У нас в студии были исполняющий обязанности руководителя Синодального отдела по тюремному служению священник Кирилл Марковский и руководитель проекта помощи заключенным «Апрель» Юлия Денисова.
Наши гости рассказали, как они пришли к тому, что начали помогать заключенным, и почему такая помощь стала неотъемлемой частью их жизни. Разговор шел о том, как серьезные жизненные испытания могут способствовать приходу к вере, почему люди в местах лишения свободы могут особенно нуждаться в духовной поддержке, и каким образом она оказывается, в том числе, благодаря запуску вещания Радио ВЕРА в колониях.
Ведущий программы: пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский
В. Рулинский
— Здравствуйте, дорогие друзья, это Радио ВЕРА, программа «Делатели». И с вами Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня исполняющий обязанности председателя Синодального отдела по тюремному служению Кирилл Марковский. Батюшка, здравствуйте.
Иерей Кирилл
— Здравствуйте.
В. Рулинский
— И руководитель проекта помощи заключенным «Апрель» Юлия Денисова.
Ю. Денисова
— Добрый день. Хотела сказать, вечер.
В. Рулинский
— Да, действительно у нас сегодня важный эфир, потому что накануне 19 декабря, мы сегодня встречаемся, потому что 19 декабря — это память святителя Николая Мирликийского Чудотворца и День милосердия и сострадания ко всем во узах темничных находящихся. В Русской Церкви установился такой праздник, он связан с людьми, отбывающими наказание в местах лишения свободы. То есть так получилось, что именно святитель Николай связан в сознании многих, прежде всего верующих людей, с теми людьми, кто страдает и мучается, можно сказать, в таких вот условиях тюремных. Батюшка, прежде всего хотелось бы спросить у вас: а этот день, он для чего установлен? И что обычные вот люди, кто, например, не сталкивался с тюремными условиями и не имеет там каких-то заключенных родственников, либо что-то вот такое, а какое значение это для них имеет? Почему это важный для Церкви всей праздник?
Иерей Кирилл
— Ну мы знаем с вами о том, что заповедь о посещении тех, кто находится в темнице, дана нам Самим Господом. И вообще-то не у всех людей есть возможность исполнить эту заповедь напрямую — посетить учреждения, где люди находятся в заключении. Поэтому здесь как бы предлагает Церковь возможность каждому человеку так или иначе поучаствовать в миссии тюремного служения — на что-то пожертвовать, помолиться, в том числе за тех, кто находится в непростых жизненных обстоятельствах. Потому что, конечно, люди, которые отбывают наказания, это люди страдающие. У нас именно такое к ним отношение и такое было отношение всегда к заключенным у православного русского человека. И здесь в общем-то и отличается поход, скажем, светский к милосердию от церковного. То есть обычно в таком обществе секулярном, чтобы кому-то оказать какую-то помощь, люди всегда ищут: а достоин ли человек этой помощи — то есть всегда исследуют этот вопрос. И если кажется, что человек достоин — действительно он не виноват, что он оказался в такой ситуации непростой, может быть, он родился с ограниченными возможностями и так далее, — тогда мы ему, конечно, помочь можем. А если человек сами виноват в том, что он оказался в заключении, еще и совершил преступление, а может быть, тяжкое или даже особо тяжкое — то о каком милосердии к нему может идти речь? Ну а у нас отношение другое, то есть мы, помня заповедь Спасителя о том, что мы не должны никого осуждать, не должно быть личного осуждения, то мы видим в них именно людей страдающих, уязвленных грехом, которые сами не рады в общем-то. За какой-то срыв чудовищный, краткий, человек иногда оказывается на долгие годы в заключении. То есть он даже, может быть, и не был криминально ориентированным человеком, но срыв вот такой вот в какой-то момент привел его в заключение. Вот прямо совсем недавно был такой случай. Ко мне обратились мама одного молодого человека, который в общем-то и был, можно сказать, церковным человеком, и рос в церковной среде, и ходил в храм. И накануне того страшного в общем-то дня, он даже сказал: я постараюсь ходить теперь, мама, в храм почаще. И вот он пошел с другом гулять и встретил молодого человека, с которым у них были неприязненные отношения еще в школе. И он его убил.
В. Рулинский
— Ужас какой.
Иерей Кирилл
— И мама, и папа, все, конечно, в полном недоумении — это мягко говоря, о том, что случилось. И он сейчас находится в следственном изоляторе, конечно, он получит срок. Мама даже вот специально меня нашла, попросила, написала мне письмо, и у нее был главный вопрос, собственно, к Богу: почему Господь это допустил? Потому что все-таки верующие люди, они же смотрят вглубь вопросов. И если по-человечески там можно приводить кучу примеров и разных аргументов — и суды, и следствие там что-то не так себя повело или там не разобрались. Но мы-то всегда понимаем, что все же от Бога происходит. И вот главный вопрос был у нее к Богу: почему? И такой вопрос часто нам задают и сами осужденные, которые считают приговор достаточно несправедливым.
В. Рулинский
— А как отвечать на это, батюшка?
Иерей Кирилл
— Да, они всегда спрашивают: батюшка, почему так? Почему Господь меня, значит, сюда направил. Но это хорошо, если они так спрашивают. Обычно они начинают говорить, что виноват друг там, судья, следователь — все вокруг виноваты. Ну и здесь вот, кстати говоря, это вопрос пастырской уже деятельности — то очень важно священнику здесь немножко переориентировать сознание человека, то есть дать ему понять, что в этой жизни ничего не бывает случайно. И что если у него есть вопросы, почему он оказался здесь, то надо их задать Богу, потому что без Его воли ничего не происходит. И что именно свое заключение — справедливое, несправедливое, как ему кажется, — когда он принимает именно как от Бога, а не как от людей, когда он понимает, что это именно то испытание, через которое Бог дает ему пройти в этой жизни, что неважно, что там другие люди — Бог с ними, с другими людьми. Важно то, что Бог дает ему пройти через это испытание и, разумеется, с какой-то целью. И, разумеется, если человек примет его со смирением и пройдет, то, значит, он примет его как от Бога и получит огромную пользу для своей души. Ну это, как бы сказать, вопрос очень долгий и обширный, но чтобы далеко не уходить как бы от того, с чего мы начали, то действительно мы видим вот этого молодого человека — ну разве он не страдающий человек, понимаете, что вот он добился, что он совершил такое преступление. Ну он, кстати говоря, сам к Богу претензий не имеет.
В. Рулинский
— Со смирением относится.
Иерей Кирилл
— Он смирился. Он говорит, что даже я, может быть, даже где-то понимаю, что, наверное, мне нужно было через это пройти, я все это приму. И он верит, что, конечно, Господь ему поможет потом в этой жизни, то есть жизнь не закончилась у него с судимостью неизбежной. И вот русский человек, мы с вами всегда видим в них именно страдающих людей. Неважно, что там они совершили. Нам важно то, нужны ли мы им. Вот это главный вопрос тюремного священника и мирянина, который ходит. И если мы им нужны, то невзирая на то, что они совершили, мы готовы им помочь — молитвой или каким-то небольшим пожертвованием.
В. Рулинский
— Хотела добавить?
Ю. Денисова
— Да, я хочу добавить. Когда звучит вопрос, вот очень часто: за что? почему? — и почему, когда родители задают вопрос: почему мой ребенок оказался в этой ситуации? Знаете, я приведу два примера, прямо живых, настоящих примера. Один с девушкой, которая сейчас из СИЗО отбыла в места лишения свободы. Она работала стюардессой и ее попросили передать — она не была причастна к этому, но ее попросили передать сверток, она согласилась по юности, по...
