«Светлые пасхальные истории»

В этом выпуске своими светлыми историями, связанными с встречей светлого Христова Воскресения и празднованием пасхальных дней поделились ведущие Радио ВЕРА Алексей Пичугин, Анна Леонтьева и Константин Мацан, а также наш гость — протоиерей Алексей Попков.

Ведущие: Алексей Пичугин, Константин Мацан, Анна Леонтьева

---

А. Пичугин:

— Друзья, здравствуйте! Христос воскресе! Воистину воскресе! Сегодня понедельник Светлой Седмицы, Пасха, настоящая Пасха. Вот мы до неё сначала дожили, а теперь вошли в её пространство, и теперь по нему движемся. И как здорово, что мы в такой светлый пасхальный день здесь, в студии Радио ВЕРА, собираемся такой замечательной компанией. Дорогие коллеги мои, Анна Леонтьева.

А. Леонтьева:

— Добрый вечер.

А. Пичугин:

— Константин Мацан.

К. Мацан:

— Добрый вечер.

А. Пичугин:

И наш гость из далёкой Новой Зеландии, ну почти из Новой Зеландии, клирик Австралийско-Новозеландской епархии, служащий сейчас, правда, в Москве, протоиерей Алексей Попков. Здравствуйте.

Протоиерей Алексей Попков:

— Здравствуйте.

А. Пичугин:

— И вот мы будем рассказывать сегодня пасхальные истории. Я думаю, что у каждого, кто сегодня здесь, в этой студии, есть... Мы немножко, может быть, отойдём от такого классического жанра: «История от одного человека. Вот сейчас... Константин расскажет историю». Мне кажется, мы просто можем какое-то, обмениваясь пасхальной радостью, вспоминать доброе, светлое, интересное, смешное, может быть, там, необычное, то, что нас связывает с Пасхой. Я, друзья, напомню, что вы нас можете не только слушать, но и смотреть, на сайте radiovera.ru, а также в наших социальных сЕтях, в наших социальных сетЯх, как правильно. Когда я всех научил, как выяснилось, что надо говорить в социальных сЕтях, но так как последние словари вроде нам разрешают говорить в сетЯх и привычнее сетЯх, так что как хотите, в социальных сЕтях, в сетЯх можете. И смотрите наши «Светлые истории». И я предлагаю, наверное, отцу Алексию начать. Батюшка, пожалуйста, я думаю, что у вас как раз, как у священника, пасхальных историй должно быть очень и очень много.

Протоиерей Алексей Попков:

— Да, вы, самое главное, вовремя меня остановите.

А. Леонтьева:

— А мы не будем. Мы как раз с радостью будем вас слушать.

Протоиерей Алексей Попков:

— Сегодня, между прочим, день еще святого великомученика Георгия Победоносца, 6 мая. На секундочку, мне как раз вспомнилась история, которая произошла в храме Великомученика Георгия под городом Киржач, там служит до сих пор, дай Бог ему здоровья, мой духовный отец, архимандрит Палладий. И давно, больше 20 лет назад я был отроком, помогал ему на этом приходе, духовно возрастал, и в Пасхальный день служба закончилась, колокольный звон, посидели с прихожанами, встретили рассвет, и у батюшки Палладия ему кто-то давно подарил грузовик военный, ГАЗ-66, и периодически он разрешал мне ездить, но я действительно был лет, наверное, там, не знаю, 16 плюс-минус, то есть водительских прав у меня не было, но по деревне, там глухая деревня. Она и сейчас такой остается. То на газоне, то на уазике, дороги были непролазными. Особенно Пасха. Это время половодья. И я говорю батюшке: «Благословите, я отвезу прихожан на 66-м до железнодорожной станции. Если напрямую, то это 5 километров пешком до станции Санино, потом или в Киржач, или в Орехово-Зуево можно сейчас уехать, или в Александров, в другую сторону. А если, как вот я предлагал, то это почти там 7 километров до Финеево, до следующей станции. Я говорю: все прихожане, оставшиеся, садитесь в кузов, и я на 66-м вас отвезу. Ну, чтобы вы понимали, ГАЗ-66 — это военная машина, полноприводная, пролезет везде, как мне казалось. Прихожане сели в машину, мы поехали через поле и через... это прям на Пасху, это прям вот пасхальная. И машина едет, едет, едет и она садится медленно на мосты, на пузо. То есть застревает так, что дальше некуда. Пытаюсь выехать назад-вперед, назад-вперед, трачу на это много времени, а уже там первая электричка через 40 минут должна быть. Какие-то нетерпеливые прихожане спрыгивают с кузова, через грязь выходят на тропинку и бегут пешком на электричку, я разматываю лебедку, ну то есть это спереди такое устройство, на котором трос намотан, и можно зацепиться за дерево или за что-то еще, но там деревьев не оказалось, там оказалось большое количество кустарников, и вот благо очень длинный был трос, удалось за все эти кустарники, там метров не знаю сколько, зацепиться, и очень-очень-очень медленно, в грязи по... глубоко очень в грязи, мы с некоторыми прихожанами этот ГАЗ 66-й с оставшимися вытащили на дорогу, и оставшиеся там, кто не мог дойти, все-таки мы успели к поезду, слава Богу. Мы догнали тех, кто пешком уже почти дошел до станции, и такие вот гордые, красивые прискакали к станции, уже вот к подходящему поезду. И это было трудно, и это было радостно, что это произошло на Пасху.

А. Пичугин:

— Ну и, наверное, ещё когда вы даже там на мосты сели и поняли, что дальше машина какой бы она всепроходимой ни была, но уж коль на мосты села, всё, дальше только выкапывать или каким-то образом вот так с помощью лебёдки выезжать, всё равно, наверное, была вот такая радость от того, что приключения пасхальные, как-нибудь выберемся, а всё равно главное — Пасха.

Протоиерей Алексей Попков:

— Конечно, конечно, это невероятный день. И очень важно, чтобы были люди, на которых можно опереться. Не все же ушли. Некоторые поверили в силу лебёдки, что вот сейчас мы выйдем, все вместе возьмёмся, в грязи извозимся. Все эту историю... Ну, многие, кто помнит, конечно, вспоминают эту историю до сих пор.

А. Пичугин:

— А вы уже были священником, да?

Протоиерей Алексей Попков:

— Нет, нет.

К. Мацан:

— 16 лет вам сказали, да?

Протоиерей Алексей Попков:

— Да, но у меня будет ещё история потом, когда я уже был священником.

А. Пичугин:

— А давайте сразу.

А Леонтьева:

— С радостью послушаем.

Протоиерей Алексей Попков:

— Подождите, я не могу так отбирать.

А. Пичугин:

— А нет, почему? Все по очереди рассказывают, хорошо, да, хорошо, давайте мы будем чередовать, возвращаться. Да, я тоже, вот у меня есть история из совсем недавнего прошлого, есть там... Ну, я потом, ближе к концу программы. Ну что, Ань, твоя история.

А. Леонтьева:

— Вот неожиданно, да? Я думала, сейчас батюшка будет рассказывать, рассказывать.

А. Пичугин:

— Я тоже так думал, ну чё ж поделать.

К. Мацан:

— Платок идеально пасхального цвета, красный такой, да.

А. Леонтьева:

— Я готовилась. Ну вот я готовилась, платок у меня готов, а история, знаете...

А. Пичугин:

— А кулич?

А. Леонтьева:

— Кулич, конечно. Но я очень просто, я делаю, я покупаю кулич, и пасху я делаю из простого творога. Это такой рецепт, делюсь, кстати. Я прокручиваю через мясорубку творог, жирную сметану, корицу, изюм, орехи.

К. Мацан:

— Приятного аппетита, дорогие друзья.

А. Пичугин:

— Я почему-то за все годы поедания куличей начал их есть ещё до воцерковления. Ну как же, все ели, да? Кекс «Весенний». Да, кекс «Весенний» назывался, кто-то помнит, наверное, да? Почему-то я так их и не полюбил. Нет, есть очень вкусные куличи, но я вот такую сдобу в таких количествах есть не могу. Поэтому мне даже не очень жалко, что мы сегодня что-то забыли, не поставили, не принесли сюда. Чтобы те, кто нас не только слушает, но и смотрит, могли бы посмотреть, как мы здесь отмечаем Пасху. Могли бы, да, и яичек положить.

К. Мацан:

— О, у меня будет история про самое необычное разговение после Пасхи.

А. Леонтьева:

— Вспомнила, раз уж мы так друг друга перебрасываем. Вот Лёша сказал, когда мы начинали, вот в храме Живоначальной Троицы в Останкино, мы были такие молодые, горячие, и на Пасху мой теперешний кум, он решил разговеться, и мы так голодали конкретно, вот в эту Страстную неделю, а потом он говорит: ну яйца, они же все освященные, их можно сколько угодно съесть. Вот эта история кончилась, к сожалению, тем, что он в больничку попал на тот момент. Не надо сколько угодно есть.

Протоиерей Алексей Попков:

— Как печально.

А. Леонтьева:

— Нет, ну всё хорошо кончилось.

Протоиерей Алексей Попков:

— Надо предостеречь наших слушателей, что разговляться нужно спокойно, без энтузиазма. Так вот, понемножку-понемножку входить в обычный ритм, привыкать к столу, который будет дальше. Успеем наесться всего. Главное, как вы сказали, не попасть...

А. Пичугин:

— Наверное, есть такие люди, они каждый раз себе ставят целью потихоньку вернуться не только к праздничной еде, но и вообще войти в обычный ритм. А есть люди, которые сразу набрасываются, и я из тех людей как раз, потому что нужно это попробовать, и то, и праздничный стол. И понятно, что с точки зрения каких-то элементарных вообще норм, как это называется, правильного питания, даже неправильного питания, любой человек скажет, что так нельзя, но это с этим не сочетается, это совмещать нельзя. Ну, нельзя.

Протоиерей Алексей Попков:

— Пока организм молодой, можно делать всё, что хочешь с ним, но с возрастом, особенно нас же слушают разные слушатели, нужно нам напоминать о том, что выход из поста бывает сложным.

А. Пичугин:

— Ай-яй-яй, как, знаете, моя дочка маленькая говорит. Она что-то делает, то, что нельзя. Она знает, что нельзя, но она... И говоришь: «Ай-яй-яй, ай-яй-яй». Она там берёт, например, бутылку выливает на пол: «Ай-яй-яй, ай-яй-яй». Но всё равно сделает.

А. Пичугин:

— Друзья, Христос воскресе!

Протоиерей Алексей Попков:

— Воистину воскресе!

А. Пичугин:

— Мы здесь спешим поделиться с вами нашей пасхальной радостью, светлыми историями, связанными с Пасхой. Я Алексей Пичугин, мои дорогие коллеги, Константин Мацан, Анна Леонтьева и клирик Австралийско-Новозеландской епархии, протоиерей Алексей Попков, служащий сейчас в Москве. Отец Алексей одну историю рассказал, пообещал, что будут ещё. И пока мы к Ане Леонтьевой переходим. Анечка, пожалуйста.

А. Леонтьева:

— Ну давай, я попробую. На самом деле, вот таких вот историй-историй, да, я нашла истории, реальные истории из, так сказать, вот из наших «Светлых историй» прошлогодних, которые рассказывали нам наши слушатели. И они мне кажутся очень такими... интересными и, главное, с такими, знаете, вот поворотами, которые не придумаешь сам, вот как мы говорим, что Господь Бог — Великий Режиссер. Вот хочу прочитать такую. «У меня с Пасхой связаны прекрасные воспоминания. Весна 2015 года. Я недавно переехала в новое место. По привычке ездила в храм в другой конец города. Ходила в храм, но была мало воцерковлена. (То самое слово, которое не могу выговорить). И в своём районе видела красивый деревянный храм, но почему-то думала, что не работает, и не ходила туда. И тут в Великую Субботу иду с купленным куличом домой, и вижу: во дворе этого деревянного храма освещают пасхальные корзины. Зашла и я освятить, вышел батюшка, молодой, улыбчивый, и так заразительно кричал: „Христос, воскресе!“ Я пошла на ночную службу в этот храм, и с этого момента это мой самый любимый храм, в который я сейчас езжу за 120 километров, а этот позитивный батюшка, который освящал куличи, мой духовный отец, благодаря которому я укрепилась в вере, и помогал мне морально в тяжелые для меня времена».

Вторая история связана с коронавирусом. «Пасха 2020 года, я недавно узнала, что беременна вторым малышом, а в храм все равно ходила, не могла без этого. И на Пасху муж не хотел отпускать, а я сидела и не могла усидеть. Как же Пасха, а я дома? Служба в нашем городе и в храме была, но было мало людей. Все мы помним, да, эти коронавирусную Пасху. Я рискнула, взяла четырехлетнего сына и пошла на утреннюю пасхальную службу. Людей было очень мало, и я чувствовала себя женой-мироносицей, в такое опасное время, да еще в моем положении идти на Пасхальную службу. Это было очень интересно, по-другому в это время ходить в храм. Вот почему-то не было страха, была любовь ко Христу, родился богатырь». А третья история. «Так хотелось попасть на ночную Пасхальную службу в этом году с детьми, но думала, младший не выдержит. Попросила у Господа попасть с семьей на службу, и чтобы младший не капризничал. И мы пошли, и наш маленький вел себя отлично. Правда, мы немного постояли, но я ощутила этот праздник на душе спокойно, что Пасху отметила не только трапезой». Кстати, в начале нашего разговора...

А. Пичугин:

— Правда ведь, когда у людей есть разные совершенно обстоятельства, и нет возможности там всю Пасхальную службу выстоять, тоже плохое слово, ведь очень выстоять. Нет возможности на всей Пасхальной службе присутствовать, а есть возможность прийти на какую-то маленькую часть, пусть даже тот же Крестный ход. Мы сколько говорили раньше, что вот, ну как же так, смотрите, полгорода приходит на Крестный ход, а к концу Пасхальной литургии в храме 20 или 30 человек. Сейчас всё меняется, сейчас на самом деле. По моим наблюдениям, на пасхальных службах даже в самых отдалённых храмах, куда достаточно непросто приехать, понятно, что на Крестный ход со всех окрестных сёл и деревень приходит больше народу, но и на литургию, что самое главное, остаётся тоже немало. Но я к чему? К тому, что, слава Богу, что там маленькие дети, может быть, сил нет, но вот хотя бы на пять минут зашли, вот прониклись этой пасхальной радостью вместе со всеми, в окружении тех людей, для которых это тоже очень важно, да, а потом пошли по своим делам, детей укладывать или там, ну, какая-то физическая немощь, нездоровится, пошли, пошли просто домой.

А. Леонтьева:

— Ну тут вот же наша радиослушательница рассказала про коронавирусную Пасху, а я как раз вот эту Пасху отмечала в таком достаточно глухом месте, не скажу в каком, но там было всё как обычно, представляете себе? Ну то есть везде там на улице вот это всё, в масках все были, а это была такая достаточно замкнутая аудитория. И я помню вот это вот ощущение, что я, наконец, ну потому что потряхивало, да, тогда ещё казалось, что это самый большой стресс, и очень трясло просто. И когда я очутилась вот в такой привычной обстановке, когда батюшка и все без масок, и все друг другу улыбаются, любят, не шарахаются, не стоят там за три метра, видно, там просто была благополучная такая атмосфера и всё по-старому. Вот это вот, я помню, настолько вот вставило не только мозг, но и душу на место. Такая замечательная... А можно ещё одну прочитаю историю от радиослушателей?

А. Пичугин:

— Нужно. Наоборот, это очень правильно, мне кажется, слушатели, таким образом это подталкивает наших дорогих слушателей и зрителей писать нам эти истории, потому что мы их прочитываем, и таким образом люди тоже как бы оказываются здесь вместе с нами в этой студии.

А. Леонтьева:

— Да, пишите нам свои истории, потому что у нас тоже их не бесконечное количество, а мы с радостью их будем читать. «Первая Пасха у нас без мужа и папы, но дети со мной, рады сквозь слезы. И когда свекровь, она далека от церкви, сказала внукам, что Пасхи у вас в этом году не будет, то мои дети очень возмутились. Младший сын сказал: у Бога все живы, бабушка. Это было после девяти дней со смерти мужа, когда мы пришли из храма. Я очень переживала, что дети в силу многих причин отошли от церкви, но смерть мужа нас объединила, сплотила, и мои ребята поисповедовались и причастились еще до Лазаревой субботы. Для меня это радость, так как очень распространенная ситуация. Они уже три года этого не делали. Взрослые, палкой в рай не загонишь. Я одна за всех ходила в храм. Сын в детстве учился в воскресной школе. Пока были учащимися, причащались. Великий, Успенский обязательно просто. Пошли учиться в универы, и их развернуло почти на сто восемьдесят градусов. Я очень переживала, но не давила на них. Все-таки зерно, заложенное в детстве, проросло. Христос Воскресе!» Вот такие тоже потрясающие рассказы, которые радость сквозь слезы, радость сквозь горе, возвращение детей. Вот как пишет наша радиослушательница, совершенно, по-моему, справедливо, да, батюшка, что не нужно вот на них давить. Они пошли учиться, они пошли в духовные поиски.

Протоиерей Алексей Попков:

— Я полностью поддерживаю это, что дети обязательно вырастут христианами, если мы будем христианами, если наш родительский пример будет хорошим, если мы будем и в храме на амвоне, и внутри храма, как обычный человек, если мы будем такими же и в одном месте, и в другом, и дети не будут видеть различия, то они обязательно станут христианами.

А. Леонтьева:

— Но тут ещё история вот как бы вдовы, недавней вдовы, и вот эта радость пасхальная, она всё равно, вот это нечасто случается, потрясающая история, потому что горе обычно вот между человеком, который смотрит в этот момент в землю, а небо он не видит, потому что горе как туча чёрная между ним и небом. Небо есть, а это туча, я это подтверждаю. Но вот тут мы видим просто такое вот... Воскресший Христос, как воскресение сердца. Мать радуется, что дети причастились на Пасху. Спасибо вам большое за эту историю.

А. Пичугин:

— Я думаю, что есть события, которые в жизни человека происходят, или он очень остро реагирует на происходящее вокруг, и если что-то происходит незадолго до Пасхи, или человек очень сильно это переживает, у него может... Возникнуть вопрос, ну а как же я буду отмечать Пасху? Это у церковного человека, для которого Пасха — это один из самых, самый важный праздник. Почему-то мне кажется, что действительно ощущение праздника, такого вот именно с весельем, с радостью, неподдельной радостью, его может не быть, но Пасха и пасхальное настроение, оно не в этом, ведь Христос воскрес, и ощущение воскресшего Христа, оно может быть через слезы, через горе, но тем не менее, вот это ощущение воскресшего Христа, оно все равно, наверное, у человека, который единожды с этим по-настоящему соприкоснулся, оно всё равно останется. Я знаю людей, которые уходили из церкви, знаю людей, которые для себя решали, что всё, эта вот история больше не их, и страница перевёрнута. Но... Всё равно какое-то чувство пасхальное есть. Я... Можно быстренько историю расскажу? Я помогал в своё время... Я даже не думал, что её буду рассказывать. Помогал в своё время своей куме перевозить вещи, а это была как раз Светлая седмица. Это была когда-то очень-очень-очень церковная семья, ну просто очень церковная, всех подробностей не буду рассказывать, но впоследствии там какие-то перипетии жизненные, и они ушли, но тем не менее они жили рядом с храмом, прямо вот возле оградки церковной, тоже было связано с их церковной жизнью прошлой, и когда крестный ход идёт, ну, там нету вот той реакции, но всё равно есть ощущение, наверное, чего-то светлого от того, что вот крестный ход проходит мимо, от того, что христосуются. Да, это, наверное, уже не их история, но тем не менее, тем не менее, вот я наблюдал то, что ничего не проходит бесследно. Может быть, когда-то и вернётся в их жизнь, кто его знает. Друзья, мы сегодня рассказываем пасхальные истории, разные совершенно пасхальные истории, в том числе не только, как выясняется, наши. Вот Анна Леонтьева нам сейчас зачитывала ваши истории. Неважно, пасхальные или не пасхальные, вы пишите свои светлые истории. У нас, на самом деле, может быть своих-то много, конечно, за годы набралось, но не все из них вспоминаются. А вот так слушаешь чью-то историю, историю наших слушателей, зрителей, и тебе в голову приходит: о, а ведь со мной-то было вот так. Поэтому пишите нам, дорогие друзья, в наши социальные сети, пишите на электронную почту, инфособакарадиовера.ру, мы эти светлые истории с удовольствием и читаем, и сообщаем в эфире. И сегодня вместе с нами здесь клирик Австралийско-Новозеландской епархии, протоиерей Алексей Попков. Константин Мацан, Анна Леонтьева и Алексей Пичугин. Мы буквально через несколько мгновений в эту студию вернемся и продолжим делиться нашими самыми пасхальными историями.

А. Пичугин:

— Друзья, Христос воскресе! Воистину воскресе! Светлый понедельник, и мы здесь, в этой студии, делимся пасхальными историями. Протоиерей Алексей Попков, клирик Австралийско-Новозеландской епархии, Константин Мацан, Анна Леонтьева и Алексей Пичугин. И батюшка обещал рассказать нам ещё, ещё историй. Мне кажется, даже я вижу, тут в тетрадочке выписано, что вот про это, про это, про это.

А. Леонтьева:

— Вот не только я в тетрадочке пишу.

Протоиерей Алексей Попков:

— Да, спасибо вам большое. Христос Воскресе, дорогие радиослушатели, зрители Радио ВЕРА. Пасха 2020 года. Про эту Пасху я бы хотел вам рассказать. Я был в Новой Зеландии, и все мы помним, что 2020 год — это время ковида. Там, за границей, было очень строго с общением. Штрафы, люди послушные, и то, что говорит государство и советуют медики, это исполнялось почти на 100%. То есть, идя по улице, если человек видел идущего, я видел другого человека, местные жители переходили на другую сторону улицы, чтобы не встречаться, чтобы близко не соприкасаться. Ну, в общем, Пасха, запрет на служение в храмах, нельзя было ни под каким предлогом попасть. В храмы собраться более 3 или 5 человек, я не помню какое-то малое количество людей.

А. Пичугин:

— А священникам?

Протоиерей Алексей Попков:

— Нельзя. Никому. Всё. Запрет полный. Сказали, сделали. Что же делать? Как же быть? Мы служили литургии, но не пускали в храм больше какого-то количества. Я уже не помню. Какое-то время вообще не служили. Потом умудрялись несколько человек. Но на Пасху мы служили через интернет. Мы заранее договорились с прихожанами, объявили время ночной службы и пели, читали по очереди Пасхальный канон, Пасхальные часы.

А. Леонтьева:

— Это в зуме, в зуме, да?

Протоиерей Алексей Попков:

— Ну да, да. Зум тогда только набирал обороты. И это была невероятная радость, что, несмотря на такое испытание, мы с прихожанами, мы вместе. Это невероятное ощущение. Конечно же, чего-то не хватает, то есть обычного Пасхального крестного ухода, обычного христосования, ну, там, обняться, поцеловаться, но все равно единство, которое есть в нашей церковной семье, оно ощущалось вот за этим богослужением необычным, но в то же время объединяющим. Вот Пасха 20-го года в Веллингтоне проходила в Русской церкви так.

А. Пичугин:

— А это же тоже невероятное единство. А вы к этой практике потом не возвращались здесь, может быть, в России? Не по зуму, конечно, а вот в таком совместном.

Протоиерей Алексей Попков:

— Каждую субботу вот уже несколько лет мы продолжаем молиться вместе с нашими прихожанами из Новой Зеландии и со всеми, кто знает об этом, через один мессенджер зеленого цвета, мы читаем канон тому святому, который придется где-то рядом, мы договариваемся заранее, или празднику какому-то большому.

К. Мацан:

— А сколько времени в этот момент в Австралии или в Новой Зеландии?

Протоиерей Алексей Попков:

— Плюс 10, 22 или 21, там все еще меняют они зимнее-летнее время.

К. Мацан:

— То есть у них вечернее богослужение?

Протоиерей Алексей Попков:

— Да, у них вечернее богослужение, несколько постоянных прихожан, и самое интересное, что мы научились, раньше я думал, что священник должен читать весь канон, а тут прихожане, мы по очереди, мы слушаем друг друга, мы понимаем слова, которые мы читаем, слова канонов, слова молитв, и люди присоединяются к этой молитве, и это настолько объединяющее действие. Мы ждем этой субботы, чтобы вместе услышать голос друг друга.

А. Пичугин:

— Костя?

К. Мацан:

— Я вспоминаю разные пасхальные дни. Вот мы сегодня заговорили про эту животрепещущую для всех для нас тему разговения после Пасхи, я с очень большим пониманием вот отношусь к тем своим, допустим, знакомым, которых в социальных сетях читаю, что вот все там заготовил или заготовила там блюда в холодильнике, все ждет, сейчас вот мы после там 12, это в час ночи, в два, домой приедем после службы, да и сейчас вот мы достанем и такой guilty pleasure, то, что называется, такое запретное удовольствие, которое можно. Первый кусочек этой там маринованной строганинки какой-то, значит, вот взять. Я вижу, что до сих пор всё вкусно, и так это здорово. И, ну, как бы такая... Часть пасхальной радости, на самом деле. Обильные трапезы потом. И в храмах тоже. В храмы, в которые я хожу обязательно, для прихожан, во дворе храма, если ранняя Пасха и холодно, с какими-то обогревателями, вот такое разговение, там яичко, кусочек кулича, предлагают, все так стоят, общаются, народ приносит свои из термосов там, кто супчик горячий, кто какой-то даже там что-то там согревающий какой-то напиток. И вот это все так здорово, но при этом я помню один день, одну из ночей пасхальных, когда мы были с друзьями в храме, там не в том, в который обычно ходим, и так это получилось, что никакого вот такого разговения потом не было. То есть мы вот помолились, причастились, и там кому-то домой, там кому-то к детям, кому-то еще. И я просто вот приехал домой после службы, просто вот причастился, сел в машину, приехал домой, лег спать и лег спать вот в этом каком-то тонком чувстве какой-то вот щемящей радости, которую на самом деле не нарушала вот эта даже приятная, но суета после службы, вот это вот такое просто человеческое общение, которое приятное, но оно что-то вот все равно она как-то тебя заземляет в стихии какой-то немножко суеты, а тут была такая беспримесная радость чистая, мне потом этот опыт таким дорогим стал, я даже пытаюсь к нему иногда как-то стремиться вот после таких служб как Пасхальная ночная или Рождественская ночная, даже там не идти в кафе или как-то максимально быстро уединиться, потому что вот эта вот тихая такая длящаяся радость, светлая как огонечек она горит, и так приятно с ней вот ее еще продлить. И вот с ней лечь спать, и в этом состоянии лечь спать, а вот с утра ты в этом же состоянии просыпаешься, она еще длится, и вот тогда утро, тогда солнышко, тогда вся семья собирается за столом, и ты постепенно вот к этой такой земной радости, такой радостной суете приходишь. Но пройдя через эту тишину, тишина тоже может быть очень радостной и наполненной. И для меня это очень дорогой опыт. А я вспоминаю ещё одно своё самое необычное разговение, всё-таки уже разговение, после Пасхальной службы. Это было... сейчас не помню точно в каком году, но это доковидные времена ещё были. Пятнадцатый год, по-моему, это был, наверное. Я работал на одном телеканале. И был командирован в Белград, в Сербию, прямо на Страстной Седмице, более того, со Страстной Пятницы по Воскресенье, потому что тогда, в тот год, по-моему, чуть ли не впервые в истории, на территорию Сербской Православной Церкви привозили Благодатный огонь прямо вот прямиком из Иерусалима. И это было все как-то сорганизовано с помощью российской стороны и организаторов, и вот мы ездили туда это дело освещать, и я помню, вы понимаете, как вот в лучших традициях таких новостных телеканалов, я стоял прямо в аэропорту, вот как бы на улице, на полосе, взлетно-посадочной, и вот читал, что вот сейчас, через пять минут, мы ждем приземления самолета, вот он в прямом эфире летит самолет, который впервые в истории доставляет Благодатный огонь на территорию... И вот там ведущие уходили, отключались от меня, потом опять: что ты в эфире? Вот сейчас на ваших глазах, дорогие друзья, вот из самолета выносят... Это было так по-новостному, так зажигательно, прямой эфир. А это вообще-то... Ночь. И еще, знаете, вот приезжаешь в Сербию на Страстной неделе, как-то всегда в путешествиях ты как-то знакомишься с местной кухней, а тут ничего нельзя. Вот эти все бесконечные прекрасные мясные сербские блюда, они же все для тебя сейчас как бы закрыты. И ты вроде в командировке, вроде путешествующий, казалось бы, даже путешествующий, послабление, но ты не можешь вот все-таки в Страстную неделю так уж легко к этому отнестись. Поэтому ты ходишь, смотришь на все эти витрины, и ты всё равно постишься, и ничего этого не вкушаешь. А ещё ты в поездке, где ты не так уж легко решаешь вопросы с питанием, в принципе, это какие-то рабочие моменты, но ты все равно продолжаешь очень строго все это соблюдать, потому что все равно это Страстная неделя, и не хочется просто это нарушать, хочется радости Пасхи вот до конца дождаться. Вот эта ночь, и там оператор, продюсер, они все тоже ребята хорошие, но они не постятся, они там кофеек, чаек, а ты ждешь Причастия, я не могу не причаститься на Пасху. А мы этот огонь сопровождали из аэропорта, конечно, в собор Святого Саввы в Белграде, красивейшее место. И вот...

А. Пичугин:

— Его уже тогда сделали?

К. Мацан:

— Ну, мне кажется, он был в процессе. То есть там службы уже шли, но в процессе ещё были леса внутри, так всё было ещё просто. Но служба была, и, безусловно, служили. И вот... Пасхальная ночь. Мы этот огонь везём, а уже время вечернее, и уже вообще ничего нельзя есть и пить ничего нельзя, ты готовишься к Причастию. Это уже Евхаристический пост у тебя начался. И вокруг такая суета, работа. Ты бегаешь за этими людьми, чтобы они давали тебе комментарии для телевидения, ты выходишь в эти прямые эфиры, холодно ещё, между прочим, ночью на Пасху, там, мне кажется, ранняя была тогда, и не согреться там, вот там, ни чайку попить, ни кофейку этого прекрасного, ничего там не перекусить, ты ждёшь. И это вот такая какая-то странная командировка. Вроде ты работаешь, но ты одновременно сейчас в некоем церковном действии принимаешь участие. Ты вот разрываешься между тем, что журналист, и ты православный христианин, который в эту ночь должен причаститься, потому что это Пасха. И вот служба, вот ты это ждёшь там одновременно работаешь, какие-то снимаешь вещи, снимаешь на камеру, у кого-то записываешь комментарии, и вот служба начинается, и приезжает патриарх Сербский, тогда это был Ириней, и с ним приходит президент Сербии, не нынешний, а еще предыдущий, вот они заходят в собор, идет служба, патриарх служит, это длинная служба, и вот наконец-то ты причастился, всё. Вокруг тебя народ уже давно разговляется, твои коллеги, вот, а ты всё-таки ждёшь.

А. Пичугин:

— Ещё как ты рассказываешь, последние часов десять разговляются.

К. Мацан:

— Да-да-да, там в Сербии, там эти консервы и так далее. Всё нормально, короче. Один ты как настоящий христианин.

А. Леонтьева:

— Отличник.

К. Мацан:

— Да, да, Аня более правильное слово подобрала. Ну вот, и вот всё, вот ты причастился. А работа не заканчивается, ты не можешь сейчас пойти, бежать, не знаю, сразу что-то есть, пить, ты должен записать комментарии с людьми после службы: Что вы чувствуете? Что... это всё такая нормальная работа журналистская.

А. Пичугин:

— А я стою с бараньей ногой в прямом эфире.

К. Мацан:

— А так, примерно, там уже наливают. Подождите, я сейчас не могу, у меня тут люди, еще только 10 комментариев записали, нужно еще. И в итоге все это вот заканчивается, уже светает, уже утро, уже светло. И вот отработав всю работу, закончив трансляцию, в Москве, куда ты транслировал, тоже закончился у коллег эфир, в котором ты выступал. Всё, рабочая ночь закончилась, и ты приходишь вот в это какое-то там некое помещение, в котором сложены вещи, камеры, одежда, и вот сербские друзья, которые там вас сопровождают, сербские коллеги наливают тебе этот сербский вкусный горячий кофе. И ничего вкуснее этого кофе я никогда в жизни не пил, не ел и не вкушал после Пасхи. Вот это был там не кулич, не яйцо, не баранья нога, а просто маленькая чашечка горячего, хорошего, ароматного, настоящего, только что сваренного сербского кофе. Это было самое вкусное в мире разговление, которое было для меня доступно, которое у меня было в жизни.

А. Леонтьева:

— Я теперь на тебя смотрю и понимаю, почему ты такой худой.

К. Мацан:

— С тех пор я уже много съел. С тех пор я много съел.

А. Пичугин:

— Друзья, мы продолжаем делиться нашими Пасхальными историями здесь, в студии Радио ВЕРА. Вы можете нас не только слушать, но и смотреть на сайте radiovera.ru, а также в наших аккаунтах в социальных сетях. Протоиерей Алексей Попков, клирик Австралийско-Новозеландской епархии, служащий сейчас в Москве. Анна Леонтьева, Константин Мацан, я, Алексей Пичугин. Спасибо тебе, Костя, за эти две истории, связанные с разговением. Знаете...

К. Мацан:

— О чём ещё говорить, когда мы на Пасху?

А. Пичугин:

— Понимаешь, у меня всегда, ну, много лет, по крайней мере, был такой вопрос. А что бы вот... какова бы была Пасхальная радость, если бы после всех Пасхальных богослужений этой ночи не было бы... ну, разговление бы было, а, скажем, этому не предшествовал бы длинный пост или не было бы строгой Страстной, особенно последних её дней. Как бы мы ощущали вот эту Пасхальную радость, и не связана ли большая её часть с тем, что сейчас можно холодца от души навернуть? Как вы думаете, друзья?

К. Мацан:

— У меня была история, когда это, правда, было связано не с Великим постом, а с Рождественским, когда одна моя знакомая, ну, она пыталась строго поститься, ну, не пыталась, она строго постилась, и где-то в какой-то из дней она всё-таки пост нарушила. Причём чисто гастрономический пост, то есть я именно об этом говорю. И тогда она в некотором таком своём духовном усердии решила, что она себе пост на день продлит. Вот как бы раз там нарушила, можно компенсировать одним днём сверх. Каноны для этого предлагают Петропавловский пост. Вот. И она, так как эту решимость, в общем-то, в себе обрела, и, по-моему, это было всё-таки про Рождество речь шла, что вот Рождественский пост закончился, и все там как-то пошли к обильной трапезе, и она говорит: нет, вот я сама на себя наложила епитимью. Священник её отругал за это. Сказал, что нет, так нельзя, так неправильно, всё — время радости пришло, время радоваться, потом закомпенсируешь всё это, потом покаешься, потом строго попостишься. Сейчас, если ты сейчас не радуешься, ты, ну, грубо говоря, не то что ты Бога оскорбляешь, нет, конечно, но ты с Ним не на одной волне, грубо говоря, если ты сейчас вот не радуешься в эти Пасхальные дни и не оставила пост. Что вы в этом думаете, отец Алексей?

Протоиерей Алексей Попков:

— У меня была история про пост Великий. Я лежал... Я попал в больницу, уже будучи священником, лежал... ну, там, какие-то сложности. И у меня была дилемма. Великий пост, я в больнице, а кормят-то тут... как кормят, что мне делать, мне быть постящимся или что-то выдумывать, или кушать то, что дают в больнице? И тогда, мне кажется, впервые я переступил этот порог, не соблюдать Великий пост, есть мясо, молоко, пить то, что... И здесь как раз тогда я понял, что это, конечно, очень важно, когда мы готовимся, когда мы держимся, но важно еще, как мы встречаем Воскресшего Христа, что у нас есть помимо того, что мы держим пост, что у нас еще есть внутри нас.

А. Пичугин:

— Это же слово Иоанна Златоуста, которого мы вспоминаем всё время.

Протоиерей Алексей Попков:

— Да. Можно... Я скажу так, можно и порадоваться, и будет великая радость, если мы не будем соблюдать гастрономический пост, но если мы подготовимся, молитвы почитаем, кому-то скажем доброе слово, обнимем, принесём мир себе и окружающим людям, это будет большим благом.

А. Пичугин:

— Я вспоминаю пасхальную историю, тоже не думал почему-то сейчас вдруг я её вспомнил. Она со мной напрямую не связана, хотя на моих глазах это было в храме, куда я тогда ходил уже много лет назад. Это очень хорошая община в Подмосковье, и сейчас там, собственно говоря, всё замечательно, и тот же священник-настоятель. Там перед Пасхой настоятель храма, отец Михаил, попал в больницу, причём с очень... Слушайте, я как-то не помню, Пасха это была или Рождество, помню... Нет, это была Пасха, точно, что это была Пасха. И он до пасхальной службы пролежал в больнице, мне кажется, даже в реанимации какое-то время, с сильнейшим воспалением лёгких, с осложнением, там чуть ли не отёк лёгких начинался. Ну, слава Богу, всё обошлось, но пришла Пасха. Ну, там, Страстную отслужили без него, присылали священников, но на Пасху он не смог, он сбежал из больницы. И служил сам, он был худой, он еле дышал, не мог нормально ходить, пот ручьём, меняли облачения, всё. Но он выбегал с трёхсвечником и кадилом, кричал вот... двустороннее воспаление лёгких. Человек под расписку просто сбежал из больницы послужить на Пасху, в полную мощь, у него там сильный голос, в полную мощь, и когда уже было Причастие, я просто вижу, как он еле стоит, а причастников очень много, сотни, он один, и он еле стоит, держит эту Чашу, и Чашу уже поставили, как это часто делают многие, кому тяжело держать, на какую-то приступочку такую специально учиненную. Вот, но вот как он её дослужил, это вот такой пример абсолютного героизма, как мне кажется, священнического вот так вот выдержать. Другой, может, сказал бы, ну, и там... Присылали священников и сейчас пришлют, сбежал из больницы, ну, я тут в уголочке посижу, пускай послужат. Это было бы нормально, нормально, никто бы не осудил, но здесь вот это личное участие, Воскресение, какое-то, мне кажется, разговление, там и речи не шло особо, хотя всё было нормально. Я из своих историй вспоминаю детскую историю. Я рассказывал, что мы жили, когда я был маленький, возле Елоховского собора. И семья вся была не церковной, но так как это были там ранние 90-е, то и чем-то увлекались, что-то читали. В храм иногда заходили, и меня такого, ну, достаточно ещё не очень маленького, ещё не в том возрасте, когда можно какой-то свой осознанный выбор делать, приводили, и мы ходили, естественно, по субботам освящать куличи. Я, может быть, о каких-то глубоких смыслах Пасхи не задумывался. Ну, принято ходить освящать куличи, принято ходить освящать куличи. Пасху мы не делали тогда творожную, яйца, куличи. И для меня маленького, и потом уже такого относительно подростка, это было временем настоящей Пасхи. Я ничего не знал про Великую Субботу, я ничего не знал про то, что там какие-то дни, ну, пост, пост, ну, там, мы его и не соблюдали, в общем, потому что было принято на Крестный ход сходить на Пасху. Но у меня сам Крестный ход, честно говоря, не был каким-то очень, знаете, возвышенным, важным событием, и Пасхальная служба. Ну, сходили, да, классно, обошли вокруг храма, пошли домой. Но вот это освящение куличей, ещё старые священники, их уже нет почти, наверное, никого в живых, Елоховского собора, которые ходили, освящали. Ну, не сам отец Матвей, конечно, Стаднюк, но старенькие священники. выходили освящали куличи, это было вот такой вот на самом деле моей собственной пасхой потому что все остальное это уже было ну каким-то вот, наверное, второстепенным на тот момент. А когда я уже воцерковился, я долгое время никогда не бывал на службах Великой Субботы. И когда я сначала что-то почитал про Великую Субботу, потом побывал на литургии Великой Субботы. Я понял, что для меня она в какой-то момент, может быть, была важнее Пасхальной, потому что исторически именно Литургия Великой Субботы была Пасхальной литургией, а то, что мы сейчас называем Пасхальной литургией, это была дополнительная маленькая литургия, которую Иерусалимский Патриарх с каким-то количеством духовенства, совершал непосредственно на гробе Господнем уже после литургии Великой Субботы, идя туда. То есть, на самом деле, конечно, и это мы видим по последованию самой службы Великой Субботы и потому, что там поётся, что Христос, вот Он уже воскрес. Я знаю, там, священник, который, выходя освящать после этого... Ну, у нас же традиция, ведь на самом деле освящают пасхальную снедь всю на Пасхальной литургии, там, до неё кто-то, но обычно после неё уже, перед тем, как все садятся за стол. Вот они куличи, вот они яйца, вот пасха. Понятно, что не так много народу до этого времени будет в храме, и поэтому освящают Великую Субботу. Ну, традиция такая, да? Традиция, традиция, хорошая традиция. Почему нет? Но... Есть какой-то в этом смысл. Вот я знаю священника, который прям, освящая пасхальную снедь в Великую Субботу, рассказывает прихожанам, как же он говорит, что, дорогие, Пасха уже наступила, Христос уже воскрес. Но вот пока всё это ещё тихо, громко и празднично, ну вот как-то так он лучше это говорит, чем я сейчас произвожу, но смысл в том, что Христос уже воскрес, но об этом ещё не все знают. Это такая вольная цитата из отца Георгия Чистякова, из его знаменитого эссе «Нисхождение в ад», оно этим заканчивается. Но вот там как раз смысл тот, что Христос уже воскрес, мы люди Великой Субботы, Христос уже воскрес, но ещё не все об этом знают, а узнают спустя несколько часов. Вот для меня, наверное, это такие пасхальные действительно истории, потому что суета Великой Субботы, она такая предуготовительная, несмотря на всё то, что мы знаем про Страстную неделю, про Великую субботу, про Великую Пятницу, всё равно, Великий Четверг, естественно, всё равно это не может, с одной стороны, отменить такой неизбежной пасхальной радости, потому что Христос уже воскрес. Да, сейчас мы всецело погружаемся в это пространство с начала Четверга Страстей, потом Пятницы, потом Субботы. Но вот когда Литургия Великой Субботы заканчивается, всё равно вот этот промежуток, когда обычно у нас совещается пасхальная снедь, всё равно всё вот так устроено как-то очень правильно, потому что действительно Христос уже воскрес. Просто мы, ну как не знаем? Мы об этом знаем, потому что мы две тысячи лет живём в пространстве Воскресения. Если мы идём событийно, если мы идём по этим дням, то всё равно Христос уже воскрес, и мы только должны дождаться вот этот небольшой период, живя в пространстве Воскресения, ведь Христос воскрес, никто этого не видел. Ученики тоже об этом. Узнали не сразу, они уже жили в пространстве воскресения Христова, но вот Он воскрес, а потом уже явился жёнам мироносцам, апостолам. Но вот до этого был маленький период, и, наверное, вот это, почему-то мне так нравится это перекладывать, что пространство Великой Субботы, оно в себя вмещает в том числе и вот этот промежуток времени, когда Христос уже воскрес, но ещё об этом никто не знает. Вот как-то так, мне кажется. Ну что ж, жалко, что у нас здесь наш стол не украшен пасхальной снедью. Могли бы сейчас тут поиграть в битьё яйцами, да, или как там правильно, когда я всегда проигрывал в эту игру.

К. Мацан:

— Я думаю, что все могут это сделать дома.

А. Пичугин:

— Могли бы и здесь ещё. Ну что ж. Спасибо, друзья, дорогие, за то, что поделились своими историями. И особое спасибо Ане за то, что она нам прочитала истории от наших зрителей, от наших слушателей. Таким образом... И таким образом расширила горизонт студии Радио ВЕРА. Очень всегда радостно, когда можно это сделать, потому что и Пасха всех объединяет, и программы тоже, я надеюсь, наши к какому-то единству ведут. Протоиерей Алексей Попков, клирик Австралийско-Новозеландской епархии, сейчас служащий в Москве. Спасибо вам, дорогой отец Алексей, за ваши истории. Мои дорогие коллеги Анна Леонтьева, Константин Мацан и Алексей Пичугин, мы здесь были с вами вместе, встречали этот Пасхальный светлый понедельник. Христос Воскресе! Воистину Воскресе!

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Чудо церковных таинств»
• «Подарок от Бога»
• «Свет простых людей»