«Старая Ладога — древняя столица Руси»

Гость программы — доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Алексеев.

Мы говорили о древней столице Руси — Старой Ладоге — и о её роли в истории нашей страны.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы сегодня поговорим (ради Бога, не поднимайте меня на смех заранее, может быть, это вполне серьезно) о древнейшей столице Руси — я говорю о Ладоге. И у нас в гостях замечательный специалист по ранней истории Руси и по истории славян, доктор исторических наук, председатель Историко-просветительского общества «Радетель», профессор Московского государственного института культуры, Сергей Викторович Алексеев. Здравствуйте.

С. Алексеев

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— И я думаю, что его знаний, его культурного багажа хватит для того, чтобы разъяснить сложные вопросы в истории этого населенного пункта. Когда-то это был город, притом один из достаточно серьезных крупных населенных пунктов на севере России, один из, говоря современным языком, стратегически важных пунктов на доске большой политики. И был он крупным не только в политическом плане — как крепость или, может быть, как центр администрирования, но и в экономическом плане, то есть это была серьезная территория в плане торговых маршрутов, возможно, и в плане ремесла. Но вот оценить эту важность Ладоги стоит все-таки в большей степени специалисту, человеку, который разбирается в ее археологии, истории, в смутных сведениях, которые остались в письменных источниках. И в данном случае я обращаюсь к Сергею Викторовичу Алексееву, с тем чтобы он для начала в теоретическом плане просветил нас по поводу столиц, древнейших улиц и прочих элементов национального мифа, касающихся Ладоги.

С. Алексеев

— Ладога — это действительно один из наиболее древних населенных пунктов Руси, в том плане что он существовал до Руси как таковой. На самом деле не так уж много поселений старше X века, не говоря уже старше IX, которые продолжали свою историю как древнерусские города, и Ладога один из старейших. Ранняя ее история таит, в общем, немало вопросов, загадок. Если долгое время считалось, что она начинается только с середины VIII века, и это действительно древнейший пункт археологической хронологии, точной археологической хронологии Ладоги, которая начинается с 753 года — даты порубки, собственно, древнейшей древесины для строительства ладожских зданий.

Д. Володихин

— А мы откуда это знаем?

С. Алексеев

— Это результат раскопок и, соответственно, дендрохронологический анализ.

Д. Володихин

— То есть, короче говоря, археолог добывает эти бревна, смотрит на их срез и видит, какое количество годовых колец соответствует там ближайшим по времени бревнам — более ранним, более поздним, и докапывается до того, когда это бревно было срублено.

С. Алексеев

— Совершенно верно. Ну, собственно, для раннего Средневековья это наиболее точный способ археологической хронологии. А с другой стороны, в настоящее время — вот буквально это последних лет, последнего года даже публикации, выяснилось, что как минимум какое-то поселение, может быть, не непосредственно то, которое существовало позднее, может быть, это поселение было просто потом заселено какими-то другими людьми, но во всяком случае поселение на территории Ладоги существовало уже в VII столетии.

Д. Володихин

— Иными словами, это место облюбовали задолго до того, как появилось государство Древняя Русь. Очень задолго до того.

С. Алексеев

— Безусловно. Получается действительно, что это один из древнейших городов, по крайней мере одно из древнейших поселений, которые потом стали городами, которые мы знаем на территории Древней Руси. Что касается столицы...

Д. Володихин

— Вот важно, чего она столица, собственно, Ладога?

С. Алексеев

— Связано это, конечно, с тем, что это был богатейший, крупнейший экономический прежде всего центр на севере будущих русских земель уже в IX веке. Ладога была, несомненно, крупнее и богаче многих укрепленных поселений того времени, хотя сама оставалась неукрепленной до конца IX века, то есть это было торгово-ремесленное поселение.

Д. Володихин

— А иными словами, мы не видим, что там кто-то властвовал. Скорее речь идет о торге, который привлекал к себе гостей издалека и местные племенные союзы.

С. Алексеев

— Ну это тема, может быть, для дальнейшего нашего разговора, чем именно она была. Я просто сейчас позиционирую, что вот Ладога в IX веке уже была самым богатым поселением на Севере Руси. В «Повести временных лет» — начала XII века памятник, естественно, в этой части, основанной на устных преданиях, на устной традиции, есть известие о том, что Рюрик поселился в Ладоге раньше, чем поселился в Новгороде. Насколько это известие исторично, мы не знаем, но мы понимаем, что во всяком случае Ладога действительно старше того поселения, которое позднее стало Новгородом. Скорее всего она даже старше Рюрикова городища, находившегося недалеко от Новгорода и бывшего первым укрепленным поселением в округе Новгорода.

Д. Володихин

— Так, давайте наведем порядок во всех этих известиях. Вы полагаете, что, опираясь на данные археологов и на данные летописей, можно говорить следующее: в Северной Руси существовало несколько крупных поселений. Ладога чуть ли не древнейшее, но прежде всего пункт торговли, а Рюриково городище несколько помоложе, но оно скорее пункт княжеской власти. И Новгород еще помоложе, и это скорее тоже, скажем так, место колонизации, где договорились между собой различные племена, торг и город, но все то, что уступает Ладоге и Рюрикову городищу в возрасте.

Д. Володихин

— Безусловно. Потому что в Новгороде, на месте нынешнего Великого Новгорода, мы можем говорить об историческом центре нынешнего Великого Новгорода только с 930-х годов с надежностью.

Д. Володихин

— Запомните, дорогие радиослушатели, эти очень важные слова. Новгород порой мыслится как альфа и омега Северной Руси, точка ее наивысшей древности. Между тем Новгород таковым не был, он принял эстафету от более древних центров. Важная вещь, которую надо принимать во внимание, рассматривая историю северной русской древности.

С. Алексеев

— Ну а что касается термина «столица» — конечно, он где-то ну такой поэтический. Ну а, с другой стороны, он и вполне научный, в том смысле что принадлежит человеку, который, наверное, открыл древнюю Ладогу для современной науки и внес огромный вклад не только в ладожскую, но и вообще в русскую археологию — Кирпичникову, крупнейшему нашему специалисту по истории Древней Руси вообще во многих ее проявлениях, скажем так, блестящая монография о древнерусском оружии и конкретно Ладоге, руководитель Ладожской экспедиции. И именно благодаря этому термин этот вошел и в научный обиход тоже. Думается, что его так и надо понимать, как термин, указывающий на значение этого поселения, а не на буквально его роль как именно столицы некоего государства. Конечно, в те времена, о которых идет речь, в IX веке, поскольку не было еще государства Русь как такового, у него не было и столицы. Но были важные центры Руси — военно-торговых отрядов, двигавшихся по торговым путям Восточной Европы. И Ладога была не просто одним из важнейших таких центров, возможно, и в пользу этого есть много аргументов, это была и родина Руси, где, собственно, эта социальная и этническая общность зародилась и сложилась. Во всяком случае это были земли между Ладогой и Рюриковым городищем по Волхову, где курсировали в самом начале своей истории эти военно-торговые дружины.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк раннего русского Средневековья, доктор исторических наук, председатель Историко-просветительского общества «Радетель», профессор Московского государственного института культуры, Сергей Викторович Алексеев. Мы разговариваем о роли Ладоги в исторических судьбах нашей страны, и, собственно, разговор идет о том, что Ладога, вне зависимости от того какие письменные источники рассказывают легенды о ее роли в истории Руси, по мнению археологов это действительно очень крупный центр, без дураков, один из крупнейших центров Северной Руси эпохи, когда древнерусская государственность только-только формировалась. И здесь мне хотелось бы обратиться к Сергею Викторовичу с вопросом о том, до какой степени действительно Ладога освещена в источниках и до какой степени мы понимаем, чем она была? И по раскопкам археологов, и по тем случайным, можно сказать. известиям, сохранившимся и в русской летописи, и в источниках скандинавских, в разного рода сагах, например.

С. Алексеев

— Ладога — мы действительно не много знаем о ее ранней истории из письменных источников. В русских летописях ее упоминания, в общем, эпизодичны. К началу XII века это был хотя и важный стратегический пункт, но все-таки скорее уже провинциальный центр, в тени Новгорода, и зависевший от него, собственно, служивший его форпостом на севере, у выхода из Ладожского озера на Волхов или у входа с Волхова в Ладожское озеро, по пути к Финскому заливу и далее в Скандинавию. Поэтому русская летопись, тем более что основная часть летописной информации у нас южнорусского происхождения для XI-XII начала века, уделяет Ладоге сравнительно мало внимания, ее упоминания эпизодичны.

Д. Володихин

— Ну, собственно, существует новгородская летописная традиция, достаточно обширная.

С. Алексеев

— Да, для XII века она уже достаточно обширна, и, конечно, Ладога там упоминается чаще. О Ладоге XII века мы знаем из русских источников больше, чем о Ладоге XI, не говоря уже о X веке. Но о Ладоге X, и если брать совсем уж легендарную информацию, то и IX века, мы кое-что узнаем из источников скандинавских.

Д. Володихин

— А вот это очень интересно. Уважаемые радиослушатели, в том числе те, кто мечтает писать исторические романы, романы-фэнтези или нечто примерно посередине, пожалуйста, навострите уши — сейчас начнется ваше просвещение, будьте внимательны: то, что вам скажут, должно лечь в основу ваших текстов.

С. Алексеев

— Так вот скандинавские саги, конечно, источник далеко не документальный, то есть не просто повествовательный, литературный, но еще и поздний по отношению к описываемым событиям. То есть записывались или писались — в некоторых случаях так правильнее сказать, саги с конца XII по XIV век. И, конечно, те из них, которые описывают события IX, вообще легендарные, как я уже сказал, период X–XI веков, не передают события именно так, как они имели место быть, это легендарный, эпический опыт событий. Вместе с тем, конечно, они сохраняют определенную историческую память.

Д. Володихин

— То есть, условно говоря, мы не можем просто-напросто разобраться, что здесь фантазия, что здесь память, но что-то от памяти все-таки вылавливаем.

С. Алексеев

— Что-то от памяти все-таки вылавливаем. И по сагам, например, видно, что Ладогу скандинавы знали очень давно, достаточно давно, даже чтобы название ее в древне-северном норманнском языке, ну древнеисландский в основном его называют, по самой его ветви, так вот даже название Ладоги в этом языке, оно менялось. Если древнейшее название, в общем, напоминает русское — Ладога, и, по мнению языковедов, восходит к общему финскому источнику — Альдеге, то позднее появляется и чаще всего встречается в сагах развернутая форма названия, которая уже указывает на роль Ладоги как крепости — Альдегеборг, то есть появляется дополнение, означающее именно укрепленное место — борг, бург.

Д. Володихин

— Достойное, чтобы там сидел какой-нибудь знатный человек.

С. Алексеев

— Память о том, что в Ладоге сидели какие-то знатные люди, в общем, она присутствует уже в сказаниях о событиях именно легендарных — IX, начала X века. Другое дело, что записывались такого рода саги о древних временах еще позже, чем саги относительно достоверные, чем наиболее ранние из саг. Поэтому, конечно, все эти истории о том, как полулегендарные скандинавские викинги ходили походами на Гарды — то есть на Русь, на страну городов, и бились под Альдеге или под Альдегеборгом с местными конунгами, которые тоже носят скандинавские имена, и, в общем, там происходили какие-то богатые, там с самыми красочными деталями, в чем-то романтические, в чем-то героические истории — это все, разумеется, мы не можем принимать как исторические факты. Хотя можем проводить параллели ну, например, между совершенно сказочной (вот вы вспомнили фэнтези), совершенно фантастической на самом деле, даже по содержанию, «Сагой о Хрольве пешеходе» — известном викинге IX — начала X века, который якобы там побыл конунгом какое-то время на Руси, и нашим летописным сказанием о призвании Рюрика — там довольно много можно провести параллелей при желании. Действительно красочное повествование, оно переведено, кстати, на русский язык, и вот тем авторам, о которых вы сказали, можно порекомендовать его прочесть, если еще нет.

Д. Володихин

— Ну что вам сказать, вам, наверное, возразили бы на уровне обыденной логики: дыма без огня не бывает, в духе: ну что-то же было, раз они об этом рассказывают несколько столетий спустя.

С. Алексеев

— Что же было, безусловно.

Д. Володихин

— И, наверное, есть какие-то открытия археологов, которые там копали.

С. Алексеев

— Открытия археологов показывают, что жизнь в Ладоге, как я уже сказал, поселения неукрепленного до конца IX века, была вот в эти первые полтора века, археологически документированные историей, очень насыщенной. Собственно, город горел не менее четырех раз.

Д. Володихин

— О Боже.

С. Алексеев

— Город претерпевал в том числе и совершенно явные вражеские нападения. Во время одного из этого нападений, примерно в 860-х годах, когда выгорела большая часть Ладоги, погибло и находящееся севернее ее, укрепленное поселение Любша, Любшинское городище. И после этого как раз строится крепость в самой Ладоге, через несколько десятилетий. А в Ладоге менялось население, были периодически вливания как славянского, так и скандинавского по происхождению населения.

Д. Володихин

— То есть есть ощущение, что славянское и скандинавское население могло на раннем этапе истории Ладоги враждовать и пытаться вытеснять одно другое.

С. Алексеев

— Скорее какие-то группы славянского и скандинавского населения, иногда славяно-скандинавского населения, видимо, сменяли себя как лидеры этого поселения. Потому что ну вот, например, когда Любша сгорела, мы в ее валах находим наконечники стрел, которыми стреляли по ее стенам, совершенно местных типов. То есть из этого можно сделать вывод, что вот это могло бы быть то самое изгнание варягов перед их будущим призванием, о котором говорят наши летописи.

Д. Володихин

— Население само в себе разделилось и не могло найти порядка или, как говорит древняя русская летопись, наряда.

С. Алексеев

— Ну это, конечно, такие довольно смелые отождествления. Потому что сама хронология русских летописей, она, в общем, основывается на расчетах летописцев, на легендарных сведениях, на том, что вот первые князья, каждый княжил по 33 года, и от этого отсчитывается вглубь, — то есть, понимаете, мы не можем на эту хронологию полагаться. Но то, что действительно вот эти столкновения, которые видят археологи, могут служить иллюстрацией к тому легендарному рассказу о том, как вставал род, народ, как были в них усобицы и не было в них правды — да, это действительно так. И скандинавским повествованиям о том, как приплывавшие из-за моря викинги вмешивались как-то в распри местных племен, сражались друг с другом на этой территории, допустим, шведы с западными скандинавами, — то есть, в общем, здесь многое можно поискать, много какие параллели можно провести, и много в том числе и таких вот романтическо-фантастических теорий красочных построить на этой основе. Но, конечно, историк должен всегда, в отличие от писателя, говорить себе: вот это мы знаем, вот это мы предполагаем, а вот на этот вопрос мы ответить не можем.

Д. Володихин

— Ну хорошо, тогда вопрос к вам как к историку в строгом смысле этого слова. Если за Ладогу шел один бой за другим, местное руководство разделялось между собой и сражалось за власть или, может быть, приходили какие-то внешние отряды, пришельцы, которые хотели бы поправить ситуацию с управлением Ладогой, о чем это говорит? О том что Ладога была весьма богата, за нее дрались, потому что она обещала богатство.

С. Алексеев

— Да.

Д. Володихин

— Но это ведь север — это не богатство хлебом, медом, серебром. Из чего, собственно, складывалось богатство Ладоги, которое привлекало к ней воителей?

С. Алексеев

— А вот тут, во-первых, вы заблуждаетесь, поскольку Ладога как раз была богата серебром.

Д. Володихин

— Так вот я бы и хотел узнать, откуда серебро.

С. Алексеев

— А именно с Ладоги, как я уже сказал, есть основания считать, что началась Русь. Военно-торговые отряды, изначально смешанного — славяне, финны, скандинавы, — происхождения, которые двигались от Ладоги на восток изначально, отчасти на юг, но сначала больше на восток по северным рекам к верховьям Волги, и дальше по Волге на восток и на юг, к Каспию — уже в конце VIII века этот путь был проложен. И в IX веке мы очень хорошо знаем о купцах-русах, которые работали на востоке, по Волге достигали Каспия и стран за ним, мусульманских стран, по Дону, отчасти по Днепру достигали Византии.

Д. Володихин

— А уж от X века так у нас есть, можно сказать, живописные портреты того, как вели себя эти купцы — полукупцы, полувоины русы. Да, это верно.

С. Алексеев

— Безусловно. Ну уже от IX века есть достаточно ясные свидетельства и восточных, византийских авторов. И вот мы просто въяве можем наблюдать, как с последних десятилетий VIII века в Ладогу течет серебро.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы ненадолго прерываем наш с вами разговор, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях доктор исторических наук, замечательный специалист по истории раннего Средневековья на Руси, председатель Историко-просветительского общества «Радетель» и профессор Московского государственного института культуры, Сергей Викторович Алексеев. И сейчас мы докапываемся до истинной роли, которую играла Ладога в судьбах Древней Руси. У меня вопрос. Вот мы начали говорить о серебре, о богатстве, вы говорите о торговле. Ну, в общем, можно понять, что раннесредневековый торговец, он же и воин, отчасти пират, разбойник, солдат — все понемногу. Но какое серебро там находятся археологи?

С. Алексеев

— Это арабская монета, основная валюта Восточной, отчасти Центральной Европы того времени — дирхем, дирхам.

Д. Володихин

— Ди́рхем, говорят мне специалисты.

С. Алексеев

— Ну хорошо. Знаете, как говорят: компа́с.

Д. Володихин

— Ну моряки — да.

С. Алексеев

— Так вот монета арабская высоко ценилась, поскольку в отличие, скажем, от супердорого византийского солида...

Д. Володихин

— Золота.

С. Алексеев

— Золота, да. За арабскую монету можно было банально что-то купить на рынке.

Д. Володихин

— Ну да. Тяжелое, крупное серебро, с одной стороны, и не медяк, который все принимают и стоимость которого пол глиняного горшка, а там то, в чем можно измерять стоимость коровы, лошади, я уж не знаю, рабыни.

С. Алексеев

— А если надо купить что-то более мелкое, его можно порубить.

Д. Володихин

— Ну да, если вы хотите половину туши коровы, пожалуй, серебряный дирхем стоит разрубить.

С. Алексеев

— Есть четвертушки, есть даже и меньшие дольки — то есть по-разному его использовали.

Д. Володихин

— И вот что, вот на территории Ладоги находят все это?

С. Алексеев

— На территории Ладоги находят все это. Во-первых, на территории Ладоги и в ее окрестностях древнейшие клады восточных монет на территории Восточной Европы. Кроме того, россыпи монет, очевидно, в местах торговли — довольно распространенная находка вот в таких торговых военных центрах, в торгово-ремесленных поселениях Северо-Восточной Европы IX и X века.

Д. Володихин

— Некоторые говорят: здравствуй, таможня.

С. Алексеев

— Возможно. Ну есть, например, разные оценки того, чем была для Ладоги Любша — вот эта крепость к северу от нее. То есть был ли это передовой форпост самой Ладоги, который служил ей ну вот такой вынесенной цитаделью и прикрывал ее от возможных нападений с севера. Или это было как раз вот то, что вы говорите — центр изъятия...

Д. Володихин

— Материальных ценностей у купцов.

С. Алексеев

— Да, в том числе и у ладожских. Здесь интересно то, что, в отличие от Ладоги, вот такой разноплеменной, видимо, достаточно вольной, постоянно вбиравшей в себя какие-то внешние элементы, Любша была в этническом отношении довольно цельной, и это было славянское поселение.

Д. Володихин

— Короче говоря, вот у вас там торговое поселение, и там могут жить любые представители любых народов, все кто угодно. А здесь, извините, мы с вас деньги будем брать.

С. Алексеев

— Очень возможно. Хотя, в общем, Ладога, видимо, обладала лучше вооруженных населением, но, возможно, в период существования Любши это было население, скажем так, менее организованное.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, выходят варяги на рыночной площади и говорят: дорогие славяне, балты, финноугры и все, кто тут собрались, с нас собирает деньги славянская таможня, а пойдемте ее разорим. Первые три-четыре раза не получилось, на пятый все говорят: ну ладно, давайте.

С. Алексеев

— Возможно дело было и так. Но тогда просто вы помните: на самом деле оба поселения сгорели одновременно, просто Ладога восстановилась, Любша — нет.

Д. Володихин

— Ну да, и на место Любши приходят местные старейшины и говорит: варяги, славяне, балты, финноугры, повторяю: собаки-славяне, которые нас предали, тоже там были, разорили нашу Любшу. Пойдемте, отомстим.

С. Алексеев

— Все может быть, Дмитрий Михайлович. Мы, конечно, не можем восстановить детали этой истории.

Д. Володихин

— Но можем предполагать.

С. Алексеев

— Так или иначе в конце IX века в Ладоге строится каменная земляная крепость. Собственно, древнейшая крепость со значительным использованием камня вообще на территории будущей Руси и древнейшая каменная крепость на севере Восточной Европы.

Д. Володихин

— Еще раз обозначьте дату. Это очень важно, потому что в Новгороде каменной крепости не будет аж до XV столетия. И в Москве не будет до XV столетия. Так чтобы все это понимали.

С. Алексеев

— А это конец IX века.

Д. Володихин

— Иначе говоря, этот город, пусть он сейчас имеет скромные размеры, в IX веке был, может быть, поважнее более позднего Новгорода и более поздней Москвы, но на своем историческом этапе.

С. Алексеев

— Ну, в общем, он был лучше укреплен, чем даже Старокиевское городище того же времени. Собственно, есть гипотеза, и она имеет некоторое основание, что при строительстве использовался опыт рейнских мастеров, что находит там параллели в исторических связях юго-западных скандинавов, Дании в первую очередь, с одной стороны — там с полабскими славянами, где тоже была система щитовых укреплений и поселений, а с другой стороны — с Фрисландией и с низовьями Рейна.

Д. Володихин

— Вот вопрос, кому же вся эта благодать принадлежала? Ну то есть, возможно, это была какая-то там, я не знаю, интернациональная вечевая торговая республика? Или все-таки сидел какой-нибудь вождь славянский или скандинавский, который говорил: делайте то, что я сказал.

С. Алексеев

— Ну вот до конца IX века — мы можем предположить, что летописные сказания о том, что прибыл человек с именем Рюрик, носящий достаточно типичное имя для ютландских конунгов, имевших тесные связи как с Полабьем, так с Фрисландией.

Д. Володихин

— Напомним, Ютландия — это даны.

С. Алексеев

— Да, Ютландия — это юты, южная часть датчан будущих. Полабские, соответственно, славяне — тоже давние партнеры северорусских земель, и Фрисландия и Нидерланды в целом, которые были тесно связаны с Данией в этот период. Ну есть там исторические отождествления Рюрика, насколько они достоверны — это отдельный большой очень вопрос, мы не будем этого касаться.

Д. Володихин

— Это вопрос на двенадцать наших передач, как минимум.

С. Алексеев

— Да. Ну вот важно, что в археологическом материале есть некоторые детали, которые указывают нам на прибытие сюда людей с южного берега Балтики и Северного моря. Именно в конце IX века, чуть позже того времени, когда летопись датирует эти события.

Д. Володихин

— А вот юты и геты там, которые жили на юге Швеции, может, на Готланде — это одно и то же?

С. Алексеев

— Нет, это не одно и то же. Если родство и есть, то очень дальнее.

Д. Володихин

— А те, кто жили в Англии, там ведь было государство ютов?

С. Алексеев

— Да, вот это близкое родство.

Д. Володихин

— Ага, ну что вам сказать: имеем право претендовать на власть над Британией. У нас были государи и, стало быть, в общем, права остались.

С. Алексеев

— Итак, вот с конца IX и начала X века Ладога существует как хорошо укрепленное уже городище, с богатым торговым посадом и большим торговым посадом, на котором есть вот та самая Варяжская улица, которая является важнейшим центром Руси на севере и, видимо, уже к середине X века важнейшим северным форпостом складывающегося древнерусского государства. И пунктом, через который прокачиваются вглубь Руси прибывающие из-за моря отряды скандинавских наемников или просто вольные дружины, которые могут стать наемниками, пополнить дружины русских князей.

Д. Володихин

— Напомним, что местные правители, возможно, происходили из состава знати ютского происхождения. А эта знать была связана так или иначе с южными территориями Дании современной.

С. Алексеев

— Да, но, в общем, к середине X века, наверное, ближе уже связь была, если искать скандинавских партнеров, со Швецией, может быть, с Южной Норвегией. Дания отходит на второй план со временем. И это, кстати, серьезный аргумент по поводу того, что вот этот наш достаточно эфемерный легендарный Рюрик все-таки не был прямым предком династии, которую мы называли Рюриковичи. Но это опять же отдельный вопрос, мы, кстати, с вами его обсуждали.

Д. Володихин

— Было дело. Но это вам, дорогие радиослушатели, пролистать довольно много наших передач, вместе с Сергеем Викторовичем записанных, и вы найдете.

С. Алексеев

— Во всяком случае в X веке Ладога уже хотя и очень важный, но провинциальный центр, оказывающийся в тени растущего Новгорода, где действительно сидят киевские наместники. Но, правда, наместники как — сыновья киевских князей, который потом оказываются князьями в Киеве.

Д. Володихин

— А почему, собственно, Ладога сдала, почему она перешла на второй план?

С. Алексеев

— Новгород был удобнее, конечно, чтобы управлять Северной Русью, он находился в географическом ее центре фактически. Он, находясь вглубь русских земель уже складывающегося государства, был лучше защищен от каких бы то ни было набегов с севера. Ладога здесь становилась скорее прикрытием для Новгорода. Новгород элементарно, видимо, было лучше населен, поскольку он, видимо, вырос в историческом центре расселения новгородских славян, и из довольно большого количества племенного поселков и городков, центром которых стал Новгородский детинец.

Д. Володихин

— По большому счету, получается так, что торговый центр уступил место административному центру.

С. Алексеев

— Да, и административному, который, естественно, в силу нахождения богатой и властной княжеской дружины, постепенно превращался и в торговый центр тоже. Ладога же оставалась именно крепостью — достаточно богатой, хорошо устроенной, — ну, собственно, наверное, по Волхову второй по значению центр после Новгорода, там ничего сопоставимого нет в этот период. И, соответственно, продолжавший привлекать и не только людей, желавших там подзаработать, но и людей, которые желали там пограбить. В конце X века мы имеем еще один пожар Ладоги, который у нас, в отличие от предыдущих, точно датирован 997 годом. Когда изгнанный из Норвегии правитель ярл Эйрик, изгнал которого воспитанник Владимира Святого, конунг Олаф Трюггвасон, решил, согласно сагам, расплатиться с Владимиром за воспитание своего врага налетом на русские земли. Ну какая была мотивация, мы на самом деле не знаем, самый достоверный источник об этом это скальдический стих, посвященный этому набегу. Сага — это уже комментарий к этому стиху. Во всяком случае мы понимаем, что действительно в 997 году произошел налет на Ладогу ярла Эйрика, в ходе которого крепость пала, и, соответственно, опять все поселение пострадало от пожара. Но после этого довольно быстро Ладога отстроилась, была укреплена лучше прежнего и еще долго, собственно, служила северным форпостом сначала Руси в целом, а затем уже Новгородской земли, выделившейся в северорусское обособленное государство в XII уже веке.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, ну что ж, мы говорили о торговой и в какой-то степени о разбойничьей, воинской роли Ладоги на севере Руси. Она странная столица — столица купцов и воинов, уступившая место иной столице — столице административной, столице прямой и ясной власти — Новгороду. И тем не менее, хотелось бы, чтобы вы помнили этот период в истории Руси — VIII, IX, начало, может быть, X века — это история, когда корабль, напичканный воинами, делал, собственно, власть на огромных пространствах.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный специалист по истории русского Средневековья, доктор исторических наук, председатель Историко-просветительского общества «Радетель» и профессор Московского государственного института культуры, Сергей Викторович Алексеев. Мы разговариваем о судьбе древнерусского города Ладога, он же первая столица Руси, если вы принимаете эту часть национального мифа Руси. Он же крупный торговый центр, он же достаточно крупный политический центр. И если я правильно слушал вас и правильно воспринял вашу информацию, Сергей Викторович, то видно, что в VII-VIII веках Ладога существовала, но история ее тонет в туманах, как своего рода история русского Авалона. В IX–XI веках она чрезвычайно крупный городской центр — богатый, хорошо укрепленный, кипящий серебром и являющийся оплотом купцов. А вот в XII веке и далее она отодвигается на второй план. Что ж, давайте поговорим о том, какова была судьба Ладоги в более поздние времена.

С. Алексеев

— В Новгородской земле не было, собственно, удельных городов. Поскольку в Новгороде не было своего княжеского рода, постольку не было и уделов. Однако в Новгородской земле были города, которые могли служить княжескими резиденциями, которые были достаточно крупны для того, чтобы иметь иногда даже собственных посадников — изначально княжеских наместников, а затем, собственно, глав местного самоуправления, которые стояли как главы, как это называлось, новгородских пригородов, хотя это были довольно удаленные от Новгорода города часто — ну что Торжок на юге, что Ладога на Севере. И Ладога, несомненно, была важнейшим для Новгорода из вот этих пригородов. Первым особым правителем в Ладоге был, вероятно, ярл шведский Регнвальд, который прибыл на Русь вместе с женой Ярослава Мудрого Ингигердой, Ириной в крещении, и получил, согласно скандинавским сагам, Ладогу во владение.

Д. Володихин

— А очень хорошо получается: Ярослав Мудрый сажает туда скандинавского ярла и говорит тем, кто претендует на Ладогу из-за моря: ну посмотрите — это же ваш сидит. Все хорошо, все нормально?

С. Алексеев

— Ну и к тому же очень хорошо знающий, кто может претендовать и, в общем, способный ответить, в том числе и выйдя в море.

Д. Володихин

— А если вы против, то у него есть дружина.

С. Алексеев

— Верно. И по некоторым гипотезам род Регнвальда и позднее продолжал существовать — сначала в Ладоге, а потом в Новгороде. В частности, вот род Роговичей — один из, собственно, знатнейших родов Новгорода конца XI — начала XII века, — некоторые исследователи считают как раз потомками этого Регнвальда.

Д. Володихин

— Ну бояре новгородские, они же бывшие ярлы скандинавские.

С. Алексеев

— Возможно. Кроме того, по еще одной версии, связанной с этим, потомки Регнвальда правили в Швеции, были, собственно, шведскими королями какое-то время. Позднее уже, одновременно с их возвышением в Новгороде, православной ветви рода, произошло возвышение их и на шведский престол.

Д. Володихин

— Ну что же, они начали думать о том, что ну раз наши родичи сидят в Ладоге, значит, это тоже наше. Аберрация восприятия, на мой взгляд.

С. Алексеев

— Возможно. Потому что действительно с XII века мы видим интенсивную экспансию шведов не только на территорию нынешней Финляндии, которая закончилась уже в XIII веке ее завоеванием, но и по Неве в Ладожское озеро и какие-то попытки закрепиться на южном берегу озера — то есть фактически в Ладоге.

Д. Володихин

— Да они будут продолжаться до XVII века, эти попытки.

С. Алексеев

— Безусловно. И начались они именно с XII века. Насколько это связано там с Регнвальдом, мы не знаем, но факт остается фактом. В общем-то, на самом деле и без Регнвальда Ладога, конечно, была аппетитна для любой державы, которая по Неве и Ладожскому озеру хочет проникнуть вглубь Восточной Европы. Собственно, это естественная цель, если дальнейшей целью является Новгород.

Д. Володихин

— Но в 1240 году Александр Невский бился на Неве с представителями шведской знати, которые явно заглядывались на Ладогу, имея, как вот вы правильно сказали, дальнейшей целью Новгород.

С. Алексеев

— Ну, собственно, в конце XIII — начале XIV века была предпринята самая успешная попытка шведов закрепиться на Неве и в низовьях Волохова, когда была основана шведская крепость Ландскруна. И новгородцам, в общем, пришлось потрудиться, чтобы ее уничтожить.

Д. Володихин

— А в начале XIV века новгородцы с помощью московского князя Юрия поставили даже особую крепость на Ладоге — Ореховец, он же Нотебург, он же Шлиссельбург.

С. Алексеев

— Верно.

Д. Володихин

— Обороняли-то они Ладогу, по большому счету.

С. Алексеев

— Конечно. Нужна была следующая крепость, которая прикрывает уже саму Ладогу. Вообще в XIV веке роль Ладоги опять возрастает, поскольку в XIV веке новгородцы избавились наконец от необходимости, новгородское боярство избавилось от необходимости держать в Новгороде князя. Они признавали суверенитет великих князей владимирских, но, как правило, московских, признавали их своими князьями, благодаря чему князь теперь не сидел в Новгороде, а сидел у себя в Москве.

Д. Володихин

— Звучит примерно так: ну мы же вас признали? Вот и сидите там у себя.

С. Алексеев

— Это позволяло держать теперь в Новгороде служилых князей, которые над самим Новгородом никакой властью не обладали, но новгородцы их призывали, нанимали на службу, и они имели те же военные функции, что и прежние новгородские князья — руководили дружиной, ядром новгородского войска, но сидели не в Новгороде, а в пригородах. И Ладога была важнейшим из таких пригородов. Там служилых князей Новгородской республики сажают регулярно на протяжении XIV–XV веков. Собственно, это важнейший княжеский город на территории Новгородской земли. Там сидели князья, собственно, великорусские, иногда западнорусские, к XV веку все чаще литовские.

Д. Володихин

— Да, там сиживали литовские князья. И даже, в общем, то, что они пребывали там по приглашению новгородцев, впоследствии стало поводом для того, чтобы в Литве стали и Новгород считать своей вотчиной.

С. Алексеев

— Ну новгородское боярство отчасти эти претензии устраивали. Потому что Литва служила противовесом Москве, а с другой стороны, была далеко. И небольшая сравнительно литовская дружина в Ладоге казалась новгородцам менее опасной, чем большое войско московского князя, стоящее под Торжком, условно говоря. Другое дело, что именно эта небольшая литовская дружина в конце концов...

Д. Володихин

— Притянула к себе большое войско Москвы.

С. Алексеев

— Да, привлекла внимание московского князя к тому, что происходит в Новгороде. Ну и, как говорится, дальнейшее уже история. Новгородская республика в итоге прекратила свое существование.

Д. Володихин

— В конце XV века Ладога находится в составе юной России, Московского государства. И, надо сказать, что она в Московском государстве первое время играет роль крепости, которая выставлена против шведской агрессии на севере Руси.

С. Алексеев

— Из крупных достаточно городских центров, по большому счету, это был самый северный.

Д. Володихин

— Карела еще, может быть?

С. Алексеев

— Ну Карела не стояла на речных путях важных. Карела на самом деле вырастает уже в XVII веке все-таки, в основном, до этого ну это скорее острог, который контролирует территорию нынешней Карелии.

Д. Володихин

— Ну так или иначе Ладога мыслится как нечто более крупное, чем Карела.

С. Алексеев

— Повторяю, стоящая на пути вглубь России. Вот это, конечно, очень существенно. С другой стороны, конечно, это делало ее уязвимой главной целью любого войска враждебного, движущегося в сторону Новгорода. И во время Смутного времени Ладога пострадала очень серьезно.

Д. Володихин

— Это верно. Несмотря на то, что в XVI веке там выстроили прекрасную каменную крепость и, если сейчас совершить путешествие в Ладогу, там остались прекрасные фортификационные сооружения XVI, ну в какой-то степени перестроенные в XVII веке.

С. Алексеев

— Итак, вот в Смутное время Ладога пострадала очень серьезно. Ну, собственно, это было время, когда шведы захватили Новгород, неоднократно проходили в этом районе, Ладогу брали во время вооруженной стадии конфликта. И, в принципе, позднее, конечно, уже взяв ее, они о ней уже не заботились. Они довольно долго оккупировал север России с Новгородом, где пытались, собственно, создать свое владение. А Ладога вернулась в состав Российского государства по окончании Смуты изрядно пострадавшей.

Д. Володихин

— 1617 год — Ладога действительно здорово пострадала, обеднела, разорена. В течение XVII века играет роль русского форпоста, но постепенно хиреющего.

С. Алексеев

— Постепенно хиреющего. И, в общем, за исключением достаточно краткосрочной русско-шведской войны середины XVII века, не было принципиальных причин тратить средства на ее укрепление. А средства были нужны государству очень на многое — XVII век очень тяжелый для России, как внутри страны, так и в смысле внешних войн, внешних конфликтов. Собственно, затяжная русско-польская война, военные действия на южных рубежах против Крымского ханства, первая большая русско-турецкая война.

Д. Володихин

— Засечные черты, которые строили очень дорого.

С. Алексеев

— Ну вот отчасти и самый толк этот русско-шведской войны, которую я упомянул, он такой, ну вничью фактически: территории, которые Швеция заняла по итогам Смуты и оставила за собой, они так и остались за Швецией, хотя, в принципе, были русские успехи в этой войне. На этом фоне скорее естественно, что и Ладога осталась вот в таком среднем состоянии: вроде как и крепость, вроде как и нужная...

Д. Володихин

— Но не из числа первостепенных.

С. Алексеев

— Но не из числа первостепенных, средств на нее нет. Вот как война тогда закончилась, прошла, возвращаемся к более важной русско-польской. Также и Ладога — вот как бы время прошло. И в начале XVIII века, когда укрепленные пункты в этом районе стали нужны, Петр I, оценив состояние Ладоги, решил, что, в общем, нужны просто новые населенные пункты и новые укрепленные пункты в этом районе, а старая Ладога уже этой роли играть не может.

Д. Володихин

— Сказал: ну не будем возиться.

С. Алексеев

— И появляется новая Ладога, которую мы знаем. То что те жители, которые остались в старой Ладоге — ну собственно, это уже фактически было сельское население. Вот с тех пор и существует Новая Ладога и Старая Ладога. А рядом со Старой Ладогой великолепный археологический комплекс, который раскапывают современные ученые.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит к концу, мне осталось резюмировать. Ладога, которая была великим городом Руси в эпоху раннего Средневековья, Ладога, которая играла первостепенную важную роль на севере Руси и была плодом раздора между короной шведской и Россией, а вернее сначала Русью, потом Россией и все-таки осталась в составе Московского государства — это город с великолепной историей, боевой, кипящей громами и уходящей в древность. Причем в древность маняющую, вызывающую множество идей литературных, исторических, мистических, фэнтезийных. Ладога — это какое-то необыкновенное время русского фэнтези, может быть. Если кто-то из вас туда приедет, вы не только увидите эту крепость эпохи Московского царства, не только увидите древние церкви, реку Волхов, который степенно несет свои воды и древнейшую Варяжскую улицу, вы еще увидите травы, луга, холмы, которые говорят о том, что посмотрите, посмотрите на нас. Ну вот все, что англичане выдумывают о своем каком-нибудь Артуре, здесь было ровно так же, но немножко в более позднее время и, может быть, немножко в более значительных масштабах. Поэтому прошу вас, дорогие радиослушатели, запомните: Ладога — это, действительно, если не столица Руси, то столица какой-то прекрасной, зачарованной Руси, которая была до Руси государственной, а в эпоху русской государственности была чрезвычайно важным торговым и княжеским центром. Она достойна почтения, поклон ей, и даже несмотря на то, что с XVIII века она теряла свое значение — сейчас это поселок городского типа даже, а не город, тем не менее это то место, которое прочно связано с русской историей, которое русский историк и человек, который интересуется историей своей страны, будет наблюдать с уважением и в какой-то степени с восхищением. Позвольте мне от вашего имени поблагодарить Сергея Викторовича Алексеева, и мне остается сказать вам: благодарю вас за внимание, до свидания.

С. Алексеев

— До свидания.

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Современный русский историк Олег Куц»
• «Взятие Парижа в 1814 году»
• «Карл Густав Маннергейм»