«Свято-Покровский Добрый монастырь». игум. Антипа (Тхоржевский) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Свято-Покровский Добрый монастырь». игум. Антипа (Тхоржевский)

* Поделиться

У нас в гостях был настоятель Свято-Покровского Доброго монастыря в Тульской области игумен Антипа Тхоржевский.

Мы говорили об истории возрождения Свято-Покровской обители и о том, как живет монастырь сегодня и как идет восстановление порушенных монастырских зданий и храмов.


А. Пичугин 

– Здравствуйте, дорогие слушатели. «Светлый вечер» на светлом радио. В этой студии приветствуем вас мы, Алла Митрофанова... 

А. Митрофанова 

– Алексей Пичугин. 

А. Пичугин 

– Сегодня мы поговорим про достаточно необычное место, про один монастырь, который находится, с одной стороны, вроде бы как далеко и кто-то бы сказал, что в глуши, хотя на самом деле это и от Москвы, в общем-то, не очень так уж далеко, примерно 230–240 километров, а от Калуги так вообще 30-40, но места достаточно заповедные, красивые – на высоком берегу Оки стоит Свято-Покровский Добрый мужской монастырь. Много ли ты знаешь монастырей, у которых в названии прямо прописано слово «добрый»? 

А. Митрофанова 

– Добрый – нет, я не знаю таких монастырей. Вот до сегодняшнего дня, правда, не знала. 

А. Пичугин 

– А у нас в гостях настоятель этого монастыря, игумен Антипа (Тхоржевский). Здравствуйте, отец Антипа. 

Игумен Антипа 

– Добрый день. 

А. Пичугин 

– Монастырь надо географически привязать – это Суворовский район Тульской области. Правда, там до Тулы больше ста километров, а до Калуги около тридцати с небольшим. Это уже Тульская область, как раз там монастырь стоит на высоком берегу Оки, а по Оке идет граница областей. А епархия это Белевская. Раньше это все было Тульской большой епархией, после разделения это вот выделилась небольшая Белевская епархия. Для меня место достаточно тоже знаковое. Мы когда-то приехали туда впервые, в 2003 или 3004 году, и тогда было красивое, еще жилое село Доброе. Сейчас оно как-то так вот снова начало оживать, но был период, когда боялся, что оно совсем вымрет. В селе Доброе находится монастырь, поэтому и привязка такая. И недалеко от села были руины монастыря. Ну по-настоящему руины. Очень живописно, еще раз повторю, что на высоком берегу Оки, но никаких даже признаков того, что там когда-то, в обозримом будущем, могла бы возродиться монашеская жизнь, вообще не было. И вот мы туда ездили каждый год, начиная с 2004 или 2003 года, и вот из года в год мы наблюдали эти руины. Иногда на этих руинах появились какие-то люди, которые пытались то там расчищать территорию, то расчищать остатки бывшего храма, то туда приезжали из Оптиной пустыни, которая там относительно недалеко, монахи. Но вот так все продолжалось на протяжении многих лет, пока в один из приездов – мы туда с родителями ездили, ну и продолжаем ездить, потому что когда-то, тоже на заре двухтысячных годов, приобрели там, как раз в этом селе Добром, небольшой домик. И вот вдруг мы узнаем, что монастырь снова действующий и знакомимся с отцом Антипой, общаемся с ним. Приезжаем на следующий год и видим, что все поменялось. Уже тогда все начало меняться, в 2015-2016 году, и вот от года к году вдруг этот монастырь – извините, что я так долго говорю, но это действительно очень хорошие эмоции, – я вдруг увидел примеры и грамотный реставрации, и того, что людям не все равно. И что появляются новые люди, которым очень важно, чтобы там возрождалась жизнь, и все это как-то так вокруг отца Антипы собирается. И поэтому, конечно же, мне захотелось об этом подробнее поговорить и рассказать вам. Я что-то очень долго, мне кажется, говорю. Расскажите, пожалуйста, теперь вы, отец Антипа, как вы-то узнали про этот монастырь, как вы туда попали? Вы служили, насколько я знаю, в Троице-Сергиевой лавре, спокойно себе служили и служили. И тут вдруг далекая Белевская епархия. 

Игумен Антипа 

– Первый раз я услышал о Добром монастыре в 2013 году, мне знакомый протоиерей предложил посмотреть это место и сказал, что епархия Белевская ищет, кто бы мог быть наместником монастыря. Да, я тогда был насельником Свято-Троице-Сергиевой лавры, уезжать, собственно, из Лавры никакого желания не было. Съездил посмотреть это место. Когда посмотрел это место, действительно оно меня настолько поразило и красотой природы, и уединенностью, и таким внутренним потенциалом роста, потому что место историческое, намоленное, место, которое видело много в своей истории, что после первого посещения я уже сразу согласился на переезд из Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в Добрый монастырь. 

А. Пичугин 

– Это авантюра, по-моему, была, чистой воды. 

Игумен Антипа 

– Ну, видимо, так вот я склонен к авантюрам, к романтике.  

А. Митрофанова 

– Интересно. Оказывается, монах может быть тоже склонен к авантюрам. Я представляю себе разницу: Троицкая Сергиева Лавра, где роскошный, огромнейший, величественнейший монастырь, тоже с невероятной историей и место святости, и столп, фактически, наш, но там все, там абсолютно налаженная жизнь – и руины. 

Игумен Антипа 

– Склонность к монашеским авантюрам. Преподобный отец наш Сергий тоже оставил Хотьковский монастырь тогда, где у него были родители похоронены, и ушел в глубокие леса Маковец, где были тоже руины, и место достаточно дикое, необжитое. Поэтому само монашество, оно в себе несет стремление к уединению, к молитвенному деланию. И места такие более отдаленные, они способствуют к внутреннему сосредоточению, к более глубокому молитвенному деланию. Поэтому любой в душе монах, он стремится к таким подобным монашеским авантюрам.  

А. Пичугин 

– Ну монашество, наверное, в своем подлинном призвании, в подлинном состоянии в хорошем смысле слова авантюра. Человек ведь никогда не знает, и чем это закончится, и как будет проходить его путь, который, если это подлинное монашество, наполнен совершенно непривычными для простого светского человека, даже, наверное, белого священника вещами. 

Игумен Антипа 

– Действительно, монах предает всю свою жизнь в руце Божии, полагается полностью на промысл Божий. И главное для монаха – это определить, есть ли воля Божия на его действия. Я, конечно, долго молился перед тем, как принять такое решение. И тогда ездил к нашему лаврскому духовнику, отцу Кириллу (Павлову), он тогда еще был жив, Царство Небесное отцу Кириллу, он был жив, но тогда уже не разговаривал. Но когда мы с братиями приехали и все прикладывались к ручке отца Кирилла, мы вот так его брали за руку. Я когда его взял за руку, он мне руку пожал, и я понял, что это благословение на этот путь.  

А. Митрофанова 

– Интересно. Отец Антипа, ну вот все равно, я пытаюсь понять, как это: вы приезжаете из благополучного монастыря, где абсолютно уже выстроена жизнь, приезжаете в развалины и... И с чего вы начинаете? Вот хотя бы даже, знаете иногда смотришь – состояние, когда руки опускаются. Вот настолько все разрушено, судя по тому, что Леша рассказал, там ну примерно такая была история. Все-таки XX век, он по нам колесом прошелся и по этому месту тоже. И если все-таки храм в городе или хотя бы в жилом каком-то таком, наполненном селе – это одна история: есть люди, которые возьмутся его восстановить, будет какая-то инициативная группа, как-то ну потихоньку люди будут какие-то деньги искать на это. Но у вас-то там глухие леса. 

Игумен Антипа 

– Как сказал преосвященный Серафим, епископ Белевский и Алексинский, в интервью, еще до моего появления в этом месте, он сказал, что если в этом месте будет богослужение, совершаться Божественная литургия, будет молитва, то это место будет возрождено. Найдутся сами и люди, которые будут заинтересованы в этом, и средства, и все будет возрождаться. Поэтому я, по благословению владыки Серафима, и начал с молитвенного делания. Прибыл я 20 марта в монастырь... 

А. Митрофанова 

– Это в 2014 году было. 

Игумен Антипа 

– Да, в 2014 году, 20 марта. Я долго ждал, пока будет указ из Патриархии, чтобы меня из Троицкой Сергиевой Лавры перевести в Белевскую епархию, и вот в марте указ поступил. И 20 марта я приехал уже в монастырь, а 7 апреля, на Благовещение, была первая литургия.  

А. Митрофанова 

– Но там это как это все хотя бы выглядело в тот момент, был ли потолок? 

Игумен Антипа 

– Ой, нет... 

А. Митрофанова 

– Были люди, которые пришли к вам туда помолиться вместе с вами? 

Игумен Антипа 

– На тот момент в приделах Покровского храма, в приделе Флора и Лавра уже был оборудован алтарь такой, под временной кровлей. 

А. Пичугин 

– Такой деревянненький – это вот то, что я видел: кто-то еще до прихода отца Антипы там оборудовал, насколько я помню, такую будочку деревянную при входе в руинированный совершенно храм, где совершались первые службы.  

Игумен Антипа 

– Да. 

А. Пичугин 

– Просто деревянная будочка, с алтарной перегородкой сделанной. 

Игумен Антипа 

– Но в этой деревянной будочке у нас даже совершалась архиерейская литургия.  

А. Митрофанова 

– Ого! 

А. Пичугин 

– А правда, будочка – меньше, чем строительный вагончик или бытовка. 

Игумен Антипа 

– Да, это было совсем небольшой огороженный придел, но в нем начиналось молитвенное делание. К ноябрю 30 ноября, точная дата, 2014 года мы уже перешли в Алексеевский деревянный храм, который тоже заложили еще до моего появления в монастыре, и там уж стали литургии совершаться регулярно. 

А. Митрофанова 

– Отец Антипа, а есть такое явление – ну, по-моему, Дивеевский монастырь стал первым, самым ярким примером, хотя их на сегодняшний день уже очень много, – когда вокруг возрождающегося или возрожденного монастыря начинает оживать жизнь. Даже если это какой-то полумертвое село. Вот вы киваете головой, у вас что, тоже так? 

Игумен Антипа 

– Конечно, это же естественно, что душа оживляет тело. Если нет души, тело умирает, если есть душа, то тело оживает. И так же и душа любого населенного пункта – это молитва, храм, монастырь. Тем более монастырь – это очень место значимое, там не только, как в храме, совершается богослужение, но там находятся еще и носители непрестанной молитвы, монашествующие, которые если не имеют пока еще непрестанную молитву, то стремятся к этому. То есть это место, откуда начинает исходить благодать Божия. И на глазах и село стало преображаться. Вот там едешь так – вот дом запущенный, смотришь – уже и как-то там люди появляются. 

А. Пичугин 

– А я говорю, что было достаточно интересное время, когда вот мы туда начинали приезжать, это были еще остатки былого, такого достаточно хорошего развития этого села. Там в ряд: Северо-Агеевский, село Доброе, деревня с забавным названием Болото. Вот долгое время деревня с названием Болото выглядела куда лучше, чем село с названием Доброе. Я еще помню, работали магазины, ну магазин-то и сейчас есть, но работал государственный магазин, народ скотину держал, остатки какого-то сельхозпредприятия работали. А потом вот, из года в год я наблюдал постепенное умирание, когда уже ничего не было. Кстати, посреди сила стоит огромный храм святой праведной Анны, но он, к сожалению, в запустении. Братия монастыря – там братия это отец Антипа, – как-то расчистили его от завалов, но я так понимаю, что до возрождения его тоже очень далеко.  

Игумен Антипа 

– В храме Зачатия праведной Анны мы совершаем молебны и отпеваем усопших. Даст Бог, что этот храм, который тоже приписан к монастырю, он тоже начнет возрождаться, начнется реставрация, хотя храм большой... 

А. Митрофанова 

– Много нужно средств и сил, наверное, для того, чтобы... 

Игумен Антипа 

– Пока неизвестно, сколько нам времени до возрождения этого храма. Ну процесс идет, пока в храме уже молитва совершается, хотя бы иногда, то он живет.  

А. Митрофанова 

– Игумен Антипа (Тхоржевский), настоятель Свято-Покровского Доброго мужского монастыря, в Тульской области, в Белевской епархии, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Отец Антипа, а все-таки вот этот феномен, когда возрождающийся монастырь фактически становится центром притяжения или, как иногда это бывает, даже градообразующим предприятием, если переводить на наш язык, как это происходит? Вот люди, их не было там. Это было, вот как Леша рассказывает, руинированное село. Откуда они берутся? Они покупают там себе какие-то дачные дома или что? Или переезжают жить туда и начинают фермерское хозяйство? 

Игумен Антипа 

– Это место, оно действительно всегда привлекало к себе людей. Неслучайно место называется Добрым, урочище Доброе известно с XIV века. Князь Роман Одоевский там приезжал для охоты, и он же основал монастырь на этом месте. А уже село потом, по названию монастыря, стало называется Добрым. Не монастырь по названию села, а наоборот, село стало называться Добрым по названию монастыря. 

А. Пичугин 

– Мы про историю монастыря, кстати, не поговорили. А давайте, вот прежде в чем вы ответите на Аллин вопрос о том, почему все так происходит, почему все это возрождается. Вы говорите, что село получило название по монастырю Доброе. Давайте тогда и об истории монастыря поговорим. Я даже знаю, что там есть расхождения в дате его основания: кто-то отсчитывает с XIV века, а кто-то с конкретной даты – 1477 год. 

Игумен Антипа 

– Действительно, дату монастыря трудно точно определить, потому что во время Смутного времени монастырь был разорен, все деревянные здания монастыря сгорели, сгорела ризничная и все летописи монастыря. Поэтому история монастыря известна только по косвенным источникам, другим источникам. Известно, что основал его князь Роман Одоевский, который жил во второй половине XIV века. Можно сказать, монастырь является современником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Лавра была в первой половине основана XIV века, а Добрый монастырь во второй XIV века половине, что тоже роднит эти монастыри. И место, урочище, названо Добрым, оно оправдывает свое название: добро, которое там происходит по молитве, по вере туда приходящих, оно привлекает людей. И даже люди часто неверующие, они все равно чувствуют как-то благодать, которая происходит из намоленных мест. Приезжают не только на молитву, монастырь множество привлекает и туристов, которые путешествуют по Засечной черте, их интересует это место.  

А. Пичугин 

– Вот я хотел спросить, что такое засечный монастырь? Есть такой термин, вот он как раз засечный.  

Игумен Антипа 

– Есть термин Засечная черта – это южный оборонительный рубеж нашего Отечества во времена Иоанна Васильевича Грозного. Благочестивейший государь Иоанн Васильевич Грозный посещал наш монастырь, когда проезжал по объектам Засечной черты. Древний город Лихвин, Добрый монастырь являются объектами оборонительного стратегического значения. Потому что в те времена с юга постоянно проникали разные кочевники, крымцы... 

А. Пичугин 

– Ну достаточно много людей, которые с той стороны могли напасть. В конце концов, если мы говорим про XIV век, это времена Грозного уже позднее, но вот эти все места, о которых мы говорим, да, они изначально, еще с татаро-монгольского нашествия были достаточно активно посещаемы врагами. Те же татары, которые уже после Куликовской битвы сюда приходили, они же нападали чаще всего не потому, что им хотелось разорять какие-то русские города, а просто потому, что Московская Русь уже постепенно выходила в ту сторону. Это же начало степей, такое активное начало степей, и это места их кочевья, такие самые-самые дальние, северные. Но так как Московская Русь оттесняла их кочевья туда, в степь, они, соответственно, кто-то уходил наниматься в Европу, а кто-то пытался оттеснить и нападал с этой как раз стороны. Вот в данном случае монастырь играл не последнюю роль.  

Игумен Антипа 

– Да, монастырь играл важную роль как оборонительный стратегический рубеж. Когда в Смутное время тоже те же самые войска поляков под водительством Лисовского, они сначала сожгли Добрый монастырь, потом уже осадили Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, которую они взять не смогли, а Добрый монастырь был сожжен именно войском Лисовского. И крымцы тоже проходили через эти места. Знаменитая битва при Молодях, которую можно сравнить со Сталинградом, XVI века, когда было полностью разбито войско Орды, и уже с Крыма ни раз не было такого набега после этого поражения, все это происходило где-то вот в районе южных рубежей – Тульская, Рязанская и Калужская области. Сам монастырь раньше входил в состав Калужской губернии. Древний город Лихвин, он был уездным городом. И историческое название монастыря: Лихвинский Покровский Добрый монастырь. Лихвин тоже являлся оборонительным рубежом, и в Смутное время воевода Стрешнев отстоял Лихвин, но монастырь тогда удалось взять польским войскам, и монастырь был разрушен. 

А. Пичугин 

– Лихвин – какое красивое название. 

А. Митрофанова 

– Очень. 

А. Пичугин 

– Кстати, вы знаете, тоже такая справочка: город Лихвин – нынче называется Чекалин – это самый маленький город в России. 

А. Митрофанова 

– А сколько там население? 

А. Пичугин 

– Меньше тысячи человек. 

А. Митрофанова 

– Ничего себе. А статус города исторический? 

А. Пичугин 

– А у них им предложили несколько лет назад забрать статус города и определить, как сельское поселение. Но все-таки это исторический же город, с многовековой историей и, естественно, жители даже референдум устраивать не стали, они сразу сказали нет. 

А. Митрофанова 

– Они просто проголосовали – вышли на улицу, руки подняли, пересчитали, кто за. 

А. Пичугин 

– Да, мы городом были, городом останемся. Очень милый городок. 

Игумен Антипа 

– Можно отметить патриотизм жителей Лихвина, потому что переход в сельское поселение для них несло некие льготы. Но они отказалась от этого ради того, чтобы сохранить статус города древним историческим Лихвиным. 

А. Пичугин 

– А, кстати, да. 

А. Митрофанова 

– Я знаю обратные примеры, когда поселкам городского типа предлагают статус города, но жители отказываются именно потому, что тогда они лишатся каких-то льгот. А здесь – да, действительно, это такое, как это сказать, уважение к своей собственной истории: мы городом были, городом мы будем нести это имя дальше. Пусть все знают, что Лихвин это город несмотря на то, что нас тут тысяча человек. Потрясающе. 

А. Пичугин 

– Меньше даже. А это вот примеры совсем недавние. Я пару недель назад был в поселке, поселок Шексна Вологодской области, там неподалеку от Череповца. Приезжаешь в Шексну – вот ты уже подъезжая к ней, чувствуешь дыхание большого города: километров за десять там начинаются пригороды, потом это все разрастается, и ты въезжаешь прямо в город. Население поселка Шексна –двадцать с чем-то тысяч человек. Многоэтажки, все как полагается, заправки, развязки, магазины – это не город, совсем не город. Приезжаешь в маленький, уютный, крошечный Лихвин – Чекалин, у которого там торговые ряды в центре города, сбербанк, магазин и все, и дальше пошел частный сектор к Оке спускаться – а это вот город. 

А. Митрофанова 

– Ну это, мне кажется, еще и момент сознания такого, самосознания. Ведь если люди, наследники, чувствуют себя наследниками истории, то они будут и соответствующим образом ну как-то и жить, и им не захочется уменьшать как-то, идти на понижение в своем статусе. Нет, бывают разные истории, но мне прямо это очень понравилось то, что вы рассказали. Отец Антипа, а все-таки вот это название Добрый монастырь, он по вашему опыту каким образом проявляется. Как вы яхту назовете – помните мультик? – так она и поплывет. 

Игумен Антипа 

– Да, как вы яхту назовете, так и поплывет. Действительно название Добрый, оно историческое, и в славянском языке «добро́та» обозначает слово «красота». Собственно говоря, добротолюбие – это перевод к греческой «филокалии» – любовь к красоте. Поэтому красота этого места и красота природы, какая-то внутренняя, может быть, такая красота вот этого вот высокого берега Оки, вот оно привело к названию Добрый, то есть доброе место – место красивое, место, удобное для молитвы, для духовного полета. Потому что выходишь на высокий берег Оки и видишь за многие километры вот эти бескрайние просторы. Еще у нас называют наш монастырь тульским Афоном.  

А. Митрофанова 

– Почему? 

А. Пичугин 

– Я тоже слышал, кстати. Хотел спросить, почему. 

А. Митрофанова 

– Как интересно. 

Игумен Антипа 

– Очень напоминает в чем-то Афон, Карулю. Когда с Карули если посмотреть, видны полуостров Ситонию и Кассандра в Эгейском море. У нас только вместо Эгейского моря Ока...  

А. Митрофанова 

– Иногда тоже, кстати, вполне широкая в своем течении. 

Игумен Антипа 

– А дальше, как первый полуостров у нас село Варушицы, а за ним село Гремячее, где женский монастырь Гремячий Калужской губернии виден с нашего высокого берега. Поэтому, с одной стороны, место напоминает. Так же, как по цепям на Каруле монахи спускаются вниз, во внутреннюю Карулю, так же и у нас тоже там по веревкам можно спуститься к источнику и к реке. И покров Пресвятой Богородицы такой же над нашим местом. Ну и искушений столько же, как на Афоне. 

А. Пичугин 

– Давайте через минуту продолжим наш разговор. Я напомню, что сегодня у нас речь идет про замечательный монастырь, который, с одной стороны, недалеко от Москвы, там чуть больше двухсот километров, от Калуги и вообще чуть больше тридцати. Но на очень живописном высоком берегу Оки стоит в селе Доброе, на окраине села Доброе, Свято-Покровский мужской монастырь. И игумен этого монастыря Антипа (Тхоржевский) сегодня у нас в гостях. И через минуту мы с Аллой Митрофановой и отцом Антипой сюда вернемся. 

А. Митрофанова 

– Еще раз добрый светлый вечер вам, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова. И с удовольствием напоминаю, что в гостях у нас сегодня настоятель очень интересного монастыря с удивительным названием – Свято-Покровский Добрый монастырь – игумен Антипа (Тхоржевский). И мы говорим, во-первых, как название монастыря отражается на его жизни, а во-вторых, о его нынешнем состоянии. Об истории сейчас немножко поговорили, а хочется к современности перейти. Отец Антипа, вы сказали, что у вас искушений не меньше, чем на Афоне, там, в вашей обители. Мне хочется, может быть, даже не столько об этом поговорить, сколько о самом процессе восстановления. Вот я поясню. Нам, светским людям, иногда бывает очень сложно решиться ну даже на ремонт в собственной квартире... 

А. Пичугин 

– Который закончить потом сложно. 

А. Митрофанова 

– Не то что там в доме, понимаете, в квартире. Ну вот небольшая квартира, да, но это вот как представишь, что это надо ездить по этим строительным магазинам, подбирать цвета... У кого-то есть возможность пригласить дизайнера, у кого-то нет такой возможности, и приходится самим выбирать и обои, как это будет все сочетаться. А потом наклеишь, и я знаю такие случаи, когда люди клеят обои, и потом им не нравится, они понимают, что они не угадали. Ну там где-то не хватило расчета, где-то опыта, где-то вкуса, где-то там чего-то еще. И вот это вот все как представишь себе – и вот тот самый момент, когда начинают опускаться руки. Вы восстанавливается, вы не то что ремонт в квартире, вы восстанавливаете монастырь... 

А. Пичугин 

– Я видел, как отец Антипа сам тачку с кирпичом возит. Игумен монастыря. 

Игумен Антипа 

– Бывает. 

А. Митрофанова 

– Игумен, да. А у вас там, помимо вас, кто еще живет-то сейчас?  

Игумен Антипа 

– Сейчас в монастыре десять человек братии – пять послушников, четыре трудника и один игумен в моем лице. Постригов в монастыре пока не совершалось. Ближайшие постриги, по церковному уставу, могут быть у нас только через пару лет, когда насельники закончат второй курс семинарии, перейдут на третий, желающие постричься, и у них исполнится три года с послушничества. Да, возможно, будут постриги. 

А. Пичугин 

– А вы нам расскажите, где граница проходит между трудником и послушником.  

Игумен Антипа 

– Трудник – это кандидат в послушники. Он приходит в монастырь для того, чтобы пожить, потрудиться, научиться чему-то в монастыре, молитве. Мы вот всех трудников обучаем обязательно читать в храме, и многие из них и славянский язык уже изучают, читают Псалтирь на церковнославянском языке, участвуют в богослужении. Трудник, он пока еще не определился, будет он в этом монастыре или он пойдет в другой монастырь, он имеет право выбирать. А послушник – это уже человек, который подал прошение в братию монастыря, и зачислен в братию монастыря, и он уже ожидает пострига в этом монастыре. Ему уже благословляется ношение подрясника, скуфьи, и послушник уже готовится к постригу в монахи.  

А. Митрофанова 

– То есть вот таким образом у вас есть несколько кандидатов на то, чтобы стать уже монахами в Добром монастыре. Но вместе с тем пока из монахов, ну в полном смысле слова, вы один и сами, там есть какие-то рабочие руки, но вот Леша же говорит, что он вас видел, как вы сами тачки с кирпичами этими вот там перевозите. Это как все выглядит? Вот вы проснулись утром – для монахов самое главное все-таки это молитва, – вы пришли молиться, а потом вы, значит, надеваете перчатки и вперед, и таскать кирпичи?  

Игумен Антипа 

– Да, у нас общий распорядок дня. В будние дни у нас утро начинается с утренних молитв, полунощницы, акафиста Покрову Пресвятой Богородице... 

А. Митрофанова 

– Это во сколько? 

Игумен Антипа 

– В 6.30 начало богослужения в храме. После чего в дни, когда нет Божественной литургии, насельники завтракают и отправляются на трудовые послушания. Трудовые послушания сейчас, допустим, у нас основное заготовка дров к зиме. У нас все на дровах, поэтому около трехсот кубов дров нам нужно заготовить.  

А. Пичугин 

– А дрова-то есть? 

Игумен Антипа 

– Да, нам с местной пилорамы привезли бревна, вот сейчас их братия монастыря пилят, колют и укладывают в поленницы. 

А. Пичугин 

– А пока не забыл, хотел спросить. А много ли народу, который сейчас живет в монастыре, много ли народу из них вместе или с вами пришли, или когда вы пришли, уже там были? 

Игумен Антипа 

– К сожалению, формирование братии монастыря это один из самых сложных процессов. Как в человеке есть душа и есть тело, так же и монастырь, он состоит из тела – это храмы, здания монастыря, которые сейчас восстанавливаются, но гораздо труднее сформировать душу монастыря – это братия монастыря, это молитвенный настрой в этом монастыре, дух монастыря. Такое есть понятие дух монастыря – то есть это общий настрой насельников. Есть монастыри миссионерские, есть монастыри просветительские, у нас монастырь такой вот трудовой, трудись и молись, поэтому у нас вот сочетание физических трудов и молитвы, оно созидает вот такой дух монастыря, что братия обязательно молитву сочетает с физическим трудом. И я считаю, это очень полезно, потому что особенно в наше время, когда люди отвыкли от ежедневных трудов, мы сейчас больше занимаемся, в миру люди занимаются более виртуальными какими-то, на компьютере, все автоматизировано. Но вот физический труд, он исторически как был лекарством против уныния для монахов, поэтому такой вот создает бодрый настрой в монастыре, что монахи уже... 

А. Митрофанова 

– У вас там работа кипит. 

Игумен Антипа 

– Да, работа кипит, и братия с удовольствием. Допустим, недавно у нас открылась просфорня... 

А. Пичугин 

– Мне просфорку привезли. 

Игумен Антипа 

– Да. 

А. Митрофанова 

– Вкусные, наверное. 

Игумен Антипа 

– Свои просфоры пекут братия. Я даже этот процесс особенно не форсировал, не подгонял, братия сами взялись и вот это помещение, которое у нас новое готовили под просфорню, оборудовали, купили муки, замесили тесто, и вот достаточно хорошие просфоры стали получаться. 

А. Митрофанова 

– Так это же целое искусство вообще-то просфоры изготовить. Обучались специально? 

Игумен Антипа 

– Да, стажировался, в Сретенский монастырь у нас ездил просфорник стажироваться, поэтому он, да, изучил там. 

А. Пичугин 

– А вы же можете еще и как дополнительный доход для монастыря – продавать просфоры по окрестным храмам.  

Игумен Антипа 

– Может быть, если приедут к нам за просфорами, мы, конечно, поделимся. Хотя торговлю в монастыре я бы не хотел проводить. Потому что я знаю много монастырей, где ведется активная торговля, и там средств всегда не хватает. А знаю примеры монастырей, которые ничем не торгуют, но у них все в изобилии. 

А. Митрофанова 

– Хорошо. 

А. Пичугин 

– Ну смотрите, я недаром в начале программы сказал, что для меня было очень удивительно. Я всех призываю наших слушателей, кто заинтересовался, во-первых, зайти на сайт монастыря, я его обнаружил совершенно случайно несколько дней назад, когда готовился к программе и искал в интернете разные материалы, в том числе с архивными всякими фотографиями, еще дореволюционными, монастыря. Я вдруг обнаружил, что у монастыря есть замечательный сайт – https://dobromon.ru/. Во-первых, там можно найти огромное количество замечательных фотографий, как это выглядело до революции, как монастырь выглядел в советское время, как выглядел до приезда туда отца Антипы. И очень наглядно можно посмотреть, что изменилось за четыре года последние, вот сколько лет там отец Антипа, за пять лет уже почти. И это действительно колоссальная работа, и видно, что это уж территория монастыря, это колоссальных денег требует. Здесь же, кстати, опять же, если кто-то может, хочет, здесь на сайте https://dobromon.ru/, на сайте монастыря, есть раздел «Помощь монастырю» – там есть все координаты, контакты, реквизиты, как можно помочь отцу Антипе восстанавливать монастырь. Там когда-то был два храма: Покровский, с приделами Флора и Лавра и приделом... 

Игумен Антипа 

– Андрея Первозванного. 

А. Пичугин 

– Андрея Первозванного. И еще один храм... у меня опять вылетело из головы... 

Игумен Антипа 

– Вознесенский. 

А. Пичугин 

– Вознесенский храм. Сейчас остался только исторический Покровский храм с двумя приделами, храм этот XVII века. И так как он выглядел несколько лет назад, даже год назад, и то, как он выглядит сейчас, это две большие разницы. Соответственно, это нужно очень много денег и сил. Я так понимаю, что вам приходится очень много ездить по разным инстанциям, чтобы как-то вот это все получалось. 

Игумен Антипа 

– Все получается, милостью Божией, Божией помощью. Потому что нам ни региональные, ни федеральные власти ничего не выделяют, никакой помощи нам не оказывают. 

А. Митрофанова 

– А как тогда?  

Игумен Антипа 

– За счет благодетелей, за счет людей, которые заинтересовались вот именно этим местом, восстановлением жизни этого места, за счет, видимо, благодати Божией, которая привлекает всю эту помощь. Потому что, как правильно сказал преосвященный Серафим, что если будет совершаться Божественная литургия, значит все приложится к этому месту. Благодать, которая происходит от молитвы, от таинства причастия Святых Христовых Таин, она распространяется вокруг. Святый праведный Иоанн Кронштадтский говорил, что в основе всех чудес, которые он совершал, лежит таинство причастия, то есть это вот самое главное было для него, вот Божественная литургия, святое причастие, и уже в этом он черпал всю силу и помощь Божию. 

А. Митрофанова 

– Ой, отец Антипа, я вас слушаю, знаете, у меня аж мурашки бегут. Потому что я понимаю: то что вы сделали, отправляясь в этот монастырь, ну это такой прыжок без парашюта с неизвестным таким приземлением, да. Ну и вы мало того, что приземлились на обе ноги, еще мягкая посадка такая, и все благополучно и прекрасно. Но ведь никаких просчитанных заранее шагов, никакой финансовой подушки, ничего. Вы приехали, понимая, что надо начать там служить, вы начали там богослужения, туда стали тянуться люди. Я так понимаю, они какое-то жилье там начали приобретать, в этом Добром селе, им там нравится, они жертвуют деньги на монастырь, в итоге все восстанавливается. Вы там ничего не продаете, никакой коммерческой деятельности монастырь не ведет, каким-то образом у вас есть еда, у вас там идет восстановление. И при этом еще, поскольку Леша же прекрасно разбирается в тонкостях реставрации, архитектуры, он же историк, и то что он говорит, что там идет хорошая реставрация... 

А. Пичугин 

– Очень хорошая реставрация.  

А. Митрофанова 

– Я понимаю, что это тоже очень дорогого стоит. 

А. Пичугин 

– Она очень удивительно, многие слушатели, наверное, в курсе моей суздальской истории, которую там периодически рассказываю, в том числе сталкиваясь и в Суздале, и в Подмосковье, на тех или иных площадках выступая по теме реставрации церквей, я вижу, как это происходит в восьмидесяти процентах случаев. Когда, к сожалению, это все происходит еще и под руководством общины церковной, которая к процессу реставрации никакого отношения как бы изначально не имела. Но из-за нехватки денег, из-за нежелания следовать уже подготовленному проекту, вот я вижу, что просто с этим у нас огромная беда. И я приезжаю к вам – и совершенно другая картина. Я знаю, что профессиональная организация из Тулы реставрационная делала проект, и я вижу, что у вас правильный кирпич, большемерный, тот самый, который использовался в свое время при строительстве тех построек, которые стояли на том месте. Я знаю, что это стоит очень и очень дорого. Часто бывает так, что по старой кладке, без всякой вычинки, наляпали там какую-то штукатурку, замазали, и позвали архиерея освящать: вот, владыка, приезжайте, мы восстановили. Первые полгода это будет красиво смотреться, а потом все развалится. У вас совершенно другая работа идет. Это колоссальная работа по вычинке, по поиску и покупке вот этого правильного кирпича. И у вас братский корпус, один из двух братских корпусов, который строится – буквально несколько дней я был в монастыре, отец Антипа водил, показывал, – просто взяли камни из фундамента того корпуса, который стоял на этом месте, и так, как это можно было – понятно, условно, по фотографиям, по обмерам Барановского. Барановский же еще обмеры проводил, Петр Дмитриевич. 

А. Митрофанова 

– Спасибо ему в очередной раз, Барановскому. 

А. Пичугин 

– Да, потому что каждый раз вдруг его следы деятельности или его учеников обнаруживаешь совершенно в неожиданных местах, куда они, оказывается, выезжали. Что ты куда-нибудь за Онегу поедешь – там Барановский, что ты спустишься вниз, туда вот, вглубь Калужской и Тульской областей – там, оказывается, тоже Барановский был. 

А. Митрофанова 

– Надо пояснить, наверное, да, про Брановского несколько слов. 

А. Пичугин 

– Великий наш реставратор, выдающийся. 

А. Митрофанова 

– Выдающийся человек, который, когда понял, что может, там еще немного времени, и вот те храмы, которые еще худо-бедно стоят в советской России, скоро рухнут... 

А. Пичугин 

– Раньше понял. В 20-е годы он еще первые замеры проводил. Еще Казанский собор, когда неразрушенный был, он его обмерил, потому что предчувствовал. Ну так вот замеры были Барановского, вот этот братский корпус, который строится с использованием тех материалов, которые были найдены на этом месте, это все очень здорово. И я понимаю, что если есть такие примеры, то с реставрацией у нас может быть еще все в стране как-то не так плохо, как иногда кажется. Но почему вот я опять столько времени говорю, это все стоит очень больших денег. И я еще раз хочется напомнить просто сайт: https://dobromon.ru/, там есть раздел «Помочь монастырю» со всеми реквизитами. Ну просто потому, что действительно это важно, очень важно, поверьте. 

А. Митрофанова 

– Игумен Антипа (Тхоржевский), настоятель Свято-Покровского Доброго мужского монастыря, на границе Калужской и Тульской областей, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Отец Антипа, а в чем сейчас монастырю прежде всего помощь нужна? 

Игумен Антипа 

– В общем, трудно ответить, в чем нужна помощь монастырю. Потому что монастырь – это как живой организм, как человек, который состоит из души и тела, а мы все духовно больные, а врач наш Господь наш Иисус Христос. Поэтому у нас монастырь, он как лечебница, мы все пришли туда для исцеления души от греха, и Господь нас исцеляет Своим Промыслом. А уже вот внешняя вся реставрация, она является как свидетельством того внутреннего процесса, который происходит. И как тело выздоравливает, так у нас постепенно все исторические памятники в монастыре начинают тоже восстанавливаться, вместе с восстановлением души монастыря, которой является, собственно говоря, молитва братии, духовное делание, которое в монастыре проходит. 

А. Митрофанова 

– Удивительно. Я вам задала вопрос, чем вам помочь, что нужно, какая помощь нужна монастырю. Обычно, и это правильно, люди начинают отвечать сразу там: ну у нас там кровля или что-то сгорело, вот это нужно поменять или, допустим, ну то есть у кого какие нужды, рассказывают, делятся. И у нас замечательные слушатели, сразу откликаются и поддерживают. А вы начинаете отвечать и говорите, ну это же, как сказать, внешний вид – это следствие внутреннего содержания, поэтому нам главное души свои исцелить, и тогда будет реставрация, и кровля, и вообще все. И я опять сижу, и вот, отец Антипа, я такое, по-моему, вижу первый раз. 

Игумен Антипа 

– Конечно, монастырь нуждается в благодетелях, как и любой другой монастырь. Потому что сейчас мы, допустим, закончили делать приделы, трапезную часть Покровского храма, сейчас мы начинаем делать колокольню. Чтобы у нас колокольня, конечно, нужны благодетели, которые будут участвовать в этом, финансово вложатся в строительство этой колокольни.  

А. Пичугин 

– Уже колокола есть для нее. Кто-то привез колокола, они там на площадке перед храмом стоят, подвешенные, в них даже звонят. И даже отец Антипа говорит, что даже на уровне, когда они у земли висят, их слышно достаточно далеко. Но представьте себе, когда на высокой колокольне – прекрасной, красивой, на высоком берегу Оки, а ведь звук по воде очень далеко распространятся. 

А. Митрофанова 

– О, это потрясающе. 

А. Пичугин 

– И слышно за километров за десять будет там, в Чекалине, в Лихвине. 

Игумен Антипа 

– Да, преподобный Арсений Великий всегда говорил: Арсений, зачем ты вышел из мира? Я тоже братии часто напоминаю: братия, зачем вы пришли в монастырь? В монастырь человек приходит спасаться, спасать свою душу. Преподобный отец наш Сергий тоже пошел в радонежские леса не для того, чтоб построить Лавру или спасти всю Россию, как это получилось, собственно говоря, от его деятельности, и Куликовская битва, потом возрождение Великой Руси, он пошел спасать свою душу. Поэтому каждый приходит в монастырь для собственного спасения. Это не эгоистическое какое-то стремление, это стремление исполнить волю Божию. И, как говорили преподобные Оптинские старцы, спаси себя, и хватит с тебя. То есть это программа-минимум для каждого насельника. 

А. Митрофанова 

– А преподобный Серафим говорил, что стяжи дух мирен – то есть спаси себя, да, то же самое, – и вокруг тебя спасутся тысячи. 

Игумен Антипа 

– Да. Я вот тоже часто это напоминаю братии. Особенно когда у нас там бывает, как на всякой стройке, большая ругань, и все готовы уже из себя выскочить, напоминаю преподобного Серафима: стяжи дух мирен. Кажется, просто, на самом деле это очень непросто. Стяжать дух мирен – это процесс многих десятилетий монашеского делания. Вот поэтому как бы вот этот фундамент, на котором должно все строиться. И я мало прилагаю усилий, собственно говоря, вот ко всем реставрационным действиям, они с Божией помощью сами все проходят. 

А. Митрофанова 

– Да ладно, не прилагаете вы. Я сомневаюсь в этом очень, просто вам так действительно кажется, что вы там делаете, да ничего. А так, со стороны так посмотреть, не может это все просто так, знаете как, само собой, как в сказке про Аленький цветочек, летать. 

Игумен Антипа 

– Нет, это все, конечно, требует усилий, но это вторичное делание монахов. Как говорится, есть основной продукт, есть побочный продукт. Вот основной продукт – это вот созидание братства, чтобы там было молитва, чтобы братия друг друга поддерживали, чтобы каждый из братии был рад помочь другому. Вот такие отношения, не когда в миру, вот такого чтобы не было мирского, там почему я должен за кого-то что-то сделать. Если человек так говорит, ему в нашем монастыре делать нечего. Человек должен с радостью.  

А. Митрофанова 

– А вы все друг за друга, стараетесь друг друга как-то держать, поддерживать и на себя брать? 

Игумен Антипа 

– Мы стараемся созидать такой дух в монастыре, чтобы братия друг друга поддерживали. Конфликты, конечно, неизбежны, конфликты в любом обществе бывают, но они должны быть, во-первых, покрываться братской любовью, молитвою, и помнить главное, зачем ты пришел в монастырь – спасаться. Ну вот спасайся. Как спасаться? Скорбями, трудами болезнями.  

А. Пичугин 

– А если кто-то из наших слушателей сейчас вдруг захочет к вам приехать пожить, поработать или остаться у вас, есть какие-то критерии к человеку, требования, который решил приехать в Добрый монастырь и там поработать, пожить, остаться вдруг?  

Игумен Антипа 

– Да, мы сейчас принимаем насельников монастыря, потому что происходит сейчас процесс формирования братии монастыря. И мы принимаем тех, кто стремимся к принятию монашества в перспективе. Это не значит, что человек приехал – и вот сейчас ему уже постриг. В перспективе человек должен стремиться к монашеской жизни, к монашескому деланию и готов ради этого потерпеть какие-то трудности, скорби, которые на этом пути возникают, должно быть самоотвержение. 

А. Митрофанова 

– Это так непросто. Самоотвержение. 

А. Пичугин 

– Да, скорби и трудности, глядя только на то, что вокруг монастыря, и то, что там еще, в общем, все необустроенно. Хотя уже возвели новый братский корпус за территорией монастыря, такой высокий, несколькоэтажный, красиво сделанный, я так понимаю, что братия сейчас там живет, да? 

Игумен Антипа 

– Часть братии, в зависимости от послушания, туда переселяется. Трудность монашеского делания, она может быть не очень понятна для живущих в миру. Потому что обычно люди приходят в монастырь и видят вот это вот благолепие, вот эту тишину, такая вот, казалось бы, умиротворенность. Но это на самом деле поле боя, потому что происходит постоянно там духовная брань, духовное сражение и со своими немощами, и с внешними искушениями. Бесовские искушения, они всегда пребывают там, где благодать Божия пребывает. Поэтому трудности еще внутреннего преодоления себя в монастыре. Поэтому немногие насельники выдерживают это место. Многих привлекает, но потом ломает, раскручивает, они вылетают с очень большой амплитудой из этого места. Поэтому там немногие из приходящих выдерживают. Строжайший сухой закон у нас в монастыре, даже квас у нас на трапезе не подается. Сухой закон, потом... 

А. Пичугин 

– А многие приходят ведь как раз именно с таким бэкграундом, когда необходим сухой закон. 

Игумен Антипа 

– Да необходим, но он как раз необходим тем, кто его нарушает. У нас после первой пьянки человек нас покидает. Поэтому труды физические, труды молитвенные. Во всех монастырях спутник монаха уныние, какое-то такое особое уныние, вид уныния монашеский. Потому что в миру люди как бы всегда находятся в состоянии развлечения, отвлечения... 

А. Митрофанова 

– Ну есть антибиотики, да, или обезболивающие, скажем так. 

Игумен Антипа 

– Ну как бы человек это не замечает. А когда остается один на один с собою, вот тогда начинается настоящая вот эта брань с унынием, которая происходит в монастыре. И от него лекарства там другие – там труд и поклоны какие-то, может быть, еще чтение святых отцов, еще какие-то такие вот монашеские лекарства, к ним привыкнуть достаточно тяжело.  

А. Митрофанова 

– А строгий устав у вас вообще так, как думаете? 

Игумен Антипа 

– Я думаю, что в каждом православном монастыре устав спасителен, достаточный для спасения каждого насельника монастыря. У нас устав сообразуется с нашей жизнью. Потому что, допустим, в Троице-Сергиевой Лавре подъем на час раньше, в пять утра, у нас в шесть утра подъем. Но у нас зато потом днем нет возможности отдохнуть, весь день приходится трудиться, потому устав соответствует тому, чтобы силы человека не истощались, но ему хватало и на молитву, на труды и на все. 

А. Пичугин 

– А есть какой-то отбой? Извините, тут не отбой даже, наверное, а отход ко сну. 

Игумен Антипа 

– Отход ко сну у нас в одиннадцать часов вечера, к этому времени нужно уже кончить все послушания и келейные дела. И уже в это время полагается на отдых, чтобы никого шума не было в обители. Ну если нет каких-то особо срочных дел, какой-то ночной разгрузки чего-нибудь прибывшего.  

А. Пичугин 

– И такое случается, да? 

Игумен Антипа 

– Ну бывало и такое. 

А. Митрофанова 

– Ой. А что вы едите, отец Антипа, там? Я знаю, какие монастыри сами держат огороды, выращивают продукты для себя. А вам-то сейчас не до того совсем, так, мягко говоря.  

Игумен Антипа 

– Питаемся мы хорошо, соответственно, конечно, уставу, то есть все посты соблюдаются, понедельник у нас рыбный день, вот когда не пост. То есть вот так три поста, постных дня – среда пятница и монашеский пост в понедельник в монастыре. Питание, ну обычное питание. Пока у нас не было такого активного строительства, мы огород держали, в основном с огорода питались. Но теперь у нас все братия в основном заняты этими реставрационными работами, поэтому продукты закупаем. С картошкой нам помогла Оптина пустынь по-соседски, они нам отгрузили тонну, нам на год хватило, вот мы за это благодарим владыку настоятеля и братию Оптиной пустыни. 

А. Пичугин 

– Так внутрь зайдешь, а там свободно по территории монастыря разгуливают стадо баранов, козочки, куры гуляют, гуси. 

А. Митрофанова 

– Ваши? 

Игумен Антипа 

– Да, у нас большое хозяйство. В основном мы держим, кроме птицы держим коз и овец. Овец мы называем «ландшафтные дизайнеры», потому что они у нас очищают монастырь от бурьяна, которым было все заросшее, вот они легко с этой задачей справляются. А козы у нас молочные, доим мы, братия из молока делают сыры. И вот хватает и на питание братии, и для паломников часто мы... 

А. Митрофанова 

– Гостинцы это называется, да. 

Игумен Антипа 

– Да, к нам приходят и местные жители, мы угощаем молоком и сыром иногда. 

А. Митрофанова 

– И принципиально не продаете ничего, угощаете так. 

Игумен Антипа 

– Да, я считаю, что этого все равно дохода для реставрационного будет недостаточно, а так нам в принципе всего хватает. Туне приясте – туне дадите.  

А. Митрофанова 

– Да, интересно. Вы знаете, мне очень захотелось к вам туда приехать, тем более что это действительно такие уникальные места. И с Окой, ну как, Угра приток Оки, там же вы говорили сегодня, да, про нашествие монголо-татаров. 

Игумен Антипа 

– Она чуть ниже впадает. 

А. Пичугин 

– Ну в принципе, недалеко. 

А. Митрофанова 

– И там велико стояние на Угре, это как раз тоже освобождении Руси от вот этого несколько векового сумасшедшего соседства...  

А. Пичугин 

– Там, на Угре, по-разному бывало в разное время. 

А. Митрофанова 

– Это тоже связано с этими местами. Какой-то действительно форпост, получается. 

Игумен Антипа 

– Да. 

А. Митрофанова 

– Да, вот во всех смыслах, и в мирском, и в духовном. Этот высокий берег Оки, не раз помянутый вами сегодня за программу. 

А. Пичугин 

– Говорят, у вас под монастырем колокол в Оке лежит, настоящий монастырский. 

Игумен Антипа 

– Под монастырем древняя монастырская переправа, там коса где-то проходит до трети Оки, и за косою омут, глубина шесть метров. И где-то в этом омуте, говорят, когда разрушали колокольни, колокол упал и скатился туда. Мы не ныряли, не проверяли, поэтому за достоверность не ручаюсь.  

А. Пичугин 

– Кто-то мне рассказывал, что какие-то водолазы были, смотрели, находили. Ну это опять же, знаете, как из каждого храма, неважно, даже если он там в трехстах километрах от Москвы, есть подземный ход в Кремль обязательно прорыт, то тут должны быть свои мифы и легенды. 

Игумен Антипа 

– В любой крепости обязательно делался подземный ход, где-то к Оке был выход подземный. В 50-е годы учителя местной школы его засыпали, потому что дети лазили, очень опасно, там плавающие грунты. И поэтому его завалили. А мы не пытаемся его отыскать, в наше время подземный ход особенно монастырю не нужен, чтобы куда-то выходить за помощью при осаде, я думаю, сейчас... 

А. Митрофанова 

– Не актуально уже, слава Богу. 

Игумен Антипа 

– Не актуально. 

А. Пичугин 

– Там недалеко от монастыря была школа, я помню, она действовала, потом не действовала. Потом, видимо, какие-то дети подросли, она снова работала. А в последний раз, когда мы приезжали сейчас, там я смотрю, табличка такая, что это теперь не школа, а какой-то... Ну, в общем, это что-то, связанное с монастырем, старинное здание. 

Игумен Антипа 

– Да, там у нас гуманитарный склад. Там у нас духовно-просветительский центр. У нас школу в этом году закрыли, передали монастырю, и там сейчас... 

А. Митрофанова 

– А закрыли-то почему, детей не оставалось? 

Игумен Антипа 

– Да, мало детей, проще их возить в Черепеть в школу, чем тут содержать все это. Тем более школа была в аварийном состоянии, в этом году мы начали ремонт крыши, кровлю полностью переделали. И там же сейчас действует гуманитарный склад: одни люди приходят, какие-то берут вещи благотворительные, другие приносят, и вот так вот склад действует, за счет волонтеров. А для молодежи мы там оборудуем спортивную площадку. Сейчас вот у нас там волейбольную площадку сделали, закупили инвентарь. 

А. Митрофанова 

– Ну вы даете, правда. Вот так просто звучит: значит, школу распустили, здание передали монастырю. А потом начинаешь разбираться, что там на самом деле: что здание было в аварийном состоянии, что монастырь теперь его восстанавливает, это задние, что всех детей возит в другую, в хорошую школу. И там теперь вот, да, и пожалуйста, для нуждающихся людей все необходимое, да еще спортивная площадка.  

Игумен Антипа 

– На три года муниципалитет заключил с монастырем договор аренды, мы сейчас взяли на три года эту школу. Будем надеяться, что оно будет востребовано для жителей села, то есть там будем преподавать Закон Божий, и гуманитарный склад действует, и библиотека. 

А. Пичугин 

– Что такое гуманитарный склад? 

А. Митрофанова 

– Так вот как раз место, отец Антипа говорит, куда люди приносят вещи и потом можно прийти, что тебе нужно, там забрать. 

Игумен Антипа 

– Паломники из Москвы к нам приезжают, часто привозят детские вещи, игрушки, еще какие-то такие, которые монастырю не нужны... 

А. Пичугин 

– А местным жителям пригодятся. 

Игумен Антипа 

– А для местного населения, да, кому-то они очень пригодятся. И там мы еще и библиотеку сейчас, в этом здании расположилась библиотека. Поэтому, надеюсь, что у нас будет здание как вот такое социальное место служения монастыря востребовано, и муниципалитет продлит нам эту аренду и дальше там, думаю, будет развиваться. И для молодежи сделаем такой духовный центр, чтобы там заинтересовать и местных жителей, и приезжих, чтобы летом там у нас из Москвы приезжали волонтеры, устраивали там такой молодежный лагерь тоже. И они и в богослужении участвуют. И как бы такое место, оно вот именно паломничество, туризм, вот там за стенами монастыря удобно. Потому что в монастыре сохранять нужную исихию для молитвы, а вот там можно уже заняться паломниками, и всеми другими, приходящими в монастырь. 

А. Пичугин 

– Спасибо вам большое. Все, время наше истекло. Мы только напомним в конце еще адрес, интернет-сайт монастыря, там найдете много всякой интересной информации, в том числе красивые виды...  

А. Митрофанова 

– А как добраться, там есть? 

А. Пичугин 

– Кстати, как добраться, там есть. Там очень подробно все расписано, как добраться. Можно даже в двух словах сказать, что проще всего, наверное, по Киевскому шоссе до Калуги, от Калуги поворот на Тулу, а там по указателям на Перемышль, а потом на Суворов. 

Игумен Антипа 

– Легко добираться на машине. Потому что у нас, слава Богу, сделали хорошие дороги в любую сторону от монастыря, заасфальтированы хорошие дороги. 

А. Пичугин 

– Ну да, я помню, как это было еще несколько лет назад, когда вот так вот все. 

А. Митрофанова 

– Стиральная доска. 

Игумен Антипа 

– Да, буквально два года как сделали хорошие дороги и, милость Божия, к нам в монастырь можно добраться. Общественным транспортом все сложнее, автобус ходит только из города в Суворов два раза в сутки, поэтому... 

А. Пичугин 

– В Москву. 

Игумен Антипа 

– От Доброго до Суворова. А от Суворова три раза в Москву. 

А. Пичугин 

– Ну вот такими вот путями можно добраться. Да, https://dobromon.ru/ сайт монастыря со всеми координатами, со всей историей, информацией. 

А. Митрофанова 

– И с реквизитами. 

А. Пичугин 

– Реквизитами, самое главное. «Помощь монастырю» там есть раздел, это действительно то, что заслуживает внимания. Спасибо. Игумен Антипа (Тхоржевский), настоятель Свято-Покровского Доброго мужского монастыря в Суворовском районе Тульской области, в селе Доброе. Или это Белевская епархия, если с церковной географией называть. Алла Митрофанова... 

А. Митрофанова 

– Алексей Пичугин. 

А. Пичугин 

– Спасибо, до свидания. 

А. Митрофанова 

– Спасибо. 

Игумен Антипа 

– До свидания. 

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем