«Участие святых в нашей жизни»

В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Константин Мацан, Кира Лаврентьева, Александр Ананьев, а также наш гость — настоятель храма Архангела Михаила в селе Поджигородово Клинского округа Московской области протоиерей Владимир Калуцкий — вспоминали личные истории явного участия и помощи святых в их жизни.

Ведущий: Константин Мацан, Кира Лаврентьева, Александр Ананьев.

---

К.Мацан:

— Добрый вечер, дорогие друзья!

У микрофона — Константин Мацан.

Это — «Светлые истории» на Радио ВЕРА, наш новый проект, до сих пор ещё новая программа, в которой мы собираемся в студии Радио ВЕРА, и, буквально, рассказываем светлые истории, делимся тем, что происходило с нами, или с нашими близкими, с нашими знакомыми.

У нас сегодня в студии протоиерей Владимир Калуцкий, настоятель храма Архангела Михаила себя Поджигородово...

Добрый вечер!

О.Владимир:

— Добрый вечер!

К.Мацан:

— ... и мои дорогие и любимые коллеги — Кира Лаврентьева...

К.Лаврентьева:

— Добрый вечер!

К.Мацан:

— ... и Александр Ананьев.

А.Ананьев:

— Здравствуйте, друзья!

К.Мацан:

— У нас сегодня очень радостная тема — тема о святых, об общении со святыми, о том, как бывает в жизни, что человек переживает реальное присутствие, реальную помощь святого, и это связано с тем, что это за святой — каким он был человеком, какова была его личность, в чём он помогает. И эта, мне кажется, тема — она очень много, вообще-то, говорит нам о нашей вере — о том, во что мы верим. Кто для нас — святые? Были ли это просто люди, которые хорошо, в своё время, жили, или много молились... и, как-то, обращает внимание на то, что, вообще-то, это были — люди. В каком-то смысле, такие же, как мы. А в каком-то — совсем другие. Вот, об этом мы сегодня поговорим.

К.Мацан:

— Саша, я хочу попросить тебя взять слово и наш сегодняшний вечер историй открыть.

А.Ананьев:

— Тема, на самом деле, для меня очень непростая. Потому, что... вот, Костя, ты, как человек созвучный, близкий и дорогой мне, можешь нарисовать границу между: «реальное общение со святыми, реальное воздействие их на меня и мою жизнь» и «я так люблю, что я сам себе придумал, и я такой экзальтированный весь: «А, это был вот этот святой!»... вот, где эта граница?

К.Мацан:

— Это очень хороший вопрос. И я убеждён, что эту границу — мне кажется — невозможно провести рационально, и, вот, сформулировать в пяти тезисах, и передать другому. Методичку о том, как одно от другого отличить, мы, наверное, не напишем. Но мне, почему-то, кажется, что в опыте внутреннем — это абсолютно ясно чувствуется: вот, это сейчас — от меня, это — мои мысли, интуиция и мои эмоции... или здесь возникает что-то, что — не моё, но что я переживаю, как данное мне.

А.Ананьев:

— Просто, у меня таких эпизодов в жизни случалось, и случается... не скажу — каждый день... но два раза в неделю — точно. Вот, так, осознанно.

Когда мы с Алечкой возвращались из храма Александра Невского, где протоиерей Игорь Фомин благословил нас венчаться на 1 августа, мы ещё шли... а я ещё так расстраивался... думаю: «1 августа... ну, что за день такой? Я-то хотел — 26 июля, это мой день рождения, и так было бы правильно... а 1 августа...» — и, как только я об этом подумал, я поднимаю глаза, и понимаю, что я стою возле храма, где настоятелем служит протоиерей Максим Козлов — храм Серафима Саровского на набережной...

Я, так: «Погоди... 1 августа — это же день Серафима Саровского!» — и у меня было ощущение в этот момент, будто бы батюшка меня по голове погладил, и говорит: «Ну, что ж ты это... дурень-то... это ж лучший день! Это ж я о тебе думал!»

К.Мацан:

— «Всё будет хорошо!» — сказал батюшка Серафим.

А.Ананьев:

— Конечно, конечно! А когда мне у Иордани матушка, которая работает в лавке, подарила мне икону Александра Невского, и говорит: «Вот, это твой небесный покровитель». Мне подарила... она меня первый раз видит. Она меня увидела, и говорит: «Ты окунаться-то пойдёшь в эту Иордань?» Я говорю: «Да, нет... я же не крещёный». Она говорит: «Ну, и что? На тебе, вот, икону. Это — твой небесный покровитель».

Она знала разве, что Господь приведёт меня в храм Александра Невского, к отцу Игорю Фомину, который меня, в храме Александра Невского, будет крестить? Она этого не знала. Я этого не знал. А Александр Невский — знал.

Но... рассказать я хочу другую историю, и дай Бог мне красноречия уместиться в десять минут, потому, что она — потрясающая.

История, когда апостол Пётр погладил меня по голове.

К.Мацан:

— Так...

А.Ананьев:

— Это было настолько осязаемо и здорово, что... я даже её написал, и даже миллиард человек её потом даже лайкнуло, эту историю. Потому, что она была — невероятная!

Вернувшись из отпуска в Греции, я, как часто бывает с людьми недалёкими, привёз с собой камень — большой такой камень, плоский, абсолютно круглый и абсолютно плоский. Мне показалось, что этот камень — есть холст, на котором я обязательно нарисую картину. Какую картину — я ещё не знал, но, думаю, надо нарисовать какую-нибудь картину.

И, вернувшись из Греции, я его положил, и, очень скоро, встретился со своим приятелем, довольно известным адвокатом, который, сидя и глядя в туманную дымку вечереющей Москвы, рассказал о своём опыте общения с собственным аквариумом.

Он говорит: «Понимаешь, Сашка... вот, для кого-то, аквариум — это красивая деталь интерьера, а для меня — это духовный тренажёр. Потому, что я смотрю в глаза рыб, плавающих за стеклом, и думаю: «А что они знают обо мне? Они меня узнают, явно, они на меня реагируют... я постучу пальцем по стеклу — они подплывают... но что они, на самом деле, знают? Знают ли они о моей ипотеке? Знают ли, что у меня, вот, за домом машина стоит, а в машине — двигатель, а в двигатель я заливаю масло, а в бак — бензин? Знают ли они о моих сомнениях, мечтах и желаниях? Нет.

И, вот, я смотрю в глаза этих рыб, и понимаю, что они знают обо мне больше, чем я знаю о Боге. Понимаешь, какой класс?»

К.Мацан:

— Глубоко мыслит...

А.Ананьев:

— Глубоко. И я, услышав эту историю, думаю: «На камне обязательно должен нарисовать рыбу!»

И я рисую на нём рыбу — ну, суть, наверное, портрет меня самого. Какой-то дурень с трубкой, там, плавает на этом камне. И я сделал эту картинку, повесил её... говорю: «Друзья, я, вот, нарисовал картинку, и, по традиции, желающие могут её... как бы... купить. Цена — такая-то». И — забыл. Потому, что желающих купить такое, наверное, нету.

И, спустя короткое время, звонит с неизвестного номера неизвестный мне мужчина, и говорит: «Здравствуйте, Вы меня не знаете. Я, вот, насчёт Вашей картины с рыбой. Вы не могли бы мне её продать?» Я говорю: «Ну... не вопрос! Цена — такая-то. Если хотите, привезу. Куда привезти?» Он говорит: «Ну, давайте, завтра пораньше — где-нибудь... там... часов в девять... ко мне на работу». Я говорю: «А что за работа?» Он говорит: «Пекарня. Называется «Пётр и Павел».

К.Мацан:

— Хорошее название для пекарни!

А.Ананьев:

— Да. Я говорю: «Хорошо, мне несложно», — тем более, что и пекарня — дело хорошее.

И, вот, утром, беру камень, сажусь в машину, еду, и, по традиции, из машины — а это у меня всегда время достаточно свободное — звоню маме.

Звоню маме, и говорю: «Как дела?» Она говорит: «Да, всё хорошо, Саша! Всё хорошо...» — а я по голосу слышу, что не всё хорошо. Я очень хорошо понимаю эти обертона мамы, когда она расстроена. Я говорю: «Что случилось?» Она говорит: «Да, вот, жулики... опять попалась на жуликов, наивная женщина... Заказала что-то где-то... какое-то, там, устройство... а они прислали совсем не то, и пропали с радаров, и, в общем... ну, в общем, потеряла я денежку на этом. Обидно! Не денег жалко, а, вот, жалко, что я — дура такая!»

Я улыбнулся, говорю: «А сколько стоила-то вот эта штука?» — и она называет сумму, абсолютно равную той сумме, за которую я еду продавать этот камень!

Я говорю: «Мам, вот ты не поверишь! Вот, я сейчас еду камень отдавать в пекарню „Пётр и Павел“... я тебе сейчас пересылаю эти деньги — не потому, что я такой добрый, а потому, что тебе это — от Петра и Павла, эти деньги», — и, тотчас же, в машине, перекидываю ей эту сумму...

К.Мацан:

— Класс...

А.Ананьев:

— ... вот... туда, на телефон.

Приезжаю в пекарню. Кира, если б ты... это может оценить только женщина! А, поскольку, во мне, как утверждают психологи, сильно женское начало, я тоже — оценил.

Идеально чистое и стильное пространство, разделённое стеклянной перегородкой надвое. В одной части — столики изящные, изящные стульчики... атмосфера — какого-то утреннего Парижа — пахнет свежим хлебом... а за стеклянной стеной — 25-летние двухметровые парни в белых халатах достают из печки горячий хлеб!

К.Лаврентьева:

— Чудесно!

А.Ананьев:

— Это настолько красиво! Это настолько прекрасно!

И — выходит самый красивый, и самый двухметровый, и говорит «Вы — Александр?» — так... басом. Я говорю: «Я — Александр. Вот — это Вам!» Он, так, бережно подержал камень в руках, и говорит: «Ну... я благодарю Вас, спасибо!» Уносит, и говорит: «Подождите меня, пожалуйста!»... спокойно так: «Подождите меня». Уходит за своё стекло, достаёт три крафтовых пакета — таких, вот... размером с меня — и начинает в эти пакеты складывать хлеб. Такой хлеб... такой хлеб... с орешками... с кунжутом... какие-то пирожные... какие-то круассаны...

Я ему в стекло стучу, говорю: «Мужчина, прекратите... я же столько не съем! А хлеб испортится, он же, определённо, хороший...» Он, так: «Ничего не знаю, мужчина... я его для Вас всё утро пёк». Три крафтовых пакета горячего хлеба!

А, я забыл главное сказать! У мамы-то именины в этот день были — это был день именин Натальи. Я взял три крафтовых пакета... что-то даже про деньги не спросил. В машину сажусь, их аккуратно ставлю, сажусь в машину... задыхаюсь от запаха горячего хлеба! И думаю: «Так. Что ж мне теперь со всем этим делать? Я столько не съем... чё... как?» — и тут вспоминаю разговор с мамой, понимаю, что сегодня именины Натальи, и вспоминаю, что у меня же есть — Наталья Ярчевская! Семеро детей, и они сейчас вернулись, наверное, из храма... и вот кому — подарок-то будет! Гора круассанов, пирожных, горячего хлеба!«

Я звоню Наташе, и говорю: «Наташ, выручай, дорогая! С именинами тебя! У меня — полная машина горячего хлеба!» А она смеётся, и говорит: «Слушай... а я понятия не имела, чем порадовать семью! Мы, действительно, из храма вернулись, и это настолько в тему, что ты даже себе не представляешь!»

Я, счастливый, завожу машину, выезжаю... и меня тут накрывает. Вот, прям, как это вот... накрывает... салют в голове! Камень... рыба... Пётр... хлеб... когда одна дурацкая нарисованная на камне рыба превращается в такое чудо преумножения хлебов... и всё настолько, прямо, правильно!

И я, такой счастливый, звоню этому человеку — я даже не помню, как его зовут... не удивлюсь, если Пётр — звоню этому человеку, и говорю: «Слушайте...» А он, так: «Вы, наверное, про деньги?» Я говорю: «Да, какие деньги... Вы — что? Вы представляете, что Вы сейчас сделали? Это же — невероятно! Прекратите, никаких денег! Это — фантастика! Это, просто, евангельское чудо у меня на глазах! Я еду в машине, задыхаюсь от запаха свежего хлеба... и всё это — от пекарни „Пётр и Павел“... и камень... и рыба...» А он, такой: «Нет-нет... я Вам деньги в один из крафтовых пакетов положил. В конверте. Вы уж его, будьте любезны, не потеряйте — там, как раз, та сумма, о которой Вы говорили».

Я говорю: «Я не могу... я Вам верну эти деньги! Потому, что Вы сейчас, только что, сделали чудо!» Он говорит: «Нет, возвращать не надо. Коли на то будет Ваша воля, отдайте их тем, кому они нужны. И скажите, что это от Петра и Павла».

К.Лаврентьева:

— Надо же, да? Это — как Саша стал инструментом в руках Господа, история.

К.Мацан:

— Дорогие друзья, это — «Светлые истории».

Мы сегодня говорим о необычных встречах со святыми, и, вот, мы только что услышали Сашину историю...

К.Лаврентьева:

— ... как Саша стал инструментом в руках Господа.

К.Мацан:

— Потрясающе!

Отец Владимир, а как в Вас это всё отзывается — то, о чём мы сегодня говорим?

О.Владимир:

— Ну... всё в руках Божиих, и — промысел Божий. То есть, Господь всегда нас ведёт по жизни. И, если бы вы внимательно... как бы... присматривались к своей жизни, то, наверное бы, каждый день видели чудеса. Но история, действительно, потрясающе прекрасная!

К.Мацан:

— А как это у Вас было? Вот, Ваше общение со святыми? Или — со святым?

О.Владимир:

— Ну... я хотел сегодня рассказать историю, которая очень укрепила в вере наш приход — нашего храма.

Так получилось, что прихожанкой нашего храма стала одна женщина... русская женщина, живущая одновременно и в Сицилии, и у нас здесь имеющая дачу — в Московской области.

По милости Божией, к ней, совершенно загадочным образом, попал мощевик — небольшой реликварий — с мощами святых. Среди этих святых — мощи очень почитаемых на Сицилии святых — мученицы Агафии и мученицы Лукии. Вот, песня «Санта Лючия» — это, как раз, песня про святую Лукию.

Эти две святые, и, особенно, мученица Агафия, они на Сицилии — как у нас преподобный Серафим Саровский и Сергий Радонежский, настолько почитаемы.

И, к нашему счастью, эта женщина — она решила пожертвовать этот реликварий в наш храм, чтобы он был доступен для поклонения верующим.

Мы очень обрадовались, и стали ждать её прибытия.

И, вот, когда она везла этот реликварий... наверное, по промыслу Божию... на неё напали сомнения — действительно ли она везёт нам истинные мощи этих святых? Потому, что... ну, как это, Сицилия — прибыла вдруг к нам, в глухую деревню, затерявшуюся среди бескрайних полей Московской области?

И она вдруг дерзновенно решила провести проверку...

К.Мацан:

— Какую?

О.Владимир:

— Помолиться этим святым.

А у неё была проблема — у неё на руке, на запястье, были наросты. На Сицилии — жаркая погода круглый год, и все ходят, конечно, с короткими рукавами. Сами понимаете, для молодой женщины, это не очень приятная вещь — иметь такие наросты. Она обращалась в больницу, чтобы ей... как-то... срезали... провели операцию. Там отказались, и сказали, что вырастут новые — ещё больше. Поэтому, лучше ничего делать не надо. И они уже у неё были — года два или три, если мне не изменяет память. То есть, это уже... такая... устойчивая у неё была проблема, которая её немножко мучила в душе.

И она, вот, решила помолиться мученицам такой молитвой: «Если это — вы, если это — ваши мощи — вот, она обратилась особенно к мученице Агафии, — то исцелите меня от этих наростов!» — и приложила руки к этому мощевику. И, после этого, мощевик прибыл к нам.

И, вот, по её свидетельству, эти наросты — ну, не во мгновение, а с каждым днём — стали уменьшаться. На её удивлённых глазах. И прошли через две недели. То есть, вообще, полностью исчезли. И больше не появлялись. Вот, прошло с этого времени достаточно много лет — лет восемь или десять... а она приезжает к нам один, или несколько, раз в год, и мы у неё спрашиваем, не появились ли наросты — все мы никак не доверяем, так сказать, что, действительно, произошло чудо! Но она, в ответ, смеётся, показывает свои руки — нет. То есть, вот, по её молитвам, исчезли вот эти наросты.

Я рассказал прихожанам эту историю — конечно, все захотели тут же приложиться — ещё и ещё раз — к этим мощам, и эта история имела удивительное продолжение.

У нас тоже, другая женщина на приходе, которая является прекрасной иконописицей — она написала несколько икон для нашего храма — оказалось, что у неё ровно точно такая же проблема. Вот, ровно — точно такая же! Тоже — наросты, тоже — на руке. И она, услышав эту историю, просто сразу загорелась...

К.Мацан:

— Вдохновилась!

О.Владимир:

— ... вдохновилась, загорелась, помолилась святым мученицам, и приложила руки свои. И она сказала, что произошло следующее: «Как только приложила руки... я, вот, почему-то, про них сразу забыла. Вот, сразу забыла...»

К.Мацан:

— Про мучениц?

О.Владимир:

— Нет... про наросты. И — даже как-то не обращала внимания.

Прошёл месяц. Она была в храме у нас, пела на клиросе. У нас была тогда такая любвеобильная бабушка, которая всех привечала, за всеми внимательно следила, во всех нуждах — молилась... к сожалению, она сейчас покинула нас, в иной мир отошла. Она взяла её за руки — она знала об этой её проблеме, помнила, — и говорит: «Что, у тебя — прошло?» И, вот, в этот момент, через месяц, она вдруг только вспомнила про эти наросты, смотрит — а их вообще нету! Вообще!

Это её тоже так потрясло, и она, вот, с благодарностью, особенно, к мученице Агафии... уговорила мужа, и они съездили туда, на Сицилию, чтобы посмотреть на этот храм, в Катании, где находятся мощи мученицы Агафии. И они даже свою дочку — переименовали в Агату. То есть, она была названа Полиной... если не изменяет память...

К.Лаврентьева:

— Сколько лет они прожила Полиной?

О.Владимир:

— Ну... она была совсем маленькая... год ей, там, был... примерно... около того. То есть, она ещё младенец была. И они — пошли, и переписали её, и назвали Агашей, и теперь мы её все знаем, как Агашу.

И, самое интересное, что она решила — дала такой обет — написать икону этих мучеников, которые в этом реликварии. Я, вот, хочу её показать — получилась прекрасная икона... вот... такая, вот...

К.Мацан:

— Класс!

К.Лаврентьева:

— Потрясающе!

О.Владимир:

— Там были мощи мучениц Варвары, Лукии и Агафии. А также — мученицы Аполлонии, египетской мученицы, и неизвестного нам мученика, но известного на западе — Плакидия, ученика Венедикта Нурсийского. В V веке пострадал от пиратов. Пираты напали на монастырь, разграбили, и убили многих монахов, в том числе, и его — он был игуменом в этом монастыре. И, вот, такие мощи в этом реликварии были. Но... как бы... особо почитаемы, конечно, на Сицилии — это Лукия и Агафия.

Агафия, вообще, считается покровительницей острова. Там есть вулкан такой — Этна, который до сих пор проявляет активность. В частности... нам рассказывала, вот, эта женщина, которая привезла мощи, что балкон за лето покрывается слоем пепла — то есть, всё время что-то падает от этого вулкана. Иногда он просыпается, в какие-то годы — и выносят... ну, раньше выносили мощи... иногда выносят одежду мученицы Агафии... и лава — она, просто... дойдя до этого места, где стоит... там... священник, или епископ, с этими мощами... или с этой одеждой... просто, разделяется в обе стороны, и на город не идёт. То есть, они искренне все уверены — жители этого города, что именно мученица Агафия спасает их от этого вулкана. Они её, кстати, там называют сант`Агата — святая Агата... у них ударение такое — сант`Агата ( на первую букву имени ).

Раз в год, мощи выносят на площадь — в феврале, если мне не изменяет память... 3-5 февраля... там несколько дней празднуется... и там собирается огромное количество людей — до полумиллиона, или даже — до миллиона человек, не только жители Сицилии, но и из Италии, и из других стран приезжают.

Есть там такой обычай — приносить свечи мученице Агафии. И, считается, что, чем больше принесёшь свечу в подношение, тем, значит, больше грехов простится. И, соответственно, люди делают свечи, размером в человеческий рост, чтобы она, как бы, была по весу и по росту тебе равна — то есть, все твои грехи чтобы простились...

К.Мацан:

— Можно сделать выводы — кто сколько грешит, по таким свечам!

А.Ананьев:

— Можно сделать выводы — кто сколько весит...

К.Лаврентьева:

— Да-да-да...

К.Мацан:

— Или — кто сколько кается!

Мы вернёмся в студию после небольшой паузы.

Я напомню, это «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Мы здесь собрались, в нашей тёплой и светлой атмосфере, чтобы поделиться историями о том, как христианские святые участвуют в нашей жизни по-настоящему.

Сегодня в нашей студии — протоиерей Владимир Калуцкий, и мои дорогие коллеги Кира Лаврентьева и Александр Ананьев.

Я — Константин Мацан.

Не переключайтесь!

К.Мацан:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА.

Сегодня, в этом часе, с вами в студии — протоиерей Владимир Калуцкий, настоятель храма Архангела Михаила в селе Поджигородово — это Клинский район Московской области, и мои дорогие коллеги — Кира Лаврентьева и Александр Ананьев. И мы сегодня размышляем о том, как святые угодники Божии по-настоящему участвуют в нашей жизни — как помогают, как отвечают... И две прекрасные совершенно истории мы уже услышали — вот, Александра просто погладил по голове апостол Пётр, а отец Владимир рассказал нам про мученицу Агафию.

А.Ананьев:

— Я очень хочу подчеркнуть... ну, я выхватил один очень важный момент из великолепной истории отца Владимира, на который я сам всегда тоже обращаю внимание. Вот, у тебя есть проблема, у тебя есть желание решить эту проблему — попроси о помощи, и, самое главное, постарайся забыть о проблеме. Забудь, отпусти... иначе, если ты в неё вцепишься и будешь, по-прежнему, вибрировать, держась за эту проблему, она не решится никогда...

К.Лаврентьева:

— «Ну, что — решилась? ... решилась?...»

А.Ананьев:

— Да, да, да... отпусти. В этом есть момент очень важный — доверия. Доверяешь ты, или нет. Вот, если ты доверяешь — отпусти, забудь... всё решится с Божьей помощью.

Я ещё хотел уточнить у Вас для наших слушателей, и для меня тоже, не стану скрывать — а где этот храм, как туда добраться, и можно ли приложиться к мощам?

О.Владимир:

— Храм находится в селе Поджигородово, Клинского района. Ну, он достаточно далеко от города Клин — 30 км от него. То есть, это — надо доехать на электричке до города Клин ( Ленинградское направление ), и там сесть на автобус — обычно № 41 ходит, несколько раз в день, то есть, с промежутком в час-два... вот, к сожалению, вот, так. И — добраться до деревни Кузнецово, а там ещё два километра пройти пешком.

К.Лаврентьева:

— Теперь мы знаем, как отец Владимир ехал к нам сюда!

О.Владимир:

— Я могу показать наш храм, если хотите... вот, такой, вот, он...

К.Лаврентьева:

— Чудесно!

О.Владимир:

— Интересный храм...

К.Лаврентьева:

— Очень, кстати, необычной архитектуры...

О.Владимир:

— Да, необычной архитектуры. Это псевдоготика, предположительно...

К.Мацан:

— Потому, что он такой узкий и длинный, да?

А.Ананьев:

— Он похож на замок Золушки...

К.Лаврентьева:

— Да.

О.Владимир:

— Да, он похож на замок. Немножко на корабль с мачтой, плывущий по просторам Подмосковья, немножко — на замок средневековый, в котором рыцари берегут сокровища веры.

К.Мацан:

— Ну, вот, я, вообще, очень рад, что у нас сегодня с нами в студии Кира Лаврентьева. Потому, что... когда, вот, мы планировали этот разговор о святых, я сразу вспомнил про Киру. Я, кстати, никогда этого не говорил, но меня, в своё время, одна твоя фраза поразила, когда ты рассказывала, что... ты так произнесла: «У меня какие-то, в последнее время, близкие отношения с Иоанном Шанхайским и Сан-Францисским сложились. Вот, попросишь — помогает!» — причём, меня в этой твоей фразе, твоей мысли тогда поразило всё, в том числе, то, что... как-то вот... не было отношений — и они сложились вдруг. То есть, наши отношения со святыми — это какая-то жизнь, это какая-то динамика. Они, как и человеческие отношения, могут возникнуть, в какой-то момент. Даже если ничто не предвещало.

Я не знаю, связана ли твоя история с этим святым, но для меня тогда вот эти твои слова... причём, сказанные впроброс... стали таким каким-то примером подлинной глубокой веры. Когда... вот... нет экзальтации, нет... каких-то, вот... мистических озарений... а есть просто живое трезвое знание. Знание, опыт, что — вот, есть святой, и он никуда не делся. Он не ушёл куда-то, вот... на небо... не ушёл в какое-то иное мироздание — он здесь, с нами. Он тоже — есть. Просто, есть — на какой-то свой особенный манер. С ним можно общаться, говорить, он помогает — это, как-то, очень в тему нашей сегодняшней программы.

К.Лаврентьева:

— Ты знаешь, ты очень чётко сказал, да... Господи, благослови... но, на самом деле, Костенька, ведь, наша жизнь, жизнь каждого человека, она «и не вместит всех написанных книг» по уровню помощи святых нам. И нельзя забывать о том, что, конечно, в первую очередь, мы молимся Господу Иисусу Христу — я это себе, в первую очередь, напоминаю. Потому, что, однажды, наша гостья на Радио ВЕРА рассказывала удивительную историю, как она встретилась с одним молодым человеком, и говорит: «Ты кому молишься?» — «Я — святителю Николаю и Царю-батюшке». Она говорит: «А я Христу молюсь». Он говорит: «Ты, что, протестантка?!»

И это — очень важно. Вот, с этого бы я хотела начать.

К.Мацан:

— У разных людей — свои причуды!

К.Лаврентьева:

— Да, да, да... С этого я хотела бы начать мою сегодняшнюю историю. Но историей её сложно назвать. Вы знаете, это... это такой узор. Вот, сегодня это — узор. Потому, что когда озвучили тему, я, как и Костя, действительно, подумала: «Слушайте... ну, у каждого верующего человека столько... ну, столько чудес, связанных со святыми! Их даже чудесами не назовёшь — это участие святых в твоей жизни, ежедневное, ежеминутное. И, уж точно, я какую-то, вот, такую историю найду в своей жизни, что мир ахнет!»

А потом я поняла, что... ну... их, действительно, очень много. Ну, то есть... можно бесконечно рассказывать о том, как я молилась во время беременности святому — одному, второму, третьему... и, вот, я обратилась, например, к старцу Гавриилу Ургебадзе, грузинскому святому... да... и забыла. То есть, помолилась от души, во время беременности. Там были сложности с третьей беременностью, не физиологические, а другого плана — просто жизненные трудности, и я ему помолилась, и забыла. А потом, спустя какое-то время, поняла, что я родила Ванечку 2 ноября — в день старца Гавриила Ургебадзе.

Или, например, моя семья — тесно связана с батюшкой Серафимом. Я не раз об этом рассказывала, и, действительно, вот — эти истории, когда мы молились, молились, молились, и разрешение нашей проблемы пришло, извините, из Курска, где родился батюшка Серафим, а ещё и на 1 августа, то, конечно, не остаётся сомнений, кто тебе помог!

Можно бесконечно рассказывать о том, как я всё детство просто за ручку шла со святителем Николаем. Это — когда ты теряешь ключи, и молишься святителю Николаю так, что просто аж сердце у тебя заходится — потому, что ты понимаешь, что за потерянные ключи тебя родители... извините... ну... на орехи просто поставят! Ну... естественно... не поставят, но очень не хотелось их расстраивать.

И ты — молишься святителю Николаю, обещаешь... там... ему какие-то... ну, просто, вот... какие-то несметные даёшь ему обещания: «Я буду всю жизнь тебе ставить свечи у твоих икон, если ты мне сейчас поможешь с ключами!... Я буду всю жизнь — то... я буду всю жизнь — сё...» — и, мне кажется, святые — они с таким... как бы... снисхождением смотрят на эти детские просьбы, на эту детскую наивность и горячность...

И, кстати говоря, действительно, теперь, когда я смотрю на икону святителя Николая в храме, я всегда, если у меня есть возможность поставить свечу, я, в память о своём детском обещании... я уже не помню, что я тогда просила — ключи ли, в школе ли что, что-то я потеряла, забыла, или просто просила, чтобы меня родители... там... с поличным не застали — с какими-нибудь несделанными уроками, или подружки ко мне пришли — чтоб родители, раньше времени, не пришли... не знаю... но я стараюсь ему ставить свечу — потому, что обещание есть обещание!

И... знаете... удивительно, что в детстве он всегда... всегда... в каждой мелочи... как Саша сказал — как отличить свои собственные эмоции, что «это мне святой помог», когда я сам всё связал, в своём сознании, от реальной помощи святого — ну, это как отличить дождик от цунами! Ты, в любом случае, понимаешь, что цунами — его уже ни с чем не спутаешь! И, когда проходит какое-то время, у тебя в сердце всегда остаётся — правда. Ты всегда знаешь, что, вот, тогда — помог святой. И это — очень важно.

И, в течение всей нашей жизни... в том числе, когда я уже вышла замуж, и в начале нашей семейной жизни, как и у всех молодых пар, у нас, периодически, заканчивались деньги. И, когда они заканчивались... вы знаете, я даже особо и не просила... я всегда думала: «Так... слушайте... но святитель Николай же пошлёт!» И, буквально, на следующий день, в течение... там... каких-то часов... откуда-то приходили какие-то деньги, которых нужно было, вот, ровно на это... на какую-то нашу покупку, трату, продукты, там... ещё что-то.

А.Ананьев:

— Ой, как меня поначалу это вымораживало в отношениях с Аллой Сергеевной!

К.Лаврентьева:

— Да... да... это, действительно, так и есть!

А.Ананьев:

— Потому, что, каждый раз... там... работа... нет ни одной работы — всё, ты пропал! А она так спокойно и благостно говорит...

К.Лаврентьева:

— Да... Господь пошлёт! Так и есть... так и есть...

А.Ананьев:

— Да ты не переживай! Батюшка Николай поможет.

А.Ананьев:

— А я: «Ну... как это...???»

К.Лаврентьева:

— Но святитель Николай — он, вообще, очень горячий, очень искренний святой... и... действительно, как Костя сказал — с одним святым у тебя складываются одни отношения, а с другим святым — другие. Почему? Потому, что эти святые, при жизни, имели каждый свой характер. И, как ты, при жизни, с одним человеком — у тебя одни отношения, а с другим — другие, так и со святым.

Какой-то святой — он помогает сразу, быстро, ты чувствуешь эту помощь, и ты... в общем... в некотором пребываешь, таком, шоке. А другой святой — он сразу не отвечает. Но, через какое-то время, сопоставляя факты, ты понимаешь, что он всё это время тебя вёл, о тебе заботился, и просьбу твою не забыл! А какой-то святой, вообще, может так всё сопоставить, что ты только год спустя, или три года спустя вспомнишь, что ты тогда ему помолился и тогда его попросил. И — каждый помогает, в силу его духовного предстательства перед Богом, и его... как бы... натуры при жизни — мне так кажется, это — моё личное ощущение, за аксиому я это не выдаю.

А.Ананьев:

— Вот, у меня такое же ощущение, но есть в этом что-то, что меня настораживает. Отец Владимир, вот, такое отношение к святым... сразу ощущаешь себя на какой-то цифровой площадке с интернет-магазином...

К.Лаврентьева:

— Да, нет, нет...

А.Ананьев:

— «Али-экспресс доставляет дёшево, но долго», «СДЭК доставляет быстро, но...»

К.Лаврентьева:

— Тут же зависит... Саш, понимаешь, тут же тоже зависит от твоего внутреннего состояния — способен ли ты воспринять какую-то помощь. Ведь, можно выпросить такой помощи, которая тебя опалит, если ты духовно не готов. Это, ведь, очень серьёзные вещи! И с тобой Господь разговаривает ровно на том языке, на котором ты готов Его воспринять.

Так, подождите... история моя — она ещё, вот, только сейчас начнётся...

К.Мацан:

— Она ещё не начиналась!

К.Лаврентьева:

— Да, она ещё не начиналась.

Вы знаете... вот... не просто так я всё это сказала. Сейчас вы поймёте, почему.

Всё детство, всё отрочество, всю свою жизнь — ты общаешься со святыми, как с близкими друзьями... с близкими духовными друзьями. И, в каком бы ты ни был состоянии, даже если ты в упадническом душевном состоянии — ты, всё равно, к ним обращаешься, как к родным, надеясь на их помощь. Так же — и с преподобным Сергием, и с блаженной Матроной, и с блаженной Ксенией... Ну, вот, абсолютно... можно долго очень... три программы сделать, чтоб рассказать о том, как они нам помогали.

Но, вы знаете, был интересный совершенно... просто, вот, ошеломляющий, в том моём положении и состоянии, случай.

Я жила в Подмосковье, я училась в институте. Еду я в электричке, как обычно — ехать мне полтора часа. Ну, в общем... ну, что я? Несмотря на то, что училась в православном институте, не сказать бы, мягко скажем, что у меня был какой-то расцвет духовной жизни. Я еду с плеером... естественно, в рваных джинсах... макияж, там... волосы, там...

К.Мацан:

— Почему — «естественно»?

К.Лаврентьева:

— Ну, слушай... свободолюбие семнадцати лет — кто его не знает?

И ты, значит, едешь... плеер... и, значит, полтора часа слушаешь этот плеер... ну, а где-то, на дне сумки, у тебя лежит молитвослов — потрёпанный молитвослов из Серафимо-Дивеевского монастыря — обозначу, это важно. Вот, он лежит — который ты когда-то где-то, там, купила, он всегда с тобой.

И ты думаешь: «Так... ну, ладно... к Москве я подъезжаю... 20 минут осталось, на экзамен опаздываю ( сессия идёт )... ладно. Надо, вроде, помолиться — я сегодня утреннее правило не читала, надо что-то прочитать...» С неохотой вытаскиваю, значит, эти наушники — ну, надо, значит, надо. Царствие Небесное нудится, как говорится, нужно хотя бы лежать в направлении цели. И ты — лежишь... в общем, сидишь, достаёшь этот молитвослов, открываешь канон Ангелу-Хранителю, как мы знаем, из трёх канонов, и читаешь его... ну, знаете, я бы не сказала, что отличалась большим молитвенным предстательством.

Ну, вот, прочитала этот канон Ангелу-Хранителю — естественно, с любовью к Ангелу-Хранителю, естественно, искренне — ну, потому, что это — часть твоей жизни. Это — часть твоей жизни! Это — как поесть и попить. Какой бы ты ни был, ты понимаешь, что если ты держаться за Христа не будешь, тебе просто труба!

И, вот, я, значит, читаю этот канон, закрываю его, убираю... всё. Все выходят из электрички, и очередь на выход — ну, просто огромная. Огромная очередь! И, вот, на эту кассу... тогда была... помните... такой момент — если ты не купил билет на всю поездку, тебе надо купить билет «на выход» на последней станции, чтобы выйти через турникет. И, вот, в эту кассу «на выход» стоит огромное количество людей. И я понимаю, что я не только экзамен не сдам, я вообще сегодня никуда не попаду. Часа на полтора... ну, может быть, на час... ну, может быть, минут на сорок — очень длинная очередь.

Я опять затыкаю, значит, уши, думаю: «Ну, не попаду — и не попаду...» — знаете, так, на расслабоне. Стою, и, в общем, ни о чём я не пекусь, и особо даже и не прошу. Обычно я: «Господи, Господи, помоги... не успею...»

То есть, я прочитала канон, забыла тут же о нём, убрала в сумку, повесила... стою, просто спокойно жду свою очередь. И тут — что я вижу? С начала вокзала — это много, это большое расстояние — идёт целенаправленно человек. Слушайте, но подумать, что он идёт ко мне — это, по меньшей мере, странно. Я стою... ну, вообще... просто... ну, вы понимаете, что нельзя сказать по мне, что я хоть когда-то в храме была — не то, что я православный человек. Обычная молодая девушка — футболка, джинсы рваные... ну, понятно... обычная девушка. И идёт человек — с длинной бородой, очень благообразный, никаких у него нет вещей, голубая джинсовая рубашка, голубые джинсовые штаны, длинные волосы у него — очень аккуратный, очень благообразный, длинная тёмная борода, очень строгий взгляд, карие глаза. И, вот, значит, он — просто идёт. Ну... сразу видно, что какой-то православный мужчина, но мало ли, куда он идёт. Нет, он идёт, и смотрит целенаправленно на меня.

К.Мацан:

— Сразу видно — православный?

К.Лаврентьева:

— Ну, когда ты вырос среди православных мужчин, всю жизнь видел православных людей, ты, естественно, их всегда узнаешь.

К.Мацан:

— Уж Кира-то православных мужчин навидалась в жизни...

К.Лаврентьева:

— Это... вообще... так... не знаю даже, как откомментировать!

К.Мацан:

— ... не проведёшь!

К.Лаврентьева:

— Так, вот... рыбак рыбака видит издалека... и я стою и думаю: «Ну, значит, к кому-то он идёт...» — нет, он целенаправленно двигается. Он двигается целенаправленно.

Заходит вглубь этой очереди, доходит до меня... вы представляете себе, вообще... ну, вот, как это можно объяснить с обычной, светской, совершенно обывательской точки зрения?... и говорит: «Пойдёмте!» Не «здравствуйте, я такой-то», а просто «пойдёмте». С силой сказанное слово.

Я даже... знаете, у меня даже не было мысли подумать, куда я должна идти и зачем. Я просто послушно за ним пошла. И он говорит: «Пойдёмте!» — и поворачивается, всё. Больше — ничего!

А.Ананьев:

— Дисклеймер. Не делайте так!

К.Лаврентьева:

— Я иду за ним, и мы долго идем, значит, к выходу. Нет, это не то «пойдёмте», когда дяденька, там, тебя загипнотизировал, и ты, загипнотизированная, за ним идёшь. Это другое «пойдёмте»...

А.Ананьев:

— Это — другое?

К.Лаврентьева:

— Вы сейчас поймёте, о чём я говорю. И, вот, идём мы к этим турникетам, и он говорит: «Я Вас пропущу». И... вы знаете... пару раз, буквально, я посмотрела ему в глаза, и мне этого было совершенно достаточно. Это была... такая... отеческая строгость и любовь: «Я всё про тебя знаю, но я тебя люблю. Я с тобой рядом, даже если ты со Мной не рядом».

К.Мацан:

— Потрясающе...

К.Лаврентьева:

— И, значит, он меня просто пропустил. У него — один единственный билет в руке. У него там — не сто билетиков, которыми он всех пропускает, добрый человек.

Он, значит, выпускает меня. Ну, и, как это бывает, проходя сквозь этот турникет, я поворачиваюсь сказать ему «Спасибо»... и — его нету ни там... а двери вокзала стеклянные... естественно, и ни там... и ни на площади. Я его, сквозь эти стеклянные двери — его голубой рубашки, и, в общем-то, такого, отличающегося вида... ну, как бы... не приметила... больше.

Ну, то есть, я его не увидела. И это оставило такой глубокий след в моей душе... и это, знаете... не громы и молнии, исходящие с неба, не какие-то, там... в общем, сенсационные чудеса... это Простое участие Ангела-Хранителя в твоей жизни — такое, знаете... такое... без пафоса, как говорят. Вот, без «спецэффектов». Вот, был Ангел-Хранитель, есть, и будет. И он взял, и тебя провёл сквозь этот турникет, чтобы ты на всю жизнь запомнила, что, может быть, ты забыла о Боге, но Бог помнит о тебе всегда. Понимаете?

Ну... это я не в тот момент... я не забыла о Боге... но это очень важно, понимаете? Это — очень важно.

И, вот, таких чудес — вот, таких, как это — их было очень мало. И, поэтому, я решила, что я расскажу это — потому, что это, действительно, нечто... такое... выдающееся... согласитесь. Ну, не бывает такое — каждый день. Вот, так.

К.Мацан:

— Это «Светлые истории» на Радио ВЕРА.

Кира Лаврентьева, Александр Ананьев и протоиерей Владимир Калуцкий сегодня в этой студии.

Я — Константин Мацан.

Мы сегодня вспоминаем и рассказываем светлые истории о том, как нам помогали святые, как реально святые участвовали в нашей жизни.

Мне очень хочется сейчас спросить отца Владимира — вот, тот вопрос, о котором мы, всё время, вспоминаем, вокруг которого у нас сегодня весь разговор вращается, с которого Саша начал свою историю — как отличить... может быть, какие-то свои личные эмоциональные, психологические ощущения... или какую-то личную субъективную уверенность, что это, вот, именно святой, от того, что... действительно... нет иного объяснения, кроме, как помощь святого? Вот, как эту грань провести?

Вы рассказали историю сами, отец Владимир про то, как действие святого что-то изменило в реальном — материальном — мире. Вот, у людей прошли наросты на руках. Здесь, вроде бы, как, вопросов нету.

А, вот... я думаю, что к тем историям, которые мы сегодня слышали от Саши и от Киры... такой... скептик, если он нас сейчас слушает, мог бы поставить вопрос: «А, вот, что это... вообще, при чём здесь святые? Может быть, просто, так обстоятельства сложились?»

О.Владимир:

— А чудеса, мне кажется, они не являются никогда доказательством бытия Божия. Они — для нас, для тех, кому посланы. То есть, они не для того, чтобы кого-то в чём-то убедить. Они обращены к нам, эти чудеса.

Вот, тут спрашивали... ну, как бы, прозвучала такая мысль: почему... вот, много святых... как выбрать из них, кому молиться... почему не Господу Спасителю молиться...

К.Мацан:

— А Саша с Кирой умеют поставить вопрос ребром!

О.Владимир:

— ... зачем нужны, как бы, посредники? Вот.

Мне кажется, что ответ такой — очень простой. Бог Сам хочет, чтобы мы молились святым. Потому, что Он хочет их прославить. Он хочет показать, что Он им даёт дар — что они становятся богами по благодати. Ведь, эта святоотеческая мысль... собственно, даже не мысль, а откровение, которое принесено нам святыми отцами, что «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом»... и, вот, Господь даёт этот дар. То есть, святые — они, как боги... как Он — Бог. Но только не по естеству, а по дару от Него, по благодати. И — делают всё, что угодно.

Поэтому, мы и молимся святым — и тому помолимся, и этому помолимся... Бог этого хочет! Он хочет их прославить.

А протестанты, которые отвергают молитвы святым, думая, что они возвеличивают, тем самым, Бога — они, наоборот, Его умаляют. Что Он не может, якобы, дать такой дар.

Вот, я ещё хочу... знаете... я почему-то вспомнил первую историю, рассказанную Александром. И вот эту мысль, про то, что рыбы больше знают о нас, чем мы — о Боге. Мне кажется, что ещё тут дело — в любви.

Вот, у меня есть знакомый — собственно, сосед, который очень любит рыб. Он просто их очень любит, разводит аквариум... и у него есть рыбка, с которой у него просто какое-то... по его любви... духовное, такое, общение. И рыбка это чувствует, понимает — она ему отвечает. И это доказывается тем, что, когда приходит посторонний человек, которого эта рыба не знает, она начинает строить стену, между... вот... камушки к стенке аквариума подносит, подносит, подносит... И, когда она строит эту стену, за эту стенку прячется. Это происходит только, когда приходит посторонний человек. То есть, рыбы за нами наблюдают... вот... из аквариума — как мы за ними. Но, по любви, вот, устанавливается некое общение.

Наверное, если мы... Бог любит нас — это однозначно, это нам открыто, это откровение... а если мы полюбим Бога, по Его заповеди, то между нами... мы узнаем нечто о Боге... большее.

К.Лаврентьева:

— Сейчас все, у кого есть дома рыбы, внимательно-внимательно посмотрели в сторону своих аквариумов...

К.Мацан:

— Да и просто домашние животные...

К.Лаврентьева:

— Да... удивительно...

А.Ананьев:

— Да и просто — жена...

К.Лаврентьева:

— Все, у кого есть дома жена...

О.Владимир:

— Надеюсь, наши жёны не будут прятаться от нас...

К.Лаврентьева:

— За камешками...

О.Владимир:

— ... за камушками, да!

К.Мацан:

— Ну, вот, я должен признаться что я, как раз, был таким скептиком долгое время — такой каминг-аут сейчас совершаю — скептиком, в отношении святых, молитв святым...

К.Лаврентьева:

— Вот, это поворот!

А.Ананьев:

— Нас обязательно потребуют перевести... «каминг-аут» — вынужденное и неприятное признание.

К.Мацан:

— Да. То есть, я признавал всю церковную традицию, всё, вот, это, вот... существующее... такое... благоговение перед всей историей святости, не было ни намёка на то, чтобы это отрицать. Но, вот, в этих выражениях, из серии: «Ну, отче Николай поможет... святой Николай поможет... помолись вот этому святому... там, Спиридону Тримифунтскому — он помогает в решении квартирных вопросов...» — мне всегда это казалось какой-то, такой... народной, поверхностной религиозностью. Хотя, откровенно говоря, когда нужно было какие-то вопросы с квартирой решать, и сам шёл к святителю Спиридону Тримифунтскому... всё это было... но, вот, внутренняя, такая, интеллектуальная гордыня как-то диктовала во всё это, немножечко... не то, чтобы не верить... нет, верить, безусловно, но с... такой... щепоткой соли, что называется. При том, что это ещё тем стыднее, что, постоянно, присутствие святых в жизни ощущалось — то, о чём мы сегодня весь день говорим... всю программу.

Причём, с самого начала, у меня, вообще, в этом смысле, работа журналистская началась с журнала «Фома», названного в честь апостола Фомы — и его присутствие в жизни редакции, и, вообще, в работе, постоянно ощущалось.

Причём, это очень ясно выразил замечательный редактор «Фомы» — Коля Шешин — когда снимали фильм об апостоле Фоме, журнале «Фома», и он рассказывал... У него спросили: «А как для вас... какое место апостол Фома занимает в работе?» — он, так, очень, по-своему, ярко, и... деталью это проиллюстрировал. И говорит: «У нас есть планёрки еженедельные, и, вот, все собираются в одном большом кабинете в редакции, в кабинете редактора, по кругу сидят. И, в этом же кабинете, стоит ( или висит, не очень высоко, на стене ) икона апостола Фомы.

И, вот, сидим все мы — редактор, Петя, Вася, Коля, Маша, Паша и — Фома, апостол, и говорит со всеми людьми — вроде, как, икона. И, вот, он — участвует просто, он, просто, здесь, с нами вместе. Принимает участие в планёрке.

Конечно, многочисленны случаи помощи со стороны святого Николая Мирликийского — это уже просто входит в какую-то привычку. Происходит раздвижение пробок на дорогах...

К.Лаврентьева:

— Да-да-да...

К.Мацан:

— ... потому, что путешественникам помогает Святой Николай. «Отче, ну, я сейчас очень тороплюсь... ну, пожалуйста... ты же помогаешь путешественникам!» — и...

Однажды произошло то, что я называю чудом преумножения бензина у меня в машине. Это была потрясающая история, как мы, избалованные москвичи — тем, что на каждом перекрёстке есть заправка, в далёкой, прекрасной, солнечной Черногории поехали на машине на далёкий пляж — на красивый такой, так хотели туда поехать!

И у меня, там, было немножко бензина, и я думаю: «Сейчас, выедем в город — я заправлюсь». И ведёт меня навигатор по незнакомой черногорской дороге, и — всё дальше и дальше от цивилизации. И, вот — какая-то просёлочная дорога, вот — через лес пошла... а бензина — всё меньше.

И, вот, мы въезжаем... знаете, как, вот, герой фильма «Бриллиантовая рука» заблудился в четырёх стенах в этом городе... вот, мы, въезжаем в какую-то деревню, и меня навигатор приводит... ну, там, буквально, коза ходит... такая, балканская деревушка, белые домики... никого нет, и я упираюсь в место... у навигатора — дальше дорога идёт, проложенная синим цветом в приложении, а там — просто тропинка в лесу — то есть, там дороги нет, туда машины не проезжают, там стоит — стена. А бензина — всё меньше.

И я, значит, в этой деревне судорожно нахожу какого-то человека на каком-то микроавтобусе, спрашиваю ( он по-русски не говорит, и по-английски тоже не говорит, он говорит только на сербском ), и пытаюсь объяснить, что мне нужна заправка где-то ближайшая. И он, так: «А... заправка! Нет, недалеко, 30 км — в городе Тиват...» — а это — обратно, туда, где мы живём, и ещё дальше, к аэропорту.

Ну, что делать? До пляжа, понятно, уже не доедем — нужно ехать обратно. И, вот, мы едем обратно — а бензина всё меньше, всё меньше, всё меньше... и он, при этом, всё не кончается. То есть, по всем законам функционирования двигателя в машине, мы должны были уже встать — причём, рядом с козой вот с этой, где-то, вот, в этой деревне.

Но мы ехали, ехали, ехали, и вот — доехали. Фактически, без бензина, доехали до заправки, заправились, и, вот... чудо преумножения бензина произошло!

Но я, всё равно, оставался... таким... скептиком... как-то, вот... долгое время. Пока, как это часто бывает, не случилось то, что случилось.

Родилась дочка, и, как это тоже нередко бывает, родилась она с приключениями, и первые... по сути... три недели жизни — там... двадцать дней — провела в реанимации.

И, вот, Кира, как крёстная моей дочки, увидела её глазами раньше, чем я. Потому, что в реанимацию — мы крестили её в реанимации — пускали священника и одного человека, сопровождающего. Этим сопровождающим была Кира, как крёстная мама.

Дочку зовут Серафима. А, вот, дальше — собственно, то, о чём я рассказываю.

То, как я в эти дни молился — я не молился, до этого, в жизни никогда! И, конечно... а, вот, дальше... как сказать... С одной стороны, я, конечно, молился батюшке Серафиму Саровскому, и в программе «Светлые истории про святых» не могло много раз это имя уже не прозвучать — это естественно. При этом... вот, мы говорим, кому мы молимся — Богу или святому... и, конечно, в момент, когда припекает, ты об этом не думаешь — ты просто молишься.

Но, почему-то, важным опытом тех дней стало, как раз таки, то — для меня лично — что... я сейчас это сформулирую очень просто и прямо... что, как бы, святые понимают, что мы молимся не им.

Вот, для меня это было каким-то, таким, очень мощным осознанием — что, вот, обращаешься к батюшке Серафиму... вот — его икона... вот — его добрые глаза, его всё время пишут с добрейшими глазами... вот, он, такой, сгорбленный, на тебя смотрит... вот — его рука... и ты, как будто бы, в этом взгляде, чувствуешь его слова: «Давай, вместе помолимся Богу!»

«Вот, не мне ты молишься...» — отвечает он мне с иконы. Ну, отвечает, само собой, в каком-то... таком... интуитивном смысле — я не слышал голосов... каких-то видений. Но, вот, ты понимаешь, что... он понимает, что мы молимся не ему. Вот, эта фраза, о том, что мы... когда мы обращаемся к святым, мы их просим помолиться с нами вместе Богу.

Вот: «Батюшка Серафим, во мне сил нет, во мне всё — на нуле, у меня только слёзы и страх, бессилие и боль. Ну, помолись ты за меня — ты же так умеешь! Ты же тысячу дней стоял на камне... ты же знаешь, как это! Ты всё это сделаешь лучше меня, а я буду стоять рядом с тобой, и плакать... и, давай молиться вместе!» — и, вот, на этот призыв молиться вместе Богу, святой так благодарно отвечает... с такой благодарностью, с тобой вместе, становится на молитву... что, вот... все вопросы, кому ты молишься — Богу или святому — отпадают. Вы, вместе с ним, стоите и молитесь Иисусу Христу.

И, вот, это для меня стало, пожалуй, самым главным опытом общения со святыми. И дочке — пять лет. И — всё хорошо!

К.Лаврентьева:

— И она — Серафима.

К.Мацан:

— Да. И она — Серафима.

Это — «Светлые истории» на Радио ВЕРА.

Спасибо огромное, дорогие друзья!

С нами сегодня в студии был протоиерей Владимир Калуцкий, настоятель храма Архангела Михаила села Поджигородово в Клинском районе Московской области, и мои дорогие коллеги — Кира Лаврентьева и Александр Ананьев.

Меня зовут Константин Мацан.

Я благодарен, что мы эти светлые истории сегодня слушали и рассказывали вместе с вами!

Напоминаю, что «Светлые истории» на Радио ВЕРА можно не только слушать, но и смотреть — в аккаунтах Радио ВЕРА, в ю-тубе, ру-тубе мы приглашаем вас, в буквальном смысле, в студию Радио ВЕРА заглянуть на эти светлые истории.

Спасибо! До свидания!

А.Ананьев:

— Всего доброго!

К.Лаврентьева:

— До свидания!

О.Владимир:

— До свидания!

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Сила церковной общины»
• «Странное дело»
• «Необычное путешествие»