Поделиться
Когда молитвы я творю
Перед иконою старинной,
Моля за близких, говорю:
— Я на себя беру их вины!
Прости им, Боже! обрати
Все на меня те наказанья.
Что присудил им, — всё снести
Я рад за них в их оправданье! —
Молю, тревожась и скорбя,
И верю, и благоговею,
Молю в слезах, — как за себя
Уже давно молить не смею.
Это удивительное стихотворение под названием «Молитва» — написал в последние годы своей долгой жизни, человек, чьё имя понемногу возвращается в нашу культуру. Русский поэт, патриот и многолетний изгнанник — князь Василий Александрович Сумбатов.
Как нередко бывает, посмертной судьбой выдающейся личности, — пока ещё не известной «широким кругам», — занимаются подвижники.
...Те, кто нередко оказывается живым воплощением слов Христа: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя».
В судьбе Василия Сумбатова таковой оказалась — и это имя должно прозвучать! — доктор филологии Любовь Алексеева. Книга, которую она написала о храбром воине-дворянине Первой мировой войны и Белого Движения, об участнике итальянского Сопротивления нацистам в Риме, наконец, о прекрасном поэте и переводчике — вышла тиражом (вы послушайте!) — 70 экземпляров!
Но, слава Богу, что вышла.
...Более полувека — с 1920-го (когда семья Сумбатовых покинула Крым) и до своей кончины в 1977-м, Василий Александрович пробыл в Италии. Последние тринадцать лет — в приморском городе Ливорно, где похоронен лицейский друг Пушкина Николай Корсаков, где всегда находили приют гонимые.
В том самом месте, которое воспел в своих последних стихах Евгений Боратынский: «Завтра увижу я башни Ливурны, / Завтра увижу Элизий земной!..»
Преклонные годы поэта в Ливорно оказались необыкновенно плодотворными для его творчества, это была затянувшаяся «болдинская осень».
...Правда, отягощённая почти полной слепотой: на фотографиях тех лет глаза Василия Александровича Сумбатова прикрыты тёмными очками. В стихотворении «Прозрачная тьма» престарелый поэт чудесно одухотворил эти свои последствия старых ран:
Яснее вижу в темноте
Всё, что когда-то видел в свете,
Но впечатления не те
Теперь дают картины эти.
Как будто был я близорук,
И мне теперь очки надели, —
Всё так отчетливо вокруг,
Всё так как есть на самом деле,
И даже больше, — суть идей
И чувств теперь я глубже вижу,
Кого любил — люблю сильней
И никого не ненавижу.
Василий Сумбатов, «Прозрачная тьма». Из поздних стихов.
...Я закончу программу четырьмя поздними строчками Василия Александровича Сумбатова, и оговорюсь, что подобных умонастроений (или «сердценастроений»?) — поэзия двадцатого века — ни в отчизне, ни в эмиграции, думаю, почти и не знала:
Вселенная моя, мне страшно за тебя!
Что станется с тобой, когда меня не будет? —
Кто вечером тебя благословит, любя?
Кто утром ласково тебя разбудит?
Конечно, это никакое не отождествление себя с Творцом всего сущего. Это нежное переживание о том, что после неизбежного ухода любящего сына из принявшего его мира, в мире этом станет немножко меньше любви.
