Светлый вечер со священником Сергием Кругловым (эфир от 23.02.2015) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер со священником Сергием Кругловым (эфир от 23.02.2015)

* Поделиться

Круглов 2В программе "Светлый вечер"  был священник Сергий Круглов.
Мы говорили о начале Великого поста, о структуре поста, об особенностях постовых богослужений и о покаянном каноне Андрея Критского.

Ведущие: Алла Митрофанова, Алексей Пичугин

А. Пичугин

— Здравствуйте! Приветствуем вас в студии радио «Вера». Первый день Великого поста. Мы, Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин...

А. Митрофанова

— Добрый светлый вечер! И поздравления с тем, что начался какой-то совершенно новый этап в жизни.

А. Пичугин

— В жизни христианской. И приветствуем в нашей студии постоянного автора нашей радиостанции священника, поэта Сергия Круглова. Отец Сергий, здравствуйте!

О. Сергий Круглов

— Здравствуйте, мир вам и с началом поста тоже вас поздравляю.

Наше досье:

Священник Сергий Круглов. Родился в Красноярске в 1966. Учился на журфаке местного университета, работал в Минусинской газете «Власть труда» корреспондентом, параллельно писал стихи. В конце 90-х Сергея Круглова рукоположили в священники, и до 2013 он был клириком Спасского собора Минусинска. Сейчас отец Сергий перебрался в Москву и служит в одном из храмов столицы. Он известен своей активной литературной деятельностью, в том числе в Интернете. Многие свои произведения отец Сергий Круглов публикует во Всемирной паутине. Автор семи стихотворных сборников. Лауреат премии Андрея Белого.

А. Митрофанова

— Кстати, хороший вопрос: почему христиане друг друга поздравляют с началом поста?

О. Сергий Круглов

— Но это же радостное событие. Пасха впереди. Пост — это лестница, ведущая к Пасхе, к воскресению Христову. Неделя за неделей, ступенька за ступенькой, мы поднимаемся. То, что черное — это просто рабочая униформа, мы наводим порядок у себя в кладовке, выбрасываем хлам, чистим, моем, сметаем паутину.

А. Митрофанова

— Это вы про душу так?

О. Сергий Круглов

— И про душу, и вообще про жизнь. Душа и тело человека не делимы, он един. Поэтому и душевное, и телесное помогают друг другу, взаимодополняют друг друга. Человека трудно разделить.

А. Пичугин

— Вы действительно с радостью воспринимаете начало поста?

О. Сергий Круглов

— Конечно. Это же весна.

А. Пичугин

— Весна и календарная, кстати говоря, уже скоро.

О. Сергий Круглов

— Да-да-да. Это весна. Весна покаянная, весна света, по-разному называют.

А. Пичугин

— Сейчас вы воспринимаете с радостью. А вы помните ваш самый-самый первый пост?

О. Сергий Круглов

— Помню.

А. Митрофанова

— И как это было?

О. Сергий Круглов

— Это действительно был то, что называется, экшн такой. Это было все внове. И как все новое притягивало. И был задор, азарта: получится у меня или нет. В этом было немало глупости такой человеческой, щенячьей...

А. Митрофанова

— А сколько вам лет было?

О. Сергий Круглов

— Это было не так давно. Мне было 30 лет. Я крестился как раз, и в это время стал совершать Великий пост.

А. Пичугин

— То есть ваше вхождение в Церковь началось с поста?

О. Сергий Круглов

— Да.

А. Пичугин

— То есть многие люди, тоже входя в Церковь или собираясь сделать первый шаг навстречу к ней, начинают все это с поста. Может быть, это не совсем правильно? Потому что это трудный путь. Я часто слышу от своих знакомых: зачем я буду поститься, если я все равно все соблюдать не смогу, если я все не буду соблюдать, то и поститься не за чем. Или же наоборот они начинают поститься очень рьяно, а потом когда что-то происходит, мелочь, наверное, которая у них все переворачивает, все сыпется. Как объяснить человеку, который только начинает задумываться о Церкви смысл поста и стоит ли начинать свое вхождение вот именно с него?

О. Сергий Круглов

— Если вы в этом смысле говорите, у меня началось не то чтобы прямо с поста. Я пришел в Церковь, крестился, это был август. И до Великого поста было довольно далеко. У меня все было сразу — и пост, и молитва, и исповедь, и Причастие, вхождение в православную культуру, которая для меня тогда открылась. А вообще, вы правы — многие люди начинают с поста. Как с чего-то наиболее понятного. Это маркер православный. Раз православный — значит, надо поститься. Поститься, молиться, слушать радио «Вера» (смеются). Поэтому многие люди к этому приступают. Есть, конечно, много случаев и смешных, и печальных. Я вспоминаю одну свою знакомую, которая, по-моему, даже еще не будучи крещеной, решила стать православной. Она начала поститься. Села на хлеб и на воду, в результате заработала себе гастрит.

А. Митрофанова

— Ужас какой. Православной-то хоть стала из-за этого?

О. Сергий Круглов

— Потом она пришла в Церковь, она, конечно, поняла, что все это было не совсем правильно. Причем, заметим, что люди христианского устроения у них гораздо реже бывают гастриты в таких ситуациях. Потому что они все делают по благословению.

А. Пичугин

— А не потому что у них организм уже натренирован?

О. Сергий Круглов

— И организм натренирован. Может быть, и поэтому.

А. Митрофанова

— А что значит «по благословению»? Что это дает человеку?

О. Сергий Круглов

— Суть дела в чем. Что такое Церковь? Бог — Отец, люди — это дети, Церковь — это семья. Это такое место встречи Бога и человека, каждого человека, кто желает быть поближе к Богу. И войдя туда, там, конечно, как во всяком доме есть какие-то свои правила жизни, есть какая-то своя атмосфера, обстановка. Человеку, который вне Церкви отдельные церковные атрибуты, они, во-первых, ни к чему. Стоит дом, там горят окна, светятся окна, там люди живут. А человек живет где-нибудь в лесу, смотрит с опушки. Он живет у себя в норе, и он пробрался в дом, украл настольную лампу. Утащил ее в лес и рассматривает. Что бы с ней сделать? Ну куда ты включишь настольную лампу? В пенек её воткнешь? Вне дома она ни к чему. Телевизор вне дома ни к чему. Постельное белье вне дома ни к чему. Какие-то домашние тапочки тоже... Точно так же православные, христианские, церковные вещи, будь то какие-то, как нам кажется, мелочи или «крупночи», вне Церкви они не имеют никакого смысла. То же самое пост. Если ты человек не христианского устройства, не церковный, соблюдай лучше диеты. Соблюдай диету для здоровья. Это будет полезнее. Понимай это просто как диету. Но у нас же сейчас очень трудно разделить людей. Кто православный, кто — нет. Поскольку крещеных очень много, а, как мы знаем, не все крещеные автоматически являются христианами. Крещен, он, крещен, в Церковь вошел, или его принесли младенцем, а дальше — не пошел. И человек светского устроения, свои разные светские воззрения, предрассудки и так далее, он приносит в Церковь. И торопится эти свои предрассудки утвердить. То есть он приходит, и все, что он думаем насчет поста, он считает правильным. Он объявляет пост диетой, многие так и считают.

А. Митрофанова

— То есть приравнивают пост к воздержанию определенных видов пищи.

О. Сергий Круглов

— Да.

А. Пичугин

— А мне казалось когда-то давно, в начале церковного пути сознательного, что, наверное, это плохо. А сейчас мне кажется: а почему бы и нет, если хотя бы часть поста является — стремлением к оздоровлению не только души, но и тела, то, наверное, восприятие поста — тоже не самое плохое, что может быть.

О. Сергий Круглов

— Конечно. Все верно. Пост — не только для души, но и для тела. Это само собой. Если будет трудиться одна душа, «душа обязана трудиться и день, и ночь, и день, и ночь», а тело в это время лежит на диване, получится довольно странный труд, конечно. И взгляд на пост как на диету — это, в принципе, нормально. Но если только это взгляд как на диету, это уже как-то не весело. А очень многие люди на этом сосредотачиваются. И на этом остаются. Это вполне по-человечески понятно, потому что человек принимает то, что ему близко, он видит свое человеческое, вот диета, вот он ее соблюдает. А все остальные вещи или бывают для него непонятны, или для него трудно взойти на какую-то очередную духовную ступеньку. Человека трудно судить за это.

А. Митрофанова

— А все остальные вещи — это что? Когда мы говорим, что пост не сводится к воздержанию от определенных видов еды, к чему?

О. Сергий Круглов

— Пост не сводится только к воздержанию от определенных видов еды. Он включает себя в воздержание. Смысл воздержания, кстати, очень простой. Я — человек, царь природы, дитя Божье, какой из меня царь, если я не могу удержаться от простых сосисок? Или еще от чего-то? В этом отношении уже возникает некий не диетический, не кулинарный аспект. Это обретение свободы.

А. Пичугин

— Я же царь: хочу сосиски и ем сосиски.

О. Сергий Круглов

— Человек хитрое создание, он может все, что угодно, оправдать, как хочешь выкрутиться. Такое мнение, кстати, тоже есть.

А. Митрофанова

— Так что вы сказали по поводу царской природы человека, в чем тогда суть поста?

О. Сергий Круглов

— Пост — это подготовка к Пасхе. Пост — это стремление максимально приблизиться, с человекообразного стать человеком, то есть стать тем, каким тебя создал и задумал Господь, стать тем, каким должен стать гражданин Царства Божия. А каким он должен быть. Брачный пир, в брачной одежде, стать достойным в чем-то Христа. Не в том смысле, что таким же хорошим, лучше или хуже, быть достойным прийти на тот брачный пир, о котором не раз говорит Евангелие.

А. Пичугин

— А можно ли быть не готовым к Пасхе? Ведь мы слышим всегда: «Придите вси, и постившиеся, и не постившиеся...» Wellcome, добро пожаловать.

А. Митрофанова

— Это то, что читается на Пасху во всех храмах обращение Иоанна Златоуста. Придите все... В этом смысле не важно, соблюдал ты пост или не соблюдал... Как выясняется в конце пути...

О. Сергий Круглов

— Вообще, жизнь полна парадоксов. Я не помню точно кто, по-моему, кто-то из западных богословов. То ли Анри де Любак, не помню, кто сказал. Евангелие — ряд совершенно несовместимых вещей, которые соединены благодатью. Все как в жизни. Все противоречиво и все едино, тем не менее. Поэтому в этом смысле, конечно, пост — это отнюдь не самое главное. Иоанн Златоуст об этом совершенно правильно говорит. Смог ты соблюдать эту строгую диету или не смог. Смог ли ты поститься еще каким-то образом. Тот же самый Иоанн Златоуст предложил, какую меру пост, которой придерживаются, например, некоторые христиане, даже многие. Он говорил: не важно, что ты ешь. Определи для себя какую-то сумму, на которую ты смог бы воздержаться. И эту сумму, купи на нее не еды, а отдай ее бедным, голодным. Служение людям. Другой аспект поста. В этом смысле не столько важно, постился ты или нет, может, человек не смог поститься, тяжело работал или он путешествующий. Знаменитая отмазка. Знаменитый анекдот, когда семинарист бегает вокруг семинарии, ест сосиску в тесте и говорит: «Я — путешествующий». Может быть, человек был болен. Или, может, просто человек немощный. Пытался поститься, не получилось. Плюнул, по лени своей, весь в немощах, всякое бывает. Но гораздо важнее другое: с чем человек пришел к Пасхе. Веруют ли он в Сына Божия, в Богочеловека, любит ли Его, сознает ли значение события Воскресения, важно ли это для него. А уж постившийся он или нет, это дело второе. Вот об этом говорит Иоанн Златоуст. Но даже если человек соблюдал все, что предлагает нам Типикон, но при этом его сердце холодно ко Христу и Христос Воскресший не занимает никакого места в его жизни, пусть бы он лучше не постился, ел сосиски, но все-таки тянулся бы ко Христу.

А. Митрофанова

— Так. Сейчас у нас слушатели побегут есть сосиски, скажут...

А. Пичугин

— Нет, ну почему же. Мы же говорим о разных аспектах, какие возможны.

О. Сергий Круглов

— Это, кстати, очень интересный и важный, наболевший аспект, коренное недоверие к слушателям, прихожанам. Вот мы разрешим прихожанам то-то и то-то, ох они тут сейчас, осквернят святыню, будут есть сосиски в пост. Нет. В людях все есть: в людях есть совесть, вера, разумение Евангелия. Поэтому нет. Я думаю, что слушатели есть сосиски не кинутся.

А. Пичугин

— Меня больше всего раздражает, когда в начале поста, говорят: «Вот уже среда, уже сухарик можно съесть. А давайте, батюшка, мы два сухарика съедим». Это же гораздо хуже, чем пойти и съесть кусок колбасы.

О. Сергий Круглов

— Это говорит, прежде всего, о внутреннем устроении того человека, который высчитывает сухарики и обязательно подходит к батюшке. Благословите то, благословите это... Сам человек не может шагу ступить. Церковь — это семья, а это дети такие, маленькие еще, не выросшие, которым на все еще нужно спроситься у мамы или у папы.

А. Пичугин

— Потом же мы все время заморачиваемся, даже сейчас, в этой студии, на колбасе. Как будто колбаса — это мерило всего поста. Ведь что-то еще есть кроме этой дурацкой колбасы!

О. Сергий Круглов

— Конечно. Достаточно в «Азбуку вкуса» зайти.

А. Пичугин

— Браво!

А. Митрофанова

— Отец Сергий, если все-таки говорить о сути. У нас сейчас первая неделя поста. И на этой неделе читается Великий канон Андрея Критского. Наверное, не все знают, что такое канон. Чем он принципиально отличается от каких-то других текстов богослужебных. Вы могли бы нам пояснить, что это такое и почему он такой длинный? Он же длинный. Он аж на четыре дня разделен. Понедельник, вторник, среда и четверг читается он в храме. При потушенных свечах, при погасшем свете. Священники все в черном облачении, это к слову о спецодежде. Хотя непонятно, почему при уборке дома не надеть цветную спецодежду. Все в черном, все сосредоточены, все слушают, что происходит — непонятно.

О. Сергий Круглов

— Темные цвета понятно, откуда взялись. Было когда-то время, когда в Православии, в нашем восточном, в частности, русском Православии, черных одежд не было. Были монашеские одежды коричневых цветов, был фиолетовый цвет, мы знаем, что в богослужение черный цвет пришел в довольно позднее время. В принципе, с Запада. Это западное влияние. Это вместо духовного устроения, сентиментальное псевдоблагочестие психологическое. Отпевание — это веселая служба, на Афоне, скажем, радостная, бодрая, человека провожают в Царство Божие. А сентиментализм — это плаксивое богослужение, когда человека оплакивают. Как у Жуковского: «Гласит уныло поп: буди взят могилой». Это частный, конечно, вопрос. Традиции, которые закрепились, их довольно трудно выковырять обратно. Людей, которые пытаются с этими традициями бороться, называют реформаторами, обновленцами, еретиками и так далее. И человек разумный понимает: какой смысл нам теперь менять цвет облачений, когда без этого столько проблем. Буду менять цвет облачений, буду раздражать бабушек на приходе, которые давно привыкли к такому образу. И любой священник, умудренный жизнью, что такие реформации мелочей на приходе, они приводят к потрясениям. Священник понимает, выйди он на амвон... где-нибудь в селе священник говорит тринитарную ересь, его не поймут, подумают, что батюшка себе говорит благоуветливо и говорит. А вот попробуй замени великопостное облачение с черного на какой-нибудь другой, все, тут же будут на тебя доносы начальству, и мало не покажется.

А. Митрофанова

— Понятно.

О. Сергий Круглов

— Это жизнь. А что касается Великого канон. Канон написан Андреем Критским, то есть в отличие от тех канонов, которые мы видим, постоянно читаем, ежедневно на богослужении (состоящий из 9 песен), этот канон длинный, он разбит так, что прочитывается за 4 дня. Каждый день по 9 этих песен. Канон, с припевами, он довольно сложно устроен. Это произведение я бы сравнил с самыми выдающимися богословскими вещами, которые только были написаны. И с какими-то богословскими исследованиями отцов-каппадокийцев, и с «Исповедью» блаженного Августина, потому что это все-таки личное произведение, это не научение кого-то, это размышление человека о состоянии своей души.

А. Митрофанова

— В каком смысле это личное переживание? Мы знаем про Андрея Критского, что он причислен к лику святых. И если посмотреть на текст этого канона, а он переведен с церковно-славянского на русский, то есть, в принципе, он доступен любому человеку, кому это станет интересно, он сможет понять основную суть. Там описана внутренняя скорбь по поводу своего состояния, по поводу всяких дел, которые человек в жизни совершил. И прочее-прочее. И такие параллели с текстами Священного Писания, с кем он только себя не сравнивает. Если вы говорите, что это личный текст, то есть он писал про себя?

О. Сергий Круглов

— Душе моя, восстани, что спиши? Он обращается к себе, к своей душе. Он не говорит: «Вы грешники, слушайте, что я вам сейчас буду проповедовать, восстаните, чего спите». Он обращается к себе, к своей душе. Все образы ветхозаветные и новозаветные, которые там встречаются, от самого болота вверх-вверх-вверх, Новый Завет, восхождение в свет. От первых до последних. От первого падения Адама до явления Христова, они все пропущены через себя. То есть это человек, который, конечно, хорошо знал Священное Писание и который жил им. Для него все эти образы наполнены личным наполнением. Это очень важно.

А. Митрофанова

— Я чуть-чуть про другое задала вопрос. Сейчас уточню. Получается, что святой человек в своей жизни совершил одно, другое, третье, если уж он, святой...

О. Сергий Круглов

— Ах вот вы о чем...

А. Митрофанова

— Что же тогда делать нам, простым смертным. К тому же он, в отличие от нас, еще имеет такую глубокую меру осознания. Он может все это проанализировать, а нам-то тогда куда?

О. Сергий Круглов

— Как чего делать? Стоять терпеливо, пока читают канон, стоять и молиться. Вы же знаете, что святой и праведный — это не одно и то же. Это во-первых.

А. Пичугин

— А как же святой праведный такой-то...

О. Сергий Круглов

— Это другое дело. Это градации наших святцев, градации степени канонизации. Святой — это человек, который причислен к Церкви, христианин. При этом не важно даже, какого он поведения, он свят святостью Христа. «Все вы святии, взятые Богом в удел». А праведник — это тот, кто не грешит. Именно поэтому святых очень много, а праведников, они как-то редко встречаются. И мы знаем, куда ни ткни, в любое жизнеописание, особенно подвижников преподобных, то есть тех, кто действительно подвизался в посте, молитве, сугубо. Чем ближе к смерти, тем все чаще этот авва говорит, плачет и рыдает: конец приближается, а я великий грешник, я еще даже не начинал покаяния. Вокруг, конечно, стоят ученики, которые записывают каждое слово и говорят: ну это понятно, кокетничает человек. Он же святой. Святой и свет — похожие слова. Чем ближе он к свету, тем все сильнее он видит свою нечистоту. Пока человек сидит в полутьме, он там весь в засохших коростах, в грязи, он этого не замечает, потому что темно, сумрачно в комнате. Но как только человек подходит поближе к свету, он даже малейшую царапину или пятнышко начинает видеть на себе. Поэтому эти люди не кокетничали, они действительно считали себя грешниками. Не потому, что они совершили грехов больше, чем все остальные. Они себя не сравнивают с остальными. Они заботятся о себе, потому что они близко к свету. И даже малейшее пятнышко они не могут перенести. Принцесса на горошине. Пристала доярка с фермы, она так устала за день, ей хоть машину кирпичей положи под матрас, она будет спать без задних ног. А принцесса чувствует горошину под матрасом. Примерно об этом речь. Так же и Андрей Критский. Глупо было бы думать, что он совершал делами все те поступки, которые совершали ветхозаветные грешники. Что он убивал своего брата, как Каин, что он действительно убегал в Сигор, нет, конечно. Он присматривался к своей душе и переживал все те состояния, которые переживала его душа. И находил отражение этих движений в этих библейских образах. И действительно находил довольно точно. Потому что когда мы читаем канон, мы видим, что состояния души отражены довольно точно.

А. Митрофанова

— Отец Сергий, а с вашей точки зрения, насколько этот текст понятен современному человеку?

О. Сергий Круглов

— Это довольно сложный текст. Есть такие люди, которые говорят: давайте все богослужение переведем на русский язык. Оно, может, и хорошо было бы. Но приходит простая мысль в голову: переведи Великий канон Андрея Критского на русский язык, станет ли он от этого более понятным. Нет. Потому что нужно приложить труд, чтобы его понимать. Это как чтение символов иконы. Если ты не знаешь символического языка иконы, ты можешь не понять, о чем она говорит. Так точно и здесь. Хотя бы надо прочитать Священное Писание. Ветхий и Новый Завет. Чтобы знать по именам всех тех персонажей, которые там упоминаются.

А. Пичугин

— Поэтическая составляющая канона Андрея Критского. Это же очень красивый текст. Может быть, не очень понятен, но через него везде сквозит поэзия.

О. Сергий Круглов

— Конечно.

А. Пичугин

— С этой точки зрения, можете про него что-то рассказать?

О. Сергий Круглов

— Что тут о нем сказать. Я могу только приветствовать попытки новых и новых переводов. Тем людям, которые считают: один раз перевели, скажем, Библию, Священное Писание — и хватит на этом. Жизнь меняется, меняется обстановка, меняется цивилизационный градус жизни людей с каждым новым поколением. И есть тексты, которые в каждом поколении, я думаю, надо переводить по-новому. Не потому что новый перевод надо обязательно внедрять в массы, богослужение, а сама попытка перевода, попытка осознать, переложить и озвучить на современном языке то, что есть в священном тексте, она очень важна. Поэтому разные попытки перевода Великого канона — тоже можно только приветствовать. И перевод Аверинцева, и многие другие переводы. В нашей Православной Церкви это очень хорошо понимают. Если мы придем в храм на канон, мы увидим там множество людей, у которых в руках книжечки, как правило, во всех этих книжечках есть церковно-славянский текст и есть русский обязательно.

А. Митрофанова

— И можно следить по этому тексту за тем, что читает либо священник, либо чтец в храме. Я помню свое первое впечатление от такого богослужения, когда однажды Великим постом попала в храм и услышала все вот это. Бесконечно долгая служба, я это очень четко помню, уже потом, со временем, благодаря вот этим книжкам, которые у тебя в руках, ты начинаешь понимать: ага, а канон-то уже закончился. А дальше уже начинается что-то совсем другое. А дальше другая служба фактически. Зачем в первые дни поста устраивать такие... часа два это точно продолжается... Зачем это нужно? Мы живем в мире, когда от нас требуется присутствие сразу в нескольких местах, от нас требуется оперативная реакция в переписке, телефонные звонки и так далее. И это все... Канон Андрея Критского и следующее за ним богослужение, они не вписываются в этот ритм.

О. Сергий Круглов

— Или мы не вписываемся в ритм Великого канона.

А. Митрофанова

— Или так. Расскажите, зачем это нужно.

О. Сергий Круглов

— Я тоже нередко думал об этом. Мне думается вот что. Я помню свое первое впечатление тоже от этого канона. На меня произвело впечатление не столько содержание...

А. Митрофанова

— Я содержание не поняла тогда вообще.

О. Сергий Круглов

— Содержание лучше усваивать, сидя дома, за чашкой чая, просто взять книжку в руки, прочитать внимательно. Когда я стал дьяконом, меня научили, что нужно делать так и так на богослужении. Пока я просто не сел дома за стол с чашкой чая. И не прочитал служебник от начала до конца осознанно, только тогда я понял, из чего состоит Всенощное бдение, Литургия, какой смысл в этом во всем. До тех пор у меня в голове ничего не укладывалось. Также и с Великим каноном. Это совместное присутствие на длительном богослужении в начале поста, я думаю, что это имеет смысл очень важный. Во-первых, это тот самый ритм жизни и дыхания человека, который вы сейчас только что упомянули, этот ритм он очень важен. Немного отодвинуться от суеты, немного отодвинуть от себя эту суету. Она необходима, конечно, но только ею жить постоянно нельзя. Иначе наступает интоксикация. Человеку необходима перемена ритма. И эта первая неделя, первая седмица Великого поста, в частности, во время которой читается и канон, она очень важна, потому что она вводит человека в другой ритм. Человек начинает немного успокаиваться. Первое вхождение всегда болезненно. Перемена ритма. Это все равно как человек спал, и он просыпается. Это стресс, шок. Вхождение первый раз в воду во время купания, тоже шок, стресс. Но он необходим, чтобы человеку жить дальше. И здесь такое вхождение в ритм Великого поста через чтение Великого канона Андрея Критского, мне тоже думается, очень важно. Меня именно это поразило. Это состояние. Когда надо стоять со свечой. Может быть, кому-то это покажется примитивным, только телесным, это не только телесное. Человек начинает успокаиваться, конечно, сначала у него болят ноги, у него разбегаются мысли, ему хочется продолжать бежать куда-то, продолжать суетиться, думать о чем-то. И это состояние очень важно.

А. Митрофанова

— И ведь думаешь-то о ногах.

О. Сергий Круглов

— Конечно. Давно и замечено и не мною, очень многими людьми. Старенькие бабушки спокойно стоят, а молодые люди спортивного вида, которые зашли впервые, они стоять не могут. У них ноги начинают отваливаться.

А. Пичугин

— А зачем канон Андрея Критского читают в середине поста еще раз?

О. Сергий Круглов

— Каждое воскресенье Великого поста посвящено какому-то событию. И эта самая середина Великого поста — это вспоминание жития и наглядное лицезрение жизни преподобной Марии Египетской.

А. Пичугин

— А причем здесь канон?

О. Сергий Круглов

— Канон напоминает нам о покаянии. Подобное соотносится с подобным. То покаяние, образец которого явила Мария Египетская, он соотносится с тем образом покаяния, который дан в Великом каноне. Поэтому недаром называется в народе «Мариино стояние». Хоть в чем-то, слегка, приблизиться в понимании подвига Марии в пустыне. Снова постоять, только подольше.

А. Пичугин

— В 4 раза дольше.

О. Сергий Круглов

— Еще раз окунуться в атмосферу покаянного канона.

А. Митрофанова

— Леш, ты, когда говоришь, в 4 раза дольше, имеешь в виду чтение самого канона. Если говорить о Марии Египетской...

А. Пичугин

— Я про канон, про чтение канона.

А. Митрофанова

— Если окунуться в ее житие, начать его читать, что с ней происходило, какие были у человека пертурбации, даже с трудом верится, что это все могло быть на самом деле. Расскажите, пожалуйста, чуть-чуть об этом. Мы вернемся к этому ближе к празднику, но хотя бы в общих чертах, что там с ней происходило и как к этому относиться исходя из нашего опыта жизни. С нами-то это как соотносится? Мы же не можем, как она.

О. Сергий Круглов

— Сначала мне казалось, когда-то, что Мария Египетская — это очень суровый персонаж, суровый человек. Тем более я видел иконы, есть разные типы иконописи. Видел иконы, где она изображается едва ли не заросшим шерстью животным. Мне так казалось, что это пламенный революционер, вроде Павки Корчагина. Аскет, беспощадный к себе и естественно, продолжая мысль по навыкшей колее, коли так человек беспощаден к себе, значит, он беспощаден и к другим. Самые суровые аскеты — они человеконенавистники. Есть другие. Батюшка Серафим Саровский, он сидит на пеньке, кормит медведя сухарем, пост нарушает, сам постится, а медведя не постит, сухарем угощает. Вот он добрый. Это у многих есть такие детские представления. А Мария Египетская, она суровая. На самом деле, все это не так. Женщина, блудницей была, мягко сказано, как говорят, некоторые историки, которые углубились в изучение вопроса. Вполне возможно, что в Египте, в Александрии, где она жила, она занималась храмовой проституцией. Это была такая языческая разновидность. То есть она отдавалась этому не ради денег, не ради того, чтобы выжить... В этом был какой-то драйв, она получала удовольствие не только плотское, но и духовное, в этом был какой-то смысл её жизни.

А. Митрофанова

— Из любви к искусству, что называется.

А. Пичугин

— Но об этом житие ничего не говорит.

О. Сергий Круглов

— Не говорит. Есть книжки рядом историков, исследователей. Это, конечно, не обязательно знать, но мы знаем, что это женщина, которая предавалась плотским утехам довольно активно именно из любви к этому делу и, видимо, искала в этом какой-то смысл духовный. Не просто так, какая-то ненормальная или больная, она пыталась чем-то заполнить свою жизнь. Это вполне понятно. Этот образ так близок русскому человеку, разгульному. Рвет на себе рубаху, пьянствует, грешит...

А. Пичугин

— «Грешить бездумно, беспробудно...»

О. Сергий Круглов

— Это немного про другое. Герой этого стихотворения — скопидом, который живет ради копейки, стяжательства, нищего на грош обобрал. А здесь, наоборот, такой человек разгульный, который все спускает, персонаж «Москва — Петушки».

А. Пичугин

— Но у него-то как раз метанойя происходит раз в три страницы.

О. Сергий Круглов

— У него тоже, герой Евангелия от Венедикта он такой. Русскому человеку это как раз очень понятно. Настасья Филипповна у Достоевского, душа чего-то просит, она в разгул хочет пуститься, совершает какие-то непонятные вещи, то она с одним, то с другим.

А. Митрофанова

— Такой Митя Карамазов, в том числе.

О. Сергий Круглов

— Да-да, карамазовщина. Это как-то понятно, если внимательно читать житие, думать, размышлять. Это не просто какой-то персонаж, это реальный живой человек. Откуда живой человек может быть таким, почему она такая? На кого она похожа? Смотришь на окружающих людей, смотришь на себя. И жажда наполнения этой жизни заставляет ее идти дальше и дальше. Тоже понятно. Какой-нибудь русский человек, пьяница, разбойник приходит и вдруг видит святость. Как писали многие наши авторы. Карташов, когда писал о русской святости. Мы-то грешники, мы — забубенные, но где-то там, где-то в пустыньке, в монастыре святость есть. Там за нас помолятся. Мы сами-то не можем, но мы делегируем свои моления. Почему говорят, что у вас в русском Православии такой культ святых... Потому что нам нужны защитнички, помощнички всегда.

А. Митрофанова

— Профессионалы.

О. Сергий Круглов

— Какой-то свет этой дальней пустыни, человек пускается в паломничество. Это нам тоже понятно. У нас на Руси человек, который совершал паломничество в Иерусалим, это был действительно подвиг. Не так, как сейчас, сел в самолет, полетел отдыхать. Когда человек возвращался из паломничества, он становился уважаемым человеком, почетным человеком того места, где он жил. Это было событие всей жизни. И вот она пустилась в паломничество, такой путь. Мятущаяся душа пустилась в путь. И вот она пришла в это место, откуда исходил свет. Там с ней стало что-то происходить. Неведомая сила не пускала ее в храм. Там произошел переворот в ее душе, произошла метанойя, покаяние настоящее, переворот всей жизни. И с той самой безоглядностью, с детской чистотой, с детской жаждой истины и полноты жизни, она безоглядно изменила образ жизни, ушла в пустыню. И там предавалась посту и молитве. Когда она встретила старца Зосиму, она ведь совершенно по-детски, первого встречного увидела, посадила его и вывалила на него историю своей жизни.

А. Пичугин

— Так он ее сам упросил.

О. Сергий Круглов

— Тем не менее, произошла эта встреча, она не стала кокетничать, жеманничать, говорить лишние слова. Упросил, да, и она ему открыла все, совершенно ничего не утаила. Этот переворот покаянный — это пример убедительного покаяния. Я думаю, это одна из причин того, что житие Марии Египетской, ее образ, такое большое значение имеет. В деле покаяние. Именно уместно, что в дни Великого поста он вспоминается.

А. Пичугин

— В житии Марии Египетской описывается какое-то количество чудесных явлений. Не могла войти в храм, сразу назвала Зосиму по имени, и так далее, шла по воде. И человеку, который скептически относится к подобного рода вещам, даже если он в ограде Церкви, давно уже, но есть такие люди, сразу сознание относит это к разряду благочестивых красивых баек.

О. Сергий Круглов

— На доброе здоровье.

А. Пичугин

— Я же не вижу, чтобы человек шел по воде, что же вы мне рассказываете?

А. Митрофанова

— И даже более того. Бывает, что человек слушает, читает какую-то книгу, вроде бы все нормально, логично, прекрасно, тут шарах — и какое-то чудо описано. Понятно, все это байки, придумали.

О. Сергий Круглов

— На доброе здоровье. Наша же с вами цель, вовсе не в том, чтобы человека в чем-то убедить. Проповедь христианства — одно, а пропаганда христианства — это совсем другое. И житие Марии Египетской читается не для того, чтобы как можно больше кающихся грешников заманить в храм, чтобы с ними чего-то там делать.

А. Митрофанова

— Все кающиеся грешники, я надеюсь, уже в храме.

О. Сергий Круглов

— Церковь свидетельствует. Она свидетельствует Евангелием и многими другими вещами, не только книгами, которые человек читает. Так же точно житие Марии Египетской — это свидетельство. Здесь происходит удивительная вещь: человек или принимает, или не принимает. Происходит встреча, сретение, это важная вещь, без которой христианство невозможно. Если ты не встретил Христа, если ты не встретил того мира, к которому ты тянулся, какой смысл тогда ходить в Церковь? Зачем это надо все? Эта встреча происходит. Я просто знаю множество людей, у которых эта встреча произошла. У других не произошла. Ну что ж. Это великая тайна — сердце человеческое. Почему у них не произошла встреча с Христом, почему они не приняли чуда? У человека сердце глубоко. И судить о человеке, потому что он не принял чудеса, потому что прочитал о них в книжках, это еще далеко не все. Есть очень много замечательных людей, христиан, если вспомнить теорию анонимного христианства... Конечно, это не наша теория, это вражеская теория...

А. Пичугин

— А что это за теория?

О. Сергий Круглов

— Это богослов Карл Ранер, который говорил о том, что в мире очень много анонимных христиан. Они формально не крещены, не принадлежат к Церкви, но если они живут по заповедям, которые предлагают Христос, то они близки христианству.

А. Митрофанова

— И не известно кто еще окажется ближе в итоге.

О. Сергий Круглов

— Есть люди, которые не принимают чуда, просто они говорят о нем другими словами, просто они смотрят на него по-другому. Замечательный такой человек описан в виде профессора в книге «Мерзейшая мощь» Льюиса. Там кругом происходят чудеса, битва добра со злом. И есть несколько человек, которые просто живут там, возделывают огород, ручного медведя кормят. Среди них есть такой старичок профессор, чистейшей души, который ему во всем этом помогает, но все время всех критикует, язвительный, ядовитый. Но один из самых лучших, добрых персонажей в книге. Если человек не верит в чудеса, значит, пока встреча не произошла. Произойдет.

А. Митрофанова

— Во время Великого Поста ведь не только воспоминание событий, связанных с Марией Египетской, это такой особый день, но там много всего. Если посмотреть на эту структуру — 6 недель + 1, 6 недель поста и 7-я неделя Страстная. Все эти ступени подготовки к Пасхе, о которых вы сказали в первой части программы. Там огромное количество еще упоминается событий, праздников, людей. Есть первая неделя поста, которая считается строгой, есть еще одна неделя, которая считается очень строгой и это, не считая того, что будет на Страстной. Расскажите о внутренней структуре. На что особо обращать внимание? Есть люди, которые понимают, что я пост сейчас не потяну, но хотя бы где-то, что-то. На полступеньке взобраться.

О. Сергий Круглов

— Для человека, которому трудно прямо сразу войти в пост, здесь очень важно понять... Это надо, наверное, какую-то скрижаль повесить при входе в храм, или выпустить методичку, которую надо давать каждому входящему в храм, что в Церкви главное, что не главное.

А. Митрофанова

— Хорошая мысль, кстати.

А. Пичугин

— Так и здесь единства нет.

А. Митрофанова

— Дело не в платочке на голове.

О. Сергий Круглов

— Единство можно понимать по-разному. Бывает единство как у солдатиков, дети одной оловянной ложки. Бывает единство банды, партии, военной казармы, бывает единство семьи, любящих, единство творческого коллектива, в котором разные люди, но у которых одна какая-то идея и каждый предлагает свое. Смотря о каком единстве идет речь. Входя в Церковь, многие люди думают, что они теперь должны выглядеть православно, прежде всего. Что перемена жизни означает, что они должны свою индивидуальность оставить и выглядеть по-христиански. Но это, в принципе, лежит где-то глубоко в корнях падшей природы человека. Мы понимаем, что нам надо быть другими, но мы не можем быть, мы хотим хотя бы выглядеть. Мы боимся, что нас не полюбят. Корень греха — это утрата любви, разрыв Бога и человека, и человека с человеком. Мы хотим любви, мы не видим любви по отношению к себе, сами не умеем любить. И мы боимся, что, если мы будем плохими, нас не полюбят. Поэтому мы хотим быть хорошими. Быть не можем, хотя бы казаться. Хорошо себя вести. Это большой разговор, этому надо не одну передачу посвятить. И когда человек приходит в Церковь...

А. Митрофанова

— Кстати, давайте посвятим.

О. Сергий Круглов

— Человек увидел Свет Христов, увидел возможность перемены для себя. Он понял, что та жизнь, которой он жил раньше, те ценности, которые были раньше, их придется поставить под сомнение. Человек от греховной жизни обратился к Богу, он пришел в Церковь, он понимает, что здесь истина, здесь чистота и как теперь быть дальше. Надо адаптироваться, многие даже не думают не про это. Все постятся, и ты постишься, все читают акафисты, и ты читай, все ходят на исповедь и причастие, и все должны это делать. А как иначе? Все носят крест, ты надевай. Все женщины надевают в храме платок, и ты должна. И так далее. И если чрезмерно этим увлечься, то человек старается быть христианином — выглядеть, как христианин, вести себя по-христиански, он выбрасывает из дома телевизор, ставит полку с иконами, меняет свой лексикон на «простите, благословите», он быстро научается системе отношений, которые есть на приходе. Этот батюшка такой, этот такой, к этому надо идти на благословение, этого надо обходить стороной, вот мое место возле иконы, вот я ухаживаю за этим подсвечником. Человек находит свою нишу. Человек чувствует, что вокруг него какие-то плечи, какое-то тепло. Помните, как Василий Васильевич Розанов сказал, он хвалил Церковь за что? Говорят, он в одно время ее хвалил, в другое — ругал. Интересно, за что ругал и за что хвалил. Одна из его хвалебных фраз, которые люди по недомыслию иногда даже в православных учебниках приводят. «Как хорошо в храме, пришли люди, надышали тепла, здесь тепло». Человеческое тепло необходимо, но если только на нем зациклиться, не обязательно в Церкви, его можно в любом другом месте найти. Когда люди хотят так адаптироваться, выглядеть, это очень тяжело. Поэтому, конечно, когда люди приходят в Церковь, надо им объяснять, что важно, что не важно, но не потому важно, что вы обязательно должны это исполнять, а потому важно, что тот-то или тот-то предмет имеет такое значение и применяя его к себе, применяя к себе исповедь, молитву, пост, вы получите то-то и то-то. Он для этого. Для Бога тут ничего не надо. Богу от нас ничего не надо. Мы ему нужны сами по себе. Церковь, купола и колокола — это чтобы привлечь нас сюда, мы ему нужны, а все, что мы делаем в Церкви — это мы все делаем для себя, для каких-то целей. Не чтобы Богу угодить, мы постимся, а потому что пост принесет нам то-то и то-то.

А. Митрофанова

— Что касается структуры поста, вернемся к этой теме.

О. Сергий Круглов

— Человеку можно объяснить так. Первая неделя поста, почему она такая строгая. И почему хорошо бы все-таки, именно в первую неделю, прежде всего, и походить на службы, и обратить внимание на постный свой стол, на то, о чем мы говорили, обратить сугубое внимание на молитву. И именно в это время, если нет другого времени, обратить сугубое внимание на исповедь и на все. Почему первая неделя поста важна? Не говорить человеку, ты должен её соблюдать, но почему она важна для тебя, потому что это период адаптации. Ведь все-таки Церкви 2000 с лишним лет. Не зря люди 2000 лет все это делали, это опыт очень важный, присмотреться, для чего он нужен. Человеку, который вошел в эту неделю, ему потом будет легче пройти весь Великий пост. Чем если человек будет от ветра главы своея, я первую неделю не буду поститься, на третьей начну.

А. Митрофанова

— А третья, это что за неделя у нас?

О. Сергий Круглов

— Крестопоклонная.

А. Митрофанова

— Тоже строгая.

О. Сергий Круглов

— Это строгая неделя воспоминаний о Кресте. Воспоминания о Кресте всегда сопряжены для нас с какой-то строгостью, с воспоминанием о том, что Крест — это вещь, которая требует от нас еще и какого-то подвига, мир полон скорбей, и они тоже могут быть крестом. Воспоминания о Кресте Христовом, как и среда, и пятница в течение всего года, на каждой неделе. Именно поэтому эта неделя Крестопоклонная, всегда считалась в уставе и в народе православном, такой более строго неделей, чем все остальные. Естественно, а Страстная Седмица — это само собой, она не то, что строгая, она насыщенная до предела. Насыщенная Евангелием, насыщенная переживанием Страстей Христовых, приближение Воскресения.

А. Митрофанова

— Насыщенная в каком смысле? Я знаю, например, что в западной христианской традиции специальные такие, прошу прощение за такое слово, но чтобы обозначить аналогию, представления устраиваются, разыгрываются, как бы, Страсти Господни, определенным этапом люди проходят, кто-то несет крест, кто-то исполняет роль плакальщиц и так далее. У нас всего этого нет. Нельзя сказать, что мы каким-то сугубым образом подчеркиваем свою принадлежность к этим событиям. А вы говорите о насыщенности событиями и переживании. Почему?

О. Сергий Круглов

— Да, постановки Страстной седмицы, это да. Знаменитая книги Фомы Кемпийского “De Imitatione Christi”, можно перевести как «Подражание Христу», можно перевести как «Имитация Христа».

А. Митрофанова

— Мы сейчас оставим в стороне, потому что это не наша традиция.

О. Сергий Круглов

— Дело не в том, что не наша, она, в принципе, нам и не нужна. У нас есть более важные вещи, которые нужно не имитировать, а проигрывать. Их нужно прожить. Где мое место в Страданиях Христовых? Почему так много читается Евангелия о Страстях Христовых. Почему мы чаще думаем не столько о самом Христе, и о том, что делает Он, сколько о том же Петре, который трижды отрекся. А я? Иуда пошел, покаяние Иуды, ведь он раскаялся, выбросил эти деньги. И чем кончилось. Оказывается, не всякое покаяние ведет к радости Воскресения. Покаявшись, можно погибнуть. А мы? Мы пытаемся себя найти в этом. Потому что это та история, которая происходит с нами постоянно.

А. Митрофанова

— Никаких универсальных рецептов. Туда ходи, сюда не ходи, и будет тебе вечная жизнь и горы шоколада.

О. Сергий Круглов

— Конечно. И все богослужение Страстной седмицы, все расписание, вплоть до Великой Субботы и до самой Пасхи, оно предназначено для того, чтобы помочь человеку удержаться в русле этого переживания.

А. Пичугин

— Отец Сергий, уже остается не так много времени у нас с вами до конца программы. И хотелось бы обсудить еще одну тему, она немного в сторону, может быть, уведет от великопостного настроя, это поэзия, литература, стихи о посте. Вы можете вспомнить поэтов русских, которые на ваш взгляд лучше всего выразили великопостное настроение? Сразу на память приходит Александр Сергеевич Пушкин...

О. Сергий Круглов

— Конечно. С его знаменитым переложением Ефрема Сирина...

А. Митрофанова

— «Отцы-пустынники и жены непорочны...»

О. Сергий Круглов

— Я думаю, что ощущение этой покаянной весны, даже не столько богослужебное, не столько богослужебный смысл поста, сколько переживание русского православного человека, души православной, которое совершается из века в век, этой трепетной жизни, которую человек ощущает в этой покаянной весне, я думаю, что нельзя не вспомнить Пастернака, его знаменитый цикл из романа «Доктор Живаго». Есть какие-то стихи Бунина, есть стихи поэтов, которые жили на грани веков, можно вспомнить какие-то стихи Блока. Прежде всего, русских поэтов, потому что у зарубежных поэтов переживания Великого поста не так часто встречаются.

А. Митрофанова

— Отец Сергий, вы упомянули сейчас имя Ефрема Сирина. Это еще одно знаковое имя для всех дней Великого поста. Расскажите, что за молитву написал этот человек, и почему ее с такой настойчивостью в храме изо дня в день повторяют, еще и повторяют определенным образом. Это же сопряжено с поклонами, с физической активностью определенной. Что это такое и зачем это нужно?

О. Сергий Круглов

— То, что молитва сопряжена с поклонами, по-моему, это замечательно. Это то, о чем мы говорили, это взаимодействие тела и души. Они совершают какое-то единое действие. Душою своей человек молится, произносит слова, осознает их смысл, а тело способствует ему какими-то своими действиями, движениями. Молитва — строго говоря, это не произведение искусства, это разговор человека с Богом, сказать ему что-то, пожаловаться на что-то, попросить чего-то, поблагодарить, услышать ответ, это понятно. Но те образцы молитв, которые нам оставил Сам Господь, во-первых, это молитва «Отче наш», молитвы святых, они замечательны не потому, что это какие-то универсальные формулы, а потому что они предлагают нам образец молитвы. Мы можем, конечно, молиться сами, своими словами. Но эти молитвы нам поддержка, образец. Точно так же, как невозможно стать поэтом и невозможно писать свои стихи, если ты не читал своих предшественников-поэтов. Невозможно научиться живописи, если ты не видел картины мастеров, не изучал их. Это преемственность. И молитва Ефрема Сирина как раз из тех молитв замечательных, в которых сосредоточен и ясно выражен, не замутнен какой-то очень важный смысл. В данном случае смысл того, что происходит в покаянном движении души человека во время Великого поста.

А. Митрофанова

— Вы можете ее прочитать?

О. Сергий Круглов

— «Господи и Владыка живота моего...» Человек, прежде всего, исповедует, что Ты Господин и Владыка моего живота, то есть в Твоих руках моя жизнь.

«...Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми...» То есть пустопорожнего пребывания на земле, праздность это не просто лень, «я ленив, лежу на диване с газеткой», это извращение, нарушение того посыла Божия, который прозвучал еще в самом начале книги Бытия. Это посыл к творчеству. Уныние — это не просто грех, как мы привыкли говорить, каяться на исповеди, это глубокое поражение всего человеческого существа, очень условно и примитивно его можно сравнить с тяжелыми состояниями клинической депрессии. Совершенная утрата смысла жизни. Зачем? Какой смысл? Любоначалие — власть над другими, то есть тот грех, который совершил первый ангел падший, восставший против Бога, «я буду вместо Бога, я буду властвовать надо всеми». Это у нас сплошь и рядом в жизни — уныние, любоначалие и празднословие. Порча слова, празднословие, употребление слова во зло, это тоже один из основных видов порчи нашей жизни. «...Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми... Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему». Слово «целомудрие» — целостная мудрость, это совокупность целостности всего человеческого существа, умение собираться воедино ради какого-то дела, не только ради молитвы, это целомудрие, умение быть мудрым и целостным, смиренномудрие, такая особая трезвость. Когда человек приобретает такую мудрость, когда он... Мы знаем, что подростки бывают очень не смиренномудры, они бывают максималисты, они бывают запальчивы, а человек, который достиг какого-то возраста, он уже гораздо спокойнее относится к каким-то проявлениям жизни, потому что понимает, что все пройдет, что человек способен измениться. Про любовь чего особо говорить, про любовь все понятно. А терпение — это очень интересная вещь. Потому что это единственная из наших человеческих добродетелей, которой мы в какой-то мере можем управлять. Все остальное, кроме как с помощью Божией... То же самое смирение, где его взять? А терпение, даже простое, оно есть у нас у всех. И это терпение в духовной сфере мы можем проявить.

А. Митрофанова

— На это у нас есть весь Великий пост, чтобы его откопать в себе и актуализировать.

О. Сергий Круглов

— И это такое мощное оружие, кстати сказать. Как раз дух бесовский, который действует против человека, в очень многих ситуациях, по-разному испытывает, искушает, пытается ему причинить какое-то зло, в очень многих случаях, простое наше терпение, если им вооружиться, оно приносит удивительные плоды.

А. Пичугин

— У нас совсем заканчивается время. Мы даже не успели...

О. Сергий Круглов

— Совершить три земных поклона.

А. Пичугин

— И дочитать молитву до конца.

О. Сергий Круглов

«Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения...» Моя, прежде всего, если там у кого-то болит, то... А вот болит у меня, это вылечи. «...и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».

А. Пичугин

— Аминь. Напоминаю, что у нас в гостях отец Сергий (Круглов), священник, поэт. И как раз поэтическая стезя. Давайте закончим эфир стихотворением. Отец Сергий, вам слово.

О. Сергий Круглов

Прости, что сердце не хранил я целым, Что всё проспал, что жизнь считал я сном, Прости добро, которого не сделал, Прости мне грех, который мнил добром, Прости, что не Тебе я в жизни верил, Но той мечте, какой на свете нет, Прости, что я в молитве лицемерил И за Тебя додумывал ответ, А не простишь — приму и смерть в огне я, Но только вот сейчас не уходи!.. Дитя торгуется и в пол глядит, не смея Глаза поднять на Свет, что впереди.

А. Пичугин

— Спасибо вам большое. Напоминаю, что в гостях у нас сегодня был отец Сергий Круглов. Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин...

А. Митрофанова

— Всего доброго!

А. Пичугин

— Будьте здоровы.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем