«Восстание Степана Разина». Исторический час с Дмитрием Володихиным - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Восстание Степана Разина». Исторический час с Дмитрием Володихиным

* Поделиться

Гость программы — кандидат исторических наук, специалист по истории русского Средневековья Глеб Елисеев.

В юбилейный 350-й год с момента окончания восстания под предводительством Степана Разина мы говорили о личности этого казачьего атамана, о причинах произошедшей Крестьянской войны, её масштабах и ходе боевых действий, о том, каким образом восстание было подавлено, а также о том, какие уроки можем извлечь мы из происшедшего.

Ведущий: Дмитрий Володихин


Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И сегодня мы с вами отметим один странный юбилей. Нельзя сказать, что он вызывает радость, это юбилей в какой-то степени печальный, но тем не менее очень значительный — 350 лет со времен разинщины. И вот сегодня мы с вами поговорим, что такое разинщина, кто такой Разин, почему это восстание действительно вспыхнуло и, в общем, какие уроки можно извлечь из того, что тогда происходило. Ну а для того, чтобы говорить об этом с настоящим специалистом, мы позвали сегодня к нам в студию нашего традиционного гостя, одного из лучших наших гостей можно сказать, кандидата исторических наук, Глеба Анатольевича Елисеева, члена редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение». Здравствуйте.

Г. Елисеев

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— Ну что ж, начнем мы с того, что сейчас нередко называют историческими мифами. Иногда они создавались наукой, иногда создавались из соображений идеологии. Наверное, в этом случае мы встречаем нечто на второй позиции предложенного мной ассортимента, нечто идеологическое. А именно в советское время нередко говорили крестьянских войнах, называли три крестьянские войны: болотниковщина, разинщина и пугачевщина. Иногда добавляли еще третью с половиной войну — булавинщина — при Петре I, в 1707–1708 годах. Ну вот она не утвердилась, некоторые считали, что да, вот четвертая, некоторые считали, нет, их всего три, и поэтому она оказалась такой странной, третьей с половиной. Ну вот разинщину буквально все учебники, научно-популярная литература, огромное количество литературы научной четко определяло как крестьянскую войну. И для широких масс людей, в том числе и людей достаточно образованных, это оставляло впечатление, согласно которому народ, ну прежде всего массы крестьянства, поднялся в одном порыве против угнетателей и эксплуататоров и взорвал социальную атмосферу выплеском своей протестной энергии — вот как говорят в наши дни. А вот в 90-е годы стали говорить, что крестьянские войны — это несколько искусственное построение, и что, в общем, крестьянин далеко не всегда был там основным действующим лицом, а порой его и вовсе не очень-то было заметно. Поэтому сейчас поговорим прежде всего вот на уровне теории: считает ли кто-нибудь сейчас всерьез, что разинщина — это крестьянская война, и вообще говорят ли об этом концепте как о чем-то значимом для русской истории?

Г. Елисеев

— Нет, ну, разумеется, концепт этот остался, потому что у нас существуют достаточно большие, и я не могу здесь сказать, что плохие наработки советского периода именно в этой области. Дело в том, что в силу идеологических вот этих моментов, да, ситуация вокруг фактически реально четырех все-таки крупных казацко-крестьянских выступлений, которые у нас было принято называть крестьянскими войнами, хотя гораздо большую роль на самом деле в них играли казачьи части, по-прежнему многие историки рассматривают в этом плане. Классические работы, оставшиеся от советского периода, Виктора Ивановича Буганова, они однозначно интерпретировали, подчеркивая тем не менее важную роль казачества, но они интерпретировали эти выступления именно как крестьянские войны. Хотя бы в чисто арифметическом положении. То есть крестьян был больше всего на Руси, и в результате этого совершенно автоматически в любых мероприятиях, которые затрагивали большое количество масс, эти крестьяне принимали наиболее значительное участие. Но другое дело, что здесь возникает ситуация, связанная с тем, что наиболее значимыми акторами, руководителями и активно действующим группами чаще бывали не крестьяне. Крестьяне чаще всего оказывались ведомыми, как вы уже верно подчеркнули, Дмитрий Михайлович.

Д. Володихин

— Ну и даже во время болотниковщины сейчас чаще и чаще говорят, что не крестьянин и не казак были главной силой, а провинциальный дворянин, который пытался добиться чего-то в свою пользу от Москвы, от центра. Ну если мы говорим о том, что важнее казак, стоит ли вообще придерживаться термина «крестьянская война»? Может быть, просто оставить концепт «казачий бунт»?

Г. Елисеев

— А здесь недостаточно просто казачьего бунта, хотя есть специалисты и были специалисты, которые придерживаются именно вот этого взгляда на вопрос. И, естественно, в период XIX века рассматривающие эту ситуацию, в том числе и классики нашей исторической науки. Тот же Сергей Михайлович Соловьев однозначно рассматривал эту ситуацию как казацкий бунт и даже, более того, выводил ее практически из стихийных событий — вот случайного сцепления событий, связанного с тем, что у Разина не получилось грабить в традиционном направлении, по Дону, а пришлось пойти по направлению по Волге — и вот дальше началось сцепление событий, которое в итоге привело к выступлению 1670 года. А в советский период достаточно заметные историки, например покойный Александр Лазаревич Станиславский, в своей книге о болотниковщине, между прочим, он вообще интерпретировал ее исключительно как казацкую войну начала XVII века в этом смысле.

Д. Володихин

— Даже он, помнится, выражался, что у нас была гражданская война в России, и внутри нее были казачьи восстания.

Г. Елисеев

— Да, казачьи восстания. Ну вот в монография его она была охарактеризована именно как казацкая война. Это очень любопытный концепт, связанный с тем, что, пожалуй, может быть, действительно можно охарактеризовывать все эти выступления как гражданские войны. Потому что количество задействованных в них социальных групп, естественно, гораздо шире, чем просто казачество или только крестьянство. Участвовали, как вы верно сказали, и какие-то представители низового дворянства, участвовал, конечно, городской посад, голытьба городов, особенно малых городов. Не надо думать, что проблемы той же крестьянской войны Степана Разина — я, к сожалению, по инерции, как человек, воспитанный в советской историографии, буду использовать этот термин, уж не обессудьте. А тем не менее и в малых городах активно низовые слои принимали участие. Участвовали представители малых народов России.

Д. Володихин

— И даже довольно больших народов.

Г. Елисеев

— Да, и даже довольно больших народов — те же башкиры, татары, калмыки так или иначе участвовали в этой войне, не очень хорошо понимая, что там в очередной раз русские затеяли, но почему же не пограбить, если возникла такая ситуация. Участвовали в перипетиях на периферии, пусть эта гражданская война, но тем не менее участвовали и представители украинского населения, они тоже активно вмешивались. А в конце концов сам Разин пытался интернационализировать этот конфликт — он писал подметные письма за рубеж: писал и Крымскому хану, писал гетману Украины, писал даже шаху Ирана.

Д. Володихин

— Я даже добавил бы сюда служилые слои русского общества. То есть бывали случаи, когда стрельцы переходили на сторону восставших, потому что у них было свое расслоение: старшие, богатые стрельцы и низовые. И бывали случаи, когда стрелец оказывался на стороне казака.

Г. Елисеев

— Да, совершенно верно. Более того, иногда возникала ситуация даже территориального противостояния. Вот в рамках разинщины очень хорошо видно, что московские и другие северные стрелецкие полки постоянно остаются верными государству, верными царской власти.

Д. Володихин

— А вот во Пскове, например, было восстание — там часть стрельцов перешла.

Г. Елисеев

— Да нет, дело в том, что Астрахань была взята исключительно благодаря тому, что астраханские стрельцы в полном составе практически, за исключением небольшого количества офицерства, переметнулись на сторону Разина.

Д. Володихин

— Ну и что, давайте тогда действительно возьмем и с полным осознанием того, что делаем, скажем: никакие это не крестьянские войны были, это явление больше, чем просто мятеж. Не хочется называть это восстанием, потому что восстание — это такая стилистически несколько положительная сфера оценки. Гражданская война. Четыре гражданских войны до той большой войны, которая началась у нас в 1917 году, то есть та, последняя, самая страшная — пятая.

Г. Елисеев

— Да, пожалуй, так и получается. Четыре гражданские войны, которые удалось предотвратить. Возможно, можно еще добавить малую гражданскую войну 1905–1907-х годов, и наконец добившая русское государство большая, великая гражданская война 1917–1921 годов.

Д. Володихин

— Да, правда состоит в том, что справляться с внешним противником, с внешними войнами, побеждать в них оказывалось, как правило, легче, чем выйти не то чтобы победителями, а выйти неразрушенными из войны внутренней, войны гражданской, и в этом ее главная трагедия. Я думаю, будет хорошо и правильно, если сейчас в эфире прозвучит отрывок из симфонической поэмы Александра Константиновича Глазунова «Стенька Разин».

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы разговариваем о разинщине — 350 лет с тех времен, как она была завершена. И в гостях у нас кандидат исторических наук, известный специалист по истории русского Средневековья, Глеб Анатольевич Елисеев. Итак, продолжим разговор. Собственно, важно, я думаю, сегодня, гораздо более важно поговорить о контексте этой гражданской войны в России, посмотреть, почему она произошла, почему полыхнуло в одно и то же время, с небольшой хронологической разницей, на колоссальной территории. Ведь не так-то и велика была армия Стеньки Разина. Да и кроме того, когда показывают территорию, охваченную гражданской войной (все помнят, наверное, эти карты еще с детских лет), видно, что по большей части тех областей, где вспыхнули волнения, Разин не проходил и армия его не проходила. Это значит, что действительно произошло нечто гораздо более широкое и страшное, трагическое, нежели поход казачества, разраставшийся как снежный ком, но все-таки никогда не являвшийся такой погибелью для государства, какой стала разинщина в целом. И вот в силу этого я хотел бы задать вопрос: а собственно, что подготовило такую страшную, чудовищную, масштабную вспышку?

Г. Елисеев

— Ну, конечно, классический ответ, который и по сей день сохраняется в литературе, и это ситуация, связанная, как это формулировали в советское время, с резко усилившимся закрепощением населения страны. Конечно, в этом определении есть некоторые передержки, но тем не менее есть и достаточно значительная доля правды.

Д. Володихин

— Поподробнее.

Г. Елисеев

— Конечно, у нас никогда не было того, о чем писал Владимир Ильич Ульянов-Ленин — о том, что богатеи кабалили смердов со времен русской правды, — процесс шел гораздо сложнее, гораздо своеобразней. Но тем не менее действительно процесс прикрепления крестьян к земле, процесс, связанный с невозможностью крестьянина переходить от одного землевладельца к другому, процесс, в основном усугубленный без конца увеличивавшимся количеством розыскных лет. Не то что человек не мог переходить, просто в определенный период все более и более увеличился срок розыска — от пяти лет до пятнадцати, и в конце концов он стал бессрочным. А в Соборном уложении 1649 года — практически ну здесь, получается, всего за 20 лет до начала событий вот этого вооруженного выступления, до начала событий гражданской войны — вообще запретили всякие переходы и жестко однозначно прикрепляли крестьян к земле и к определенному землевладельцу, делая срок розыска бессрочным.

Д. Володихин

— А вот вы говорили, что крестьянин не главная сила гражданской войны.

Г. Елисеев

— Да.

Д. Володихин

— Казаки, стрельцы, посадские люди. Посадским людям Соборное уложение даже определенные льготы даровало, что же они восстали и зачем пошли за, скажем так, тем бродильным началом, которое олицетворяли в себе казаки Стеньки Разина, стрельцы? Да и сами-то казаки, чем им мешал государь и порядок на Руси, почему они пошли против него?

Г. Елисеев

— Против государя казаки не пошли, я подчеркиваю.

Д. Володихин

— Ну против государственного порядка. Неужели здесь все только в Соборном уложении и в закабалении дело?

Г. Елисеев

— Нет, конечно. Факторов было гораздо больше. Факторы были связаны и с внешним фактором. То есть ситуация, не надо забывать, у нас Россия уже 13 лет ведет тяжелейшую войну. Она закончилась только что, в 1667 году, Андрусовским перемирием. И уже восстание Степана Разина в 1667 году уже фактически начинается, во всяком случае, оно почти случайно канализировалось и на год отодвинулось походом Степана Разина в Персию. А перед этим восстанием, в 66-м году у нас было выступление Василия Уса, которое выглядело как раз так же, как и впоследствии себя оформляет восстание Степана Разина: мы за хорошего государя, бояре у нас плохие, пойдем на Москву, чтобы служить государю, поможем ему плохих бояр побить. С огромным трудом на самом деле возле Тулы удалось остановить это выступление. А обнищание, проблемы, связанные с экономической разрухой, которая затрагивала в том числе и посадское население, она присутствовала. Еще одним важным моментом был момент религиозно-идеологический, если так можно выразиться: 1666 год —это у нас завершение окончательно Собора по расколу, в рамках которого раскол осужден. И значительная часть населения Руси, те кого впоследствии будут называть старообрядцами, по сути дела оказывается людьми, которые либо должны изменить свои взгляды радикально, то есть отречься от всей той религиозной традиции, к которой они привыкли, которую они привыкли всегда считать единственно правильной, единственно истинной, либо фактически превратиться в воров и разбойников, с точки зрения...

Д. Володихин

— Ну хорошо. А все же тот же самый казак — на него не падали столь серьезные подати, и огромные, действительно очень тяжелые обязанности горожан, посадского населения, его никто не пытался посадить крепким к земле, как крестьянина — он-то чем был недоволен?

Г. Елисеев

— А казачество, так называемое старое, то что на Украине называлось «значные старшины», оно и не стало опорой выступления Степана Разина. Наоборот, это именно те люди, которые в итоге и задавили это восстание на Дону, те кто повязали Степана Разина и отправили его в Москву, самолично его привезли упакованным. Войсковой атаман Войска Донского Корнила, он вез Степана Разина в Москву, сдал его уже, по сути дела, в районе Серпухова государевым царевым людям. А Степана Разина поддержало так называемое новое казачество — голутвенное казачество, которое казачеством как таковым не было. Это были именно те самые разбойные гулящие люди, которые бежали с территории, более цивилизованной территории Московской Руси — от поборов, от налогов, от нового прикрепления к земле, от гонения за их религиозные взгляды. Которые оседали в основном не на понизовых, более развитых территориях области Войска Донского будущей, а на верховых землях, на будучи землях верховья этой области. И вот там-то Степан Тимофеевич Разин и нашел свою опору, там в районе Паншина городка он сформировал свой первый отряд, с который он потом пойдет на Царицын, на Астрахань, а потом в Персию.

Д. Володихин

— Ну вот вроде бы была возможность поправить свои финансовые проблемы путем похода за рубеж, ну как и произошло во время персидского похода. Отчего же они повернули, собственно, на русские земли? Грабили-то русские —русских, православные — православных, убивали, жгли, лишали жен. Как же так произошло? Сейчас, конечно, несколько преувеличенное мнение о казачестве, что оно всегда было своего рода таким русским благородным рыцарством. Казачество бывало разным, и казачья голытьба порой становилась разрушительным антисоциальным элементом. Но вот в данном случае, ну неужели их положение было настолько катастрофическим, что они не нашли ничего лучше, как пойти войной на собственно русские земли?

Г. Елисеев

— В этой ситуации как раз фактически им было деваться некуда. Почему? После удачного похода в Персию, где был разорен по сути дела весь Мазендеран, где целый год активно воевали против персидских войск отряды Степана Разина и Сережки Кривого, где они разорили туркменские земли, а потом ухитрились разбить и частично персидский флот, когда они возвращались уже на Русь, то они столкнулись с тем, что государственная власть сказала: ну ладно, ребят, похулиганили один раз и хватит. Возвращайтесь на Дон и живите там, как хотите.

Д. Володихин

— Потому что, в общем-то, с Персией у нас были совсем не плохие отношения.

Г. Елисеев

— Да.

Д. Володихин

— Вплоть до союза с персами.

Г. Елисеев

— Да, по сути дела, в этот момент у нас были союзные отношения. И когда московский посланник пообщался по поводу выступления казаков в Исфахане на эту тему, в столице Персидского государства, когда ему предъявляли, он открестился, категорическим образом открестился от казаков, сказал, что московское правительство никакого отношения к ним не имеет. И этих гультяев если вы побьете, то мы вам будем только благодарны. Дон — не забываем, — устье Дона в этот момент заблокировано. Заблокировано турками, достаточно прочно, крепостью Азовом. То есть идти традиционно грабить турецкие земли, как казаки привыкли заниматься почти сто лет, что наши донские, что днепровское казачество, невозможно. Идти вновь на Персию не дает царская власть, которая сказала: похулиганили и хватит, один раз подуванили — и вот вам все, должно хватить на оставшуюся жизнь, не очень-то рот разевайте. А что остается делать в этом плане? Ненависть к тем, кто запрещает. Не надо еще забывать и роль личности в истории пресловутой, личные качества Степана Тимофеевича, человека, который действительно ненавидел, вот реально ненавидел богатых, воображал себя этаким отечественным Робин Гудом, она здесь тоже начинает действовать. Кроме того, это был человек очень взрывной, непредсказуемый, почти психопатический. Постоянно пьяный еще — не нужно забывать и этого момента, он был откровенным алкоголиком. В этой ситуации его слушается огромная толпа. У него в Кагальницком городке около четырех тысяч человек. Он говорит: идем бить богатых за бедных. Они хуже персиян, они хуже турок, они кровопийцы, сидящие у нас на шее — уничтожим их. Вот так.