В. Рулинский
— По наивности своей.
Ю. Денисова
— Да, доверчивости скорее. И, к сожалению, в свертке оказались запрещенные вещества. Девушка и ее напарницы отправились в места лишения свободы, она очень тяжело пережила, вплоть до психиатрического срыва, потом все как бы нормализовалось. И она в момент, когда все это произошло, была мусульманка. И, будучи в СИЗО, пробыв достаточно долгое время, она попросила ее крестить.
В. Рулинский
— Ого.
Ю. Денисова
— То есть что мы видим, для чего она оказалась, для чего эта ситуация была дана? Ну то есть, наверное, говорить вот православному человеку ничего здесь не нужно.
В. Рулинский
— Да, промыслительно как-то действительно получилось.
Ю. Денисова
— Очень промыслительно. И это особенно дорого для нас, для православных людей, нового члена принять к себе, это очень великолепно. И второй пример у меня есть, когда мама, занимающаяся благотворительностью, много помогающая. Сын, который посещает храм, в праздник ВДВ идет гулять и оказывается в центре драки, где не он был зачинщиком, но так получается, что там гибнет человек. И он со своим товарищем — причем убивал-то не он, он оказывается в местах лишения свободы. И мама обратилась ко мне с просьбой, что сын хочет, никак не может в храм попасть в том ИК, где он отбывает, и ему очень нужно общение с Богом. То, на что времени не находилось, будучи на свободе, когда он находился, это время нашлось в исправительном учреждении. И, кстати говоря, там ни мама, ни сын, не имеют больших, да вообще не имеют претензий к Богу. Да и не имеют больших претензий к правосудию. Потому что законодательно все верно. И он оказался в ненужное время в ненужном месте по обстоятельствам, которые от него, в принципе, не зависели. Да, он мог развернуться и уйти. Но мы знаем, что в нас кипят страсти, и порой этими страстями мы руководимы. И еще один маленький нюанс скажу. Проповедь понравилась мне тут. В одно из воскресений было Евангелие про дочь Иаира, там есть такие слова: она не умерла, но спит. И, наверное, про всех наших подопечных, людей, находящихся в узах, пребывающих в темнице, я могу сказать одно: даже те, кто не признал свою вину и вот говорят, что слишком суровое наказание, еще что-то — они не умерли, они спят.
В. Рулинский
— Это «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня с исполняющим обязанности председателя Синодального отдела по тюремному служению иереем Кириллом Марковским и руководителем проекта помощи заключенным «Апрель» Юлией Денисовой. Батюшка, вы хотели что-то...
Иерей Кирилл
— Да, это, знаете, во-первых, конечно, тут много комментариев. Действительно, когда совершаешь службу в тюремном храме, где-то в колонии или еще, то всегда, знаете — с одной стороны, может, это не очень как бы такое утверждение, причем интересное утверждение, — сердце немножко радуется обилию мужчин в храме, понимаете. То есть на приходе...
В. Рулинский
— Нестандартная ситуация.
Иерей Кирилл
— Когда выходишь на приходе, значит, на амвон и смотришь на прихожан...
В. Рулинский
— Бабушек.
Иерей Кирилл
— Да, преимущественно видишь женщин, пожилых людей. Ну да, молодежь так редко, значит, тоже захаживает в храм. А тут, понимаете, мужчины, и вот они все просят, они все жалуются, что их не выводят в храм, пишут жалобы, что давно не были в храме. Но вот очень важно, конечно, человеку там, в заключении, понять — и это тоже священник должен донести до него, что время, которое он находится в заключении, что это время не потерянное, не вычеркнуто из жизни. Потому что люди обычно так считают, они считают, что этот период, что его не должно быть в жизни, что жизнь потом могла бы быть другой, что если бы не вот это заключение, они жили бы сейчас как-то очень хорошо. А очень важно понять, что время испытаний — это вообще самое важное время в жизни человека. Речь даже не только про заключенных, речь и про нас с вами.
Ю. Денисова
— Это очень важно.
Иерей Кирилл
— Потому что в период испытаний в человеческой душе происходят такие изменения положительные, которых никогда не произойдет, когда все благополучно. И ничто так человека с Богом не сближает, как испытания. Если только в этом испытании мы, конечно, стараемся не роптать, не возмущаться, всех не осуждать. Стараемся.
Ю. Денисова
— Батюшка, но согласитесь, что обычному человеку это сложно, и мы воспринимаем испытания как какую-то боль и скорбь. А на самом деле это да, получается, путь очищения и сближения.
Иерей Кирилл
— На самом деле, знаете, это талант. Испытание — талант, который Богом дается человеку, который надо употреблять в дело. Это очень большой талант, это мощнейший катализатор развития наших с Богом отношений. Да даже между людьми. Понимаете, если два человека, даже муж с женой, когда они вместе пройдут через какое-то испытание и не одно, и друг друга не предадут, друг друга будут поддерживать, вот тогда они станут действительно одним целым, они станут родными людьми.
Ю. Денисова
— Той самой семьей.
Иерей Кирилл
— Так и человек с Богом. Бог ведет человека, конечно, Он являет ему Свою любовь, Свою ласку, конечно, Он открывается ему как любовь. Иначе очень сложно было бы полюбить Бога, если бы мы все время бы страдали и вообще не чувствовали бы от Него ничего. Но, конечно, Бог утешает. Конечно, Он открывает нам, что Он нас любит, любит так, как не любит никто никогда, любит Своей беспредельной любовью как единственного. Как единственного. Каждый человек у Бога как единственный, любимый. И иногда Бог это нам открывает. Но в целом самое главное, все-таки ядро нашей жизни — это испытания. Потому что в них и молитва становится другой к Богу, и смиряется человек в этих испытаниях. И вот эта постоянная череда каких-то одних скорбей, которые сменяют другие, они же побуждают нас все время к Богу обращаться, все время о Нем помнить. Мы же знаем, когда все хорошо, расслабляется человек невольно. Ну что, в целом, что уж там, помолится формально как-то. А здесь... И вот осужденные, они все время в тонусе. Потому что это, какие бы мы ни создавали условия в заключении, а сейчас система над этим работает, старается, то есть сейчас небо и земля по сравнению с тем, что было в 90-е годы — то есть мы стараемся действительно создать им условия, и Церковь тоже ходатайствует об этом. Но тем не менее все равно...
Ю. Денисова
— Это изоляция.
Иерей Кирилл
— Это были и будут местами страданий человеческих. Потому что осуждение, лишение свободы — это состояние человека ненормальное, он не может себя там чувствовать спокойно, даже если он как рыба в воде, знаете, и все равно. Все равно человек в заключении, он, не хочется ему там быть, это тяжелое время. А если первый раз...
Ю. Денисова
— Даже если условия пребывания в заключении бывают весьма и весьма уютные, а особенно, когда это работники при храме — вот ты обуючен, ты в тепле. Но ты все равно не свободен.
В. Рулинский
— Ну конечно.
Ю. Денисова
— Ты лишен, ты изолирован, и ты порицаем обществом.
В. Рулинский
— Да, вы знаете, я вспоминаю такую историю. Мне один мой знакомый рассказывал, что — как раз, по-моему, этот сбор был 19 декабря, а может быть, другой какой-то день, может быть, в Покрова Пресвятой Богородицы, ну не суть важно, — как-то в храмах по всей Церкви или по городу Москве собирали средства на помощь заключенным. Это прямо после Божественной литургии объявляет настоятель: вот здесь кружечка, пожалуйста, подходите ко кресту и рядом тут вот это денежку оставьте для помощи заключенным. И он мне говорит, честно, искренне признается — он верующий, исповедуется, причащается, то есть это не то что совсем какой-то захожанин, да, говорит: ну не могу я, вот совсем не могу я пожертвовать на заключенных. Вот не вмещается в меня, чтобы вот им помогать.
Ю. Денисова
— Да, я лучше инвалидам помогу.
В. Рулинский
— И это верующий человек. У меня вопрос: вот все-таки эта стигма, она все-таки существует? И получается, что вы этим начали заниматься — ну это все-таки не совсем стандартная история, это не совсем там помощь детям действительно, самые такие простые и понятные направления для сознания. Вы этим как начали заниматься, как вы к этому пришли? Именно я имею в виду ваш личный опыт.
Иерей Кирилл
— Ну вы знаете, я прежде, чем это скажу, отвечу действительно на еще как бы один момент такой хотел бы отметить. Вот служение именно тюремное, оно тем именно отличается от всех остальных, что оно, пожалуй, единственное, которое иногда вызывает порицание общества и даже ненависть, и даже неприязнь.
Ю. Денисова
— Не иногда, батюшка. Очень часто.
Иерей Кирилл
— Нет, знаете, чем серьезнее преступления, которые люди совершают, тем больше градус агрессии на тех, кто занимается этим служением.
В. Рулинский
— Помогает.
Иерей Кирилл
— Да, то есть когда, конечно, мы говорим обществу, что мы помогаем — ведь эти люди выйдут, ну они оступились. Понимаете, это же могли быть ваши родственники. Ну как-то еще это понимает кто-то. Но когда мы говорим, например, о помощи заключенным на пожизненный срок, совершившим особо тяжкие преступления — вот тут, вы знаете, начинается просто даже ненависть. То есть люди считают, что, помогая этим людям, мы каким-то образом причиняем боль...
Ю. Денисова
— Плюем в лицо обществу, которое...
Иерей Кирилл
— И жертвам. Хотя, как правило, возмущаются не родственники жертв в основном, а люди, которых не затронула действительно трагедия, которая в жизни может произойти. И в этом плане вот такой парадокс, понимаете. Вроде бы мы жертвуем, мы трудимся, мы этих людей, стараемся как-то помочь им исправить свою жизнь, свое мировоззрение изменить. А общество нас за это не очень-то, так сказать, и хвалит, и приветствует. Ну слава Богу, мы стараемся это для Бога делать, конечно.
Ю. Денисова
— Я всегда говорю: а судьи кто? Кто судьи, кто помешает этому оступившемся, даже очень круто, человеку прийти к Богу? Только он сам может себе помешать.
Иерей Кирилл
— Да. И вот эти вот все, как бы сказать, разговоры о том, что я не могу помогать, зачем вы им помогаете, они до тех пор, пока кто-то из родных людей...
В. Рулинский
— Не окажется там.
Иерей Кирилл
— Да, не оказывается там. А ведь это, вы знаете, может быть с каждым человеком. От тюрьмы и сумы, мы с вами знаем...
В. Рулинский
— Да, не зарекайся.
Иерей Кирилл
— Сколько таких случаев, вы знаете, было, когда вот самые разные люди обращаются, чтобы вот уделили внимание как бы человеку, чтобы священник пришел. Вы знаете, самые разные. Не будем называть, из всех слоев общества, понимаете, оказываются там родственники, родные люди, которые совершенно не собирались.
В. Рулинский
— Ну и мне вспоминается тоже — простите, потому что я сам задал вопрос и никак, мы к этому вернемся еще. Мне вспоминается история про мученицу Татьяну Гримблит, которая среди новомучеников и исповедников, можно сказать, наиболее близка вот делам милосердия и такому тюремному служению. Потому что она, будучи, в общем-то, простой, совсем небогатой женщиной, санитаркой, по-моему, она трудилась в одной из больниц, и все практически свои средства, оставляя себе самый минимум, все свои средства она направляла на помощь заключенным, прежде всего и верующим, священникам, но не только, она всем помогала, отправляла посылки. За то и как раз подверглась преследованиям, ее, по-моему, за это как раз НКВД несколько раз арестовывало. В итоге в 37-м году расстреляли на Бутовском полигоне, вот ее мощи находятся. И получается, вот такое вот такое упование на Бога, невзирая на все, что происходит во власти, какие настроения, вот эта вот преданность завету Христа о помощи нуждающимся. И я когда вот ее читал ну житие, можно сказать, такое жизнеописание, меня особенно поразило, что она унывающих архиереев и священников, так находила слова для поддержки, что это касалось их сердца вот до глубины души. Вот прямо действительно она, в общем, человек даже особо, может быть, близко не знакомый с архиереями, с этими священниками, а как она все-таки находила эти слова. Фантастически.
Иерей Кирилл
— Да. А вы знаете, здесь очень большое имеет значение собственный опыт преодоления каких-то испытаний. То есть вот мы всегда говорим на встрече с духовенством, что, конечно, тот священник с большой буквы, который имеет опыт преодоления своих собственных страданий в жизни. Потому что тогда, если священник научился себе самому в своих собственных испытаниях что-то говорить в утешение... А вы знаете, это тоже не всегда бывает. То есть бывает, мы других-то утешаем, а для себя самих мы не находим слов, когда нам плохо действительно. И вот если священник научился утешать себя самого, конечно, он сможет утешить и других людей. Вот, видимо, Татьяна, вот святая мученица, о которой вы сказали, она, видимо, имея собственный опыт и, видимо, немаленький преодоления своих испытаний, она могла и утешить тех, кто тоже оказался в таких ситуациях. А возвращаясь к вашему вопросу, конечно, Господь призывает всех нас к вот исполнению этой заповеди о посещении, о сострадании тем, кто находится в темницах. Но все-таки, с другой стороны, есть какое-то особое призвание к какому-то служению, безусловно. То есть кого-то Бог призывает именно вот, скажем, к какому-то виду служения в своей жизни, и на этом пути человек раскрывается и реализует себя. В общем-то это тоже один из смыслов нашего жизненного пути.
Ю. Денисова
— Мне кажется, мы не выбираем служения.
Иерей Кирилл
— Призывает, вот да.
Ю. Денисова
— Я вот честно скажу, я чтобы осознанно когда-то сказала, что я займусь именно тюремным служением... Да, у меня есть моя семейная история, может быть, если будет время, расскажу.
В. Рулинский
— У нас это очень важная история, мы должны вернуться после короткой паузы к этому разговору. А прежде, чем мы на эту паузу уйдем, я должен рассказать про то, как можно поддержать проект «Апрель». Проект «Апрель» помощи заключенным, можно пожертвовать средства на работу, на помощь нуждающимся людям с помощью СМС на номер 3434 — написать слово «апрель» нужно и поставить пробел и сумму. Например: «апрель 300». Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. У нас в гостях исполняющий обязанности председателя Синодального отдела по тюремному служению иерей Кирилл Марковский и руководитель проекта помощи заключенным «Апрель» Юлия Денисова. Меня зовут Василий Рулинский. Мы вернемся после короткой паузы.
В. Рулинский
— Это «Делатели» на Радио ВЕРА. У нас в гостях сегодня исполняющий обязанности председателя Синодального отдела по тюремному служению иерей Кирилл Марковский и руководитель проекта помощи заключенным «Апрель» Юлия Денисова. Меня зовут Василий Рулинский, я пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. Мы в конце первой части нашей программы начали говорить о том, как люди оказываются в этом служении, призвание это или какой-то, скажем так, такой случай промыслительный. Вот Юля считает, что все-таки это личная история, да?
Ю. Денисова
— Мы не выбираем. У меня был двоюродный брат, который по юности оказался в ненужной компании. Выпили, заснул, а очнулся уже когда забирала полиция. И тогда милиция. Убили человека. По сговору лиц статья была, тяжелая. Он уехал в места лишения свободы, так как 18 уже было, увы, во взрослую зону. И когда он вышел после отбытия наказания, он попытался жить нормальную жизнь, но травма, которую он получил в местах лишения свободы, не позволила до конца — то есть там и алкоголь, и все. Человек ушел очень тяжелой, некрасивой смертью, в забвении, грубо говоря. И меня эта ситуация всегда мучила, и я никогда не могла сказать, что любой осужденный человек виноват или любой осужденный человек не имеет права на раскаяние. Для меня это была такая, как сейчас модно говорить, триггерная точка. И это служение выбрало меня, не я выбрала его. Мне предложили, я очень благодарна Радио ВЕРА за возможность быть сопричастной такому великому служению, как тюремное служение. Да, батюшка прав, очень много осуждения и еще больше просто непонимания холодного: ты с ума сошла? кто эти люди, зачем? И я, как батюшка вот сказал, много раз говорю: вы не застрахованы от того, чтобы попасть в места лишения свободы. Как я рассказала про девушку-мусульманку. Мы все ездим за рулем, большинство, — это прямая дорога. Это нас Господь бережет, что мы не там. И еще масса примеров, когда такое может произойти. И я, будучи волонтером, приходя в московские СИЗО, часто вижу, как исповедь... Как осужденный человек сначала спорит, он горит — видно, исповедь идет, и вот батюшка что-то говорит, а осужденный ему вот доказывает, что-то доказывает. Это не совсем исповедь в нашем, в понятном нам понимании. А потом, видя уже через раз, через два этого осужденного на исповеди, видишь уже совершенно другую картину. Я вижу, как тюремные священники — а большинство тюремных, если не все, как они милосердны, как они велики сердцем, и как они умеют вот этого оступившегося человека, может быть, не совсем в этот момент верующего человека, рассказать, что ты и здесь в любви. Тебя, правда, здесь любят. Ты здесь не потому, что ты плохой, ты — хороший, но вот так, прими, полюби свое испытание. И тогда все будет здорово. Поэтому не мы выбираем.
В. Рулинский
— Да, спасибо. Батюшка, вы, получается, 20 лет уже занимаетесь этим служением?
Иерей Кирилл
— Наверное, 22 уже.
В. Рулинский
— Как вы пришли к этому?
Иерей Кирилл
— Сейчас скажу. Юлечка, ну вот вы все говорите, это и есть призвание. Что значит, не вы выбираете? Вот призвание — это тогда, когда Господь призывает вас, вопреки вашему желанию или, скажем, намерениям каким-то.
Ю. Денисова
— Тогда я счастливый человек.
Иерей Кирилл
— Это и есть призвание. Конечно, конечно, Господь призывает. И всякий человек, вот который занимается этим служением, вот с горящим сердцем — конечно, это, безусловно, призвание. Ну а у меня это призвание, можно сказать, было, когда я еще учился в Свято-Тихоновском богословском институте на 4 курсе. К нам пришли одна женщина с миссионерского факультета, даже не священник, где была организована работа по переписке с осужденными, и сказала: ну вы будущие священники? Да. И прямо на стол вывалила огромную кучу писем. Вот забирайте, говорит, по одному письму и начинайте с кем-нибудь общаться. Все равно, говорит, с осужденными людьми вы встретитесь или кто отбывал наказание, или сами, может быть, будете назначены в колонию. Поэтому давайте, начинайте сейчас. Ну вот я одно письмо взял, оно оказалось от осужденного к пожизненному лишению свободы.
В. Рулинский
— Да, батюшка, сразу.
Ю. Денисова
— Я про промысл.
Иерей Кирилл
— Да, я помню, что я шел вот до метро и все думал: начинать мне это дело или нет? И, знаете, с одной стороны, конечно, этот мир был мне совершенно неизвестен. Потому что никто из родственников у меня не находился в заключении никогда, я никогда не общался с людьми, которые там отбывали наказание и даже с плохими, так сказать, какими-то молодыми людьми я не общался.
В. Рулинский
— Из благополучной вы были семьи, компании.
Иерей Кирилл
— Да, все как-то было из благополучной семьи, да, и как-то вокруг меня, в общем, люди все были приличные. И вдруг, значит, так сказать, осужденные и этот мир какой-то непонятный. Ну фильмы мы все смотрели с вами — там в камерах обычно, с наколками, значит, какие-то там личности, говорящие исключительно на своем языке. И вот я все думал: мне начинать это? И знаете, а с другой стороны, вот такое было какое-то желание вот все-таки в этот мир как-то окунуться и что, может быть, кому-то помочь...
Ю. Денисова
— Если не я, то кто.
Иерей Кирилл
— Да, я подумал, что, может быть, я кому-то напишу, и от этого будет какая-то польза, может, я кого-то утешу. Я потом уже узнал, что есть пожизненно заключенные, и в основном я с ними-то и общался, то есть вот около 20 лет, я и продолжаю сейчас тоже общаться с этой категорией осужденных. Я езжу во все учреждения. Сейчас, может быть, мне будет это сделать немножко сложнее, в связи с новой должностью, но тем не менее я все равно стараюсь. Кого-то я знаю уже 22 года подряд — то есть этот человек 22 года отбывает наказание и 22 года я с ним общаюсь. Конечно, я вижу перемены...
Ю. Денисова
— А вы общаетесь с тем первым осужденным, который? Вот очень интересно.
Иерей Кирилл
— Да, у меня их было три вначале. И все разные. Один был очень духовный, который вот искал Бога и писал мне исключительно духовные письма. Один был посерединке, который изучал параллельно английский язык, ну и так, интересовался. А третий был совершенно недуховный, просил только посылки, переводы, какие-то там, куда-то съездить, что-то узнать, походатайствовать. Вот такой набор у меня сначала был. Потом, конечно, их количество стало увеличиваться. У нас на приходе была группа создана по переписке, и уже охват был очень большой — 90 или 100 писем в месяц приходило к нам. И мы старались и все-таки материально помогать тоже. Потому что, конечно, сказать человеку: ну Господь тебе подаст, — это все-таки не очень правильно, если у нас есть возможность. Очень многих как раз материальная помощь побуждала серьезно задуматься о своей жизни, об отношениях с Богом. То есть человек, когда получал помощь от людей совершенно незнакомых... То есть родные обычно их все бросают. Когда человек особенно приговаривается к такому сроку, бессрочному, то, конечно, все его бросают — и жена, и родные, и даже матери, и такое тоже бывает. Он остается в полном одиночестве. Полном.
В. Рулинский
— Да, тяжело.
Иерей Кирилл
— И он, значит, не имеет даже элементарных — тогда еще не все были трудоустроены осужденные. Сейчас вот многие, почти все работают сейчас осужденные к пожизненному лишению свободы.
В. Рулинский
— Даже денежку какую-то получают.
Иерей Кирилл
— Не то слово. Они даже дают огромную прибыль колонии, она даже развивается, то есть они полностью себя обеспечивают.
Ю. Денисова
— Вообще в колониях, особенно вот таких вот долгосрочных, такие вещи красивые делают, вы себе представить не можете. Мне иногда кажется, что это музейные.
В. Рулинский
— Слушайте, вы сейчас такую рекламу колониям сделаете, что у нас слушатели задумаются.
Иерей Кирилл
— Там есть профессионалы.
Ю. Денисова
— Великолепные профессионалы, которые могли бы свои таланты, конечно, применить в другом направлении, но получилось так. Но некоторые из них выйдут и могут стать... Вот почему — извините, что я перебила, — я о поддержке и о принятии этих людей. Если мы научимся принимать их с любовью, когда они выходят и помогать, тогда мы получим клондайк великих профессионалов, понимаете. Ну и людей, между прочим, часто неплохих.
Иерей Кирилл
— Ну вот, кстати говоря, вы затронули, Юлечка, очень важную тему. Потому что, конечно, одно дело, когда человек приходит к Богу в колонии, когда у него нет соблазнов тех, которые будут потом. Когда в общем-то он находится в таких стрессовых условиях, когда постоянно эти условия побуждают его искать Бога, молиться Ему, вообще жить духовной жизнью. Но ведь срок заключения заканчивается и человек выходит на свободу. А вот тут-то мы уже видим иную картину, к сожалению. То есть все-таки страсти, как мы все это знаем, скоро не врачуются.
Ю. Денисова
— Так хочется утопии.
Иерей Кирилл
— Да. И, конечно, нам бы всем очень хотелось, чтобы осужденный, который пришел там к Богу, чтобы вот он вышел, и он также стал церковным человеком, он начал бы другую жизнь. Но реальность, к сожалению, она иная. То есть даже те люди, которые очень хотят начать новую жизнь и действительно приходят к Богу, очень, не всегда это у них получается. А особенно если наркотическая зависимость или алкогольная, это вообще очень, к сожалению, мощный такой вот не то чтобы даже тормоз, а что тащит его назад, в эту трясину опять. Ну и потом само расслабление, неумение еще жить...
Ю. Денисова
— Батюшка, ну у нас я тоже говорю, у человека страсти, они есть, были и будут. Но очень часто на приходах даже священники не готовы принимать и работать с этими людьми. И я вижу в очень хороших храмах, благополучных, где стоят не только бабушки, а стоит и молодежь, и мужчины — я не буду называть просто, я говорю, что не готовы сами священники принимать этих бывших осужденных. Они не умеют с ними работать. Вот вы сейчас, я считаю, очень промыслительно оказались на этом месте, которое вы сейчас занимаете. Я молилась истово и искренне, чтобы эта должность досталась именно вам. Я искренне верю, что Господь меня слышит. И я думаю, что, наверное, надо на приходах проводить большую и комплексную работу, чтобы отцы знали, как работать, чтобы они понимали, что в любом приходе, в любой точке нашей страны нужно уметь принимать этого осужденного человека, который выходит в большой растерянности и никому он, по большому счету, не нужен. Если его принимает негативная сторона, а мы делаем равнодушный вид и делаем вот так вот вид, что мы не очень-то видим: ну ничего-ничего, он как-то справится, ему Бог подаст. Ему не Бог подаст, его примут те, кто... Ну вы сами знаете. Не будем называть.
Иерей Кирилл
— Совершенно верно. Ну вот начиная еще в колонии, сейчас мы, кстати говоря, коснемся темы, это называется «постпенитенциарная пробация» — таким словом, которое сейчас у нас на слуху.
В. Рулинский
— Недавно.
Иерей Кирилл
— И закон в этой части вступает в силу с 1 января, кстати говоря, 2025 года. Но вот что тоже важно священнику донести до осужденного, пока он еще там отбывает наказание. Ему нужно, во-первых, объяснить — да не только осужденному, даже до каждого прихожанина, что, вы знаете, иногда говорят: человек нашел дорогу к храму. Это замечательно, что он нашел дорогу к храму. Самое главное не найти дорогу к храму, а остаться Богу верным до конца. Потому что очень часто бывает, человек нашел дорогу к храму, походил-походил, а потом, значит, разочаровался, как ему кажется, или просто попривык, или вот этот период медового месяца с Богом закончился...
Ю. Денисова
— Неофитство, да.
Иерей Кирилл
— Начались суровые будни, когда уже Бог ждет от человека какой-то уже решимости, верности Ему. Вот в таком состоянии иногда люди из Церкви уходят. То же касается и осужденных. Мы им объясняем, что важно остаться с Богом и когда вы выйдете на свободу. Это очень важно. И будьте готовы, что так, как здесь Бог близок к вам, не будет там сначала. То есть эту близость, которая сейчас у вас, чтобы она была там...
Ю. Денисова
— Надо заслужить.
Иерей Кирилл
— Надо потрудиться. То есть, знаете, Бог действительно близок к человеку в заключении, это правда, Он и близок к тем, кто к ним приходит, Юлечка. Поэтому вы приходите к этим людям и, конечно, вы чувствуете, как Бог близок и к ним, и к вам.
Ю. Денисова
— Когда я с огромным трепетом иду в тюремный храм — это да, это другое совершенно ощущение, от которого отказаться выше человеческих сил.
Иерей Кирилл
— Да, и мы иногда думаем, кому больше это надо, понимаете, не нам ли самим.
Ю. Денисова
— Честно, я не скрываю, я эгоистка бываю.
Иерей Кирилл
— Вот так.
Ю. Денисова
— Это, наверное, единственные мгновения, когда я уверена в правильности своего движения. В остальном это броуновское движение, шебутное.
В. Рулинский
— А Юль, можно рассказать, собственно, проект «Апрель» — про него слушатели знают немножко, потому что периодически, конечно, информация проходит, и Радио ВЕРА участвует в поддержке деятельности проекта «Апрель». Что сейчас представляет собой это проект, что удалось сделать и какие сейчас планы?
Ю. Денисова
— Ну как мы уже говорили, что проект «Апрель» — это проект помощи людям, пребывающим в заключении, по тюремному служению проект. Родился, когда он только появился на свет, мы толком не понимали, что мы хотим делать. Мы начали с адресной помощи. Кстати говоря, ИК в Локне, которая вот была на слуху последнее время очень, после этого были попытки и до сих пор мы стараемся помогать в росписи тюремных храмов. То есть это скорее миссионерское служение, и очень важное миссионерское служение, которое помогает людям хотя бы развернуться и увидеть, хотя бы в красоте и в мелочах посмотреть: о, а вот здесь по-другому, здесь меня ждут. И один из основных одно из направлений проекта «Апрель» — это запуск вещания Радио ВЕРА в исправительных учреждениях. Всего у нас 870 учреждений на территории страны на текущий момент...
В. Рулинский
— Это колоний, да, где уже отбывают наказание?
Ю. Денисова
— Это не только колоний, это и СИЗО, это тюрьмы, это исправительные колонии, воспитательные колонии.
В. Рулинский
— Для подростков.
Ю. Денисова
— Для подростков. Это все вместе. И вот уже 330 учреждений на территории нашей страны вещает. И сейчас, кстати говоря, вот в текущий момент, прямо сейчас происходит запуск вещания Хабаровского края и Ярославской области. Это, кстати говоря, тоже я вот всем радиослушателям, которые нам помогают — а таких немало, как оказалось, — я выражаю от всего проекта и от Радио ВЕРА, я думаю, и от людей осужденных огромную благодарность, что есть такая возможность услышать те самые нужные и верные слова, которые звучат через радио.
В. Рулинский
— А давайте, наверное, сразу напомним, как поддержать проект, потому что это очень важно тоже. Можно сделать пожертвование с помощью СМС на номер 3434 со словом «апрель», поставить пробел, написать сумму. Например: «апрель 300».
В. Рулинский
— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы сегодня говорим с исполняющим обязанности председателя Синодального отдела по тюремному служению Кириллом Марковским и руководителем проекта помощи заключенным «Апрель» Юлией Денисовой. Юль, а по поводу самого названия «Апрель» — я знаю, что это связано с Виктором Цоем и с его песней «Апрель».
Ю. Денисова
— Да.
В. Рулинский
— Но я, честно говоря, не являюсь поклонником Виктора Цоя. Я послушал специально перед эфиром эту песню, она мне показалась достаточно депрессивной, честно говоря. Я, может быть, просто не в том поколении родился...
Ю. Денисова
— Наверное.
В. Рулинский
— И должен был испытать другие чувства. Но я понимаю, что там, наверное, смыслы воскресения, да, какие-то заложены, и вот там они считываются, особенно верующими людьми.
Ю. Денисова
— Но Виктор Цой сам говорил, что эта песня про второе пришествие Христа.
В. Рулинский
— А, сам говорил.
Ю. Денисова
— Он сам, это не наши придумки, мы абсолютно не притянули за уши, не то, что нам где-то показалось. Это автор сам говорил, что песня «Апрель» про второе пришествии Христа. Песня стала гимном и названием проекта совершенно случайно. Мы очень маялись, как назвать. И «Свет» и еще как-то, и все было как-то вроде по-христиански, но...
В. Рулинский
— Но не то.
Ю. Денисова
— Ну вот не ложилось. Мы целой комиссией тут сидели, думали, я всех задействовала. И вот наш первый попечитель, он мялся-мялся и сидит, говорит: ладно, я вам отдам. Хотел под другое, под другой проект, а тут, говорит...
В. Рулинский
— А тут вы подвернулись.
Ю. Денисова
— Ладно, говорит, отдам. Смотрите — и включает эту песню. А так как я все-таки поклонник творчества Виктора Цоя, я родилась в апреле, в Благовещение, 7 апреля, для меня апрель месяц — это, вы знаете, как младенец рождается на свет, вот еще в грязных пеленах, и вот только его самое-самое начало. И вот и вдруг нас пронзило, что это то название, которое должно быть — начало новой жизни. И, наверное, для каждого осужденного человека «апрель» — это символ надежды.
В. Рулинский
— Батюшка, я когда читал ваши интервью разные, мне особенно запало в душу то, как вы рассказываете про исповедь осужденных на большие сроки. Больших таких, можно сказать, людей — в прямом смысле, физическом, да, то есть таких огромных людей, которые, в общем, совсем не сентиментальные в обычных условиях, как они плачут на исповеди. Меня шокировало это ваше признание, что практически все, кто приходит на исповедь, вот там, в тюрьме, они все плачут на исповеди.
Иерей Кирилл
— Да, вы знаете, вот на приходе приходскому священнику, он редко сталкивается с таким. Ну бывает, конечно, что женщины иногда поплачут там о жизни своей. Но чтобы мужчина вот пустил скупую слезу в приходском храме — ну очень редко бывает. А вот в тюремном храме это явление обычное. То есть действительно иногда осужденные, они даже сами не ожидают этого от себя. Они начинают вроде бы каяться, потом сами неожиданно для себя вдруг обнаруживают, что у них глаза влажные становятся, потом вдруг слеза какая-то появляется. Они ее пытаются украдкой смахнуть, потом они уже не обращают внимания на это. Конечно, душа, она там в большом напряжении находится, она, как бы сказать, истерзана. И особенно, вы знаете, реагируют осужденные на доброе отношение священника. Вот правильно говорите, что это ключевое в плане тюремного священника: он не должен быть строгим, строгости хватает и так в жизни. Он должен единственным иногда человеком быть, а так иногда и бывает, единственным вообще на всем белом свете. Потому что даже и близкие, бывает, настроены не очень хорошо — осуждают, укоряют, говорят: ты, так сказать, позоришь наш род. Общество все, значит, сотрудники, они бесстрастность сохраняют в общении с ним. И вдруг появляется какой-то человек, вот этот священник, который просто смотрит на него с любовью, по-доброму, жалеет его. Просто жалеет. И вот иногда вот эта вот любовь, которую они чувствуют от священника и сострадание, производит в душе вот такую удивительную реакцию, то есть душа настолько вдруг сразу размягчается, что человек начинает плакать. Но здесь и благодать Божия, конечно, действует. Особенно, знаете, в первой исповеди людей, которые совершили действительно страшные преступления. Но не сразу, а по прошествии уже лет десяти, пятнадцати их пребывания в заключении, когда они многое продумали, когда многое переосмыслили, когда, может быть, уже с Богом встретились. Когда уже робко начали Ему молиться. Вот когда такой человек исповедуется первый раз, это всегда бывает со слезами. А когда читаешь разрешительную молитву, то это иногда человек просто рыдает под епитрахилью. Просто рыдает. И все остальные осужденные, если это видят, они относятся к этому с пониманием. Они никто не удивляется, не укоряет, все всё понимают, что человек действительно, человека коснулся Господь.
Ю. Денисова
— Я вопрос хотела батюшке задать. Думаю, что это всем, наверное, а может быть, не всем будет интересно, может, я искажена. А скажите, ведь исповедь в СИЗО, где человек еще под следствием и с надеждой, отличается от исповеди в уже учреждении?
Иерей Кирилл
— Отличается, конечно.
Ю. Денисова
— Мне кажется, да, это важно, что...
Ю. Денисова
— Отличается. И это вот особенность, что даже священник, который совершает служение в СИЗО, он это должен понимать. То есть, конечно, всегда есть опасения. То есть если человек что-то скрывает от следствия, если у него есть какие-то эпизоды, о которых не знает правоохранительные органы, то у него есть опасения, что все что, если он откроет это священнику, его жизнь может очень серьезно осложниться, если эта информация будет доступна тем, кто преследует его дело. И здесь, конечно, священник должен отнестись с пониманием к этому. То есть не должно быть такого что: ах, ты не хочешь мне ни о чем сказать? Ну тогда, значит, ты не каешься, тогда я тебя не допускаю до причастия. То есть здесь священник должен так помочь деликатно человеку, чтобы, с одной стороны, все-таки было какое-то раскаяние, признание своей вины, но которое поймет только священник. Например, ну хорошо, обычно говорят: мы не виноваты. Ну хорошо. Ну а может быть, вот по какой статье вас обвиняют? И тогда он начинает говорить статью, часть. И если он это говорит, понимаете, с таким унылым и покаянным видом, то тогда мы уже понимаем, что значит, человек виновен в этом. Но бывает, что человек ничего не стесняется и рассказывает даже про те вещи, которые он не говорит следствию. Но при этом он всегда говорит: батюшка, ну вы же не расскажете.
Ю. Денисова
— Доверие — это очень важно.
Иерей Кирилл
— Да, конечно, это доверие. Здесь священник, конечно, должен проявить мудрость. И тайна исповеди, она охраняется законом. Поэтому в данном случае здесь священник и не обязан рассказывать о каких-то эпизодах, эти даже показания не будут приняты судом как свидетельские.
В. Рулинский
— Недавно я посмотрел очень интересный фильм голливудский — я удивился, буквально несколько лет назад снятый, как раз про пожизненно осужденного, «Нефариус» называется. Я не знаю, смотрели вы, батюшка, или нет. Его посоветовали, причем люди именно верующие. Ну я кратко передам суть: там речь идет о том, что приговоренный к смертной казни человек утверждает, что в него вселился нечистый дух, и он вообще является вот, ну как сказать, такое раздвоение личности у него, как когда он в таком состоянии одержимости, и когда он в обычном состоянии. И к нему туда приходит адвокат, и вот, собственно, адвокат неверующий. И вот этот вот бес как бы в этом человеке его, как сказать, его приводит к мысли, что действительно духовная жизнь есть и она вот перед ним. На самом деле непростой фильм, но с глубоким духовным смыслом, его монашествующие там посоветовали. И я, в связи с этим, вот хотел у вас спросить: когда вы начали писать письма, отвечать на эти письма пожизненно заключенным, это, в общем, понятно, что, может быть, и было какое-то решение такое действительно христианское, правильное, понятное, когда стало больше этих писем. Но когда вы туда уже начали ходить, ну может быть, вначале не как священник...
Иерей Кирилл
— Как диакон я тогда ходил.
В. Рулинский
— Но у вас не было какого-то страха личного? Я имею в виду за себя, за то, как вы сами, может быть... Вопрос такой, знаете, может быть, сейчас он вам покажется странным, но мне кажется, он многих интересует. Потому что с тюрьмой связан страх у большинства людей. И туда прийти — это вообще в каком-то смысле переступить через многие «не могу» «не хочу», да. У вас не было этого страха?
Иерей Кирилл
— Нет, вы знаете, у меня был, может быть, другой страх. Я подумал, что я там испытаю какое-нибудь состояние богооставленности, что я погружусь в ад, где вот такие страшные люди, что там какой-то мрак, отчаяние, что там Бога нет, потому что там, где такие страшные преступники. Ну вы же, наверное, тоже слышите обычно про такие колонии пишут только там какие-то страшилки: вот, убийцы, маньяки там, концентрация зла. Вот я с этой концентрацией зла, думал, сейчас я вступлю, значит, в какое-то общение и, наверное...
В. Рулинский
— И сам пострадаю, да.
Иерей Кирилл
— Да, и сам пострадаю, мне будет тяжело и так далее. Но я увидел там совсем другое. То есть я, наоборот, был потрясен той близостью Божией, которую я там ощутил. Вот действительно. Конечно, я общался с верующими осужденными, с теми, кто сам искал со мной встречи, но вы знаете, общение с этими людьми было настолько благодатным, что я — ну я бывал в монастырях, я общался с людьми хорошей жизни духовной, но ничего подобного. Было такое ощущение, что эти люди были выше, понимаете. И они действительно Бога знают. То есть Господь дает им иногда такие переживания Своего присутствия, которые едва ли ведомы кому-то вообще. Потому что ну пожизненное заключение — это отдельная тема, это можно было отдельную передачу об этом, конечно, бы сделать. Потому что там и условия, конечно, совершенно, так сказать, очень тяжелые для человека, тем более никакой надежды фактически нет. То есть то что законодательство дает через 25 лет, но у нас пока не было прецедента...
В. Рулинский
— Никого не выпустили.
Иерей Кирилл
— Никого. По УДО вот как по условно-досрочному — никого. То есть были случаи пересмотра приговоров, такие случаи были, но чтобы вот именно суд рассмотрел дело какого-то осужденного и пришел к выводу, что он не нуждается в дальнейшем отбывании пожизненного заключения, он может быть освобожден, такого эпизода еще не было у нас в стране. Я думаю, что когда-нибудь будет. И вот здесь, кстати, вопрос — мы как-то начали вот эту тему, что будет дальше с человеком, когда он освобождается, немножко не закончили. Но это ведь важная тема. Понимаете, проблема в том, что они, когда освобождаются, они на приход-то не идут. Понимаете, то есть они, значит, идут прежде всего отмечать свое освобождение, и иногда это заканчивается, значит, чем?
Ю. Денисова
— Повторным.
Иерей Кирилл
— Предложением, да, как мне один заключенный пожизненный рассказывал: я, говорит, освободился, приехал к своим друзьям. Отметили, значит, очередной срок, а потом они мне говорят: давай, последнее дело и разбежимся. Вот просто вот, ничего такого. Ну деньги можно там взять хорошие. И я говорю: и что? И вот, на пожизненное. Человек оказался на пожизненном заключении. Вот в связи с этим, конечно, важнейшим таким этапом нашего развития тюремного служения было бы вот организация вот таких центров или пробаций, или реабилитационных центров. Их пока в стране по пальцам можно пересчитать.
В. Рулинский
— По выходе вы имеете в виду из заключения.
Иерей Кирилл
— Да, очень важно, вы знаете, очень важно, чтобы человек...
Ю. Денисова
— Мостик этот организовать, чтобы человек перешел. Потому что сейчас он выходит из мест лишения свободы и падает в реку, грубо говоря. А нужен мостик, который здесь насухо ему перейти.
Иерей Кирилл
— Вот. Чтобы человек первое время, чтобы он только после колонии заехал бы сразу туда, понимаете. То есть и там, там не надо много времени, хотя бы две недели.
В. Рулинский
— А там живут прямо?
Иерей Кирилл
— Да, то есть две недели.
Ю. Денисова
— А у нас, батюшка, есть идея такая — ну это просто в разговоре, сразу говорю, руководство тоже пока, это просто идея. Мы хотим объединить, допустим, вот человек выходит из осуждения, ему пока некуда идти, негде жить. И есть в подмосковных там, допустим, или каких-то городах ближних питомники животных, которые тоже бездомные. И вот сделать каким-то образом, объединить, то есть вот эти осужденные люди — за зарплату, за еще что-то, помогают вот этим братьям меньшим, плюс реабилитируются...
В. Рулинский
— Интересная мысль.
Ю. Денисова
— Плюс там же священник, сделать храм, и вот чтобы этот человек уже... Ну это как вот одна из таких вот.
Иерей Кирилл
— Я думаю, что это повод вам приехать к нам в Синодальный отдел и обсудить этот вопрос.
Ю. Денисова
— Батюшка, спасибо вам за приглашение.
В. Рулинский
— Да, у нас, видите, не только человеческие истории интересные, а у нас и рабочие совещания в эфире происходят.
Иерей Кирилл
— Да, все правильно. Потому что вот эти первые две недели очень важно, чтобы человек после колонии, скажем так, расслабился в той обстановке, которая бы не способствовала его опять погружению в криминальны мир или возвращению к прошлой жизни, чтобы с ним там поговорили. Его не надо заставлять первые две недели работать, там, значит, что-то от него требовать. Ему просто надо дать отдохнуть. В общении желательно, конечно, со священником, да даже и просто с мирянином. То есть в этом проекте, конечно, обязательно должны быть люди, которые бы просто по-человечески поговорили бы с бывшим осужденным — о его планах на жизнь...
Ю. Денисова
— Дали возможность зацепиться здесь.
Иерей Кирилл
— Да, да.
Ю. Денисова
— Просто зацепиться. Потому что чаще всего они думают: зачем мы сюда вышли вообще? Там-то хоть что-то понятно.
В. Рулинский
— Упорядоченный быт, все понятно...
Ю. Денисова
— Там хоть что-то понятно. А здесь мы, по большому счету, порицаемы, никому не нужны, делать нам нечего. Поэтому такие реабилитационные центры — а если это еще с чем-то можно объединить, приносящим пользу еще кому-то, то это же мы трогаем вот струнки души какие-то более...
В. Рулинский
— Дай Бог.
Ю. Денисова
— Ну я говорю, я за это, она пока не сформирована, батюшка.
Иерей Кирилл
— Это очень сложная деятельность. Вообще очень сложная деятельность, не все ей готовы заниматься. Потому что надо понимать, что люди освобождаются, значит, разные, с определенными зависимостями. То есть мы его приняли, он скажет: можно я пойду прогуляться? Он пошел — пришел пьяный, например. Это обычная история, понимаете. То есть там должен быть определенный какой-то устав, правила, да, то есть вот эти все вещи очень непростые. Немногие решаются этим заниматься.
В. Рулинский
— И тем не менее, несмотря на то что немногие решаются этим заниматься, есть и такие замечательные люди, которые все-таки помогают, по слову Христа, приходят к страждущим — «и в темнице посетили Меня». И сегодня, накануне 19 декабря — дня, посвященного милосердию и состраданию ко всем находящимся в темнице, как мы говорим, — в тюрьмах, колониях, СИЗО, сегодня мы общались с замечательными гостями: отцом Кириллом Марковским, исполняющим обязанности председателя Синодального отдела по тюремному служению Русской Православной Церкви и руководителем проекта помощи заключенным «Апрель» Юлией Денисовой. И, мне кажется, затронули очень важные темы, не только связанные с заключенными, а касаются, мне кажется, вообще жизни души человека и в скорбных обстоятельствах, и о той правде Божией, которая открывается людям, проходящим испытания. Спасибо вам большое. И мы, прежде чем закончим этот эфир, я хотел бы еще раз напомнить о том, как поддержать проект «Апрель», он очень нуждается в вашей поддержке. Можно отправить СМС на номер 3434 — слово «апрель» написать, поставить пробел и сумму. Например: «апрель 300». Меня зовут Василий Рулинский, я пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. И я еще раз благодарю дорогих гостей за сегодняшний очень важный разговор. Спасибо.
Ю. Денисова
— Спасибо большое.
Иерей Кирилл
— Спасибо.
В. Рулинский
— Всего доброго.
Все выпуски программы Делатели
Одна молитва. Анна Тумаркина

Анна Тумаркина
В главе шестой Евангелия от Матфея Господь заповедал ученикам молиться, не говоря лишнего, дабы не уподобиться язычникам. Он даровал апостолам молитву Господню, известную также, как «Отче наш».
Я долго не понимала: почему Господь не передал нам других молитв? Ведь у каждого из нас так много просьб к Богу. И когда мы обращаемся к Нему, сложно быть лаконичными и не сказать лишнего.
Однажды мой сын сильно задержался на прогулке с друзьями. Я долго не могла дозвониться до него. А пока набирала номер, молилась:
— Господи, пусть он перезвонит...
И тут же мысленно перебивала сама себя:
— Нет, Господи, лучше я сама дозвонюсь, а он пусть снимет трубку... Нет, всё-таки, лучше он, а то разозлюсь ещё, наговорю всякого... Но хорошо бы, чтобы трубку взял...
Вдруг поняла, что запуталась. Сама не знала, чего просить. Сын не отвечал на звонки. Снова начала молиться, просто повторяя молитву Господню:
— Отче наш, иже еси на небесех...
Через некоторое время ребёнок сам позвонил. Я поговорила с ним и велела идти домой.
В той же главе Евангелия от Матфея сказано: «Ибо знает Отец ваш, в чём имеете нужду прежде, чем попросите у него.» Господь знает, но мы сами, к сожалению, далеко не всегда. А что нам на самом деле полезно, знаем ещё реже.
В молитве Господней собраны все наши основные просьбы, и их не много. Буквально четыре: о хлебе насущном, об оставлении грехов, об избавлении от искушений и защите от лукавого. Это — основные потребности каждого верующего человека. И если мы не знаем, чего хотим, можно просто читать «Отче наш». А Господь и без слов знает о наших нуждах.
Автор: Анна Тумаркина
Все выпуски программы Частное мнение
10 февраля. О покаянной молитве авторства Преподобного Ефрема Сирина

Сегодня 10 февраля. День памяти Преподобного Ефрема Сирина.
О покаянной молитве его авторства — священник Августин Соколовски.
Святой Ефрем Сирин был чадом Древней Антиохийской Церкви. Ограничивая себя во всем и пребывая в молитве и созерцании, святой Ефрем писал удивительные гимны славословия Господу и Богу. Отец пустыни, подобный библейским пророкам, святой Ефрем был дьяконом. Тогда, в IV веке, это было особенное учительское служение Древней Церкви. Ефрем проповедовал, учил, готовил людей к окрещению. В момент, когда примерно за год до его праведной кончины на город Эдессу обрушился голод, Ефрем спас от смерти множество жизней.
Пройдет ровно три недели и начнется Великий Пост. Тогда святой Ефрем сделается нашим спутником в трудном, но благословенном пути к Святой Пасхе. Ежедневно Церковь устами священника будет многократно повторять молитву святого Ефрема. Самое главное, чтобы слова этой молитвы не становились для нас привычными, но каждый раз пробуждали наши воспоминания об ее авторе и о множестве великих значений, вложенных им в удивительные, глубокие и одновременно чрезвычайно простые и наполненные подлинным библейским смыслом слова «Господи и владыка живота моего, Господь и владыка жизни моей».
Преподобный Ефрем родился, когда против христиан свирепствовало великое гонение Диоклетиана. Христиан казнили за то, что они отказывались признавать божественность императора. Единственным Господом и Владыкой своего бытия они признавали Бога и Сына Его Иисуса Христа. Начальные слова молитвы — подлинное мученическое исповедание веры. В дни Великого Поста нам предстоит со вниманием и смирением повторять этот Символ веры мучеников вместе со святым Ефремом.
Все выпуски программы Актуальная тема
10 февраля. О периоде приготовления к Великому посту

Сегодня 10 февраля. Начало 1-й подготовительной седмицы к Великому посту.
О периоде приготовления к Великому посту — протоиерей Василий Гелеван.
Великий пост велик и по времени, и по значению. По времени, потому что он 40 дней длится, плюс Страстная седмица. А по значению, потому что готовит нас к встрече с Пасхой — самому главному празднику в православном календаре. Вот эти несколько недель мы называем подготовительная седмица перед постом. Отличают эти седмицы евангельские воскресные чтения: о Закхее, Мытаре и Фарисее, о блудном сыне и прямо у самого порога поста Евангелие о страшном суде. Прощенное воскресенье мы называем его. Эти подготовительные недели готовят нас к тому, чтобы правильно вступить в это поприще поста. А как правильно? Заранее поразмышлять о добродетелях и немного сравнить свою жизнь с тем, как надо. Они готовят нас даже уже постепенному входу в воздержание. То есть это не такой резкий порог, когда вчера ты ел мясо, а сегодня уже не ешь. Нет, постепенно. Сначала все разрешается вкушать, даже среда и пятница отменяются. Потом в обычный режим входим — среда и пятница. Следующие — отказались от мяса, но еще мы едим яйца, молоко. И, наконец, уже и от этого отказываемся. Светлый период, который освобождает нас от зависимости. И тело наше утончается, и страсти наши утихомирятся. И вот в таком состоянии нужно подходить к празднику праздников, к Святой Пасхе.
Все выпуски программы Актуальная тема