«Священномученик митрополит Серафим (Чичагов)». Священник Анатолий Правдолюбов

У нас в гостях был клирик храма святителя Иова на Можайском шоссе священник Анатолий Правдолюбов.

Разговор шел о судьбе священномученика митрополита Серафима (Чичагова), о том, как он оставил карьеру военного ради служения в Церкви, о том, как он участвовал в составлении жития и прославлении преподобного Серафима Саровского, о многочисленных арестах после революции и о том, как был расстрелян на Бутовском полигоне.

В центре разговора — духовное наследие митрополита, его книги, труды, удивительный путь от светской жизни к глубокой вере и послушанию Христу.

Говорим о том, что такое духовная зрелость и как научиться распознавать Божью волю: почему важно в молитве не только говорить, но и услышать, чего хочет от нас Господь. Прозвучит рассказ и о монахине Серафиме, внучке митрополита — её жизни, обретении веры, роли в сохранении памяти о дедушке.

Особое внимание — тому, как передаётся вера: через личный пример, живое слово, участие в жизни ближнего. Почему важно не просто знать, но и жить Евангелием. И как духовная связь с подвижниками прошлого помогает нам быть честнее, внимательнее и благодарнее — в собственном пути к Богу.

---

Марина Борисова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси, священник Анатолий Правдолюбов.

Анатолий Правдолюбов

—  Добрый вечер.

Марина Борисова

—  И мы продолжаем с вами знакомиться и знакомить вас с нашими молитвенниками, с нашими заступниками, с нашими учителями на пути к Богу, нашими новомучениками и исповедниками Церкви Русской. И сегодня я предлагаю отцу Анатолию поговорить о митрополите Серафиме Чичагове. И чтобы как-то сразу попасть в его мир, хочу начать с его собственных слов. Митрополит Серафим Чичагов писал: «Не говорите, что вы любите Бога и ищете Царства Его, если, просыпаясь поутру, прежде вспоминаете о делах и заботах, а потом благодарите Бога за прошедшую ночь и наступающий день. Никого вы не убедите, что живёте правдой, когда прежде исполняете свои намерения, а потом просите у Бога помощи и успеха». Вот, я думаю, что эти слова владыки Серафима можно поставить эпиграфом ко всей его жизни и, может быть, даже нашей тоже, если мы прислушаемся. Вообще, владыка Серафим — личность удивительная, такие встречаются в истории нашей церкви нечасто, но мы, как правило, знаем таких удивительных людей, поскольку, ну вот, кто такой владыка Серафим Чичагов? Потомственный военный, выпускник Пажеского корпуса, блестящая карьера военная, 12 или 14 орденов. И вот этот человек уходит на пике своей карьеры в отставку. У него семья, у него уже четверо детей. И он вдруг, для всех окружающих, начинает стремится принять священнический сан. Для конца XIX века это дикость какая-то. Начнём с того, что его собственная супруга совершенно не собиралась превращаться из дамы высшего света в Санкт-Петербурге в московскую попадью, вот, никак её эта перспектива не радовала. Несмотря на это, будущий владыка изучает богословие и медицину, и сан он принимает. Но, когда вскорости матушку Господь прибрал, он принимает монашество. А мы знаем, прежде всего, о владыке Серафиме благодаря тому, что он был автором Серафимо-Дивеевской летописи, и он добился аудиенции у государя и просил государя самого вмешаться в историю с канонизацией преподобного Серафима Саровского. И всё, что мы знаем о преподобном Серафиме — в значительной степени заслуга владыки Серафима Чичагова.

Анатолий Правдолюбов

—  Да, это совершенно удивительная, ярчайшая фигура своего времени, и что особенно актуально и важно сейчас для нашего современного общества, и это очень впечатляет и вдохновляет. Как человек, который делал блестящую карьеру, был талантливым, образованным, он был художественно одарён, он писал иконы и картины, он был музыкален, он был композитором в духовной музыке, то есть это человек совершенно ярких способностей и талантов, вдруг, на пике своих возможностей, он не просто совершает какой-то странный поступок, а для, опять же, аристократического истеблишмента того времени, это даже не юродство, а это какое-то безумие. И уйти, и стать священником — это просто поставить крест на своей жизни, просто перечеркнуть всё и превратиться совершенно в изгоя. И будущий митрополит Серафим именно так и делает. Почему? То есть, что может заставить человека, у которого есть все возможности к блестящей карьере военного или при дворе, то есть он мог устроиться совершенно невероятно и устроить свою жизнь, что заставляет его перечеркнуть это всё и выбрать совершенно другой путь? Встреча с Иоанном Кронштадтским. Когда будущий митрополит познакомился и пообщался с Иоанном Кронштадтским, эта встреча и общение перевернули его жизнь. Он встретился с тем, чего не встречал и не видел до этого.

Марина Борисова

— Но сам-то он объяснял, поскольку, вероятно, вопросы ему задавали на каждом шагу, слишком уж это была разительная перемена. И сам он это объяснял так: «Когда во мне открылось сознание, что сам Господь требует от меня такой перемены в пути, ради Его божественных целей, что это необходимо для моей будущей жизни, для предназначенных мне ещё испытаний и скорбей, для моего сораспятия Христу, то, несмотря ни на какие препятствия, поставленные мне миром, я исполнил святое послушание». То есть, для него это было за послушание. Мы как расцениваем какие-то серьёзные перемены в чьей-то судьбе? Ну, это мужественное решение, это волевой акт. Но в любом случае, мы приписываем, естественным образом, ценность этого поступка или ответственность за него самому человеку. А сам человек относился к этому как к послушанию Христу. Вот каким образом перенастроить внутренний свой орган, внутренний свой механизм восприятия таким образом, чтобы мы просто услышали, чего от нас Господь хочет?

Анатолий Правдолюбов

—  Это как раз именно то, что называется духовной жизнью. Видимо, и, скорее всего, так и было, несмотря на карьеру и таланты и успехи, будущий владыка имел и была у него в зачатке духовная жизнь. И у нас сейчас это очень такая актуальная, острая тема. Все спрашивают про духовную жизнь, ищут духовника. А когда задаёшь вопрос: «А что это такое, духовная жизнь? Это вообще что? и зачем вам духовник?» Мало кто может сформулировать что-то более-менее такое вот осмысленное. То есть вот тот самый момент, о котором митрополит Серафим говорит как о послушании Христу, это говорит о том, что он в своей духовной жизни дозрел и дорос до того понимания, что наша жизнь, вот это наше житейское существование, наш путь в вечность — это не просто череда событий и каких-то возможностей, а это совершенно ясный и конкретный путь. И он цитирует апостола Павла, да, «сораспяться Христу». То есть для него это совершенно неотделимый от крестных страданий Христовых путь. То есть он его воспринимает именно так. То есть это совершенно удивительная глубина взгляда на самого себя и на свою жизнь. То есть то, к чему люди идут всю жизнь и не могут прийти, он для себя это сформулировал ещё, что называется, в середине своего пути.

Марина Борисова

— Но он, когда уже был рукоположен, и когда совершилась хиротония, и когда он был епископом в Орловской, потом в Кишинёвской, в Тверской губерниях, но ещё на первой своей кафедре в Орле, он о чём писал? О том, что катастрофа в России неизбежна. Но почему? Обычно мы, когда начинаем интересоваться историческими событиями, мы ищем причин в той ситуации, которая описана в документах или преподнесена нам историками. Что думал по этому поводу накануне всех треволнений и потрясений XX века будущий владыка Серафим Чичагов? «По моему убеждению, необходимо было все реформы начать с возрождения приходов, ибо пока народная и общественная нравственность не улучшится, и жизнь наша не будет согласована с верою, никакие свободы, новые указания и реформы не приведут к ожидаемому результату и благополучию. Без улучшения нравственности не могут кончиться испытания, ниспосланные Господом, и не начнётся возрождение духовное. Духовное же возрождение России возможно только тем путём, каким совершилось её духовное рождение. Равнодушие, отсутствие ревности по вере — вот что больше всего страшит». То есть человек видел абсолютно другую подоплёку всего, что должно было случиться в XX веке. И в воронку этих событий он сам будет вовлечён, и сам трагически закончит свою жизнь. Но, когда мы читаем о святых отцах, о старцах, мы говорим: «О, они прозорливцы, они предвидели, они видели». Вот, мне кажется, что здесь этой мистики у них может быть было очень немного. Вот каких-то мистических откровений. А просто сама духовная жизнь, о которой вы говорили, она настолько перенастраивает человека, что он начинает видеть происходящее вокруг него в истинном свете.

Анатолий Правдолюбов

—  Да. Именно так, что называется, у него открываются очи, как телесные, так и духовные, или наоборот, как духовные, так и телесные. Есть в Евангелии такая фраза: «По воскресении Христос отверз им ум разуметь Писание». То есть Господь, и евангелист об этом конкретно говорит, производит некое действие, призванное к тому, чтобы ученики смогли понимать, что написано в Священном Писании. То есть это как раз тот самый момент вот такого духовного рождения, то есть именно момент такого духовного откровения, не в смысле какого-то мистического, какого-то невероятного события, происходящего в твоей жизни, а именно открытие нового ракурса. Вот как бывает, и люди об этом на исповеди говорят, кто-то, может быть, сподобился пережить такой опыт в жизни, когда вдруг в одну секунду для тебя открывается такой угол зрения на какую-то проблему или на какую-то там страсть или привычку греховную или ещё на что-то, что ты понимаешь, что это больше тебе не тождественно. То есть к тебе это больше не имеет никакого отношения, ты никогда больше этого делать не будешь. Это и называется то самое покаяние, перемена ума. И вот владыка это совершенно удивительно формулирует, что смысл и истинная причина и все проблемы нашего общества заключаются не в том, о чём говорят и друг другу рассказывают, а совершенно в конкретных духовных проблемах жизни и жизнедеятельности людей того времени.

Марина Борисова

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси, проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». Мы говорим о священномученике Серафиме Чичагове. Мне очень повезло в жизни, так получилось, что один из первых храмов, в которые я начала ходить регулярно, был храм Ильи Пророка в Обыденном переулке в Москве. И до сих пор, открываешь дверь в храм, входишь, и первое, что ты видишь — это в рост большая икона Спасителя, босого, в хитоне с распростёртыми руками. Я, когда первый раз вошла в храм, я остолбенела, потому что я такой иконы никогда в жизни не видела, я даже не предполагала, что такое может быть. Такое ощущение, что ты вот вошёл в храм и тебе навстречу распростёр объятия Христос. И я, естественно, спросила у женщины, которая продавала свечи, что это за икона, откуда она взялась. Она мне объяснила, что это эту икону написал владыка Серафим Чичагов, что в храме есть ещё одна икона, которую он написал — «Моление преподобного Серафима Саровского». И я тогда не имела ни малейшего представления, что эта женщина, которая мне рассказывала первый раз в моей жизни про владыку Серафима, была его родная внучка, Варвара Васильевна Чёрная-Чичагова. А и это не просто женщина, которая свечки продаёт, это всемирно известный учёный-химик, обладательница госпремии СССР. И, кроме всего прочего, когда уже вот выйдя на пенсию, она оказалась в храме за свечным ящиком, она периодически приглашала к себе попить чаю тех, кто интересовался жизнью владыки Серафима, и очень много осталось её воспоминаний, особенно после того, как открылся Новодевичий монастырь, и она из Варвары Васильевны превратилась в матушку Серафиму, первую настоятельницу возобновлённого Новодевичьего монастыря. Она удивительно вспоминала о своём дедушке, и когда он уже, уйдя за штат, жил в подмосковном Удельном, она с ним вместе жила, поэтому она очень хорошо, очень близко его знала. И её воспоминания совершенно удивительные, даже в том, что она рассказывала, как он играл на физгармонии, как к нему приходили люди, и как он общался с ней. И меня тогда потрясло то, что он её совершенно не уговаривал соблюдать правила, ходить в храм, вот, не было такого, как бы над ней давления его авторитета.

Анатолий Правдолюбов

—  Такого духовного насилия.

Начало формы

И это бесценно и невероятно важно. Очень часто мы, а особенно, когда мы сами пришли в храм и обрели какие-то начатки духовной жизни и веры, мы очень хотим, чтобы наши родные, близкие или там дети, или братья, сестры, ну, те, кто с нами рядом находятся, чтобы они тоже для себя сделали это открытие, и мы начинаем всячески их к этому, так скажем, склонять. И очень часто бывает, что, особенно когда родители своих детей пытаются по этому пути вести и наставлять, очень часто бывает, что эффект совершенно получается обратный. То есть у детей появляется не просто стойкое неприятие, а абсолютно агрессивное сопротивление против этого. И родители очень часто переживают, беспокоятся, волнуются и плачут, и говорят: «Батюшка, как же так? Почему дети наши не хотят ходить в храм?» И вот здесь стоит обратить внимание как раз на абсолютно правильную тактику владыки Серафима, который совершенно не давил на свою внучку и никак не заставлял её ничего делать, просто внучка видела его. И как она сама об этом пишет в этой книге, что была такая благодать, просто сидеть рядом с этим человеком, слушать, как он играет на фисгармонии. И вот это вот самое главное, нам надо усвоить и понять простую истину, что только личным примером можно что-то донести, а тем более как-то подтолкнуть к восприятию духовной жизни и к её началу. Смотрите, как интересно, внучка его, знаменитый учёный, получивший государственную премию СССР, а в итоге она игуменья монастыря. И игуменья Серафима, я её помню, я был с ней знаком, она общалась с моим отцом и приезжала к нам в храм и на службах даже была, и отец к ней приезжал в Новодевичий монастырь, и они общались между собой. Это совершенно удивительный человек, и она усвоила от своего дедушки, что называется, те самые необходимые качества: скромности, простоты и, самое главное, любви.

Марина Борисова

— Но, к несчастью, в воспоминаниях есть такая фраза: «Дедушка, который всё время сидит по тюрьмам». Это началось как раз с семнадцатого года практически. Не могли пройти мимо такого яркого священнослужителя гонители церкви, пришедшие к власти в 1917 году. У него появилась формулировка, к нему прикреплённая: «Церковный мракобес и черносотенный монархист».

Анатолий Правдолюбов

—  Очень яркая характеристика.

Марина Борисова

—  Да. Вот, и его несколько раз от такой быстрой расправы спасало заступничество патриарха Тихона. И он искренне хотел спасти владыку Серафима от того, что его ждало, и даже успел ещё утвердить его на Варшавскую кафедру. Но утвердить-то синод утвердил, но только уже добраться туда было невозможно, поскольку его просто не выпустили. А после революции, как известно, Польша стала независимым государством, и направление в Варшаву — это было физическим спасением. Потому что это не была эмиграция, и в то же время это был вывод из-под удара. Но из-под удара Господь судил иначе, не стал выводить. И в 1921 году он был ещё в черниговском скиту Троице-Сергиевой лавры, а весной 1922 его арестовали, но там как-то всё было сумбурно очень. То его арестовывали, то потом его выпускали, объявив приговор, потом через несколько месяцев опять арестовывали и приводили приговор в исполнение. Его отправили на два года в Архангельск в лагерь. То есть всё время что-то такое происходило, его то ссылали, то опять сажали в тюрьму, и это продолжалось до тех пор, пока он в 25-м году не вернулся в Москву, и какое-то время пожил в монастыре под Шуей. Но в результате был назначен на Ленинградскую кафедру. И до 1933 года был митрополитом Ленинградским. Но он был уже очень пожилой человек, и эти все аресты и ссылки на канале его здоровье, ему пришлось уйти за штат, потому что он просто физически не выдерживал. Вот тогда он поселился в Удельном. Но благодаря этому он смог написать несколько удивительных икон. Появилось время и место, где можно это сделать.

Анатолий Правдолюбов

—  Дал Господь ему такую возможность и, что называется, утешение. Как свидетельствует его жизнеописание, что он был настолько болен, у него была и гипертония, он страдал сердцем, и он не мог выходить из дома даже. То есть этот человек был измучен и доведён до такого, скажем так, физического состояния, что он даже не мог покидать пределы своего дома, но это дало ему возможность действительно написать эти знаменитые иконы и не только иконы, он картины какие-то рисовал, то есть у него был дар, талант художественный. И музицировать на фисгармонии, он духовную музыку...

Марина Борисова

—  Ну и сколько народу к нему приезжало!

Анатолий Правдолюбов

—  И именно для того, чтобы к нему люди могли приезжать, Господь его поместил так дома, чтобы могли люди приезжать, окормляться духовно и находить необходимую поддержку для того времени, потому что действительно было совершенно невероятно, что так вот можно приехать. И, естественно, это не нравилось, скажем так, властям. Но он успел и внучку воспитать, что называется, передать ей что-то, и огромное количество людей окормлялось духовно у него, его вспоминали и вспоминают и любят.

Марина Борисова

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси, проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». В студии Марина Борисова. Мы ненадолго прервёмся, вернёмся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

Марина Борисова

—  «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси. И мы говорим о владыке Серафиме Чичагове, удивительном священномученике, который успел столько в своей жизни, что, когда об этом просто читаешь через запятую, думаешь, что ни одному человеку, а тут, наверное, с десяток человек хватило бы, чтобы наполнить всю их жизнь теми деяниями и теми событиями, которыми полна жизнь одного этого удивительного человека. Но мне кажется, очень важное, что, собственно говоря, вот человеку за 70 лет, он насквозь весь больной, он прошёл уже достаточно испытаний и тюрьмами, и ссылками, и преследованиями всевозможными. И вот, оказавшись в этих двух комнатах дачного домика в Удельной, что, собственно говоря, он писал сам? Он писал: «Если пастырь не будет непрестанно действовать сердцем, не приучится о всём мыслить духовно, то он окажется никому не нужным. Высшая академия для пастыря — это угол, в котором висит икона и теплится лампада. В беседе с Богом научится пастырь непреложным истинам и правде, как о настоящей, так и о будущей жизни». Я, когда читала вот эти строки, мне кажется, что дело-то не только в наставлении, назидании священникам. Ну, это же на самом деле путь практически каждого верующего человека. То есть в нашей жизни много лет, посвящённых деятельности, самой разной. Необязательно какой-то деятельности с высокой буквы Д, а самой простой, казалось бы, житейской, там, семейной, и воспитанию детей, уходу за больными близкими, вообще какой-то такой жизни, которая требует постоянного деятельного в неё внедрения. Но у кого-то раньше, у кого-то позже наступает такой период, когда в силу каких-то обстоятельств, вот эта внешняя деятельность либо сводится вообще к нулю, либо очень сильно ограничивается, по разным причинам. И вот здесь эти слова владыки Серафима, мне кажется, вполне могут подойти каждому из нас, потому что, если есть икона, перед которой теплится лампада, и есть возможность поговорить с Богом, то уже не так безнадёжно, уже что-то всё-таки есть, свет в конце туннеля, и жизнь ещё не закончилась совсем-совсем.

Анатолий Правдолюбов

—  Конечно, и даже больше скажу. Слова владыки, которые были прочитаны как эпиграф к нашей сегодняшней встрече, там очень глубокая мысль заложена. Это ведь цитата из Нагорной проповеди такая косвенная: «Ищите прежде Царствия Небесного и правды Его, и всё остальное приложится вам». И владыка Серафим совершенно деятельно, практически в своей жизни именно это и выполняет. И он об этом говорит совершенно прямо и просто, как о своём личном опыте, который он переживает и которым пользуется. И ведь это действительно не просто наставление для пастырей, это совершенно такое конкретное духовное завещание всем желающим искать и находить правду Царствия Небесного. И это ведь то, в чём и заключается курс и, что называется, вектор нашей духовной жизни: «Ищите прежде Царствия Небесного и правды Его, и всё остальное приложится вам». И обратите внимание, что владыка Серафим, имея страшный опыт заключений, ссылок и прочих испытаний, нигде не сетует, не жалуется, не горюет об этом, а совершенно иначе на всё на это смотрит и стойко, с непоколебимой верой переносит эти испытания и, более того, становится ещё крепче, что называется. То есть его преследуют, его уничтожают, его хотят довести до быстрой кончины, чтобы он не распространял свою веру и не занимался той деятельностью, которой он занимался, а он, что называется, только становился сильнее и крепче духовно. Но эта духовная крепость дала невероятные плоды. И, что называется, понимая это и видя это, большевики его всё равно уничтожают физически. То есть уж, казалось бы, пожилой человек, старец, то есть он уже сам, ну, грубо говоря, как-то через какое-то непродолжительное время, скорее всего, перейдёт в мир иной. Зачем нужно было его насильственно уничтожать? Когда его привезли в тюрьму уже лежачего, то есть его привезли на скорой помощи. И когда его в камеру принесли и положили на нары, то даже уголовники, которые сидели в этой камере, пришли в недоумение, с какой целью это было сделано? То есть вот, что нужно было людям от этого человека, который уже был по сути сам на пороге смерти?

Марина Борисова

—  Но как было сформулировано, что он проводит глубоко законспирированную контрреволюционную церковную деятельность, даёт указания к переходу церкви на нелегальное положение. Вот такой вот тайный агент.

Анатолий Правдолюбов

—  Да, то есть в нём видели такую очень серьёзную фигуру, которую необходимо было физически устранить. То есть, даже, что называется, противоборствующим силам было понятно, насколько владыка Серафим действительно имеет совершенно удивительное влияние и духовную ценность для верующих людей, и покуда он жив...

Марина Борисова

—  Я вот думаю, в чём заключалась его глубоко законспирированная деятельность? Он писал: «Непрестанная молитва есть наивысшая премудрость, и она не заключается в словах, в чтении вслух или в поклонах, в стоянии перед иконами, а требует только, чтобы мы везде и всегда памятовали о Боге, всё предпринимали с мыслью о Нём и совершали во славу Божью». Вот такой конспиратор.

Анатолий Правдолюбов

— Вот это и есть та самая, причём контрреволюционная, разрушительная, конспиративная деятельность, которая ощущается даже, когда просто человек присутствует, рядом. То есть вот этот та самая духовная деятельная жизнь, которую владыка Серафим вёл, это именно тот самый раздражающий фактор, который не давал покоя тем, кто хотел его устранить физически. То есть, казалось бы, чем он может им помешать? Казалось бы, ничем, но при этом его присутствие для них было невыносимо. То есть его необходимо было уничтожить. И в этом и есть та самая конспиративная деятельность. То есть они даже не знают, в чём его обвинить, но то, что его уничтожить надо — это вряд ли...

Марина Борисова

—  Для меня всегда было загадкой, вот, казалось бы, грубая сила, когда можно просто, вообще ничего не объясняя, взять и убить. Но в то же время какие-то потрясающие, странные вещи. Вот возьмите местоблюстителя Петра. Ведь, он не только всё время был в тюрьме, и когда он был болен, и когда он уже практически, ну, совсем немощный человек, старец, его расстреляли через год после того, как объявили, что он умер. Это власть, которой ничего не стоило просто прийти и застрелить. И вообще ничего не объяснять. Но они не могли, вот что для меня было всегда тайной, действия Божий, потому что только этим можно объяснить, почему убийца не может в течение целого года поднять пистолет и застрелить немощного старика и вынужден во всеуслышание объявить, что он уже умер, хотя он ещё целый год почти живёт. Вот что происходит? Почему на этих убийц действует какая-то непонятная, необъяснимая сила? Почему им нужно бороться со стариками?

Анатолий Правдолюбов

—  Это действительно очень интересный и непростой вопрос. И если мы вспомним ещё патриарха Тихона, например, ведь там тоже же была ситуация, он умер насильственной смертью. Сейчас уже об этом прямо открыто говорят, что, когда он был в заключении в больнице, что ему там был сделан укол, который в итоге привёл к тому, что он скончался. тоже возникает вопрос, действительно, а почему нужно было как-то вот так вот как-то сложно? И ведь здесь что ещё очень важно, а люди, которые осуществляли всю эту деятельность, они же были русскими людьми. То есть они же не прилетели откуда-то с другой планеты, они не были засланы, там, грубо говоря, противоборствующим государством, как, там компания шпионов, которые должны были или возглавить страну и уничтожить её полностью, да? То есть это же осуществлялось людьми, которые жили и выросли во всём этом. То есть я думаю, что совесть у них какая-то, но была. Им не было это так легко сделать. То есть даже когда человек действительно уже понимает, что ему терять по большому счёту нечего, уже такое количество гибелей, смертей и трагедий, которые развернулись, в первой трети XX века, совершенно чудовищно, даже при всём при этом и учитывая, что эти люди, как митрополит Серафим, митрополит Пётр Полянский, патриарх Тихон, они же были ни в чём не виноваты. То есть это же не просто, грубо говоря, там, попытка уничтожения церкви, ведь это же тоже живые люди, то есть их ведь тоже нужно, ну, хоть как-то, но внутри для себя это как-то нужно бы объяснить. А объяснять нечего, их нужно просто уничтожать, они враги. Но какие они враги? То есть ведь это действительно страшная ситуация. Всё, что происходило в XX веке с нашей страной, с нашим народом, это же действительно ситуация совершенно, она до сих пор не решена, до сих пор эти вопросы не закрыты, до сих пор, мы, так скажем, не пришли, мы не пережили всего этого. То есть до сих пор ведутся споры, до сих пор есть противоположные стороны, мнения, кто-то защищает, кто-то нападает, кто-то опровергает. То есть мы до сих пор действительно живём в той ситуации, что, такого исторического решения и перехода, что называется, пересмотра взгляда и сформулированного отношения к тому, что за XX век происходило, до сих пор вот, как скажем, официально его нет. И я думаю, что всё-таки Божий промысел и, знаете, как вот есть такой пример из жизни митрополита Амфилохия Черногорского, это наш современник, по сути, он скончался, сравнительно недавно, какое-то время назад. Когда он был ещё молодым, даже, может быть, архимандритом, ещё он, по-моему, уже был архиереем, он объезжал свою епархию. Это в Черногории, на границе с Албанией. А там очень сильное мусульманское влияние. Албания — она мусульманская страна. И он приехал служить молебен в какой-то населённый пункт, там храм был или разрушенный храм, или часовня, то есть ну там люди ждали его. И когда он служил молебен, к нему сзади подошёл террорист, достал пистолет и выстрелил. Но произошла осечка. Он повторил выстрел, произошла вторая осечка. Амфилохий повернулся к нему и говорит: «А теперь стреляй в воздух». Он стреляет в воздух, происходит выстрел. И Амфилохий ему говорит: «Понимаешь, если там не решили, что ты можешь меня убить, ты меня никогда не убьёшь». То есть вот здесь тоже нужно понимать, что воля Божья, она проявляется во всём. Как говорил Максим Исповедник, мы живём в поле промысла Божьего. И вот этот промысел, даже такие страшные действия, когда, казалось бы, они хотят максимально быстро физически всех уничтожить, даже вот в этой ситуации Господь каким-то образом, что называется, невероятным, Он помогает и спасает, защищает и даёт возможность ещё хоть как-то, но ведь это очень было важно и нужно, чтобы эти люди передали ту духовную силу, ту веру, которой они обладали, окружающим, чтобы сохранилась вера. Как писал митрополит Вениамин: «Я совершенно спокоен за церковь, почему? Потому что её Христос защищает». И, видя веру их, сохранились эти внучки или внучки, и прошло какое-то время, и церковь Господь спас, он сохранил Русскую православную церковь подвигом этих людей.

Марина Борисова

—  Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси, проводит с нами этот «Светлый вечер», мы говорим о священномученике Серафиме Чичагове. Вот 7 декабря 1937 года тройка по московской области приняла постановление о расстреле митрополита Серафима. Что такое тройка? Это три случайных человека, которые в течение, я не знаю, десяти минут ставят свои подписи на готовой бумажке, и это означает, что приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Вот что такое тройка тех времен. И 11 декабря на Бутовском полигоне этот приговор был приведен в исполнение. А ближайшим родственникам даже ничего не сообщили. И ни места, ни даты никто так и не узнал, когда это всё произошло. Я думаю, что во всех крупных городах есть свои «бутовские полигоны». Они могут называться как-то иначе. И такие же, как владыка Серафим, удивительные люди приняли там смерть во имя Христово. Насколько важно... Ну, слава Богу, Москве в этом смысле повезло, и героическими стараниями нескольких людей Бутовский полигон стал тем мемориалом, который все мы знаем, куда можно прийти, где можно помолиться, где можно прочувствовать лично для себя, что всё это значит. Но я боюсь, что далеко не во всех городах, где такие полигоны были, на их месте созданы мемориалы. Вот насколько это влияет на нашу сегодняшнюю и духовную, и церковную жизнь, отсутствие или наличие таких мест?

Анатолий Правдолюбов

— Это не просто влияет, а непосредственно оказывает прямое действие. То, о чем вы говорите, описывает прекрасно Волков в своей книге «Погружение во тьму», что такие полигоны не просто в каждом крупном городе, а это не полигоны, это и парки, это и какие-то уголки, что называется, глухие дворы и прочие места. Я когда проходил сорокоуст в Елоховском соборе, протоиерей Борис, настоятель храма Никиты Мученика на Старой Басманной улице рассказывал мне, как когда они восстанавливали храм, то когда они начали работы по расчистке территории и что-то начали копать, оказалось, что под неглубоким слоем земли огромное количество останков человеческих и в основном они все с отверстием в затылке, то есть понятно, что туда свозили в этом таком закрытым там такой образует такой глухой уголочек между переулком и Старой Басманной улицей этот храм, и там такой уголочек, что называется, темный и вот это просто я когда услышал его рассказ, он меня до глубины души потряс, потому что это даже так происходило. И действительно это в каждом городе и районном центре наверняка есть такие места, где погибло большое количество людей. Я думаю, что наша память и наше участие, наше сострадание и наше сочувствие тем, кто просто пострадал и принял такую кончину мученическую, их родным и близким, оно нам крайне необходимо. Почему? Потому что то, что сделано на Бутовском полигоне, тот музей, который создан трудами, самоотверженными трудами замечательных, великих людей, и храмы, которые там действуют и молятся, это необходимое, важное действие, которое просто должно, знаете, как для нашего русского народа, это должно быть просто необходимым актом памяти. И те службы, которые Святейший Патриарх Алексей установил, каждая четвертая суббота по Пасхе, когда собиралась вся полнота Московской епархии и возглавлял Святейший Патриарх Алексия, а затем и Святейший Патриарх Кирилл, эти богослужения. Это было невероятным событием и является этим событием, но очень печально наблюдать, что с каждым годом людей все меньше и меньше приезжает, то есть вот это очень важно, чтобы мы как русский народ, как русские люди, не забывали тех, кто принял не просто мученическую кончину, а те, кто передали нам свою веру, свою стойкость и верность Христу, как митрополит Серафим, как митрополит Вениамин, как митрополит Петр, о которых мы сегодня говорили, и забыть этих людей, и отвернуться от них. Для нас будет не просто катастрофа, это будет иметь совершенно чудовищно необратимые последствия. Потому что на подвиге этих людей мы стоим. Мы имеем совершенно невероятное яркое свидетельство вечной жизни. Это то, что они нам не просто передали, это их завещание нам, то ради чего вообще церковь есть на земле, свидетельство о вечности. Именно поэтому мы необходимо должны максимально приложить усилия, чтобы сохранить память об этих людях.

Марина Борисова

— Мне кажется, что иногда причина, по которой, ну, человек готов отдать дань памяти новомученикам, нашим, но в то же время не воспринимает их близко к себе, возможно, от того, что кажется, что их судьба уникальна. То есть, да, она достойна всяческого почитания, памяти, но, условно говоря, человек спрашивает: «Ну хорошо, но, чем мне этот святой может помочь в моей жизни, которая совсем не похожа на его? И я живу в совершенно другое время, в других условиях, у меня другие проблемы, и как он мне поможет?» И тут читаешь, то, что осталось вот из наследия того же владыки Серафима Чичагова. Вот он пишет: «Евангелие и жизнь по Евангелию есть самая трудная наука, которую святые отцы называли наукой из наук. Представителю этой науки нельзя ни одного дня в жизни прекращать изучать её, ибо только опыт жизни даст возможность уразуметь полноту и глубину божественного откровения». Ну, причём тут условия жизни XX века? Это мне кажется, сказано из глубины собственного опыта на все времена.

Анатолий Правдолюбов

—  Конечно. И здесь не просто условия жизни XX века не имеют никакого значения, а не какого века. То есть это слова, которые абсолютно уходят в вечность и не имеют никакого значения ни время, вот, очень часто приходится слышать фразу: «Ну, тогда время такое было». Да время всегда одно и то же. Оно, что, сто, сто двадцать, что триста лет назад, оно и есть время. И условия нашего существования могут меняться, но человек сам не меняется. И, скажем так, мы ищем себе оправдания для тех или иных ситуаций в своей жизни, чтобы так как-то, ну, попытаться оправдать свои поступки и действия, которые могли не отличаться мужеством, стойкостью и храбростью. Поэтому мы находим в себе причины, чтобы сказать: «Ну, время такое было», или ещё что-то. Да ничего подобного. Время было такое, а вот митрополит Серафим был, и есть, митрополит Вениамин и все те люди, которые шли до конца. Почему они были настолько уверены в том, что они делают? Это как раз результат той самой духовной жизни, именно то, о чём говорит владыка Серафим, что это за наука из наук. Отец Иоанн Крестьянкин очень любил цитировать и повторял эту фразу и тоже пользовался ей и называл духовную жизнь наукой из наук. Это действительно самое главное и высшее, что есть. Почему? Потому что это путь в вечность. Это то, что нас всех неминуемо ждёт впереди. Независимо от того, как мы относимся к окружающему миру, к окружающим людям, к окружающим, скажем так, ко всему, что нас окружает. То есть, хотим мы этого или не хотим, веруем мы или не веруем, ждём ли мы этого или не ожидаем совершенно, но в любом случае итог совершенно один. И он у всех такой. Что бы ни происходило в жизни, этот процесс, как его называли, путь всея земли, он идёт, он движется, и ничто не может его остановить. И, счастливы те, или как переведено в Евангелии, блаженны, в Нагорной проповеди Господа нашего Иисуса Христа, счастливы те, кто понял истинную ценность и смысл этой духовной жизни и тот, кто смог верно расставить приоритеты и сделать правильный выбор. И тогда этим людям не страшно вообще ничего. То есть ни владыка Серафим, ни владыка Вениамин, ни владыка Пётр не боялись преследований, мучений, страданий и в конце насильственной смерти. Почему они не боялись? Потому что они знали, куда они двигаются и на что они идут и ради кого они это делают. Именно поэтому у них была невероятная сила. И каждый из них об этом свидетельствует и ярко говорит, что со Христом возможно абсолютно всё, а без Него невозможно ничего. И в Евангелии это прямо сказано: «Без Меня не можете ничего сделать». Почему так? Потому что, если нет вечности, если нет перспективы дальнейшей, то всё это бессмысленно. И человек, как человек разумный, он не может не осознавать и не понимать, что бесцельность существования она приводит к гибели. Цель должна быть всегда. Если цели нет, то мы не можем ничего делать, руки опускаются. И вот в этой ситуации Христос, в вечности — та самая цель, которая непреложная и непрестанная. И если мы выбираем эту цель и двигаемся к нему и хотим и думаем об этом, то в этом мире нам ничто не может помешать, ничто нас не может напугать и ничто нас не может, заставить свернуть с этого пути. И такие люди, как владыки, которых мы сегодня перечисляли, и все священномученики, мученики, исповедники российские, они нам не просто ярко свидетельствуют, это результат их жизни.

Марина Борисова

—  Спасибо огромное за эту беседу. Иерей Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси, был сегодня с нами в студии программы «Светлый вечер». С вами была Марина Борисова. До свидания, до новых встреч.

Анатолий Правдолюбов

—  Всего доброго, храни Господь.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Бутовские новомученики». Игорь Гарькавый
• «Святитель Лука Крымский — врач и епископ». Екатерина Каликинская
• «Гонения на Русскую Церковь при Н.С. Хрущеве». Андрей Кострюков