Д. Володихин

— Ну что же, и повел на русских, повел на православных. Герой народных песен и сказаний. Я вот хотел бы уточнить. Получается вот что: государство находится в положении крайнего напряжения всех своих ресурсов — воюет с Речью Посполитой, воюет со Швецией, воюет с Крымом — время от времени и эта угроза вспыхивает на южных границах Московского царства. Воюет с турками, потому что как раз на разинщину выпадают боевые действия, связанные с противостоянием еще и туркам. И вот, конечно, это напряжение накладывается на то, что страна по-настоящему не восстановилась еще после Смуты начала XVII век. Таким образом, берут ну очень много из крестьян, из посадских людей, они в тяжелом положении. И тут находится такой деклассированный элемент, которому государство не разрешает грабить, где они хотят, кого они хотят и сколько они хотят. И получается так, что недовольство огромных масс населения накладывается вот на этот фитилек, который зажжен из крайне корыстных и скверных побуждений, ничего в них доброго нет. Но это значит, что само по себе движение и боевые действия отрядов Стеньки Разина — это, может быть, не главное, что было в гражданской войне. И, если я правильно понимаю, то в этом случае должно быть так: вот идет отряд казаков Стеньки Разина, занимается тем, что он и хотел — грабят города, убивают богатых, уничтожают власть. Но сама эта гражданская война полыхает без него, толком не зная о нем и дает какие-то страшные взрывы в сотнях, чуть не в тысячах километров от тех мест, где Стенька Разин со своими людьми.

Г. Елисеев

— Да, именно так и происходило. Самое удивительное в крестьянском восстании под предводительством Степана Разина, то что оно завершилось практически через полгода уже после его казни. Причем эти события, которые происходили с июня 1671 года по декабрь 1671 года, были связаны с тем, что четыре крупнейших захваченных города Поволжья — Астрахань, Царицын, Самара и Саратов — по-прежнему оставались в руках восставших. И отдельная группировка, опиравшаяся на Астрахань и на Царицын, сумела еще раз подойти к городу Симбирску, сражение под которым стало важнейшим для краха всего выступления Степана Разина, и еще раз попыталась его осадить. То есть Разина уже нет, его уже давно четвертовали, его давно отрубленные руки и ноги гниют на Болотной площади, а разинщина как таковая продолжается еще целых полгода.

Д. Володихин

— Ну у меня такое ощущение, что сейчас мы уже немножечко опередили ситуацию. Мы говорим в целом о том, что происходило, так сказать, на огромных пространствах России и не даем событийный ряд. Я думаю, сейчас мы этим займемся — поговорим о том, кто такой Степан Разин, и как развивались основные действия, связанные с его движением, и что там было на периферии, что там было после него, вне его деятельности. А пока, несмотря на то что тема нашего разговора ужасна, трагична, тем не менее я позволю себе напомнить: это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы обсуждаем разинщину. Покинем вас, дорогие радиослушатели, буквально на минуту и вскоре вновь продолжим наш разговор.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный специалист, кандидат исторических наук, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение», Глеб Анатольевич Елисеев, мы говорим о разинщине. И поскольку до сих пор мы обсуждали вещи теоретические, настало время перейти, собственно, к историческому сюжету, ходу боевых действий.

Г. Елисеев

— Итак, исход войны под предводительством Степана Разина, естественно, связан с личностью самого Степана Тимофеевича Разина. Кем он был? Он вовсе не был представителем вот этого голутвенного казачества, голытьбы. Он был сыном достаточно зажиточного казака, Тимофея Рази, по некоторых данным участвовавшего и в Смоленской войне, участвовавшего и в Азовском сидении — то есть заметного, богатого и храброго казака. Это доказывается еще одним фактом: вот Корнила Яковлев, войсковой атаман низовых казаков и всей области Войска Донского, он был крестным отцом Степана Тимофеевича Разина. И сам Разин, как минимум, когда появляется информация о нем в исторических источниках, уже предстает в качестве заметного и активного полевого командира, как мы бы сказали в современных терминах, он атаман казачьих войск, который уже ходил и воевал Крым, он участвует в 1661 году в переговоре с калмыками о продолжении боевых действий против крымцев.

Д. Володихин

— Ну то есть он человек с опытом военным и дипломатическим.

Г. Елисеев

— Да, военным, дипломатическим. Более того, по некоторым сведениям — ведь проблема с источниками по разинщине заключатся в том, что да, у нас есть официальные источники, но очень многое завязано на предания, на песни о Степан Разине, а их достоверность, мягко говоря, всегда вызывает сомнения. Ну по одному из стойких преданий он даже побывал какое-то время в плену, где-то года два сидел в плену у турок и там выучился турецкому языку. Но как минимум, он точно знал калмыцкий и татарский, говорят, что, возможно, знал польский. То есть это не нужно думать, что этот человек, при всех своих вот этих диковатых и диких, почти психопатических особенностях, которые он проявлял в конкретной практике, что он был диким и необразованным. То есть он умел читать.

Д. Володихин

— Именно так. Он был диким, но при этом был достаточно образованным, умным, и с этой точки зрения даже более опасным.

Г. Елисеев

— Да, более опасным и, безусловно, харизматичным человеком. Плюс к тому он был человеком с очень длительной памятью. И неслучайно расхожее представление, которое базируется на исторических песнях, ну и связано с некоторым упоминанием в исторических источниках, говорит о том, что он ненавидел Юрия Алексеевича Долгорукого, князя, который руководил подавлением восстания, не просто так, А потому что именно по приказу Юрия Алексеевича Долгорукого в свое время, при обороне Киева, в котором участвовали три брата Разина — сам Степан, младший брат Фрол и старший брат Иван, за попытку дезертирства Иван Тимофеевич Разин был казнен по приказу князя Долгорукого. И Степан затаил эту ненависть. Классическая схема, которая впоследствии у нас не единожды реализовывалась в расхожих литературных сюжетах, вплоть до Владимира Ильича Ульянова-Ленина, мстившего за своего старшего брата, она вот здесь реализована целиком и полностью на уровне фольклора. Насколько вообще был ли, существовал ли этот старший брат, неизвестно, но то что сам Степан Разин точно демонстрировал некую личную обиду и неприязнь по отношению к богатым, по отношению к зажиточному казачеству, по отношению к дворянству...

Д. Володихин

— К власти.

Г. Елисеев

— К власти как таковой, но всегда выводя за скобки государя, всегда подчеркивая о том, что мы не против государя, мы против бояр. Государь хорош, бояре плохи — это классическая схема всей разинской пропаганды, она целиком и полностью используется. И когда он затеял вот этот достаточно большой поход, который должен был объединить всю голытьбу в начале 1667 года, он обладал большой уже известностью к этому моменту. И обладал возможностью и большими организаторскими талантами, для того чтобы эту огромную банду, вот реально банду людей — это вовсе не классическое казачество, это бог знает какие разбойники, с кличками типа Алешка Каторжный — это реально один из атаманов Разина — держать в повиновении, вести их за собой, заставлять их организованно участвовать в боевых действиях против организованной персидской армии вначале. А потом, впоследствии и против русских войск. Причем не против казачества, а против стрелецких войск, которые представляли из себя регулярную армию, и против войск нового стиля достаточно успешно вести боевые действия.

Д. Володихин

— Мало того, еще время от времени переводить их на свою сторону.

Г. Елисеев

— Да, переводить, переманивать на свою сторону. Разин был, безусловно, большой и талантливый знаток маневренной войны. Маневренной войны, в ходе которой сочетались боевые действия на стругах — то есть на речных и морских кораблях казаков, действия казацкой пехоты, которая была, вот мы привыкли отождествлять казаков с конницей, но это не так.

Д. Володихин

— Ну это позднее казачество был конным.

Г. Елисеев

— Да, позднее. Страшная запорожская пехота — это расхожая фраза в отношении казаков во множестве польских источников. Так вот донская пехота была не менее страшной. Но и конницу он тоже талантливо и при необходимости активно использовал. Плюс к тому, это человек, который в тот момент осознает всю силу пропаганды. Подметные «прелестные письма» Разина с момента захвата им Царицына в апреле 1670 года, когда уже начинается война, собственно, не походы вот на территории Персии, которые у нас для увеличения, вот формального увеличения времени войны наши советские историки, они их подверстывали как бы к этой истории. Ну да, там были отдельные события вроде взятия Яицкого городка, которые затрагивали ситуацию на территории Московского государства, но в основном это была война с Персидским государством. Личная война казачества с Персидской державой.

Д. Володихин

— Да и не всего казачества, а низового элемента.

Г. Елисеев

— Да не всего, а верхового, наоборот, казачества.

Д. Володихин

— Нет, имею в виду низового в социальном смысле

Г. Елисеев

— Да, в социальном, голытьбы, конечно. А здесь уже у нас реальные боевые действия начинаются против государственной власти Московской Руси только с весны 1670 года.

Д. Володихин

— Астрахань.

Г. Елисеев

— Сначала Царицын.

Д. Володихин

— Ну давайте поподробнее тогда. Возвращаются люди из персидского похода, оседают с своей добычей и...

Г. Елисеев

— Оседают с своей добычей. Становится ясно, что нового похода не получается. Начинают в разные стороны лететь подметные письма — о том, что нас едят поедом, что государь этого не велел, что нужно побить всех значных и богатых, побить бояр, дворян детей боярских. А в защиту государя и исполняя государеву волю. Рассылаются представители казаческого лагеря по всем окрестным территориям. Идут переговоры с запорожскими казаками. Между прочим на территорию Украины в этот момент отправляется не кто-нибудь, а брат Разина, Фрол, который активно взаимодействует с запорожцами и вообще с бунташными казаками. Потому что в тот момент на Украине происходят достаточно тоже тяжелые события: в 1668 году восстал гетман Брюховецкий, и большая часть казачьего войска переходит на сторону правобережного гетмана Дорошенко, который переметнулся на сторону Турции — то есть там заваривается тоже очень тяжелая каша.

Д. Володихин

— Да там она постоянно горячая в это момент — война за войной. Причем иной раз такое количество действующих сил, что люди не очень понимают, за кем идти.

Г. Елисеев

— Да. А Степан Разин сидит, выжидает, ждет и без конца ведет очень сложные переговоры с населением посадским, с населением низовым. В первую очередь с населением ключевого города Волги — с населением Царицына. В итоге он наконец поднимает войска, поднимает вот эту казачье-крестьянскую массу, подходит к Царицыну...

Д. Володихин

— Пока скорее все же казачья.

Г. Елисеев

— Да, здесь ну казачью, хотя уже там есть определенные, в основном беглые, конечно, крестьяне, которые оседали там в верховьях Дона. Подходит к Царицыну, осаждает этот город, и местное население предает стрельцов, предает воеводу Тургенева, открывает ворота. Степан Разин туда входит, объявляет о новой власти, воеводу Тургенева топят в Волге, и начинается создание вот этого, очень недолгое время, но просуществовавшего странной системы казачьего самоуправления. Ведь эти города, которые целый год они же все-таки не умерли от голода, они продолжали существовать. Почему, а потому что Степан Разин просто-напросто скопировал вот эту систему управления казачьих кругов, систему управления ответственных старшин, но уже в городском масштабе.

Д. Володихин

— То есть фактически создал южно-русское казачье государство.

Г. Елисеев

— Да. В тот момент, когда был уже взят Черный Яр, а самое главное, когда удалось захватить в июне 1670 года Астрахань — опять же благодаря предательству астраханских стрельцов, которые выступили в момент осады города. Астрахань было взять достаточно трудно, это мощная крепость.

Д. Володихин

— Каменный кремль был.

Г. Елисеев

— Каменный кремль, укрепленный.

Д. Володихин

— И сейчас можно посмотреть, великолепная крепость.

Г. Елисеев

— Да. И в тот момент отражения атаки, которая происходит, в спину воеводы, управляющего Астраханью, Ивана Семеновича Прозоровского, стреляют, стреляют в спину его брата, Михаила Семеновича, убивают. Начинают избивать немцев, представителей войск нового строя, и в том числе команду тогда первого русского корабля «Орел», который стоял в Астрахани и который был сожжен тогда.

Д. Володихин

— Нет, неправда, потом открыли, что подпалили и не сгорел, был брошен и сгнил до конца в протоке Кутум.

Г. Елисеев

— Ну в общем и целом он стал неприспособлен, мягко говоря, к мореходным действиям в этой ситуации, в любом случае.

Д. Володихин

— Да. Ну а вот вопрос. Захвачен Царицын, там устанавливается казачья власть, захвачена Астрахань. А почему же стрельцы-то переходят на сторону Степана Разина? У них что является источником недовольства и какой манны небесной они ждут от взбунтовавшихся казаков?

Г. Елисеев

— От взбунтовавшихся казаков они ждут показачивания — того, что они станут тоже свободными, вольными, перестанут нести тяготы вольной службы, станут казаками, которые идут куда хотят, грабят кого хотят, делают все что им угодно.

Д. Володихин

— А жалование, его что не выплачивали на периферии или стрельцы не цеплялись за него, им это было вообще не нужно? Вот странное место.

Г. Елисеев

— Нет, жалованье выплачивали нерегулярно, были постоянные проблемы, которые возникали на периферии. Что-то, между прочим, утаивали и воеводы, и стрелецкие головы — коррупционный элемент, он всегда существовал.

Д. Володихин

— А, вот она, еще одна немаловажная причина, которую надо назвать у этой гражданской войны и хороший урок из этого извлечь: коррупция до добра не доводит. Ну продолжаем. Взяли Царицын, взяли Астрахань, дальше?

Г. Елисеев

— Взяли Царицын, взяли Астрахань. Астрахань становится опорным пунктом, зоной притяжения для других войск. И тут Степан Разин объявляет, что нужно идти все-таки на Москву — нужно идти к государю, помочь государю, избить бояр плохих, избить дворян и переменить весь строй жизни в Московской Руси на казацкий, на тот который мы привыкли. Более того, Степан Разин даже подчеркивает, организуя очень любопытную пиар-акцию, как бы мы сейчас сказали: он специально делает два струга, один из которых покрывает красным бархатом, другой — черным бархатом. В красном бархате, как уверяет Степан Тимофеевич он везет царского сына, Алексея Алексеевича (он как раз умер в феврале 1670 года) для того, чтобы под его руководством идти на помощь к отцу. А в черном струге он везет ни много ни мало, но патриарха Никона, который должен восстановить истинную старую веру, в которой он раскаялся, а на соборе-то его злодеи и свергли, а теперь он туда везет. Ну, говорят, под видом Никона то ли там был какой-то мужик, то ли вообще кукла, а царевича Алексея изображал какой-то черкасский князек несчастный, которого захватили в плен, сказали ему: сиди здесь, не рыпайся, вот говори то, что нам нужно и будешь тогда, жив останешься.

Д. Володихин

— Ну насколько все это удачно, ведь берут же еще несколько городов.

Г. Елисеев

— Да, двигаются на север, берут Саратов, Самару.

Д. Володихин

— Двигаются по течению Волги.

Г. Елисеев

— Да, двигаются по течению Волги. Почему в основном идет такое движение? Мы часто, анализируя ситуацию войн и событий гражданского нестроения XVII века, забываем о том, что Русь в этот момент перегорожена засечными чертами — то есть, по сути, это страна, в которой есть целый ряд укреплений, таких пограничных зон, которые опираются на достаточно сильные крепости, а проходы между ними очень и очень тяжелые. И у Разина, который двигается с юга, фактически есть только одна возможность — двигаться по основной артерии, двигаться по Волге. А наверху стоит Симбирск — мощная крепость.

Д. Володихин

— Необходимо напомнить, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Напомню вам, дорогие радиослушатели, что у нас в гостях замечательный историк, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение», Глеб Анатольевич Елисеев. Беседую с ним я, Дмитрий Володихин, и обсуждаем мы историю разинщины. Мы дошли до ее кульминационного момента: 1671 год — пали Царицын, Астрахань Саратов, Самара — и это уже очень значительная территория под контролем у казачьей стороны. Симбирск — вот это проблема, которая Разина сгубила.

Г. Елисеев

— Да, это одновременно проблема, которая сгубила Разина, и одновременно это пик войны вне управления Степана Разина. То есть в момент осады Симбирска — это сентябрь-октябрь 1670 года — война начинает развиваться без всякой воли и без всякого управления со стороны ее номинального вожака.

Г. Елисеев

— Он-то куда делся?

Г. Елисеев

— Степан Тимофеевич Разин сидит под Симбирском, осаждает Симбирск. Потому что удалось взять нижний город, удалось взять острог под Симбирском, но Симбирский кремль, где заперся воевода Иван Богданович Милославский, взять не удалось. Да, удалось отогнать царские стрелецкие войска Юрия Никитича Барятинского, они отошли к Саранску, где начали перевооружаться и активно просить помощи со стороны казанского воеводы Урусова, но сам город взять не удается. Идет осада, идет тяжелая осада, казаки осаждают. И одновременно продолжается все та же политика: рассылаются вестники, рассылаются подметные письма. И в этот момент вся Восточная Украина, как это называлось, территории по левому берегу Волги и одновременно и территории так называемой Симбирско-Карсунской засечной черты, крепостца, которая там находится, она вспыхивает. Вот там восстания начинаются — достаточно появиться одному казачьем разъезду, достаточно появиться одному какому-нибудь казачьему бандиту, заявить о том, что он царевич Алексей, как поступал Максим Осипов.

Д. Володихин

— Интересное у вас словосочетание: «казачий бандит». Ну по сути-то понятно. Вот появляется один вестник Степана Разина, и говорит: поднимаемся, отныне вы казаки, вы вольны делать что хотите, заберите у богатых что хотите, убивайте кого хотите, пойдем, поможем государю.

Г. Елисеев

— Да. И жалует нам в этом государь, атаман его Степан Тимофеевич, и царевич Алексей Алексеевич. Вот я говорил, что был один из малых атаманов, Максим Осипов, который просто внаглую заявил, что он и есть царевич Алексей Алексеевич. И вот он вовсю ходил в районе Саранска, в районе Пензы, и города падали перед ним.

Д. Володихин

— И падали они, потому что находилась достаточно много народу, желавших попробовать воли, желавших, что называется, выйти из государева тягла.

Г. Елисеев

— Да, по сути дела, никаких реальных боев или во всяком случае сколько-нибудь значимых боев за все эти мелкие города, которые впоследствии приходилось отвоевывать у восставших, в этот период с сентября-октября не происходило. Чаще всего все сводилось к тому, что отряд подходит — отряд, уже обросший количеством крестьян восставших, беглых, откровенных разбойников, которые сидели в лесах, к городу — начинается выступление, избивают более или менее значимых людей в городе, убивают воеводу, открывают ворота городу, в городе становится казачий атаман в качестве главы, который создает казачий круг и отныне говорит, что это вот часть казачьего государства. Но еще раз говорю, это делается стихийно, это делается вне непосредственного руководства самого Разина. Но вот эти вот стихийные события, они оказывались гораздо более опасными, чем непосредственное сидение самого Разина под Симбирском. Почему, потому что выступление вот этой низовой голытьбы, оно стало сопровождаться еще одним не очень приятным событием для целостности Русского государства — у нас восстают малые народы Поволжья: черемисы, то есть марийцы, чуваши, частично татары выступают против центральной власти. Часть из них непосредственно идет под Симбирск, на помощь Разину, а часть просто начинает лютовать и активно действовать на территории Русского государства, где они поселены. Восставшие начинают продвигаться к Казани, и активно идут письма от Разина с требованием восстать татарскому народу. Восставшие начинают продвигаться к Нижнему Новгороду, и там только благодаря удачному маневру князя Щербатова удалось предотвратить захват Нижнего. Все находилось в очень угрожающей ситуации в сентябре-октябре 1670 года в связи с тем, что оставался миф о Разине. В этой ситуации Разин ведь сумел создать о себе миф непобедимого, заговоренного казачьего атамана, который всегда побеждает. Побеждает чудесным образом. Легенды, которые впоследствии складывались о Разине — о летающем на ковре-самолете, о закопавшем бесчисленное количество кладов, о том что его там рубили на глазах саблями, и специально он открывал грудь свою молодецкую, и сабли не могли из нее высечь даже капли крови — они возникли еще при его жизни. И вот Симбирск стал таким моментом испытания и моментом разрушения этой легенды. Когда подошли войска вновь Юрия Никитича Барятинского и ударили по Разину, когда и осажденные активно выступили, а потом стрелецкий голова Чубаров ударил в тыл удачно Разину, и он побежал, бросив большую часть своего войска на произвол судьбы, побежал в сторону Саратова и Самары — вот тут-то миф его и рухнул. Вот после этого пошел слух о том, что нет, не всегда, не можем мы победить, вождь у нас не такой непобедимый. Плюс к тому и центральная власть к этому моменту мобилизовалась. Не очень даровитого Урусова от управления войск отстранили, назначили героя Польской войны, Юрия Алексеевича Долгорукого непосредственным руководителем. Он не стал непосредственно двигаться на Симбирск, там поручил не менее талантливому полководцу Барятинскому этим заниматься, а сам сел в Арзамасе и начал успешно давить вот эти вот малые выступления в этих малых городках.

Д. Володихин

— Вот мы сейчас закончим тему самого Разина. Как ни харизматична в художественных произведениях и в народных песнях его личность, но не она важнее для судьбы России, а судьба самой гражданской войны и всех в ней участвующих важнее. Его в конечном итоге изловили казаки, казаки, которые хотели государственного порядка, а не анархии. Отдали его царю Алексею Михайловичу, и Разин был в Москве казнен. Но важно-то именно то, что начинает происходить после его смерти. Война-то не заканчивается. И вот вопрос. Во-первых, кто после него, а во-вторых, каким образом подавили восстание на огромном пространстве, где вспыхивали волнения, и города открывали ворота казачьим бунтовщикам, после того как было нанесено поражение у Симбирска? Каким образом удалось справиться? Ведь это задача одна из масштабнейших за всю историю Московского государства ранних Романовых.

Г. Елисеев

— Ну справились классическим методом — кнутом и пряником. Размер кнута иногда преувеличивается, особенно в зарубежных источниках, где там пишут чуть ли не о ста тысячах казненных — это форменная ерунда. Когда пишут о том, что в Арзамасе по приказу Долгорукого было казнено одиннадцать тысяч человек — там в самом Арзамасе никогда такое количество людей не жило.

Д. Володихин

— Подозреваю, что и с уездом тоже не наберется

Г. Елисеев

— Да, не наберется, в принципе. Но действовали достаточно жестко, но не надо преувеличивать вот эту вот жесткость и жестокость. А одновременно с этим миловали тех же самых казаков, говорили: ну да, видим, взбунтовались, теперь каетесь перед царем батюшкой? Да, каемся. Ну выдавайте зачинщиков, а остальные снова под присягу. Вы, черемисы, под шерть — то есть под присягу для инородцев. И всё, расходитесь, только больше не бунтуйте. Ну а зачинщикам — ну кого-то вешать придется, никуда не денешься. А кому-то просто кнутов достаточно, а кому-то палец на руку усечем — не более того. Князь Щербатов, когда подавил выступления одного из крупных сел возле Макарьева монастыря, он ограничился тем, что ему выдали всего трех зачинщиков. Он сказал: ну придется вешать, никуда не денешься, а всех остальных прощаю. И когда у нас уже шли события после казни самого Степана Тимофеевича Разина, когда как раз герой Симбирской обороны, Иван Богданович Милославский шел и отвоевывал поволжские города, он, подходя к каждому из них — города были отвоеваны только после смерти Разина — там и Саратов, и Самара, и Царицын, и самое главное, Астрахань, которая вообще пала только в декабре 1671 года. Он начинал с того, что государь, царь всех милует, дарует всем прощение, и даже явных зачинщиков и явных воров казнить не будет. После осады Астрахани ведь очень долгое время тогда сидевший главный атаман, как раз уже поминавшийся Федор Шелудяк и все ближайшие сподвижники, которые успели натворить там бесчисленное количество жутких дел — вплоть до убийства астраханского митрополита Иосифа, которого скинули с колокольни, центральной колокольни астраханского собора — они все получили формальное прощение. От них требовалось только раздать имущество. И только когда эти люди в очередной раз начали что-то такое пытаться бунтовать, новый воевода Яков Одоевский уже привлек их к суду. Но, обратите внимание, казнено было, просто повешено всего шесть человек, в том числе Федора Шелудяка и Андрея Грузинина, который был виновен в том, что он лично скинул митрополита Иосифа как раз с колокольни. И одного только обвинили в том, что он колдун и ведун — его сожгли. У него нашли какие-то тетрадки с заговорами. Вот за ведовство в этот момент карали очень сильно, оно сильно ухудшало ситуацию с разбойничьим делом, и здесь все решалось достаточно жестко. Но тем не менее сама сложившаяся ситуация показывала, что разумное сочетание двух этих методов в итоге привело к замирению гражданской войны.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, несмотря на то что градус ненависти был очень силен, все-таки общество, в основе своей христианское, более или менее монолитно этническое, с этнической точки зрения, нашло в себе силу для примирения. Если не для полного прощения, то хотя бы для того, чтобы терпеть друг друга, хотя буквально несколько дней назад, может быть, обе стороны убивали друг друга во время боя. А потом все-таки примирились сказали: нет, мы не будем больше лить кровь, давайте оставим друг друга в покое. Давайте —как там, в советском мультфильме: давайте жить дружно. Это выглядит после XX века чудом, но очень важный урок: если общество глубоко религиозно, оно все-таки больше готово к прощению, к милосердию, чем общество, лишенное религиозной подушки в основе своей. Ну и, конечно же, еще один урок — это то, что вспыхивает там, где, в общем, общество находится в напряжении. В напряжении оно может находиться от нищеты, от коррупции и от чрезвычайно тяжелых условий, когда человека нередко отвлекают от его работы, от его дела и требуют от него каких-то действий. Это было с посадскими городами — там очень много требовали работать на великого государя. Даже не налоги, а просто отвлекали от дела и говорили: вот перед вами стоит строительство стены, вот перед вами казенные подряды, вот вам перед вами дежурство на таможни — работайте. И это, конечно, очень сильно возмущало людей. То есть, иными словами, не надо доводить до такого напряжения, не надо оставлять глаза закрытыми на коррупцию. Надо, чтобы люди смотрели друг на друга как верующий на верующих, и тогда, может быть, даже в самом пиковом случае остается возможность обратного хода, примирения. И еще одно: если в государстве завелся в массовом порядке деклассированный элемент, вот как это так называемое голутвенное казачество, в сущности, элемент уголовный, то здесь никакое попустительство не остановит его в роли вот этого фитилька, от которого потом пойдет большой социальный взрыв. Дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит к концу. Я хотел бы от вашего имени поблагодарить Глеба Алексеевича Елисеева за эту замечательную передачу. А вам сказать: спасибо за внимание. А вот что касается до свидания, то его вместо меня пропоет вам Федор Шаляпин. Ну поскольку передача у нас была сегодня о казаках разбойниках, то попрощаемся мы с вами устами Федора Шаляпина — «Легенда о двенадцати разбойниках».

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем