Светлый вечер с Ильей Резником (10.01.2018)

У нас в гостях был поэт Илья Резник.

Мы говорили о творчестве нашего гостя, о поэтическом переложении молитв и псалмов, а также о духовных поисках и приходу к Православию.

---

А. Пичугин

— В студии светлого радио приветствуем вас мы, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— И с большим удовольствием представляем нашего сегодняшнего гостя. Вместе с нами и с вами этот час, этот «Светлый вечер» проведет поэт, народный артист России, Илья Резник. Здравствуйте.

И. Резник

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— Илья Рахмиэлевич, вы настолько многогранный человек, и я думаю, не все наши слушатели знают, что последние годы вы очень активно занимаетесь тем, что пишете молитвы, поэтически осмысляете то наследие, которое у нас есть и тот багаж, накопившийся за две тысячи лет и даже раньше. Потому что знаю, что вы 90-й псалом переложили в поэтическую форму. Для того, чтобы мы ну как-то Святки же, праздник...

И. Резник

— Ну да.

А. Митрофанова

— Хочется, чтобы мы как-то очень хорошо и радостно начали наш разговор. А вы могли бы прочесть, пожалуйста, гимн любви апостола Павла, который вы переложили в стихи. Я его не слышала, я только знаю, что он у вас есть. Прочтите, пожалуйста.

И. Резник

— Пускай говоришь ты на всех языках человечества

И даже на ангельском, голосом эльфа летящего,

Но если любви нет, любви, чувства доброго, вечного,

То ты меди звон, звук кимвала звенящего.

Пускай знаешь тайны морей и хранишь дар пророчества,

И даже имеешь в науках познанья глубокие,

Но если любви нет, любви среди всякого прочего,

То ты ничего, полутень, пустота одинокая.

Пускай ты раздашь все богатства свои, все имения

И даже геройски отдашь свою плоть на сожжение,

Но если любви нет, любви, благодарного солнышка,

То пользы в поступках твоих нет ни капли, ни зернышка.

Любовь долготерпит, благим милосердьем увенчана,

Не мстит и не лжет, а несет с собой помыслы чистые.

И зла не желает, и в правде своей не изменчива,

И славно вершит Богом данный путь к праведной истине.

Есть в мире три вечных огня, три судьбы, три дыхания:

Надежда земная и вера святая и ясная,

И та, у которой любви есть великое звание,

Она всех превыше, любовь бесконечно прекрасная.

Любовь что живая вода, ты ею золу окропи —

И даже зола запылает, как жаркий вселенский костер.

Любовь это суть бытия, в темницу ее заточи —

И мир в тот же миг потускнеет, а может, и вовсе умрет.

Любовь что душа, а душа у каждого есть на земле,

Поэтому каждый достоин великого права любить.

А. Пичугин

— Да, спасибо большое. Почему вы, я так понимаю, что совсем недавно пришли к осознанию, к тому, что вот как-то что-то вас сподвигло начать писать именно на эти темы?

И. Резник

— Не недавно, а давно.

А. Пичугин

— Давно.

И. Резник

— Потому что 20 лет назад был такой период в моей жизни, очень краткий, полторы недели, когда молитвы стали спускаться с небес, а я их записывал. Записывал на газетных отрывках, на каких-то манжетах, на каких-то обложках. Потому что они спускались, и я, не исправляя ни одного слова, записывал эти молитвы. Потом этот поток прекратился. Прошло какое-то время, и я подумал, что надо систематизировать то, что мне послал Господь. И я не нашел ни строчки, ни клочка, ничего. И звонит мой друг, Игорь Каменев, иконописец, замечательный художник и говорит: что такой загробный голос? А он живет в деревне и рисует деревню у себя на даче. И когда ему хочется что-то такое прибавить в своем творчестве, он мне звонит, иногда в час ночи или в два и говорит: почитай мне что-нибудь. Я ему читаю, а он там рисует. Ну ассоциативная связь такая. И вот однажды он мне позвонил, и я ему читал эти самые молитвы. И он говорит: ты знаешь, я никогда в жизни не записывал чужие разговоры, чужие речи, а здесь что-то подвигло, я нажал на кнопку записи. Я поехал к нему в деревню, мы слушали мой ночной голос, расшифровали все это. И потом эту рукопись я представил Патриарху замечательному нашему Але́ксию, Алекси́ю надо произносить, и он благословил, и у меня вышла книжка с его предисловием, вот я вам дарю ее, эту книжечку.

А. Пичугин

— Спасибо.

И. Резник

— Это было начало. То есть это был период с 97-го по 2007 год, когда вышла эта книжка.

А. Пичугин

— Я читал в одном из ваших интервью эту историю, но я думал почему-то, что это не так давно было все.

И. Резник

— Нет, нет. А потом уже, когда одну и молитв я прочитал в присутствии нашего Патриарха Кирилла, ему это очень понравилось. И у нас состоялся разговор. А у меня давно была мысль о том, что вот замечательные псалмы и молитвы написаны на церковнославянском языке, особенно молодежью они плохо воспринимаются, они только музыкально звучат, а смысл иногда не доходит. И я в свое время Тихону, знаете...

А. Пичугин

— Епископу Тихону.

А. Митрофанова

— Епископу Тихону Шевкунову.

И. Резник

— Да, Шевкунов. Эта у меня идея давно родилась. Я пришел к нему туда на Сретенку и сказал, что вот хорошо бы вот... Он думал-думал, и ну вообще-то рановато, сказал. Я об этом разговоре рассказал Патриарху, а он говорит: а сейчас самое время. И вот он меня благословил на этот труд. И 6 августа в Нижней Ореанде я принял крещение.

А. Митрофанова

— Это в этом году?

И. Резник

— В том году.

А. Митрофанова

— Ну в смысле, в 17-м году.

И. Резник

— В 17-м году.

А. Пичугин

— Закончившемся.

И. Резник

— И у меня пошли эти молитвы. Каждый день я писал молитву. То есть я читал на старославянском, кое-что понимая, потом читал толкование, потом читал житие святого, если эта молитва. Потом это все отстаивалось, и я уже писал стихи, поэтическое изложение. И каждое утро я звонил моему другу, Николаю Ивановичу Державину, наверное, знаете его. И он своим басом-профундо говорил: да... Я говорю: Николай Иванович, есть у вас замечания? Он говорил: нет. И это был мой редактор в течение трех месяцев. И когда я дал себе задачу написать сто псалмов и сто молитв, и после этого я предоставил Святейшему Патриарху эту рукопись, которую он одобрил. И я уже читал в его присутствии несколько раз эти молитвы.

А. Митрофанова

— Илья Рахмиэлевич, а как так получилось, что вы решили, будучи уже абсолютно состоявшимся человеком, мудрым, все понимающим про эту жизнь, судя по вашим стихам и по тому, что вы говорите в интервью, вы решили креститься?

И. Резник

— Ну это вот и решил, потому что опыт жизненный, он привел меня к этому, понимаете. Потому что жена моя верующая, Ирина, она тоже, так сказать, способствовала этому: она молится каждый день, у нас горят свечи, у нас висят иконы, и это тоже повлияло. И замечательный настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Нижней Ореанде, Николай Данилко, замечательный человек. Вот у нас там было очень много таких посиделок, и трапез, и разговоров. Он тоже повлиял, конечно, подвигнул меня к этому. Мало того, когда я написал уже несколько молитв и песнопений, а там певчие замечательные. И однажды я в храме читал пять молитв, а между молитвами певчие пели мои песнопения уже на современном языке, это было потрясающе, конечно.

А. Митрофанова

— Действительно это и необычно, потому что в храмах, как правило, звучат песнопения и молитвы на церковнославянском языке. А если это ваше поэтическое переложение, переосмысление, то ну не знаю, кто-нибудь нас сейчас слушает и скажет: о, какой модернизм! Или постмодернизм, или что-то вот еще такое.

И. Резник

— Нет. Вот сейчас в Доме книги было одно мероприятие, где сидели очень все серьезные люди. А один из серьезных людей это супруга вот покойного Святослава Федорова, нашего выдающегося офтальмолога, Ирэн, она сказала: я буду читать твою молитву. Вот уже первый человек, который будет... И я думаю, что Патриарх тоже ставил задачу такую. Я же не остановлюсь на этих ста молитв.

А. Пичугин

— Ну это дорогого стоит, когда к человеку подходят и говорят, что его молитвы будут читать как обращение к Богу, а не как просто со сцены зрителям.

И. Резник

— Ну дело в том, что даже церковнославянский это же тоже не первоисточник.

А. Митрофанова

— Конечно.

И. Резник

— До этого же, вот мне Патриарх и сказал, говорит, то, что было, греческие, они же были стихотворные песнопения. Это же в истоке своем это были стихи.

А. Пичугин

— Более того, церковнославянский даже всех смыслов с греческого не передает, которые были изначально заложены.

И. Резник

— Вот. Поэтому мы с вами на правильном пути.

А. Митрофанова

— А есть какой-то текст, который вам особенно дорог? Вот лично вам.

И. Резник

— Мне, я думаю, что это 90-й псалом.

А. Митрофанова

— А прочтите, пожалуйста.

И. Резник

— Да, конечно.

Тихий глас под покровом Господним живущего,

Молит просьбою Бога Отца всемогущего:

«В моей жизни, греховной судьбою разбитой,

Стань пристанищем верным, надежной защитой».

Он избавит тебя от ловушки ловца,

От губительной язвы тебя защитит

И крылами укроет, как птица птенца,

Его истина, вера, опора и щит.

Ты не станешь бояться кошмаров в ночи

Днем летящей стрелы из коварной засады,

Ни кошмарных видений при свете свечи,

Ни заразы чумной, ни смертельного яда.

Испытают враги твои ужас и страх,

И в конвульсиях будут в ногах твоих биться.

И ты будешь спокойно смотреть на их крах,

Это будет возмездье твое нечестивцам.

И сказал ты: «Господь, упованье мое,

За него беспрестанно я буду молиться».

И Господь охранит твою жизнь и жилье,

И ни горя, ни зла, ни беды не случится.

Его ангелы, стражи небесных морей

На руках понесут тебя к радости близкой

Не преткнешься о камень ногою твоей,

И наступишь на аспида и василиска.

И промолвит Господь: «Он Меня возлюбил,

Он поверил в Меня, он познал Мое имя.

Я прославлю его, дам спасение сил

И его одарю чудесами Своими».

А. Пичугин

— Напомним, что в гостях у светлого радио сегодня поэт, народный артист России, Илья Резник.

А. Митрофанова

— Илья Рахмиэлевич, удивительно, конечно, что вы сейчас так поэтически переосмысляете тексты молитв. Но вы широкому кругу наших слушателей известны как человек, написавший стихи ко множеству известных песен.

И. Резник

— Ну это, в основном, да.

А. Митрофанова

— Вы при этом, я знаю, очень не любите слово «песни», потому что вы гораздо шире...

И. Резник

— Нет, песни я люблю. Я не люблю поэт-песенник.

А. Митрофанова

— Да.

И. Резник

— Ну это очень узкое, это все равно что сказать: Чехов писатель-рассказчик.

А. Пичугин

— Ну это некрасиво звучит даже с точки зрения русского языка.

И. Резник

— Гусляр, лучше скажите.

А. Пичугин

— Кстати.

А. Митрофанова

— Но вы знаете, да, вы сейчас, пожалуйста, как гусляр, да, как исполнитель. И причем даже такой пласт культуры поднимается в связи с этим словом, гусляр. Мы сейчас об этом не будем. Дело в том, что вы сейчас читаете в нашей студии, это какой-то совершенно другой уровень, как мне кажется, постижения жизни и реальности. Что касается того вашего периода, когда вы ну фактически создавали вот этот словесный корпус текстов для нашей эстрады, этот период, он какие самые главные выводы или жизненные уроки вы вынесли из этого времени, чем он вам дорог?

И. Резник

— Нет, я никогда не занимался одними песнями. Потому что первая книга у меня вышла в 69-м году, это была детская повесть, проза. Просто об этом люди не знают, понимаете. Потому что у меня есть сонеты, у меня есть четырехтомник поэтический. Песни занимают 10 процентов, вот те стихи песен, которые можно печатать. Потому что, как сказал Сергей Владимирович Михалков однажды, что есть три поэта, чьи песни, стихи песен можно читать глазами: это Высоцкий, Окуджава и Резник, понимаете. Это было очень приятно.

А. Митрофанова

— Это очень высокая оценка.

И. Резник

— Да, это была высокая оценка. Потому что у меня же есть опера-мистерия «Черная уздечка белой кобылице», у меня очень много поэм, много стихов. Просто это то, что на слуху, поэтому кажется, что я вот одни песни пишу, понимаете. Пугачевой я написал 71 песню, Лайме там 20. Это все равно не было у меня главным, понимаете, то есть это очень легко было, так сказать, работать с Паулсом, это удовольствие было, это как хобби такое классное.

А. Пичугин

— Есть ощущение, что вам не очень нравится вообще сам разговор о песнях...

И. Резник

— О песнях уже проехали, да. Потому что мы уже с Аллой, с Раймондом — это вершина. Вот я сейчас слушаю это все, я понимаю, что нас никто не перепел и не перемузицировал, понимаете.

А. Митрофанова

— Да, я понимаю это прекрасно. Я-то спросила у вас немножко о другом. Ведь это же такая вершина славы в рамках огромной страны, которая называлась Советский Союз, и вы на этой вершине, вы на этой волне. Что в этот момент человек чувствует? Вот для вашего мироощущения, что это такое было?

И. Резник

— Ну это признание. Ну я же закончил театральный институт, поэтому для нас сцена, для нас признание, аплодисменты. И те, кто говорят: ой, ой не надо мне эти самое, этот успех, эти поклонники — они все лгут. Потому что если у актера, у поэта нет аудитории, ну значит, он неинтересен. Это просто тебя любят, когда подходят дети, обнимают тебя. Вот у меня сейчас коллектив «Маленькая страна» — 89 детей из малообеспеченных семей.

А. Пичугин

— Сколько лет он уже существует?

И. Резник

— Этот существует уже третий год, а до этого у меня были «Зелёные фуражки».

А. Пичугин

— А вот про детей из малообеспеченных семей давайте поговорим чуть-чуть, интересно очень.

И. Резник

— Да, «Маленькая страна».

А. Пичугин

— «Маленькая страна», да. Почему вы решили создать коллектив для детей из малообеспеченных семей?

И. Резник

— А потому что, если я достаю деньги спонсорские, то я не себе беру, я выпускаю тираж или мы едем по детским домам. Мы получили на создание коллектива грант небольшой от московского правительства. И он подразумевал, что это будут не очень богатые родители, которым это будет за счет, так сказать, московского правительства. И первый год у нас были эти деньги, мы как-то продержались. Потом нам отказали один раз, потом отказали другой. А я ж не буду их разгонять, а они-то малообеспеченные, понимаете. В каких-то коллективах там по 20 тысяч берут за ребеночка и 25 тысяч, а у нас, дай Бог, 3 тысячи заплатят родители, и моя жена на эти деньги покупает им подарки к Новому году и ко дню рождения. И каждый день рождения я пишу поэму каждому ребенку.

А. Пичугин

— Каждому?

И. Резник

— Каждому.

А. Пичугин

— Каждому из 80?

И. Резник

— Да. Потому что у нас на каждом занятии почти что день рождения, и мы поем: «С днем рождения тебя!», мы дарим подарки, мы поздравляем. У нас замечательный коллектив. У нас был праздник новогодний замечательный. И слава Богу, что вот Лейла Адамян, выдающийся наш академик, у нее Дом Танца, и она нам предоставляет бесплатно. А то мы не смогли бы жить, если бы заплатили аренду, то вообще. А так вот мы вот так существуем.

А. Митрофанова

— «Маленькая страна» это, кстати, тоже название песни, которую...

И. Резник

— Да, которую я написал с Игорем Николаевым, да.

А. Митрофанова

— И которая, кстати говоря, вызывает у людей улыбку, вот такие какие-то добрые такие, мне кажется, чувства, эмоции. И вы так назвали свой музыкальный коллектив.

И. Резник

— Детский.

А. Митрофанова

— А дети сами как вообще реагируют на то, что вы с ними так занимаетесь?

И. Резник

— Дети — вы не представляете, у нас просто семья. У нас, если посмотреть переписку, там у нас есть сайт, где все переписываются, где моя жена Ирина дает задания, она директор этого коллектива. Дети уникальные просто. Потому что мы, кстати, в прошлом году по предложению Константина Вениаминовича Голощапова, нашего попечителя, были в Бари у Николая Чудотворца. Я взял с собой десять детей.

А. Митрофанова

— Паломничество.

И. Резник

— Паломничество. Это была потрясающая поездка. Они читали мои заповеди, у меня есть еще заповеди там, посмотрите, в моем изложении.

А. Митрофанова

— Это вот здесь вот, в этом сборнике?

И. Резник

— Да.

А. Митрофанова

— А давайте я найду, а вы прочитаете это же интересно очень.

И. Резник

— Давайте.

А. Пичугин

— А пока скажите, пожалуйста, 80 человек это предел?

И. Резник

— Нет, ну они болеют, они все же не ходят сразу.

А. Пичугин

— Нет, я хотел спросить, каков принцип отбора, вот детей из малообеспеченных...

И. Резник

— Мы всех принимаем. У нас вот все, кто приходит, мы никого... Кто-то потом отсеивается, потому что он не выдерживает наших ритмов, потому что у нас занимаются и танцами, и читают мои басни, они читают мои молитвы.

А. Пичугин

— Если кто-то из слушателей хочет привести своего ребенка, может прийти?

И. Резник

— Пусть приходит. Но если у него нет голоса, но все равно он вливается, он где-то в массовке, где-то в хоре, он приобщается. У нас вот с двух лет.

А. Митрофанова

— Ого!

И. Резник

— Да, у нас кто-то приходит со старшей сестренкой или с братиком, и они остаются. У нас вот такие клопы.

А. Митрофанова

— Слушайте, здорово. Я нашла, вот 57-я страница в вашем сборнике: заповеди. Прочтите что-нибудь на ваш выбор из этих текстов.

И. Резник

— Я вам все прочитаю.

А. Митрофанова

— Хорошо.

И. Резник

— Попались уже.

Не сотвори себе кумира, оглянись

И только Господа святого голос слушай.

Не сотвори себе кумира, не молись

На тех, кто в море, поднебесье и на суше.

Не укради у дальнего, ближнего,

У бегущего и усталого.

Не укради во имя Всевышнего,

Ни брильянта, ни зернышка малого.

Отец и мать — они твоя судьба.

Мой сын, будь благодарен им до гроба.

Чти мать свою, родившую тебя,

Храни отца от зависти и злобы.

О никогда чужой не радуйся беде,

Когда ты сам, друг мой, идешь по бездорожью.

Не лжесвидетельствуй на праведном суде,

Не оскорбляй себя ни завистью, ни ложью.

О не прелюбодействуй, не гони

Себя за удовольствием и лаской.

Для Божьих дел все силы сохрани

И семя не разбрасывай напрасно.

Когда твой дом наполнен суетой,

В вечерний час и в полдень самый ясный

Не трогай имя Господа, сын мой,

Пустой хвалой и памятью напрасной.

Шесть дней в неделю будь самим собой,

Себе во благо трать мирские дни,

Но в день седьмой, день мира и покоя,

Святого Господа в молитве помяни.

Не возжелай чужой цветущей стороны,

Не возжелай вола чужого или дома,

Не возжелай раба чужого иль жены,

Всего того, что не тебе воздал Всевышний, а другому.

Не убий, будь то злой или смелый,

Не убий ни раба, ни воителя,

Спрячь в колчан ядовитые стрелы,

Опусти руку с камнем стремительным.

А. Пичугин

— Мы должны прерваться сейчас на минуту. Вернемся обязательно к этому замечательному...

И. Резник

— Я буду скучать.

А. Пичугин

— Целую минуту. Ну как-нибудь уж...

А. Митрофанова

— Я тоже.

А. Пичугин

— Илья Резник, народный артист России, поэт, в гостях у светлого радио. Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин. Через минуту снова здесь.

А. Митрофанова

— Добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова. И с удовольствием напоминаю, что в гостях у нас сегодня поэт, народный артист России, Илья Резник. И Илья Рахмиэлевич читает нам свои удивительные тексты, переложения молитв на современный русский поэтический язык. Десять заповедей вот этот Декалог, которым завершилась сейчас первая половина нашей программы, нашего разговора. Илья Рахмиэлевич, я знаю, что когда поэт создает свои тексты, он очень глубоко погружается в этот мир, в эти мысли, переживания, чувства. Может быть, это слишком личный вопрос, вы меня тогда простите. Какая из этих заповедей лично для вас представляется ну самой важной, самой сложной, может быть, в вашей жизни?

И. Резник

— Я об этом не думал, знаете. Для меня все важно. Все важно, что происходит в этом мире, что я чувствую, что чувствуют мои родные, кого я люблю.

А. Митрофанова

— У вас, я знаю, есть еще помимо того, что вы перелагаете на поэтический язык молитвы, гимн русскому языку. Он очень глубокий тоже, он возвышенный, он такой, ну как по законам жанра, да, немножечко...

И. Резник

— Одический, я бы сказал.

А. Митрофанова

— Да, очень точное слово, спасибо. И вы могли бы рассказать, почему этот текст для вас важен, почему вы его написали? Как вы воспринимаете, вообще вот, знаете, как Бродский говорил, что поэт это инструмент языка, а не язык инструмент поэта. Как это в вашей жизни, какие у вас отношения с русским языком?

И. Резник

— Любовные, я обожаю русский язык. И меня коробит, когда говорят неправильно, когда ставят неправильно ударения, когда корявая речь, когда построение фразы, так сказать, угловатое какое-то. Во мне чувство вот этой гармонии, наверное, давно уже живет. И когда мне позвонила замечательная Русецкая из Института имени Пушкина и предложила написать, я просто с удовольствием согласился и с радостью взялся за это дело, потому что это объяснение в любви русскому языку. И мои дети читают эти стихи. Мало того, я читаю, мы этот гимн читаем, это мы не поем, хотя есть музыка тоже. Музыка есть, записали ее ансамбль Росгвардии. Но он пока очень мужественный, а надо туда добавить еще детские голоса и женские.

А. Митрофанова

— О, кстати, это будет здорово. Я слышала это исполнение, мне тоже показалось, что оно такое...

И. Резник

— Да, тяжеловатое такое.

А. Митрофанова

— Брутальное.

И. Резник

— Да. Ну это мы с Русецкой говорили как раз на эту тему, это у нас впереди. И там у меня есть вкрапления — алфавит. Вот мой алфавит, мои стихи об алфавите напечатаны в букваре, слава Богу, дети читают мои стихи. А — та-та-та... Б — белка бегает... — на каждую строчку идет какая-то история. И вот когда я говорю про Кирилла и Мефодия, то есть останавливаю чтение этого гимна русскому языку, говорю про Кирилла и Мефодия, что они стояли у истоков, выходят мои дети и читают вот эти стихи про алфавит. И потом мы уже читаем в конце: великий, могучий, так сказать, цитируя Пушкина и Ломоносова.

А. Пичугин

— Илья Рахмиэлевич, как вы считаете, что у нас с поэзией сейчас в начале XXI века? Есть ли молодые люди, молодые поэты, которые могли бы встать в один ряд, я сейчас не буду говорить ни про золотой, ни про серебряный век, а с поэтами XX века, середины XX века, второй половины?

И. Резник

— Алексей, мне надо у вас, вы в редакции, у вас здесь все время поэты, писатели...

А. Пичугин

— А вы следите?

И. Резник

— Я не очень.

А. Пичугин

— Нет?

И. Резник

— Нет. Потому что я консерватор. Я люблю Александра Сергеевича, я люблю Блока, обожаю, потому что у меня даже есть стихи, там почитаете о том, как на «Ленфильме» Николай Крюков, который, помните, «Последний дюйм» фильм снимался, и в 20 лет я был на Блока похож. Он говорит: Илюша...

А. Митрофанова

— А кстати говоря, вы сейчас сказали, я подумала: правда.

И. Резник

— Ну сейчас-то не очень. Пиши сценарий. Ну там есть, посмотрите, прочитаете стихи про «Ленфильм». И в Салтыковку, я уже стал изучать там Шахматово, все эти Менделеевы, вся эта история, стал читать Блока. Ну конечно, в 20 лет какой сценарий. Но я приобщился к этому поэту, понимаете. Поэтому я люблю поэтов: Гумилев, Пастернак, Есенин. Я очень, так сказать, такой, традиционный любитель поэзии. А когда я вот недавно «Эхо Москвы» слушал, там какой-то модный поэт был... Ну легко писать трудно. Легко писать сложно. Понимаете, что легко.

А. Митрофанова

— А почему?

И. Резник

— Потому что, вы понимаете, если ты обладаешь техникой, если ты эциклопедичен еще к тому же... У меня была импровизация, у меня было много импровизаций, где-то в Бостоне мы собрались там, говорили о поэзии. Я говорю, ну ребята, вот «Посидим, поокаем» я написал песню — это просто, народная. А попробуй, напиши: «Хорошо да хорошо, да ничего хорошего». Нет, ты можешь тысячу написать стихов, и народ не будет помнить. А сложно и я, так сказать, сразу. Вот они сидят, я говорю: «Сентябрь юн, вдыхая звук нектара, сижу, видение кошмара пугают, пред тобой ниц склоняю мыслей ветхих ожерелья. И снова ты, прозрение похмелья, приходишь так, как муж идет к вдове, жене им преданного друга, и не найти мне выхода из круга... и что-то благовест грохочет в голове», — то есть такое движение поэтическое, если у тебя есть какой-то дар и ты можешь импровизировать сколько угодно. И потом перекладывать. Вот я читаю — там длинная поэма. Он говорит: ну это же классные стихи! Да я говорю: ерунда это, это же я написал за 10 минут. И этот поэт, который говорил: я полгода работал над этим стихотворением — бог ты мой!

А. Пичугин

— Ну ведь кому-то и полгода нужно, а кто-то действительно напишет за час.

А. Митрофанова

— Я так понимаю, что вы имеете в виду: стихи, которые легки в восприятии и хорошо запоминаются, их написать труднее, чем вычурный текст.

И. Резник

— Конечно, вычурный, да, конечно. Стихи должны выдыхаться. Вот смотрите, великие поэты, они выдыхают. У них, они сначала выдыхают, потом они редактируют. Потом уже, чтобы это было еще более совершенней. Но вначале выдох идет. А не так: ну-ка я буду писать, ну не знаю, о чем угодно там, о кровавом закате, ну не знаю, ну о чем хотите. И вот он начинает вымучивать из себя это, выкладывать, переставлять буковки. Ну вот я не могу вот это, понимаете. Вот был Моцарт, был Пушкин — вот это мои кумиры, понимаете.

А. Митрофанова

— Понимаю очень хорошо.

И. Резник

— А вот ну да, вот замечательно.

А. Пичугин

— Но Гумилев, он же не выдыхал, вообще ни разу не выдыхал, у него очень сложная поэзия.

И. Резник

— У него сложная, но у него есть: «Ты знаешь, далеко, на озере Чад изысканный...» — вот за одно стихотворение я его люблю.

А. Митрофанова

— А мне нравится, я читаю стихи: «Драконам, водопадам и облакам...»

А. Пичугин

— Мы с Аллой любим Гумилева, иногда его просто здесь, на работе читаем.

И. Резник

— Я не думаю, что он мучился полгода над этим стихотворением.

А. Пичугин

— Над ним нет. А моим читателям я думаю, мучился, про «Старый бродяга в Адис-Абебе, покоривший многие племена...» — это тяжелое, очень тяжелое и очень явно вымученное. А очень хорошее.

И. Резник

— Ну вот есть же интеллектуалы, а есть энциклопедисты, а есть Есенин. Я люблю светлую поэзию, я люблю ясную поэзию, образную, человеческую.

А. Пичугин

— А «Черный человек» Есенина.

И. Резник

— «Черный человек», да.

А. Пичугин

— Ну оно не светлое.

И. Резник

— Ну оно не светлое, но оно все равно светлое по написанию, по духу. Он же писал-то ее своим талантом, своей открытой душой, даже о черном человеке.

А. Митрофанова

— Илья Рахмиэлевич, а скажите, как меняется, что меняется в жизни человека после того, как он принимает крещение? Простите, я снова к этой теме возвращаюсь...

И. Резник

— Крещение — сразу скажу: прощение. Вот я всех своих врагов, всех своих недоброжелателей простил просто, понимаете. Абсолютно. И вот даже если там вот эти стрелы выпускают, они отскакивают. Отскакивают абсолютно. Раньше я переживал, что вот там где-то написали, про тебя, что вот это или вот это в такой статье или какой-то там наговор там. Или говорят, он жадный, вот он за песню денег просит там, знаете.

А. Пичугин

— Ну это вообще-то работа в таком случае, если это идет как песня.

И. Резник

— А певцы же привыкли, чтобы им все давали. Поэтому я и не пишу никому. Вот сейчас вот с Аллой мы, может быть, напишем песню, она звонила мне. Кстати, может, это секрет, но все равно я вам расскажу. Она говорит: напиши мне моим деткам молитвы. Я написал молитву Лизе и молитву Игоречку, Гарику. Вот одну я ей отдал, мы с ней встречались, а вторую по телефону прочитал.

А. Митрофанова

— Какая реакция?

И. Резник

— Реакция была пауза, потом она говорит: я стала сентиментальной. И плакала.

А. Митрофанова

— Понимаю тоже. Но то, что вы сейчас сказали о прощении, вы понимаете, что это высший пилотаж? Многие люди пытаются, понимают, что это правильно, да, и Господь призывает к тому, чтобы отпускать, прощать. И то, что вы простите, то и вам простится, ну и так далее. Но все равно, мы же люди простые, мы порой с этим не справляемся. А может быть, вы каким-то советом или секретом могли бы поделиться? Дать какой-то совет в смысле, что здесь важно иметь в виду для того, чтобы суметь это сделать — простить?

И. Резник

— Ну простить, понимаете, ты очищаешь себя, очищаешь душу свою. Потому что твоя обида, твое зло, твое неприятие этого человека, это же давит, это же сидит в тебе. А когда ты прощаешь, ты свободен, ты уже принадлежишь, уже, так сказать, эльфы рядом уже.

И. Резник

— Эльфы.

И. Резник

— Вот, понимаете. Вот поэтому замечательно. И я сейчас вспоминаю Нижнюю Ореанду, этот храм вот, нам уже хочется туда поехать опять с Ирой, уже тянет как-то туда. Потому что такие замечательные люди там, певчие эти.

А. Пичугин

— И недалеко.

И. Резник

— И это трапеза на воздухе, знаете, и та скамеечка, где сидел герой чеховского рассказа, знаете, да? «Дама с собачкой». На этой скамеечке посидеть, посмотреть вдаль. Так что...

А. Митрофанова

— А вы рассказываете снова и снова об этом храме. Вы же в Москве живете, здесь тоже храмов очень много.

И. Резник

— Храм, да.

А. Митрофанова

— Как вы для себя определяете то место, которое вот именно ваше, почему именно там, что это?

И. Резник

— Потому что там мы просто жили рядом. У нас там комнатка есть.

А. Митрофанова

— А здесь, в Москве?

И. Резник

— Здесь в Москве у меня есть друг большой, отец Владимир Волгин.

А. Пичугин

— На Софийской набережной служит.

А. Митрофанова

— Да. Когда я был председателем Общественного совета МВД шесть лет, то у меня в совете было два священнослужителя: отец Волгин и отец Дмитрий Смирнов. И вот мы в поездки ездили, ну это было уже порядочно. И вот мы втроем гуляем там где-то в каком-то городе, говорят: Илья Рахмиэлевич, пора креститься. Вот, кстати, это еще с тех пор. Я говорю: ну ребята, ну я не готов еще, любимые мои. А с отцом Волгиным мы, вот я был у него как раз на освящение храма Трех Святителей в Архангельском. В курсе?

А. Митрофанова

— Расскажите.

И. Резник

— Там мозаика. Там потрясающе. Там потрясающий храм, великолепный просто. Всё мозаичные картины, мозаичные иконы. Служба была, приехал Патриарх, был Дмитрий Анатольевич со Светланой Владимировной. Потом на трапезе отец Владимир просил меня две молитвы прочитать, я прочитал две молитвы. Потом кто-то там пел, выступал. И потом от Патриарха пришел ко мне помощник, попросил еще две молитвы прочитать, я еще две молитвы прочитал.

А. Митрофанова

— А что вы там читали, какие молитвы?

И. Резник

— Я Пантелеймона читал.

А. Митрофанова

— А прочтите, пожалуйста.

И. Резник

— Желая им здоровья, здоровья всем.

А. Митрофанова

— Как вы это интересно произносите.

И. Резник

— Великомученик целитель,

Спаситель наш, Пантелеймон,

Великий праведник, учитель,

Услышь моих страданий стон.

Раб Божий, я теряю силы,

И моя просьба горяча,

Мне подари Господню милость,

Покров Верховного Врача.

Даруй от боли избавленье,

Недуг гнетущий прогони,

Души и тела исцеленье

К великой радости верни.

Склоняя голову покорно,

Молю, целитель всех времен,

Спаси меня от ран тлетворных,

От горьких дум, Пантелеймон.

Ладонью приложись целебной

К моей измученной судьбе,

И ежечасно, ежедневно

Я буду каяться тебе.

Своей Божественной любовью

Невзгоды черные развей

И одари меня здоровьем

До окончанья светлых дней.

А. Митрофанова

— Прекрасно. Я вот слушаю вас сейчас и думаю: ведь вы же знаете такое количество людей, которых у нас называют звездами, или там ВИП, знаете, вот эта аббревиатура. И вы при этом... ну я не знаю, то есть у вас такой круг общения, который называется высшим светом, и вы при этом таким простым языком пишете молитвы. А как возможно вообще, находясь в этом высоком кругу, сохранять такую простоту, ясность ума?

И. Резник

— У меня, знаете, какой высокий круг? У меня съемный дом, за который я за два месяца еще не платил, три собаки и четыре кошки.

А. Пичугин

— Вот это самый лучший ближний круг.

И. Резник

— Вот такой высший свет у меня, понимаете.

А. Митрофанова

— И любимая супруга.

И. Резник

— Да. Ну Ирочка это, конечно, это мой ангел-хранитель, что там говорить.

А. Митрофанова

— Часто такое бывает, что люди ну как-то отрываются от главного что ли, я не знаю. Ну себя можно потерять, когда вот это искушенье славой, когда вас везде узнают, когда вас так любят, когда вы так востребованы и прочее. А что в таких ситуациях помогает вспомнить о главном? Простите, если я опять какие-то вещи спрашиваю очень напрямую.

И. Резник

— Нет, ну это, очевидно, генетика, это с рождения. Это блокадное детство, я блокадный ребенок. Это трудная жизнь, это смерть отца на фронте. Потом мать меня бросила и я жил с бабушкой дедушкой. И все время мы, так сказать, преодолевали большие трудности.

А. Пичугин

— А бабушка с дедушкой вернулись в Советский Союз, вернее приехали Советский Союз.

И. Резник

— Ну это большая история. Они не родные мои, они были усыновителями моего папы. Они были Рот Фронт, International, «да здравствует Советский Союз» — они же не знали, куда они едут из Копенгагена. Слава Богу, живы остались. Но они всю жизнь были активистами такими, знаете.

А. Пичугин

— И всю жизнь уже оставшуюся они прожили здесь.

И. Резник

— Да, всю жизнь с 30-х годов, когда Сергей Миронович Киров комнату дал, а раньше они жили в каких-то общежитиях. Ну можете представить? Какая разница, куда они приехали и откуда в 30-х годах. Ну неважно. Но они всегда были все равно патриотами. Они были патриотами, они любили Россию и воспитали меня так же. Потому что я был пионером, комсомольцем. Когда Гагарин полетел — вы читали, наверное, да? — я побежал к нашему секретарю парторганизации, говорю: дайте знамя. Он сказал: надо обсудить на бюро. А я говорю: Гагарин полетел — будете на бюро обсуждать? И мы побежали по институтам, стали поднимать Библиотечный институт, Академию художеств. И уже толпа огромная шла за нами по Невскому проспекту 12 апреля, тысячная, многотысячная. И вот в «Правде» есть фотографии наши за 13 апреля, написано: «Демонстрация в Ленинграде».

А. Пичугин

— Мы напомним, что народный артист России, поэт Илья Резник в гостях у светлого радио сегодня.

А. Митрофанова

— Илья Рахмиэлевич, то что вы сейчас рассказали о своей семье, меня, простите, все возвращает к вопросу о прощении. Вы говорите, в жизни, и в вашей жизни действительно очень много испытаний, не только блокадный Ленинград, но и вот уход папы, мама. И когда вы читаете ваше поэтическое переложение десяти заповедей, отношение к родителям, когда вы говорите о прощении, вот эти вот все вещи, ну вы знаете, опять же вот возникает вопрос: как вам это удается? Ведь это же ну знаете, бывает сложно человеку, который в идеальных условиях вырос, простить, отпустить и так далее. У вас настолько непростая судьба, и при этом вот так вы об этом говорите, что да, конечно, прощаю.

И. Резник

— Понимаете, это, очевидно, архитектоника души моей. Кто-то писал, по-моему, Сергей Владимирович, не помню, про песню, там был образ очень интересный, или кто-то из искусствоведов, что у песни два крыла: черное это Высоцкий и белое это Илья Резник, понимаете, вот такое было сравнение. Потому что на самом деле я стараюсь видеть только светлое и преодолевать черное, негативное. И как бы ни было трудно, все равно я верю, ну вот моя вера. Кстати, я вспомнил, что молитвы начались еще раньше. Я помню, Тамаре Гвердцители написал на музыку Чайковского «Мольбу»: «Там, в синих небесах, вдали услышь...» — это обращение к Господу. То есть это у меня все равно просвечивалось в каких-то. Потом Караченцев у меня пел: «О мой Господь...» — тоже. Где-то вот эти проблески были в творчестве, они как-то вылетали из моего сердца.

А. Митрофанова

— А как вы вообще себя впервые почувствовали верующим человеком или поняли, что это в вашей жизни есть? Как это происходит?

И. Резник

— Ну это труднообъяснимо. Это же все постепенно происходит, понимаете. И вот это явление молитв, оно повлияло очень сильно, конечно. Вот это 20 лет назад, когда спускается столп стихов молитвенных на тебя, и ты записываешь, не исправляя ни одной буквы — ну это что-то сверхъестественное. Я не знаю, вот как это, понимаете. То есть Господь дает мне сигнал: вот тебе вот эти молитвы, ты их запиши, осознай и потом живи дальше.

А. Митрофанова

— И как после этого жизнь меняется?

И. Резник

— Ну я вам говорил уже.

А. Митрофанова

— Ну расскажите еще раз. Все-таки это, ну не знаю, мне кажется, это такие моменты переломные, и их снова и снова осмысляешь и открываешь для себя какие-то новые...

И. Резник

— Вот знаете что, у меня вот сейчас просто потребность писать еще молитвы. У меня просто, у меня голод просто. Вот сейчас я жду, сейчас в издательстве вот эти молитвы, потому что мы говорили с Патриархом о том, что надо подарочный выпустить тираж, ну со святыми, с ликами и прочим. И для народа простой, доступный, так сказать, большим тиражом тираж. И вот Патриарх мне говорил об этом.

А. Пичугин

— А их будут тоже раздаривать? Вы говорили, что ни одной книжки практически не продали...

И. Резник

— А это не я...

А. Пичугин

— Это уже они будут.

И. Резник

— Я думаю, что все равно это подарочные будут. Конечно, подарочные. Потому что есть фонд «Классика», там замечательные люди, вот они будут этим заниматься. То есть они сейчас редактируют. Фонд «Классика», там Николай Петрович Буханцов директор. И они выпускают вот эти красные книги, видели, да, наверное? Очень красивые. Там лики святых, вот такие праздничные книги, я бы сказал, подарочные. Поэтому вот будет массовый тираж. Это то, что я хотел в основном. Потому что подарочные подарочными, а вот чтобы в каждой лавке была эта книжка.

А. Пичугин

— Именно церковной лавке.

И. Резник

— Церковной лавке, я и имею в виду.

А. Пичугин

— То есть она будет одобрена Советом...

И. Резник

— Да. И конечно, если у меня будет свой тираж, конечно, мы едем по детским домам, у нас же очень много всяких встреч с ветеранами, чтобы было, что дарить.

А. Митрофанова

— А дети, вот, кстати, как реагируют в детских домах, когда к ним приезжает известный поэт, народный артист России и начинает им читать молитвы в поэтическом таком переосмыслении?

И. Резник

— Нет, они очень внимательные, очень трепетные ребята. Очень. Потому что вот мы в Бари когда летали, в паломническую, там еще одна была группа слепоглухих.

А. Митрофанова

— Ого!

И. Резник

— Да, детей. И я попросил, вот у нас была песня «Мы вместе», финальная песня. И они встали с моими детьми. Они встали с моими детьми вот на трапезе, мои дети и они, и переводчик, ну понимаете, таким, то есть переводчик переводил своими жестами то, что мы поем, и они пели тоже, понимаете, с нами вместе.

А. Митрофанова

— Фантастика.

И. Резник

— Это было, да...

А. Митрофанова

— Детки слепоглухие, насколько я понимаю, с ними чрез ладонь можно общаться. Им на ладони пишешь...

И. Резник

— Нет, ну кто-то глухие, кто-то...

А. Митрофанова

— А кто-то чуть-чуть видит.

И. Резник

— Не говорящий, да. Они вот такие.

А. Пичугин

— С особенностями развития сейчас называют.

И. Резник

— Не все слепые, понимаете, разные.

А. Пичугин

— Ну про детей мы говорили. Ветераны — люди, которые прожили огромную жизнь в другой стране, для которых, для многих из них тема какой-то религиозности, она нарочито или не нарочито закрыта. А когда вы им читаете молитвы, вы видите какую реакцию?

И. Резник

— Ну они хорошо относится. Вы понимаете, когда к тебе относятся с доверием, что бы ты ни говорил — ну сейчас мы говорим о молитвах, — все равно тебе верят. И опять же Патриарх Святейший наш, он мне сказал, что у вас очень важная миссия: вам верят, у вас облик... И, кстати, когда я на первой трапезе прочитал свою молитву вот эту: «О мой Господь», — а там были все, так сказать, священнослужители, — он говорит, вот многие должны поучиться проповеди. И он сказал о том, что вот у меня миссия такая, говорит: во-первых, вас любят и вам верят, и слово вами сказанное будет звучать очень убедительно. И это правильно.

А. Митрофанова

— А вы это чувствуете, да, что...

И. Резник

— Я чувствую.

А. Митрофанова

— Вот Леша про ветеранов спросил. А как вы с ними выстраиваете разговор, о чем они вас спрашивают, о чем вы их?

И. Резник

— Ну дело в том, что им же близко, я же тоже ветеран, я же житель блокадного города.

А. Митрофанова

— Да.

И. Резник

— Я просто выгляжу, так сказать, свежо. А мне 80 лет сейчас будет, так сказать, юбилей.

А. Митрофанова

— Ну дай Бог каждому так, вообще-то.

И. Резник

— А ветераны, простите, в каком возрасте — ну 80–85, 75.

А. Митрофанова

— Ну есть среди них те, кому 94–96, ну то есть...

А. Пичугин

— За сто уже.

И. Резник

— Вот папа нашего одного ребенка, Василий — в «Прайде», в нашем клубе тоже был детский праздник, и я тоже привез своих детей, мы пели там «Лесной оркестр» песню, «Белую Москву», — и он мне позвонил, говорит, можно я, у меня сейчас ветеран России, Алексей Николаевич Батян, он прообраз «Майора Вихря», фильма, можно я его привезу? Только что мы были у президента, он там вручал какие-то подарки. Я говорю: ну привози. И вот он привез Алексея Николаевича, и я его представил там. Дети вокруг него, так сказать, с любопытством, разговаривали с ним. Он, правда, в коляске, но 101 год. И для них тоже это было очень интересно.

А. Митрофанова

— 101 год...

А. Пичугин

— И еще ясность ума.

А. Митрофанова

— В голове не умещается просто.

И. Резник

— Да, ясность ума. А дочь, уже пожилая женщина с ним, он говорит: нет, вот эту дай мне, вот этот бутерброд нет, вот этот мне передай, пожалуйста, с рыбкой. Ну он светлого ума, Алексей Николаевич. Он мне понравился очень.

А. Митрофанова

— Вы все время говорите: мои дети, мои дети — вы имеете в виду...

И. Резник

— «Маленькую страну».

А. Митрофанова

— «Маленькую страну», этот ваш коллектив, который...

И. Резник

— Да.

А. Митрофанова

— А все-таки расскажите, пожалуйста, как можно было бы присоединиться к вашему музыкальному коллективу. Может быть, ему, кстати, какая-то поддержка нужна. То есть сейчас нас слушают разные люди, кто-то, кто хотел бы, может быть, чтобы ребенок занимался музыкой, вокалом, но не имеет материальных возможностей, для них «Маленькая страна» это шанс.

И. Резник

— Ну да.

А. Митрофанова

— И есть люди, которые могли бы поддержать вас.

И. Резник

— Вот поддержать хорошо бы было. Потому что, честно говоря, я много лет работаю с детьми с Ирой вместе, мы работаем бесплатно, по сути. Поэтому я живу в съемном доме и за два месяца не платил. Это уж вам, как товарищам, могу сказать. Все же думают, что я миллионер, что я в белом хожу.

А. Пичугин

— Сейчас в черном костюме, мы свидетельствуем. Хотя все привыкли, да, к картинке.

И. Резник

— Понимаете, потому что вот, может, воспитание ленинградское. Наши там звезды шустрые, они все время плачутся: на диск не хватает ста тысяч евро или еще чего-нибудь, понимаете. А здесь...

А. Митрофанова

— А вам дают деньги, а вы идете и книжки выпускаете, которые потом бесплатно раздаете.

И. Резник

— Так сейчас не дают, если бы давали. Но сейчас, слава Богу, есть фонд «Классика», который выпускает это, так что я им очень благодарен, замечательный фонд.

А. Митрофанова

— Как найти, поддержать «Маленькую страну», вас, где можно информацию получить?

И. Резник

— «Маленькую страну», если бы фонд «Маленькой страны», нам, конечно, нужны деньги на костюмы, потому что мы, родители, ну у нас есть вот «Лесной оркестр» детский, там белые какие-то у нас есть костюмчики. Но если сравнить с другими богатыми коллективами, где по 20 тысяч берут с каждого родителя, у них возможности тоже есть. И у нас нет аппаратуры хорошей, у нас нет костюмов, денег на костюмы. Потому что мы на каждой песне, у нас большой репертуар, и счастье наших детей, что я пишу песни, нам не надо ничего покупать.

А. Пичугин

— А как можно вам помочь?

А. Митрофанова

— Где найти информацию о «Маленькой стране», контакты?

А. Пичугин

— Есть счет театра просто и все.

А. Митрофанова

— Ну в интернете можно найти, да?

И. Резник

— Не знаю. Ну можно позвонить моей жене, она скажет. Есть сайт, счет музыкального театра Ильи Резника.

А. Пичугин

— Ну вот, есть сайт музыкального театра Ильи Резника для начала. А там есть какие-то координаты расчетного счета.

И. Резник

— Ну счет вряд ли там есть.

А. Пичугин

— Ну там есть контакты.

И. Резник

— По крайней мере, мы никогда не просили, это я вам сейчас просто говорю.

А. Пичугин

— Ну а мы передаем нашим слушателям, что если будет такое желание, а действительно Илья Резник делает очень важную вещь, и дети из малообеспеченных семей, причем берет-то всех. Судя по тому, что вы говорите, вы берете всех.

И. Резник

— Всех.

А. Пичугин

— И может быть, и детей будет больше. И в конце нашей программы пусть тогда прозвучит молитва о России.

И. Резник

— Спаси, Господь, Отчизну нашу от невзгоды,

Пошли ей радости святую благодать.

Мы будем день за днем, в любое время года

Молить Тебя и ежечасно повторять:

Да будет свят и неприступен русский берег,

Да будет в мире и спокойствии страна.

Да будет Русь единодушною по вере,

Да будет Русь единомыслию верна.

Пусть вдохновенным будет всех народов братство,

Да не прольется неповинных агнцев кровь.

Да будет мудр и справедлив единый пастырь,

Да будет царствовать в сердцах людских любовь.

Спаси, Господь, от злобных недругов Россию,

Раздор вносящих и смятение в умы.

Да будут козни всех врагов ее бессильны,

Да будут немощны пред Богом силы тьмы.

Пошли, Господь на ниву русскую таланты,

Добро творящих правдолюбцев, мастеров,

Кто учит опытом своим жизнеукладным

Долготерпению своих учеников.

Пошли народу светлый разум, Боже правый,

Да будет жизнь людей достойна и чиста.

Да будет наша Русь церковною державой,

С двуглавой славой православия и Христа.

А. Митрофанова

— Спасибо. Илья Резник, народный артист России, поэт, был в программе «Светлый вечер». Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова. Прощаемся с вами, до свидания.