо настоящего, но не надо уходить и в такого рода, в отложенную жизнь, которая когда-то в будущем состоится. Вот как часто мы живем так: я вот сейчас что-то такое вот делаю не так, не совсем так хорошо, не прочее, но вот в буд, ради того, чтобы потом зажить: я заживу, когда кончу школу; я заживу, когда защищу кандидатскую диссертацию; я защищу, когда мы расплатимся с ипотекой и заведем ребенка; близкое мне: я заживу, когда уйду на пенсию, и вот тогда жизнь то начнется. Вот, ну вот немного, но это будет настоящая жизнь. Вот это откладывание того, что я: тогда я буду читать, тогда я буду молиться, тогда я буду уделять внимание близким, тогда то, во что я сейчас погружен и что меня растаскивает на, на фрагменты, не дает остаться самим собой отойдет, и вот тогда я буду настоящий. А ты настоящий в настоящем времени. Будет ли это будущее, неизвестно. А, если, и если ему должно быть, должно состояться, то оно будет таковым, как ты проживешь сегодняшний день, а не от, не таким, как ты его сегодня запланируешь на 5, 10, 15 лет вперед.

Алла Митрофанова

— Протоирей Максим Козлов, председатель учебного комитета Русской Православной Церкви, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры проводит с нами этот «Светлый вечер». Я — Алла Митрофанова. На пару минут прервемся и потом вернемся к разговору о времени, как даре Божьем.

Алла Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, дорогие друзья. Напоминаю, в наше студии протоирей Максим Козлов, председатель учебного комитета Русской Православной Церкви, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры. Я — Алла Митрофанова. И говорим мы о времени, как о даре Бога нам. И вот этот, отец Максим, синдром отложенной жизни, упомянутый вами в конце первой части нашего разговора, мне бы хотелось вновь вывести в фокус внимания: что это такое с точки зрения духовной жизни? Обычно ведь об этом явлении, об этой модели поведения, синдроме отложенной жизни говорят с точки зрения психологии. А вот в, как священник, что здесь, какую духовную опасность видите?

Протоиерей Максим Козлов

— Ну это тоже самое неисполнение уже приведенных мной сегодня евангельских слов о необходимости жить здесь и сейчас: «довлеет дневи забота его.». Ну есть хрестоматийный ответ в отечниках, встречающийся, разным подвижникам древности приписанный, на вопрос о самом важном человеке, самом важном деле, самом важном этапе твоей жизни, ответ дается примерно такой, что: самый важный человек моей жизни — это тот, с кем ты сегодня, с кем я сейчас разговариваю. Самое важное дело, которое мы, могу сделать — это то, что я сейчас могу принести для пользы его души, сделать для пользы его души. Самый важный день, который я проживаю — это сегодня, потому что от того, каков будет итог сегодняшнего моего существования зависит исполнение слов Божьих: «Ы чем застану, в том и сужу.». В то время, как перемещение вектора на будущее, надо сказать, наших мыслей на будущее, ну во-первых, предполагает, что мы строим какие-то планы, а нас тоже слово Божие учит очень сдержанно относиться к плану, к планостроительству.

Алла Митрофанова

— Не отказываясь при этом от.

Протоиерей Максим Козлов

— Не отказывается, нет. Есть хороша пословица, вполне согласная с, с духом слова Божия: «Готовишься помирать, сей рожь.». Вот. Но, сей, при этом не, не смотри вот, лежа на теплотрассе в ожидании, когда наступит второе Пришествие, или антихрист когда придет. Вот ты сей, делай, что должно делать, вот, по правде, Божий, вот, но при этом не связывай с этим каких-то чрезвычайных планостроительств, вот, не важно, на пятилетку или на еще какие-нибудь жизненные этапы. Это с одной стороны. С другой стороны, вот такого рода перемещения, проживания существенного на будущее чаще всего ведет к ослаблению требований к себе сегодняшнему. Я же не случайно приводил такие примеры: вот выйду на пенсию, буду тогда молиться. А сейчас у меня работа, а сейчас я устаю, сейчас надо утром скорее бежать, ну кофе то, конечно, выпить, вот да, и позавтракать, ну а, ну помолиться я уже не успеваю. А вечером я устал. И к тому же надо ответить на письма, прочитать социальные сети. Это же нельзя не сделать, ну а Господь простит. Ну вот когда я выйду на пенсию, я тогда буду молиться. Да ладно, до пенсии может быть значительной части наших слушателей еще далеко, до отпуска то близко. Сколько людей говорило о том, что: в отпуск они соберутся, вот те послабления, которые они себе давали, они не будут делать. Ну в отпуске работы нет, там то можно молиться, поститься, еще что-то, вот да. А нет, не получается. Потом. Вот это отодвигание на потом есть постоянное потакание себе сегодня, сейчас. С: ну я же исправлюсь, Господи, ну я же исправлюсь, вот да. Ну будет время, исправишься. А будет время? Неизвестно.

Алла Митрофанова

— Понятно. То есть это такое ослабление сердечной мышцы.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну безусловно, это неделание, когда ты можешь делать.

Алла Митрофанова

— То есть мы, мы привыкаем к тому, что.

Протоиерей Максим Козлов

— Отсутствие усилия, когда усилие должно быть употреблено.

Алла Митрофанова

— А когда тебе кажется, что: вот сейчас я его употреблю, оказывается, что нет навыка.

Протоиерей Максим Козлов

— А уже нету навыка. Да и вообще помирать пора.

Алла Митрофанова

— Ну да.

Протоиерей Максим Козлов

— Уже все, уже чего там уже.

Алла Митрофанова

— Понимаю.

Протоиерей Максим Козлов

— И даже, нет, мы, конечно, уповаем все равно на милость Божию, и что Господь примет, да, как в единодесятый час пришедшего. Но, не надо же эксплуатировать эту идею единодесятого часа. Она же притче то употреблена к тем, кто в силу обстоятельств оказался пришедшим в единодесятый час, а не кто сознательно откладывал, зная евангельский текст о том, что: а что я буду работать с первого, когда мне заплатят.

Алла Митрофанова

— Можно, можно прийти в одиннадцатый.

Протоиерей Максим Козлов

— Столько же, если я приду к одиннадцатому, вот да. Явно не к ним относится эта, эта цитата. И мы, мы уже в каком-то смысле не имеем оправдания. Мы, услышавшие Евангельское благовестие, не имеем оправдания, как внешнее, не важно, язычники или атеисты, которые слово Божие не знают, и в этом смысле действительно будут спасены, когда бы они не обратились, вот да, искренне. Мы не можем стать не христианами, открутивши это до исходных настроек. Люди не компьютеры в этом отношении.

Алла Митрофанова

— Отец Максим, а знаете, с чем я сегодня очень часто сталкиваюсь. Вот скорее даже не с синдромом отложенной жизни, ну в плане, не в том отношении, как вы говорили, выстраивания молитвенного своего общения с Богом, и так далее, что: вот там будет отпуск, вот тогда все налажу. Нет. Но, синдром отложенной жизни, как: вот сейчас типа у меня там что-то не получается, получится потом. Я сейчас чаще сталкиваюсь с явлением обратным, когда люди не умеют отдыхать. То есть они очень хорошо научились выживать, ставить себе цели, задачи, планы, вершины покорять, все. Отдыхать не умеют.

Протоиерей Максим Козлов

— Это вы что сейчас имеете в виду?

Алла Митрофанова

— Я сейчас имею в виду ситуации, когда, ну наверное, вот человек уезжает в отпуск, да, и казалось бы, это время, Богом данное для того, чтобы ты пришел в себя. А ему плохо, ему некомфортно. А когда он вращается внутри своего рабочего графика, как белка в колесе, он себя чувствует адекватно.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну это бьет, бьет, по крайней мере, по очень значительному проценту случаев. Почему это происходит? Как это видно, так сказать, вот аналое, к которому люди приходят. Все очень просто. Погруженность человека в рабочие интенсивные процессы и в еще, а сейчас даже в неизмеримо большей мере, погруженность в информационный поток отучает человека быть наедине с собой. Вот как раз то замедление бега белки в колесе, замедление во времени становится проблемой, потому что: когда я должен делать, отвечать на письма, там, там не важно, про, производить какие-то производственные процессы.

Алла Митрофанова

— Разрываться на части.

Протоиерей Максим Козлов

— Там успеть туда, успеть сюда. У меня нет ни минуты свободной, ну как-то со всеми условностями. Опять же, на обед, выпивку и на перекур у многих, у очень многих при этом есть, вот да. Ну мне легко сказать: я, мне вздохнуть некогда, такой я занятый, нужный всем и погруженный в разного рода процессы человек. Еще митрополит Сурожский Антоний, а это какое было, другое время, вот там 60-е — 70-е годы вот находятся те, ту фразу. Которую я сейчас вспомнил, им сказанная. Да и какого полета была птица — человек, так сказать, глыба, а не человечище, митрополит Антоний. Он говорил, что как вот молодым иеромонахом, в какой-то момент оказавшись на неделю заключенным в больничную палату, один, там еще почему-то книжек у него не было, вот да, когда.

Алла Митрофанова

— Это беда.

Протоиерей Максим Козлов

— Да. Не на что было отвлечься. Вот. При том, что все было хорошо. Его лечили там, все, это, это не страдательная была среда. Единственное серьезное ограничение было в отсутствии внешних раздражителей: информации, деятельности и прочее. Как тяжело ему было перенести эту неделю. Мы же даже про древних подвижников читаем, что: вот затворники, да, в затворники только уже очень духовно опытных людей отпускали, что монахи жили по двое, или по трое, или по крайней мере приходили увидеть друг друга, не оставаясь наедине с самим собой, одинаково, потому что, надолго, потому что человек только очень высокого духовного полета может вот в таком замедлении времени, то есть прикосновении вечности прибывать перед Богом. А сейчас это усугубляется отсутствием духовной жизни. Потому, что все это идет, человек мало молится, человек не употребляет духовного усилия в чтении не развлекательной словесности. Сейчас еще вообще разучивается читать сколь-нибудь пространные тексты, не те, которые можно перелистнуть на экране, а которые нужно читать 20, 30, 40 минут подряд из книжки. Этот навык стремительно уходит. Я вижу это по молодым людям. Просто не, физически не могут читать долго. И оказывается, когда это внешний поток отсекается, ну даже на отдыхе, я уж не говорю про больницу, про больничный затвор, ну просто уехали куда-нибудь на прекрасные отдаленные острова, или там точки прибывания, там в леса, вот где ничего вокруг нет и не происходит, и томиться человек. А что томиться? От праздности, которая, есть славянское слово, означающее пустота, от внутренней пустоты. Если внутри ничего нету, а из, из вне не вливается, то становится плохо. Это становится дурная бесконечность. Уж не знаю, да, хотел бы не узнать, как оно там будет в аду, но что-то мне кажется, что дурная бесконечность от такой внутренней пустоты — это одно из переживаний ада, одно из состояний ада.

Алла Митрофанова

— Это, как, знаете, «День сурка», помните фильм. Замечательная.

Протоиерей Максим Козлов

Ну там кончилось хорошо, ладно.

Алла Митрофанова

— Там хорошо закончилось, прекрасно. Но, первоначально вот это состояние прибывания в аду герою было знакомо очень, то есть он через это прошел.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну да, то, что в, внешне, это такая дурная бесконечность. Вот не, не благая вечность, а дурная вечность, вот. Потому, что, как Иоанн Дамаскин говорит, вот есть такое «eu eine» по-гречески — благобытие, а есть «kaķos eine»- дурное бытие, плохое, злое бытие. Ну вот в вечности мы будем, те, кто будет, будут в благобытии, а будут и те, кто будет в дурном бытие. Еи дай Бог.

Алла Митрофанова

— Председатель учебного комитета Руской Православной Церкви, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры, протоирей Максим Козлов проводит с нами этот «Светлый вечер». И мы говорим о времени, как о даре Божиим нам. И отец Максим, мы с вами перед началом эфира сошлись в том, что с большим теплом вспоминаем роман Евгений Германовича Водолазкина «Лавр».

Протоиерей Максим Козлов

— Точно.

Алла Митрофанова

— Замечательная современная литература. Сейчас уже, ну как, мне, мне даже.

Протоиерей Максим Козлов

— Тоже такая не очень современная уже.

Алла Митрофанова

— Страшно подумать, да, уже, уже время опять побежало.

Протоиерей Максим Козлов

— Да, да.

Алла Митрофанова

— Вот. И, кстати, интересный вопрос по поводу ускорения, ускорившегося времени сейчас: так ли это? Или все-таки это вот из серии, что время не линейно, и это наше субъективное его переживание, когда оно тянется у нас в детстве и когда оно начинает стремительно бежать.

Протоиерей Максим Козлов

— Это точно. До моих лет доживете, поймете, что процесс только усугубляется.

Алла Митрофанова

— Евгений Германович Водолазкин в романе «Лавр» пишет от имени одного из своих героев, но что-то мне подсказывает, авторская рефлексия здесь, уши автора торчат из-под шапки юродивого: «Мне все больше кажется, времени нет. Все на свете существует вневременно, иначе как мог бы я знать небывшее будущее? Я думаю, время дано нам по милосердию Божию, чтобы мы не запутались, ибо не может сознание человека впустить в себя все события одновременно. Мы заперты во времени из-за слабости.». Художественная мысль, или элемент богословия здесь есть?

Протоиерей Максим Козлов

— В, элемент богословия здесь, наверно, такого христианского размышления, да, мировоззренческого, наверное, здесь безусловно есть, потому что, ну как мы уже сегодня говорили, вечность — это ведь не то, что примитивно о ней можно подумать: долго, долго, долго, как и бесконечность в пространстве, это не длинно, длинно, длинно. По, по отношению какого рода бесконечности в пространстве, даже уже сейчас ученые говорят о том, как оно преломляется и как это сконцентрированность в одной точке может вместить в себя всю вселенную, вот, как для этого не нужно на много миллионов миль, километров, парсеков куда-то простираться. Ну ведь и вечность — это же такого же рода пере, переживание, состояние, качественное состояние. Это не значит, что, ну к примеру, да, такой иллюстрация, что праведники, ушедшие из земного бытия, скажем в III или IV столетии: ну святитель Николай, там Спиридон Тримифунтский, так сказать, в некотором замедлении ожидания вВорого пришествия прибывают там в, где-нибудь там на Небе, ну потому, что они дольше ждут Второго пришествия, чем, скажем, новомученики XX века. Ясно же, что там если.

Алла Митрофанова

— Все иначе.

Протоиерей Максим Козлов

— И есть, то ни, ни в том смысле, что они там просматривают, так сказать, сериал про историю Европы, Америки и Африки там VII, VIII, X столетий, так сказать, вот да, ожидая, что же там будет в следующей серии про Россию в XX столетии. Все, все как-то по-другому, все сконцентрировано. Это, это еще не совсем рассказ о вечности, ну понимание того, что там время будет течь по-другому. Ну вот они то достигли такой планки, когда они это могут вместить. Мы это, мы это знаем по отношению к перечисленным святым и другим. Это у них вмещается. Когда мы молимся святым, мы же понимаем, что не то, что у него там книжка, так сказать, тех, за кого он помолился там в Греции VI века, в Венгрии XII века и там Белоруссии XVII столетия. Это, некоторым образом, все сходится в ту точку, которая одновременно есть вечность и обнимает собой все. Я не объясняю, я просто от, отсекаю ну очевидно иллюзорные представления о, о вечности. Ну для того, чтобы вот так дожить и при этом с положительным вектором, нам дается возможность в ту сторону обозначить хотя бы вектор нашего устремления. Да, никто же из нас недостоин, мы не можем быть совершены, как совершен Отец ваш Небесный. То есть нам указано направление, но никогда не завершение пути. Мы всегда рабы неключимые. Ну хотя бы нужно сказать. что мы неключимы, но рабы Божии, что мы, даже если почти ничего не прошли, вообще ничего не прошли, ну хотя бы хотим идти в том направлении, что мы не говорим: Нет, мне этого не надо, ни вечности Твоей не надо, ни дара времени от Тебя, Христе, не надо, ни жизни Твоей не надо, я сам, что хочу, то делаю, там проживаю, отказываюсь .

Алла Митрофанова

— Возвращаю билет.

Протоиерей Максим Козлов

— Да. Вот это нет. И нам эта опция дана. Об этом мы говорили в начале, когда говорили, что ангельский мир был невидимый мир в другом состоянии, вот. А по отношению к этой части тварного мира мы находимся в таком состоянии, в этой системе координат. И это действительно милость Божия для нас, что мы в такой системе координат находимся.

Алла Митрофанова

— А что значат слова во втором послании апостола Петра, если не ошибаюсь, отец Максим, что: «У Бога тысяча лет, как один день, и один день, как тысяча лет.»?

Протоиерей Максим Козлов

— Ну что с точки зрения Божественного бытия, которое больше такое бытие, о котором мы можем даже помыслить, да, по отношению к которому мы можем употребить только апофатические, то есть отрицательные характеристики, ибо всякая характеристика бытия Божия есть отрицат, есть ограничение, которое к Богу приложить невозможно, эти категории не работают. не в том смысле, что это фокус-покус с превращением одного промежутка в другой, а в том, что с точки зрения той вечности, о которая есть способ бытия Божия, не существует ни тысячу лет, ни одного дня. Все это находится в ином, нельзя сказать, видении, но в таком ином способе бытия, которое отменяет различия хронологических промежутков.

Алла Митрофанова

— Знаете, один раз, помню, меня пронзило совершенно икона Воскресения Христова вот этим переживанием, догадкой о, я думала: ну вот Адам, Ева, праотцы, сошедшие вот туда в, сошедшие в куда, даже не очень понятно, в куда они сошли и ожидающие Воскресения.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну как, во ад, мы так и говорим, сошествие во ад.

Алла Митрофанова

— Ну хорошо, да.

Протоиерей Максим Козлов

— Вполне так себе поем: «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог. В раи же с разбойником.».

Алла Митрофанова

— Ну хорошо. Вот, да. И веками дожидающиеся, получается, Воскресения Христова. И тут до меня внезапно дошло: а с чего ты решила, что они века дожидались. Ведь, когда они оказываются в вечности, где отменяются.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну, конечно, это же не значит, что они сидят и смотрят по солнечным часам, вероятно, если там были, да.

Алла Митрофанова

— Так в том-то и дело, что может быть этот переход из жизни нашей бренной в вечность.
Протоиерей Максим Козлов

— Предполагает отказ от категории времени. Для того.

Алла Митрофанова

— Да. А это значит, что Воскресение Христово раз и вот.

Протоиерей Максим Козлов

— Да. Более того, вот у меня тут по обращению к той же иконе и теме еще один, ну очевидный как бы для меня такой маркер или не, картина, поясняющая относительность времени по отношению, по крайней мере, к искупительному подвигу Христа. Вот мы говорим, что Господь сошел во ад и вывел души находящихся в аду праведников. Ну по другим песням: «Христос воскрес и никтоже во аде.». Ну давайте так, да, так сказать: сошел и вывел души тех, кто мог быть оттуда выведен, так скажем.

Алла Митрофанова

— Захотел.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну да, да, тут тема для отдельного рассуждения, вот передача, цикл передач, может быть. Но, вот что, а если это время имеет такую силу, что он имеет время над Богом, то те, кто умер на следующее утро в состоянии греха, они вновь туда и теперь вновь до Второго пришествия у них срок отбытия прошел, пошел. То есть получается, что повезло умершим до Великого пятка и до ночи светлого Христова Воскресения и не повезло тем, которые умерли седмицей после. Понятно, что подобного рода применение характеристик времени по отношению к главному чуду нашего спасения невозможно. Оно делает Бога рабом законов тварного мира, что мы не можем применить. Есть другие вещи, ну может быть не столь великие, которые тоже показывают нам относительность всех этих характеристик. Ну вот из стандартных курсов в истории мы знаем, что в 1054 году произошло отпадение западного христианства от вселенского православия, так называемый раскол Вос.

Алла Митрофанова

— Великая схизма еще.

Протоиерей Максим Козлов

— Да, восточной и западной Церкви, или великая схизма. Вот известно, что собор, небольшой там из архиереев Константинопольской патриархии собрался там 16 июля 1054 года под председательством Константинопольского патриарха, осудил легатов Папы, с ним едино, Льва IX, с ним единомышленников и прочее, да. Вот после этого евхаристическое общение, так вышло, никогда уже в полноте между Восточной и Западной Церковью до сегодня, до 2025 года восстановлено не было. Давайте тоже подумаем, с точки зрения времени, 14 июля в Ирландии на, вот на литургии западного обряда в какой-нибудь деревушке преложение — пресуществление на евхаристии совершалось.

Алла Митрофанова

— А 15-го уже нет.

Протоиерей Максим Козлов

— А 24-го уже нет. Ясно, что, я сейчас не ставлю вопрос о действительности действенности таинства, это отдельный вопрос, который, ну, ну только понятно то, что не, вот эти хронологические границы есть то, что определило дальнейшие судьбы и пути восточного и западного христианства. И здесь это время, эта дата условна. Мы должны по отношению к себе признавать значимость и для нас, и важность проживания во времени, но не абсолютизировать категорию времени и не преувеличивать ее значимость по отношению к бытию Божию, и к устроительству нашего спасения.

Алла Митрофанова

— Да. И на самом деле ведь в этом великая, великая радость и, и надежда, что переходя в вечность мы оказываемся, знаете, может быть я Льюисом ранена в этом смысле, «Расторжением брака», это любимое мое эссе, как относительно там пространства, как ад — это всего лишь, он умещается в крошечной трещинке на земле. При этом, если в нее погрузиться, то там да, там будет и серый город там какой-то огромный, и много что еще, и люди, наступающие друг другу на ноги, перетягивающие одеяло на себя, вечно ищущие, кого бы им обвинить в том, что у них не сложилась жизнь и все остальное. Вот это вот самый настоящий ад. А Рай — это, на самом деле Рай — это все. Просто, когда эти люди оказываются в Раю, они, им там плохо, потому что там законы другие, там уже.

Протоиерей Максим Козлов

— Ну я читал «Расторжение брака» тоже, помню, да.

Алла Митрофанова

— Да. Вот, и вот со временем, получается, соотношение ну времени и вечности, когда нам кажется, что проходят века, а Господь, который, условно, на линейку времени, условно я сейчас говорю, на линейку времени смотрит из точки, которую даже точкой то назвать нельзя, потому что и пространства ведь тоже нет, вот, но, но смотрит совершенно иначе, совершенно по-другому, вот оттуда, где Его взгляд, вполне возможно происходящий в 1054 году, в 1453-м, в 2025-м, в 3000 каком-то еще, это же все одномоментное вот такое.

Протоиерей Максим Козлов

— При том, что слово «момент» тоже условно, вот да.

Алла Митрофанова

— Тоже условно. У нас нет лексики для того, чтобы это выразить.

Протоиерей Максим Козлов

— И, и мы, да, ну мы, у нас нет лексики, поскольку мы — опять же существа, живущие во времени и только надеющиеся к тому, чтобы прикоснуться к вечности. Даже апостол Павле говорит, что: когда он был, был восхищен до Третьего Неба, то нет таких слов, которые могли бы это описать, а есть только некоторые слабые образы, которыми это можно передать, это состояние, вот он даже не знает, в теле или без тела это было. Это действительно. Как только мы выходим за рамки нашего временного пространства существования, так тут же у нас кончается лексика. Потому, что и лексика там кончается, там уже какие-то иные способы коммуникации, о которых хочу сказать словами Владимира Соловьева, ну они очень известные, но, наверно, относятся и к нашему разговору: «Милый друг, иль ты не видишь,

Что все видимое нами —

Только отблеск, только тени

От незримого очами?

Милый друг, иль ты не слышишь,

Что житейский шум трескучий —

Только отклик искаженный

Торжествующих созвучий?

Милый друг, иль ты не чуешь,

Что одно на целом свете —

Только то, что сердце к сердцу

Говорит в немом привете?». Вот это прикосновение к вечности, между прочим.

Алла Митрофанова

— Да. И между прочим, доступное, доступное, ну как минимум, на каждой литургии.

Протоиерей Максим Козлов

— Доступное, да, да, да. При этом желательно не опаздывать (смеются), да и не приходить к объявлению священника о том, что будет на следующей неделе.

Алла Митрофанова

— Спасибо вам огромное за этот разговор, отец Максим. Так рада, что мы с вами сели и обсудили вопросы, которые, казалось бы, они действительно кажутся на столько ну абстрактными: ну время, и проще, не знаю там, соцсети ну в соцсетях, если посчитать, сколько вообще мы там проводим, станет страшно. Вот. И, то есть и тогда сразу абстракция перестает быть абстракцией и становится чем-то очень-очень конкретным и в некотором смысле даже пугающим. Вот. Но, ваш взгляд, мне кажется, он очень здорово может помочь сориентироваться в том, что второстепенно, что, что вторично. И действительно ко времени не относиться, то есть у времени есть свое место.

Протоиерей Максим Козлов

— Да, да, и оно находится в некоторой иерархии видения, восприятия жизни православным христианином. И дай нам Бог и здесь идти заповеданным нам отцами средним царским путем: не преувеличить и не приуменьшить значимость нашего проживания во временном континууме.

Алла Митрофанова

— Протоирей Максим Козлов, председатель учебного комитета Русской Православной Церкви, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры был в нашей студии. мы говорили о времени, как о даре Божием.

Протоиерей Максим Козлов

— Да, и желаем вам не опаздывать на намеченное вами, и прежде всего на то, что важно ля духовной жизни.

Алла Митрофанова

— Спасибо.

Протоиерей Максим Козлов

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Русские конструкторы и изобретатели». Александр Музафаров
• «Путь к вере». Антон и Виктория Макарские
• «Искушение властью». Священник Михаил Дубовицкий, Алексей Горячев, Ольга Цой

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов