«Святой преподобный Серафим Саровский». Священник Кирилл Кобрин

Наш собеседник — настоятель Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области священник Кирилл Кобрин.

В день памяти святого преподобного Серафима Саровского мы говорили о жизни и особенностях канонизации этого святого, а также о том, почему он особенно чтим не только в нашей стране, но и за её пределами. Наш собеседник рассказал о своем служении на Вологодской земле, и о том, чем эти места могут быть интересны паломникам и туристам.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

— Дорогие слушатели, здравствуйте. «Светлый вечер» на светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Рад вас приветствовать. С удовольствием представляю собеседника: сегодня вместе с нами и с вами ближайший час, эту часть «Светлого вечера», проведет священник Кирилл Кобрин, настоятель Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области. Здравствуйте, отец Кирилл.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Здравствуйте, Алексей. Здравствуйте, уважаемые радиослушатели.

А. Пичугин

— Сегодня день памяти преподобного Серафима Саровского. Есть святые, чей авторитет, наверное, безупречен. Может быть, для кого это несколько странным прозвучит, что есть святые, чей авторитет небезупречен, но тем не менее все мы люди, все мы знаем, что те же святые тоже были чаще всего простыми людьми — со своими недостатками, со своими достоинствами, со своими грехами. Есть святые, к которым мы обращаемся чаще, есть святые, которых мы вспоминаем достаточно редко. Вот Серафим Саровский из плеяды тех нескольких абсолютно, наверное, авторитетных в православном мире, не только в русском, но и в целом, в православном мире. И даже, по-моему, в католических храмах я встречал его изображение, его иконы. В общем, это такой человек, который, наверное, безусловно, всеобъемлюще почитается как святой. И сегодня день его памяти, день его преставления. Отец Кирилл, в вашей жизни, я не буду, наверное, спрашивать, какую роль сыграл преподобный Серафим, но вот ваше отношение? Ведь у каждого человека есть свое собственное личное отношение к тем святым, которые особенно известны. Есть что-то такое личное по отношению к преподобному Серафиму?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Естественно, конечно. Наверное, у каждого человека в России есть какое-то религиозное переживание, связанное с Серафимом Саровским, потому что, как вы правильно заметили о безупречности святого, и, может быть, его детскому незлобию, по которому мы, наверное, все скучаем. В период моего воцерковления я молился Серафиму Саровскому, как, наверное, и все, никого не удивлю. Но я четко знал то, что мой ребенок будет назван в честь Серафима Саровского, то есть либо если это мальчик, то Серафим, если будет девочка, то Серафима. И вот, у меня есть Серафима Кирилловна.

А. Пичугин

— И это действительно такая дань уважения Серафиму Саровскому.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, действительно.

А. Пичугин

— А почему? Ведь из огромного количества святых... Или это пришлось, мы с вами ровесники, поэтому, наверное, и воцерковление происходило приблизительно в одни годы, такое сознательное. И я помню, что этот перелом 90-х и нулевых, когда очень много говорили о Серафиме Саровском, очень много выпускали — от простых бумажных буклетиков, с довольно сомнительной историей его жизни, до больших исследовательских хороших проектов, где его жизнь досконально исследовалась, в том числе с научной точки зрения. Ведь на самом деле, про жизнь Серафима Саровского мы знаем не очень много.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Люблю простые ответы на сложные вопросы. И когда я серьезно задался вопросом, а вот что такое аскетика? Вроде бы как есть куча серьезных определений этому и очень много всяких ответов, опять же из жития святых мы можем что-то почерпнуть, из опыта святых отцов, а пример из жизнеописания Серафима Саровского очень хорош. Когда на него напали разбойники, нанесли ему достаточно серьезные травмы, может быть, по-нашему, если бы сейчас судмедэксперт снимал побои, то там было бы «тяжкие телесные». Монахи его принесли в монастырь и не знали, выживет он или нет, потому что там была проломлена голова. Но при этом, учитывая то, что Серафим Саровский, а в мире Прохор, по-моему, его звали...

А. Пичугин

— Прохор Исидорович Мошнин.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Здоровый курский мужик, под два метра, метр восемьдесят, метр девяносто, широк в плечах.

А. Пичугин

— Вроде, наоборот, считалось, что он небольшой.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Нет, он был большого роста. Где-то сохранилось, что сколько-то пудов, сколько-то верст, в русском измерении, но по-нашему это метр восемьдесят, метр девяносто. И как бы он ни постился, он и на иконах он изображен так, что он большой и круглолицый, широкий в плечах.

А. Пичугин

— Но он обычно такой согнутый, потому что эти изображения уже после нападения, он так до конца жизни и не оправился от травм.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Но самое интересное. Давайте задумаемся, кто тогда были разбойники? Это беглые крестьяне, которые сбежали от помещика, питались, чем придется, нападали на путников. И в нашем и требнике сохранилась молитва о путешествующих, то есть тогда было физически опасно путешествовать, потому что прибежали, избили, в лучшем случае, в худшем, понятно, что убили, волки доедят, в лесу бросили — и всё. Это — беглые крестьяне. И тут три беглых крестьянина, питаются, чем придется, и — здоровый курский мужик с топором. Понятно, что он мог от них отбиться. Но монах дал обеты. Но это не столь важно. Важно то, что, наверное, как любой хороший монах, обладал сердечной молитвой, Иисусовой молитвой, и он не хотел с этим расставаться. Вроде бы это невидимо совершенно, но для него это было дороже, чем даже свое физическое здоровье. То есть потеря этой молитвы и, может быть, этой любви, когда он сам отдал им топор, сказал: ребята, делайте, что хотите. Так вот, это достаточно трогает сердце. И, наверное, дает ответ на вопрос, а что же такое христианство, что же такое аскетика? — когда тренируюсь, упражняюсь, когда хочу, очень хочу, но не буду. Я хочу чего-то большего в другой сфере, какой ценой мне бы это не далось и какие жертвы не нужно было бы принести. И его жизнеописание соответствует этому, — то, что потерять молитву, потерять благорасположение к людям сердечное для него было намного дороже, чем физические увечья получить.

А. Пичугин

— А чем он бы потерял расположение людей, если бы он отбивался от разбойников? Да, два метра, да, наверное, он мог спокойно это сделать. А, может быть, расположение и потерял бы, мы плохо себе представляем эти межсословные отношения.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, возможно. Но вот именно само благорасположение к людям, то есть «возлюби ближнего, как самого себя». Может быть, он в своем сердце даже их жалел: бедолаги, питаются, чем придется. Я лучше физические увечья получу... Мы сейчас начали говорить об аскетике, мне кажется, он боялся потерять молитву, Иисусову молитву непрестанную, потому что в пылу драки в любом случае возникает чувство ненависти, вскипает кровь, в любом случае какие-то помыслы ненависти, злобы, раздражения, обиды, — вот эти невротические чувства посетили бы его сердце. Понятно, что они лишили бы его молитвы. И он предпочел приобрести физические увечья, но не потерять это, чем пустить в свое сердце все эти чувства.

А. Пичугин

— Мне еще видится в образе преподобного Серафима Саровского, да и вообще во всей истории Церкви того времени такая важная деталь. Мы достаточно мало знаем святых XVIII-XIX века. Со мной сейчас, наверное, люди, изучающие то время, не согласятся, наберут достаточное количество, в том числе и локально, то есть местночтимых святых, локально прославленных. Но в целом, если мы говорим о состоянии Церкви в XVIII, в XIX веке, перед революцией (после революции это вообще отдельная история), но перед революцией это Церковь такого тотального обмирщения, как бы это странно не прозвучало, особенно за разговорами про Россию, которую мы потеряли, православную Россию, все равно сто́ит почитать воспоминания людей того времени и становится понятно. Даже дневники Иоанна Кронштадтского, даже по дневникам Иоанна Кронштадтского можно понять, что Россия того времени, будучи вся абсолютно до последней ниточки православная, крещеная, была достаточно далека от образца христианской жизни, христианства. И вот, мы видим среди всего этого, — можно даже посмотреть, как к священникам в деревнях относились, как в городах относились, — мы видим вот такие маленькие всплески, как Серафим Саровский, Тихон Задонский, оптинские старцы. И еще, может быть, с пяток, с десяток таких людей наберется.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Полностью согласен. Но я выражаю свое субъективное мнение, делюсь с радиослушателями своими религиозными переживаниями, и они не претендуют на ранг объективности, это просто как некая часть моего мировоззрения. А так, Алексей, я с вами полностью согласен по поводу того, что... Опять же, воспоминания историков, царская консистория писала указы... Почему попы дрались за требы на площади? То есть даже вплоть до того было.

А. Пичугин

— Это про крестовых попов. Есть такой замечательный термин «крестовые попы» — это не связано со словом «крест» напрямую, это те, которые стояли на перекрестках. Ведь нельзя было выйти из духовного сословия в то время, что бы ты ни сделал. Сейчас у нас есть ряд канонических мер, которые можно принять к провинившемуся священнику. Тогда меры, конечно, принимались, но выйти из духовного сословия было нельзя — нельзя было повесить рясу на гвоздь и уйти в мир, это было очень сложно сделать. Это могли сделать только люди, добившиеся в своей духовной жизни очень высоких карьерных ступеней, тогда они могли перейти куда-то, и то было сложно. А когда простые попы уходили, вернее, их за какие-то прегрешения удаляли, то очень часто они оказывались на перекрестках, где ждали очередную требу и за нее дрались.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Слава Богу, у нас не кастовая система, как в Индии, например, что если ты родился брахманом, ты и будешь брахманом. А родился неприкасаемым, ты в этой касте и останешься, что ты ни делай. Как-то митрополит Игнатий, ныне Саратовский, вот он хорошую фразу говорил: «невольник — не богомольник». Я считаю, что это действительно так. Как, например, была мода при Иоанне Грозном всех бояр, не бояр, но всех перед смертью в схиму.

А. Пичугин

— Жен.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Детей. Возможность была бы любимого коня, коня бы подставили.

А. Пичугин

— А обеты за него приносил кто-нибудь, потому что у того был рот завязан.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Ну, а вот не хочет человек в Царствие Небесное, не хочет. Как в том анекдоте: может быть, в раю и климат, но в аду компания лучше. Ну, не хочет человек. А тут его насильно. И опять же я считаю, тут некий мистицизм просто: постригли, хочешь, не хочешь, Дух Святой, будь-ка добр человека в Царствие Небесное. А он не хочет, но его никто не спрашивает.

А. Пичугин

— Я напомню, что сегодня мы беседуем со священником Кириллом Кобриным, настоятелем Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области. Говорим мы сейчас про Серафима Саровского в день его памяти — 15 января он преставился. И сегодня мы его вспоминаем. Вот мы говорили о том, что феномен святости того времени и феномен святости Серафима Саровского, что среди такого тотального обмирщения Церкви, вдруг появляется человек, один, второй — это Тихон Задонский, Оптинские старцы, еще несколько человек, которые своей жизнью, своим отношением к вере опровергают весь этот негатив, который мы можем и у Лескова прочитать. Что это неправда, что ли? — правда, всё так и было. Но мы видим Серафима Саровского, и эта жизнь начинает играть несколько другими красками — не всё так серо, не всё так уныло, если появляется Серафим Саровский.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Полностью согласен. Смотрите, насколько я знаю, должно с момента смерти пройти 100 лет и потом становится вопрос о канонизации.

А. Пичугин

— Очень по-разному. Я сейчас не буду пытаться искать, везде по-разному. В Греции своя практика, на Афоне своя, в России своя.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Я по нашим меркам говорю.

А. Пичугин

— По нашим, да. У комиссии по канонизации есть свои определенные критерии.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Один из них я назвал. Насколько я помню, Николай II страстотерпец сыграл роль в канонизации Серафима Саровского.

А. Пичугин

— Скорее, даже его супруга, которая просила.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Дело в чем. Вот мы говорим о феномене святых XIX века, и я думаю, что многие святые остались, так скажем, совсем под спудом. Не их мощи, а потому что то, что случилось в начале ХХ века, и переход от Синодального управления Церковью к Патриаршеству, все равно что-то где-то, какая-то нить прервалась и что-то где-то сбилось. Я думаю, что многие достойнейшие люди, которые почивают в Царствии Небесном и которые молятся за нас, они нам не явлены были. Так уж случилось по Божьему Промыслу, но я думаю, что такое есть.

А. Пичугин

— Да, я тоже думаю, что их, конечно, было больше. Но просто мы видим, что кто-то из них все-таки проявился и своей жизнью раскрасил ту эпоху своеобразно. Кстати говоря, о канонизации. Прошло тогда ровно 50 лет со дня его смерти, даже меньше, 49, действительно очень небольшой промежуток для того времени, это небольшой промежуток для нашего времени. Мы говорим о новомучениках, но это отдельный прецедент. Мы говорим о том, что в Сербской Церкви прославлено огромное количество людей, пострадавших во время Второй мировой войны в лагерях системы Ясеновац. Это отдельный случай. Но вот для XIX века... И смотрите, сколько людей приезжает на эту канонизацию. Неслыханное дело — канонизируют фактически их современника. Многие из тех, кто присутствовал на канонизации Серафима Саровского, возможно, его даже помнили.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Естественно. Опять же Господь управляет всем. И лично для меня, опять же мы просто беседуем, я многими именно субъективными вещами делюсь. Я бы с удовольствием из любой точки России поехал.

А. Пичугин

— В Дивеево.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Да неважно куда. Мы сейчас говорим про Серафима Саровского, а если бы мы канонизировали его современника, а если бы я его через вторые, третьи руки знал, я бы обязательно приехал, чего бы это мне ни стоило.

А. Пичугин

— У меня дома висит икона сербского Патриарха Павла, я не уверен, что он прославлен всей Сербской Церковью, но как местночтимый святой в некоторых епархиях он почитается, и почти во всех храмах висят его иконы, так как его любят сербы. Вот с ним я виделся один раз незадолго до его смерти, когда он в очередной раз приезжал в Москву. Поэтому я смотрю на нее и мне приятно, что я видел святого человека.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Это просто восприятие нормальное. Я тоже, будучи в Белграде, не мог не посетить могилу Патриарха Павла. То есть есть вещи, мимо которых ты не можешь пройти.

А. Пичугин

— В Католической Церкви был прецедент интересный. В 2010-м году она прославила польского священника Ежи Попелушко, активного участника «Солидарности», убитого спецслужбами Польши в 80-е годы. И вот в 2010-м году на канонизации отца Ежи Попелушко присутствовала его мама. Вот это, наверное, для нее было вот такое...

Свящ. Кирилл Кобрин

— Знаете, может быть, это цинично звучит, но на похоронах детей я обычно говорю родителям: «Христос Воскресе!» Может быть, это звучит цинично, но я говорю: «Христос избавил нас от смерти Своим Воскресением — Он разрушил смерть, врата адовы. Это просто разлучение души с телом. Ваш ребенок жив — благодаря Воскресшему Христу». И так же, наверное, это тоже «пахнет» вот этим Воскресением, — когда мама приходит к своему сыну и она радуется.

А. Пичугин

— Да, наверное, тут есть какой-то образ Воскресения Христова и Богоматери.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, это действительно так и есть, — когда мама приходит и все ликуют. И нету даже вздоха или жалости, либо какой-то вины, обиды, нету вот этого всего. Сердце ликует, представьте на месте матери: мой сын — святой. Вот какие Господь чудеса являет.

А. Пичугин

— А вот то, что вы говорите родителям, чьих детей вы отпеваете. Но ведь при этом они сами должны что-то знать про Христа, чтобы понимать смысл слов, что Христос Воскрес — и ваш сын или ваша дочь, ваш малыш жив.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Приходится рассказывать, приходится говорить проповедь, потому что на похоронах ребенка морально тяжело всем. Священнику, наверное, вдвойне тяжело, потому что, во-первых, чин отпевания младенца совершенно другой, там нет ни слова про грехи.

А. Пичугин

— Это, скорее, чин утешения родственников.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Нет. Там такая молитва звучит: «Господи, по непреложному Твоему обещанию: „Не мешайте детям приходить ко Мне“, — прими блаженного младенца сего». И там во всем чине нет ни слова про грехи. А во-вторых, понятное дело, что ты участвуешь в массовой горести какой-то. И на тебя, получается, накатывает волна и внешнего, то есть тебе приходится утешать и сопереживать в любом случае. И волна внутреннего, потому что волей-неволей задумываешься, своей аскетикой занимаешься, безуспешно пытаешься побороть свои страсти. Иногда успешно, иногда не очень. Чаще всего, как хороший христианин, наверное, я скажу сейчас, что безуспешно, потому что, ну, все мы такие. И вот волей-неволей задумываешься об этом. А тут Господь принимает младенца сразу, сразу к Себе. И ты действительно говоришь об этом, причем не для того, чтобы сказать, а тут, наверное, больше поделиться тем, какой Господь хороший. То есть и утешить людей и попроповедовать. Кто-то, да, может быть, не воспримет, а для кого-то мои слова покажутся циничными. И они имеют право на свою агрессию какую-то, потому что не все же верующие. Скажут, что поп наговорил чего зря. Но те, кто даже допускают существование Бога, я надеюсь, что эти слова принесут им какое-то назидание. Я недавно написал в своем «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)» о том, что, то ли я привык отпевать людей, которые умерли от модной ныне болезни, от ковида, потому что достаточно много людей умирает...

А. Пичугин

— Несмотря на то, что вы служите в селе.

Свящ. Кирилл Кобрин

— А какая разница? А что, в селе нету ковида?

А. Пичугин

— Казалось, что это болезнь больших городов.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Нет, без исключения всех. То ли привыкаю я, то ли привыкают родственники, то ли все вместе мы привыкли, и смерть стала нестрашной, она стала просто строгой учительницей жизни. Это как у Виктора Франкла, вот эти экзистенциальные страхи: страх смерти — это страх жизни. И это действительно так и есть. То есть когда человек боится смерти, он боится жизни. Где-то не успеть, где-то не так сделать, где-то еще чего-то. А мы, христиане, еще допускаем жизнь после, — я специально не говорю «смерти», я говорю «разлучение души с телом».

А. Пичугин

— Но при этом найдите мне человека, который не боится смерти.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Я тоже боюсь предстать перед Господом.

А. Пичугин

— А кто-то боится из вполне себе христиан не просто предстать перед Господом, а оставить то, что здесь есть — все эти рассветы, закаты, близких людей, любимые места, автомобиль, квартиру. Ведь это всё в течение жизни накапливается и так иногда задумываешься об этом, думаешь: раз ты назвал себя христианином, то зачем ты тогда привязываешься к этому всему, к этим местам? А с другой стороны, а как не привязываться? — это ведь всё твое, нажитое, это всё твое любимое.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Алексей, вы сейчас находитесь в Москве, я сейчас нахожусь в Сизьме. Вы знаете, когда я стал служить в селе шесть лет назад, я постепенно подчеркивал какую-то мудрость, старушечью мудрость, когда они готовились к смерти. Лучшее платье себе — говорили, чтобы их хоронить в этом. Сами себе покупали разрешительную молитву, крестик, иконочку — всё должно быть заготовлено, всё лежало в отдельном этом... Была бы возможность, они покупали бы и гроб. Я кроме шуток.

А. Пичугин

— А многие и покупают. Я знаю, что в таких, ещё оставшихся целыми, деревнях у многих стариков стоят в домах гробы, в которых хоронить. А некоторые, это и в Москве есть, заранее себе ставят памятник на кладбище, чтобы потом родственников не обременять. Там останется только добавить дату смерти — дата рождения уже есть, портрет есть.

Свящ. Кирилл Кобрин

— У некоторых это доходит до другой, противоположной крайности, не очень хорошей, когда говорят: «Вот, я устала жить». Я еще ругаюсь: «Еще покоптишь, еще внуков, еще правнуков. Возраст пенсионный возраст повысили, нам уже до пенсии тяжело, а вы еще и покоптите, чтобы свое забрать». Они смеются, так по-добродушному. Вот есть вот это в народе — старушечья житейская мудрость такая хорошая. Я считаю, что надо этому учиться — уже нету привязанности к земному чему-то, есть только скорбь о том, что я не смогу ближним помочь. Вот привязанность к этому: «Да у меня пенсия хорошая, и внучке чего-то надо, и это чего-то надо». И вот, знаете, эти святые одеяльца и святые вязаные коврики.

А. Пичугин

— А что это?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Бабушка рукоделием каким-то занимается, она вяжет коврик из тряпочек каких-то, еще из чего-то. Она с пенсии что-то пооткладывает, «чтобы моим тепло было», она купит носков, купит одеяла, купит еще чего-то, на какой-то праздник подарит. Я служу в Вологодской области, у нас сегодня −27, наверное, я еще за окно не выглядывал. И вот обязательно надо кому-то, внукам, правнукам, передать это всё, чтобы, ребята, у вас было тепло. Я это так называю. То есть это пуховое одеяло, иногда из своих сшитое, то есть из кусочков, из ещё чего-то — это в деревне бабушки сами делают. Половики вот эти...

А. Пичугин

— В церковь приносят?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Естественно, конечно. У меня много. Мне как-то бабушка принесла авоськи, много-много авосек. Говорит: «Батюшка, тебе же надо по людям ходить, чего-то, наверное, дают». Я говорю: «Дают». — «На тебе». Там три связанные авоськи хорошие. То есть у них свое какое-то восприятие — мы о восприятии сейчас говорим.

А. Пичугин

— Нам сейчас надо прерваться буквально на минуту. Я напомню, что сегодня, в день памяти преподобного Серафима Саровского, мы беседуем со священником Кириллом Кобриным, настоятелем Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области Вологодской епархии. И через минуту мы продолжим.

А. Пичугин

— Возвращаемся к нашей беседе. Напомню, что мой собеседник — священник Кирилл Кобрин, настоятель Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области. Сегодня, в день памяти преподобного Серафима Саровского, мы вспоминаем преподобного Серафима Саровского и в целом говорим о жизни. И сейчас уже, наверное, перешли к разговору о жизни в деревне, в селе. Село Сизьма это где? И вообще, название достаточно необычное.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Это финно-угорское название, как и областной районный центр Шексна. Можно сказать, что это середина Вологодской области, наш районный центр находится между Вологдой и Череповцом. А Сизьма от него находится в 27 километрах вглубь. Это, как любят у нас гордиться и называть, это самобытный уголок Вологодчины. Почему он получил такое название? Сиземская церковь была построена давно, она была построена в 1870-м году. Это была деревянная церковь с колокольней, был один священник, один диакон и один чтец. И это все земли тогда принадлежали Кирилло-Белозерскому монастырю. И крестьяне в том числе. То есть как-то это всё относилось туда. Потом постепенно это стало уже как бы самобытным. В 1937-м году, понятно, что всё поломали, всё порушили. Сделали из этой церкви что зря, как привыкли сделать. И потом началось восстановление, с 1992-го года.

А. Пичугин

— В «Википедии» пишут, что сначала был зерносклад, а потом сельский клуб 30 лет.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, зерносклад. Насколько я помню, там рядом еще села Чуровское и Чаромское. И в их церквях делали и тракторные ремонтные мастерские, тоже и клубы, Да, клуб был, мне кто-то из старожилов на исповеди рассказывал, что «я тут плясал, было дело». И потом с 1992-го года началось. Самородок нашей вологодской земли, недавно награжденный Путиным медалью «За заслуги перед Отечеством» какой-то степени, это наш староста храма и директор Центра традиционной народной культуры — Владимир Валентинович Егоров. Этот человек являлся, наверное, примером, как сказать, веры такой, что без ума называется. Человек может быть религиозный без ума, в каком отношении? В 1992-м году, в начале Перестройки...

А. Пичугин

— Ну, Перестройке уже конец — начало новой России.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Все-таки на год-два село опаздывает от города, а тем более вологодское село. И он задался идеей восстановить церковь. Все над ними смеялись. Студент 3-го курса медучилища.

А. Пичугин

— То есть он совсем молодой был.

Свящ. Кирилл Кобрин

— 26 лет. И в него пальцем тыкали, смеялись.

А. Пичугин

— То есть он и сейчас достаточно молодой человек.

Свящ. Кирилл Кобрин

— 52 года.

А. Пичугин

— Я когда к вам приезжал, я его даже видел.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, он молодой. Ему тогда 26 лет было.

А. Пичугин

— А зачем ему это надо было?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Знаете, я так глубоко в душу не лезу, я тактичный пастырь. Если мне захотят рассказать, я с удовольствием послушаю. А не захотят, я не послушаю. Единственное, я знаю, что у него слабое сердце. То есть 90 на 60 это его нормальное давление. Иногда он стоит и читает, а я смотрю — он, как трость, ветром колеблемая. Я говорю: «Володя, пожалуйста, на укол сходи». Он сходит в медпункт, сделает укол, потом приходит, я смотрю, щеки у него порозовели. А то он стоит бледный, у него слабое сердце. Возможно, это было связано с этим страхом, может быть, смерти, страхом жизни. Но вот он задался целью восстановить этот храм.

А. Пичугин

— Но сам он из Сизьмы?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, он уроженец Сизьмы. Рядом, в общем, Сизьменского сельсовета. Там рядом Кузьминское село, там их много.

А. Пичугин

— В общем, из Сизьмы. Но ведь у всех людей по-разному восприятие действительности. Для кого-то — стоит колхозный коровник, покосился, ну и Бог с ним. Чего-то торчит из земли, — а, это церковь до революции была, потом зерносклад, а сейчас непонятно что уже. Ну, торчит, и торчит. А у кого-то начинает сердце болеть и за коровник, и за церковь, и за школу и за всё на свете.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Я думаю, из-за страха смерти, а может быть, чудо это, реальное чудо — устремление молодого человека. И, благодаря ему, нашему старосте, потом со временем потихонечку росла община. То есть было много бабушек, бабушки выносили этот глинозем из церкви, заколачивали окна, начали приносить потихонечку иконы, еще чего-то, какие-то вещи. Потом уже за этим всем, обратили внимание спонсоры. То есть постепенно директора колхозов начали давать людей, трактора, чтобы что-то распахать, облагородить территорию. Потом это заметил губернатор Вологодской области Позгалёв, что-то начало выделяться. И параллельно строился Центр традиционной народной культуры, потому что приносили не только иконы, приносили какие-то вещи из быта крестьян. И вот в Сизьме есть музей, например, «Крестьянская изба», то есть полностью показан быть крестьянина XVIII века Вологодчины. Показаны вещи из обихода. Опять же, Вторая мировая война не обошла стороной никого и призывников очень много было.

А. Пичугин

— Надо сказать, что войны в Сизьме не было, а уходили на фронт и не возвращались, это да. Приезжаешь в такие места, как Сизьма, смотришь — в центре села памятник стоит, а там выбиты имена. И смотришь, фамилий практически три-четыре, а человек не вернулось под сто.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Все эпохи в этих музеях. Почему самобытный, то есть получается туристический храм...

А. Пичугин

— Сейчас мы поговорим про туристический храм, это отдельная история, это очень интересно.

Свящ. Кирилл Кобрин

— И этот самобытный уголок Вологодчины, он благодаря Валентину Владимирову Егорову.

А. Пичугин

— А места очень красивые.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Я считаю, что вообще Вологодчина прекрасна.

А. Пичугин

— Это говорит человек, уроженец юга, переехавший в свое время в Вологодскую область.

Свящ. Кирилл Кобрин

— В моей памяти бесповоротно в сердце — это вологодское лето.

А. Пичугин

— Да, северное лето. А Север у нас начинается — это тоже интересно. Для меня, как для жителя Москвы, Север начинается — вот Ярославль проезжаешь и дальше уже пошли эти островерхие елки, уже такая южно-таежная зона в северную переходит, и начинается. В Архангельск приезжаешь, это тоже частенько бывает со мной, разговариваешь с местными жителями, они говорят: «Ну вот у нас, на юге области, это не Север еще. В Вельске у нас всё растет, как посадишь, так и растет». А для меня Вельск Архангельской области — это суровый Север, настоящий, для меня он за Ярославлем начинается. Уже Вологда — это такой хороший настоящий Русский Север.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Как сказать — Средний Север. Еще такой, скажем, прорекламированный уголок Вологодчины находится восточнее, это родина Деда Мороза — Великий Устюг.

А. Пичугин

— Но это в другую сторону.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Совершенно верно, это на восток, от Вологды на восток. А мы чуть-чуть на запад, в сторону Санкт-Петербурга, то есть мы находимся на дороге, где федеральная трасса Вологда—Новая Ладога.

А. Пичугин

— И от нее еще 30 км.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, от нее 30 км вглубь. То есть дальше Сизьмы еще Кузьминское, где находится часовня Ксении Петербуржской.

А. Пичугин

— Вы там тоже служите?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Она приписана к моему храму, потому что местные жители, то ли переселенцы, то ли... Вот почитание Ксении Петербургской очень серьезное в нашем районе.

А. Пичугин

— Это удивительно, поскольку это такая локальная петербургская история. Понятно, что она всероссийская, но все-таки все едут в Петербург и для всех Ксения Петербургская это все-таки, как Матрона Московская — московская, так и Ксения Петербургская — петербургская.

Свящ. Кирилл Кобрин

— А у нас и так и так. То есть и Матрона Московская почитается, и Ксения Петербургская почитается. И Николай Чудотворец почитается. Он в селе является... Ну, это просто День села.

А. Пичугин

— Это понятно. Как на Ярославщине говорили и в окрестных областях «Введеньё», когда на Введение День деревни — Введенский храм стоял.

Свящ. Кирилл Кобрин

— А тут вот так. Самое интересное, что нижний храм — зимний. На Вологодчине вообще чаще всего двухэтажные храмы, в подавляющем большинстве архитектура такая, что верхний храм, нижний храм. Либо рядом они стоят — большой летний храм, рядом маленький зимний храм. Это можно сказать и по кафедральному собору, и по всем абсолютно. В Вологде Воскресенский кафедральный собор тоже двухэтажный. У меня вроде бы нижний храм, зимний, в котором служат постоянно, это храм в честь Трех святителей — так не отмечается праздник Трех святителей...

А. Пичугин

— Для меня, кстати, было достаточно удивительно, потому в Суздале, к которому я имею непосредственное отношение, есть тоже такие истории, когда храм один на другом стоят, зимний и летний, но все-таки это не такая распространенная история, как два. Зимний — маленький, его легко отапливать, летний — большой, его отапливать особо не надо. А у вас в Сизьме, по-моему, они равновеликие же, верхний и нижний.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да.

А. Пичугин

— Зачем тогда так?

Свящ. Кирилл Кобрин

— А вот так. Разница только в потолках.

А. Пичугин

— А! В летнем всё равно он ниже.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Естественно. Там 3 метра, а на втором этаже, на летнем храме, там уже идут купола, барабан, то есть всё, как надо.

А. Пичугин

— Я напомню, что мой собеседник сегодня — священник Кирилл Кобрин, настоятель Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области Вологодской епархии. И говорим мы уже про храм отца Кирилла сейчас, Никольский храм. Храм удивительный, туда приезжает огромное количество туристов, я сам видел, как автобусы привозят. И для меня это было неожиданно, потому что едешь по ладожской трассе из Вологды в Череповец, Шексна, перед ней поворот на Сизьму, еще 30 км туда вглубь, там очень красиво, где-то со стороны дороги видна широкая Шексна. Но что такого особенного у вас, что к вам привозят такое количество туристов?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Во-первых, это самобытный уголок Вологодчины. Может быть, это рекламный слоган какой-то, я не беру сейчас духовную составляющую, потому что парадокс в том, что я пытался и служить молебны — неинтересно. Интересно — экскурсия по храму с его экспонатами. Опять же я напомню, что Валентина Ивановна Матвиенко принимала участие в восстановлении нашего храма, то есть благодаря и ей многие вещи были пожертвованы, в том числе достаточно много частиц мощей святых. Я скажу, что у меня около 120 частиц мощей святых в храме, ковчеги, в том числе и такие великие святые, как Пантелеимон целитель, всё благодаря Валентине Ивановне Матвиенко. А во-вторых, спонсоры, это конфетная шекснинская фабрика «АтАг», первый этаж очень хорошо, здорово отделан с их помощью. И достаточно много именно экспонатов, которые волей или неволей, волею Промысла Божьего оказались в храме. Например, принесли, — это к слову о Серафиме Саровском, — принесли доску, большую, в 1993-м году. Бабушка какая-то принесла, сказала: «Володя, посмотри, на чердаке нашла, бесхозная валяется». А перед входом в храм была лужа, ну, понятное дело — перед дверью натоптали. Он говорит: «А давай». А потом присмотрелись... А! Она не на чердаке валялась, а кадушку с огурцами закрывали.

А. Пичугин

— Это частая история.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Он говорит: «Ну, давай бросим, чтобы люди ноги не мочили». А потом присмотрелись, а это икона Серафима Саровского, она не представляет как таковой художественной ценности.

А. Пичугин

— Их очень много написали в начале ХХ века.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Деревенские самописцы ходили, которые рисовали за еду...

А. Пичугин

— Да, Никола Зимний в шапке, Никола Летний...

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, рисуют за еду, вот из этой оперы. И она постояла в храме. Я не знаю, правда или нет, но давайте все-таки чуду Божьему отдадим свой процент. А дело в том, что взяли и краски проявились. Потом она постояла еще месяц, еще проявилась, проступила какая-то вещь. И потом начали смотреть, а это, оказывается, икона. И так оставили. Володя — я его называю Володей, а так он Владимир Валентинович — искренне убежден, что обновляются иконы. Я не могу быть в этом плане свидетелем, потому что я назначен настоятелем шесть лет назад, а он всё-таки там с 1992-го года и он искренне говорит, что многие иконы были обновлены, которые приходили в этот храм.

А. Пичугин

— А вы же настоятель там шесть лет, и вы, насколько я понимаю, первый настоятель, который такое продолжительное время там служит. А до вас в основном в этом храме служили приписанные люди.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, потому что Шекснинский район... Тогда спонсоры, братья Атомяны, это генеральные директора конфетной фабрики «АтАг», еще не восстановили шекснинский храм, который недавно был освящен, это Казанский собор, очень большой, он был построен до революции, он очень-очень большой. Тогда была маленькая церковь в Шексне, и там служил благочинный. И он один служил на все храмы. Это получается мой храм в селе Сизьма, храм Илии Пророка в селе Чаромском, храм Рождества Пресвятой Богородицы в селе Чуровское и куча-куча часовен. Больше храмов, по-моему, нету. И куча-куча часовен, потому что какая-то мода ещё была ставить часовни везде. Именно не поклонные кресты, как, например, в Центральной России, но именно часовни.

А. Пичугин

— Да. И поклонные кресты — это вообще достаточно поздняя история. Я не знаю, откуда она пришла, к сожалению. Я так понимаю, что в Центральную Россию и на Север эта традиция пришла, потому что в Московской области, во Владимирской области, где сейчас поклонные кресты на дорогах, в Ивановской, это все были часовни, конечно же.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Возможно. В Центральной России и южнее, на въезде в город и на выезде из города, еще где-то было либо кладбище, либо храм, либо если еще какое-то связанное событие, обязательно стоит либо поклонный крест, либо часовня. На Вологодчине, в частности, в нашем районе, куча часовен, их подавляющее количество. На источнике, в честь Пантелеимона, село Слизово (это в мою сторону), моя часовня, Ксении Петербургской, которая приписана к моему храму...

А. Пичугин

— А часовня это просто такой столбик с крестом? Или там можно внутри можно служить?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Это какое-то строение, пускай маленькое, на три квадратных метра.

А. Пичугин

— То есть вы там служите Литургию?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Нет. Ну как? Там нет престола, нет ничего. Мы служим Литургию в Никольском храме, на Ксению Петербургскую. Скоро, 6 февраля, это будет суббота (просто я расписание богослужений уже составлял), мы служим Литургию, а потом едем все в часовню Ксении Блаженной, там будет совершаться молебен водосвятный, может быть, простой, с чтением акафиста. То есть я четко стараюсь, опять же ни в коем случае — мухи отдельно, котлеты отдельно. Потому что Литургия есть Литургия, «ось мира», как говорил Иоанн Златоуст. А уже молебны, конечно, это хорошо и здорово, но прежде всего Литургия, Кровь и Тело Христовы. Все вместе собрались, помолились, причастились, чтобы Бог пребывал с нами, а уже потом молитва Ксении Петербургской. То есть всё четко, в часовне, за неимением... Есть часовни, например, взять часовню Всемилостивого Спаса, по-моему, в селе Чернеево, это Шекснинский район, на трассе село Чернеево находится. Там нет храма, мне приходится приезжать туда, когда просят. Это к слову, невольник — не богомольник. То есть как такового расписания нету. Позвонила смотрительница, бабушки ее просят: можно батюшку, мы бы хотели причаститься. Я приезжаю, служу обедницу, то есть я беру запасные Дары, мы поем, служим обедницу, и я всех исповедую и причащаю. То есть есть такая практика.

А. Пичугин

— Нас слушают разные люди — церковные, нецерковные. Но я думаю, что кто-то мог заинтересоваться вашей церковью, кто-то мог заинтересоваться вот этим музеем вологодского быта, или как он правильно называется?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Есть музей «Крестьянская изба», есть Музей истории Сизьмы, есть «Музей пива». Ну, пиво это громко звучит, называется дрожженик.

А. Пичугин

— Я этот рецепт видел в разных местах Вологодской области. Я его пробовал у отца Кирилла, на пиво это не похоже, это похоже на крепкий-крепкий настоянный квас.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Понимаете, в чем дело. Можно взять, например, добавить меда и это будет медовуха. То есть это просто на солоде сброженное, на диких дрожжах. Всё. Крепкий квас.

А. Пичугин

— Я думаю, что среди наших слушателей, а нас слушают и на Вологодчине, нас слушают много где, и люди заинтересуются и захотят приехать в Шексну и в Сизьму. А как до вас добраться?

Свящ. Кирилл Кобрин

— У нас, к сожалению, нету вариантов с ночевкой. Вернее, есть только гостиница в Шексне. А так, если из Москвы, то на поезде либо на самолете до Череповца и потом из Череповца...

А. Пичугин

— Или на автомобиле. Это проще простого — от Шексны на север, наверх 30 км. А если нет машины, то вот.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Либо до Вологды и там ходит, по-моему, автобус до Шексны. Вообще, каждый час из Вологды в Череповец и из Череповца в Вологду ходит автобус через Шексну.

А. Пичугин

— До Шексны как добраться, понятно. А от Шексны до Сизьмы — вот вопрос.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Только от Череповца до Сизьмы ходят автобусы утром и вечером.

А. Пичугин

— Если ты утром приехал, ты можешь целый день погулять по Сизьме, по окрестностям, зайти в храм, зайти в музеи и на вечернем автобусе вернуться в Череповец.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Хотя я настоятельно рекомендовал бы ехать на машине.

А. Пичугин

— Если есть такая возможность.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да.

А. Пичугин

— Да, на машине там очень много способов добраться даже из Москвы, минуя Вологду и Череповец, есть дорога из Рыбинска. Очень плохие дороги — отец Кирилл делился со мной когда-то, я помню, впечатлениями об этих дорогах. Но зато красиво.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Вы знаете, сейчас коронавирус многие сферы очень сильно посадил. Также посадил он и туризм. Но я к чему хочу сказать о плохих дорогах — федеральная программа по развитию туризма — нам сделали эту 30-километровую дорогу.

А. Пичугин

— Да, она очень хорошая.

Свящ. Кирилл Кобрин

— «Вологодские автодороги» сделали просто потрясающую дорогу — там нет ни одной ямки, она постоянно чистится. То есть это не какая-то сельская дорога, это хорошая ровная дорога. То есть едь, едь и едь. Летом ездят и 100 км в час, и больше. То есть добраться от Шексны до Сизьмы составляет 20 минут на машине. А в плане туризма, к сожалению, сейчас... Не буду жаловаться на жизнь, но «не до жиру, быть бы живу». Раньше было здорово, раньше было много туристов, много всего. Сейчас испытываем достаточно серьезные трудности, потому что содержать храм нужно, зарплату платить нужно, а туристов в последний раз я видел, может быть, неделю назад. И эти туристы были из соцсферы. То есть привозят, например, из домов престарелых. Приезжали дети из детдома. Мы устраивали им рождественскую елку, рассказывали о празднике Рождества Христова, то есть это была чисто социальная программа.

А. Пичугин

— Сейчас уже будем заканчивать. В начале программы, когда мы говорили про преподобного Серафима Саровского, я спросил про ваше отношение к святому. И потом только вспомнил, что вы же фактически земляки с Серафимом Саровским.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, я родом из Орла, а он из Курской области.

А. Пичугин

— А в Орле у вас и памятник ставили преподобному Серафиму, недавно совсем открывали, кажется.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Я давно не был на своей малой родине. Я больше влюбился в Вологодчину, я этого никогда не скрываю и не скрывал своего отношения, я всем сердцем люблю Вологодскую область. И как-то я не слежу за тем, что происходит в Орловской области.

А. Пичугин

— Но, видимо, всё равно земляческие чувства тоже свою роль сыграли.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Но у меня, наверное, те же земляки, которые преподобные отцы наши вологодские. Они для меня такие же земляки, можно сказать. Не по паспорту, по каким-то моим духовно-культурным каким-то воззрениям, моему мировоззрению. Не знаю, все-таки белые ночи вологодские, когда еще нет комаров, но уже тепло и когда солнце только свернуло за горизонт, и тут оно же обратно поднялось — это потрясающе. Я очень люблю и вологодское лето, и сейчас наконец-то вологодская зима настоящая за окном.

А. Пичугин

— Да, −27. Тут кто-то поёжился сразу.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Когда борода сразу, как у Деда Мороза, белая становится, когда ресницы у тебя белые. Но при этом она воспринимается как-то легко. То есть сравнить южные −20 и наши северные −30 — это две большие разницы, как говорят в Одессе.

А. Пичугин

— Да. Когда я первый раз оказался на Севере, правда, Север условный достаточно, Северо-Восток — это Пермская область была. Мы туда приехали, это было уже давно, лет 17 назад. И нам говорят: «Одевайтесь теплее, будет −20». И вот я иду по улице, вечер, и не холодно. Я говорю: «Вот, нас стращали». — «Ну да, какая-то зима такая». — «Ну, сколько? −1 где-то?» — «Нет, что вы, градусов-то 15 будет». Эти наши московские −1 и северные −30 они совершенно по-разному... и московские −30, и северные −30 абсолютно по-разному ощущаются.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, очень разные. Но я не хочу сказать... опять же не стоит питать иллюзий — свежо, но не тяжело. Вот так скажу.

А. Пичугин

— Да, это правда. Будем заканчивать нашу программу. Спасибо большое, отец Кирилл, за этот разговор.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Хочу пожелать всем радиослушателям в день памяти Серафима Саровского, по его молитвам пускай Господь укрепляет ваши сердца добротою, незлобием и человеколюбием. Помоги всем Бог.

А. Пичугин

— Спасибо большое. Священник Кирилл Кобрин, настоятель Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области Вологодской епархии. Прощаемся с вами. Я — Алексей Пичугин. До свидания и будьте здоровы.