В начале лета Петергоф особенно прекрасен. Цветущие деревья распространяют благоуханные волны, в бледно-сиреневых сумерках белой ночи темнеют причудливые силуэты дворцов. Здесь, в северной части парка Александрия, в Нижней императорской даче, что стояла у самой кромки воды Финского залива, 10 июня 1897 года родилась вторая дочь русского царя Николая Второго, великая княжна Татьяна Романова.
Царевна Татьяна как будто впитала всю тонкую чарующую прелесть северного лета. В юности ее по праву стали называть «розой Петергофа». Своей свежестью, хрупкостью и чистотой девушка действительно напоминала цветок. Необычайно высокая — рост великой княжны был метр семьдесят пять сантиметров, и тонкая, как тростник, она была наделена изящным профилем камеи, синими глазами и каштановыми волосами.
Изящество и красота сочетались в Татьяне с добрым сердцем, трудолюбием и не по-юношески зрелым взглядом на жизнь. От природы царевне досталось удивительное самообладание, которое она взращивала и углубляла в себе чтением духовной литературы, молитвой и взыскательным вниманием к собственным ошибкам. Сохранилось много писем Татьяны Николаевны, в которых она просит у родителей прощения за доставленные им огорчения. Кажется, что эта девушка была абсолютно свободна даже от малой толики самолюбия. Она с легкостью отказывалась от любых своих планов, если появлялась возможность погулять с отцом, почитать матери, поиграть с младшими сестрами, или выполнить чье-то поручение. Царица, Александра Федоровна отмечала эту черту характера своей дочери такими словами: «Татьяна, как всегда, помогает всем и повсюду».
Деятельная отзывчивость Татьяны Николаевны в полной мере проявилась с началом первой мировой войны. В свои семнадцать лет она стала сестрой милосердия, и выполняла все медицинские манипуляции грамотно и ловко. Когда девушки из Царской семьи только начинали свое сестринское служение, семейный лейб-медик Романовых, Евгений Боткин обратился с вопросом к доктору Владимиру Деревенко, который руководил работой дворцового госпиталя.
Доктор Боткин:
Как вам кажется, коллега, вправе ли мы давать великим княжнам, Ольге Николаевне и Татьяне Николаевне, медицинские поручения, которые могут их смутить, или напугать? Работа в лазарете грязна и изнурительна, а их высочества так решительно в нее погрузились... Может быть, стоит их оградить от излишних нагрузок?
Доктор Деревенко:
Что я могу на это ответить, Евгений Сергеевич? Ольга Николаевна, с ее природной чувствительностью, действительно, с трудом переносит вид открытых ран, и я уже позаботился о том, чтобы ей не приходилось принимать участия в операциях. Но что касается Татьяны Николаевны, то мне редко доводилось встречать такую спокойную, ловкую и дельную хирургическую сестру как она. Она нежно и бесстрашно касается самых тяжелых ран, и все ее перевязки сделаны умелой и уверенной рукой.
Доктор Боткин:
И ее высочество ни разу не пожаловалась?
Доктор Деревенко:
Да, жалобы были. Татьяна Николаевна сетовала, что Ей по молодости лет не поручают самые тяжелые случаи.
Форма сестры милосердия стала для царевны Татьяны подлинным монашеским одеянием. Война застала ее совсем юной и лишила всех присущих этому возрасту увеселений и развлечений. В трудные для страны годы у старших великих княжон, Ольги и Татьяны, сложился замкнутый и строгий образ жизни, состоящий из молитвы, труда, обучения и благотворительной деятельности. В состоянии духовного сосредоточения их императорские высочества взошли на свою Голгофу.
В ночь на 17 июля 1918 года в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге раздались выстрелы, оборвавшие жизни императора Николая Второго, его супруги и домочадцев. Татьяна Николаевна погибла не сразу — пули задержал корсет. Умирая, девушка попыталась закрыть собой младших сестренок, Марию и Настеньку.
После мученической кончины Царской Семьи в вещах великой княжны была найдена книга «О терпении скорбей» — сборник изречений святых отцов. Рукой Татьяны на одной из страниц были выделены такие слова: «Верующие в Господа Иисуса Христа шли на смерть как на праздник. Становясь перед неизбежной смертью, они сохраняли то же дивное спокойствие духа, которое не оставляло их ни на минуту... Они шли спокойно навстречу смерти потому, что надеялись вступить в иную, духовную жизнь, открывающуюся для человека за гробом».
Читая о мужестве верующих перед лицом неизбежной смерти, юная царевна едва ли думала о собственной святости. Но эту святость засвидетельствовала Русская православная церковь, прославив Татьяну Николаевну Романову в лике страстотерпцев. И нет никаких оснований сомневаться в том, что светлая русская царевна вступила в иную жизнь — радостную и бесконечную.
Не унывай, на вопросы отвечай
Пандемия коронавируса 2020 года принесла человечеству немало страданий. Но приметой этого тревожного времени стали не только статистические сводки заражений, но и рассказы о доброте, взаимовыручке и поддержке. Так, французский комический актёр Ноам Картозо во время карантина организовал весёлую викторину для своих пожилых соседей. Утешительное развлечение ежедневно транслировались в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).
В дни самоизоляции парижане установили традицию каждый вечер в восемь часов выходить на балконы, чтобы поаплодировать врачам, борющимся с коронавирусом. Не стали исключением и жители маленькой улочки Сен-Бернар, где проживает Наом Картозо. Участвуя в акции солидарности с медиками, актёр заметил, что его пожилые соседи день ото дня становятся всё грустнее. Молодой человек попытался ободрить приунывших — он включал музыку и приглашал всех потанцевать. Инициативу вежливо отклонили.
Комик не отступился от своей идеи поддержать людей. Он объявил конкурс на звание самого сообразительного во дворе, и на этот раз соседи откликнулись. Ноам задавал непростые вопросы, кто отвечал первым — получал баллы. Набравшим наибольшее количество очков доставались призы — туалетная бумага, которая на какое-то время попала в разряд дефицита, и вермишель как символ запасливости. С каждым днём участников викторины становилось всё больше. Форму конкурса пришлось менять по ходу — из индивидуального соревнование стало коллективным. Команды двух домов, стоящих друг напротив друга, увлечённо отвечали на вопросы Ноама Картозо.
Опыт показался соседям настолько увлекательным, что они решили им поделиться. Эрудиты создали блог в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), где ежедневно выкладывали видеозапись своей интеллектуальной игры. Страница моментально собрала десятки тысяч подписчиков. Признаюсь, что я тоже подписалась. Мой французский не позволял в полной мере оценить искромётные шутки и оригинальные ответы участников викторины. Но то, что весёлая затея Ноама Картозо сплотила соседей и помогла прогнать уныние, понятно было и без слов.
Все выпуски программы Живут такие люди
Тишина. Наталия Лангаммер
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен